Глава 68. Право, подлежащее применению к имущественным и личным неимущественным отношениям
Статья 1205. Общие положения о праве, подлежащем применению к вещным правам
1. Круг вопросов, включенных в объем ст. 1205 ГК, достаточно широк. Он включает в себя: определение самого понятия "вещные права"; содержание вещных прав; определение имущества в качестве недвижимого или движимого; условия и порядок осуществления, а также защиты имущественных прав.
2. Статья 1205 ГК вводит общие положения о праве, подлежащем применению к вещным правам. Она применяется как к отношениям по поводу права собственности, так и иных имущественных прав.
Таким образом, ст. 1205 ГК применяется при выборе права к отношению, предметом которого являются не только вопросы права собственности, например объем правомочий собственника, но и вопросы вещного права, в частности постоянное (бессрочное) пользование земельным участком, сервитуты, хозяйственное ведение имуществом, оперативное управление им.
3. В целом в ст. 1205 ГК решается вся совокупность коллизионных вопросов, относящихся к праву собственности и иным вещным правам, кроме тех, которые связаны с их возникновением и прекращением (см. ст. 1206 ГК).
4. Универсальный характер положений ст. 1205 ГК выражается в том, что она применима к вещным правам как на движимое, так и на недвижимое имущество. Вместе с тем для целей специального коллизионного регулирования особо выделяется такое имущество, как суда и космические объекты (см. ст. 1207 ГК). От коллизионного регулирования имущественных прав на недвижимость следует отличать коллизионное регулирование договорных отношений по поводу недвижимости, чему посвящена ст. 1213 ГК.
5. В п. 1 ст. 1205 ГК содержится двусторонняя коллизионная норма, определяющая, что ко всем вопросам вещных прав, кроме касающихся их возникновения и прекращения, и к вещным правам на любое имущество, за исключением судов и космических объектов, применяется право страны места нахождения имущества. Данная привязка, как правило, не вызывает вопросов, если речь идет об объектах недвижимости, поскольку место их нахождения неизменно. Что касается движимого имущества, свойством которого является возможность его перемещения, то определение места его нахождения сопряжено с необходимостью доказывания фактических обстоятельств.
6. Квалификация имущества в качестве движимого или недвижимого осуществляется по месту его фактического нахождения. Такой подход позволяет избежать возможности конфликта между квалифицирующими признаками, установленными ГК и законом страны места фактического нахождения имущества.
Статья 1206. Право, подлежащее применению к возникновению и прекращению вещных прав
1. В ст. 1206 ГК содержатся специальные коллизионные нормы, применимые исключительно к вопросам возникновения и прекращения вещных прав.
ГК и другие законодательные акты, например законодательство о приватизации, содержат положения, касающиеся оснований, условий, а также момента возникновения и прекращения имущественных прав. В праве других государств могут быть иные правила, нежели установленные российским законодательством. Однако эти различия не могут служить основанием для непризнания за лицом имущественных прав, возникших за рубежом. Таким образом, перед коллизионными нормами стоит задача определить право, подлежащее применению к вопросам не только содержания, осуществления и защиты имущественных прав, но и их возникновения и прекращения.
2. Пункт 1 ст. 1206 ГК предусматривает применение к вопросам возникновения и прекращения вещных прав право страны, где вещь физически находилась, когда совершалось действие или появилось обстоятельство, послужившее основанием для возникновения или прекращения вещных прав. При этом российский суд должен оценивать юридическую значимость и последствия упомянутых действий или обстоятельств, руководствуясь не законом места их совершения, а законом места нахождения вещи в момент, когда они совершались, если место совершения действия или наступления обстоятельства и место нахождения вещи не совпадают. Статья 1206 ГК не предусматривает возможности для сторон договора выбрать право, подлежащее применению к вопросам возникновения и прекращения вещных прав. Однако в отношении сделок с недвижимостью такая возможность предусмотрена п. 1 ст. 1210 ГК. Коллизионное регулирование, подлежащее применению к договору в отношении недвижимости, допускающее автономию воли сторон (ст. 1213 ГК), не содержит специального положения, касающегося возникновения и прекращения вещных прав, по аналогии со ст. 1210 ГК. Сделки с недвижимостью, как правило, подлежат государственной регистрации, что предопределяет регулирование вопросов, связанных с возникновением и прекращением прав на нее законодательством страны места ее нахождения. Отмечая ограниченность в возможности использования автономии воли в вопросах возникновения и прекращения вещных прав, п. 1 ст. 1206 ГК содержит оговорку о допустимости иного коллизионного регулирования, но только в силу закона.
