2.3. Основания для принятия решения о возбуждении уголовного дела

Основания для возбуждения уголовного дела сформулированы в части второй ст. 108 УПК. Будучи небольшой по своему объему, эта норма тем не менее дала пищу для многих объемных научных размышлений. Раздумья велись (и ведутся) вокруг содержательной оценки законодательной терминологии – 1) достаточные данные, указывающие на 2) признаки преступления.

По мнению одних авторов, «признаки преступления – это определенные факты реальной действительности, представляющие собой следы преступления, указывающие на возможность совершения конкретного преступления».

В этом ключе признаки преступления иногда именуются криминалистическими. В качестве признаков хищения (например) В. Н. Григорьев называет: наличие следов взлома хранилища; исчезновение тех или иных предметов и т.п.

В науке можно выделить и уголовно-правовой подход к признакам преступления. Он заключается в определении качественных характеристик события, по которым оно распознается как общественно опасное  и противоправное. Эти черты в своей совокупности характеризуют сущность преступления данного вида, свидетельствуют о характере и степени его общественной опасности и потому «возведены в ранг» признака состава преступления. В таком значении, по мнению того же В.Н. Григорьева, термин «признаки преступления» и употребляется в уголовно-процессуальном  законе.

В.Н. Григорьев не одинок в своей позиции (что «признаки преступления» это по сути – наличие данных о составе преступления). Внедрить слово «состав» в законодательную терминологию пытаются и другие ученые.

Вообще уголовно-правовая сторона «признаков преступления» достаточно энергично описана в юридической литературе. Приведем несколько, любопытных на наш взгляд, идей, толкующих основание как:

а) минимум фактических данных, содержащих признаки преступления, относящиеся к объективной стороне;

б) выяснение признаков, относящихся к объекту посягательства и объективной стороне деяния;

в) данные о наличии (или отсутствии) каждого из признаков, характеризующих определенное общественно-опасное деяние как преступление;

г) объективные признаки (объект и объективная сторона) и в ... некоторых случаях признаки, характерные для специального субъекта преступления;

д) наличие достаточных данных о совершении общественно опасного, уголовно-наказуемого деяния, предусмотренного определенной нормой закона.

В более ранних работах (довоенного периода) можно было обнаружить и чисто уголовно-процессуальный подход (так его называет автор), который сводился к попыткам раскрытия содержания  понятия основания путем механического перечисления отдель­ных поводов к возбуждению дела.

Комментаторы уголовно-процессуального законодательства понимают под признаками преступления: 1) фактические данные, достаточные для предположения о совершении деяния, подпадающего под признаки того или иного преступления; 2) совокупность фактических данных (доказательств), содержащихся в предусмотренных законом источниках.

Отдельные ученые, как следует из предыдущего абзаца, ставят знак равенства между доказательствами  и достаточными данными. Представляется, что это не совсем так. Автор не возражает против позиции, что доказывание начинается уже в стадии возбуждения уголовного дела. Но доказательства здесь будут иметь «служебное» значение. Поскольку уголовное дело не возбуждено, то о доказательствах в процедурном смысле (смысле высшего качества) говорить еще рано.

В связи с этим представляется, что и критерии отсева этих «служебных доказательств» должны несколько отличаться от критериев проверки и оценки доказательств. Так, требование относимости может быть принято без оговорок, а вот требование допустимости в стадии возбуждения уголовного дела имеет специфику. По мнению автора, не всегда стоит устанавливать первоисточник достаточных данных о признаках преступления. Для такого предлагаемого повода, как «результаты оперативно-розыскной деятельности» подобное требование было бы в ряде случаев губительным. Расширительно в данной стадии может толковаться и такой элемент допустимости, как – получение информации законным способом. Законность здесь может подразумевать отсутствие общей противоправности, а не только нарушение нормам уголовно-процессуального законодательства.

