§ 1. ПОНЯТИЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬНОЙ ТЕХНИКИ, ЕЕ ОБЩИЕ ПРИНЦИПЫ И ПРАВИЛА

Вопросам законодательной техники в последнее время уде­ляется самое серьезное внимание со стороны советских ученых-правоведов247. И это не случайно. Советское законодательство с середины 50-х годов начало интенсивно обновляться. Разработ­ка большого количества новых законопроектов, существенное обновление ранее действовавших нормативных актов, а также дальнейшее совершенствование уже изданных правовых норм с неотвратимостью поставили проблему юридической техники как чисто практический вопрос. А. С. ГХиголкин отмечает: «За­конодательная техника играет важную роль в правотворчестве. От нее во многом зависит степень совершенства законодательст­ва, эффективность его действия, доходчивость нормативных ак­тов, правильное их понимание и применение»248.

В настоящее время вопросы правовой культуры и правового уровня заняли должное место в системе мероприятий по комму­нистическому воспитанию трудящихся. У народных масс повы­шается интерес к законотворчеству, значительно выросла право­вая инициатива, а вместе с тем и уважение к закону. Но все это одновременно ведет к усилению требований, предъявляемых к закону не только с точки зрения содержания, но и формы, что

i247 Д. А. Керимов, указ, соч.; А. А. Ушаков. Очерки советской за­конодательной стилистики. Пермь, 1967; О. Э. Л е й с т, указ. соч. Кроме это­го, опубликован ряд статей, в которых авторы так или иначе касались проб­лем юридической (законодательной) техники. Например, А. Н. Игнатов. Совершенствование Особенной части УК РСФСР. «Советское государство и право», 1972, № 5; А. С. П я гол хин. Совершенствование законодательной техники. «Советское государство и право», 1968, № 3; С. С. Алексеев. Общая теория социалистического права, вьш. 3. Свердловск, 1965, разд. «Юри­дическая техника»; М. И. Ковалев. О технике уголовного законодательст­ва. «Правоведение», 1962, № 3; Д. А. Ковач ев. О понятии законодательной техники. Ученые задиски, вып. 18. М., ВНИИСЗ, 1969.

248 А. С П и г о л к и и. .Совершенствование законодательной техники, стр. 50.

182

в свою очередь с неизбежностью должно возвысить роль и зна­чение юридической техники. Команда «Вперед!», данная совре-- менностью законодательству, потребовала от лиц, непосредст­венно работающих над законопроектами, повышения их техни­ко-юридического мастерства. А широкое участие народных масс в обсуждении этих проектов сделало нетерпимым всякую халат­ность, поспешность и неумелость в обращении с законами.

В Отчетном докладе Центрального Комитета КПСС XXIV съезду партии Генеральный секретарь ЦК Л. И. Брежнев ука­зал, что партия придает большое значение соваршенствюванию советского законодательства249. Однако трудно усовершенство­вать что-либо, не обладая современным инструментом, пригод­ным для такой операции.

В настоящее время вопросу эффективности уголовного права придается огромное значение, и это не случайно, ибо целесооб­разность существования правового института, отрасли права и всей правовой системы можно объяснить только способностью определенным образом эффективно регулировать обществен-ные отношения в направлении, которое наиболее всего отвечает интересам социалистического государства.

Основными из проблем эффективности уголовного законода­тельства применительно к уголовному закону как таковому яв­ляются: а) проблема выбора из всей массы возможных челове­ческих поступков тех, которые представляют собой действи­тельную общественную опасность и требуют именно уго­ловно-правового регулирования; б) проблема оценки степени общественной опасности этих поступков, а следова­тельно, установление соответствующей системы и дозировки на­казания; в) проблема регламентации применения норм уголов­ного права, т. е. назначения и освобождения от наказания — вопросы вины, вменяемости, стадий совершения преступления и т. д. При этом все названные проблемы имеют свою содержа­тельную и формальную стороны1.

Норберт Винер верно писал, что «теория и практика права влекут за собой две группы проблем: группу проблем, касаю­щихся общего назначения права, понимания справедливости в праве, и группу проблем, касающихся технических приемов, при помощи которых эти понятия   могут   стать   эффективными»200.

'249 Л. И. .Брежм ев. Отчетный доклад Центрального Комитета КПСС XXIV съезду Коммунистической партии Советского Союза. М., Политивдат, -1971,  ст,р. 95.

250 Н. Винер, указ. соч., стр. 118.

183

Первой призвана заниматься догма   права,   а второй — то, что мы называем законодательной, или юридической, техникой-

Что же такое законодательная техника? На этот вопрос со­ветские ученые не дают единого ответа. Проф. Д. А. Керимов определяет законодательную технику как «совокупность исто­рически и практически сложившихся при определенной системе, законодательства правил наиболее рационального составления и правильного изложения правовых институтов, норм и статей в правовых актах в целях достижения совершенства форм их вы­ражения»251. Проф. А. А. Ушаков говорит, что это сумма норм правотворчества252. Проф. С. С. Алексеев под законодательной техникой понимает «совокупность средств и приемов, используе­мых при выработке, оформлении и систематизации правовых актов»253.

Проф. О. А. Красавчиков считает, что это «совокупность не­материальных средств, используемых при выработке законов (кодексов), приговоров, судебных решений, договоров и т. д.»254. Можно заметить, что в последнем определении речь практически •идет о двух различных понятиях: о технике законодательства как такового (сюда же включается и техника иных норматив­ных актов) и о технике составления различных процессуальных документов. И все это охватывается понятием юридической техники. Думается, что нет необходимости сводить их воедино. Вряд ли между этими видами юридической техники есть что-либо существенно общее, что позволило бы их объединять.

