2.2  Поводы для начала уголовного процесса

Законодательное и доктринальное

истолкование поводов

 Уголовно-процессуальный закон оперирует понятием повода к возбуждению уголовного дела. Однако поступление в правоохранительный орган перечисленных в ст. 108 УПК информационных источников не всегда влечет за собой немедленное возбуждение уголовного дела (равно как и «медленное» его возбуждение). Наличие формального повода активизирует принцип публичности, побуждающий сотрудников компетентного органа проверить содержащуюся в источнике информацию. При проведении данной проверки допускаются различные процедуры, в том числе и уголовно-процессуальные. В исключительных случаях законодатель дозволяет производить осмотр места происшествия. Таким образом, поступление информационного повода в любом случае означает начало уголовно-процессуальной деятельности, но не всегда порождает возбуждение уголовного дела. Для начала уголовного процесса достаточно только повода. Для принятия решения о возбуждении уголовного дела одновременно нужно иметь и повод и основание.

Законодатель использует термин «повод», как нечто само собой разумеющиеся, полагая, вероятно,  что он семантически самодостаточен. Однако, буквальное понимание повода в ряде случаев может идти в разрез с установленной законом процедурой. На этот момент обратил внимание Р. Х. Якупов. «Данное выражение не стоит понимать буквально - пишет он в своем авторском учебнике, - по этим же заявлениям и сообщениям может быть отказано в возбуждении уголовного дела или принято другое решение. Поэтому в ст. 108 фактически идет речь о поводах к началу производства в стадии возбуждения уголовного дела».

Отсутствие законодательного определения, естественно, сильно возбуждает исследователей. Однако обилие дефинитивных предложений в юридической литературе не делают данное понятие четко определенным и бесспорным. В монографиях и журнальных статьях мы обнаружили ряд дефиниций повода, из которых явствует, что на сегодняшний день имеется несколько взаимодополняющих подходов. В ранних работах (если не обращать внимание на нюансы) боль­шинство процессуалистов отстаивали две основные точки зрения: первая сводилась к тому, что под поводом к возбуждению уголовного дела подразумеваются -  первичные све­дения о преступном факте; приверженцы второй позиции склонны были видеть в поводе - источники названных сведений. В последствии эти подходы синтезировались в понимание повода как - источника, содержащего сведения о преступлении.

Указанный подход можно встретить и в последних учебниках. Так, Н.А. Громов также полагает, что «под поводами к возбуждению дела понимаются те источники, из которых органы, возбуждающие дело, получают сведения о совершенном или готовящемся преступлении».

Придерживаются названной позиции и некоторые комментаторы уголовно-процессуального законодательства. А. А. Чувилев, комментируя ст. 108 УПК РСФСР указывает: «Поводы к возбуждению уголовного дела следует понимать как поводы к началу уголовно-процессуальной деятельности. Поводы, предусмотренные п.п. 1-5 ч. 1 ст. 108, представляют собой поступившие в орган дознания, следователю, прокурору, суду и судье источники первичных сведений о признаках совершения (или подготовки к совершению) преступления».

Однако позиция, согласно которой повод это источник сведений о признаках преступления - и только, на сегодняшний день, по нашему убеждению, является анахронизмом. Точнее анахронизмом является -нежелание видеть  у повода к возбуждению уголовного дела другую сторону - юридическую.

Подобный односторонний подход в свое время подвергся достаточно «увесистой» критике со стороны Н. В. Жогина и Ф. Н. Фаткулина. «Во-первых, - писали они, - следует учесть, что сведения, необхо­димые для возбуждения уголовного дела, могут быть получены из троякого рода источников: из заявления (сообщения) о преступлении, из приложенных к нему материалов и из документов, добытых в ходе проверки сообщения. Из этих источников два последние - доку­менты, приложенные к сообщению (заявлению), и ма­териалы, добытые при его проверке, - ни при каких условиях под понятие повода не подходят. Иначе те­ряется смысл данного процессуального понятия.

Даже заявления (сообщения), рассматриваемые обычно в качестве источника, из которого органы про­куратуры, суда, следствия и дознания узнают о пре­ступном факте, не во всех случаях имеют значение по­вода. В частности, по правонарушениям, преследуемым в порядке частного и частно-публичного обвинения, за­явления или сообщения лиц, непосредственно не по­страдавших от преступления, не являются поводом к возбуждению уголовного дела, хотя они -источники, из которых органы суда, прокуратуры, следствия и до­знания могут узнать о совершенном общественно опас­ном деянии».

