§ 2. ПРАВИЛА ПОСТРОЕНИЯ ДИСПОЗИЦИЙ И САНКЦИЙ

Имеются общие правила построения диспозиций и санкций, значение которых так велико, что их с полным основанием можно назвать техническими принципами данного построения. К их числу относятся следующие.

276 О. А. Г а в рилов. Кибернетические методы ' а социально-правовых исследованиях. В сб.: Кибернетика и право. М., «Знание», 1970, сир. 41.

201

1. Принцип правильного сочетания формаль­ных и о ц е я о ч ны х моментов в описании нормы (об этом сочетании подробно было сказано во второй главе). Данное сочетание зависит от сложности объективной стороны состава. Описание иных элементов его может быть только кон­кретным. Формулировка же объективной стороны преступления ч законе может быть либо полностью конкретной (формальной), либо конкретно-абстрактной (формально-оценочной), либо аб­страктной (оценочной).

Примером диспозиции первого вида может служить ч. 1 ст. 117 УК РСФСР — «изнасилование, то есть половое сношение с применением физического насилия, угроз или с использовани­ем беспомощного состояния потерпевшей». В данном случае, конечно, полностью конкретными нельзя назвать понятия, на­пример, беспомощного состояния, физического насилия, угроз. Да и само понятие полового сношения нуждается в расшифров­ке. Но все они имеют строго определенное содержание и не мо­гут быть истолкованы в противоположных смыслах.

Пример диспозиции второго вида можно найти в ст. 156 УК РСФСР «Обман покупателей и заказчиков». В ней перечисля­ются различные формы обмана, а затем сказано: «...или иной обман покупателей и заказчиков...». Оценочный элемент пред-стазлен здесь в слове «иной».

Диспозицией третьего вида можно представить ст. 172 УК РСФСР. В ней вся диспозиция оценочная, поскольку ее главные понятия неконкретны. И действительно: «Н е выполнен не или ненадлежащее выполнение должностным лицом своих обязанностей вследствие небрежного или недобросо­вестного к 'Ним отношения, причинившее существенный вред...». Неопределенных, оценочных понятий в этой диспозиции большинство (они специально выделены нами). . Всеобщих рецептов, которые могли бы обеспечить правиль­ное сочетание формальных и оценочных элементов уголовно-правовой нормы, не существует. Однако к тому, что сказано ра­нее, можно добавить следующее. Там, где преступное действие однозначно и имеет четко очерченные границы, надо всегда прибегать к конкретным формулировкам. Если элементы диспо­зиции весьма разнообразны, но все они могут быть исчислены каким-либо количеством (например, «иные формы обмана»), то лучше привести их полностью. Думается, что в ст. 156 УК РСФСР это можно было бы сделать.

202

К оценочным и абстрактным формулировкам следует прибе­гать в тех случаях, когда объективная сторона предусматривает практически очень большое количество самых разнообразных общественно опасных действий, перечислять которые невозмож­но не только в силу их разнообразия, но и потому, что их кон­кретные сочетания нельзя заранее предугадать. Однако при этом законодатель должен совершенно четко иметь в виду, что нужна определенность в описании хотя бы одного из признаков объективной стороны состава преступления — характера денст-

-ви'я или его последствий. Должен быть конкретно назван пре­ступный результат либо общественно опасные способы его до­стижения.

Так, например, убийство предполагает совершенно опреде­ленные    общественно     опасные    последствия — смерть     потер-

_ певшего. Для состава этого преступления в принципе не имеет значения, каким способом этот результат будет достигнут. Ха­рактер упомянутого способа наравне с другими объективными и субъективными признаками может служить отягчающим или смягчающим обстоятельством. Точно так же можно сказать и о заражении другого лица венерической болезнью. Для законо­дателя в данном случае важен только факт заражения другого лица этой болезнью, а не способ, каким оно было осуществлено. Однако разбой определяется законодателем совершенно иначе. Здесь он четкими штрихами описывает са;мо преступное дейст­вие как нападение с целью завладения имуществом и т. п. При этом его даже не интересует преступный результат, важна только цель его достижения.