Правила законодательной техники выработаны наукой как рекомендации. Если закон существует независимо от его твор­ца и в этом он напоминает творение архитектора или живопис­ца, то «техника» сама по себе не есть норма и в этом смысле она—-лишь идея, используемая в качестве резца ваятеля или кисти художника. Техника — не правовая отрасль и не похожа на таковую как совокупность норм. Думается, что законодатель­ная техника представляет собой поэтому совокупность принципов,    правил,    приемов    построения отрас-

251          Д. А. К е р м м о ,в, указ. соч., сгр. 47.

252          А. А. У ш а к о в, указ. соч., стр. 15.

253          С. С. Алексеев. Общая теория социалистического   права,   вып. 3,

стр. 154.

254          О.  А.  Красавчиков.  Советская наука  гражданского права.  Уче­

ные труды, вып. 6. Серия «Гражданское право». Свердловский юридический

институт, 1961, стр. 120—121.

184

лей права, отдельных институтов и норм в за­конодательных актах.

Поскольку нас интересуют лишь законы уголовные, то и дан­ное определение должно касаться только их. Мы не случайно указали в нем на принципы, так как, прежде чем составлять за­конодательный акт, надо исходить из каких-то аксиом, лежащих вне его самого, которые бы заранее обеспечивали достижение поставленных целей.

Как правильно отмечает О. А. Красавчиков, технические сред­ства «сами по себе безразличны к общественным классам»255. К этому следует добавить, что им в принципе безразлично и то, против кого направлен тот или иной закон; в известном смысле они равнодушны и к его содержанию, но не абсолютно. Если сравнить технические правила с оружием, то можно сказать, что оно стреляет в того, в кого его направляет рука человека, но каждый его вид имеет свое предназначение и определенные пределы действия. В свою очередь тактические задачи выраба­тываются в соответствии с правилами, которые относительно использования видов оружия являются принципами, по­стулатами или аксиомами. Такая иерархия правил, как нам кажется, существует и в законодательной технике.

Принципами законодательной техники можно назвать, сле­довательно, исходные правила построения отрас­ли, института или н о р м ы права, чтобы п о с л е д « и е наилучшим образом способствовали их целе­вому назначению. В этом качестве законодательная техни­ка представляетсяч не просто набором формальных средств, ин­струментов, безразличных к характеру создаваемого изделия. Вряд ли здесь будет правильным утверждение А. С. Пиголкина о том, что она «охватывает чисто технические (разрядка наша. — М. К.) моменты подготовки проектов нормативных ак­тов, которые носят прикладной (разрядка наша. — М. К) характер и касаются организации и методики1 их подготовки и внешнего оформления»256.

Принципы законодательной техники указывают на те спосо­бы и средства составления законодательного акта, от которых зависит не просто и не только технология производсгза за­кона, не только его формальные качества и соответствие зако­нодательным «стандартам» и «ГОСТам»,   но и сама   сущность

-" О. А. К р а с а в ч и к о в, указ. соч., стр. il21.

256 А. С. Пиголкин. Совершенстшо'ваяие законодательной техничен, стр. 50.

185

этого акта, а следовательно, его судьба.

В. Н. Орлов и А. И. Экимов пишут: «...правовую норму по­рождает не любое фактическое отношение, а лишь такое, кото­рое объективно 'нуждается в правовой охране и затем с помо­щью нормы права утверждается как результат действия пра­ва» 257. Но для этого, как правильно утверждают авторы, надо искать специфику средств, с помощью которых эти цели могут быть достигнуты.

Однако само установление этих средств требует конкретных технических принципов и приемов. Когда уяснена цель, постав­ленная законодателем, на помощь ему приходят эти принципы, используя которые он может выбрать средства правового регу­лирования. Данные принципы не касаются социально-экономи­ческих и социально-политических проблем закона, но воплощают в себе такие качества, с помощью которых они будут решены на­илучшим образом.

Итак, соотношение проблем содержания закона и приемов законодательной техники выражает не только соотношение со­держания и формы, но и нечто большее, что скорее напоминает две различные подструктуры в рамках одной и той же системы. Классово-политическая сущность права выражается в нормах, статьях закона, институтах и т. д. Но это выражение не может быть произвольным, а должно подчиняться строгим принципам, требованиям и правилам, выработанным правовой наукой.

Существуют принципы построения самой отрасли пра­ва и правовой нормы.

К первой группе надо отнести принцип построения нормы уголовного права с учетом экономии репрессии. Он мо­жет быть сформулирован таким образом: не следует объ­являть уголовно наказуемыми действия, кото­рые хотя и представляют собой общественную опасность, но с которыми можно эффективно бороться иными социальными мерами правово­го или социального характера. Этот принцип отно­сится как к диспозиции уголовно-(Право>вой нормы, так и к санк­ции. Экономия репрессии заключается не только в том, что дей­ствие без нужды не карается в уголовном порядке, но и в том, что уголовно наказуемое действие нельзя наказывать больше, чем оно того   заслуживает   в данный   момент.   Отступление   от

257 В.  Н.  Орлов,  А.  И.  Эк«мои.   Цель   в   норме   советского права. «Правоведение», 1968, № 5, стр. 23.

186

принципа экономии репрессии в сторону расширения уголовной ответственности без серьезной необходимости не только существенно нарушает интересы личности, но и подры­вает эффективность   и предупредительное  значение  наказания.

