§ 4. Вит а преступлениях с двумя объектами

Большинство описанных в уголовном законодательстве преступлений состоит в посягательстве на один объект Но в жизни создается немало ситуаций, в которых вред причиняется не одному, а двум или даже большему числу объектов. Это возможно не только при совокупности преступлений, но также в квалифицированных составах ряда единичных преступлений и даже в рамках одного основного состава преступления. Например, террористический акт посягает не только на политическую систему СССР, но и на жизнь либо здоровье потерпевшего, а разбойное нападение с целью завладения личным имуществом означает одновременное посягательство ьа личную собственность и на здоровье потерпевшего.

80                   Бюллетень Верховного Суда СССР — 1979 — № 2. — С. 22

81                     На это не раз обращалось внимание советскими учеными См , например Гаухман Л. Д. Насилие как   средство   совершения   преступления — С   126; Гаджиев X Квалификация изнасилования, повлекшего особо тяжкие последст-вия//Советская юстиция. — 1986 — № 15 — С. 20.

166

В настоящем параграфе не затрагивается вопрос о содержании вины при совокупности преступлений, поскольку она представляет вид множественности самостоятельных преступлений и может характеризоваться самыми различными сочетаниями: умышленных преступлений с умышленными, неосторожных — с неосторожными и умышленных — с неосторожными. Вне рассмотрения остается и субъективная сторона посягательства на два объекта в рамках квалифицированных составов умышленных преступлений, поскольку эта проблема сводится к вопросу о форме вины относительно квалифицирующих последствий и была освещена в предыдущем параграфе. Здесь же речь будет идти о содержании вины при посягательстве на два объекта в рамках одного (не квалифицированного, а основного) состава преступления. Естественно, что в этом плане интерес представляют лишь те преступления, которые законодателем рассматриваются как умышленные, ибо в неосторожных преступлениях возможно только неосторожное причинение вреда обоим объектам (например, составы преступлений, предусмотренные статьями 99 и 150 УК РСФСР, характеризуются неосторожным отношением как к имущественному вреду, так и к гибели людей).

Объективная способность некоторых преступлений причинять вред сразу двум или нескольким общественным отношениям, охраняемым уголовным законом, породила в теории уголовного права концепцию множественности объектов в единичном преступлении. Мысль о необходимости различать основной и дополнительный объекты в некоторых преступлениях была высказана в советской юридической литературе еще в 1948 г.82, а затем воспринята и развита многими советскими криминалистами. Концепция множественности объектов в преступлений наиболее глубоко разработана и аргументирована Е. А Фроловым и Н. И. Кор-жанским. В основе рассматриваемой концепции лежит идея о необходимости «среди нескольких непосредственных объектов, одновременно нарушаемых преступлением ... различать основной, дополнительный и факультативный объекты уголовно-правовой охраны»83

Под основным объектом Е. А. Фролов понимал «то общественное отношение, тот интерес, который законодатель,! создавая данную норму, в первую очередь стремился поставить под охрану уголовного закона»84. Характерными чертами основного объекта, по его мнению, является то, что он, во-первых, должен относиться к той же сфере общественных отношений, что и родовой объект охраны, во-вторых, всегда, во всех без исключения случаях совер-

82                  См.- Розенберг Д. Н. О понятий имущественных преступлений в советском уголовном праве//Ученые записки Вып 3. — Харьков, 1948.

83                   Фролов Е. А. Спорные вопросы общего учения об объекте преступления// Сборник ученых трудов. — Свердловск, 1969; Он же- Объект уголовно-правовой охраны и его роль в организации борьбы с посягательствами на социалистическую   собственность.   Автореф  дис.... докт. юрид. наук. — Свердловск, 1971. - С. 24.

84                    Фролов Е. А. Указ автореф. — С. 24.