3. В п. 2 ст. 1206 ГК содержится коллизионная норма, относящаяся к весьма специальным, однако достаточно распространенным на практике вопросам, получившим в литературе по МЧП условное название "вещь в пути". Положения п. 2, следуя общей концепции имущественных прав, распространяются на отношения по поводу как права собственности, так и иных вещных прав. Действие нормы не ограничивается отношениями лишь по внешнеэкономическим сделкам как основаниям возникновения и прекращения вещных прав. Данное положение имеет в виду и внешнеэкономические сделки, и сделки некоммерческого характера, но отягощенные иностранным элементом: объект имущественных прав должен находиться в пути, пересекая границы различных государств или находиться вне границ, например в открытом море. По устоявшейся практике под этим понимается ситуация, при которой с продаваемым товаром может совершаться несколько последовательных операций во время его следования из страны в страну, и при этом невозможно определить место нахождения товара на момент совершения по поводу него сделки. В этой связи закон в качестве места нахождения вещи и соответственно права страны формально определяет страну, из которой имущество было отправлено.
Пункт 2 ст. 1206 ГК не предусматривает возможности для сторон договора выбрать право, подлежащее применению к вопросам возникновения и прекращения вещных прав. Однако, как и в случае с п. 1 ст. 1206 ГК, стороны договора могут при заключении договора или в последующем выбрать по соглашению между собой право, которое будет применяться к возникновению и прекращению права собственности и иных вещных прав на движимое имущество, находящееся в пути. Оговорка о допустимости иного коллизионного регулирования в силу закона также предусмотрена п. 2 ст. 1206 ГК.
Положения п. 3 ст. 1206 ГК представляют собой специальную коллизионную норму, которая должна применяться к отношениям по поводу возникновения вещных прав в силу действия института приобретательной давности. Однако содержание нормы, лаконично определившей лишь объем отношения и коллизионную привязку, указывающую на право страны, где имущество находилось в момент окончания срока приобретательной давности, по сути, не содержит универсальных правил, применимых к любым возможным ситуациям, связанным с перемещением вещей из страны в страну. Практически рассматриваемая норма содержит четкие предписания в отношении имущества, как недвижимого, так и движимого, если место нахождения такового ограничивалось территорией только одной страны.
Однако, если владелец движимого имущества на протяжении определенного времени перемещался с ним из страны в страну, возможно, что ни в одном из государств владение не было столь продолжительным, чтобы владелец мог претендовать на признание за ним права собственности. Применительно к такой категории дел полностью на судейское усмотрение остается проблема суммирования сроков владения имуществом до момента, когда заинтересованное лицо сошлется или заявит о возникновении у него права собственности или иных прав в силу приобретательной давности. В данном случае российский суд может, собрав доказательства о фактах и условиях владения лицом движимым имуществом, с учетом действия принципа добросовестного приобретателя, применить право той страны, в которой находилось имущество и суд которой мог бы признать право собственности или иное вещное право в силу приобретательной давности к моменту рассмотрения соответствующего дела. При этом, однако, важно, чтобы иностранный суд также применял концепцию суммирования сроков владения имуществом, перемещавшимся из страны в страну.
Статья 1207. Право, подлежащее применению к вещным правам на суда и космические объекты
1. Статья 1207 ГК - императивная норма, определяющая право, подлежащее применению в отношении объектов, которые являются недвижимыми вещами в соответствии со ст. 130 ГК.
