Проблема

Из числа опрошенных (в %) считают эту проблему

Острой (или очеяь острой)

Не очель острой (или вообще нет проблемы)

Затрудни отся ответить

I. Текучесть кадров 2. Уровень     трудовой дисциплины 3. Повышение   произ­водительности   тру­да

81 63

46

17 29

46

2

8

8

Таким образом, все проблемы актуальны для пред­приятий, большинство руководителей рассматривает их как острые или даже очень острые. Вместе с тем степень актуальности различных проблем неодинакова. С этой точки зрения можно оценить удовлетворительно реше­ние проблемы повышения производительности труда: по­ловина руководителей не видит здесь большой остроты и, следовательно, удовлетворена существующим положе­нием дел, В то же время средний показатель текучести кадров, равный 21,9%, никак не может быть признан «хорошим», ведь более четырех пятых опрошенных руко­водителей считают проблему текучести при такой ее ве­личине острой.

Анализ полученной информации обычно позволяет не только выявить действительно важные проблемы, но и ранжировать их затем по степени актуальности, что в свою очередь позволит в дальнейшем отобрать для изу­чения наиболее актуальные правовые нормы.

149

О-существовании социальной проблемы, нуждающей­ся в изучении в области эффективности правовых норм, можно зачастую получить представление и из данных юридической науки. Например, изучение предложений по совершенствованию законодательства с несомненностью показывает, что есть какая-то общественная потребность, которая данными нормами права не удовлетворяется, а потому порождает целые «гнезда», «семьи» предложений об изменении и дополнении этих норм.

Положительный ответ на вопрос о наличии социаль­ной проблемы выдвигает следующий программный во­прос и требует соответственно перехода к следующему этапу исследования — выяснению степени эффективности правовых норм, призванных участвовать в решении вы­явленной проблемы.

2. УСТАНОВЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНЫХ ЦЕЛЕЙ ПРАВОВЫХ НОРМ

Эффективность правовой нормы предполагает выяв­ление ее цели (целей) и степени ее (их) достижения, т. е. соотнесения результатов действия нормы с намеченной целью (целями). В первую очередь здесь необходимо располагать знаниями, какие именно цели преследуются данными нормами. Ведь только цель конкретной право­вой нормы, отражая то, что должно быть достигнуто, яв­ляется критерием ее эффективности. Установление це­лей правовых норм не представляет каких-либо слож­ностей лишь тогда, когда они непосредственно ука­зываются в самих нормативных актах. Обычно такие указания включаются в преамбулу нормативного акта или в текст постановления о его утверждении. В отдель­ных же случаях цели издания акта оговариваются в его первых вводных статьях.

Встречаются акты, где цель издания изложена весь­ма подробно. В них детально объясняется, почему воз­можно и необходимо в данный момент принять акт, ка­кие конкретные изменения социально-политической об­становки это обусловили, отмечаются недостатки, имеющие место в той или иной области общественных отношений, анализируются их причины, раскрываются основные направления решения главной задачи и т. д. Примером  такого  акта   может  служить  постановление

150

ЦК КПСС и Совета Министров СССР «Об улучшении планирования и усилении воздействия хозяйственного механизма на повышение эффективности производства и качества работы», имеющее цель поднять уровень пла­нирования и хозяйствования, привести их в соответствие с требованиями нынешнего этапа, добиться повышения эффективности общественного производства, ускорения научно-технического прогресса и роста производительнос­ти труда, улучшения качества продукции и на этой осно­ве обеспечить неуклонный подъем экономики страны и благосостояния советского народа.

Значительно чаще цели издания соответствующих ак­тов формулируются в них достаточно лаконично. При этом в одних случаях цель указывается прямо, в дру­гих—косвенно (например, путам указания на причины, послужившие поводом к изданию акта).

Р1здавая те или иные разъяснения по вопросам при­менения трудового законодательства, Государственный комитет СССР по труду и социальным вопросам и ВЦСПС зачастую специально Оговаривают, что эти разъяснения даются «в связи с поступающими запроса­ми». Таким образом, косвенно определяется цель издания акта: внесение единообразия в практику применения дей­ствующего законодательства и укрепления социалисти­ческой законности.

В некоторых случаях в тексте нормативного акта со­держится прямая отсылка к тем источникам (например, к партийным решениям), изучив которые можно судить о его целях.

В то же время в тексте многих нормативных актов нет указаний на цели их введения. Это объясняется раз­ными причинами: очевидностью цели, множественностью целей, отсутствием каких-либо обязательных требований, связанных с техникой оформления нормативных актов, и т. д. Тем не менее и в таких случаях официальные ука­зания на цели введения того или иного нормативного акта обычно можно обнаружить, анализируя справки и объ­яснительные записки тех органов, по инициативе или предложению- которых обсуждались его проекты.

Задачи, связанные с определением эффективности конкретных правовых норм, безусловно, предполагают выявление и анализ целей издания соответствующих нор­мативных актов независимо от того, выражены они в официальной форме или нет.

151

При этом необходимо иметь в виду, что чаще всего цели нормативных актов, указанные в преамбуле (или в ином официальном источнике), имеют общий и перспек­тивный характер.

Реальное достижение общих, главных и перспектив­ных задач осуществляется обычно путем постепенного решения многочисленных частных, ближайших, непо­средственных целей.

Как правило, изучение эффективности нормативных актов должно начинаться с выяснения эффективности тех правовых норм, которые в него входят. Каждая из них имеет свою частную цель, по общему правилу, нигде не оговоренную1. Между тем нас более всего интересуют именно частные цели, поскольку определить эффектив­ность конкретных норм, исходя лишь из общих целей всего нормативного акта, как правило, практически не­возможно. Нельзя, например, установить социальную цель ст. 10 Положения о правах ФЗМК, исходя только из того, что указанное Положение, как отмечается в его пре­амбуле, было принято «в целях расширения прав фабрич­ных, заводских, местных комитетов в управлении произ­водством, усиления их функций в улучшении условий труда и быта рабочих и служащих».

Таким образом, те цели, которые непосредственно указываются в самих нормативных актах, зачастую чрезмерно широки или, наоборот, неполны, т. е. непри-

1 Примером того, что указание на цели правовой нормы может быть включено в конкретную статью нормативного акта, является ст. 9 ГПК РСФСР, которая устанавливает, что закрытое судебное разбирательство допускается по мотивированному постановлению су­да «в целях предотвращения разглашения сведений об интимных сто­ронах жизни участвующих в деле лиц». Можно также сослаться на п. 23 постановления Совнаркома СССР, ЦК ВКП(б) и ВЦСПС от 28 декабря 1938 г, (СП СССР, 1939, № 1, ст. 1), предусматривающего по­вышение минимальных размеров пенсий «в связи с тем, что при об­щем высоком уровне пенсионного обеспечения в Союзе ССР имеются пенсионеры, которые перешли на пенсию много лет тому назад, когда нормы пенсий и уровень заработной платы были значительно ниже, чем в настоящее время...». Мы полностью разделяем мнение Е. И. Аст-рахана, что, вопреки высказанному в литературе мнению (см.: За­конодательная техника. Л.," Изд-во ЛГУ, 1965, с. 49), мотивы (цели) той или иной отдельной правовой нормы целесообразно иногда вклю­чать не в общую преамбулу, а в ту статью или пункт, к которому специально относится данный мотив (см.: Астрахан Е. И. Вопро­сы законодательной техники (по материалам законодательства о труде и социальном обеспечении), с. 16).

152

I

годны для того, чтобы служить критерием оценки эффек­тивности конкретных правовых норм.

Следовательно, даже если закон более или менее под­робно говорит о целях принимаемых норм и институтов, выявление этих целей, установление их связей и сопод­чинения требуют теоретической работы. Она особенно необходима, когда непосредственные цели определяются в законе самым общим образом, неполно или не форму­лируются вообще.

Все сказанное делает актуальной проблему телео­логического анализа правовых норм. Телеологический анализ нормы нельзя полностью отождествлять с телео­логическим ее толкованием1.

При толковании содержание нормы интерпретируется применительно к конкретным жизненным обстоятельст­вам. В ходе телеологического толкования нормы исполь­зуются знания о цели, с которой законодатель принял данную норму, причем эта цель может быть известна до начала процесса толкования.

Телеологический анализ имеет иные задачи. В ходе его всесторонне выясняются воля законодателя, классо­во-партийный, общественно-значимый смысл нормы, уточняются все социальные цели (как уже отмечалось, их может быть несколько), которые он перед собой ста­вил.

Телеологический анализ, как, впрочем, и телеологи­ческое толкование, предполагает изучение политических документов, так или иначе связанных с исследуемой нор­мой, анализ преамбулы соответствующего акта, объяс­нительных записок и справок, связанных с принятием акта, наконец текста самой нормы. В последнем случае применимы все широко распространенные приемы толко­вания норм права: логический, грамматический, систе­матический, исторический. Как справедливо отметил Л. С. Пиголкин, «установление цели конкретной нормы права —результат применения всех без исключения при­емов толкования правовых норм»2.

Сложность выявления истинных целей конкретных правовых норм в условиях сегодняшнего дня привела не-

1 Телеологическое толкование заключается в раскрытии содержа­ния закона, которое базируется на уяснении его целей. О применении телеологического толкования см., например: Шляпочников А. С. Толкование уголовного закона. М., Госюриздат, 1960, с. 194.

2Пиголкин А. С. Толкование нормативных актов в СССР. М., Госюриздат, 1962, с. 95,

153

которых авторов к пессимистическому выводу о том, что цели правовых норм вообще «не могут быть оконча­тельно установлены на первом этапе исследования эффек­тивности»1. Вряд ли следует доказывать, что подобный подход к проблеме по существу вообще исключает воз­можность научного управления обществом с помощью правового регулирования. Задача правовой науки заклю­чается не в том, чтобы констатировать имеющиеся слож­ности в выявлении целей правовых норм, а в том, чтобы внести конкретные рекомендации, облегчающие решение соответствующей задачи в дальнейшем.

В свете изложенного приобретает исключительно ак­туальное значение проблема упорядочения обязательной официальной фиксации целей правовых норм. При выра­ботке соответствующих рекомендаций было бы целесо­образно учитывать имеющийся опыт ряда социалистичес­ких стран. Так, Порядок законодательной деятельности Чехословацкой Социалистической Республики2, преду­сматривая обязательное составление подробных офици­альных объяснительных заключений к каждому законо­проекту, специально оговаривает, что они должны, в ча­стности, содержать указание на причины, вызывающие совершенствование правового регулирования, «цели, ко­торые оно преследует». В Методических указаниях по разработке правовых актов и обеспечению их эффектив­ности, разработанных Министерством юстиции ЧССР, уточнено, что проект нормативного акта должен быть сформулирован так, чтобы он давал работникам, кото­рые будут применять закон на практике, ясное руковод­ство к действию, чтобы он выражал цели, которые долж­ны быть достигнуты применением правового акта. При этом предусматривается, что такого рода требования касаются не только проекта в целом, но и его отдельных положений.