Что касается характеристики данных, как фактических, автор с этим полностью согласен. Информация должна иметь фактическую природу, позволяющую ее выявлять, проверять и фиксировать.

Таким образом, под основанием для возбуждения уголовного дела следует считать достаточные фактические данные, указывающие на криминальность какого-либо события действительности.

Одних «признаков преступления» для возбуждения уголовного дела может быть и не достаточно. Практика показывает, что не­редко заявитель говорит о наличии признаков преступления и даже ссылается на конкретную статью уголовного закона, однако, при добросовестной проверке его заявления оказывается, что оно не соответствует, так как явилось результатом либо ненадлежащего знания фактов, либо неправильной оценки степени их общественной опасности. Отсюда очевиден вывод – нельзя ставить основание к возбуж­дению уголовного дела в зависимость только от того, содержится в заявлении (сообщении) указание на при­знаки преступления или нет. Основание для возбуждения уголовного дела  в равной мере зависит от того, имеются конкретные данные о том, что сооб­щаемый факт имел место в действительности, или нет.

По мнению Н.Н. Ковтуна «признаки преступления» и «достаточные данные», на них указывающие, находятся в соотношении – предмет и пределы доказывания: первые выступают предметом, вторые –пределами. Естественно, что названные понятия в стадии возбуждения уголовного дела весьма специфичны.

Следует согласиться с указанным автором, что «ни в законе ни в его толковании не содержится требования о необходимости установления на этом этапе всех элементов состава преступления в их совокупности».

В этой связи следует вспомнить обоснованное утверждение С. В. Бородина о чрезмерности требования установления всех элементов состава на этапе возбуждения уголовного дела; о противозаконности этого требования.

В.П. Малков, толкуя ст. 108 УПК, также подчеркивает, что «при оценке достаточности данных, указывающих на совершение преступления, в стадии ВУД особое внимание обращается на наличие признаков объекта и объективной стороны того или иного состава преступления, так как во многих случаях в этой стадии процесса еще нет данных о личности субъекта преступления, сложнее определить признаки субъективной стороны содеянного и т.п.».

Автор также полагает, что для принятия решения о возбуждении уголовного дела достаточно минимума признаков деяния, позволяющих  юридически оценить его как преступное (подпадающее под признаки деяния, описываемого в статье (статьях) уголовного закона.

Обычно ученые-процессуалисты склонны под основанием к возбуждению уголовного дела понимать – нали­чие фактических данных, указывающих на наличие криминального события. Но при этом оставляются в стороне обстоятельства, в силу закона препятствующие возникновению уголовного дела. Между тем Основы уголовного судопроизводства СССР и союзных республик (акт, незаслуженно забываемый современными процессуалистами), давая отправные положе­ния, в ст. ст. 3 и 5 указывают, что уголовное дело возбуждается при наличии признаков преступления и отсутствии обстоятельств, исключающих уголовную ответственность за деяние. Этот же вывод можно сделать и из синтеза статей 5 и 108 УПК.

Исходным, положением при решении данного вопро­са являются постановления закона, что «дело может быть, возбуждено только в тех случаях, когда имеются достаточные данные, указывающие на признаки пре­ступления», и что уголовное дело не возбуждается, если есть одно из обстоятельств, исключающих производство по делу (ст. ст. 5, 108 УПК). Из этих посылок отдельными учеными делается вывод о том, что «основание к возбуждению дела в российском уголовном процессе – это конкретные факти­ческие данные о наличии преступного деяния и об отсутствии предусмотренных в законе обстоятельств, пре­пятствующих уголовному судопроизводству. Такое ос­нование имеет две стороны – фактическую и юридиче­скую. Оно отражает существование того факта, по пово­ду которого ставится вопрос о возбуждении уголовного дела, его противоправность и общественную опасность, а также наличие других материально-правовых и про­цессуальных предпосылок для того, чтобы начать уго­ловное дело.

