ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ  АСПЕКТ ПРАВОВОГО  БЫТИЯ

Связь психологии и права менее всего исследована в современной отечественной юридической науке. Психологический аспект сущности права, имеющий исключительно важное значение для понимания природы этого социального образования, оказался за пределами внимания исследовательской мысли.

Корни права уходят далеко в глубь истории общества, его производства, потребления и потребностей людей. Производство порождает потребление тем, что создает для него продукт, определяет способ этого потребления и возбуждает в людях потребность, объектом удовлетворения которой является производственный продукт. Но и без потребностей нет потребления и производства, которые возникают и существуют не ради самих себя, а в целях удовлетворения человеческих потребностей. Следовательно, производство, потребление и потребности взаимосвязаны и взаимообусловлены, каждое из них есть побудительный мотив для другого. Они выступают как необходимые друг другу и опосредующие друг друга звенья единой цепи1. В ходе взаимодействия отношения, складывающиеся между ними, приобретают динамический и взаимозависимый характер. Производство под воздействием потребностей и потребления развивается и совершенствуется в силу необходимости удовлетворения все новых потребностей и

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 12. С. 718-719.

59

новых нужд потребления. Удовлетворенная же потребность, ее действие и уже приобретенный продукт ведут к новым потребностям как побуждение к дальнейшему потреблению, а значит, и к производству.

Таким образом, органическое единство и глубокая взаимосвязь, взаимообусловленность и проникновение друг в друга производства, потребления и потребностей порождают сомнения относительно безусловности марксистского утверждения об абсолютной первичности одного лишь производства. Ведь при отсутствии потребления и потребности производство лишается вообще какого бы то ни было смысла. Не производство в "чистом" виде является определяющим детерминантом всей так называемой надстройки, а единство производства, потребления и потребностей. Кроме того, "надстроечные" явления опосредованно определяются и многими другими факторами социальной жизни.

Потребности человека, социальной группы, общности, класса, нации, народа являются двигательной силой их деятельности, но они не являются ни чем-то первично данным, ни конечной причиной человеческой деятельности. Будучи продуктом исторического развития, они, в свою очередь, детерминированы. Исходя из предпосылки о том, что источник всех человеческих действий следует искать в побуждениях, характерных не для отдельных личностей, а для их сообществ, и что существенными являются лишь те побуждения, которые достаточно продолжительны, стабильны, устойчивы, можно сделать следующий вывод: первопричиной всех действий, поступков, деятельности людей являются те общественные отношения, в которые они вступают в ходе производства, потребления и удовлетворения потребностей, представляющих собой составные части единого процесса.

Диалектика объективного движения в сфере производства, потребления и потребностей в конечном счете обусловливает и все иные процессы человеческого общежития, в том числе в определенной мере и существование самих людей как субъектов познания, общения и деятельности. Все это, в свою очередь, является мощным фактором формирования "опосредованных" потребностей, развития самых разнообразных потребностей, их изменения, исчезновения и появления новых в зависимости от конкретно-исторических условий, обстоятельств и ситуаций. Каждая личность индивидуальна в своих потребностях, обладает сугубо специфическими, неповторимыми и часто изменяющимися,

60

но типичными потребностями. Помимо кратковременных потребностей, актуальных в данный конкретный момент, в течение жизни индивида образуются и более отдаленные, более стойкие, продолжительные и стабильные потребности, определяемые в основном условиями его существования и тем местом, которое он занимает в социальной структуре общества. Именно они составляют ядро системы потребностей данной личности, являющихся главным стимулом деятельности. Эта же система, в свою очередь, лежит в основе объединения людей или иных социальных общностей.

Без признания и понимания этого основополагающего положения исключается, на наш взгляд, какое-либо исследование, в частности, в области социальной психологии, а сам предмет этой науки теряет свое объективное основание. Не менее важное значение данное положение имеет и для юридической науки, ибо только при условии признания объективной общности в системе потребностей индивидов возможно возникновение, формирование представления о существовании и действии права как специфического средства, способствующего удовлетворению этих потребностей.

Система устойчивых потребностей социальных общностей людей не является непосредственной причиной их деятельности. Между потребностями и действиями находится длинный ряд опосредующих социально-психологических звеньев, объективных и субъективных факторов, условий и обстоятельств, которые в своей совокупности и определяют конкретное направление, характер и специфику той или иной человеческой деятельности. Отсюда следует, в частности, что познание процесса создания правовых норм и их реализации в социально-психологическом аспекте относится к разряду важнейших задач правового исследования.

Не всякие потребности людей, организованных в государство, становятся основой для правовой деятельности. Многие потребности вовсе не учитываются, их удовлетворение либо обходится без правовых средств, либо откладывается до наступления других времен. Лишь некоторые, наиболее важные и актуальные потребности побуждают государство к соответствующим правовым действиям.