В соответствии с коллизионным принципом lex loci rei sitae ("закон местонахождения имущества") к вещным правам на указанные объекты применяется право страны, где эти объекты зарегистрированы.
Статья 1207 ГК охватывает не только право собственности на указанные объекты недвижимого имущества, но и иные вещные права на перечисленные в статье объекты, подлежащие государственной регистрации. Помимо права собственности одним из важнейших вещных прав, к которому в соответствии со ст. 216 ГК применяются правовые нормы страны регистрации, относящиеся, в частности, к морским и речным судам, является ипотека. Также положения ст. 1207 ГК распространяются на такие важнейшие вещные права на вышеуказанные объекты недвижимости, как право хозяйственного ведения и право оперативного управления.
2. В Российской Федерации, как и в других государствах, обязательна регистрация воздушных судов. Регистрация воздушных судов обеспечивает возможность определения национальности воздушного судна, что является одним из принципов международного воздушного права. Чикагская конвенция о международной регистрации воздушных судов от 04.04.1944, к которой присоединился СССР, устанавливает в ст. 17, что воздушные суда имеют национальность того государства, в котором они зарегистрированы.
В России нормы об обязательной регистрации воздушных судов установлены, в частности, гл. V ВК, в которой для целей регистрации воздушные суда подразделены на гражданские, государственные и экспериментальные. Каждая группа воздушных судов подлежит регистрации в особом порядке, установленном ст. 33 ВК.
3. Требование обязательной государственной регистрации морских судов, как в национальном законодательстве в большинстве развитых стан, так и международном праве, одно из наиболее разработанных. Согласно ст. 91 Конвенции ООН по морскому праву, к которой Российская Федерация присоединилась в 1997 г., каждое государство определяет условия регистрации судов на его территории.
Положения об обязательной государственной регистрации морских судов закреплены в большинстве правовых систем иностранных государств. Зачастую решение собственника морского судна о регистрации его в той или иной стране обусловливается экономическими факторами, например такими, как налоговые льготы, предоставляемые в ряде стран, на территории которых созданы оффшорные зоны.
Нормы, определяющие особенности регистрации морских судов в портах, помимо Конвенции ООН по морскому праву 1982 г., содержатся и в ряде других международных документов, таких как Международная конвенция об условиях регистрации судов 1986 г. (Российская Федерация подписала Конвенцию в 1987 г., но до настоящего момента Конвенция не вступила в силу), Международная конвенция о морских залогах и ипотеках 1993 г., Соглашение о трансграничных рыбных запасах далеко мигрирующих видов рыб 1995 г., ратифицированных Российской Федерацией, и др.
Статья 33 КТМ устанавливает, что судно подлежит регистрации в одном из реестров судов РФ: в Государственном судовом реестре, в судовой книге, в бербоут-чартерном реестре. В соответствии со ст. 33 КТМ правила регистрации судов и прав на них в морских торговых портах утверждаются федеральным органом исполнительной власти в области транспорта; правила регистрации судов и прав на них в морских рыбных портах - федеральным органом исполнительной власти в области рыболовства. Во исполнение указанной статьи КТМ приказом Минтранса России от 29.11.2000 N 145 *(527) утверждены Правила регистрации судов и прав на них в морских торговых портах, а приказом Госкомрыболовства России от 31.01.2001 N 30 *(528) - Правила регистрации судов рыбопромыслового флота и прав на них в морских рыбных портах (в ред. от 05.06.2003).
Регистрация осуществляется капитаном соответствующего морского торгового или рыбного порта на основании заявления правообладателя с приложением таких документов, как правоустанавливающие документы, анкеты судового реестра, мерительное свидетельство, свидетельство о годности к плаванию.
