Образованность.

Несомненно, пала и образованность на Руси с прибытием татар. Выше было указано, с ка­кой любовью князья Киевской эпохи собирали книги, учились языкам, заботились о насаждении грамотности и просвещения, об образовании духовенства. Все такие известия исчезают после Батыева погрома и утвержде­ния татарского ига над Русью. Мы не встречаем нигде известий об образованности князей и вельмож. О Ди­митрии Донском прямо говорится, что он не был хоро­шо изучен книгам; о Василии Темном говорится, что он не был ни книжен, ни грамотен. Мы видели, что в Киевскую эпоху русские епископы были уже довольно образованы, писали богословские трактаты, поучения и т. д. В удельную эпоху было уже мало таких еписко­пов на Руси. Митрополит Исидор на Флорентийском соборе 1439 года говорил папе Евгению IV о современ­ных ему епископах, что они «люди не книжные». Оску­дением книжных людей среди высшей церковной иерар­хии объясняется тот факт, что Константинопольская патриархия постоянно держала на русской митрополии греков и южных славян. Таким образом, с 1283 по 1305 год был митрополитом грек Максим, с 1328 по 1353 грек Феогност, с 1306 года по 1406 был митропо­литом на Руси серб Киприан, с 1408 по 1431 грек Фотий, за ним грек Исидор с 1436 по 1439 год, и так, вероятно, дела продолжались бы и дальше, если бы пос­ле Флорентийской унии не произошел разрыв русской церкви с греческой патриархией. Что касается низшего духовенства, то здесь еще меньше было книжности, мень­ше образования. Красноречивое свидетельство об этом имеем от самого конца эпохи. Новгородский архиепис­коп Геннадий бил челом великому князю Ивану Василь­евичу, чтобы он велел училища устроить, для того чтобы было кого ставить в священники и диаконы. Тогдашние ставленники, по словам Геннадия, совершенно не годи­лись для поступления в священство. «Приведут ко мне мужика; я ему велю дать апостол читать, а он и ступить не умеет; велю ему дать псалтырь, и он по нем едва бредет. Я его отреку, а они (прихожане) говорят: „зем­ля, господине, такова, не можем добыть, кто был бы горазд грамоте", и бьют мне челом „пожалуй, господи­не, вели учить"». Я прикажу учить эктеньи, и он к слову пристать не может; ты говоришь ему то, а он иное говорит; велю учить азбуку, а он поучився немного, просится прочь». Геннадий объясняет такое невеже­ство лиц, ищущих священства, отсутствием училищ и невежеством мастеров, которые обучают грамоте: «Му­жик невежа учит робят, да речь им испортит, сперва научит вечерне, и за то мастеру надо принести кашу да гривну денег, за заутреню тоже или свыше того, а за часы особо, и эти поминки опрочь могорца, что рядил от него; а от мастера отойдет, и он ничего не умеет, только бредет по книге, а церковного постатия ничего не знает».

Мы видели, что некоторые из князей Киевского периода любили говорить с иноземцами о вере, и при­том на их языках. Ничего подобного не было в рассмат­риваемое время и не могло уже быть. Новгородская летопись под 1348 годом рассказывает, что Магнуш, король Свейской земли, прислал новгородцам предло­жение: «пошлете на съезд свой философ, аз послю свой философ, дажь поговорят про веру; а аз то хощу слы­шать, коя будет вера лучши, а иже ваша будет вера лучши, ино аз иду в вашу веру, или пакы, аще наша вера лучши, и вы пойдете в нашу веру». Но в Новгоро­де такого философа не оказалось, и новгородцы могли только отвечать королю: «аще хощеши уведати, коя вера лучше, наша ли или ваша, пошли в Царьград к патриарху, зане мы прияли от Грец правоверную веру, а с тобою ее не спираем про веру». Если иногда и находились философы, то с не особенно высоким и широким полетом мысли. В летописи под 1471 годом стоит такое любопытное известие: «Того же лета нецыи философове начаша пети: Осподи помилуй, а друзии: О Господи помилуй». Доморощенные философы, кроме того, усиленно дебатировали вопрос о том, нужно ли  двоить или троить аллилуйю.