Введение

Кризис в обществе обернулся “смутным временем” в науке. Нет больше единой системы координат и иерархизированных ценностей. Нынешний плюрализм приводит к принципиальной невозможности выбора относительно компактной и общепризнанной точки зрения на методологию отдельной гуманитарной дисциплины. Отсюда признается безусловное право любого и каждого на таковую, а решающим аргументом в споре становится возглас: “Я сказал”.

Действительно, в нестабильном обществе, когда рушатся прежние ценности и нравственные представления, когда люди чувствуют, что их взгляды на окружающую реальность быстро устаревают и мешают правильно ориентироваться в жизни, как правило, получает широкое распространение правдоискательство. Правдоискательство, безусловно, являясь одним из интереснейших социально-психологических феноменов, представляет собой особое состояние общественного сознания, при котором люди испытывают сильную потребность в переосмыслении своего мировоззрения, приведении его в соответствие с условиями нестабильной реальности, ревизии философских, нравственных, религиозных и юридических взглядов. Подобные настроения создают благодатную почву для различного рода спекулятивных измышлений по поводу правовых проблем. В свою очередь такое положение вещей для нас особенно опасно в свете системообразующих элементов российского народного правосознания, к которым обычно относят: неуважение к закону и профессиональным юристам;  взгляд на человека преступившего закон, как на жертву вредных обстоятельств; и что особенно значимо для темы исследования, небрежение формальностями в юридических отношениях, выражающееся, например, в несоблюдении требований о форме сделок.    

С учетом этой непростой ситуации корректным, на взгляд автора, является предварительное «честное признание» методологических предпосылок, без которых, по мысли О. Шпенглера, еще ни один исследователь «не достигал цели».

1. Право принадлежит к числу тех компонентов человеческого бытия, без которых последнее не мыслиться. Оно, появляясь на определенном этапе развития общества, в дальнейшем неизменно сопровождает социум, видоизменяясь и эволюционируя вместе с ним. Следовательно, каждое правовое явление исторично и, как представляется, в конечном итоге жестко детерминировано материальным производством.

2. С другой стороны, уяснение существа любой правовой проблемы невозможно без тщательного исследования норм права в «чистом виде», отвлеченного от социальных условий их существования, которое только и предоставляет возможность раскрытия собственно юридического содержания конкретного правового феномена.      

В данном контексте, пытаясь ответить на вопрос: чем вызвана необходимость предложить данную работу на суд уважаемого читателя? – автор исходит из следующих рассуждений.

1. Правила, регулирующие признаки доказательств, их виды, порядок собирания, проверки и оценки образуют доказательственное право. Выделение доказательственного права из общей совокупности норм, регулирующих осуществление правосудия по гражданскому или арбитражному делу, весьма условно в силу взаимосвязи и взаимообусловленности всех правил гражданского и арбитражного процессов. Обособленность доказательственных норм в главе VI ГПК РСФСР «Доказательства» и в главе VI АПК РФ «Доказательства» важна тем, что в них закреплены принципиальные положения о средствах, которыми могут пользоваться субъекты процессуальной деятельности для решения задач гражданского процессуального и арбитражного процессуального судопроизводства.

Установленные в процессуальных законах признаки (свойства) доказательств, способы их собирания и оценки направлены на создание такой процедуры (процессуальной формы) познания, которая в наибольшей степени способствует правильному разрешению конкретного спора. Все, что разрешено законом для доказывания обстоятельств имеющих значение для дела, может быть использовано. Вместе с тем наряду с разрешениями закон содержит и запреты, которые могут препятствовать установлению истины с точки зрения объективистской интерпретации данного термина (под коей (интерпретацией) понимается соответствие знания полученного судом в ходе разрешения спора действительным обстоятельствам произошедшего), но должны соблюдаться, поскольку они направлены на защиту охраняемых законом ценностей. Дозволения и запреты установлены в области доказывания в соответствии с задачами судопроизводства, его принципами и призваны обеспечить права и гарантии лиц, так или иначе вовлеченных в процесс.