Другим техническим принципом уголовного права как пра­вовой отрасли в целом следует признать принцип стабиль­ности. В общих чертах сущность его можно сформулировать так: при построении уголовного закона законодатель должен наказывать в первую очередь действия, кото­рые сравнительно длительный период времени будут представлять собой значительную опас­ность. Это правило должно касаться случаев генеральной пе­рестройки уголовного законодательства.

В подобных ситуациях законодатель должен отбирать лпеж-де всего действия, которые будут представлять собой опасность стабильно, на протяжении значительного отрезка времени, со­ответственно группировать их и выделять особо, поскольку их описание требует особых правил и приемов. Эти преступления должны составлять ядро и основное содержание кодекса.

Эта ^проблема имеет и другую важную сторону, которая за­ключается в том, что тщательность отбора общественных отно­шений, подлежащих уголовно-правовому регулированию, долж­на быть соединена с точностью описания соответствующих при­знаков в законе. Причем эта тщательность предполагает: а) пре­обладание при описании диспозиции стабильных признаков преступного деяния над признаками временными и б) преобла­дание обобщенных описаний над конкретными. Думается, что это правило должно относиться ко всем уголовным законам как постоянным, так и временным, с той лишь разницей, что в зако­нах временных и специальных в отличие'От постоянных и общих соотношение между обобщенными и конкретными признаками должно быть изменено в пользу конкретных. Для того чтобы закон был стабилен, т. е. чтобы праву была присуща та социальная ценность, которую проф. С. С. Алексеев называ­ет формальной   определенностью   права258,  формулировать   за-

258 С. С. Алексеев. Социальная ценность права а советском обществе, стр. 89 и ел. На наш взгляд, формальная определенность права представляет собой его свойство, которое само то себе безразлично к его социальной поль­зе или вреду. Всякое право, ценно обществу лишь постольку, поскольку оно необходимо как таковое, но право в отличие от других социальных. учреж­дений обладает свойством формальной определенности, и только в этом смысле последняя приобретает ценность.   Но   эта ценность   сама   по себе в

187

конодательные определения необходимо в расчете на длитель­ный срок, чтобы они могли без ущерба для дела пережить раз­личные временные конъюнктурные моменты, которые так часто вспыхивают подобно метеоритам на социальном небосклоне. Когда экономическая, политическая и иная подобная ситуация, носящая сугубо временный характер, вступает в противоречие с законом, то у многих людей, не склонных прогнозировать бу­дущее, появляется желание немедленно изменить закон в угоду обстоятельствам. Иногда закон безмолвно уступает свое место другому, который может быть полезен обществу лишь на мгновение. На деле это всего лишь поспешность, которая не­редко вызвана техническим несовершенством закона и извест­ной негибкостью, чрезмерной конкретикой его определений, Это, конечно, дань одностороннему увлечению правовым «формализ­мом». Однако подобных модификаций можно избежать, если законодательные определения будут обладать некоторой растя­жимостью, «то есть способностью охватывать все явления оп­ределенной категории»259.

Стабильность закона, его длительная неизменяемость пред­ставляют собой подлинную социальную ценность, благодаря ко­торой укрепляется чувство незыблемости закона, усиливается его авторитет. Именно потому, что закон, подобно утесу, неиз­менно возвышается над всеми крупными и мелкими со­циальными событиями, которых происходит неисчислимое мно­жество в. течение жизни одного поколения, он приобре­тает в гл-азах граждан непоколебимое уважение и вызы­вает желание соблюдать его не за страх, а за совесть. Об него, как о гранит, разбиваются мелкие страсти, грязные помыслы и поступки, вызванные своекорыстием, эгоизмом и другими анти­социальными побуждениями, которые в праве именуют «низ­менными». И благодаря тому, что он как верный страж общест­ва стоит на своем месте на протяжении десятилетий, рождается всеобщее убеждение в том, что его нельзя безнаказанно нару­шить. Именно в этом, как нам представляется, и заключается социальная ценность права. Такую долговечность закона можно

высшей степени абстрактна. Она скорее представляет собой крайнюю необ­ходимость, от которой нельзя отмахнуться и которую люди вынуждены тер­петь до определенного уровня своего развития. С точки же зрения конкретного inpaiBa формальная определенность его норм мажет быть я ценным я не цен­ным, а вредным дарам законодателя.

269 П. И. Л юблиилкмй, указ. соч., стр. 15.

188

обеспечить только с помощью правильно подобранных и верно применяемых технических средств и приемов.

Однако всякий закон со временем стареет, ибо меняются не только люди и вещи, но и их моральные и социальные ценно­сти, взгляды, оценки, отношения и обстоятельства. Закон не ве­чен, и поэтому стабильность не должна пониматься как нечто абсолютное. Прежде, когда однообразная социальная жизнь длилась не одно и не два столетия, законы могли быть неизмен­ными целые века. Сейчас иные времена. Им подвластны и уго­ловные законы, хотя ныне при стабильной экономической и по­литической обстановке вряд ли неожиданно может появиться не­обходимость наказывать в уголовном порядке действия, ранее не наказуемые. Однако может возникнуть надобность повыше­ния эффективности борьбы с отдельными общественно опасными действиями путем усиления или уменьшения их наказуемости, выделения их из общего состава в специальный и т. п.