Однако законодатель иногда забывает об этом правиле, и в таком случае норма получается неясной, расплывчатой, допус­кающей различное истолкование. Думается, что именно такой является норма о хулиганстве ст. 206 УК РСФСР. В самом де­ле. Хулиганство определено как «умышленные действия, грубо нарушающие общественный порядок и выражающие явное не­уважение к обществу». Конкретной и четкой представляется здесь только субъективная сторона — умышленные действия. Сама же объективная сторона состоит целиком из оценочных признаков.

2. Принцип полного описания в законе объек­тивной стороны состава преступления. Объектив­ная сторона является сердцевиной преступления и одним из са­мых главных и важных показателей его общественной опасно­сти. Помыслы, чаяния, намерения, страсти—все это   составляет

203

внутренний мир человека, недоступный и неприкосновенный для всего окружающего. Они проявляют себя только тогда, когда становятся путеводной звездой человеческих поступков, дейст­вий. Великая мысль, подчеркнутая К. Марксом более ста лет назад, что человек может подлежать суду себе подобных только тогда, когда он разумно действует, а не тогда, когда он мыслит, и поныне лежит в основе уголовной ответственности в любом демократическом законодательстве277.

Собственно, только во внешнем проявлении человеческих на­мерений и устремлений распознается его истинная сущность, демонстрируется его подлинная общественная опасность и про­является его индивидуальность. Вот почему, чтобы можно было предметно различать человеческие поступки, судить об их ре­альной опасности шги полезности для общества, нужно прежде всего знать описание их объективной стороны. Причем, как уже было сказано выше, надо помнить, что оно должно быть тем детальнее, чем сложнее объективная сторона состава пре­ступления.

3. Принцип краткости, простоты, сжатости и по­следовательности изложения. Думается, что нет не­обходимости говорить о важности этого правила.

Говоря о недостатках, которые чаще всего свойственны зако­нам (в там числе и уголовным), можно сослаться на Бантама, который сформулировал их таким образом, что они без труда могут быть обнаружены и в современном уголовном законода­тельстве многих стран. К их числу он отнес:

а) двусмысленность, когда употреблено такое выраже­ние, что его можно понять в различных значениях. При этом в норме не содержится указания на направление, в котором сле­дует понимать эту двусмысленность. Так, например, ст. 172 УК РСФСР «Халатность» употребляет выражение «вследствие не­брежного или недобросовестного к ним отношения». Небрежное отношение, по общему правилу, характеризует одну из неосто­рожных форм вины, а именно преступную небрежность. Вместе с тем из данного контекста можно заключить, что речь идет о характеристике объективной стороны преступления. Из текста закона этот вывод прямо не вытекает, поэтому в науке уголов-     >_

277 К. MapiRt писал: «Лишь постольку, .поскольку я проявляю себя, по­стольку я вступаю в область действительности, — я ©ступаю в сферу, под­властную законодателю. Помимо своих действий я совершенно не существую^ для закона, совершению яе являюсь его объектом» (К. Маркс « Ф. Эн­гельс. Соч., т. 1, стр. 14).

204

«ого права, да и в судебной практике возникали опоры по это­му поводу, которые прекратились только потому, что уже   сло-* жилось определенное понятие халатности;

б) темноту, т. е. случаи, когда употребляются такие вы­ражения, что из них нельзя понять, чего- хотел законодатель. Так, например, в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищедне государственного и общественного имущества» не содержалось определения понятия хищения социалистической собственности, а просто был дан примерный -перечень его способов, а затем от­мечалось, что по этому указу подлежат квалификации и другие формы хищения государственного и общественного имущества. Но так как в нем не было никаких ориентиров для понимания способов и форм хищения, то практика допускала известные колебания в отнесении к хищению различных посягательств на социалистическую собственность (причинение ущерба имущест­ву путем обмана или злоупотребления доверием, временное по-за'имстваван'ие, передача в долг и т. п.) 278.