В соответствии с нормотворческой практикой Социа­листической Республики Румынии в официальном тексте закона перед, его заголовком помещается специальная часть, именуемая «Объяснением мотивов». Таким объяс­нением мотивов снабжаются почти каждый закон и де­крет,   в том числе и законы об утверждении декретов.

1              Р о т а н ь   В. Г. Правовая природа норм труда  и .их эффек­

тивность.— Правоведение, 1974, № 4, с, 87, 88.

2              Утвержден постановлением Правительства ЧССР 30 сентября

1971 г. № 276.

154

Объяснение мотивов не считается частью самого закона, не содержит норм, не включенных в текст закона, и са­мостоятельно применяться не может.

Содержание объяснения мотивов состоит лишь в кратком изложении причин, по которым стало необходи­мым принятие нового закона, основных его положений и их значения, а также в указании на те конкретные цели, которые преследуются изданием нового закона.

Помимо того, что такая практика устраняет возмож­ности ошибочного толкования целей правовых норм, не­обходимого для измерения их эффективности, она сама по себе способствует повышению эффективности право­вого регулирования.

Объясняется это тем, что правовое регулирование осуществляется с помощью не только системы правовых норм, а всем механизмом правового регулирования1. Норма права может выполнять мотивационную функ­цию, будучи осознанной индивидом. А полное осознание нормы возможно лишь при понимании индивидом ее со­циальной цели. Как отмечается в науке управления, не только содержание социальных норм, но и просто поста­новка тех или иных целей, ценностей и их систем может играть роль непосредственного, ненормативного средст­ва регуляции поведения людей2.

Таким образом, понимание цели правовой нормы в конечном счете также регулирует поведение ее адреса­тов, но не через формальные признаки возможного дол­жного поведения, а путем указания на те материальные результаты, достижению которых должно служить по­ведение людей.

Четкое понимание целей той или иной нормы ее адре­сатами повышает значение данной нормы как конкрет­ной социальной ценности, что является дополнительным стимулом выполнения соответствующих правовых пред­писаний. Официальная фиксация целей нормативных ак­тов, о чем свидетельствует опыт ЧССР и СРР, способст­вует также укреплению законности3.

1              См.: Алексеев С. С. Механизм правового регулирования в

социалистическом государстве, с. 7.

2              См.; Пеньков Е. М. Социальные нормы — регуляторы пове­

дения   личности   (Некоторые  вопросы   методологии  и  теории). М.,

Мысль, 1972, с. 21.

3              Как отмечалось в печати, практическое значение «объяснений

мотивов» в СРР состоит, в частности в том, что судья или иное долж­

ностное лицо могут сослаться на них в обоснование своей позиции

155

Не случайно в советской юридической литературе уже не раз отмечалось, что основное содержание преамбуЛ нормативных актов должны составить мотивы, объясня­ющие причины принятия соответствующих конкретных норм, устанавливающие цели их применения и т. д.1.

Эти идеи нашли отражение, в частности, в Методи­ческих правилах подготовки проектов законодательных актов и решений Правительства СССР, утвержденных Министерством юстиции СССР в 1976 году, которые пре­дусматривают, что в тех случаях, когда необходимо разъяснить цели и мотивы издания акта, изложению нормативных предписаний должна предшествовать всту­пительная часть (преамбула). Аналогичное положение содержится и в Рекомендациях по подготовке норматив­ных актов министерств и ведомств СССР.

3. ОПЕРАЦИОНАЛЬНЫЕ ОПРЕДЕЛЕНИЯ

Даже самое точное формулирование цели нормы еще не позволяет начать измерение ее социальной эффектив­ности. Предположим, что мы установили цель нормы о дисциплинарной ответственности следующим образом: способствовать укреплению трудовой дисциплины. Опре­деляя фактический результат ее действия, мы должны ответить на вопрос, укрепилась ли фактически дисципли­на труда? Но что значит укрепить дисциплину? Как оп­ределить, укрепилась она или нет? Очевидно, для ответа на эти вопросы необходимо в реальной действительности найти какие-то факты, которые бы свидетельствовали о достижении или недостижении цели нормы. Вот почему понятия и категории эффективности для наполнения их реальным содержанием должны быть переведены в фор­му, доступную для эмпирических наблюдений, в том чис­ле и для количественных расчетов. В социологической литературе отмечается, что перевод используемых тео­ретических понятий в форму, позволяющую их наблю­дать,— важнейшее и первоначальное звено в конкретных

при применении норм, содержащихся в законах. В этом качестве «объяснения мотивов» очень часто используются в судебной прак­тике. Ссылка на объяснение мотивов», если она правильна, подтвер­ждает законность судебного решения.

1 См., например: Чечот Д. М. Цит. соч., с. 133.

156

социальных исследованиях1. Методика измерения эффек­тивности действия правовых норм тоже должна строить­ся на базе общесоциологической теории и практики пере­вода понятий в такую форму с учетом, разумеется, спе­цифики конкретных  социально-правовых  исследований.

Поиск эмпирических значений понятий называют эм­пирической интерпретацией термина, а определение это­го понятия через указания на правила фиксирования со­ответствующих эмпирических признаков — операцио­нальным определением термина2.

Под операциональным понимается определение, в четком или «снятом» виде содержащее указание на дей­ствие (операцию), результат которого можно эмпиричес­ки наблюдать или измерять и в силу этого сопоставлять с содержанием того научного понятия, теоретически охватывающего данный результат.

Иначе говоря, для раскрытия и объяснения содержа­ния какого-либо научного понятия можно выработать операциональный критерий; с помощью которого уста­навливается, принадлежит ли исследуемый предмет к классу предметов, обозначенных данным научным поня­тием (в этом смысле говорят также о признаках, свойст­вах, параметрах, критериях и т. д.). Вот почему опера­циональное определение чаще всего служит средством частичной эмпирической интерпретации научных поня­тий, а одно и то же научное понятие может получить не­сколько операциональных определений, указывающих на различные эмпирические ситуации применения данного понятия3.

В социологии значение операциональных определений заключается в том, что с их помощью можно получить конкретно-чувственное (эмпирическое, опытное) знание о содержании (качественном и количественном) научно­го понятия, охватывающего тот социальный процесс, ко­торый изучается.

Не всегда отдавая себе в этом отчет, мы часто поль­зуемся операциональными определениями. Так, понятия

1              См.: Заславская  Т. И., Виноградова Е. В. Фактор­

ный анализ причин миграции сельского населения.— В сб.: Социо­

логия и математика. Новосибирск, 1970, с. 153.

2              См.: Ядов   В, А. Социологическое исследование.., с. 54.

3              Проблеме   операциональных   определений   уделяется   большое

внимание    в    социологической    литературе     (см.:   Здравомыс-

л о в А. Г. Методология и процедура социологических исследований.

М, Мысль, 1969, с. 45—46).

157

«неявка на работу без уважительных причин в течение целого рабочего дня» (прогул), «несвоевременная явка на работу» (опоздание), «производство брака» являются операциональными определениями для понятия «наруше­ние трудовой дисциплины», т. е. нарушение трудовой дисциплины в коллективе происходит тогда, когда работ­ники совершают опоздания, прогулы без уважительных причин и т. п. Установление прогула, опоздания требует совершения определенных операций по выяснению про­тивоправного, виновного характера неявки на работу или несвоевременной явки. Оно происходит через эмпиричес­кое наблюдение (сбор) и измерение определенной инфор­мации о фактах неявки или несвоевременной явки. И при соответствующем объективном результате эти факты ин­терпретируются как прогулы без уважительных причин или как опоздания на работу, что в свою очередь позво­ляет сделать вывод о наличии в данном коллективе на­рушений трудовой дисциплины. Без этих операциональ­ных определений нарушение трудовой дисциплины нель­зя ни наблюдать, ни измерять, в чем и заключается их значение.

Операциональное определение чаще всего служит средством частичной эмпирической интерпретации науч­ных понятий. Оно «заместитель», знак данного явления. Как отмечалось в литературе, логический анализ плюс имеющийся в нашем распоряжении эмпирический мате­риал позволяют отобрать понятия, выступающие в ка­честве «представителей» исследуемых явлений. Именно в силу указанных особенностей операциональные опреде­ления и служат тем «мостиком», по которому можно ид­ти от теоретического анализа к количественным расче­там1.

Операциональное определение — не просто конкре* тизация какого-то понятия, разбивка его на составные части и признаки, на их сумму, а такая его интерпрета­ция, которая эмпирически наблюдаема и измеряема. Так, нарушение трудовой дисциплины — составная часть понятия «правонарушение». Но это еще не операцио­нальное определение, так как «нарушение трудовой дис­циплины» само по себе эмпирически нельзя наблюдать и измерять. Только тогда, когда мы устанавливаем про­тивоправную, виновную неявку на работу в течение целого рабочего дня, мы можем говорить о прогуле как определении, эмпирически частично интерпретирующем понятие «нарушение трудовой дисциплины» и, следова­тельно, понятие «правонарушение». Таким образом, именно в операциональном определении объективирует­ся возможность наблюдения или измерения социального процесса.

Включаемые в исследование операциональные опре­деления (признаки) должны удовлетворять также сле­дующим условиям: «быть эмпирически фиксируемыми; формально измеряемыми.., объективными, то есть не за­висящими от фигуры исследователя и орудий его работы (или, по крайней мере, позволяющими учитывать вели­чину возникающих в этом плане возмущений); по воз­можности элементарными, неразложимыми на более простые составляющие и т. д.»1.

Очевидно, что операциональные определения могут иметь разную степень обобщенности (например, прогул может быть в свою очередь «разложен» на операциональ­ные определения — неявка на работу без уважительных причин, появление на работе в нетрезвом состоянии). На­до стремиться к выделению самых простых, неразложи­мых на составные части определений. Но это не всегда удается. Кроме   того, при  исследованиях  в различных

1 Отметим, что преувеличение роли операциональных определе­ний в процессе познания, сведение к ним общих понятий и категорий лежит в основе так называемого операционализма — идеалистической школы, основанной П. У. Бриджменом. Операционалисты вслед за Бриджменом считают, что теоретические понятия, которые нельзя пе­ревести в операциональную форму, бессмысленны. Таким образом, операционализм — это одна из разновидностей позитивизма. Подход к операциональным определениям с материалистических позиций поз­воляет получать новое эмпирическое (и прежде всего количественное) Знание о различных явлениях. Так, знание о количестве прогулов, опозданий дает определенное количественное знание о состоянии трудовой дисциплины. Но, разумеется, было бы неверным свести всю социальную сущность нарушения трудовой дисциплины лишь к этому

158

количеству прогулов, опозданий и т. д. Здесь-то и проходит водораз­дел между идеалистическим и материалистическим подходом к опе­рациональным определениям. Кроме того, материализм исходит из диалектического соотношения теоретического и эмпирического уров­ня знания, из того, что теоретические понятия как итог, результат социально-производственной деятельности, практики дают и закреп­ляют знание объективной действительности. Вместе с тем материали­стическая гносеология признает, что эмпирическое знание — важный этап в процессе познания объективной действительности.