Об установлении отсутствия сведений о наличии какого-либо из обстоятельств, исключающих производство по уголовному дела, как о необходимом условии возбуждения уголовного дела говорит А. А. Чувилев. Но при этом он разъясняет: «Если в первичном материале о преступлении сведения такого рода имеются, они должны быть обязательно проверены. Но если для этого не достаточно срока, установленного ст. 109, или необходимо провести следственные действия, следует возбудить уголовное дело».

В приводимых выше цитатах можно встретить указание, что под пределами доказывания понимается – «конкретность» фактических данных. Однако, законодатель не говорит о конкретности, а делает упор на «достаточность данных». Именно «достаточность» и есть пределы доказывания в стадии возбуждения дела. Однако «достаточность» в науке также понимается по-разному. Л. Б. Ульянова связывает достаточность с «достоверностью вывода о событии, содержащем признаки преступления».

В.М. Савицкий полагает, что достаточными могут считаться знания высокой степени вероятности (о событии преступления).

«В момент возбуждения уголовного дела необходимо и достаточно достоверное наличие признаков, указывающих на возможность того, что преступление имело место» – это мнение Л.М. Карнеевой и Г.М. Миньковского.

Н.П. Кузнецов пришел к выводу, что достаточность имеет место при наличии «достоверного знания о факте преступления и достоверного знания о наличии признаков преступления».

Л.Н. Масленникова отмечает, что по своему характеру понятие «достаточные данные» носит оценочный характер и содержит элементы как абсолютной, так и относительной определенности. Причем оценочный характер в большей мере относится к «достаточности», поскольку сами данные – вещь вполне определенная. Они при известных допущениях могут рассматриваться как синонимы сведений и даже доказательств.

Между тем, достаточность, по нашему мнению, не может рассматриваться как исключительно количественный эквивалент. Именно так толкует достаточность Л.Н. Масленникова, за что вполне справедливо, на наш взгляд, критикуется научным сообществом.

По нашему мнению, достаточность данных необходимо ставить в зависимость от их качества. Информация, претендующая на статус «основания» должна познаваться до уровня «конкретности».

По мнению автора, возбуждение уголовного дела должно обусловливаться прежде всего конкретными объективными данными свидетельствующие об определенном преступном деянии, о его материальных признаках. Если нет сведений о таком действии или бездействии, то нет и основания к возбуждению уголовного дела. Наличие каких-либо данных об антиобщественных мыслях или убеждениях лица, о его замысле совершить правонару­шение или об опасном характере самого этого лица не меняет положения, если отсутствует конкретное преступное деяние – готовящееся или совершенное. В по­добных случаях можно предпринять профилактические меры, но нельзя возбудить уголовное дело, поскольку основанием всякой уголовной ответственности является вина лица в совершении определенного преступления.

Для возбуждения уголовного дела вполне достаточ­но, если имеющиеся объективные данные свидетельст­вуют о самом факте преступления. Нельзя признать правомерным встречающееся среди некоторых проку­рорских работников требование, чтобы имелись также сведения о лицах, виновных в совершении данного дея­ния, или по крайней мере о реальной возможности изоб­личения их в ходе предварительного расследования, т.е. о «судебной перспективе».

Весьма любопытен в этой связи Приказ МВД РФ № 334 от 20 июня 1996 г. «Об утверждении инструкции по организации взаимодействия подразделений и служб органов внутренних дел в расследовании и раскрытии преступлений».

Согласно этому документу, «критерием оценки готовности оперативных материалов для возбуждения уголовного дела является  наличие в них достаточных данных, указывающих на признаки преступления, в том числе время, место и способ совершения, ущерб, конкретные обстоятельства, сведения о лицах, причастных к преступлению».

Представляется, что такое требование не выте­кает из уголовно-процессуального законодательства и ведет к чрезмерному расширению проверки первичных материалов (пусть и оперативно-розыскных) о преступлении, к недопустимому затягива­нию решения вопроса о возбуждении уголовного дела. Оно, кроме того, может повлечь за собой необоснован­ный отказ в возбуждении уголовного дела, направляя внимание и усилия органов дознания и следствия только на более легко раскрываемые преступления.