в) громоздкость—употребление множества выражений, при которых теряется возможность охватить их единым внима­нием279. Следует оказать, что в советском уголовном праве с-са­мого начала его существования не наблюдалось чересчур гро­моздких формулировок. Однако отдельные нормы действующего ныне УК РСФСР можно и нужно было построить проще. Если сам по себе нормативный материал представляется громоздким по своим «габаритам», то его можно расположить не в одной, а в нескольких статьях Уголовного кодекса. Иногда это не дела­ется совершенно напрасно. К числу подобных норм можно от­нести описание лишения свободы в ст. ст. 24, 55 УК «Условно-досрочное освобождение от наказания...» и др. Думается, что без ущерба для дела эти и другие статьи можно было бы разделить на несколько.

4. Наконец, последний — это принцип, согласно которому в одной статье уголовного закона следует раз­мещать   только   одну  уголовно-правовую   норму:

Норма может состоять из нескольких частей, их расположе­ние внутри ее может быть различным, но в одной статье закона надо стремиться формулировать только одну норму. Наше зако-

278 А. А. П и н а е в. К совершенствованию законодательства об ответст­венности за хищение. «Правоведение», 1973, № 3, стр. 36. а79 П. И. Люблине к и й, указ. соч., стр. 3—4.

.     205

нодательство не всегда следует этому   правилу.   В   отдельных случаях это оправдано, в других — нет.

По этому поводу можно рекомендовать следующее: надо избегать такого построения уголовного зако­на, п р и котором несколько норм располагалось бы в одной статье.

Это создает затруднения не столько в применении нормы,, сколько в дальнейшем, когда начинают действовать последст­вия этого применения. Статьи закола имеют конкретное цифро­вое обозначение, и обычно квалификация определяется по номе­ру соответствующей статьи. Тот факт, что под одним и тем же номером находится две нормы и более, создает известную пута­ницу. Что касается расположения одной нормы в разных статьях УК, то это допустимо, когда имеются различные обстоятельст­ва, которые, не имея большого значения для содержания нор­мы, оказывают огромное воздействие на степень общественной опасности. А это в овою очередь делает нежелательным распо­ложение их не только в одной части нормы, но даже и в одной статье закона. Такова, например, норма об уголовной ответст­венности за умышленное убийство: она имеет месте в четырех статьях УК РСФСР (не считая ст. ст. 66, 67).

BiOnpocbi нумерации статей больше относятся к проблемам кодификации, но они представляются чисто техническими и по­этому подлежат рассмотрению именно в этом разделе настоя­щей работы. Проф. С. С. Алексеев верно замечает, что нумера­ция статей должна быть стабильной280. Это требование четко усвоено законодателем. В настоящее время она не меняется. Ес­ли вносятся какие-либо изменения (.вводятся новые формы), то статьям придается буквенный или цифровой индекс (например, между ст.ст. 193 и 194 помещаются ст.ст. 1931, 1932, 1933 и т.п.).

Сама статья может быть разбита на части или пункты. Если отдельные разделы ее отделены друг от друга красной строкой и каждый из них содержит санкцию, то их называют частями. Например, ч. 1 ст. 206 — простое хулиганство, санкция — лише­ние свободы на срок от шести месяцев до одного года; ч. 2— злостное хулиганство, санкция — до пяти лет лишения свободы; ч. 3 — особо злостное хулиганство, лишение свободы от трех до шести лет.