Как следствие, раскрытие содержания доказательственных норм права (в частности правил о допустимости доказательств), его дозволений и запретов значительно обогащает само понимание закона способствует правильному его применению. При этом практическое значение темы исследования трудно переоценить, поскольку анализ доказательств с точки зрения их допустимости является, по мнению большинства исследователей, необходимым элементом оценки доказательств как интеллектуальной деятельности суда по установлению обстоятельств, имеющих значение для дела. В этой связи как справедливо указал М.А. Гурвич: «Неправильная оценка доказательств и последующее неверное установление фактов непременно приводят к применению материального закона к фактам не соответствующим гипотезе нормы и, соответственно, к незаконности решения». Законность же судебного акта, его убедительность – важнейшая качественная сторона постановления суда. Она служит общественным интересам, предает реальный авторитет правосудию, обеспечивает соответствие законодательства уровню развития общества, понятиям морали и справедливости, что является одной из актуальных проблем правосудия.

2. Значимость темы исследования обусловлена еще и тем, что в современной учебной и научной правовой литературе отсутствует четкая, устоявшаяся и включающая в себя все многообразие рассматриваемого явления дефиниция допустимости доказательств в гражданском и арбитражном процессах.

Так М.С. Шакарян и А.К. Сергун определяют допустимость доказательств как совокупность предусмотренных законом правил, в силу которых, во-первых, суд может использовать только предусмотренные законом виды доказательств, а во-вторых, в отдельных случаях те или иные обстоятельства дела, согласно прямому указанию закона, не могут быть подтверждены любыми доказательствами.

С другой стороны, М.К. Треушников, В.К. Пучинский, В.В. Молчанов и др. понимают под допустимостью доказательств главным образом определенное, заранее установленное законом  ограничение в использовании средств доказывания в процессе разрешения конкретного дела. При этом данное ограничение по содержанию подразделяется на «негативное» (обязывающее устанавливать юридические факты исключительно с помощью предписанных в законе средств доказывания) и «позитивное» (обязывающее устанавливать юридические факты с помощью предписанных в законе средств доказывания, но без исключения других доказательств).

В свою очередь лишь некоторые исследователи, например С.М. Амосов, последовательно включают правило, изложенное в ч. 2 ст. 50 Конституции РФ, ч. 3 ст. 49 ГПК РСФСР и ч. 2 ст. 52 АПК РФ, о недопустимости использования доказательств, полученных с нарушением закона, в совокупность норм о допустимости доказательств, в ее содержание.

Неодинаково определяется также и природа допустимости доказательств, хотя она и подвергалась исследованию неоднократно.

А.Г. Калпин понимает под допустимостью доказательств процессуальное начало.

А.Г. Прохоров рассматривает допустимость доказательств как принцип процесса. По его мнению, правило о допустимости средств доказывания выражает одну из определяющих идей, которая лежит в основе действий суда и участвующих в деле лиц по собиранию доказательств, и направлено на достижение главной цели гражданского процесса – правильное разрешение дела. Поэтому есть все основания рассматривать его как принцип права.

Наиболее распространенная в литературе позиция М.К. Треушникова состоит во взгляде на допустимость доказательств, как правило доказывания.

3. Кроме того, современное российское процессуальное право представляет собой новое, не знакомое господствовавшему в советский период стереотипу правового мышления, а в силу этого еще не достаточно осмысленное явление, так как «в настоящее время можно говорить о своеобразной научной революции в правовой сфере, ... в обществе наблюдается тенденция к изменению образа правового знания».