Нельзя отказать в возбуждении уго­ловного дела за «недостаточностью улик», если имеются сведения о самом преступном факте. Уголов­но-процессуальное законодательство России обязывает возбудить уголов­ное дело по каждому серьезному преступлению, неза­висимо от того, есть какие-либо сведения о злоумышленнике или нет. Это и понятно, ибо решение вопроса о виновных в преступном деянии и о доказательствах необходимы для изобличения их, а это уже задача не стадии возбуждения уголовного дела, а последующих стадий уголовного процесса.

Теперь порассуждаем о необходимости информационного поиска до степени достоверности «признаков преступления». По нашему мнению,  для того, чтобы основание к возбуждению уго­ловного дела было налицо, необязательно иметь вполне достоверный вывод о готовящемся или совершенном преступном деянии. Достаточно, если это деяние под­тверждается с определенной степенью вероятности, если о нем есть, серьезное предположение, вытекающее из конкретных фактических данных. Нельзя согласиться с мнением, что при возбуждении уголовного дела необ­ходимо исходить «из достоверности самого факта, по поводу которого сделано сообщение». Для прокурора, суда, органов следствия и дознания достоверность, «суть безусловная верность соответствующего вывода, истин­ность, полное соответствие объективной действительно­сти фактов, с которыми они имеют дело. О достоверно­сти можно говорить тогда, когда эти органы относи­тельно данного факта имеют исчерпывающие сведения, знают его всесторонне, во всех существенных чертах, полностью убеждены в его существовании. Говорить о ней правомерно, например, при привлечении того или иного лица к уголовной ответственности в качестве об­виняемого, при составлении обвинительного заключе­ния по делу и при вынесении судебного приговора. В первой же стадии уголовного процесса – добиваться до­стоверного вывода о преступлении рано. Тут еще неиз­вестны многие детали признаваемого преступным фак­та, знания о нем подчас проблематичны, основываются на ограниченных, а порою даже на внешне противоре­чивых данных».

Если вернуться к предмету полемики – термину «достаточные данные», то можно увидеть, что указанная формулировка не нова для уголовно-процессуального законодательства. «Достаточные данные» выступают в качестве критерия принятия многих процессуальных решений.

«Достаточность» используется законодателем и в других контекстах. Так, для принятия законного решения о производстве обыска необходимо располагать достаточными основаниями (ст. 168 УПК), а  для вынесения решения о привлечении лица в качестве обвиняемого - достаточными доказательствами (ст. 143 УПК).

Думается, что подобная терминологическая избирательность законодателя не случайна. На наш взгляд, она обусловлена опять же степенью достоверности информации, необходимой для принятия решения. Наиболее высокая степень достоверности обозначается термином «достаточные доказательства». Привлечение лица к уголовной ответственности в качестве обвиняемого допустимо только при наличии достоверных, всесторонне проверенных данных и о преступном деянии, и о совершивших его лицах.

Далее (по мере убывания «достоверности») следуют – «достаточные основания» и  «достаточные данные».

«Достаточные основания», по нашему мнению, подразумевают что «консистенция» достоверности и вероятности может присутствовать  в примерно равных пропорциях («50 на 50»). В случае преобладания вероятности, более точным по значению окажется терминологическая связка «достаточные данные».