Пункты статьи обозначаются буквами. Например, ст. 102 УК РСФСР имеет одиннадцать пунктов: от «а» до «л», ст. 91 УК —

280 С. С. Алексее в. Проблемы теории трава, т. 2, стр. il54. 206

семь, а 146 — тять. В отличие от частей статьи пункт не имеет санкции. Однако воинские преступления сформулированы так, что части статей обозначаются, как и пункты, буквами. Дума­ется, что такая специфика закона об уголовной ответственности за воинские преступления (гл. 12 УК РСФСР) не может быть расценена как достижение законодательной техники, ибо она нарушает единство построения кодекса.

Если норма статьи закона делится на части, то их следует располагать по мере нарастания степени общественной опасно­сти деяния. На первое место должна быть поставлена всегда та часть нормы, которая предусматривает ответственность за про­стое преступление, на второе—квалифицированный состав и т.д. Если статья закона делится на простой, квалифицированный и привилегированный состав, то состав со смягчающими обстоя­тельствами должен (встать на место самой 'последней части, статьи. За таким порядком расположения законодательного ма­териала не кроется 'какого-либо «высшего смысла». Но это не­обходимая формальность, вызванная требованием удобства в пользовании .кодексом.

По нашему мнению, отдельные составы преступления нужны  во всех тех случаях, когда существуют обстоятельства, изменя­ющие некоторые элементы общего состава преступления: а) субъект (общий—выделяется должностное лицо, военно­служащий и т. п.); б) субъективная сторона (преступле­ние умышленное — выделяется неосторожное совершение дея- ния и т. п.); в) объективная сторона (выделяются слу- чаи совершения преступления при особых обстоятельствах).

Отдельные части той или иной статьи следует выделять в том случае, когда надлежит специально указать на факультативные обстоятельства объективной стороны состава преступления, на­личие или отсутствие которых отягчает или смягчает ответст­венность (например, если необходимо выделить ответственность за преступление, описанное в диспозиции, но повлекшее особые последствия или, наоборот, не повлекшее таковых; если предпо­лагается установить повышенную или пониженную ответствен­ность в зависимости от обстановки, способа, места совершения преступления и т. п.).

И последний вопрос, на котором нужно остановиться. Это технические аспекты квалификации по совокупности. О них мы уже говорили, когда рассматривали строение диспозиций и санк­ций. Вопрос можно сформулировать так: надо ли в соответству­ющих случаях квалифицировать деяние по совокупности частей

207

одной статьи или пунктов, если в действиях виновного есть иде­альная или реальная совокупность преступлений? Ответить на­до таким образом. Если в действиях виновного одновременно есть признаки нескольких пунктов одной и той же ста­тьи, то, (будь то реальная или идеальная совокупность, все они должны быть вменены виновному. Обоснование: каждый пункт содержит описание какой-либо особенности преступного деяния, и коль скоро налицо совокупность этих особенностей, то она должна быть вменена преступнику полностью.

Несколько труднее обстоит дело с совокупностью частей статьи. На практике она не применяется. Действительно, если совершено одно квалифицированное преступление, то оно, есте­ственно, «ключает в себя как составной элемент и простое пре­ступление. Однако такое несложное решение возможно, когда имеет место одно-единственное преступление. Но допустим, ли­цо дважды учиняет одно и то же преступное деяние. Причем за первое оно не привлекалось к уголовной ответственности. Ска­жем, лицо неоднократно заведомо поставляло другое в опас­ность заражения венерической болезнью, но было привлечено к уголовной ответственности только один раз (ст. 115 УК в ре­дакции Указа от 1 октября 1971 г.), либо два или три раза не соблюдало правил хранения, использования, учета, перевозки взрывчатых и радиоактивных веществ или пиротехнических из­делий и за последнее нарушение оказалось на скамье подсуди­мых. В данном случае действия субъекта квалифицируются только по одной статье УК, наказание назначается не по сово­купности, а по общему правилу, однако повторность или систе­матичность учитываются на основании ст. 39 УК РСФСР как отягчающие обстоятельства. Если в действиях субъекта имеются признаки, и квалифицирующие преступление, и смягчающие от­ветственность одновременно, и если они подпадают под разные части одной статьи УК, то все содеянное необходимо квалифи­цировать по той части, которая предусматривает более тяжкое преступление, ню при избрании меры наказания следует учиты­вать я смягчающие обстоятельства.