Здесь мы вплотную подошли к вопросу о мотивационном мышлении в праве и о значении его решения для адекватного понимания процессов правотворчества и правореализации.

Правовой мотив избирает, определяет, заменяет один вариант

61

I

правового нормирования другим, менее приемлемый и менее необходимый - более приемлемым и более необходимым, создавая тем самым основание той или иной направленности правовой деятельности.

Нормирование побудительных сил, определяющих мотивацию поступков, действий, поведения человека, связано с его социальной сущностью; существенные черты мотивационного процесса заложены не столько в индивидуальных особенностях личности, сколько прежде всего в особенностях его сознания как общественного существа.

Мотивы приобретают "смыслообразующую силу" в результате прямого перехода на интерес. Без интереса не может быть ни сознательного мотива, ни цели действования, ни деятельности вообще. Основываясь на потребностях, интересы осознаются в сложном мотивационном процессе, обретают в нем целенаправленный характер и, в свою очередь, воздействуют на течение этого процесса, непосредственно определяют цель человеческой деятельности в общественной жизни. Это происходит объективно, потому что потребность одного индивида не имеет никакого само собой разумеющегося смысла для другого эгоистического индивида, обладающего средствами для удовлетворения этой потребности, т.е. не находится в непосредственной связи с удовлетворением потребности, и поэтому каждый индивид должен создать эту связь, становясь, в свою очередь, звеном между чужой потребностью и предметами этой потребности. Именно интерес соединяет друг с другом членов гражданского общества. Связывая членов гражданского общества на основе объективно существующих их общих потребностей, интерес придает индивидуальности социальную сущность. Следовательно, такая категория, как интерес, объективна в двух основных смыслах: во-первых, как продукт, результат объективных потребностей людей; во-вторых, как необходимое свойство социальной сущности личности, с объективной необходимостью связывающее ее с другими членами гражданского общества.

Из этих обстоятельств, казалось бы, логично вытекает общность всех личностей. Однако история человечества куда более сложна, противоречива, алогична. Историческое развитие личности, равно как и их общностей, зачастую приводит, как известно, ко все большему отчуждению от общечеловеческих интересов.

Однако при всей правильности положения об объективности интереса нельзя забывать и о другой его стороне - субъективной. Выше было отмечено, что потребности приобретают "смыслообразующую силу" через интерес, т.е. через полное понимание существа потребности и необходимости ее удовлетворения, в результате которых мотивационный процесс (пройдя стадию борьбы мотивов) приобретает четкую и определенную направленность. Следовательно, интерес представляет собой то своеобразие, в котором осуществляется переход от объективного к субъективному через преодоление, выражаясь гегелевским языком, "произвола потребностей". Но реализованные потребности и интересы приводят к изменению объективного, т.е. по существу являются обратным переходом от субъективного к объективному. Отсюда вытекает единство объективного и субъективного в понятии интереса.

Интерес объективен не только по источнику возникновения, характеру, природе, но и может существовать и существует до определенного времени лишь в объективной форме. Но с другой стороны, возникнув как объективная реальность, интерес со временем осознается людьми, классами, партиями и тем самым обретает также и качество субъективности, превращается в объективно-субъективную категорию. Если необходимо различать интерес, его отражение в сознании и сознательную реализацию, то в такой же мере важно видеть их единство и переход одного в другое. Объективность интереса приобретает жизненность лишь при его осмыслении и сознательной реализации.

При всей своей объективности интерес имеет какое-либо личное или общественное значение лишь при том непременном условии, если он в конечном итоге осуществляется или может осуществиться. Реализация интереса необходимо предполагает его осознание, поскольку все, что побуждает человека к деятельности, обязательно проходит через его сознание.

Подобно тому, как познание и соответствующее ему действие превращают необходимость в свободу, отнюдь не ликвидируя необходимости как таковой, так и объективный интерес, будучи осознанным, превращается вместе с тем и в субъективную категорию. Отрицание же субъективной стороны интереса в конечном итоге ведет к признанию фатализма и стихийности общественного развития. С другой стороны, отрыв интереса от своей объективной основы, его "субъективизация" извращает действительную сущность, цель, направленность интереса. Резкое отграничение и противопоставление объективной основы и

62

63

субъективного содержания интереса приводит к их разрыву: основа интереса превращается в фатальную неизбежность, а его содержание - в "свободное" подчинение эмоциям, чувствам, стихийному своеволию.

Представители односторонне-объективного понимания интереса в обоснование своей позиции указывают на его детерминированность закономерностями общественного развития и объективностью общественного положения индивидов, социальных групп и классов. Но не только интерес, а также потребность, цель, воля зависят в определенной мере от этих же обстоятельств. Дело здесь не в том, что потребность и интерес -категории объективные, цель и воля - субъективные, а в диалектическом развитии сознания, в его переходе от потребности через интерес и цель к воле.