167

шения данного преступления нарушается или ставится в реальную опасность нарушения и, в-третьих, прежде всего имелся в виду законодателем при создании нормы, которая и создавалась для его охраны в первую очередь85. Дополняя характеристику основного объекта, Н. И. Коржанский считает необходимым указать, что «основным объектом преступления являются те общественные отношения, изменение которых составляет социальную сущность данного преступления и в целях охраны которых изда-' на уголовно-правовая норма, предусматривающая ответственность за его совершение»86.

Дополнительный объект в двуобъектном преступлении Е. А. Фроловым определяется как «такие общественные отношения, которые, в принципе заслуживая самостоятельной'1 уголовно-правовой защиты, применительно к целям и задачам издания данной нормы защищаются уголовным законом лишь попутно, поскольку эти отношения неизбежно ставятся в опасность причинения вреда при совершении посягательства на основной объект»87. Как и основной, дополнительный объект всегда, т. е. неизбежно, подвергается нарушению, но, в отличие от основного объекта, он лежит в плоскости иного родового объекта и при создании данной нормы имелся в виду законодателем не в первую очередь, а ставился под защиту уголовного закона лишь попутно с главным объектом. Посягательство на дополнительный объект не составляет социальной сущности данного преступления, хотя оно и ущемляет его наряду с основным объектом88.

Так, при разбойном нападении с целью завладения государственным имуществом основным, главным непосредственным объектом, который определяет социальную сущность этого преступления и место посвященной ему нормы в системе уголовного законодательства, являются отношения государственной собственности. Этот объект лежит в той же плоскости, что и родовой объект (отношения социалистической собственности). Он определяет социальную сущность разбоя и место посвященной ему нормы (ст. 91 УК РСФСР) в системе уголовного законодательства, то есть в главе Уголовного кодекса о преступлениях против социалистической собственности. Вторым же, дополнительным объектом данного преступления является здоровье лица, подвергшегося нападению. Этот объект не находится в сфере общественных отношений, составляющих родовой объект. Посягательство на него не составляет социальной сущности разбоя, но, будучи способом посягательства на основной объект, неизбежно сопутствует любому разбойному нападению.

Под факультативным объектом принято понимать «такое общественное отношение, которое при совершении данного преступ-

 £М': фроло? Е- А- Указ- автореф. — С. 25.

Коржанский Н. И. Объект посягательства   и   квалификация преступлении. — Волгоград, 1976. — С. 30

87                    Фролов Е. А. Указ. автореф. — С. 25.

88                   См.- Коржанский Н. И. Указ. соч. — С. 30—31

168

I

ления довольно часто, хотя и не обязательно, ставится под угрозу причинения вреда»89, его нарушение «является более или менее типичным для этого вида преступного поведения», а его наличие «влияет лишь на индивидуализацию наказания, но не меняет квалификации содеянного»90.

Например, хулиганские действия могут сопровождаться применением насилия к гражданам или повреждением имущества. В этих случаях помимо основного объекта (общественный порядок) страдает и какой-нибудь из факультативных объектов (здоровье, честь, достоинство или личная неприкосновенность граждан, государственная, общественная либо личная собственность), что не может не влиять на степень общественной опасности преступления. «Выделение факультативного объекта необходимо потому, что он не является обязательным признаком состава и не всегда указан в квалифицирующих признаках. Однако очевидно, что причинение вреда, кроме основного объекта, еще и факультативному значительно повышает общественную опасность деяния. Это обстоятельство должно учитываться судом при назначении вида и размера наказания»91.

Теория различения основного, дополнительного и факультативного объектов признается далеко не всеми учеными. Так, один из них, возражая против вычленения дополнительных объектов, предлагает из числа нарушенных общественных отношений выделять в качестве непосредственного объекта только одно, «в зависимости либо от сравнительной важности защищаемых отношений, либо от направленности воли виновного», а если это сделать невозможно, то оба отношения признавать равноценными непосредственными объектами92. Из приведенных рассуждений видно, что автор признает объективную возможность существования преступлений, посягающих на неодинаковые по характеру и важности общественные отношения. Что же касается его предложений, то ни одно из них не может быть принято. Выделение в качестве непосредственного объекта только одного из двух нарущенных общественных отношений означало бы игнорирование объективной направленности преступления на два различных общественных отношения. А признание обоих нарушенных общественных отношений равноценными непосредственными объектами существенно затруднило бы определение места уголовно-правовой нормы, устанавливающей ответственность за это преступление, в системе уголовного законодательства.