Однако такая ситуация возможна, если действия субъекта должны быть квалифицированы по нескольким частям одной и той же статьи. Когда же правосудие встречается с конкуренци­ей двух статей кодекса, то в этом случае данное правило теряет свою категоричность. В принципе, конечно, возможность его применения остается, но из него могут быть сделаны и исклю­чения. Так, например, убийство,   сопряженное   с бандитизмом,

208

квалифицируется только по ст. 77 УК, так же как изнасилова­ние, соединенное с убийством, — только по ст. 102, т. е. приме­няется статья, предусматривающая более общественно опасное преступление. "Однако если было совершено убийство при пре­вышении пределов необходимой обороны, которое сопровожда­лось отягчающими обстоятельствами, перечисленными в пп. «д», «ж», «з», «и», «л» ст. 102 УК, то действия субъекта квалифици­руются только по ст. 105 УК РСФСР. Что касается других пунк­тов ст. 102, то они просто немыслимы в соединении с необходи­мой обороной.

Другие элементы состава преступления можно излагать бо­лее сжато.

а)             Учитывая, что объект преступления  (родовой)  указан   в

заголовке соответствующей главы, а сама статья в Уголовном

кодексе носит   название,   скажем,   «Измена   Родине»,   «Банди­

тизм» и т. п. и из этого названия можно сделать вывод о непо­

средственном  объекте посягательства,  в диспозиции, как пра­

вило, о нем ничего не сказано.

б)            То же самое можно сказать и о субъекте преступления.

Нет нужды   каждый раз   описывать   его, если  он общий. Но в

тех случаях, когда имеется   специальный    субъект,    его

описание   обязательно.    Например,   если   субъектом    является

должностное лицо, военнослужащий, лицо, на котором лежала

специальная обязанность (ст. 127 УК) и т. п.

в)             Субъективная сторона  преступления должна быть

описана в диспозиции   по  возможности   полнее.   Однако   здесь

можно   сформулировать   такое  правило,   которое   эмпирически

почти всегда используется законодателем. Оно состоит в следу­

ющем:, нет   необходимости   упоминать    в  ..диспо­

зиции   о   формах  вины   лишь   в   том  случае,    если

данное     преступление    может    быть   совершено

при   любой   форме   вины.   При всех других обстоятельст­

вах указание на формы вины обязательно.

К сожалению, это правило далеко не всегда соблюдается законодателем. Исключением могут быть случаи, когда из тек­ста самого закона видно, что данное преступление может быть учинено только с какой-то определ'енной формой вины. Так, на­пример, В'сем ясно, что кража, т. е. тайное или открытое похи­щение чужого имущества (ст. ст. 89, 144 УК), может быть со­вершена только с прямым умыслом. Обыденное чувство языка и то представление, которое у каждого человека связано с тер­мином «х и щ е н и е», не позволяют различным образом толковать

14  заказ 231          209

его. Однако многие слова, употребляемые законодателем, столь четкой смысловой характеристики, как, например, «обман», «на­падение» и т. п., не имеют, и в этом случае вместо одного пред­ставления о форме вины приходят догадки, рассуждения, не всегда совпадающие с мнением законодателя. Так, лишь инту­итивно можно утверждать, что недобросовестное отношение к охране государственного и общественного имущества (ст. 100 УК. РСФСР) может быть следствием неосторожности. То же самое можно оказать о ст. 991 УК. Преступно-небрежное использова­ние и хранение 'сельскохозяйственной техники отнюдь не сви­детельствует о форме вины при совершении этого преступления. Более того, употребление этих понятий может даже дезориенти­ровать читателя, поскольку в данном контексте термин «пре­ступно-небрежное» характеризует объективную сторону преступ­ления. Правда, в процессе применения тех или иных норм, осо- -бен«о если они используются часто, эмпирическим путем выра­батываются соответствующие аксиомы относительно форм вины. Они безоговорочно признаются всеми, и тогда технические про­белы законодательства не замечаются. Но такую аксиоматику трудно объяснить и доказать с точки зрения логики. Поэтому было бы гораздо проще и надежнее и для законодательства, и для правосудия, да и для виновных лиц, если бы законодатель был щедрее в описании субъективной стороны преступления.