1 Г р у ш и н Б. А. Логические принципы исследования массового сознания. — Вопросы философии, 1970, № 8, с. 97.

159

целях можно пользоваться операциональными определе­ниями разной степени обобщенности.

Конкретная социология, в том числе и конкретная социология права, предпочитает операциональные опре­деления, имеющие четкую количественную характери­стику. Этим, в частности, и объясняется то, что в области права исследования начали проводить в первую очередь с определениями, характеризуемыми количественно,— с санкциями, например. Вместе с тем уровень современ­ного математического знания таков, что он позволяет проводить исследования и с качественно определенными признаками1. Так, на стадии обработки первичной социо­логической информации качественный признак через по­казатель частоты его распространения (процент мужчин, женщин, правонарушителей и т. д.) подвергается много­численным математическим операциям. Существуют правила, по которым выясняется интенсивность опреде­ленных качественных свойств явлений. В этих случаях сами исследователи искусственно задают этим свойствам количественную определенность, проверяя затем их обос­нованность и надежность. Процесс выделения такого рода операциональных определений и приписывание им количественной определенности называют квантифика-цией2. Квантификация возможна и на стадии сбора пер­вичной социологической информации, когда количествен­ная определенность по соответствующим правилам при­писывается операциональным определениям не исследо­вателем, а самим источником информации.

Все эти общие положения об операциональных опре­делениях имеют, естественно, основополагающее значе­ние для методики изучения эффективности действия правовых норм. Нельзя разработать общую и частные методики исследований, нельзя  вообще провести  иссле-

1              См.: Андреев   Э. Н., Осипов Г. В.  Математика и социо­

логия.— Вопросы философии, 1968, № 11; Бел яев Э. В. Проблемы

социологического    измерения.—Вопросы    философии,    1968,   №   7;

С л а в ков С, Понятие   «математическая  структура»   и   его  значе­

ние. — Вопросы философии, 1970, № 2, с. 68.

2              Следует подчеркнуть, что под квантификацией обычно пони­

мается именно искусственная операция по приписыванию признакам

количественной определенности. Можно привести многочисленные при­

меры  квантификации:  в  быту,  когда  преподаватель ставит оценку

знаниям студента, когда туристические маршруты разделяются   по

степени трудности, когда товароведы определяют сортность продук­

ции и т. д. Необходимо отметить, что категория «квантификация»

не получила еще однозначного понимания.

160

дования, если не уметь находить операциональные опре­деления, задавать им соответствующие показатели, об­рабатывать их на надлежащем научном уровне.

Вместе с тем надо иметь в виду и специфику методи­ки изучения   эффективности действия   правовых норм.

Что определяет эту специфику? Прежде всего содер­жание самого предмета изучения, т. е. содержание кате­гории «эффективность действия правовых норм».

Измерение эффективности действия правовых норм (как, впрочем, и их экономичности и полезности) можно осуществить только с помощью операциональных опре­делений и показателей. Как уже указывалось выше, цели и средства, выраженные качественно, не могут быть не­посредственно соизмеримы с результатами. Цель дейст­вия правовой нормы, его результат — это планируемые или возникшие общественные отношения, сложные со­циальные процессы, которые охватываются научными теоретическими понятиями. Им всегда надо придать не­обходимую форму для наблюдения и измерения. Если, например, цель правовой нормы заключается в том, что­бы укрепить трудовую дисциплину, то измерять степень ее достижения можно, только пользуясь такими опера­циональными определениями, как прогулы без уважи­тельных причин, опоздания, и т. п. Если цель действия правовой нормы интерпретируется как привлечение кад­ров в определенный район (например, на Крайний Се­вер), то лишь преобразуя категорию «привлечь кадры» в различные операциональные определения, например «перезаключившие срочные трудовые договоры», «при­бывшие», «убывшие», и задавая им количественную оп­ределенность, можно получить количественное знание о* степени приближения к цели правовой нормы, о резуль­тате ее действия.

Следовательно, цель и результат в необходимых слу­чаях должны быть однозначно квантифицированы, т. е. заданы в одинаковых определениях. Лишь такая опе­рация даст возможность получить количественно опре­деленное знание о степени приближения результата к цели.

Специфика же методики измерения эффективности действия правовых норм, а также измерения его эконо­мичности и полезности, изучение соотношения этих приз­наков действия обусловлены тем, что операциональные определения должны быть  ориентированы на цели, ре-

161

И Заказ 8697

^ультатьт, средства как компоненты теоретических йойй-тий «эффективность», «экономичность», «полезность».

Право — классовый регулятор общественных отно^ шений и осуществляет эту функцию через действия лю­дей, исполняющих или применяющих нормы права. Как отметил А. М. Яковлев, «деятельность лиц, принимающих законы, согласовывающих свое поведение с законом (ли­бо сознательно его нарушающих),— вот первая характе­ристика предмета социологических исследований в пра­ве»1. Отсюда вытекает необходимость разработки и та­ких операциональных определений, которые можно было бы сопоставить с ценностной ориентацией, установками, мотивами деятельности этих лиц, с реальным поведе­нием, их характеризующим, поскольку поведение, как известно, не всегда совпадает с установками, мотивами и т. и.

Специфика методики изучения эффективности право­вых норм определяется также структурой и содержанием самих норм. Очевидные трудности при получении коли­чественного знания об эффективности правовых норм могут быть преодолены именно в силу той особенности права, которую в теории обозначают понятием «формаль­ная определенность права». Дело в том, что операцио­нальные определения зачастую уже находятся в право­вых нормах в четко выраженной форме или в «снятом» .виде. Подобные определения вырабатывают практика применения правовых норм (процесс конкретизации), юридическая наука, законодатель в процессе правотвор­чества и т. д. Исследователю необходимо отыскивать та­кие определения и показатели и опираться на них в про­цессе изучения эффективности.

Дело в том, что облечь в правовую форму действие того или иного социального фактора в силу самой при­роды права (нормативность, формальная определен­ность) и означает определенным образом (разумеется, в соответствующих классовых целях) «формализовать» общественные отношения. Одним из аспектов формали­зации как метода познания общественных явлений и важнейшей стороны,нормативного способа руководства делами общества является квантификация.

1 Яковлев А. М. Концептуальные проблемы конкретно-социо­логических исследований в праве. —В сб.: Доклады советских юри­стов на VII Международном социологическом конгрессе (Варна, 1970). М., 1970, с. 17.

162

Многие правовые нормы прямо выступают в виде опе­рациональных определений с четкой количественной ха­рактеристикой. В качестве примера можно сослаться на нормы затрат труда рабочих и служащих- Такие нормы, как семичасовой рабочий день, 41-часовая рабочая не­деля, тоже являются правилом поведения работника и администрации, несмотря на то что они выражены циф­рами1.

Операциональными являются многие определения, конкретизирующие так называемые оценочные категории. Например, понятие производственной необходимости за­конодатель определил операционально в ст. 14 Основ законодательства Союза ССР и союзных республик о труде. Однако здесь же оставлена и возможность допол­нительного эмпирического истолкования иных обстоя­тельств, охватывающих понятие «производственная не­обходимость» («и в других исключительных случаях»,— говорится в Основах).

Квантификация цели и результатов, исходя из уже разработанных и вошедших в право операциональных определений и показателей, позволяет реализовать гипо-тетико-дедуктивный метод при изучении эффективности действия правовых норм. Как известно, суть этого мето­да состоит в возможности проверки определенных утвер­ждений, выдвинутых в качестве гипотез, путем рассмот­рения известных следствий, выведенных из этих гипотез по определенным правилам, и в сопоставлении этих следствий с эмпирическими данными. Применительно к конкретным социально-правовым исследованиям речь идет о том, что постулируется обоснованность операцио­нальных определений, уже вошедших в норму, и затем проверяется соответствие следствий, выведенных из них, эмпирически полученным в процессе исследования дан­ным.

Однако нахождение операциональных определений в самом траве только один, хотя и важнейший путь. Опе­рациональные определения для нужд измерения эффек­тивности могут возникать и вне права, как интерпрета­ция самых различных эмпирических факторов. Но последний путь типичен для общей социологии и не нуж­дается в рассмотрении отдельно. Нахождение таких опе-

1 См.: Островский Л. Я. Нормы затрат труда рабочих и слу­жащих. Минск, 1970, с. 71.

»•            163

рациональных определений осуществляется при разра­ботке частной методики в рамках конкретной программы исследований.

4. КРИТЕРИИ И ПОКАЗАТЕЛИ ЭФФЕКТИВНОСТИ ПРАВОВЫХ НОРМ

Эмпирическая интерпретация понятий, характеризую­щих эффективность действия правовых норм, дает воз­можность обнаружить в реальной действительности те факты, явления, события, которые служат своего рода индикаторами эффективности. Так, по числу аварий мож­но в какой-то степени судить об эффективности правил дорожного движения, по количеству случаев нарушения хозяйственных договоров — об эффективности имущест­венных санкций за их несоблюдение.

Однако подобные суждения будут достоверны, в луч­шем случае, в самом пепвом приближении, на уровне са­мых общих тенденций. Дело в том, что абсолютные дан­ные о численности интересующих нас явлений, как правило, не несут в себе достаточной информации для строгих выводов об эффективности (или неэффективнос­ти) соответствующих норм. В самом деле, допустим, что предприятия выборочной совокупности выпустили недоб­рокачественной продукции на 100 тыс. руб. Можно ли на основании этих данных сделать категорический вывод о том, что нормы об ответственности за выпуск такой про­дукции неэффективны? Очевидно, что нет. Представим далее, что нам известна и динамика выпуска брака за не­сколько лет, из которой видно, что он на этих предприя­тиях из года в год увеличивается. Вывод о недостаточ­ной эффективности правовых норм здесь, казалось бы, напрашивается. И тем не менее он будет преждевремен­ным. Ведь мы не знаем, каков удельный вес брака в об­щем объеме выпущенной продукции. Между тем вполне возможно, что выпуск продукции растет значительно более быстрыми темпами, чем выпуск брака.

Таким образом, на основе абсолютных данных, в луч­шем случае, возможно осуществить простейшую количе­ственную оценку эффективности в форме сравнения. Онб позволяет вынести суждения о количественной стороне сравниваемых величин лишь на уровне самых общих тен­денций, по шкале  «больше — меньше», но не  может дать

164

ответа на вопрос, насколько отличаются друг от друга сравниваемые объекты1.

Эту задачу решает другая форма количественной оценки явлений — их измерение.

«Измерить величину значит найти отношение изме­ряемой величины к другой однородной величине, приня­той за единицу измерения»2. О каких же конкретно вели­чинах идет речь при измерении эффективности?

Очевидно, что это — результат действия нормы и ее цель. Но, чтобы осуществить процедуру измерения, нужно прежде всего привести их в сравнимый вид, т. е., во-пер­вых, найти непосредственный эталон оценки и, во-вто­рых, выразить в однозначных единицах измерения как цель нормы, так и результат ее действия.