Предложение выделять факультативные объекты в должностных преступлениях также подвергается резкой критике со стороны некоторых ученых, которые свои возражения против выделения факультативного объекта (блага личности) в составах зло-

89                    Фролов Е. А. Указ. автореф. — С. 27.

90                    Там же.

91                     Коржанский Н. И. Указ. соч. — С. 32.

92                  Курс   советского   уголовного   права. С. 299—300.

Часть Общая. Т. I. — ЛГУ. —

169

употребления служебным положением и халатности аргументируют следующим образом:

«Указание на блага личности как на факультативный объект означает,1 что не всегда злоупотребление служебным положением и халатность причиняют ущерб этим благам, и следовательно, такой ущерб следует полагать возможным последствием отдельных случаев злоупотребления и халатности.

...В качестве непосредственного объекта следует считать лишь те общественные отношения, которым все конкретные деяния данного вида причиняют ущерб»93.

Приведенная аргументация свидетельствует о недостаточной четкости при разграничении дополнительных и факультативных объектов, которая наблюдается не только у противников, но порой и у сторонников разделения объектов на основной, дополнительный и факультативный94. Дело в том, что факультативным является лишь тот объект, причинение вреда которому является более или менее типичным, но не обязательным и поэтому не предусмотрено диспозицией уголовно-правовой нормы. Если же причинение ущерба объекту включено в объективную сторону состава преступления как обязательный признак, то этот объект является либо основным, либо дополнительным. Применительно к ст.ст. 170— 172 УК РСФСР можно говорить о наличии наряду с основным не факультативного, а дополнительного объекта. Особенность составов этих преступлений состоит в том, что в качестве последствий альтернативно предусматривается возможность причинения существенного вреда: 1) государственным интересам, 2) общественным интересам, 3) законным правам и интересам граждан. Ущемление любого из этих альтернативно обозначенных дополнительных объектов — необходимое условие ответственности по ст.ст. 170—172 УК РСФСР.

Необходимость классификации объектов уголовно-правовой охраны на основные, дополнительные и факультативные обусловлена объективным существованием преступлений, посягающих на два или более различных общественных отношений, социальная ценность и юридическое значение которых не одинаковы. Практическое значение такой классификации состоит в том, что она-1) позволяет определить место соответствующей уголовно-правовой нормы в системе уголовного законодательства; 2) помогает отграничить единичное многообъектное преступление от совокупности преступлений; 3) служит одним из средств индивидуализации уголовной ответственности и наказания в зависимости от характера и тяжести ущерба, причиненного дополнительному или факультативному объекту.

Причинение вреда любому охраняемому уголовным законом благу, будь то основной, дополнительный или факультативный

98 Курс советского уголовного права. Часть Особенная. Т. 4. — ЛГУ, 1978. — С. 223.

84 См.: Здравомыслов Б. В. Должностные преступления. — С. 12—13; Кор-жанский Н. И. Указ. соч. — С. 97.

170

объект, может инкриминироваться субъекту лишь при виновном ею отношении к этому вреду. Поэтому «с проблемой объекта преступления тесно связано учение о вине в уголовном праве»95. Применительно к многообъектным преступлениям анализ субъективной стороны предполагает выяснение характера виновного отношения действующего лица к причинению ущерба не только основному, но также дополнительному и факультативному объектам. Ответ на этот вопрос зависит от способа законодательного описания многообъектного преступления, от служебной роли дополнительною объекта и от характера его связи с основным объектом.

Можно выделить три типа структуры составов преступлений с основным и дополнительным объектами.