Диалектичность рассматриваемых явлений состоит в том, что осознанная потребность обретает характер интереса и переносится на цель, которая реализуется лишь благодаря волевой деятельности. При этом следует иметь в виду, что по мере того, как сознание "отходит" от своего материального, объективного субстрата, оно все в большей степени приобретает "очеловеченный", субъективный характер, обогащается индивидуальной спецификой мышления субъекта, преобразуется в идеальное. Отсюда, однако, вовсе не следует, что сознание на высшей стадии своего развития, своей субъективности (разумеется, если сознание адекватно отражает действительность) порывает с той материальной основой, с той объективностью, на почве которой оно всходит, растет и превращается в плод духовной ценности. Происходит отнюдь не исчезновение материальной, объективной основы сознания, а только ее преобразование в субъективное, идеальное, уровень которого зависит от степени абстрагирующей способности мышления того или иного субъекта. Этот уровень и является одним из существенных факторов, определяющих силу, действенность, эффективность воздействия субъективного фактора на объективные процессы общественного развития.

В праве интерес находит свое отражение не только как объективное явление, но и как явление осознанное, субъективное. Объективно-субъективный характер интереса именно в праве выявляется особенно наглядно. С одной стороны, законодательство отражает объективные интересы государства, причем не механически, а через сознание и волю государства. Законодательство преобразует объективность интереса также в

64

его субъективную направленность, предусматривает строго определенные действия (или воздержание от действия) людей. С другой стороны, субъективность законодательства не может отвлекаться от своей основы, от объективности интереса.

Кроме того, в законодательстве отражается не индивидуальный, а общественный интерес.

Итак, потребность возникает в результате противоречия между производством и потреблением, объективно предполагая разрешение данного противоречия. Осознание как самого противоречия, так и необходимости его разрешения означает переход потребности в интерес, когда осуществляется поиск, обнаружение средств и способов удовлетворения потребности. При множественности средств и различных способов удовлетворения потребности происходит борьба мотивов, в результате которой избираются именно те средства и способы, которые наиболее "мотивированы", рациональны с точки зрения разрешения противоречия. Тогда и вырабатывается стратегия действия, интерес приобретает характер установки, определяющий наиболее "короткий", "безболезненный" курс достижения цели - снятия противоречия, удовлетворения потребности и интереса. Однако установка остается пассивной до той поры, пока не наступил момент действования, т.е. реализации установки в волевой деятельности. Именно благодаря воле, в снятом виде содержащей в себе потребность, интерес, мотив и цель, практически разрешается то противоречие, которое возникло в начале этого объективно-субъективного процесса.

С позиции такого понимания данного процесса представляется ошибочным или, по крайней мере, упрощенным широко распространенное мнение, будто бы уже потребность является стимулом, фактором разрешения возникшего противоречия, будто бы интерес представляет собой активную сторону соответствующих отношений, является "пружиной массовых действий"2. Потребность лишь объективная основа субъективного интереса; не потребность сама по себе, а ее переход в интерес, сам интерес является стимулом для обнаружения и мотивации избрания тех или иных средств и способов удовлетворения потребности, определяющим через разработку установки конкретную линию (курс), программу и план действования. Не сам по себе интерес является активной стороной общественных отношений, а его воплощение в практически-

2 Здравомыслов А.Г. Потребности. Интересы. Ценности. М., 1986.

65

волевых действиях составляет суть общественных отношений. Интересы лишь порождают соответствующие стимулы к деятельности. Степень интенсивности стимула зависит от того, насколько существенны интересы, насколько сильно субъект нуж­дается в их реализации, осуществляемой через волю данного субъекта.

На данном этапе рассуждений мы сталкиваемся с проблемой установки и воли, имеющей неоценимое значение для права, законодательства и практики его реализации.

Право, законодательство и их воплощение в действительности обретают динамизм и действенность благодаря воле государства. Именно поэтому воля как психологическая и социально-психологическая категория составляет одну из основных фундаментальных проблем правоведения.

Воле предшествует установка, на которой необходимо остановиться более подробно.

Это не нечто такое, что складывается в качестве интеграции физиологических и социально-эмоциональных факторов, а определенно      осознанный      момент,      непосредственно предшествующий волевому действию. Такое понимание категории установки не только наиболее адекватно ее существу, но и лишь в этом качестве имеет значение, в частности, для правовой тео­рии: любому волевому действию,  имеющему юридическое значение,   предшествует  осознанная   целевая  установка, намерение и запланированное устремление к достижению определенного результата. Категория установки, составляя важную часть психологии, имеет прямое отношение к юридической науке и практике, в частности, к правомерному и противоправному поведению, к правотворчеству и правореализации. В этой связи актуальной является задача создания комплексной науки правового поведения на базе новейших достижений философии, социологии, психологии и юриспруденции. В этой науке одно из центральных мест будет принадлежать проблеме правовой установки, а также проблеме опережающего отражения правовым сознанием реальной    правовой    действительности.    Эти    проблемы непосредственно связаны с соотношением "сущего" и "должного", имеющим, как известно, немалое значение для правоведения.