В качестве контраргумента Н. В. Жогин и Ф. Н. Фаткулин приводилось мнение, что «если в отношении некоторых поводов (за­явления и сообщения) имеется какая-то возможность говорить как о сведениях о преступлении или об их источниках, то при этом они берутся с доказательствен­ной стороны, которая выявляется главным образом тогда, когда вопрос о возбуждении уголовного дела уже решен. Побудительная сторона повода, показывающая предпосылку возникновения деятельности по возбуж­дению уголовного дела, затемняется. В результате этого, вопрос о том, почему эта деятельность началась, чем она обусловлена, остается нерешенным. Между тем при уяснении существа повода самое важное - его побуди­тельная сторона, которая дает ответ на данный вопрос. А с этой стороны повод есть условие, при наличии кото­рого закон уполномочивает совершить действия и всту­пить в отношения, образующие в своем единстве деятельность по возбуждению уголовного дела. Повод вы­ступает как правовая предпосылка, а эти процессуаль­ные действия и отношения - как ее результат».

Указанные авторы приводили еще несколько аргументов, но они в большинстве своем строились на устаревшей ныне формулировке одного из поводов, а именно  п. 5 ст. 91 УПК РСФСР 1923 г. - «непосредственное усмотрение органов дознания, следователя или суда».

Собственно и современная формулировка названного выше повода, не позволяет, по мнению отдельных ученых, рассматривать его как источник информации. А.Р. Михайленко считает, что «такие поводы, как непосредственное обнаружение органом до­знания, следователем, прокурором или судом признаков пре­ступления (п. 6 ст. 108 УПК РСФСР) даже по филологи­ческому смыслу слова не может быть признаны источниками информация. Слово «обнаружить» и «передача» означает прежде всего определенную деятельность, а не источник информации»[AK1] .

Из критики отдельных слабых мест, которые в последствии были устранены путем законодательной техники, Н. В. Жогин и Ф. Н. Фаткулин сделали вывод о том, что «законодатель именует поводом те условия, при наличии которых у надлежащих должност­ных лиц появляются определенные права и обязанности. Он связывает с поводом возникновение ряда правовых отношений».

Далее, «резюмируя все сказанное», они вывели, что:

а) поводом следует считать юридические факты, вызывающие деятельность по возбуждению уголовного дела;

б) эти юридические факты лишь обусловливают данную деятельность, но отнюдь не предопределяют ее результата;

в) они сами выражаются в указанных уголовно-процессуальным законом действиях, при помощи кото­рых органы прокуратуры, суда, следствия и дознания осведомляются (получают или обнаруживают сведения) о готовящемся или совершенном преступлении;

г) источниками первичных сведений о преступле­ниях, имеющими доказательственное значение при реше­нии вопроса о  возбуждении уголовного дела, могут быть как документы, в которых отражаются эти действия, так и всякие иные документы (вещественные источни­ки), которые так или иначе оказываются в распоряже­нии названных выше органов.

Эти выводы, по мнению указанных авторов,  соответствуют также этимологическому и логическому содержанию термина «повод», который с этой точки зрения сеть не что иное, как толчок, по­буждение, повлекшие за собой определенные действия.

Критически к исключительному пониманию поводов как информационных источников отнесся и Р. Х. Якупов. По его размышлениям, «определение повода как источника сведений о преступлении неприемлемо. Оно не охватывает таких поводов, как «явка с повинной» и «непосредственное обнаружение ... признаков преступления».

К слову, «явку с повинной» из повода-действия планомерно пытаются перевести в повод-источник. В ст. 150 Проекта УПК РФ данный повод формулируется как - «заявление о повинной». Заявлением о повинной его называют и УПК некоторых республик СНГ, в частности, п. 5 ст. 322 УПК РУ.

Автору тем не менее представляется, что предпочтительнее все же формулировка  «явка с повинной», поскольку в ней запечатлен волевой (добровольный) акт заявителя, и его непосредственное обращение в орган правопорядка.

Сам Р.Х. Якупов считает поводом «не само заявление или сообщение о преступлении, а факт получения (поступления, принятия. обнаружения) его компетентным органом. Это понимание он   возводит на толковании повода как «обстоятельства, события, случая, используемых как предлог или побудительный толчок к развязыванию каких-либо событий, имеющих более глубокие причины и основания».