Первая структура состава "вуобъектного преступления характеризуется настолько неразрывной связью между основным и дополнительным объектами, что раздельное посягательство на них в рамках состава преступления дайной структуры практически невозможно. Посягая на основной объект, виновный сознает, что тем самым он совершает посягательство и на второй, дополнительный, объект преступления. В качестве примеров таких преступлений можно назвать террористические акты (ст.ст. 66, 67 УК РСФСР) либо преступные посягательства на лиц, выполняющих служебные или общественные обязанности по охране общественного порядка (ст.ст. 191 —1921 УК РСФСР). Во всех таких случаях потерпевший выступает одновременно в двух качествах: и как официальное и как частное лицо. Но эти две различные социальные характеристики совмещаются в одном физическом лице, в одном человеке, поэтому любое личное благо такого человека (жизнь, здоровье, личное достоинство, телесная неприкосновенность и т. д.) страдает сразу в двух качествах. Например, посягая на жизнь иностранного дипломата, виновный отлично понимает, что в результате его преступных действий этот дипломат погибнет не только как официальный представитель иностранного государства, но и просто как человек, который является гражданином какой-то страны, мужем какой-то женщины, отцом своих детей и т. д., то есть частное лицо. Поэтому, если лицо путем террористического акта (--. 1 ст. 67 УК РСФСР) посягает на основы мирных отношений между СССР и другими странами, то оно тем самым посягает и на жизнь человека, которая и составляет дополнительный объект террористического акта против представителя иностранного государства. Точно так же виновный, посягающий на политическую систему СССР путем террористического акта (ч. 1 ст. 66 УК РСФСР), одновременно посягает и на жизнь человека, составляющую дополнительный объект данного преступления и находящуюся в неразрывной связи с основным объектом.

96 Глистин В. К. Проблемы уголовно-правовой охраны общественных отношений. — ЛГУ, 1979. — С. 124. См. также Никифоров Б. С. Объект преступления. — М.., 1960. — С. 191; Фролов Е. А. Спорные вопросы общего учения об объекте преступления. — С. 216.

171

Аналогичную структуру имеют составы двуобъектных преступлений против жизни, здоровья, чести и достоинства лиц, выполняющих обязанности по охране общественного порядка {ст.ст. 191—192 УК РСФСР). Причинение этими преступлениями вреда двум различным объектам признается почти всеми учеными, однако некоторые из них считают это недостаточным для признания преступления двуобъектным. Они полагают, что из двух нарушенных преступлением общественных отношений непосредственным объектом следует признавать лишь «основную охраняемую ими социальную ценность, в то время как нарушение других, менее значительных общественных отношений должно учитываться при построении санкции за нарушение соответствующей уголовно-правовой нормы»96. С такой позицией согласиться нельзя. Выбирая из двух нарушенных общественных отношений основное по признаку сравнительной ценности, П. П. Осипов приходит к выводу о том, что единственным непосредственным объектом преступления, предусмотренного ст. 1912 УК РСФСР, является «жизнь работников милиции и народных дружинников как субъектов управленческой деятельности в сфере охраны общественного порядка»97. Такой вывод ошибочен, так как не соответствует месту ст. 1912 в системе УК РСФСР. Правильнее считать основным непосредственным объектом преступлений, предусмотренных ст.ст. 191 —192 УК РСФСР, нормальную деятельность перечисленных в законе лиц по охране общественного порядка, а дополнительными объектами конкретных составов преступлений — жизнь, здоровье, честь и достоинство этих лиц.

Особенность субъективной стороны двуобъектных преступлений с рассматриваемой структурой состава заключается в том, что умыслом виновного охватывается посягательство не только на основной, но и на дополнительный объект. Интеллектуальный элемент умысла включает сознание общественно опасного характера деяния, направленного сразу на два неразделимо связанных друг с другом объекта, и предвидение неизбежности одновременно причинения ущерба обоим объектам. Волевой элемент умысла заключается в желании посягнуть на оба объекта (основной и дополнительный) посредством причинения единого, общего для обоих объектов общественно опасного последствия.