Короче говоря, всякая отрасль права, следовательно и уго­ловное, должна быть динамичной. Таким образом, наряду с принципом стабильности должен быть провозглашен принцип динамичности. Его также можно представить себе в виде технического принципа, учет требований которого позволяет при составлении закона употребить такие приемы-средства, которые дадут возможность в полной мере учитывать все изменения, происходящие в общественно-политической жизни общества, я своевременно реагировать на них.

В данном контексте динамичность следует понимать ограни­ченно, в том сщлсле, что"" ее нельзя смешивать с динамизмом права как свойством, имманентно присущим праву как таково­му. Проф. С. С. Алексеев отмечает: «Право, будучи устойчивой системой общественного регулирования, рассчитано на непре­рывную по времени регламентацию общественных отношений, вместе с тем право представляет собой динамическую си­стему»260. В данном случае автор пишет о динамизме как о способности права к определенным изменениям в целом или в отдельных его частях. Мы же, говоря о принципе динамичности з техническом плане, т. е. в смысле законодательной техники, имеем в виду лишь отдельный аспект этого динамизма.

Проблема динамизма имеет две стороны: а) всякая норма права, в том числе и уголовного, не может быть «приклеена» к

260 С.  С.  Алексеев.  Социальная ценность  права  в советском  общест­ве,   сгр. 126.

189

какой-либо одной, чрезмерно конкретной ситуации. Она должна быть сформулирована так, чтобы в рамках своей устойчивости могла допускать возможность регулирования изменившихся общественных отношений или, как выражает.ся проф. С. С. Алек­сеев, «учитывать некоторые изменения в общественных отноше­ниях и без издания новых или отмены (изменения) старых норм»261. Этого можно добиться различными путя­ми— аналогией права или закона (для уголовного права этот путь исключен) либо использованием оценочных понятий; 6) сле­дует немедленно отменять законы, ошибочность или малоэф-фективность которых в данное время не вызывает сомнений. Подобное положение может возникнуть, когда существующие законы были изданы ошибочно, ибо действия, которые они за­прещают, не опасны для общества или опасны не в такой сте­пени, чтобы устанавливать за них уголовную ответственность. Оно может появиться и тогда, когда социальные обстоятельства настолько изменились, что действия, ранее общественно опас­ные, перестали быть таковыми.

Принципы с'т а;би л ын ости и динамичности законо­дательства взаимно дополняют друг друга. Так, например, руко­водствуясь первым, следует прийти к выводу о том, что нельзя устанавливать уголовную ответственность, издавая специаль­ный закон под влиянием кратковременных, ситуационных фак­торов, которые действуют слишком короткий срок. Вместе с тем, чтобы при возникновении подобных ситуаций не было острой необходимости в издании кратковременного закона, постоянный закон должен быть сформулирован так, чтобы имелась возмож­ность учета таких обстоятельств. Этого можно добиться введе­нием специальных пунктов или частей в диспозициях или санк­циях закона. Данные пункты содержат, например", ст. ст. 238— 242, 245, 247 УК РСФСР и др. В них идет речь о таких кратко­временных ситуациях, как «военное в-ремя», «боевая обста­новка».

Однако никакое законодательство не может избежать вре­менных «ситуационных» законов. Следовательно, коль скоро возникает необходимость в издании такого закона, то в нем обя­зательно нужно указать по возможности срок его действия    либо    реальные   обстоятельства,    кото-

261    С. С. Алексеев. Социальная ценность трава в советском обществе, стр. 133.

190

рые вызвали потребность   его   издания   и   исчезновение которых должно влечь отмену закона.

Таковы в общих чертах наиболее общие технические прин­ципы, представляющие собой типичные правила построения уго­ловных законов вообще.

В заключении настоящего раздела работы следует остано­виться на некоторых аспектах «математизации» уголовных за­конов, на ее возможностях и .пределах.

В последние годы наблюдается невиданное усложнение про­цессов во всех сферах нашего бытия. Данное явление происхо­дит в обстановке резкого увеличения потока информации, кото­рую человек должен усвоить и. переработать в течение коротко­го времени. Неизмеримо сложным стало управление экономи­ческими, социальными и иными системами, существующими на­ряду с человеком и служащими ему.

Прежние методы прогнозирования и управления уже не мо­гут удовлетворять потребностям общества. Возникла очевидная нужда в универсализации этих методов, в централизации их и одновременно дифференциации управления. Все это возложило на математику как на самую абстрактную и самую «логичную» науку задачу выработать общие принципы целенаправленного управления любыми процессами, происходящими как результат взаимоотношения систем, которые соподчиняются друг с дру­гом, и послужило мощным толчком к развитию математической логики и кибернетики, теории •вероятности и т. п.

Применяя эти отрасли знания в области права, надо исхо­дить из реального учета уровня, достигнутого государством и правом, с одной стороны, и кибернетикой как наукой — с другой. Разумеется, невозможно использование кибернетических мето­дов там, где само правоведение не готово к этому. О них можно говорить лишь в порядке пожелания и там, где сама кибернети­ка еще не может служить праву262.

Кибернетика, бесспорно, должна найти в законотворчестве самое широкое применение. Доказано, что счетно-решающие устройства могут великолепно использоваться в криминологии, в криминалистике, оказывать неоценимую помощь в справочно-чодификационной работе.

Теоретически можно создать судебный компьютер, который бы выносил соответствующие решения. Важно,   чтобы   процесс

262 В. К. Киа.пп. О возможности использования кибернетических мето­дов в праве. М., «Прогресс», 1965,   стр. 25.