Смысловая нагрузка двух последних терминов достаточно схожа.  «Достаточные данные» наполняют содержание оснований для возбуждения уголовного дела. Для возбуждения уголовного дела достаточны сведения о самом преступном факте, причем необяза­тельно, чтобы они раскрывали его во всех существенных чертах. Если, допустим, фактические данные свидетель­ствуют о краже, нанесении телесных повреждений или о насильственной смерти человека, но не говорят об об­стоятельствах совершения преступления, о связанных с этим подробностях, то такая неполнота не исключает основания к возбуждению уголовного дела. Равным об­разом, если имеющиеся сведения, позволяющие сделать твердый вывод о готовящемся или совершенном пре­ступлении, не исключают полностью других версий, то это тоже не является препятствием к возбуждению дела. В первой стадии уголовного процесса нередко можно встретиться с альтернативой, при которой выбирается наиболее убедительный (но не единственный), наиболее вероятный ответ.

 Достаточные основания для производства обыска формируются, в свою очередь, также на основе «достаточных данных». Однако внешняя схожесть  не исключает внутренних  различий. Но различия эти опять же вытекают не из степени достаточности, а из того – чего должно быть достаточно.

Основным способом получения достоверных фактических данных по смыслу закона выступают следственные действия. Следовательно, «достаточные доказательства» как основание для принятия решений могут  быть получены исключительно путем их производства.

 Для принятия решения, в основу которого (опять же исходя из буквы закона) не может быть положена информация, полученная в ходе следственных действий – решение о возбуждении уголовного дела как раз такой случай, – достаточно данных, формально не являющихся доказательствами. В этом случае можно вести речь об относительно достоверном, то есть вероятностном решении.

Вместе с тем, понятие «вероятностности»  решения  в большей мере отражает не степень очевидности информации, положенной в основу решения, а степень уголовно-процессуального формализма.

Ранее автор отмечал, что проверка поводов и оснований для возбуждения уголовного дела может осуществляться оперативно-розыскным путем. В процессе этой проверки можно доподлинно установить наличие признаков преступления. Однако методы проверки могут не найти своего процессуального закрепления. Поэтому вся дальнейшая  деятельность возможно будет направлена на легализацию материалов названной проверки,  по фактически готовому оперативному сценарию.

Если рассматривать «достаточные доказательства» и «достаточные данные» как полярные точки степени обоснованности принимаемых решений, то между ними мысленно можно поместить «достаточные основания». Последние, в частности, должны присутствовать при принятии решения о производстве обыска.

Это, конечно, не означает, что можно усмотреть ос­нование к возбуждению уголовного дела даже при та­ких данных, истинность которых заранее ставится под серьезное сомнение. Сомнения, лежащие в основе вывода о наличии преступного факта, сами по себе должны быть серьезными, убедительными. Но необязательно, чтобы они были полными, во всех деталях между собой согласованными и безусловно исключали противополож­ный вывод.

Даже в тех случаях, когда факт преступления является несомненным, при возбуждении уголовного дела еще нет достаточных данных о всех его существенных чертах и потому говорить об истинности этого факта, о достовер­ности вывода о нем нельзя. Тут следует иметь в виду, что очевидность и достоверность (истинность) – поня­тия не тождественные, что в природе и обществе они не всегда совпадают. Для понимания этой идеи Н. В. Жогин и Ф. Н. Фаткуллин  приводят любопытные аналогии. «Представляется очевид­ным, – пишут они, ­– что солнце вращается вокруг земли, чугун состо­ят на абсолютно застывших веществ, рельсы железной дороги где-то вдали соединяются и т. д. Тогда как до­стоверно известно, что и ее это не соответствует действи­тельности. Поэтому надо «держать свой ум открытым», уметь видеть за очевидностью другие возможные выво­ды». Это – не только сугубо психологическое требование. Практика показывает, что факты, которые при возбуж­дении уголовного дела представляются вполне очевид­ными, в ходе предварительного расследования нередко существенно видоизменяются, получают иную окраску или опровергаются вообще.