Будучи состоянием непосредственной готовности к определенной деятельности, установка представляет собой такую относительно устойчивую "организацию" внутренних и внешних сил субъекта, которая идеально формирует последовательную программу (план) человеческого поведения.  Индивид или

социальная общность лишь постольку являются субъектами целевой деятельности, поскольку они предварительно организуются для осуществления этой деятельности в соответствующем направлении, с определенной активностью и темпом, зависящими от конкретных объективных условий. Следовательно, установка включает в себя не только существенные черты организации предстоящей активности и темпы ее развертывания, но и социально-психологическое содержание взаимодействия потребности и условий для ее удовлетворения. Тем самым в установке в высокообобщенной форме концентрируются обоснованные действия, преобразованные в потребности, интересы и цели, решение о готовности действовать по выработанной мышлением программе, определяемой условиями ее реализации.

Значение установки для правоведения выражается в следующей Во-первых, само действующее законодательство в определенном смысле является одной из форм установки; во-вторых, правоприменительная практика осуществляется с определенной установкой; в-третьих, установка занимает центральное место в проблеме правосознания, а следовательно, в таких фундаментальных проблемах, как правовая идеология и правовая политика; наконец, в-четвертых, установка играет существенную роль в определении психического отношения к поступкам, поведению индивида, его юридической ответственности за них.

Установка, на наш взгляд, представляет собой такое состояние индивида, общности людей, общества в целом, которое непосредственно определяет заданность их устремлений, направленность интересов, целей и волевой деятельности, а тем самым также характер, форму и стиль этой деятельности.

В конкретных условиях внутренней и внешней среды у субъектов складывается (прежде всего под воздействием производства и потребления) комплекс потребностей, непосредственно определяющих их интересы, мотивационную борьбу между ними, переход избранного интереса в цель, в соответствии с которой возникает установка. Именно в установке формируется программа и план действия, но она не есть еще само действие, которое наступает благодаря воле. Следовательно, установка является завершающим этапом пассивного индивидуального и социального психологического процесса, тем звеном этого процесса, которое непосредственно предшествует активному волевому действию, т.е. предметному виду сознания,

66

67

соединению сознания и действия. Из сказанного очевидно, что у индивида, общности или общества формируется множество установок, которые могут быть как независимыми друг от друга, так и переплетаться, взаимодействовать между собой, сливаться. Более того, каждая отдельная установка и их совокупность могут дополняться другими, изменяться и развиваться в зависимости от конкретных общественных и личных факторов, обстоятельств, ситуации момента. Под воздействием объективных и субъективных условий возникают противоречия между индивидуальной, групповой и общественной установками, в процессе разрешения которых происходит смена установок, их видоизменение, объединение и т.д.

Все отмеченные характеристики свойственны и правовой установке, хотя она обладает и некоторыми особенностями, спецификой, своеобразием. Прежде всего правовая установка имеет место в определенной действительности (а именно, в правовой действительности) и в силу этого имеет четко выраженную практическую направленность; она преследует достижение спрограммированной и спланированной правовой цели в процессах правотворчества и правореализации. Поэтому правовая установка критична во многих отношениях: к действующему законодательству и практике его реализации, правосознанию отдельных индивидов, социальных групп, к правовой идеологии и законодательной политике общества в целом, к правовой ответственности и юридическим санкциям и

т.д.

В связи со сказанным возникает вопрос: не следует ли именно установку признать существом права и законодательства?

Такое заключение кажется привлекательным, заманчивым, поскольку в праве и законодательстве фиксируется именно определенная установка должного или возможного, допустимого поведения определенного человека, действий людей. Но это заключение является ошибочным, иллюзорным не только потому, что право и законодательство не сводятся лишь к правовым установкам, не только потому, что само возведение установки в закон исключается без воли, но также и в силу того, что выработка правовой установки на должное или возможное поведение сопутствует процессу волевой деятельности государства. Лишь в результате этого процесса (процесса правотворчества) определенная установка поведения объективируется в законодательстве, но и объективированная законодательством установка не может самостоятельно реализоваться без волевых

усилий лиц, осуществляющих законодательные предписания (процесс правореализации). Сама же установка, будучи субъективной категорией, не в состоянии объективироваться сама по себе; она не обладает способностью к правовому регулированию общественных отношений. Сколь бы ни обоснованным было действие, содержащееся в установке, оно является не самим действием, а его организационной подготовкой. Двигательной силой любого сознательного действия - безразлично, индивидуального или общественного - является воля. Именно воля есть практический реализатор потребности, интереса, дели, установки. И поэтому ни потребности, ни интересы, 'ни цели, ни установки не составляют и не могут составлять сущности права и законодательства по той причине, что являются в своей основе и по своему характеру пассивными формами сознания, в то время как воля, выраженная в праве и законодательстве, представляет собой активную, практическую силу, призванную охранять, регулировать и преобразовывать общественные отношения.