Эту позицию разделяет и А.Н. Копьева. Это вполне определенно явствует из следующей цитаты: «Поводом должно являться не заявление, например, а факт подачи последнего заявителем и т.д. Кроме того, при определении повода как юридического факта не выделяются характерные свойства именно данного обстоятельства. Поскольку само преступление тоже является действием или бездействием и оно влечет возбуждение уголовного дела, то следует разграничивать событие преступления и повод к возбуждению уголовного дела. Только факт представления гражданином заявления в один из органов борьбы с преступностью или непосредственное обнаружение таким органом каких-либо фактов без учета их содержания не может повлечь решения о возбуждении уголовного дела».

Представляется, что ограничение понимания повода только «фактом получения его» (такой конструкт, откровенно говоря, нам  вообще представляется сомнительным с позиции формальной логики) является не обоснованным.  Формально-информативная сторона повода, указанная в ст. 108 УПК, не менее важна, поскольку и  «упаковка» информации определяет последующие юридические события, а не только факт ее получения. Так, если заявление о преступлении будет анонимно, то факт его получения органом дознания не породит  уголовно-процессуальных действий.

Уязвимость критикуемой позиции заключается в ее односторонности. Р.Х. Якупов фактически сам загнал себя в тесные рамки, отрицая положение, согласно которому повод это источник криминальной информации.

Н. А. Копьева менее консервативна. Она утверждает, что «нельзя полностью согласиться и с тем, что повод — это  только (выделено мной – Авт.)  источник сведений о готовящемся или совершенном преступлении». Таким образом, она признает за поводом и статус источника. и иной статус.

Повод (да будет уместна здесь аналогия) напоминает чем-то свет, который выхватывает из преступной тьмы информацию о преступлении. Но сравнение со светом автор приводит не для того, чтобы придать своему сочинению немного поэтики. Дело в другом. Природа света в свое время была объяснена дуальной корпускулярно-волновой теорией. Природа повода, по нашему мнению, тоже  может пониматься дуально, как информационно-юридическая.

Двойственное понимание повода в настоящее время в науке уголовного процесса доминирует. И это, по мнению автора, справедливо. Приведем несколько «свежих» дуальных дефиниций.

 «Поводы к возбуждению уголовного дела - это те установленные законом источники, из которых полномочные органы государства или должностные лица получают информацию о совершенном или готовящемся преступлении и которые обязывают их принять решение о возбуждении уголовного дела при наличии признаков преступления».

«Повод к возбуждению уголовного дела - это установленный законом источник, из которого органу дознания, следователю, прокурору или суду становится известно о готовящемся или совершенном преступлении. Наличие повода порождает обязанность этих органов рассмотреть вопрос о необходимости возбуждения уголовного дела».

«Повод к возбуждению уголовного дела - такой поступивший в компетентный орган информационный сигнал, который, с одной стороны, содержит сведения о признаках преступления, а с другой, являет собой юридический факт, требующий от соответствующего органа совершения определенных, предусмотренных законом (ст. 109, ч. 3) действий».

Вместе с тем, приведенные выше подходы не исчерпывают всей гаммы красок, коими рисуется сущность повода. В литературе можно столкнуться с еще одним мнением, согласно которому поводами к возбуждению уголовного дела во всех случаях являются доказательства совершения преступления, полученные компетентными органами от других организаций и лиц, или обнаруженные этими органами по собственной инициативе».

Эту позицию разделяет и А. Н. Копьева. Заявление или сообщение о преступлении, по ее мнению,  не только источник определенных сведений, но это есть документ, имеющий определенное содержание. «Оно не безразлично для органов, ведущих борьбу с преступностью, так как только сведения о преступлении могут повлечь уголовно-процессуальные последствия. Поэтому нам представляется наиболее убедительной точка зрения, согласно которой поводом является доказательство о совершенном или готовящемся преступлении».

Приведенная позиция, однако, не прижилась в уголовно-процессуальной науке. И не напрасно. Ставя знак равенства между  поводами и доказательствами, авторы, по сути,  уравняли понятия повода и основание. Повод и основание находятся в соотношении «форма - содержание». Очевидно, что смешиваться они не могут (точнее не должны)  ни при каких обстоятельствах.