Декларированный в ч. 3 ст. 123 Конституции РФ принцип состязательности сторон при отправлении правосудия, по логике вещей, призван обеспечить конституционную базу для перехода от инквизиционного процесса судопроизводства к процессу состязательному, от концепции объективной истины, соответствующей идеологии тоталитаризма, к концепции истины процессуальной (формальной). Существенная роль в отходе от обязанности суда по поиску истины «во что бы то ни стало» отводится правилам о допустимости доказательств и, главным образом, закрепленному в ч. 2 ст. 50 Конституции РФ требованию о запрете использования доказательств, полученных с нарушением федерального закона, означающему, что соблюдение норм закона в судопроизводстве имеет приоритетное значение перед задачей установления действительных обстоятельств дела. Иными словами, 12 декабря 1993 г. было воспринято широкой юридической общественностью как день отхода от порочного по своей природе императива «цель оправдывает средства», день отказа от «системы, в которой не стороны, а государство обязано вести процесс в публичных интересах».

Казалось, что теперь высокие цели «правосудного ограждения общества» и защиты личности будут «достигаемы только нравственными средствами и принципами».

Подобные взгляды были убедительно обоснованы В.В. Лазаревым, Божьевым Н.В., Н.В. Радутной, П.А. Лупинской и др. Примечателен в настоящем контексте и тот факт, что в современных энциклопедических правовых изданиях определение термина «истина», как правового понятия, вообще отсутствует.

Однако, ведущие процессуалисты, а вслед за ними постепенно и отдельная судебная практика подошли к решению этого вопроса несколько иначе. Ими отстаивается концепция принципиальной совместимости принципа объективной истины с состязательным судопроизводством.

По мнению М.К. Треушникова, принцип законности (который включает в себя и требование о справедливом разрешении дела) имеет преимущество перед состязательностью в ее классической интерпретации. В этой связи общая тенденция развития гражданского процессуального и арбитражного процессуального права предполагает усиление ответственности сторон за процессуальные действия с одновременным сохранением контролирующей роли суда, достижение верного знания, а не формальной истины. Позиция В.Ф. Яковлева по этому поводу состоит в следующем: «не стоит однозначно отрицательно оценивать инквизиционный процесс, а состязательный, наоборот, возводить на пьедестал. Дело в том, что в корне противоположными они были очень давно, мировая практика постоянно сближала их. Преодолевались недостатки каждого, учитывались достоинства. Мы действуем в русле данной мировой тенденции». С.М. Амосов так подходит к решению анализируемой проблемы: «Бездумное следование формальным установлениям закона может привести к нежелательным результатам. Во всяком случае, формальное понимание состязательности ограничивает возможность вынесения правосудного решения, – далее замечая, – в условиях состязательности преследуются цели не формальной, а объективной истины». Аналогичных взглядов придерживается В.М. Шерстюк и др.

Оригинальное мнение в рамках данной дискуссии высказал С.А. Шишкин. Не отрицая принципиальную несовместимость объективной истины с состязательным судопроизводством, он, тем не менее, предлагает вновь предусмотреть в процессуальном законе право суда по собственной инициативе истребовать доказательства, установив следующие ограничения: о существовании подобных доказательств суд должен узнать из ссылки одной или обеих сторон, либо иных участвующих в деле лиц, а не путем самостоятельного розыска. При этом ссылка стороны на их существование не обязательно должна быть прямой.

Идейных сторонников приверженцы концепции симбиоза состязательного и инквизиционного процесса видят в дореволюционных авторах, последовательно критиковавших ничем не ограниченную состязательность. Действительно, подобные мнения до некоторой степени были знакомы дореволюционной науке права. Как полагал К.С. Малышев, правило состязательности нельзя доводить до крайностей, а положение суда считать совершенно пассивным. Суд имеет право «разъяснить дело сам себе». Е.В. Васьковский писал, что заслуживает предпочтения добавление к принципу состязательности некоторой дозы следственного начала. Так как суд только направляет деятельность спорящих сторон, применяется не следственный, а так называемый «инструктивный» принцип. На несостоятельность данных взглядов, по мнению автора, достаточно точно указал выдающийся отечественный юрист Г.Ф. Шершеневич, заметив, что подобный порядок находится в совершенном противоречии с тем «началом состязательности, которое лежит в основе гражданского процесса».