191

поддавался программированию и можно было представить нор­му закона в виде формализованных элементов. Эта формали­зация—не столь уж сложная вещь, если дать количественную оценку каждой детали элементов состава преступления и зара­нее подсчитать ее в конкретных долях соответствующей меры наказания. В принципе можно исчислять в векторном выраже­нии фактические составы преступлений и даже санкции за их осуществление и создать алгоритмы квалификации преступле­ния и назначения наказания.

Следует, однако, согласиться с В. Н. Кудрявцевым, что «в настоящее время пока не ставится задача об использовании ЭВМ при решении подобных задач. В этом пока нет необходи­мости» 263.

Думается, что подобное программирование сейчас невыгодно ни с экономической, ни с юридической точки зрения.

Во-первых, потребуется огромная затрата труда на состав­ление соответствующих алгоритмов, для того чтобы заложить их ,в электронную память (надо запрограммировать все сущест­вующие уголовные законы с их большим количеством вариа­ций) . Чтобы произвести соответствующий поиск, необходимо перевести на язык машины каждое конкретное преступное дей­ствие, но для этого ему надо дать соответствующую оценку, пе­ревести его признаки на перфокарту, а эта операция займет гораздо больше времени, чем любая простая квалификация пре­ступления, произведенная юристом.

Во-вторых, надо коренным образом изменить язык существу­ющих уголовных законов, чтобы каждое законодательное поня­тие и определение можно было бы перевести на математический ' язык. А это означало бы проведение коренной реформы всего уголовного законодательства. Разумеется, что сказанное не ис­ключает необходимости и желательности скорейшей разработки юридической семиотики, которая была бы однозначной для всех юридических систем.

В-третьих, существующий, так сказать «ручной», порядок ква­лификации преступлений не так уж много отнимает времени и сил у судебных и следственных работников, чтобы можно было утверждать о наличии настоятельной потребности во внедрении счетно-вычислительной техники в правосудие. Однако главная трудность заключается не в составлении алгоритмов, а в толко­вании и оценке содержания нормы, но это не под   силу   совре-

263 в. Н. Кудрявцев. Кибернетика и решение правовых задач. В сб.: Кибернетика и право, №  11 — 12. М., «Знание»,  1970, стр. 22.

192

менной ЭВМ. Следует согласиться с В. Кнаппом, что в настоя­щее время полное использование автоматизированного процесса толкования правовых норм является фантазией264.

Весьма заманчивым было бы эффективно использовать ЭВМ для определения, хотя бы ориентировочного, меры наказания за совершенное преступление. Это имело бы колоссальное зна­чение для установления единообразия карательной практики. В данный момент такого единообразия нет и его трудно до­биться потому, что санкции за каждое преступление имеют весьма пространные пределы, каждый судья может вносить в решение свое представление о справедливости, базирующееся на субъективные заключениях, личныд эмоциях и иных ирра­циональных основаниях.

Конечно, в судебной практике вряд ли могут встретиться дза идентичных дела, по которым следовало бы назначить абсолют­но тождественные меры наказания с учетам обстоятельств дела и личности обвиняемого. Однако с таким же или даже с большим основанием надо сказать, что в мире нет и совершенно одина­ковых судей, которые могли бы назначить полностью совпадаю­щее наказание в тождественных-случаях совершения преступле­ния. Поэтому с помощью машины можно получить какие-то ориентировочные данные относительно рациональной меры ра-казания в конкретном деле, но она всегда должна быть оконча­тельно скорректирована судьей. Однако машины будущего, очевидно, будут самообучающимися, способными к самона­стройке, самоорганизации и распознаванию образцов, т. е. моделирующими человеческий интеллект. Очевидно, к тому вре­мени будут отработаны и эвристические алгоритмы,- т. е. набо­ры правил конструирования, сравнения, анализа и отбора вариантов возможных решений некоторой массовой пробле­мы 265.

Трудно судить, какими конкретными возможностями будут располагать юристы будущего. Это зависит и от уровня развития техники, науки, прежде всего логики, правовых взглядов и само­го права, каким оно будет.

В настоящее время можно лишь наметить ближайшие пер­спективы. И они представляются нам в следующем виде.

264 В.  К н а п и, указ.  соч.,  стр.  33.

205 В. В. Би.рюс-о.в, В. С. Геллер. Кибернетика в гуманитарных нау-ка.х. М., «Наука», 1973, стр. 135.

13   Заказ 231        193

Вероятно, в порядке эксперимента надо постепенно готовить­ся к созданию эвристических алгоритмов квалификации и даже назначения наказания, хотя бы в отношении небольшого круга преступных деяний, имеющих наибольшее распространение, раз­рабатывать юридическую семиотику, чтобы она была междуна­родной, совершенствовать технику уголовного законодательства так, чтобы уголовно-правовую норму можно было бы исчислить с помощью знаков.

Изыскания, проведенные в последние годы, показали, что кибернетика открывает большие возможности в области сирг-ьочно-кодификационяой деятельности, несмотря на то, что зако­нодательство изменяется достаточно быстро и поток.законодате­льной и правоприменительной информации, текущей только по официальным каналам (имеются в виду законодательные и пра­воприменительные органы), очень велик266.