Ведомственное понимание поводов

Разработчики ведомственных приказов и инструкций также сказали свое слово относительно поводов. Примечателен (более других) Приказ МВД СССР № 415 от 11 ноября 1990 г. «Об утверждении Примерной инструкции о порядке приема, регистрации, учета и разрешения в органах и учреждениях внутренних дел заявлений, сообщений и другой информации о преступлениях и происшествиях».

Весьма любопытны п.п. 1.2.1.5 этой Инструкции.

«1.2. Информация о преступлениях и происшествиях подразделяется в зависимости от формы поступления на две группы:

заявления и сообщения о преступлениях, поступающие в органы внутренних дел и являющиеся в соответствии с уголовно-процессуальным законом поводом к возбуждению уголовного дела;

другая информация о преступлениях и происшествиях.

1.3. Заявления и сообщения о преступлениях - это поступающая в органы внутренних дел информация, которая требует установленного законодательством ... режима процессуального порядка их рассмотрения.

К заявлениям и сообщениям о преступлениях, являющимся поводами к возбуждению уголовного дела , относятся:

- устные заявления после разъяснения ответственности за заведомо ложный донос, оформленные протоколом и подписанные заявителем;

- письменные заявления или письма граждан, имеющие необходимые реквизиты и оформленные в соответствии с уголовно-процессуальным законом;

- заявления и сообщения о безвестном исчезновении граждан;

- письменные сообщения добровольных народных дружин по охране общественного порядка, товарищеских судов и других общественных организаций;

-письменные сообщения предприятий организаций и должностных лиц.

В настоящей инструкции под заявлениями и сообщениями о преступлениях понимаются также явки с повинной, оформленные в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона».

Если сопоставить инструктивный перечень поводов к возбуждению уголовного дела с аналогичным перечнем, данным в ст. 108, то можно увидеть, что потерялись еще два повода - заметки и письма, опубликованные в печати и «непосредственное обнаружение».

Эти поводы обнаруживаем среди «другой информации», которую, согласно п. 1.4. Инструкции составляют: «информация граждан, представителей общественных организаций и должностных лиц, поступившая по телефону (телефаксу), телеграфу или радио; сообщения персонала лечебных учреждений <...>; работников паспортных аппаратов <...>;работников Госавтоинспекции <...>; работников подразделений вневедомственной охраны <...>; статьи заметки и письма, опубликованные в печати и других средствах массовой информации; письма учреждений Госстраха <...>; рапорты работников органов внутренних дел о непосредственно обнаруженных или выявленных происшествиях».

Первая реакция автора на указанные положения Инструкции - желание критиковать составителей последней за законодательную неграмотность. Но второй порыв был прямо противоположный - увидеть практическую логику Инструкции.

Поиск практической логики привел и к некоторым теоретическим находкам. Подразделение всей информации, поступающей в ОВД, на поводы к возбуждению уголовного дела и другую информацию натолкнуло автора на мысль, что в основе группировки лежит идея содержательной оценки информации.

Поводом, согласно Инструкции, является информация, указывающая на совершение преступления и облеченная в процессуальную, а точнее в квазипроцессуальную форму. Инструкция весьма доходчиво подчеркивает формальный момент, говоря, например, не просто о заявлении гражданина, а именно об «устном заявлении после разъяснения ответственности за заведомо ложный донос, оформленном протоколом и подписанные заявителем».

То же заявление, сделанное по телефону, относится к другой информации, поскольку отсутствует материальный (формальный) признак.

Вместе с тем, формальный признак не может служить основанием для «железной» классификации информации на поводы и другую информацию. Среди «другой информации» содержится немало информационных источников, облеченных в форму документов (сообщения различных органов).

Здесь критерий отнесения этих сообщений в иную, нежели поводы, группу другой - содержательный. В сообщениях государственных органов содержатся, как можно предположить, не информация о преступлениях, а констатация какого-то факта (следствия) при допускаемом законом юридическом безразличии к причине. Делать подобные сообщения они обязаны согласно своим ведомственным предписаниям.

«Другая информация» в любом случае должна подлежать проверке. Так, п. 4.2. Инструкции обязывает дежурного принять меры к ее незамедлительной проверке. Указанная информация может служить поводом для выезда на место происшествия, принятия мер по обеспечению сохранности следов, кинофотосъемки и видеозаписи, проведения оперативно-розыскных мероприятий, назначения ревизии или контрольных обмеров, получения объяснений или производства других проверочных действий. По результатам этой проверки может быть принято любое решение, в том числе и о возбуждении уголовного дела.