Именно воля, как предметный, действенный, активный вид сознания, как соединение потребности, интереса, цели и установки с действием, является творцом права и законодательства, образуя ядро права, законодательства, выступает фактором их реализации. Подобный потенциал воли был достаточно четко подмечен еще Гегелем, которому принадлежит особая заслуга в разработке данной проблемы. "Воля, -подчеркивает прежде всего Гегель, - которая... волит лишь абстрактно всеобщее, ничего не волит и не есть поэтому воля". И далее, определяя волю как почву права, он указывает: "Воля, которая ничего не решает, не есть действительная воля... Лишь благодаря решению человек вступает в действительность... Косность не хочет выходить из углубленного внутрь себя раздумья, в котором она сохраняет за собой всеобщую возможность. Но возможность не есть еще действительность"3.

Подчеркивая непосредственную связь воли с практической действительностью, Гегель отмечает, что эта связь проистекает из двуединой сущности человека: действительности и разумности. "Не надо представлять себе, - подчеркивает он, - что человек является, с одной стороны, волящим, что у него в одном кармане мышление, а в другом воля, ибо это было бы пустым представлением. Различие между мышлением и волей есть лишь

3 Гегель. Соч. Т. VII. С. 37, 43.

68

69

различие между теоретическим и практическим отношением; но они не представляют собой двух способностей, так как воля есть особый способ мышления; она есть мышление как перемещающее себя в наличное бытие, как влечение сообщить себе наличное бытие"4. И далее Гегель пишет, что воля "представляет собой процесс перевода субъективной цели в объективность через опосредование деятельности и некоторого средства"5; что "воля становится объективной лишь через выполнение своих целей"6; что она "перемещает свои цели" из субъективности в объективность и тем самым снимает "противоречия между ними"7. В других работах Гегель также указывал: "Болящее волит, то есть оно хочет положить себя, сделать себя предметом"8. И наконец: "В то время как интеллект старается лишь брать мир, каков он есть, воля, напротив, стремится к тому, чтобы теперь только сделать мир тем, чем он должен быть"9.

Таким образом, воля, с одной стороны, продукт сознания, а с другой - практическое действие; воля есть не что иное, как переход от теоретического познания к практической деятельности, благодаря чему устраняется, лишается почвы представление о ней либо как о субъективности, либо как только об объективности.

Обобщая сказанное, можно сформулировать следующие основные и взаимосвязанные признаки воли, которые характеризуют ее как, во-первых, переход субъективности в объективность; во-вторых, соединение теоретического сознания и практической деятельности; в-третьих, активность, действенность сознания, воплощающегося в "предмете"; в-четвертых, целеустремленность регулирования деятельности (поведения), направленность на преобразование действительности.

Если этот вывод является правильным (в чем у нас нет сомнения), то, выражаясь языком Гегеля, право и свобода действительны "лишь как воля"10. Иначе говоря, если право и законодательство суть воля, то им присущи ее признаки, а именно: переход потребностей, интересов, целей, установок людей в объективность посредством их активной, целеустремленной, практической деятельности по реализации правовых принципов

4          Гегель. Соч. Т. VII.C. 32-37.

5          Там же. С. 39.

6          Там же. С. 51.

7          Там же. С. 53.

8          Гегель. Соч. Работы разных лет. М., 1970. С. 302.

9          Гегель. Соч. Т.1. С. 338.

10         Гегель. Соч. Т. VII. С. 32.

70

и норм, их воплощению в правопорядок. Поэтому-то и недостаточно, определяя право и законодательство через волю, акцентироваться лишь на их способности сознательно отражать объективное бытие. Будучи предметным видом сознания, воля "перемещает" себя в это бытие, воплощается в нем и преобразует его. Следовательно, если мы при определении права и законодательства включаем волю как их ядро, то тем самым выделяем способность этих образований участвовать в практической деятельности по преобразованию бытия.

Логика предшествующего изложения требует рассмотрения вопроса о механизме формирования и развития воли, а также воплощения ее в праве и законодательстве.