Ипотека морских судов в Российской Федерации регулируется общими нормами ГК, Закона о залоге в части, не противоречащей ГК, Закона об ипотеке. Специальное регулирование ипотеки морских судов содержится в § 2 гл. XXII КТМ. Кроме того, в соответствии с ФЗ от 17.12.1998 N 184-ФЗ "О присоединении Российской Федерации к Международной конвенции о морских залогах и ипотеках 1993 года" *(529) Российская Федерация присоединилась к одноименной Конвенции, нормы которой в силу п. 4 ст. 15 Конституции имеют на территории РФ приоритет перед всеми иными нормами внутреннего законодательства об ипотеке морских судов.
4. Регистрация речных судов в Российской Федерации предусмотрена нормами КВВТ и соответствующими Правилами государственной регистрации судов, утв. приказом Минтранса России от 26.09.2001 N 144 *(530). В соответствии с указанными нормативными правовыми актами государственная регистрация речных судов осуществляется в зависимости от типа судна государственными речными судоходными инспекциями бассейнов, капитанами речных портов, расположенных в устьях рек (для судов смешанного (река-море) плавания), либо капитанами морских торговых портов, а также специальными органами, уполномоченными Правительством РФ. Регистрация речных судов осуществляется в Государственном судовом реестре РФ или судовой книге, за исключением иностранных судов, которые регистрируются в реестре арендованных иностранных судов, по заявлению правообладателя с приложением необходимых документов.
5. В соответствии со ст. 17 Закона РФ от 20.08.1993 N 5663-1 "О космической деятельности" *(531) космические объекты в Российской Федерации подлежат обязательной государственной регистрации и маркировке, удостоверяющей их принадлежность Российской Федерации.
Статья 1208. Право, подлежащее применению к исковой давности
1. Статья 1208 ГК говорит о праве, применимом к исковой давности. Из нее следует, что то право, которое применимо к правам и обязанностям сторон из договорных или внедоговорных отношений (lex causae), регулирует также и исковую давность по требованиям, вытекающим из таких отношений.
Аналогичное правило содержалось в ч. 1 ст. 159 Основ гражданского законодательства и п. 1 ст. 1223 Модельного ГК для стран СНГ. Вместе с тем в ст. 1208 ГК отсутствует ранее действовавшее предписание об определении требований, на которые исковая давность не распространяется, по российскому праву. Упомянутое предписание представляло собой изъятие из общей нормы по одному из возникающих в связи с исковой давностью вопросов. Невключение данного указания в разд. VI ГК свидетельствует о намерении законодателя разрешать на основе общей нормы и вопрос о требованиях, на которые исковая давность не распространяется (см. также ст. 1192 ГК).
Материально-правовые нормы об исковой давности содержатся, в частности, в гл. 12 ГК (см. ст. 195 о понятии исковой давности, ст. 208 о требованиях, на которые исковая давность распространяется, и др.).
2. Если в деле возникает вопрос об исковой давности, то российский суд должен установить, право какой страны регулирует существо отношений сторон, и затем на базе этого права решить вопрос об исковой давности. К примеру, если речь идет о правах и обязанностях сторон договора, то применимое право будет определяться, в частности, по ст. 1210-1214, п. 1 ст. 1216 ГК.
3. Если допускается выбор сторонами права, применимого к их отношениям, на основе избранного сторонами права подлежат разрешению и вопросы исковой давности (см. ст. 1210, п. 3 ст. 1219, абз. 2 п. 1 ст. 1223 ГК). Данное правило действует несмотря на то обстоятельство, что нормы об исковой давности законодательства различных государств обычно носят императивный характер. Здесь применимость норм об исковой давности избранного сторонами правопорядка является следствием выбора ими права к соответствующему отношению.
4. В понятие исковой давности для целей ст. 1208 ГК включаются в том числе следующие вопросы: общие и сокращенные сроки исковой давности; возможность их изменения по соглашению сторон; порядок применения (по инициативе суда или по заявлению стороны); начало и окончание течения; допустимость приостановления, перерыва и восстановления; последствия истечения сроков исковой давности; требования, на которые исковая давность не распространяется. Приведенный перечень носит здесь примерный и неисчерпывающий характер. Различия возможны в зависимости от применимого права.