При проверке же информации, являющейся, согласно Инструкции, поводом, могут быть приняты решения предусмотренные уголовно-процессуальным законом - о возбуждении уголовного дела, об отказе в возбуждении уголовного дела, о передаче по подследственности или подсудности.    Здесь у органа, принявшего заявление-повод, появляется юридическая обязанность «разрешиться» одним из предусмотренных УПК решением.

Если же речь идет о других информационных сигналах, то такой (именно уголовно-процессуальной) реакции не требуется. Нам представляется, что подобный подход достаточно логичен и практически оправдан. Если на каждую заметку в печати (а сегодня пожалуй редкий день обходится без сенсационных разоблачений) реагировать подобным образом, то пожалуй бланков об отказе в возбуждении уголовного дела не хватит.

Следует сказать, что Инструкция отказывает в статусе повода только заметкам и письмам, опубликованным в печати. Применительно же к «непосредственному обнаружению» позиция предельно ясна: «Если признаки преступления обнаружены в процессе рассмотрения другой информации или выполнения служебных обязанностей, то работник, который их выявил, обязан составить рапорт о непосредственном обнаружении признаков преступлений, являющихся в соответствии с требованиями УПК поводом для возбуждения уголовного дела».

Вообще «заметки» исторически выпадают из системы поводов к возбуждению уголовного дела. Газета была изобретена значительно раньше, чем написан Устав уголовного судопроизводства. Однако в ст. 297 УУС мы такого «законного повода к начатию следствия» не увидим. Система поводов, тогда включала: 1) объявления и жалобы частных лиц; 2) сообщения полиции, присутственных мест и должностных лиц; 3) явка с повинной; 4) возбуждение дела прокурором и 5) возбуждение дел по непосредственному усмотрению следователя.

Поводы, изложенные в УПК РСФСР 1923 г. также освобождали органы предварительного расследования от обязанности «читать газеты». Ст. 91 того УПК к поводам причисляла: 1) заявление граждан и различных объединений и организаций; 2) сообщение правительственных учреждений и должностных лиц; явка с повинной; 3) предложение прокурора; 5) непосредственное усмотрение органов дознания, следователя или суда.

Нетрудно заметить разительное сходство двух приведенных выше перечней. Это обстоятельство имеет вполне рациональное объяснение. Процессуальный кодекс, как справедливо отмечают В.Т. Томин и М.П. Поляков,  представляет собой совокупность технологических норм. «Такого рода нормы вырабатываются веками и не меняются автоматически при социальных революциях. Хлеб пекут, чугун варят и осматривают место происшествия примерно одинаково и при капитализме и при социализме».

УПК РСФСР 1960 г. фактически вменил в обязанности органам расследования следить за прессой и другими средствами массовой информации.  И это не ирония автора. Н. В. Жогин и Ф. Н. Фаткулин пишут, что «это налагает на органы ... обязанность систематически следить за периодической печатью, обращать самое пристальное внимание на опубликованные в ней статьи, письма и заметки и немедленно реагировать на любое из этих сообщений, если только в нем приведены какие-либо сведения о готовящемся или совершенном преступлении».

Таким образом, милиционер, читающий газету, кроме информационного самоудовлетворения должен еще отыскивать признаки преступления. Действительно, учитывая нынешний массив печатной продукции, можно говорить  именно об обнаружении этих заметок, и более того о непосредственном обнаружении признаков преступления. Мысль о том, что заметки и письма опубликованные в печати, это разновидность (по сути, а не по форме) такого повода, как «непосредственное обнаружение» возникала у автора и ранее. Окончательно же убедил его в этом С. В. Бородин, полагающий, что «когда сообщения стенных газет становятся известными органам, компетентным решить вопрос о возбуждении уголовного дела, поводом к этому явится непосредственное обнаружение признаков преступления соответствующим органом (курсив наш - Авт.)».

Проект УПК РФ, по всей видимости обяжет компетентные органы круглосуточно слушать радио и смотреть телевизор, поскольку анализируемый выше повод предполагается понимать более широко как - сообщение средства массовой информации. Согласно ст. 154 Проекта, расшифровывающей процессуальный порядок восприятия информации, «сообщение средства массовой информации может служить поводом к возбуждению уголовного дела, когда оно опубликовано в газете или журнале либо распространено на радио или телевидении».