Вторая структура состава двуобъектного преступления тоже отличается неразрывной связью основного и дополнительного объектов. Но если в составах преступлений первой структуры эта связь обусловлена тем, что оба объекта совмещаются в одном потерпевшем, то в составах преступлений со структурой второго типа причинение вреда дополнительному объекту служит способом посягательства на основной объект. В реальной жизни вполне возможно раздельное посягательство на каждый из этих объектов, и любое из таких посягательств образует состав самостоя-

96                     Курс советского уголовного права. Часть Особенная. Т  4. — ЛГУ. С. 449.

97                   Там же. — С. 461.

172

' тельного преступления. Но, соединившись вместе, оба посягательствах образуют качественно новый, специфический состав преступлений, в котором причинение вреда одному из объектов составляет цель деяния и характеризует его сущность, а нарушение второго\ объекта служит средством посягательства на главный объект. х^Во многих случаях причинение вреда дополнительному объекту является способом, составной частью причинения вреда основному объекту ... иногда вред основному объекту может быть причинен только путем причинения вреда дополнительному» объекту98.

Примером рассматриваемой структуры состава может служить разбой либо насильственный грабеж, при которых сущность преступления, его смысл и цель составляет посягательство на отношения социалистической или личной собственности (основной объект), а посягательство на неприкосновенность и здоровье личности (дополнительный объект) является способом, средством осуществления главного, основного замысла. Аналогична ситуация при спекуляции и при обмане покупателей и заказчиков, при которых ущемление имущественных интересов покупателя или заказчика (дополнительный объект) служит способом посягательства на основной объект (правильное функционирование советской торговли). Во всех этих и других преступлениях с подобной структурой состава умысел виновного включает не только сознание характера основного объекта и предвидение того ущерба, который будет ему причинен^ но также и сознание того, что избранный способ совершения деяния неизбежно связан с причинением ущерба и второму, дополнительному объекту. Желание виновного распространяется не только на причинение вреда основному объекту, но и на выбор способа деяния, следовательно, на причинение вреда дополнительному объекту. Значит, в двуобъектных преступлениях с рассматриваемой структурой состава умыслом виновного охватывается одновременное посягательство на два объекта.

Рассмотренные типы структуры составов двуобъектных преступлений характеризуются неразрывной связью основного и дополнительного объектов, хотя характер этой связи различен в первой и второй структурах. В обоих этих типах структуры двуобъектных преступлений субъективная сторона характеризуется единым умыслом, предметное содержание которого составляет характер обоих объектов и объективная форма одновременного посягательства на них.

Третья структура состава двуобъектного преступления отличается от двух первых отсутствием той нераздельности основного и дополнительного объектов, которая присуща составам преступлений первых двух типов.

В этой структуре состава преступления ущерб дополнительному объекту рассматривается законодателем как необходимое

98 Коржанский Н. И. Указ. соч. — С. 94.

173

условие наступления уголовной ответственности за умышленное посягательство на основной объект. Именно причинение вреда дополнительному объекту делает уголовно наказуемым деянием по сягательство на основной объект, которое в иных случаях пред-'ставляет должностной проступок либо административное правонарушение. К числу двуобъектных преступлений с такой струк турой состава можно отнести злоупотребление властью или служебным положением  (ст. 170 УК РСФСР), превышение власти или служебных полномочий (ст. 171 УК РСФСР) й самоуправство (ст. 200 УК РСФСР).