Однако в уголовном праве эти возможности пока слабо реа­лизуются. Нам не известны учреждения, где бы имелись маши­ны, в памяти которых были заложены уголовные законы, офи­циальные документы судебных органов и т. п., которыми можно было бы пользоваться в 'повседневной деятельности юристам-практикам или учащимся. А ведь практически можно соответст­венно запрограммировать по определенным разделам уголовное законодательство СССР, союзных республик, социалистических стран и даже капиталистических и наряду с этим по тем же разделам Общей и Особенной части запрограммировать все подзаконные акты, включая и руководящие разъяснения Вер­ховных судов СССР и союзных республик и т. п. В память ма­шины можно систематически вводить соответствующие измене­ния по мере их поступления. Эта работа имела бы огромное значение и для получения определенных оправок, и для уста­новления противоречий и повторений в законодательстве и су­дебной практике, -и для обучения студентов. Думается, что ши­рокое использование технических средств в обучении студентов юридических вузов, в частности, надо начинать именно с этого. Однако, насколько нам известно, таких программ в настоя- ' щее время нигде нет и в ближайшем будущем вряд ли можно на­деяться на их появление.

Так, А. Н. Мишунин втмечает, что лишь действующих законодатель­ных и нормативных ^правительственных актов насчитывается <в настоящее время 32 тыс. (Перспективы совершенствования советского законодательства. «Советское государство и право», 1968, № 10, enp. 6).

194

260

Правда, серьезные попытки применить ЭВМ для справочно-информационной работы имели место в Центральном научно-исследовательском институте судебных экспертиз, где разрабо­тан вариант информационно-поисковой системы, реализованной на ЭВМ «Минск-22». Эта система связана с поиском информа­ции и решения задач относительно назначения пенсий267. Эти попытки показали выгодность, надежность, а следовательно, и наглядную пользу применения ЭВМ для учета и поиска право­вой информации. Верно замечание, сделанное по этому поводу С. С. Москвиным: «,,Память" машины способна запоминать большое количество информации и быстро выдавать ее по за-просу.В .информацию, хранящуюся в памяти ЭВМ, можно вно­сить изменения, обусловленные изданием новых и отменой либо изменением ранее принятых нормативных актов, и тем самым содержать информационно-поисковый массив в соответствии с действующим законодательством» 268.

Вполне возможно в централизованном порядке разработать соответствующий код, обучить ему операторов и наладить ра­боту. Думается, что если бы в распоряжении хотя бы наиболее крупных юридических учебных заведений имелись электронно-вычислительные машины, их можно было бы использовать не только iB учебных целях, но и для анабжшия правовой информа­цией всех органов юстиции, да и иных государственных и обще­ственных организаций и учреждений.

Наибольшую сложность может вызвать классификация, ко­торая могла бы удовлетворять всем правовым системам, нормы которых предполагается заключать в память машины, а также то, как построить машинный и логический контроль за возмож­ностью ошибочной информации. Все остальное представляет собой чисто технический вопрос, решить 'который большого тру­да не составит.

Гораздо (Сложнее, многообразнее и заманчивее проблема построения уголовного закона средствами кибернетики. Здесь гипотетически возможно несколько направлений. Прежде всего с помощью ЭВМ можно сразу же и достаточно полно выявить противоречия действующего законодательства, наличие проти­воположных решений по одному и тому же вопросу не только в законе, но и в судебной практике (если в программе заложены

267 С. С. Москвин. Применение ЭВМ для поиска драповой информа­ции и решения задач, овязаниых с назначением танаий. В об.: Кибернетика и (право, № 11—,12. М., «Знание», 1970, стр. 11,

268 Т а м  же, стр. 13.

13*          195

определенные практические решения), расхождения в термино­логии и т. п. Сравнивая законодательства союзных республик, а равно и других государств, можно уяснить достоинства и недо­статки своего законодательства и своей судебной практики.

Можно, таким образом, путем сравнения анализа и отбора создать новую или усовершенствовать старую норму пра:ва с большим коэффициентом эффективности.

Нормы права логичны по своей природе. Их применение всегда представляет собой определенный логический процесс. -В этом смысле право, на первый взгляд, наиболее «математизи­руемая» отрасль знания. Точность является необходимым при­знаком как кибернетики, так и права. В последнем можно ис­пользовать системно-кибернетический и логико-семиотический подход, поскольку для него, как и для кибернетики, имеет ко­лоссальное значение точность языка. В нем, как и в кибернети­ке, применяется метод формализации, т. е. «выяснение и уточ­нение содержания изучаемого явления через рассмотрение и фиксацию его формы и оперирование с нею»269.

Право, как и логика высказываний, исходит из «классиче­ской логики», где вывод следует из определенных аксиоматиче­ских положений. В уголовном законе аксиоматичным по отно­шению к законодательной конструкции является понятие обще­ственной опасности преступления. Тот факт, что при наличии со­вокупности указанных в формуле закона предпосылок совер­шенное действие считается преступлением без соответствующих доказательств, уже предполагает, что форма закона всегда истинна. С этих позиций большая посылка закона, если послед­ний рассматривать в качестве силлогизма,— истина, и доказы­вать это обстоятельство не требуется.

Право, как и логика высказываний, имеет дело с формами

сложных высказываний, которые образуются из простых с по­

мощью отдельных союзов, связок, например «если.., то», «если

не», «и», «или» и т. д.        г"

Вполне естественно, что коль скоро закон представляет со­бой нормативное, предложение, то в праве вполне соединима ло­гика высказываний с логикой нормативных предложений. Такое сочетание имеется, например, в формуле «кража»—«преступле­ние»: совершена кража — следовательно, налицо преступление. Право по самой своей сущности склонно к логической форма­лизации. Оно проявляет стремление к этому везде, где имеется

269 В. В. Б и р ю с о в, В. С. Гелле ,р, указ. соч., стр. 19. 196

возможность однозначного обозначения, следовательно, где можно упростить формулу, т. е. выразить суть нормы общепо­нятными терминами, смысловое сочетание которых могло бы дать абсолютный вывод по формуле «истина» — «ложь».