Не менее интересна вторая часть статьи:  «Должностные лица средства массовой информации, которое опубликовало или распространило сообщение о преступлении, по требованию лица, правомочного возбудить уголовное дело, обязаны передать находящиеся в их распоряжении документы и иные материалы, подтверждающие сделанное сообщение, а также назвать лицо, предоставившее эти сведения, за исключением случаев, когда это лицо представило их с условием сохранения в тайне источника информации».

Последняя фраза, по мнению автора, позволяет увидеть появление обнадеживающей тенденции - игнорирование в необходимых случаях первоисточника информации и переадресация  ответственности за ее достоверность официальному лицу, получившему информацию.

Этот момент очень роднит названные повод с непосредственным обнаружением признаков преступления органом дознания, в случае когда последний использовал для этого оперативно-розыскные средства и методы.

Есть и еще одно предположение о том, что генерировало деление поводов к возбуждению уголовного дела (в указанном приказе) на поводы и не поводы. Это своеобразие материальной и юридической природы поводов. На основании этого своеобразия в советской юридической литературе была даже сделана попытка делить их на обязательные и не обязательные.

Деление поводов на обязательные и необязательные было рас­пространено в дореволюционной русской юриспруденции. Там, в частности, к числу обязательных поводов относили жалобу по­терпевшего. Это означало, что при наличии такого повода судопроизводство должно начаться бесспорно,  независимо от обоснованности жалобы. Прокурор не имел права вдаваться в оценку фактической стороны жалобы, отказать в «учинении уголовного иска» по мотиву его голословности. Он следил только за тем, чтобы жалоба отвечала формальным требованиям, содержала в себе точное описание юридических признаков правонарушения и ссылку на нормы материального и процессуального права.    

Развитие системы поводов

Система поводов к началу производства по уголовному делу, а затем и к возбуждению уголовного дела последовательно изменялась. Но отдельные ее элементы оставались стабильными и благополучно переживали эпохи и политические режимы. Выше автор уже приводил две системы поводов: из Устава и из УПК РСФСР 1923 г. Для удобства восприятия воспроизведем их еще.

Итак Устав к информационным источникам, побуждающим государственную антикриминальную реакцию относил: 1) объявления и жалобы частных лиц; 2) сообщения полиции, присутственных мест и должностных лиц; 3) явка с повинной; 4) возбуждение дела прокурором и 5) возбуждение дел по непосредственному усмотрению следователя.

УПК РСФСР 1923 г. - 1) заявление граждан и различных объединений и организаций; 2) сообщение правительственных учреждений и должностных лиц; явка с повинной; 3) предложение прокурора; 5) непосредственное усмотрение органов дознания, следователя или суда.

Настал черед вспомнить ныне действующий перечень, помещенный в ст. 108 УПК. К современным поводам к возбуждению уголовного дела причисляются: 1) заявления и письма граждан; 2) сообщения профсоюзных и комсомольских организаций, народных дружин по охране общественного порядка, товарищеских судов и других общественных организаций; 3) сообщения предприятий, учреждений, организаций и должностных лиц; 4) статьи, заметки и письма, опубликованные в печати; 5) явка с повинной; 6) непосредственное обнаружение органом дознания, следователем, прокурором или судом признаков преступления.

И наконец для перспективного сравнения приведем систему поводов из Проекта УПК РФ. Согласно ст. 150 «поводами к возбуждению уголовного дела служат: 1) заявление гражданина; 2) заявление о повинной; 3) сообщение должностного лица организаций или объединений; 4) сообщение в средствах массовой информации; 5) непосредственное   обнаружение дознавателем, органом дознания, следователем или прокурором сведений, указывающих на признаки преступления».

Внимательно посмотрим на приведенные системы. О том, что поводы образуют устойчивую систему свидетельствует наличие в приводимых перечнях устойчивых элементов. К таким элементам относятся: во-первых, заявления (объявления /УУС 1864 г./, письма, жалобы, сообщения) граждан, в том числе и такая их разновидность, как явка с повинной: во-вторых, сообщения должностных лиц,  органов и организаций, которым   по своему статусу не положено спокойно взирать на преступления, и наконец, непосредственное усмотрение и обнаружение признаков преступления органами, обязанными бороться с преступностью.

Таким образом, исторически и «генетически» поводы охватывают собой несколько информационных каналов. Попытаемся их сгруппировать.