На основе определенной деятельности людей, формирующихся в процессе этой деятельности отношений возникает как индивидуальная, так и общая воля. Между индивидуальной и общей волей много схожих моментов, равно как и различий. Содержание индивидуальной воли включает в себя прежде всего те знания и опыт, которые накоплены человечеством и усвоены данным индивидом из общественного сознания и общественной практики. Как невозможна изолированно существующая личность вне социальных, национальных, бытовых и всяких иных связей, так невозможна и воля, наполненная исключительно индивидуальным содержанием. Через волю каждый человек впитывает и определенным образом трансформирует моральные регуляторы, принципы культуры, экономические отношения и другие компоненты социальной среды, которые даны ему объективно. Но в содержание воли отдельного индивида входит также и то, что является продуктом личного познания, опыта и творчества. Поэтому-то каждая индивидуальная воля отнюдь не выступает лишь как "момент тотальности", а имеет свою особенность, своеобразие, специфику, благодаря чему она обретает возможность относительно самостоятельного существования и развития. Именно эти качества индивидуальной воли являются основой для формирования общей воли. Вместе с тем последняя отнюдь не является потусторонним феноменом по отношению к воле индивида. Она складывается из волеизъявления людей, находящихся в необходимой общественной связи между собой. Не может быть общей воли индивидов, подобно тому как нет общества без его членов. Именно на основе индивидуальных волевых актов формируется общая воля, которая хотя и включает в себя элементы личного познания и действия, опыта и творчества отдельных индивидов, тем не менее

71

противоречий, К.Маркс справедливо писал: "Как посредством абстракции мы превращаем всякую вещь в логическую категорию, точно так же стоит нам только отвлечься от всяких отличительных признаков родов движения, чтобы прийти к движению в абстрактном виде, к чисто формальному движению, к чисто логической формуле движения. И если в логических категориях мы видим субстанцию всех вещей, то нам не трудно вообразить, что в логической формуле движения мы нашли абсолютный метод, который не только объясняет каждую вещь, но и включает в себя движение каждой вещи"14.

Итак, между индивидуальной волей и общественной волей

существует неразрывная связь, так как волевые действия людей,

находящихся  между собой  в определенных общественных

отношениях, приобретают общественный характер и тем самым

необходимо связаны с образованием общественной воли.

Индивидуальная воля и общественная воля не существуют друг

без друга и настолько близки, настолько органически связаны

между   собой,   что   между   ними   нет   резких  граней,   они

взаимодействуют, взаимопроникают, превращаются друг в друга

в процессе своего развития. Всякая индивидуальная воля, будучи

непосредственным первоисточником, началом возникновения

общественной воли, в самой себе уже содержит общественную

волю,  но не непосредственно,  не в готовом, окончательно

сформировавшемся виде, а как определенную предпосылку,

элемент, фактор, черту, которые развиваются в общественную волю

в процессе общения между людьми, в процессе их коллективной

деятельности. С другой стороны, ясно, что общественная воля

именно потому и не является простой суммой индивидуальных

волевых актов членов данного общества, что она отражает не

каждую отдельную волю индивида, а общую сложную волю этих

индивидов.  Поэтому общая воля социальной общности не

совпадает и не может совпадать с каждым отдельных актом

волеизъявления членов данной общности и представляет собой

качественно отличное явление по сравнению с индивидуальной

волей.  Члены определенной социальной общности, будучи

объединены общими условиями их жизни, имеют в силу этого, во

всяком случае в основном, также общие интересы и цели.

Имеются, конечно, исключения из общих интересов и целей, но

эти исключения не меняют положения в целом. Общие интересы

и цели, в свою очередь, теснейшим образом связывают членов

14 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С, 131.

74

данной общности, побуждают их соответствующим образом организовываться/обуславливают единство их воли в решении важнейших общественных задач. Индивидуальная воля - исходный пункт движения к общественной воле, но не единственный, ибо включает в себя и волю тех или иных сообществ людей.

Однако как недопустимо отождествление индивидуальной воли и общественной воли, точно так же не следует смешивать общественную волю с государственной волей, которая является особой разновидностью общественной воли. Создает законы и иные правовые акты не общественная воля вообще, а именно государственная воля; законы и иные правовые акты возникают в результате соответствующей деятельности государственных органов. Равным образом и сами законы, и иные правовые акты содержат не вообще общественную волю, а именно государственную волю. "Подобно тому как у отдельного человека, - отмечал Ф. Энгельс, - для того чтобы он стал действовать, все побудительные силы, вызывающие его действия, неизбежно должны пройти через его голову, должны превратиться в побуждение его воли, точно так же и все потребности гражданского общества - независимо от того, какой класс в данное время господствует, - неизбежно проходят через волю государства, чтобы в форме законов получить всеобщее значение"15.

Государственная воля обладает специфическими особенностями, которые состоят в том, что она, во-первых, является волей государственно-организованной социальной общности или (в лучшем случае) народа в целом и официально провозглашается от имени государства (или его органов); во-вторых, всегда имеет строго установленные государством формы выражения, определяющие степень юридической силы правовых актов, изданных различными государственными органами; в-третьих, ее осуществление обеспечивается рядом специальных государственных мероприятий, а также - в случае нарушения законов - принудительной силой государственного механизма.