Для того чтобы цель могла служить непосредствен­ным эталоном оценки эффективности, ее необходимо уточ­нить и конкретизировать. Количественное выражение цели в науке управления рассматривается в качестве критерия эффективности (или целевой функции)3. Имен­но формулирование критерия эффективности дает в даль­нейшем возможность измерять (и сравнивать) степень достижения цели каждым альтернативным вариантом регулирования.

Следует отметить, что термин «критерий эффектив­ности» употребляется в юридической литературе в самых различных значениях. Так, А. С. Пашков и Л. С. Явич предлагают общим критерием эффективности правовых норм считать систему объективных закономерностей раз­вития социалистического общества, объективные потреб­ности его прогрессивного развития4; М. П. Лебедев счита­ет критерием оценки управленческих решений и меропри­ятий (и, в частности, правовых) их соответствие или не-

1              См.; Петров  И. Н. Способы сравнения и измерения эффек­

тивности правовых норм.— Ученые  записки ВНИИСЗ, вып. 28. М.,

1973. с. 188.

2              Мельников О. А. О роли измерения в процессе познания.

Новосибирск ,1968, с. 6.

3              См.: Гутштейн А. И. Кибернетика в экономическом регули­

ровании производства. М., Экономика, 1972, с. 28; Бек Н. Н., Го­

ле н к о  Д. И. Статистические методы оптимизации в экономических

исследованиях. М., Статистика, 1971, с. 7; Аунапу Ф. Ф. Научные

методы принятия решений в управлении производством. М., Экономи­

ка, 1974, с. 33 — 35.

4              См.: Пашков А. С.  Явич Л. С. Эффективность действия

Правовой нормы. — Сов. государство и право, 1970, № 3, с, 41.

165

соответствие задачам построения коммунизма1, Е. П. Ши-кин — «конкретные результаты в развитии общественных отношений, к которому оно практически привело»2.

Между тем, если последовательно исходить из кон­цепции эффективности как соотношения между резуль­татом действия нормы и целью правового предписания, то критерием ее эффективности (т. е. мерилом, эталоном оценки) может быть только цель, точнее, ее количествен­ное выражение. Причем, коль скоро эффективность изме­ряется на основе непосредственных целей норм, их коли­чественное выражение и служит критерием эффективно­сти. Что же касается общих целей развития общества, которые предлагают использовать в качестве критерия некоторые авторы, то именно в силу своей общности, глобальности и невозможности количественного выраже­ния такие цели не могут стать «работающим» измери­тельным инструментом и выступать критерием эффек­тивности конкретных правовых норм.

Конкретная формулировка критерия эффективности определяется формулировкой цели соответствующей пра­вовой нормы. Так, если цель нормы состоит в том, чтобы обеспечить укрепление финансовой дисциплины, то кри­терий эффективности ее — снижение уровня соответст­вующих нарушений дисциплины: КРэ=нарушения—ншп. Критерий эффективности правосудия, связанный с пра­вильным разрешением дел, выражается количеством су­дебных ошибок3. Он может быть записан так: Крэ== су­дебные ошибки -*min. Одна из целей норм о премирова­нии рабочих и служащих — увеличение производитель­ности труда, а критерий их эффективности: КрЭ=|произ-водительность труда -*■ max.

Формулирование критерия эффективности дает в ру­ки исследователю шкалу, «накладывая» на которую зна­чения результата действия нормы, можно получать коли­чественные значения эффективности. Но, прежде чем перейти к его рассмотрению, нужно выразить цель и ре­зультат в однозначных (т. е. сравнимых) величинах. Ведь оперирование с абсолютными величинами, как было показано выше, не позволяет этого сделать. Абсолютные величины, приведенные в сравнимый вид, именуются в

статистике обобщающими показателями. Они характе­ризуют количественные соотношения, присущие конкрет­ным общественным явлениям, выражая в отвлеченной форме соотношение суммарных или индивидуальных аб­солютных величин1. Сопоставление этих показателей и позволяет в дальнейшем определить эффективность действия изучаемых норм.

Следует особо подчеркнуть служебную роль показа­телей как непосредственных измерителей эффективности. Показатель, не позволяющий осуществить процедуру конкретного измерения, лишен всякого смысла. Между тем предлагаемые в литературе показатели эффективно­сти далеко не всегда отвечают этому требованию. Так, М. П. Лебедев полагает, что показателями эффективности деятельности тех или иных звеньев в системе Советов народных депутатов будут:

«а) деятельность депутатов, обеспечивающая возра­стание роли Советов в политической системе социализма;

б)            соответствующее функционирование всех органов

Советов, начиная от постоянных  комиссий и кончая ис­

полнительными органами и подведомственными Советам

организациями;

в)             различные виды  поведения  граждан, с которыми

соприкасаются Советы;

г)             действия органов и организаций,   расположенных

на территории Советов,   но   им   неподведомственных»2.

Нетрудно убедиться, что никаких количественных из­мерений эффективности деятельности Советов с помощью предлагаемых показателей осуществить попросту невоз­можно. В самом деле, допустим, мы задались целью выяснить эффективность работы Советов с гражданами. Очевидно, что для этого нам надо определить: а) цели такой работы; б) конкретные виды поведения граждан, на которые должна влиять деятельность Советов; в) не­посредственные акты поведения, по которым можно су­дить о достижении целей, т. е. операциональные опре­деления, и, наконец, г) выразить их в количественной форме, т. е. разработать систему показателей эффектив­ности.

Именно их  конкретные значения и будут свидетель-

1              См.: Лебедев М. П. Цит. соч., с. 198.

2              Ш и ки н   Е.  П. Основные условия эффективного применений

права. Автореф. канд. дисс, Свердловск, 1971, с. 5.

3              Си.: Право й социология   М, Наука, 1973, с. 264.

Ш

1              См. подробнее: Остроумов   С. С. Советская судебная ста­

тистика. М., Изд-во МГУ, 1970, с. 129—132.

2              Лебедев  М. П. Государственные решения в системе управ­

ления социалистическим обществом, с. 205,

167

ствовать об эффективности деятельности Советов в изучаемой области. Предлагаемый же показатель «раз­личные виды поведения граждан, с которым соприка­саются Советы» вообще не может рассматриваться в качестве такового в силу своей неопределенности, рас­плывчатости, а главное в силу того, что он по существу не «показывает» ничего, кроме той среды (да и то в самом общем виде), где необходимо искать действи­тельные количественные показатели эффективности.

В решение проблемы поиска показателей эффектив­ности правовых норм будет внесена необходимая опреде­ленность, если последавательно исходить из того факта, что подобные показатели представляют не что иное, как количественное выражение целей соответствующих норм и результатов их действия в однозначных едини­цах. Иначе говоря: нельзя измерить эффективность, не выразив предварительно цель и результат действия нор­мы в соотносимых единицах измерения, для чего необхо­димо вначале «перевести» их в операциональные опреде­ления, а затем, -чтобы иметь возможность оперировать последними, разработать систему показателей.

При таком подходе становится очевидным, что виды показателей определяются прежде всего (и главным образом) особенностями формулирования целей право­вых норм.

Все цели норм с точки зрения их формулировок могут быть либо количественными, либо качественными. «Направить в порядке общественного призыва 10 тыс. комсомольцев на строительство БАМ», «обеспечить рост производительности труда на 5%» —типичные примеры точного количественного определения целей. Нахожде­ние показателей целей этих норм предельно просто — они уже заложены в самой формулировке целей: 10 тыс., 5% и т. д. суть искомые показатели. Показатели резуль­тата действия — это данные о фактическом количестве прибывших, росте производительности труда и т. д. Степень эффективности таких норм лучше всего выра­жается с помощью одного из видов относительных вели­чин, а именно отношений, характеризующих выполнение плана. При этом количественная характеристика цели принимается за базу, а ее фактическое достижение (ре­зультат) процентируется к базе. Например, вместо наме­ченных 10 тыс. человек на стройку приехало 15 тыс. Сте-

, ,             15X100%

пень эффективности нормы:

10

168

Однако в большинстве случаев цели норм права не имеют прямого количественного выражения и не могут быть отнесены к количественным. Таковы, в частности, цели различных отраслей советского законодательства (см., например, ст. 1 Основ законодательства о браке и семье, ст. 1 Основ законодательства о здравоохранении, ст. 1 Основ исправительно-трудового законодательства).

Именно в подобных случаях возникает проблема их количественного выражения —вначале в операциональ­ных определениях, а затем в показателях. Иногда реше­ние этой проблемы вызывает значительные трудности, связанные главным образом с эмпирической интерпре­тацией соответствующих понятий. Как, например, адек­ватно интерпретировать понятия, содержащиеся в одной из целей брачно-семейного законодательства, направлен­ного, в частности, на «построение семейных отношений на добровольном брачном союзе женщины и мужчины, на свободных от материальных расчетов чувствах взаим­ной любви, дружбы и уважения всех членов семьи»? Трудности, возникающие в подобных случаях при выбо­ре операциональных определений, мешают в дальнейшем и поиску показателей.

Что же касается разработки собственно показателей, то здесь нужно обратить внимание на следующий суще­ственный момент. Качественные цели правовых норм мо­гут иметь самые различные формулировки. Но большин­ство их в плане количественного выражения можно свес­ти к двум основным вариантам: обычно цель определяет нечто, что необходимо либо 'максимизировать, либо мини­мизировать. Максимизации подлежат желательные с точки зрения общества явления, минимизации —нежела­тельные. Но что означает максимизация или минимиза­ция определенных явлений с позиций количественного подхода? Это — отнюдь не простое увеличение абсолют­ного числа одних явлений и уменьшение числа других. О том, уменьшается или увеличивается количество интере­сующих нас явлений, можно достоверно судить лишь по степени распространенности явления в той среде, в кото­рой происходит его развитие. Отсюда необходимость со­поставить абсолютное число изучаемых явлений с коли­чественной характеристикой его среды. Возможность подобного сопоставления дают так называемые относи­тельные величины, точнее одна из их разновидностей: отношение части к целому (отношение интенсивности),

169

которое выявляет распространенность определенного Признака в наблюдаемой совокупности.

Величина, с которой производится сравнение, назы­вается базой, или базисной величиной. Ею может быть либо вся наблюдаемая совокупность, либо какая-то ее часть (например, распространение преступности опреде­ляется, как известно, путем соотношения числа преступ­лений к количеству населения — на 100 тыс., 10 тыс., 1 тыс.)1.

Опыт изучения эффективности показывает, что чаще всего ошибки при конструировании показателей бывают связаны с неправильным определением базы для срав­нения.

Так, И. Н. Петров вводит для измерения эффективно­сти ответственности хозорганов за нарушение обяза­тельств коэффициент абсолютной эффективности нормы,

равный   отношению   цели   к   результату    (Кэа — -р-).

Приняв затем цель за единицу (минимальное число на • рушений обязательств), а за результат — количество их реальных нарушений, он полагает, что такой показатель характеризует эффективность изучаемых норм об ответ­ственности2.