Для начала положим в основу классификации отношение к юридической обязанности информирования органов, компетентных возбуждать уголовные дела. Исходя из этого критерия можно выделить каналы публичные и частные.

К частному каналу будут относится всевозможные заявления и сообщения граждан. К публичному – сообщения должностных лиц, государственных органов, учреждений и. т.п., а также «непосредственное обнаружение».

Однако, данная классификация вряд ли будет отличаться «железной» строгостью, поскольку:

а) к частному каналу можно отнести в чистом виде лишь явку с повинной, а также заявления граждан о совершении преступлений их близкими родственниками. Только в этих случаях законодатель предоставляет потенциальным информаторам свободно распоряжаться информацией криминального свойства (см., например ст. 51 Конституции РФ). О частном канале можно говорить и тогда, когда речь идет о незначительном преступлении. Здесь в качестве побудителя к обнародованию криминала может выступать лишь совесть (собственная или общественная). А вот распоряжение сведениями об особо тяжком преступлении не может рассматриваться как частное дело лица, владеющего информацией. Заранее не обещанное укрывательство названных злодеяний наказывается в уголовном порядке (ст. 316 УК РФ).

б) не все государственные органы и должностные лица, ставятся в положение обязанных информировать правоохранительные органы об обнаруженных ими признаках преступления. Некоторые руководители (например коммерческой организации) наделены правом усмотрения непосредственно УПК - ст. 271 .

Можно подразделить информационные каналы на активные и пассивные. Активные предполагают целенаправленный поиск информации. Таковым, на наш взгляд, является непосредственное обнаружение признаков преступления органами дознания. Последние просто-напросто обязаны выявлять и пресекать преступления. Можно конечно поспорить о процессуальной чистоте понятия «орган дознания». Но автора больше интересует не терминологический, а чисто функциональный аспект проблемы.

Достаточно бегло просмотреть отраслевые законодательные акты, регламентирующие многофункциональную сторону органов дознания. Так, п. 7 ст. 10 Закона от 24 июня 1993 г. «О федеральных органах налоговой полиции» предписывает указанным органам «проводить работу по выявлению и пресечению фактов коррупции в налоговых органах и федеральных органах налоговой полиции»; п. 1 ст. 11 того же закона предписывает «проводить в соответствии с законодательством оперативно-розыскные мероприятия с целью выявления, предупреждения и пресечения фактов сокрытия доходов ...».

Активное начало можно предположить и в других информационных источниках. Так, сообщения «народных дружин по охране общественного порядка» есть во многих случаях результат активной работы. Можно и здесь поспорить, сказав, что:  во-первых, никаких народных дружинников сейчас нет и в помине, и во-вторых, даже если бы они и были, то обнаруживали бы преступления не активно, а лишь в случае, когда «натыкались» на них в ходе охраны общественного порядка. Относительно второго аргумента, ответ будет таков. Любая деятельность, направленная на борьбу с правонарушением носит активный наступательный характер и, следовательно, обнаружение признаков преступления в данном случае также будет активным.

Таким образом, об активном информационном канале можно говорить тогда, когда получение информации, способной обрести статус повода, было желательно или возможно. В тех же случаях, когда данная информация возникает спонтанно, то налицо пассивный повод.

Более углубляться в разборе данной классификации автор не будет, так как предполагает, что при длительных рассуждениях эта конструкция может разрушится. Уже сейчас возникают мысли по поводу того, что и заявления граждан могут быть предметом качественной (законопослушание) или злокачественной (склочничество) активности.

Но данная классификация, тем не менее, приносит определённую пользу, в том числе и научную. Рассуждения о пассивности и активности повода натолкнули автора на мысль о том, что само слово «повод» несет в себе некоторую разгадку.

В русском языке «повод» означает - обстоятельство, способное быть основанием для чего-нибудь. Если отбросить научную строгость и не делить поводы и основания как форму и содержание, то можно сделать вывод, что повод это то, что может всколыхнуть уголовный процесс, вызвать его к жизни. Сам же уголовный процесс находится в постоянной готовности. Машина судопроизводства постоянно напряжена и ждет только повода, чтобы быть запущенной в движение.

Естественно это абстрактная конструкция. Поскольку «процессуальная машина», может, и всегда готова запуститься по первому законному поводу, но не всегда такую готовность выказывают функционеры правоохранительных органов. «Игра в пятнашки» (отбор заявок на обслуживание), несмотря на свою нестабильную популярность, все же остается стабильной как явление.