Государственная воля, создающая законы и иные правовых акты и выраженная в них, образуется на основе волеизъявления членов господствующей социальной общности. Но и в этом случае общая государственная воля отнюдь не является простой совокупностью индивидуальных волевых действий представителей этой общности. Тот или иной характер воли отдельного индивида,

15 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 310.

75

принадлежащего к господствующей общности, не представляет собой силу, которая создает законы и иные правовые акты и воплощается в них, ибо правотворческий процесс и сами правовые установления являются выражением общей государственной воли соответствующей социальной общности. Общие жизненные условия делают необходимым для представителей этой общности в соответствующих случаях самоотречение в законе и иных правовых установлениях и самоутверждение их интересов и целей в среднем, типичном случае.

Воля отдельного члена социальной общности может способствовать образованию общей воли данной общности и ее выражению в законе, иных правовых установлениях, но после того как эти установления уже вступили в действие, воля данного индивида в силу его изменившихся интересов и целей может прийти в противоречие с теми правовыми установлениями, которые образовались с его же собственной помощью.

Следует, наконец, отметить, что не каждый член общности возвышается до уровня осознания общественных интересов; его воля не играет сколько-нибудь существенной роли в правотворческом процессе. Однако под воздействием одинаковых условий жизни в мыслях и действиях каждого есть много общего с волевыми устремлениями других людей. Это общее и получает свое выражение в законе и иных правовых установлениях. Аналогичным образом дело обстоит и с правореализующим процессом. Нередко отдельные граждане вынуждены подчиняться требованиям закона, которые противоречат их собственным желаниям и целям. В этом случае они черпают мотивы своих действий не в потворстве индивидуалистическому эгоизму, а в служении общему благу, в обуздании и сдерживании побуждений, идущих в разрез с общественной волей.

Сказанное не следует понимать в абсолютном смысле, в том смысле, что общность с помощью правовых установлений охраняет и регулирует общественные отношения, лишь устраивающие его, лишь для него полезные и выгодные. Правовые установления выполняют также и общественные функции. Отражая общенациональные потребности и нужды страны, правовые правила закрепляют общие условия, необходимые для нормального существования и эффективного функционирования общественной системы.

Обратимся теперь к механизму образования и формирования общей воли, выраженной в правовых установлениях. Эта воля

76

образуется путем диалектического объединения соответствующих волевых актов членов общества или их отдельных черт, моментов, нюансов. Происходит своего рода селективный выбор из многообразия волевых актов, в которых наиболее адекватно выражены потребности общественного прогресса и определены наиболее рациональные пути и средства их удовлетворения. Общая воля не есть результат простого механического объединения таких духовных устремлений и таких волеизъявлений. Ее формирование - итог сложной и трудоемкой работы по вычленению тех компонентов, которые в совокупности своей способны обеспечить осуществление общегосударственных задач и целей. Благодаря этой работе, стержень которой составляет знание диалектики и умение ее практически использовать, разрешаются противоречия как между индивидуальными волевыми актами, так и между волеизъявлениями различного рода социальных сообществ и социальных ячеек; они либо гасятся, снимаются, либо вовсе устраняются. В этом смысле право и прежде всего законодательство стремится утвердить в обществе режим согласия и примирения, жизненно необходимый для его существования и развития как организма, включающего в себя социальные слои, группы, ячейки, которые имеют не только различные, но и зачастую противоположные интересы. Отсутствие у права и законодательства этой "примирительной" функции таит в себе в худшем случае опасность распада общественной системы, в лучшем - оно может обернуться стагнацией ее развития.

Таким образом, общая воля, формирующаяся в процессе правотворчества, не может не представлять собой определенной целостности, интегрированного единства многообразных по своему содержанию и направленности волевых актов.

Общественная воля является качественно новой по сравнению с каждой составляющей ее волей. Она сложна по структуре, характеру внутренних связей и отношений, механизму взаимодействия с другими явлениями и факторами общественной жизни. Однако вряд ли безоговорочно может быть принято суждение о том, что общественная воля содержательно представляет собой по сравнению с индивидуальной более богатое явление. Подобное суждение правомерно лишь в том случае, когда первая воплощает в себе вторую и, следовательно, несет ее отпечаток. Вместе с тем оно не учитывает отчужденности общественной воли от индивидуальной. В процессе формирования цели, субъектом которой выступает общество в

77

целом, неизбежно углубляется разрыв с волей, носителем которой выступает каждый член этого общества.