Закон, как и логика высказываний, требует позитивного разрешения проблемы непротиворечивости, полноты и разреши­мости.

Непротиворечивость представляет собой ситуацию, при кото­рой наличие определенных предпосылок всегда влечет за собой какой-то конкретный вывод. Бесспорно, всякое уголовное зако­нодательство должно стремиться избегать таких противоречий, при которых действие, обладающее одними и теми же призна­ками, может быть противоправным и непротивоправным, пред­ставлять собой одновременно и то, и другое преступление и т.п. Полнота— это свойство выражать все истины рассматриваемой области. Любой уголовный закон в этом смысле должен быть полным, т. е. охватывать все случаи, для которых он издан. До­биться такого положения очень сложно, поэтому законодатель часто прибегает к неопределенным формулировкам. С точки зрения логики высказываний, они недопустимы, поскольку их нельзя формализовать.

Даже для юриста, который обязан мыслить и оценивать по­ступки людей, расшифровка понятия «иные действия и иные последствия» сопряжена с трудностями, для машины же это вообще дело немыслимое. Конечно, в написанном тексте закона допустим примерный перечень различных элементов, образую­щих признаки состава преступления. Но для того чтобы зало­жить эти последние в память машины, нужно исчерпывающе перечислить все те действия и последствия, которые закон Hai3-вал иными. Для машины само оценочное понятие закона не страшно, она опасается неопределенности, которая в нем кро­ется. В конце концов любому оценочному понятию каждый раз при применении закона к конкретному случаю соответствуют вполне определенные признаки. Многие из них встречаются ча­сто, другие — как исключение. Поэтому в принципе любую неоп­ределенность закона, всякое оценочное суждение можно, хотя бы не полностью, конкретизировать, и тогда в большинстве слу­чаев цель может быть достигнута.

Проблема разрешимости представляет собой насущную пот­ребность всякого права и любой нормы. Каждая правовая нор­ма должна регулировать любой случай, когда она призвана это делать. В правоведении   существует   понятие   беспробельности,

197

т. е. презумпция полноты правового регулирования. Запрет ана-логии в уголовном праве показывает, что если подозрительный случай не подпадает под признаки конкретной нормы закона, то, следовательно, он не наказуем. Всякое стремление видеть в этом пробел и пытаться его восполнить с помощью этого же за­кона должно квалифицироваться как попытка взять на себя функции законодателя 270.

Итак, npaiBO располагает всеми формальными основаниями для того, чтобы подвергнуться значительной «математизации». Однако нельзя забывать, что над ним довлеют и законы диалек­тической логики, что вместе с логикой высказываний в любой правовой норме присутствует и логика оценок с классо­вых позиций, а при назначении наказания имеет значение опыт судьи, его интуиция, не говоря уже об эмоциях, которые позво­ляют ему выбрать рациональную меру наказания в каждом кон­кретном случае. Но такой интуитивизм может привести и к про­изволу, если судья неопытный, юридически малограмотный, равнодушный и т. п. человек.

Пользу от внедрения кибернетики в право можно сформу­лировать в нескольких словах: точность, непротиворечивость, полнота, разрешимость, правильное сочетание формализма и оценки, простота и надежность — вот те несомненные достоин­ства, в которых нуждается каждое законодательство и которых ему больше всего недостает. Учет основных положений, требуе­мых современной логикой, которой математика придает боль­шую силу и несокрушимость, яшляется необходимым элементом пр ав отвор ч еств а.

Кибернетические машины вполне могут 'быть использованы и в законодательстве, именно в его подготовитеяьной стадии. Д. А. Керимов полагает, что они могут быть применены в пери­од подготовки закона, для различного рода справок, обработки статистических данных и т. п.271. Бесспорно, если все эти мате­риалы были накоплены и соответственно обработаны, то люди, готовящие или обсуждающие законопроект, всегда могут при­бегнуть к помощи машины и получить необходимые сведения об аналогичных актах в других государствах, об «х особенностях, о применении закона в прошлом, о его эффективности. То есть ма­шина может выдать все, что в нее будет ранее заложено. В этом

270          Иного мнения .на   этот счет придерживается В. В. Лазарев  (Установ­

ление 'Пробела в праве в процессе его -применения. «Советское государство и

право», 1973, № 2, спр. 20 « см.).

271          Д. А. К е р и м о в. Свобода, право и законность. М, 1960, crjp. 208.

198

плане важно, чтобы в статистических отчетах, закладываемых в машинную память, были даны соответствующие показатели. Однако разговоры о пользе кибернетики в законотворчестве до сих пор ими и остаются, ибо и сегодня перед органами юстиции «стоит важная задача — внедрить в судебную статистику сред­ства вычислительной техники. Их применение преследует следу­ющие цели: сокращение времени обработки и выдачи статисти­ческих данных, ...проведение комплексного анализа статистиче­ских данных, полученных из отчетов судов, органов прокурату­ры, внутренних дел, а также переход впоследствии к единой об­щегосударственной системе npaiBOiBoft статистики»272.