5. Коллизионные нормы касательно исковой давности включены в Киевское соглашение 1992 г. (п. 3 ст. 11) и Минскую конвенцию 1993 г. (ст. 43). По сути эти нормы аналогичны ст. 1208 ГК.
Коллизионная норма об исковой давности помещена в Женевскую конвенцию 1930 г. (ст. 5), в которой участвует Россия.
Материально-правовые предписания об исковой давности по договорам перевозки содержатся в ряде конвенций в сфере международного транспорта, в которые входит Российская Федерация *(532).
Статья 1209. Право, подлежащее применению к форме сделки
1. Статья 1209 ГК включает в себя коллизионные нормы по вопросам формы сделок, осложненных иностранным элементом. В п. 1 помещены общие предписания касательно таких сделок, в п. 2 и 3 находятся специальные правила в отношении отдельных категорий сделок.
В ст. 1209 ГК с некоторыми уточнениями сохранены основные подходы ранее действовавшего законодательства (см. п. 1, 3 ст. 165 Основ гражданского законодательства), нашедшие отражение и в Модельном ГК для стран СНГ (ст. 1216, 1217).
Статья 1209 ГК распространяется как на односторонние сделки, так и на дву- или многосторонние сделки (договоры). Коллизионные вопросы формы завещания и акта его отмены урегулированы в п. 2 ст. 1224 ГК. Коллизионные аспекты формы договора о залоге регламентируются также п. 5 ст. 10 Закона о залоге.
Раздел VI ГК не предусматривает возможности выбора сторонами договора права, применимого к форме сделки (см. ст. 1210).
2. Согласно п. 1 ст. 1209 ГК форма сделки определяется по праву места ее совершения (lex loci actus). Далее дается альтернативная коллизионная привязка, применимая в случае совершения сделки за пределами территории РФ. Такая сделка не может быть признана недействительной из-за наличия пороков формы, коль скоро она является действительной по праву Российской Федерации. Таким образом, в данном случае достаточно соблюдения требований в отношении формы хотя бы одного из двух правопорядков: иностранного (закона места совершения сделки) или российского.
Из-за практической важности и в целях достижения большей ясности регулирования в абз. 2 п. 1 ст. 1209 ГК уделено особое внимание форме доверенности, являющейся односторонней сделкой. На доверенности также распространяются изложенные выше правила абз. 1 п. 1 ст. 1209 ГК. Коллизионный вопрос в отношении срока действия доверенности и оснований ее прекращения урегулирован в ст. 1217 ГК.
3. В связи с применением ст. 1209 ГК может возникать необходимость уяснения содержания понятия "форма сделки". Это важно с точки зрения надлежащего понимания сферы действия права, применимого к форме сделки, т.е. вопросов, им охватываемых, а также для разграничения с вопросами, которые определяются на основе иных коллизионных привязок. Речь идет о толковании (квалификации) названного юридического понятия (см. ст. 1187 ГК).
В ГК (наряду с нормами об отдельных видах обязательств) форме сделок посвящены, в частности, ст. 158-165, 434. В них, в том числе, оговорено, что понимается под той или иной допустимой формой сделки, когда требуется совершение сделки в определенной форме, и последствия ее несоблюдения. Проблематика указанных статей дает основное представление о предметной сфере действия права, применимого к форме сделки.
Под формой сделки для целей ст. 1209 ГК, по нашему мнению, надлежит понимать требования к оформлению сделки. К этим требованиям могут быть отнесены не только совершение на бланке определенной формы, скрепление печатью и т.п., но и требование о регистрации сделки в надлежащих случаях. Конкретный перечень таких требований здесь может носить только примерный характер. Они могут различаться в зависимости от применимого права.
4. По какому праву надлежит определять последствия признания сделки недействительной из-за пороков формы?