Прежде всего данный показатель некорректен с точ­ки зрения математической статистики. Дело в том, что по своей природе он в действительности является не аб­солютным, а относительным (поскольку представляет от­ношение). А в подобных показателях единица принимает­ся за базу для сравнения, т. е. должна находиться в зна­менателе, а не в числителе3. Введение единицы вызывает возражение и по существу. Ведь если цель нормы — не допускать нарушений, то как ее количественное выраже­ние логичнее рассматривать нуль, символизирующий полное их отсутствие4. Но главное все же в другом. Ко­эффициент   абсолютной   эффективности,   предложенный

1              Подробная характеристика отношения интенсивности и прави­

ла операции с ним изложены применительно к правовым  явлени­

ям  в   книге  Остроумова   С. С.   «Советская   судебная  статистика»,

с. 132-138.

2              См.: П етр о в И. Н. Ответственность хозорганов за нарушения

обязательств. М., Юрид. лит., 1974, с. 38—39.

3              См.- Остроумов С. С. Советская судебная статистика, с.

132 — 133.

4              На  это  же  обстоятельство  справедливо   обратила   внимание

Е. А. Тарновская в рецензии на книгу И. Н. Петрова. — Правоведе­

ние, 1975, №2, с. 151.

170

И. Н. Петровым, вообще не позволяет достаточно точно судить об уровне эффективности правовой нормы. В са­мом деле, какие выводы можно сделать, например, из

таких его значений: по Кемеровской области:

4896

; по

Камчатской области: -35— P1. По логике автора уровень

эффективности нормы об ответственности в Камчатской области почти в 10 раз выше, нежели в Кемеровской. Но для такого вывода нет оснований. Ведь мы не знаем, на какое общее количество исполнения хозяйственных обя­зательств приходится данное количество их нарушений. И вполне возможно, что в Камчатской области указан­ная норма нарушается чаще, чем в Кемеровской2,

Неточно, на наш взгляд, определяет базу для сравне­ния и В. И. Смолярчук, анализируя применение норм о материальной ответственности должностных лиц за не­законные увольнения. Приводя данные о том, что суды ряда союзных республик взыскали с должностных лиц лишь 18,1% сумм, взысканных с предприятий в пользу работников в качестве оплаты вынужденного прогула при восстановлении их на работе, он делает вывод, что суды далеко не во всех случаях используют предостав­ленное им право привлекать виновных должностных лиц к материальной ответственности3. Между тем подобный вывод из приведенных данных не вытекает. Дело в том, что закон предусматривает привлечение должностных лиц к материальной ответственности не во всех слу­чаях восстановления на работе, а лишь тогда, когда увольнение или перевод произведены с явным наруше­нием закона (ст. 93 Основ законодательства Союза ССР и союзных республик о труде). Поэтому, анализируя применение норм о материальной ответственности долж­ностных лиц, размер взыскиваемых с них сумм следует сопоставлять не с общей суммой выплат, взысканных с

1              См.: Петров И. Н. Цит. соч., с. 40.

2              Приведенные возражения в полной мере относятся и к выво­

дам Шахова В. Д., использовавшего показатель, предложенный Пет­

ровым И. Н.7 для измерения эффективности норм об ответственности

должностных лиц за незаконный перевод и увольнение рабочих и

служащих (см.: Шахов  В. Д. Юридические гарантии и их эффек­

тивность. Автореф. канд. дисс, Свердловск, 1975, с. 19).

3              См.: Смолярчук  В. И. Повышение роли профсоюзов в ук­

реплении законности в трудовых отношениях. — Сов. государство и

право, 1975, № 8, с. 35.

171

предприятий в качестве оплаты вынужденного прогула при восстановлении на работе, а лишь с суммой, выпла­ченной в случаях увольнения с явным нарушением за­кона.

Как уже неоднократно отмечалось, нормы права мо­гут иметь не одну, а несколько целей и соответственно измерение их эффективности должно осуществляться по нескольким критериям. В свою очередь каждому крите­рию может соответствовать не один, а несколько показа­телей1.

Рассмотрим в качестве примера систему возможных показателей, характеризующих цели законодательства о здравоохранении. В соответствии с Основами законо­дательство Союза ССР и союзных республик о здраво­охранении регулирует общественные отношения в об­ласти охраны здоровья населения:

в целях обеспечения высокого уровня трудоспособ­ности и долголетней активной жизни граждан (опера­циональные определения: здоровые, трудоспособные, долголетние граждане. Возможные показатели: а )число нетрудоспособных на 1000 жителей; б) число пенсионе­ров по старости, продолжающих работать, к общему числу пенсионеров по старости и т. д.);

в целях предупреждения и снижения заболеваемости (операциональные определения: заболевшие граждане. Возможные показатели: а) число временно нетрудоспо­собных на 1000 (10 000, 100000) тыс. жителей; б) число восстановивших трудоспособность к общему числу обра­тившихся в медицинские учреждения);

в целях дальнейшего сокращения инвалидности и снижения смертности (операциональные определения: инвалиды, умершие- Возможные показатели: а) количе­ство инвалидов на 1000 (10 000, 100 000 тыс. и т. д.) жи­телей; б) количество умерших на   1000 и т. д. жителей).

В тех случаях, когда цель сформулирована законода­телем лишь на качественном уровне и предполагает ли-

1 Справедливо критикует некоторых авторов, отождествляющих критерии эффективности с ее показателями, И. В. Шмаров. Он пи­шет: «Критерии эффективности... нельзя смешивать с показателями. Каждому критерию эффективности должны соответствовать опреде­ленные показатели» (см.: Сов. государство и право, 1968, № 6, с. 57). На это обстоятельство справедливо обращают внимание также Т. Г. Моршакова и И. Д. Петрухин (см.: Право и социология, с. 264); В. К. Мамутов (см.: Сов. государство и право, 1975, № 10. с. 9).

172

бо максимизацию либо минимизацию определенных яв­лений, типовые показатели принимают следующий вид: 1. Для целей, предусматривающих максимизацию:

Х =

где Ni — количественная    характеристика     изучаемого

явления,

N2 — количественная характеристика его среды. Например, показателем   цели нормы, устанавливаю­щей обязанность предприятия обеспечить выпуск добро­качественной  продукции (п. 24 Положения о предприя­тии), является следующее отношение:

доброкачественная продукция

Р              ^1

вся выпущенная продукция

2. Для целен, предусматривающих минимизацию:

-о,

где Mi — количественная    характеристика    изучаемого

ьзления,

Мз — количественная характеристика его среды. Так, одна из целей законодательства  о здравоохра­нении—сокращение инвалидности — может быть выра­жена следующим показателем:

Pmin =

-0.

количество инвалидов      

общая численность населения (или база: 1000, 10 000 и т. д. жителей)

Возможные фактические значения результата как в первом, так и во втором случаях находятся в континууме от 0 до 1. Различие состоит в том, что если в первом слу­чае (максимизация) значения показателей результата улучшаются с приближением к 1, то во втором (мини­мизация) — они улучшаются с приближением к 0. Это и понятно: приближение к единице тогда, когда цели сформулированы на максимум, означает, что в данной совокупности явлений возрастает та их часть, которую законодатель  стремится  увеличить.   Напротив, прибли-

173

жение показателя к 0 в случаях, когда цель сформу­лирована на минимум, свидетельствует о сокращении нежелательных, с точки зрения законодателя, явле­ний1.

К двум рассмотренным типам показателей могут быть в принципе сведены все возможные виды показателей, применяющихся для измерения эффективности различ­ных правовых норм. Так, развернутая система показате­лей эффективности гарантий законности предложена П. М. Рабиновичем. Она включает в себя показатели эффективности; а) гарантий, предотвращающих приня­тие незаконных актов; б) гарантий выявления и обнару­жения правонарушений; в) гарантий восстановления на­рушенных прав, устранения негативных последствий пра­вонарушений; г) гарантий частного и общего предупре­ждения правонарушений2. Но при всем различии форму­лировок конкретных показателей, вытекающих из специ­фики каждого вида гарантий, их количественное выра­жение по существу едино: это отношения между числом случаев реализации соответствующих гарантий и числом случаев, когда они фактически должны были быть реа­лизованы. Смысловая же интерпретация опять-таки за­висит от цели, которую преследует та или иная гарантия. Так, эффективность гарантий обнаружения правонаруше­ний П. М. Рабинович обоснованно предлагает измерять количеством обнаруженных правонарушений к общему их числу3. Цель в данном случае сформулирована на максимум, и показатель представляет . собой частный случай показателя первого типа. Напротив, широко при­меняемый в исследованиях эффективности санкций по­казатель частнопревентивного воздействия различных ви­дов ответственности (измеряемой обычно отношением количества правонарушителей данного вида, подвергну-

1              Наличия двух типов целей — предусматривающих максимиза­

цию и минимизацию — и соответственно двух типов показателей не

учитывает И. А. Иконицкая, когда пишет, что «если показатель эф­

фективности выражается числом меньше единицы,то можно говорить

о недостаточной эффективности нормы»  (Сов. государство и право,

1978, № 10, с. 53). Этот вывод правилен только для целей, преду­

сматривающих максимизацию явлений. Если же цель сформулирова­

на на минимум, то, напротив, чем показатель меньше единицы, тем

эффективней норма.

2              См.: Рабинович П. М. Проблемы теории законности разви­

того социализма. Львов, 1979, с. 87—108.

3              См. там же, с. 91.

174

тых юридической ответственности и не совершивших повторно правонарушения, к количеству всех правонару­шителей данного вида, подвергнутых ответственности) — пример показателя второго типа, поскольку цель сфор­мулирована на минимум.

Какими же явлениями «наполняются» обычно конк­ретные показатели эффективности правовых норм?

Поскольку право, регулируя общественные отноше­ния, воздействует на поведение людей, постольку и по­казатели эффективности действия правовых норм отра­жают, по общему правилу, изменения в соотношении соответствующих актов поведения (как правомерного, так и противоправного). Вместе с тем, выражая эффек­тивность правовых норм через поведенческие показате­ли, следует четко разграничивать два качественно от­личных вида поведения. Первый вид поведения — это поведение, соответствующее или не соответствующее предписаниям норм. В тех случаях когда цель нормы состоит исключительно в том, чтобы обеспечить заданное ей поведение, показатели, характеризующие ее соблюде­ние, и являются показателями эффективности такого ро­да норм. (В качестве примера можно привести нормы, предусматривающие увеличение минимальной продолжи­тельности отпуска с 12 до 15 дней, повышение минималь­ного размера заработной платы до 70 руб. в месяц.)

Однако, как уже отмечалось выше, значительно чаще сведения об исполнении предписаний, содержащихся в правовой норме, вовсе не свидетельствуют о достижении желаемого социального результата, поскольку норма может «бить мимо цели».

В связи с этим Ф. Студницкий среди показателей эф­фективности управления при помощи правовых норм обоснованно различает показатели так называемой «мо-тивационной эффективности» и «финальной эффективно­сти». Формирование первых позволяет судить о степени соблюдения адресатами правовых норм соответствую­щих предписаний; вторых — в какой мере нормодателю удалось достичь определенных целей управления.