Кроме того, сторонники господствующей точки зрения указывают на наличие двух подходов к определению состязательности. Одного, характерного для англо-американской правовой системы, в рамках которого состязательность может быть обозначена как система противоборства сторон (adversary), другого, характерного для стран континентального права и более умеренного.

Подводя итог анализируемой дискуссии, трудно не согласиться с мнением А.Ю. Панасюка, состоящем в том, что исследуемая проблема очень сложна, неоднозначна и подлежит решению лично каждым аксиоматично – dixi et animam levavi (сказал и на душе стало легче).

Тема работы приобретает определенное научное и практическое значение при сопоставлении содержания норм о допустимости доказательств в рамках указанных подходов к определению роли и места принципа состязательности в гражданском и арбитражном процессах. Если при «классической интерпретаций» принципа состязательности не предполагается возможность умаления значения норм о допустимости доказательств в угоду цели достижения истины, то в случае признания приоритета принципа объективной истины такое умаление вполне допустимо. Более того, пренебрежение правилом о недопустимости использования доказательств, полученных с нарушением федерального закона со ссылками на формальный характер допущенных нарушений все чаще характеризует решения и постановления судов различных инстанций, порождая ничем необоснованную свободу судейского усмотрения.

4. Тщательное исследование допустимости доказательств в гражданском и арбитражном процессах назрело и в силу несовершенства гражданского процессуального и арбитражного процессуального законодательства.

Ныне действующий ГПК РСФСР, являющийся плодом принципиально иной социально-экономической, а, следовательно, и правовой системы, не смотря на значительную «переработку», не отвечает реалиям сегодняшнего дня. С другой стороны, многолетняя работа по разработке нового гражданского процессуального закона еще далека от своего завершения.

В свою очередь нормы арбитражного процессуального закона, являющегося результатом современной правовой реформы, также не отличаются стабильностью.

Таким образом, переходный характер ситуации, в которой пребывает отечественное гражданско-процессуальное и арбитражно-процессуальное право, позволяет нам говорить о значимости критического анализа норм ГПК РСФСР и АПК РФ, касающихся допустимости доказательств.

5. Наконец, последним аспектом, посредством которого автором актуализируется тема работы, является вопрос о роли и месте арбитражного процесса в рамках отечественной системы процессуального права.

Точка зрения традиционалистов состоит во взгляде на арбитражный процесс как на подотрасль  гражданского процессуального права, имеющую некоторые своеобразно-конкретные особенности. Наиболее последовательно этой позиции придерживается М.С. Шакарян.

Другие авторы (М.К. Треушников, Д.А. Фурсов), акцентируя внимание на кодифицированности арбитражного процессуального законодательства, отстаивают тезис об арбитражном процессуальном праве как о самостоятельной отрасли права.

Как следствие, исследование норм ГПК РСФСР и АПК РФ о допустимости доказательств в их сопоставлении, поиск в них общего и отличного также характеризует тему исследования как значимую для современной теории и практики отечественной правовой науки.

Таким образом, актуальность исследования допустимости доказательств в гражданском и арбитражном процессах может быть в самом общем виде раскрыта, через:

- непреходящее значение для теории и практики вопросов доказательственного права, относящихся, на взгляд автора, к числу «вечных»;

- отсутствие четкой, устоявшейся и включающей в себя все многообразие рассматриваемого явления дефиниции допустимости доказательств в гражданском и арбитражном процессах;

- определение роли и места допустимости доказательств в рамках господствующего подхода к трактовке принципа состязательности в гражданском и арбитражном процессах;

- проблему несовершенства действующих ГПК РСФСР и АПК РФ;

- исследование норм ГПК РСФСР и АПК РФ о допустимости доказательств в их сопоставлении.