Тем не менее, внутренняя активность «процессуальной машины» не позволяет ей быть зависимой от случайных поводов, от милости заявителей. И хотя судя по сегодняшнему состоянию преступности, безработица сотрудникам органов, ведущих уголовный процесс, не грозит, принципиальная забота о загруженности системы остается. Активность уголовно-процессуальной системы побуждает ее искать постоянную энергетическую подпитку в среде своего функционирования. Такова на наш взгляд и причина появления повода - непосредственное обнаружение признаков преступления компетентными органами.

Думается также, что информационная потребность «уголовно-процессуальной машины будет» планомерно возрастать. И причины этого могут располагаться не только в сфере роста преступности, но и в сфере увеличения количества и качества правоохранительных структур. Автор допускает даже, что появление института мировых судей, каким-то образом скажется на количестве регистрируемых преступлений. Не думаем, что предположение о наличии закономерных связей между ростом специфических подразделений, а также увеличением количества сотрудников с качественным и количественным ростом преступности (в ключе прямо пропорциональной зависимости) высказано нами первыми.

Фактически все предпосылки для подобных выводов были описаны проф. В.Т. Томиным в «Острых углах» и других не менее острых работах. Вот что пишет Валентин Тимофеевич: «Увеличение штатов без учета возможностей среды функционирования привело, приводит и будет приводить к ухудшению качественного состава правоохранительных органов». И далее: «... чем больше правоохранителей, тем ниже их авторитет» .

Таким образом, из посылок, описанных выше, можно сделать следующий вывод: чрезмерное количество правоохранителей ослабляет правоохранительную систему качественно, что способствует качественному расцвету преступности. Представляется однако, что данный вывод, безупречный по своей логике, не совсем верен.

Мы предполагаем другую зависимость: между ростом количества правоохранителей и ростом количества преступлений. Гипотеза эта базируется на предположении психологического свойства. Поскольку каждый правоприменитель приходит с внутренней потребностью работать. то есть бороться с преступностью, то он порождает своего рода спрос на преступление. А там где есть спрос, появляется и предложение. И опять во имя удовлетворения этого спроса и появляется повод - «непосредственное обнаружение», предполагающий и непосредственный поиск указанных признаков.

Изложение данного параграфа уже несколько раз «скатывалось» к сути понятия «непосредственного обнаружения». Видимо сложились все предпосылки перейти к детальному рассмотрению этого повода. Однако, прежде чем сделать это, мы отдадим дань исследователям, выступавшим с предложениями по качественному усовершенствованию системы поводов к возбуждению уголовного дела.

Наиболее примечательными в этом плане нам представляются предложения, изложенные в работах В. Т. Томина. Он, в частности, предлагает следующий набор поводов:

1) заявления граждан;

2) сообщения должностных лиц;

3) сообщения общественных организаций;

4) заявления должностных лиц (для возбуждения дел общественно-публичного обвинения);

5)заявления церковных образований и иностранных фирм;

6) явка с повинной;

7) публикации печати:

8) задержание подозреваемого;

9) результаты оперативно-розыскной деятельности;

10) непосредственное обнаружение признаков преступления органом, компетентным возбудить уголовное дело.

Не со всеми пунктами автор согласен. Так, по нашему мнению, нет необходимости обособлять информацию, поступающую от  служителей культа и  иностранных фирм». Здесь видимо сказывается привычка отделения церкви от государства. До определенной поры следует законсервировать и повод, изложенные в п. 4. Общественность непременно еще вернется к данной категории дел, однако, предполагаем, что это случиться не завтра.

Теперь о поводе, предложенным профессором В. Т. Томиным в п. 9. Сегодня можно констатировать, что внутри повода «непосредственное обнаружение признаков преступления» развился (и часто проявляет себя) самостоятельный повод для начала уголовно-процессуального производства – «результаты оперативно-розыскной деятельности». Результаты этой, преимущественно негласной, деятельности более не могут охватываться понятием «непосредственного обнаружения», так как при использовании оперативно-розыскного инструментария «непосредственность», как таковая, перестает присутствовать, поскольку появляются средства. В связи с этим, целесообразно, на наш взгляд,  на законодательном уровне «результаты оперативно-розыскной деятельности» выделить в качестве самостоятельного повода к возбуждению уголовного дела.