Требование о том, чтобы при наличии сомнения в истинности, достоверности вывода о существовании преступного факта уголовное дело не возбуждалось, представляется автору не­приемлемым и по другим соображениям. Во-первых, оно ведет к недопустимому расширению проверки первич­ных материалов о преступлении, и как следствие, к запоздалому возбуж­дению и тенденциозному расследованию уголовных дел. Во-вторых, при такой постановке вопроса может соз­даться неверное представление о состоянии преступно­сти, так как каждый факт, по которому возбуждается уголовное дело, а priori берется за бесспорно сущест­вующий. А лицо в отношении которого возбуждается уголовное дело считается – увы преступником.

Таким образом, для наличия основания к возбуж­дению дела в уголовном процессе достаточен предварительный, вероятный вывод о соответствующих фактах. Его, однако, нельзя смешивать  с тем предположением о преступлении, которое имеется в поводах к воз­буждению дела. Это предположение (в некоторых случаях категорическое утверждение), исходящее от лица, которое не уполномочено решать процессуальные вопросы.

При непосредственном обнаружении (в смысле повода) хотя и имеется предположение должностного лица органов прокуратуры, суда, предварительного след­ствия и дознания, но это – чаще всего предположение, еще не проверенное, только что возникшее в связи с об­наружением самых общих, первичных сведений о при­знаках преступления. Любое из этих предположений подвергается тщательной проверке, прежде чем делать вывод о его обоснованности. Когда же речь идет об ос­новании к возбуждению уголовного дела, то имеется в виду вывод, который делается должностным лицом ор­ганов прокуратуры, суда, следствия и дознания в ре­зультате внимательного анализа объективных данных, имеющихся в первичном материале или добытых в ходе его проверки.

Предварительный вывод, которым обусловливается основание к возбуждению уголовного дела, нельзя так­же смешивать с версией. Следственная версия – это вероятное объяснение события, предположение о его возможности и только. Она важна для того, чтобы опре­делить в каком направлении должно вестись дело, что­бы решить, где искать доказательства. Однако сами по себе версии никоим образом не могут послужить доста­точным основанием для принятия процессуальных реше­ний, в том числе о возбуждении уголовного дела. Их по  делу может быть несколько, причем отнюдь не обяза­тельно, чтобы каждая из них подкреплялась конкретны­ми фактическими данными, взятыми из установленных законом источников. Версии нередко строятся исключи­тельно на информационном материале оперативно-ро­зыскного порядка, на слухах, которые ходят в том или ином коллективе, на интуиции и т. д. В отличие от этого, вывод, который кладется в основу решения о возбужде­нии уголовного дела, не может базироваться ни на интуиции, ни на голых предположениях, ни на чисто субъективном убеждении, ни на слухах, ни на информационном материале оперативно-розыскного характера. Он  должен вытекать из конкретных объективных данных, содержащихся в определенных источниках. Такими источниками могут признаваться тексты заявлений и  сообщений о преступлении, протоколы, (например, приема устного заявления или явки с повинной), офици­альные справки, акты, вещественные доказательства, объяснения должностных лиц и граждан или иные документы.

Сказанное, разумеется, не означает, что при реше­нии вопроса об основании к возбуждению уголовного дела интуиция и предположения, слухи и, тем более, информацион­ные сведения оперативно-розыскного порядка вообще не имеют значения. Они должны быть учтены и прове­рены, надо уметь ими пользоваться, игнорировать их  нельзя. Но эти факторы не должны компенсировать не­достаток в объективных фактических данных. Смешение этих двух видов обстоятельств, подмена одного другим и неумение отличить объективное от субъективного в ряде случаев являются одной из причин ошибок при про­верке основания к возбуждению уголовного дела.

Общие рассуждения о значении термина «достаточные данные» автор решил сопоставить с практическим пониманием этого термина. С этой целью автор вышел в «оперативно-следственные массы». Исследование показало, что сотрудники следственных и оперативных аппаратов весьма противоречиво понимают «достаточные данные». В ходе опроса сотрудников следственных подразделений вполне очевидно обозначилась тенденции «переоценки» первичной информации.