При описании названных должностных преступлений в законе говорится об умышленном характере самих действий должностного лица, состоящих в использовании служебного положения вопреки интересам службы или явно выходящих за пределы прав f должностных полномочий, то есть об умышленном характере посягательства на основной объект (правильную деятельность советского государственного аппарата). Что касается посягательства на дополнительный объект (государственные пли общественные интересы, законнвш права и интересы граждан), то в законе нет никаких указаний на форму вины. Такой способ описания данных преступлений вызвал серьезные разногласия в вопросе о форме вины при их1 совершении. Одни ученые утверждают, что отношение к указанным в законе последствиям может выражаться только в прямом умысле", другие полагают, что субъективная сторона должностного злоупотребления характеризуется «смешанной формой вины»100, третьи придерживаются мнения, что специфический характер последствий, с неизбежностью вытекающих из явно неправомерных действий, «исключает возможность признания того, что к последствиям лицо может относиться неосторожно, тем более эта форма вины не может лечь в основу определения психического отношения преступника к содеянному в целом»101. Ни одна из этих позиций не может быть принята безоговорочно, хотя с каждой есть рациональное зерно. Сторонники первой точки зрения правы в том, что преступления, предусмотренные статьями 170 и 171 УК РСФСР, являются в целом не неосторожными, а умышленными, на что не раз указывали высшие судебные органы СССР и РСФСР102. Со сторонниками второй точки зрения можно согласиться в тем, что отношение ви

99                    См.: Сахаров А. Б. Ответственность за должностные злоупотребления. — С. 116—117; Лысое М. Д. Ответственность должностных лиц по советскому уголовному праву. — Казань, 1972. — С. 138; Светлов А  Я- Указ. соч — С. 61.

100                   См.: Владимиров В. А., Кириченко В. Ф. Должностные преступления.— М., 1965. — С. 7; Соловьев В. И. Борьба с должностными злоупотреблениями, обманом государства и приписками. — М, 1963. — С. 96; Здравомыслов Б. В. Указ. соч. — С. 28; Курс советского уюловного права. Т. 4. — ЛГУ. — С. 258— 260; Курс советского уголовного права. Т. 6. — М., 1971. — С. 40.

101                    Галахова А. В. Превышение власти и служебных полномочий. — М., 1978. — С. 62.

102                   См., например: Бюллетень Верховного Суда СССР. — 1970. — № 6.  -С. 36; Бюллетень Верховного Суда РСФСР. — 1976. — № 10. — С. 8.

174

новиого к указанным в законе последствиям может быть не только умышленным, но и неосторожным. Ведь закон говорит не об умышленном причинении вреда перечисленным благам, а только об умышленном совершении действий, противоречащих интересам службы, ^поэтому было бы ошибочным автоматически распространять умысел и на последствия. Умышленный характер этих преступлений определяется умышленной формой вины при посягательстве на основной непосредственный объект. В соответствии с принципом виновной ответственности ущерб дополнительному объекту вменяется только при виновном причинении, однако виновное отношение к нему не обязательно должно быть умышленным, то есть совпадать с формой вины при посягательстве на основной объект. Форма вины по отношению к ущербу, причиняемому дополнительному объекту, может быть как умышленной, так и неосторожной, но на квалификацию преступления это не влияет, поскольку умышленный характер преступления в целом определяется умышленным характером посягательства на основной объект. Поэтому следует согласиться с мнением о том, что ответственность по ст. 171 УК РСФСР наступает «независимо от психического отношения: к наступившим последствиям»103, то есть независимо от формы вины по отношению к ним.

По структуре состава с упомянутыми должностными преступлениями сходно и самоуправство (ст. 200 УК РСФСР). По УК 1926 г. самоуправство считалось оконченным преступлением в момент самовольного осуществления своего действительного или предполагаемого права, поскольку состав конструировался как формальный. На этом основании ученые делали вывод, что данное преступление может совершаться только с прямым умыслом. Подобные утверждения преобладают и в современной юридической литературе, хотя конструкция самоуправства изменилась. По действующему законодательству уголовная ответственность за самоуправство наступает только в тех случаях, когда причиняется существенный вред гражданам либо государственным или общественным организациям. Характеризуя состав преступления как материальный, О. Ф. Шишов делает вывод, что оно «может быть совершено как с прямым, так и с косвенным умыслом, а иногда — и с преступной самонадеянностью и небрежностью»104. Но данный состав преступления вряд ли можно считать материальным в строгом значении этого понятия, которое было создано применительно к однообъектным преступлениям. Под материальными принято понимать такие составы преступления, в объективную сторону которых входят последствия в виде причинения вреда объекту преступления, то есть тому общественному отношению, для защиты которого издана соответствующая уголовно-правовая норма. В диспозиции же ст. 200 УК РСФСР последствия состоят в причинении вреда не основному, а дополнительному объекту. Причинение этих последствий является обязательным условием, с которым

103 Галахова А. В. Указ. соч. — С. 63.