Принято также считать, что если в законе сказано о целях или мотивах преступления, то оно может быть совершено только с прямым умыслом.

Кстати, еще раз надо оказать, что все экстраординар­ные случаи должны быть указаны в законе, т. е. специальные цели, мотивы, побуждения и т. п., если они харак­теризуют субъективную сторону преступления. Важным в тех­ническом отношении является .вопрос о взаимоотношении обще­го и специального составов., В литературе правильно отмеча­лось, что в жизни чаще можно встретить не пробел уголовного закона, а случаи, когда одно и то же преступление предусмотрено в двух или более статьях его. Так, например, преступно-небреж­ное использование или хранение сельскохозяйственной техники (ст. 991 УК РСФСР) есть частный вид должностной халатно­сти; уничтожение имущества путем поджога является единич­ным видом истребления и повреждения имущества и т. п. Мож­но наметить три возможных случая, когда допускается исклю­чение, или конкуренция, составов: а) специальный состав зна­чительно   смягчает   ответственность   по   сравнению    с   общим;

210

б) он, наоборот, значительно усиливает наказание по сравнению с санкцией общего состава; в) предусматривает значительные обстоятельства, которые совершенно видоизменяют общий сос­тав преступления (к их числу следует отнести и те, которые из­меняют форму вины, объект и субъект преступления). Только здесь конкуренция составов оправдывается потребностью зако­нодательства. Во всех же других случаях излишнее дробление составов преступления способно породить лишь путаницу в при­менении закона или приведет к тому, что специальный состав не будет применяться вообще.

Так в общих чертах должны выглядеть правила законода­тельной техники относительно построения диспозиций.

Что же касается санкций, то их построение имеет также свои принципы и правила. Но прежде чем говорить о них, сле­дует остановиться на некоторых вопросах выбора видов и раз­мера наказания в зависимости от тяжести и характера совер­шенного преступления. Это, конечно, не технический вопрос, но от его решения зависит выработка соответствующего техниче­ского «ключа» или «кода» для построения санкций.

В советской юридической литературе имеется много ценных рассуждений об общих принципах назначения наказания, ве­дутся опоры о соотношении «кары», «возмездия», «перевоспита­ния» и «исправления», об общей и частной превенции, но, к со­жалению, ничего не говорится о том, как на основе той или иной точки зрения выбрать оптимальный вариант санкций, чтобы пос­ледние выглядели в законе как стройная и согласованная систе­ма норм, отвечающая, с одной стороны, параметрам обществен­ной опасности преступления, а с другой — приведенная в соот­ветствие с общей внутренней системой мер наказания.

Так, например, в (монографии «Сущность и функции уголов­ного наказания в Советском государстве» проф. И. С. Ной в ост­рой полемической форме обосновал роль и значение общей и специальной превенции как цели наказания. В последней главе работы он правильно подчеркнул, что «это вопрос о том, как следует строить санкции статей Особенной части Уголовного кодекса, ...в каком объеме следует предоставлять право следст­венным органам освобождать от уголовной ответственности с применением мер общественного воздействия и т.п.; и, наконец, следует ли идти по линии усиления уголовной ответственности 'или ее дальнейшего смягчения»281. Однако после этих аправед-

281 И. С. Н о й. Сущность и функции уголовного наказания в Советском государстве.  Саратов. Саратовский госунцваронтет,  1973, стр.  168.