Например, ст. 18 УПК РСФСР предусматривает воз­можность проведения закрытого судебного разбиратель­ства «в целях предотвращения разглашения сведений об интимных сторонах жизни участвующих в деле лиц». Ясно, что она должна применяться каждый раз, когда в деле затрагиваются  интимные стороны жцзни, Соответ*

175

ственно показателем ее «мотивационной»   (или юриди­ческой) эффективности будет следующее отношение:

число закрытых судебных заседаний Pl= общее число дел, в которых затра­гиваются интимные стороны жизни

Очевидно, однако, что и максимально высокие значе­ния этого показателя еще не свидетельствуют о достиже­нии цели нормы — неразглашении сведений. Степень ее достижения характеризует другой показатель — пока­затель «финальной»   (или  социальной)   эффективности:

число случаев неразглашения сведений Р2,= общее число дел, в которых затрагива- . лись интимные стороны жизни сторон

Таким образом, когда цель нормы не сводится только к обеспечению заданного ей поведения, а предполагает изменение и других актов поведения, о ее эффективно­сти свидетельствуют как показатели, характеризующие ее соблюдение, так и показатели, отражающие измене­ние других планируемых актов поведения.

Поведение — основной объект правового воздействия. Но не единственный. Особый канал влияния права на общественные остношения образует его воспитательное, идеологическое воздействие, направленное на воспита­ние правового сознания1. Поэтому и эффективность дей­ствия правовых норм выражается не только поведенче­скими показателями, но и показателями, характеризую­щими правосознание2.

Это обстоятельство необходимо особо подчеркнуть в связи с тем, что цели некоторых норм не обязательно могут выражаться в актах поведения. Возьмем, к приме­ру, нормы, предусматривающие демократические права и свободы. Очевидно, что их общая цель состоит в том, чтобы субъекты таких прав могли ими реально восполь­зоваться всякий раз, когда у них возникнет подобное на­мерение. В данном случае эффективность нормы может

1              См.:  Алексеев  С.  С.  Механизм  правового  регулирования

в социалистическом государстве, с. 18—20; Лукашева Е. А. Со­

циалистическое правосознание и законность. М., Юрид. лит.,  1973,

с. 12.

2              Этого не учитывает М. П. Лебедев, утверждая, что показате­

лем эффективности управления обществом является поведение (дея­

тельность) отдельных лиц, коллективов или организаций (см: Л е б е-

дев М. П. Цит. соч., с. 205).

176

быть, следовательно, охарактеризована поведенческими показателями (например, отношением количества слу­чаев реального использования права к количеству наме­рений им воспользоваться). Но представим, что у субъек­тов какого-либо демократического права вообще никогда не возникало намерения им воспользоваться. Означает ли это, что соответствующая норма неэффективна? От­нюдь нет. Однако измерить ее эффективность в поведен­ческих показателях вообще невозможно, ибо соответ­ствующие акты поведения отсутствуют.

Видимо, это обстоятельство привело некоторых авто­ров к выводу о том, что эффективность норм о демокра­тических правах и свободах «нельзя определить, оста­ваясь на позициях количественного подхода к их изуче­нию»1. Такой вывод правилен, если иметь в виду только показатели, характеризующие поведение. И в то же вре­мя он ошибочен, если говорить о показателях, отражаю­щих состояние правосознания. Ошибочен потому, что в действительности эффективность подобных норм мо­жет быть измерена с помощью показателей, характери­зующих изменения в правосознании под влиянием дей­ствия изучаемой нормы. Конкретно речь идет об измере­нии установок, ценностных ориентации, направленности личности на соответствующие правовые нормы.

В настоящее время наиболее разработана (главным образом усилиями сотрудников Ленинградского научно-исследовательского института комплексных социальных исследований) методика измерения установок на право­вые нормы2. Суть ее состоит в том, что по эмпирически фиксируемой реакции опрашиваемых лиц на предлагае­мые суждения, моделирующие изучаемые правовые нор­мы, количественно определяется их отношение (установ­ка) к этим нормам. В общем виде показатель состояния правосознания представляет собой отношение количест­ва лиц, имеющих положительные установки на изучае­мую норму, к общему числу респондентов. Изменения этого показателя в ту или иную сторону при изменении нормы и будут свидетельствовать о повышении или сни­жении ее эффективности.

г См.: Козлов В. А. Вопросы теории эффективности правовой нормы. Автооеф. канд. дисс, Л., 1972, с. 77.

См.: Никитин В. Б., Спиридонов Л. И., Фомин Э. А. ио изучении эффективности социальной нормы как соедства социа­лизации.—Человек и общество,  1971, вып. IX, с.  110—118.

177

12 Заказ 8697

5. ПРОБЛЕМА ВЫЧЛЕНЕНИЯ РОЛИ ПРАВОВОГО ФАКТОРА

«Наполнив» выведенные показатели эффективности -правовых норм соответствующей социально-правовой информацией, можно получить данные о степени дости­жения целей этих норм. Однако значения показателей, характеризуя достижение целей норм, не могут все же дать полного представления об уровне их эффективно­сти. Не могут потому, что на степень достижения цели одновременно с правовыми нормами воздействуют факторы, как способствующие, так и препятствующие ее достижению. Следовательно, ни высокие, ни низкие по­казатели степени достижения целей норм еще не свиде­тельствуют об эффективности самих норм: норма может быть неэффективна, но степень достижения цели высока за счет действия других факторов и, наоборот, норма обеспечивает определенное «приращение» степени дости­жения цели, но за счет действия других факторов соот­ветствующие показатели будут все же неудовлетвори­тельны. Отсюда возникает проблема определения меры воздействия на достижение цели собственно правовой нормы, проблема «вычленения» действия правового фак­тора1.

Возможно ли сегодня ее разрешение на методическом уровне, т. е. на уровне получения реальных и достовер­ных данных об эффективности правовых норм? П. Тап-пен применительно к нормам уголовного права отвечает на поставленный вопрос отрицательно. «Совершение краж и убийств,— пишет он,— не означает неэффективности закона, ибо никто не может сказать (разряда наша.— Авт.), насколько часто совершались бы такие преступ­ления, если бы закон и карательные санкции отсутство­вали вовсе. Когда подобные деяния имеют место, никто не в состоянии оценить и относительную эффективность предупредительной роли закона и правил морали. Когда же эти деяния совершаются, как по конкретному делу, так и в целом   невозможно  установить,  в  какой   мере

1 Впервые указанная проблема, являющаяся одной из централь­ных во всей проблематике эффективности правовых норм, была по­ставлена и обоснована в статье И. С. Самощенко, В. И. Никитин­ского, А. Б. Венгерова «К методике изучения эффективности право? рщ норм» (Сов, государство и право, 1971, № 9).

178

в этом повинны недостатки правовой и моральной си­стем1.

И. Н. Петров также полагает, что вычленение эле­мента из неаддитивной сложности (т. е. сложности, не сводимой к простой сумме слагаемых) либо невозможно, либо лишено реальной гносеологической ценности2.

Действительно, результат воздействия разнонаправ­ленных факторов на общественные отношения представ­ляет собой неаддитивную сложность. И если понимать вычленение как результат действия одного фактора, ис­кусственно изолированного из этой сложности, то получен* ный результат вряд ли можно признать надежным. Но дело в том, что вычленение не простое механическое вы­деление веса того или иного фактора, а определение его количественного значения с учетом взаимосвязей с дру­гими факторами, обусловливающими состояние изучае­мого процесса. Как справедливо отмечалось в литературе, вычленение — это нахождение не удельного веса факто­ра, а скорее степень взаимодействия его с другими фак­торами3.

И хотя решение проблемы вычленения действитель­но сопряжено с определенными методическими трудно­стями, это отнюдь не свидетельствует о его принципиаль­ной невозможности. В практике конкретных социально-правовых исследований наметилось несколько путей ре­шения проблемы вычленения.

Первый путь состоит в разработке более точных коли­чественных показателей, характеризующих меру воздей­ствия собственно правовой нормы. Так, чтобы вычленить общепревентивное воздействие норм, предусматриваю­щих различную ответственность (дисциплинарную, ад­министративную, уголовную), достаточно определить, какое число лиц воздерживается от соответствующих на­рушений именно вследствие установленной ответствен­ности и какое число лиц нарушает предписания, несмот­ря на нормы об ответственности.

1              См.: Тап пен П. Кто такой преступник? — В сб.: Социология

преступности (современные буржуазные теории). М., Прогресс, 1966,

с 69.

2              См.: Петров  И.  Н.  Ответственность хозоргана за  наруше­

ние обязательств, с. 49—50.

н См. Мамутов В. К., Замойский И. Е., Ломовац-к и й Г. И. Применение математических методов для анализа эффек­тивности экономических санкций. Донецк, 1975, с. 12.

12*          179

По этому пути идут, например, авторы предлагающие измерять полезное действие силы собственно угловного права среди других сил, действующих против преступ­ности, с помощью коэффициента эффективности уголов­ного права:

УП

1ХЭ~~ А+Б+В

где: Кэ — коэффициент эффективности действия уголов­ного права; А + Б + В — влияние трех социально-эко­номических подсистем — соответственно: уровней мате­риальной обеспеченности, культуры и сознательности трудящихся.

Затем на условном примере эти авторы показывают,

каким образом может быть исчислен предлагаемый ими

коэффициент. Если в результате социологических иссле­

дований будет установлено, пишут они, что из 1300

отбывавших наказание 1200 не совершили рецидива по­

тому, что: а) опасаются нового наказания — 200 чело­

век; б) улучшилось их материальное положение — 700

человек; в) стали более культурными и сознательными—

300 человек, то коэффициент примет следующий вид:

К             УЩ200)

Э"   А(700) + (В + Б)300

Несложные расчеты показывают, что Кэ уголовного права в данном случае равен 20% К

Но получение таких данных возможно лишь при выявлении средствами социологии истинных мотивов поведения людей. Попытки такого рода предпринима­лись в процессе исследований эффективности обществен­ного воздействия различных правовых санкций (страх наказания, по данным указанных исследований, удержи­вает от правонарушений в среднем от 12 до 25% опро­шенных)2. Однако познавательная ценность подобных выводов проблематична, поскольку в настоящее время социология не располагает надежными процедурами, ко­торые давали бы возможность на основании осознанных оценок  и намерений,  вербально выраженных  ориента-

цйей, выявить интернализованные ценностные ориен­тации личности и отделить их от декларативных1.

Определенную пользу в сложившейся ситуации мо­жет принести метод экспертных оценок, который был использован, в частности, в исследовании «Эффектив­ность юридической ответственности за незаконную охо­ту», осуществленном во ВНИИСЗ. Обширной группе экспертов, в которую входили охотники, охотоинспекто-ры, а также нарушители правил охоты (браконьеры), было предложено назвать общее число известных им охотников и затем подразделить их на три группы: охот­ников, которые не нарушают правил охоты в силу внут­ренней убежденности; охотников, не нарушающих эти правила вследствие установленной ответственности; охот­ников, нарушающих правила охоты. В результате пока­затель общепревентивного воздействия ответственности за незаконную охоту (отношение числа лиц, воздержи­вающихся от совершения браконьерских действий вслед­ствие установленной за их совершение ответственности, к общему числу лиц, склонных к совершению таких действий) оказался равным 71,6%. Иначе говоря, из каждых трех охотников, склонных к нарушениям правил охоты, двое не совершают их вследствие установленной ответственности2.