Проф. Д. А. Керимов считает, что кибернетические машины могут быть использованы при подготовке законопроекта и для выявления внутренних противоречий подготавливаемого ак­та273. Против этого возражает В. Кнапп, не без основания ука­зывая, что логический анализ может быть настолько сложным для машины, что подготовить соответствующий алгоритм будет практически невозможно. К тому же противоречия закона про-истеиают ие от ошибочных редакций, а чаще всего из-за различ­ного толкования нормы. А это еще больше затруднит составле­ние алгоритма274. Нам представляется, что дело заключается не в этом. Законодательные акты всегда, какими бы обширны­ми они ни были, по своему объему не столь значительны. Во всяком случае, они намного меньше научных трудов, посвящен­ных их толкованию. Поэтому люди, сочиняющие закон, вполне могут быть внимательными при редактировании текста проекта, чтобы заметить (противоречия в его отдельных частях.

Думается, что в данном положении прибегать к помощи ма­шин было бы так же неэтично, как принуждать поэта поручать ЭВМ контрольную проверку его стихов с тем, чтобы последняя отмечала грамматические ошибки, бессодержательные, но ори­гинальные рифмы и бессмысленные выражения. Возможно, с точки зрения чистоты языка, иногда и стоило бы делать так,' но следует признать, что в целом это было бы необоснованным недоверием к творческим возможностям интеллекта указанных лиц. На наш взгляд, наиболее перспективным является исполь­зование вычислительной техники и математических теорий как я

272          3.   Яковлева,   Г.   Булатов.   Роль  статистики   в   совершенствова­

нии органов юстиции и судов. «Советская юстиция», 1973, № 16, ст,р. 23.

273          Д. А. Керимов. Свобода, право и законность, стр. 219.

274          В. К н а п п, указ. соч., стр. 127.

199

уяснении общей картины правонарушений в целом, так и не­которых их видов при изучении тенденций в развитии преступ­ности и отдельных преступлений. С помощью данных, получен­ных от ЭВМ (разумеется, если соответствующий материал был в иее заложен), можно заранее определить не только наиболее эффективные формулировки диспозиции статей УК, но и осо­бенно действенные пределы санкций за соответствующие пре­ступления.

Согласно теории вероятностей имеется многочисленный круг явлений, «когда при многократном осуществлении комплекса ус­ловий С доля той части случаев, когда событие А происходит, лишь изредка отклоняется сколько-нибудь значительно от неко­торой средней цифры, которая, таким образом, может служить характерным показателем массовой операции по отно­шению к событию Л»275. Такие закономерности носят название вероятностных или стохастических. Изучение сравнитель­но большого количества статистических данных о преступности показывает, что ее динамика подчинена этим закономерностям, которые дают основание с достаточно высокой степенью веро­ятности предвидеть количественное соотношение отдельных преступлений на протяжении длительного времени. Это обстоя­тельство является необходимым условием планирования борьбы с преступностью, дает возможность заранее с учетом реально­стей разработать соответствующие перспективные планы, зара­нее распределив наиболее рационально средства этой борьбы. Если- возникнет необходимость обсудить вопрос о целесообраз­ности установления уголовной ответственности за действия, ко­торые ранее не наказывались в уголовном порядке, то, очевидно, статистический учет позволит определить вероятность со­вершения их на основании формулы, согласно которой вероят­ность Р(А) события А равняется отношению числа возможных результатов испытания, благоприятствующих событию А, к чис­лу всех возможных результатов. Полученные данные с доста­точной полнотой могут сказать, разумно ли вводить новый со­став преступления. Очевидно, если вероятность его совершения *" крайне невелика, то — нецелесообразно, и наоборот. Таким же способом можно, установив вероятность и удельный вес ошибоч­ного применения закона на практике, решить вопрос о целесо­образности его изменения или дополнения. Коль скоро опреде­ление вероятности связано с наличием суммы каких-то задан-

275 Б. В. Гн еден ко. Курс теории вероятностей. М., 1961, стр. 15. 200

ных условий, то понятно, что полная сумма их должна быть вся­кий раз известна.

Математикой выработаны формулы, на основ аи и и которых можно вычислить возможную ошибку репрезентативности. Та­ким образом, обработка определенного массива может дать бо­лее или менее точную картину вероятности интересующего нас события. «Такой подход, — как справедливо отмечает О. А. Газ-рилов,— дает возможность осуществить предварительный прог­ноз действия правовой нормы, которая должна быть принята, то есть определить, какой круг субъектов будет подпадать под ее действие»276.

Мысль о необходимости издания или изменения закона часто может возникнуть вследствие случайного «озарения» или ин­туиции, основанной на профессиональном опыте, либо как ре­зультат эмоций, появившихся благодаря неожиданной ситуации, и эта мысль может быть достаточно убедительной, чтобы серь­езно помышлять о ломке закона. Но это изменение настолько важное и серьезное дело, что поспешность здесь может быть оправдана только в редких случаях, и то если правильность из­менения будет подтверждена соответствующими данными.

Сказанное касается в ранной мере не только диспозиций, но и санкций закона. Только путем тщательного анализа всех как позитивных, так и негативных моментов — той или иной меры "наказания, ее размеров и т. п. — можно с определенной долей вероятности предположить степень ее воздействия на субъекта и установить пределы ее наивысшей эффективности. Можно ожи­дать, что в будущем принятие любого уголовного закона будет осуществляться - с помощью электронно-вычислительных или иных подобных им машин и эта помощь окажется столь резуль­тативной, что будут сведены до .минимума всевозможные слу­чайности, которые могут значительно снизить эффективность его действия, а равно можно будет заранее установить, есть ли смысл вообще изменять закон или вводить новый.