14*

211

ливых слов И. С. Ной снова вступил в полемику с многочислен­ным количеством авторов и до последней страницы ничего кон­кретного не сказал по поводу санкций.

Много внимания индивидуализации наказания уделил и И. И. Карпец в своей книге, посвященной проблемам наказания. Но эта работа тоже не содержит рекомендаций по поводу по­строения санкций. В ней лишь в общей форме показано, как надо индивидуализировать наказание (т. е. назначать его в за­висимости от объективных и субъективных обстоятельств, харак­теризующих преступление) 282. Но ведь прежде чем правильно и справедливо назначить наказание, надо иметь верную и беспри­страстную систему санкций, а также точные и справедливые предписания, как ими пользоваться.

Можно сформулировать следующие общие технические пра-^

вила или принципы построения санкций.    ^1

1. Соответствие реальной степени обществен­ной опасности преступления во всех возможных вари­антах его. Конструируя санкцию, законодатель должен прежде всего исходить из представления о том, что он кладет в основу измерения степени общественной опасности—материальные убытки от преступления или иной какой-либо ущерб либо реаль­ную опасность личности, мотивов и целей ее поведения. Дума­ется, что в большинстве преступлений именно реальный и воз­можный ущерб и должен быть главным критерием опасности преступления, а следовательно, и суровости санкции, коль ско­ро мы утверждаем, что важность объекта посягательства явля­ется признаком степени общественной опасности деяния. В та­ком случае все остальные показатели должны быть подчинены этому главному признаку. В числе таких данных, которые сле­дует учитывать во вторую очередь, надо указать прежде всего на формы вины, на конкретные особенности мотивов и целей престулления, а также способа его совершения. Определенное значение должна иметь и характеристика личности субъекта. Однако при этом, отдавая основное предпочтение ущербу, нужно быть последовательным и избегать резкого увеличения меры наказания в зависимости от второстепенных показателей уровня общественной опасности (термин «второстепенный» употребляется здесь как сопоставление с основным признаком общественной опасности). Думается, что .в некоторых случаях факт, например, совершения преступления особо опасным реци-

I

282 И. И. Карпе ц, указ. соч. 212

1дивисто.м становится главенствующим в санкции и дает воз­можность значительно увеличить меру наказания без учета / ущерба, причиняемого преступлением.

Это, безусловно, нарушает стройность и безупречность  сис­темы санкций. Если законодательство исходит из положения о том, что основным критерием общественной опасности преступ­ления является степень ее, то следует подумать, правильно ли 1в ст. ст. 83—93 или 144—147, да и во многих других статьях УК \ РСФСР и соответственно УК других союзных республик нака­зание субъекту может быть повышено в пять раз за то, что он (признается особо опасным рецидивистом, при одинаковом ущер­бе от преступления.

Нужно заметить, что не везде проводится и строгий учет сте­сни опасности в зависимости от особенностей субъективной стороны преступления и форм вины. В ст. 211 УК РСФСР «Нарушение правил безопасности движения и эксплуатации транспорта лицами, управляющими транспортными средства­ми» речь идет о неосторожном преступлении. Однако верхний предел санкции в ней определен в виде лишения свободы на срок до п я тн а д ц а т и лет, т. е. равен санкции за самое тяже­лое умышленное преступление.

Конечно, устанавливая наивысший верхний предел лишения свободы за неосторожное .преступление, законодатель   исходил из возможного ущерба (материального и личности), т. е. послед­ствий, которые могут наступить при автотранспортном •происше­ствии Но при этом во внимание не было взято то обстоятельст­во, что по другим неосторожным  преступлениям, ко-Оторыми может   быть причинен   такой   же  тяжкий    ущерб 1 (ст.ст. 100, 105, 106 УК), наказание предусматривается в виде лишения свободы не более чем на три года. Подобных примеров можно было бы привести несколько.