Можно, разумеется, доставить лод сомнение точность и надежность полученных результатов. Следует, однако, иметь в виду, что наличие количественных данных, хотя и недостаточно точно описывающих процесс, всегда предпочтительнее и ценнее, нежели их полное отсутст­вие. Ведь недостаточно точная информация позволяет все же лринять приблизительно верное решение. Ее пол­ное отсутствие вообще не дает возможности принять ка­кое-либо обоснованное решение.

Нет сомнения, что по мере совершенствования социо­логических процедур описанный способ вычленения най­дет более широкое применение в исследованиях эффективности правовых норм.

1              См.:   Вестник   ЛГУ.   Серия   «Экономика,   философия,  право»,

1975, № 11, вып. 2, с. 107—108.

2              См. об этом:  Кудрявцев   В.  Н.  Право и  поведение. М.,

Юрид. лит,, 1978, с. 140—142.

180

1              Подробнее об этом см.: Личность и ее ценностные ориента­

ции (Информационный бюллетень ССА и ИКСИ АН СССР, вып. 1,

1969, № 19).

2              См.: Шлыков   С. А., Иванова А. Т., Величко A. H.f

Галкин Е. Б. Эффективность юридической ответственности за не­

законную охоту. (Научный отчет, ВНИИСЗ). М., 1975.

181

Другой путь вычленения роли правового фактора ос­нован на использовании метода единственного различия, идея которого была предложена Дж. Ст. Миллем. Ос­новное правило этого метода сформулировано им следующим образом: «Если случай, в котором исследуе­мое явление наступает, и случай, в котором оно не насту­пает, сходны во всех обстоятельствах, кроме одного, то это обстоятельство, в котором одном и только одном раз­нятся эти два случая, есть следствие или причина, или необходимая часть причины явления»1. Схематически правило Милля может быть представлено так:

а, б, в, г ->д, е

а, б, в, г1-^, е1.

Следовательно, изменения в «г», видимо, есть причи­на изменений в «е».

Применительно к задачам изучения эффективности правовых норм данный метод может быть интерпрети­рован следующим образом. Если вследствие действия некоторых факторов а, б, в, г (где г — правовая норма) получен результат д, е, а при изменении г1 и постоянст­ве всех других факторов результат стал д, е1, то есть ос­нования для вывода, что результат изменился именно под воздействием правовой нормы. Практическая реали­зация этого метода возможна, таким образом, в тех слу­чаях, когда сходные общественные отношения регули­руются различными правовыми нормами. Тогда, зафиксировав результаты действия каждой нормы (при постоянстве или контроле за другими факторами), мож­но сделать выводы об их эффективности.

Существует ряд типичных ситуаций, в которых мож­но использовать метод единственного различия. Рас­смотрим их, используя данные проведенных исследо­ваний.

Наиболее простой для измерения эффективности является ситуация, при которой те или иные нормы пра­ва претерпевают какие-либо изменения. Замер показа­телей достижения цели «до» и «после» внесения таких изменений и позволяет в подобных случаях вычленить меру воздействия прежней и новой нормы.

Другая ситуация, где возможно применение метода единственного   различия,— наличие   общих и специаль-

1 Мил ль Д. С. ной. М., 1899, с. 314.

Система логики силлогистической и индуктив-

182

ных норм, регулирующих сходные общественные отно­шения. Например, одной из льгот, которые предостав­ляются лицам, работающим в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях, является выплата работникам, перезаключающим первые трудовые дого­воры на новый срок, единовременного пособия. Цель данной льготы очевидна — стимулировать работу в се­верных районах сверх срока первого трудового договора. По общему правилу, пособие выплачивается в разме­ре 50% среднемесячного заработка без учета районного коэффициента, вознаграждения за выслугу лет и надба­вок за работу в районах Крайнего Севера1. При подоб­ной методике подсчета размер пособия составляет в среднем половину месячной тарифной ставки (оклада) работника, что, как обоснованно отмечалось в литерату­ре, «не может заинтересовать работника, решающего остаться на Севере еще на три года»2.

В 1974 году для ряда категорий работников север­ных районов порядок исчисления пособия изменен. Указанным работникам пособие в связи с перезаключе­нием ими первого трудового договора на новый срок ис­числяется с учетом районного коэффициента и надба­вок за работу в этих районах и местностях, что практи­чески означает увеличение размера пособия в 2—2,5 раза.

Эффективность действия специальной нормы можно в данном случае вычленить двумя путями: во-первых, сравнить показатели, характеризующие действие общей и специальной норм «до» и «после» введения специаль­ной нормы на одних и тех же объектах (предприятия зо­лотопромышленности), и, во-вторых, сравнить действие общей и специальной норм на разных объектах, вырав­ненных по основным параметрам, влияющим на теку­честь кадров. Тогда увеличение числа лиц, перезаклю­чивших договоры, соотнесенного с общим числом лиц, у которых закончились первые срочные договоры, будет характеризовать меру эффективности собственно спе­циальной нормы3.

1              См.:  ст.  4  Указа  Президиума  Верховного  Совета  СССР  от

26  сентября   1967 г.— Ведомости Верховного Совета  СССР,  1967,

№ 39, ст. 519.

2              Г и н ц б у р г Л. Я-, Смирнова Н. И. Льготы работающим

на Крайнем Севере. М., Юрид. лит., 1975, с. 101.

3              По выборочным предварительным данным, полученным канди­

датом юридических наук Медведевым Г. С. на ряде предприятий се­

верных районов, эффективность данной нормы оказалась невысока.,

J83

Задача вычленения существенно усложняется, когда приходится иметь дело не с одним-двумя вариантами правового регулирования, а со значительно большим их числом. Подобная ситуация возникает при измерении эффективности локальных правовых норм, широко рас­пространенных, в частности, в области регулирования трудовых отношений. Посредством локальных норм, раз­рабатываемых и утверждаемых администрацией пред­приятия по согласованию с ФЗМК, регулируются, нап­ример, условия и порядок выплаты вознаграждения по годовым итогам работы предприятия. Правовой фактор в подобных случаях перестает быть постоянным и неиз­менным, а начинает принимать столько значений, сколь­ко вариантов локальных норм изучается. Вычленение его действия требует использования специального ап­парата математической статистики.

Первоначальным условием решения задачи является в таких случаях максимально возможное выравнивание иных (кроме правового) факторов, воздействующих на изучаемый процесс. Так, одна из целей выплаты годово­го вознаграждения заключается в снижении текучести кадров. Известно, однако, что ее состояние наряду с выплатой вознаграждения определяется целым рядом других факторов. Чтобы элиминировать их влияние, в исследовании, осуществленном во ВНИИСЗ, была пер­воначально выделена группа предприятий (44 предприя­тия), выравненных по основным параметрам, опреде­ляющим текучесть (условия труда, его организация, техническая вооруженность, размер фондов заработной платы и материального поощрения в расчете на одного работающего и т. д.), и отличающимся одним показате­лем — средним размером годового вознаграждения, со­отнесенным со средней годовой заработной платой ра­ботников.

Логическая схема Милля приобретает при этом сле­дующий вид:

е1 е2

в, в,

-д,

а, б, а, б,

а, б, в, г44->д, е44,

где: г — значения правового фактора, е — значения показателя текучести.

134

После «наполнения» показателей соответствующей информацией появляется возможность использовать приемы количественного измерения связи между изучае­мыми признаками. Основным из них является корреля­ционный анализ, применение которого позволяет коли­чественно выразить как интенсивность (тесноту) связи между признаками, так и степень влияния различных факторов1.

Тесноту корреляционной связи между размером воз­награждения и текучестью на 44 обследованных пред­приятиях характеризует линейный коэффициент корре­ляции: г ==—0,41. Уже на основании данного значе­ния г можно сделать вывод, что между размером воз­награждения и текучестью действительно существует об­ратная связь (чем больше вознаграждение, тем меньше текучесть), но связь эта недостаточна (возможные зна­чения г находятся в пределах ±1, причем с приближе­нием к 1 связь усиливается).

18,965

Для определения же «веса» вознаграждения в общем объеме факторов, воздействующих на процесс текучести, необходимо составить и решить корреляционное уравне­ние. С учетом фактических данных для 44 предприятий уравнение приняло следующий вид (уравнение гипер­болы) :

Ух = 9,729+,

где: х —значение размера вознаграждения (в процентах

к годовому заработку),

Ух — теоретическое значение текучести, изменяюще­еся вследствие воздействия на нее фактора х. Таким образом, когда х=1% (вознаграждение вып­лачивается в минимальном размере), текучесть составит 28,964%. При увеличении значения х до 6% (максималь­но высокий размер вознаграждения для данной груп­пы предприятий) текучесть уменьшается до 12,889%, и, следовательно, именно в этих пределах (от 28—29% До 12—13%) вознаграждение в среднем в состоянии регу­лировать процесс текучести на обследованных предп­риятиях.

1 Корреляционный  анализ, данные которого приводятся ниже, осуществлен  кандидатом  экономических  наук  С.  Е.  Казариновой.

185

В ряде случаев есть возможность еще более конкре­тизировать решение задачи вычленения и, не ограничи­ваясь изучением влияния на результат одного фактора в массе других, вовлечь в анализ еще несколько факто­ров. Анализ такого рода возможен с применением мно­жественной корреляции. Суть ее состоит в том, что с помощью решения системы уравнений определяется мера влияния на результат нескольких существенных факторов — как каждого в отдельности, так и в сово­купности. При прямолинейной форме связи между факто­рами и результатом уравнение, описывающее взаимос­вязи между ними, выразится в следующем общем виде:

Ухь х2, x-=ao+ai.xi + a2x2+...ax1,

где: Yxix2x       — теоретическое значение результативно­

го признака,  изменяющееся под воз­

действием факторов Xi, x2, х.

Хь х2,... х  — воздействующие факторы,

ао            — значение   результативного    признака,

при xi = 0, х2 = 0, х^О,

аь а2,...а —коэффициенты, характеризующие меру влияния     на     результат     факторов

Хь Хг ... X.

Это общее уравнение может быть использовано для решения частных задач вычленения в конкретных ис­следованиях. Например, в исследовании эффективности годового вознаграждения была поставлена задача опре­делить меру влияния на текучесть двух факторов — раз­мера вознаграждения и степени удовлетворенности ра­ботой на предприятии. В результате после решения сис­темы уравнений получено следующее регрессивное урав­нение:

Ухь х2 = 20,01 — 1,51x1—12,65x2,

где: Ухь х2 —значение  текучести,   изменяющееся  под

воздействием факторов xi и х2, xi —значение размера годового вознагражде­ния (в процентах к годовому заработку, шкала возможных значений от 1 до 6%),

1 См.: Урланис Б, Ц. Общая теория статистики. М, Статис­тика, 1973, с. 319.