ш4'Курс советского уголовного права. Т. 6. — М., 1971. — С. 233.

175

связывается уголовная ответственность, и психическое отношение к ним не может определять форму вины данного преступления в целом. Законодательная характеристика самоуправства как самовольных действий «свидетельствует о стремлении законодателя расценивать... это деяние. . в качестве преступного лишь при наличии умысла»105. Форма вины в этом преступлении определяется тем, что виновный сознает самовольный, то есть/ противоречащий установленному порядку, характер осуществления своего действительного или предполагаемого права и желает добиться его осуществления именно таким путем. Умышленный характер посягательства на основной объект (порядок управления) делает самоуправство умышленным преступлением. Отношение к последствиям, ущемляющим дополнительный объект, может быть различным, но на квалификацию никак не влияет. Разумеется, это правило действует лишь при условии, что вред, причиняемый дополнительному объекту, по степени общественной опасности не превышает вреда от посягательства на основной объект. В противном случае дополнительный объект, как более ценный, превратится в основной, что повлечет дополнительную квалификацию. Так, если самоуправство сопровождается умышленным уничтожением государственного имущества, деяние должно квалифицироваться по совокупности ст. 98 и ст. 200 УК РСФСР.

Таким образом, в двуобъектных преступлениях с рассматриваемой структурой состава причинение вреда дополнительному объекту играет роль ограничительного условия, с наличием которого связывается уголовная ответственность. Эти преступления характеризуются умышленной виной, определяемой психическим отношением к посягательству на основной объект. Форма вины по отношению к посягательству на дополнительный объект в таких преступлениях может быть любой, но на форму вины преступления в целом она не влияет.

Двуобъектные преступления с основным и факультативным объектами характеризуются тем, что факультативный объект всегда представляет собой менее ценное благо по сравнению с основным объектом. Причинение вреда факультативному объекту является более или менее типичным, но не обязательным результатом данного преступления. Так, хулиганство нередко, хотя и не всегда, сопровождается применением насилия, причинением имущественного вреда и т. п. При этом простое хулиганство охватывает применение насилия,1 не связанного с причинением расстройства здоровья потерпевшему, а злостное хулиганство — и насилие, повлекшее причинение легких с расстройством здоровья или менее тяжких телесных повреждений. Что же касается причинения тяжких телесных повреждений, то они выходят за рамки злостного и даже особо злостного хулиганства и требуют дополнительной квалификации по ст. 108 УК РСФСР106.

С. 112. 176

105                    Курс советского уголовного права. Т 4. — ЛГУ. — С. 540

106                    См.: Гаухман Л. Д. Насилие как средство совершения преступления —

\В двуобъектных преступлениях с основным и факультативным объектами умышленная вина при посягательстве на основной объект может сочетаться с любой формой вины относительно причинения вреда факультативному объекту, но виновное отношение к посягательству на факультативный объект, как и виновное отношение к любому отягчающему обстоятельству, не может влиять на форму вины преступления в целом.

Например, оказание сопротивления представителю власти или представителю общественности при выполнении ими обязанностей по охране общественного порядка, соединенное с насилием, характеризуется только умышленной виной, так как субъект сознает, что оказывает насильственное сопротивление названным лицам при выполнении ими обязанностей по охране общественного порядка, и желает оказать им такое сопротивление при указанных обстоятельствах. При этом потерпевшему могут быть причинены легкие телесные повреждения, отношение к которым может быть как умышленным, так и неосторожным, но на умышленный характер преступления в целом это никак не влияет.

177