Так, почти 65 % (64,8 %) опрошенных полагают, что уголовное дело следует возбуждать, когда имеется информация, достоверно свидетельствующая о наличии всех элементов состава преступления (это следственная интерпретация «достаточных данных»). Причем, подавляющее количество респондентов этой группы ждут этого и от подразделений, представляющих информацию, полученную оперативно-розыскным путем (78, 2%).

Дальнейшее общение с представителями следственных аппаратов показало, что информационные проблемы они склонны решать не лично, а через поручения проверочных действий органу дознания. Только 27,4% следователя готовы проводить предварительную проверку самостоятельно. Но и эта не великая цифра, по предположениям автора, обусловлена не процессуальной ответственностью следователей, а скорее их складом характера и темпераментом.

Следует заметить, что и другие исследователи (и в другое время) наблюдали сходную картину. Н.Н. Ковтун, исследовавший схожие проблемы, приводит следующие данные. «При поступлении в следственное подразделение ОВД заявления (сообщения) о преступлении, по которому органом БЭП не проводилась предварительная проверка, 76,5 % следователей направляют его в службу БЭП для проведения проверки, 15,3 % опрошенных проводят проверку самостоятельно, 36,7 % следователей полагают, что по данной категории преступлений всегда необходимо провести проверку в службе БЭП».

Значительное место в своем исследовании автор уделил выяснению критериев достаточности данных, которые выработала следственная практика. Оказалось, что большинство следователей (69,4%) ратуют за то, чтобы к моменту возбуждения уголовного дела были прояснены почти все обстоятельства, входящие в предмет доказывания. Удивительно, но и оперативные работники не далеки от подобного единодушия. Сходное мнение продемонстрировали 62,3% опрошенных. Возбуждать уголовные дела по сведениям, указывающим лишь на объективную сторону преступления и его объект, готовы 24,3% сотрудников оперативных аппаратов и 19,6% следователей.

Важное значение имеет вопрос о минимуме тех фак­тических данных, которые в каждом конкретном случае должны лежать в основе вывода о наличии преступного деяния. Но по этому вопросу невозможно дать всеобъ­емлющую рецептуру, не скатываясь на рельсы теории формальных доказательств. В любой стадии уголовного процесса все фактические данные оцени­ваются по внутреннему убеждению соответствующих должностных лиц. Поэтому достаточность тех или иных сведений для того, чтобы делать вывод о наличии гото­вящегося или совершенного преступления, в каждом отдельном случае решается тем лицом, которое рассматривает вопрос о возбуждении уголовного дела. Од­нако некоторые общие положения в этом направлении могут быть намечены.

Так, в некоторых случаях в интересах правоприменительной практики ведомственными актами устанавливается дополнительная информационная характеристика (набор обязательных элементов) оснований.. Письмом Генеральной прокуратуры России и МВД России № 15-16-92 от 22 декабря 1992 г. «О соблюдении законности при разрешении заявлений и сообщений о безвестном исчезновении граждан» устанавливается:

«Достаточным основание для решения вопроса о возбуждении уголовного дела по материалам проверки о безвестном исчезновении могут быть следующие признаки, которые прямо или косвенно указывают на то, что без вести пропавший стал жертвой преступления:

- отсутствие данных о намерении уехать, причин для сокрытия от близких причин своего отъезда либо ухода из дома на длительное время, наличие личных документов и вещей без которых человек не может обойтись в случае длительного отсутствия;

- малолетний возраст пропавшего, отсутствие заболевания, которое может обусловить скоропостижную смерть, потерю памяти, ориентировку во времени или пространстве;

- исчезновение с автотранспортом или крупной суммой наличных денег, ценностей;

- постоянные конфликты в семье, угрозы в адрес исчезнувшего лица, преступные связи;

- противоречивые объяснения и нелогичное поведение тех, кто контактировал с пропавшим перед исчезновением;

- обнаружение в ходе розыска следов, получение иных сведений, свидетельствующих о возможном совершении преступления».