К   сказанному   следует   добавить,   что   нельзя   произвольно vycтaнaвливaть пределы между низшим и высшим размером на­казания. Они должны зависеть от степени формализации при­знаков объективной стороны и других обстоятельств. Чем фор-|мализованнее последняя, тем уже должны   быть   эти   пределы санкции. В случае же крайней   формализации   объективных   и ■убъективных признаков санкции могут быть и абсолютно оп­ределенными. Ссылки на то, что   суды   в  подобных   ситуациях эудут лишены возможности назначать наказание с учетом обсто­ятельств конкретного дела, несостоятельны, поскольку за пями

213

всегда сохраняется право определять меру кары ниже низшего 'предела, в порядке ст. 43 УК РСФСР.

Если же уголовно-правовая норма сформулирована так, что имеет различные градации степени общественной опасности деяния (в силу ли употребления оценочных понятий или боль­шого разнообразия могущих быть последствий), то санкция должна содержать более широкие 'Нижние и верхние границы. Если, например, одна диспозиция предусматривает и умышлен­ное, и неосторожное преступление, то пределы санкции должны быть более широкими.

Санкции   должны   быть   внутренне    согласо­

ваны   между  собой.  Это нужно для того, чтобы   санкции

за преступления относительно одинаковой общественной   опас­

ности, но посягающие на различные   объекты и   предусмотрен­

ные в различных главах Уголовного кодекса,   ориентировочно

совпадали. Так, например, по диспозиции   и по   последствиям

ст. 252 УК «Нарушение правил вождения или эксплуатации ма­

шин» и ст. 211  совпадают, однако санкция второй значительно

строже, хотя, казалось, должно быть наоборот.

3 а    деяния,    совершенные    по   неосторожно­

сти,  и   за   те   преступления,   где   последствия мо­

гут  быть   самыми  разнообразными,   Необходимо

предусмотреть   возможность замены  одних   мер другими,

т. е. альтернативные санкции. Это же правило должно действо­

вать, когда санкцией устанавливается смертная казнь.

Соблюдения указанных принципов можно добиться, исполь­зуя при этом следующие технические приемы.

Все преступления следует предварительно разбить натри группы: а) тяжкие преступления, б) преступления, в) проступки. Для каждой из них можно установить приблизительные пределы санкций. Это де­ление можно закрепить законодательно в Общей части УК. За тяжкие преступления должен быть предусмотрен выс­ший предел лишения свободы, в необходимых случаях — при­менение смертной казни. В целях общего предупреждения ми­нимум должен быть сравнительно высоким. Для второй группы преступлений можно определить высший предел лишения свободы в десять лет, но одновременно указать и бо­лее низкий минимум. Для третьей же группы эти пределы должны быть еще более мягкими и обязательно предусматри­вать меры наказания, не связанные с лишением свободы. 214

Систему санкций внутри каждой главы УК следует строить л о указанной схеме. Надо раз­бить все однородные преступления на приведенные категории, а затем, беря во внимание установленные минимальные и мак­симальные пределы наказания, определять санкции за конкрет­ные деяния. Здесь уже можно учитывать и возможную степень общественной опасности, а равно квалифицирующие и смягча­ющие обстоятельства, которые могут быть свойственны для дан­ного преступления. Особое значение при этом должно прида­ваться характеристике субъекта, который обычно совершает это преступление. Надо отметить и то, что наказание за одно­родные деяния следует определять, согласуясь с другой, более высокой по степени опасности группой. Так, скажем, санкции за посягательства «а политические и трудовые права граждан надо назначать в зависимости от санкций, установленных за преступления против жизни и здоровья граждан; ответствен­ность за посягательство на личную собственность — согласовы­вать с ответственностью за преступления против социалистиче­ской собственности, с одной стороны, и с посягательствами на личность —с другой.

Таковы, на наш взгляд, основные правила построения диспо­зиций санкций.