Выше уже говорилось о том, что общественная воля не есть сумма индивидуальных волеизъявлений. Будучи их концентрированным выражением, она вбирает в себя не все содержание последних, но лишь определенную его часть, благодаря чему между этими двумя разновидностями волеизъявлений и возникают противоречия, доходящие нередко до взаимоисключающего антагонизма и полного разрыва связей между ними. Сказанное в полной мере относится к отношениям, складывающимся между государственной волей, которая является важнейшей формой существования общественной воли, и волей индивида. Более того, здесь отчуждение достигает иногда критической отметки, приобретает острейшее напряжение.

На вдаваясь в детальное рассмотрение причин отдаления названных волеизъявлений друг от друга, отметим, что они коренятся, в частности, в различии механизмов их образования. Формирование государственной воли есть дело профессионалов (преимущественно политиков и юристов), которые осуществляют деятельность по созданию правовых норм сообразно логике мышления, требованиям знания и прежде всего науки. Благодаря этому рационализируется не только сам правотворческий процесс, но и его продукт - законы (иные правовые акты), которые выступают в качестве достижения разума. Безусловно, подобная рационализация в целом благотворно влияет на их содержание. Но в то же время она не может и не обеднять его. Рациональное начало как бы вытесняет из него все те нерациональные моменты, которые задействованы в механизме образования воли каждого индивида. Оно "освобождает" общественную волю от нерациональных сил, воздействие которых нельзя однозначно оценить как отрицательное. Ведь как раз благодаря тому, что воля индивида формируется с подключением душевных переживаний, предощущений, озарений и других проявлений нерациональных состояний, что в ее образовании играют роль не только рациональные начала, она наполняется свежим дыханием жизни людей в качестве носителей этой воли. Тем самым индивидуальная воля обретает необыкновенную активность.

Воздавая должное индивидуальной воле, не стоит забывать о колоссальных возможностях воли, формирующейся на уровне и в масштабах общественной системы в целом. Именно здесь воля многократно усиливает свою действенность за счет того, что получает такой канал для своего выражения, как правотворчество,

78

и соответственно такую форму этого выражения, как правовые установления. Именно через практику их реализации воля общества способна решать задачи, не ограничивающиеся адаптацией системы к постоянно изменяющимся условиям среды. Она приобретает возможность овладения этими условиями сообразно закономерным тенденциям и потребностям общественного развития. Нет необходимости подчеркивать, что такого рода задачи не по плечу воле индивида.

Воздействуя на индивидуальную волю членов общества, общая воля непосредственно определяет направление применения, исполнения и соблюдения правовых установлений каждым отдельным субъектом права. Разумеется, в правореализующей практике имеют место отклонения индивидуальной воли от общей воли, но такие отклонения ограничиваются влиянием последней, гарантируют ее проведение в жизнь. Необходимо, однако, заметить, что в этой сфере правового действия имеется еще множество проблем, нуждающихся в теоретическом осмыслении. Научная разработка этих проблем, к сожалению, отстает от запросов практики правореализующей деятельности.

Для того чтобы общую волю выразить и закрепить в правовых установлениях, использовать в правореализующей практике, ее необходимо выявить, определить, сформулировать, а это предполагает наличие соответствующих демократических условий общественной жизни, при которых каждый гражданин свободно определяет свое отношение к действующей правовой системе или отдельным ее нормам, институтам, отраслям, выдвигает по своей инициативе те или иные предложения относительно отмены, изменения или дополнения действующих правовых предписаний, критикует правоприменительную практику должностных лиц. Активное участие людей в обсуждении вопросов общественного развития не только является условием их правильного решения и реализации, но и означает вместе с тем формирование единства общественной воли. Всенародное обсуждение законопроектов дает возможность непосредственно выявить волю людей, собрать богатейший материал, который затем глубоко и всесторонне изучается, обобщается и в виде государственной воли закрепляется в законе.

Опыт всенародных обсуждений позволяет прийти к выводу:

чем выше уровень сознательности людей, их правовой культуры,

• тем продуктивнее  их участие в  подготовке  и  обсуждении

законопроектов, тем точнее определяются в законах пути и

79

способы разрешения противоречий в общественном развитии; чем лучше познаны запросы людей, чем полнее и глубже учтены интересы всех социальных общностей, тем адекватнее их воля будет отражена в законах; чем большую инициативу и активность проявляют члены общества в создании этих законов, тем большую мощь обретает законодательство.

Итак, государственная воля, выраженная в правовых установлениях и практике их реализации, представляет собой концентрированное отражение назревших и назревающих потребностей общественного развития. Общая воля народа, возведенная государством в закон и в иные правовые акты, объединяет наиболее обоснованные предложения о путях общественного прогресса. Именно поэтому законы и иные правовые акты приобретают необходимый авторитет, становятся рычагом творческого воздействия на общественные процессы в соответствии с ценностями свободы и демократии.