186

х2 —значение степени удовлетворенности ра-бо1чш (отношение между количеством удовлетворенных работой и общим коли­чеством работников; шкала возможных значений от 0 до 1,00),

20,01 —значение текучести при xi = 0 и х2 = 0, 1,51 и 12,65—коэффициенты,   характеризующие   меру

влияния факторов Xi и х2.

Приведенное уравнение интерпретируется следующим образом. Коэффициент при х\ показывает, что с увели­чением размера вознаграждения на 1 % текучесть умень­шается на 1,51% при условии, что степень удовлетворен­ности работой останется прежней. Максимальная мощ­ность действия фактора Xj составляет: 1,51X6 = 9,06%. Коэффициент при х2 показывает, как с изменением степени удовлетворенности работой изменилась бы теку­честь при неизменном размере вознаграждения. Диапа­зон воздействия фактора х2 —от 0 до 12,65%п текучести1. Количественные методы для решения задач опреде­ления эффективности правовых норм, о необходимости применения которых уже на протяжении ряда лет много пишут в литературе, в конкретных исследованиях дела­ют лишь первые шаги. Видимо, это не случайно. Ведь поставить общую задачу порой значительно проще, чем решить ее на практике. Тем не менее определенный опыт накапливается и в этой области. Помимо исследования, о котором упоминалось выше, можно указать, в част­ности, на исследование эффективности санкций за нару­шение договоров поставки, осуществленное в институте экономики промышленности АН УССР2. Его авторы, ис­пользуя возможности современной электронно-вычисли­тельной техники, смогли   осуществить   множественный

1              В    связи    с   изложенным    вызывает    недоумение    позиция

Ф. М. Фаткуллина и Л. Д. Чулюкина, которые, приведя то же са­

мое уравнение множественной регистрации, на базе которого решена

описанная  здесь  задача,  безапелляционно  утверждают  затем,  что

«на данном этапе использование подобного рода моделей для реше­

ния проблемы вычленения практически нереально»  (см.: Фаткул-

лин Ф. М„ Чулюкин Л. Д. Социальная ценность и эффективность

правовой нормы,  с.  93). Между тем опыт и результаты решения

таких задач описаны нами еше несколько лет назад. (См., например:

Сов. государство и право, 1975, № 9, с. 29—30.)

2              См.:  Мамутов  В.  К.,  Замойский  И.  Е., Ломовац-

к и й Г. И. Применение математических методов для анализа эффек­

тивности экономических санкций. Донецк, 1975,

187

корреляционный и регрессивный анализ взаимосвязей более 20 факторов, влияющих на результат — объем недопоставок продукции.

Новые возможности решения различных социально-правовых проблем, и в частности проблемы вычленения весомости правового фактора, создают использование метода факторного анализа, суть которого в самом об­щем виде сводится к следующему. В ходе исследования производится наблюдение над некоторым набором неза­висимых переменных Хь Х2...ХП (каковыми могут быть, в частности, различные параметры изучаемого процес­са). Результат наблюдения xi(i=l, 2, 3,..п) интерпре­тируется как случайная величина из совокупности всех мыслимых результатов наблюдения, а общая модель факторного анализа (при условии нормального распре­деления) может быть записана следующим образом:

г=1

где: fr   (r = l,2...Р)—фактор (где   число   факторов Р

точно задано),

£i — остатки, которые представляют собой источни­ки отклонений, действующие только на Хь Ко­эффициент Иг называется нагрузкой г-го фак­тора в i-й переменной или нагрузкой i-й пере­менной на г-й фактор1.

Для определения меры влияния воздействующих фак­торов строится матрица результатов наблюдений, затем с помощью ряда математических преобразований из нее получают корреляционную матрицу, элементами которой являются коэффициенты корреляции, которые и опреде­ляют меру влияния каждого анализируемого фактора на состояние изучаемого процесса.

Применение метода факторного анализа возможно, как правило, с использованием электронно-вычислитель­ной техники. Причем ЭВМ не только существенно об­легчает процедуру расчетов, но и открывает путь для качественно нового научного метода — метода матема­тического эксперимента, который представляет собой разновидность эксперимента с моделью, осуществляемо-

1 Подробнее см.: Лоули Д., Максвелл А. Факторный ана­лиз как статистический метод. М., 1967.

го с помощью ЭВМ. В ходе его на основании опыта предшествующих исследований создается некоторая ма­тематическая модель изучаемого объекта. Речь, в част­ности, может идти о модели, отражающей воздействие ряда факторов, одним из которых является правовой, на состояние того или иного социального процесса. В ре­зультате эксперимента на ЭВМ, позволяющего «прос­мотреть» все возможные варианты взаимодействия не­обходимого явления с набором воздействующих на него факторов, можно сделать выводы как о совокупном воз­действии изучаемых факторов, так и о «весе» каждого из них.

Уже первый опыт применения математических мето­дов, в частности корреляционного и регрессивного ана­лиза, свидетельствует о том, что они весьма перспектив­ны для решения задач управления различными социаль­ными процессами. В самом деле, ведь, зная парамет­ры уравнения и задавая определенные значения управ­ляемым факторам, можно предсказать вероятное значе­ние функции (результата), воздействовать на нее в нуж­ном направлении. С помощью математических методов можно определить, например, меру влияния различных факторов на состояние трудовой дисциплины на пред­приятии, уровень правонарушений в какой-либо области, решить многие другие задачи социального управления, где одним из факторов, воздействующих на процесс, яв­ляется правовой.

Проблема вычленения роли правового фактора име­ет еще один существенный аспект, на который впервые обратил внимание С. С. Алексеев. Он писал: «Важной и, надо полагать, перспективной проблемой при изучении эффективности права является постановка вопроса о возможности и путях выявления результативности юри­дического инструментария, как такового. В настоящее время —и это вполне обосновано на современном этапе исследования —под эффективностью права по существу понимается результативность социально-экономических (политических, культурных) мероприятий, облекаемых в правовую форму. Но ведь для юридической науки пер­востепенный интерес представляет результативность «са­мой» правовой формы, т. е. степень, величина юридичес­кой обеспеченности социально-экономических (полити­ческих, культурных) мероприятий при помощи данных норм и правоотношений, рассматриваемых с точки

188

189

ния их свойств и соответствия специально-юридическим принципам»1.

Решение данной проблемы, сложной самой по себе на методическом уровне, сопряжено со значительными трудностями. С одной стороны, они вызваны тем, что социально-экономическое (политическое, культурное) содержание многих норм в реальной жизни воздейству­ет на общественные отношения в неразрывном единстве со своей юридической формой и «расщепить» их далеко не всегда удается. Но даже тогда, когда возможна эта операция, перед исследователем возникают новые трудности, связанные с многочисленностью и разнообра­зием признаков, характеризующих в разных случаях понятие «результативность правовой формы». Ведь конк­ретные показатели эффективности должны выражать здесь такие категории, как состояние упорядоченности общественных отношений, степень гарантированное™ реальных прав, уровень обеспеченности юридических обязанностей, быстроту и объективность разрешения правовых конфликтов, отношение граждан к соответст­вующим правовым нормам и т. д. С другой стороны, в некоторых случаях решение проблемы вычленения ре­зультативности собственно юридической формы может быть осуществлено уже сегодня. Первым условием по­добной операции должно быть опять-таки отыскание ситуаций, в которых возможно выравнивание социально­го или экономического содержания нормы при неодина­ковых значениях показателей, характеризующих ее «оформление». Тогда появляется возможность путем за­мера эффективности действия нормы в целом опреде­лить, какая же часть ее эффекта приходится на право­вую форму, как таковую.

Попытка решения подобной задачи была предприня­та, например, в исследовании эффективности норм о премировании рабочих, проведенном во ВНИИСЗ. Его авторы исходили из того, что непосредственной целью норм о премировании является принятие рабочими ва­рианта поведения, зафиксированного в норме, иначе го­воря, выполнение ими показателей и соблюдение усло­вий, по достижении которых возникает право на премию. Очевидно, что основным стимулом, побуждающим рабо­чего избирать соответствующий вариант поведения, яв-

* Алексеев С. С. Проблемы теории права, т. 1. с. 101,

190

ляётся размер премии (экономическое содержание нор­мы). Вместе с тем было выдвинуто предположение, что на принятие работником решения влияет и степень его уверенности, с которой он надеется получить премию. Но уверенность (или неуверенность) в получении премии создает у работника именно степень юридической обес­печенности его субъективного права на получение пре­мии. Поэтому степень уверенности рабочих в получении премии можно рассматривать в данном случае как эмпи­рический индикатор категории «юридическая обеспечен­ность права на премию». Между тем на разных пред­приятиях его значения неодинаковы. Значит, сравнив за­тем показатели эффективности для премии одного разме­ра при разных значениях степени уверенности в ее полу­чении, можно достаточно точно подсчитать величину эффекта, падающего на саму правовую форму. Резуль­таты исследования дают основание для весьма примеча­тельного вывода: юридически совершенный механизм распределения премий, создающий у работников твер­дую уверенность в их получении, примерно на 30—40%^ усиливает мощность одинакового- экономического сти­мула (премии одного размера). Таков применительно к премированию реальный эффект «вычлененного» дейст­вия совершенной правовой формы1.

Обзор способов вычленения правового фактора будет неполным, если оставить без внимания еще одну типич­ную ситуацию, основанную на методе единственного различия, — ситуацию осуществления правового экспе­римента. Эффективность экспериментальной правовой нормы определяется в данном случае путем сравнения состояния соответствующей системы в послеэксперимен-тальный и доэкспериментальный периоды либо путем сравнения состояния системы на экспериментальных и контрольных объектах, где продолжают действовать обычные правовые нормы.

Методические основы измерения результатов социальных экспериментов достаточно подробно разра-

1 Подробнее о результатах данного исследования, а также о процедурах сбора информации для комплексного показателя «ин­декс уверенности» см.: Глазырин В. В., Казаринова С. Е. Эффективность норм о премировании рабочих и пути ее повышения. Проблемы совершенствования советского законодательства.— Труды ВНИИСЗ. М., 1975, № 5.

191

ботаны в социологической литературе1. Однако их при­менение к правовым экспериментам имеет существенные особенности, которые пока не получили должного отра­жения ни в работах по теории права, ни в конкретных исследованиях эффективности правовых норм.

Между тем в настоящее время, когда социально-пра­вовые, экономико-правовые и правовые эксперименты стали одними из важнейших методов поиска новых ре­шений в различных областях общественной жизни, раз­работка методологических и методических принципов их проведения становится первостепенной задачей юриди­ческой науки. Отставание в ее решении приводит порой к серьезным трудностям в практике правового экспери­ментирования, и в частности к невозможности вообще получить надежные данные о результатах действия экспериментальных норм2.

Таковы основные пути решения проблемы вычлене­ния правового фактора в исследованиях правовых норм. Ее решение позволяет ответить на один из главных программных вопросов исследования — вопрос о том, ка­кова степень эффективности изучаемой нормы. Важность получения точной количественной информации об этом не нуждается в доказательствах.