Следует различать последствия несоблюдения формы сделки, которые могут выразиться в ее недействительности, и последствия признания сделки недействительной. Последствия несоблюдения формы сделки определяются на основе закона, применимого к форме сделки (см. далее). В российском законодательстве общие материально-правовые положения о последствиях недействительности сделки изложены в ст. 167 ГК. Последствия недействительности договора прямо отнесены в ст. 1215 ГК к сфере действия права, регулирующего существо договорных обязательств. Вместе с тем в ст. 1209 ГК специально урегулирован вопрос о праве, подлежащем применению к форме сделки.
С практической точки зрения, если в деле возникают лишь вопросы недействительности сделки из-за пороков формы и сделка признается недействительной по праву, применимому к форме сделки, то обращение для установления последствий ее недействительности к иному праву (регулирующему существо обязательства и подлежащему определению по ст. 1210-1214, 1216, 1217 ГК) может создать дополнительные сложности. С другой стороны, в деле могут одновременно возникать вопросы о признании сделки недействительной по различным основаниям, в том числе и тем, которые ст. 1209 ГК не затрагиваются (пороки субъектного состава, воли, содержания). В случае признания сделки недействительной по ряду оснований будет, очевидно, неоправданным допустить применение к ней норм права разных стран относительно последствий признания ее недействительной.
Поднятая проблема выходит за рамки ст. 1209 ГК. Она возникает при признании сделки недействительной по праву иному, чем то, которое регулирует существо обязательства. Варианты ее решения могут, в частности, быть следующими. Первый - определять последствия недействительности сделки по праву, по которому она признана недействительной. Второй - определять последствия недействительности сделки по праву, регулирующему существо обязательства. По нашему мнению, в целом более предпочтительным вариантом является последний. Реально нормы о последствиях недействительности сделки затрагивают существо отношений по обязательствам. Нормативные основания такого подхода могут быть найдены в ст. 1215 и 1217 ГК путем их толкования.
5. По нашему мнению, с отдельными оговорками можно руководствоваться ст. 444 ГК о месте заключения договора для целей ст. 1209 ГК. Статья 444 ГК признает договор заключенным в месте жительства гражданина или месте нахождения юридического лица, направившего оферту, если иное место заключения не указано в самом договоре. Правила об определении места жительства гражданина содержатся в ст. 20, а места нахождения юридического лица - в ст. 54 ГК.
Тем не менее ст. 444 ГК не дает ответа на некоторые возникающие вопросы. Так, ввиду возможных затруднений в определении, какая из сторон является оферентом, например при заключении договора в результате переговоров путем одновременного подписания его текста присутствующими сторонами, может потребоваться поиск иных дополнительных критериев для установления места совершения договора и не исключено, что таковым надо будет считать место его фактического заключения.
На основе ст. 444 ГК непросто дать ответ и на вопрос о месте совершения односторонней сделки (см. ст. 156 ГК). Думается, что с учетом ч. 1 ст. 1217 ГК таким местом можно считать место жительства или основное место деятельности стороны, принимающей на себя обязательства по односторонней сделке (см. также ст. 155 ГК).
Вместе с тем в рамках толкования рассматриваемого понятия для целей коллизионного регулирования и, в частности, достижения большего соответствия коллизионных привязок к праву, регулирующему существо обязательства, заслуживает анализа возможность использования критерия основного места деятельности стороны вместо привязки к месту нахождения юридического лица (см. п. 2 ст. 1211 ГК) и при определении места заключения договора.
6. Должен ли коллизионный вопрос о форме договора ставиться отдельно в отношении оферты и акцепта или же в отношении договора в целом? В зарубежной практике доминирует последний вариант. Применение права разных стран к форме оферты и акцепта может создать дополнительные сложности из-за их возможного несовпадения. Кроме того, существуют и требования к форме договора как такового. Целесообразнее решать эти вопросы на основе использования единого статута, т.е. права, применимого к договору в целом *(533). Представляется, что данным подходом следует руководствоваться и при определении на основе ст. 1209 ГК права, которому подчиняется форма сделки.
7. Нередко нормы, касающиеся формы сделки, затрагивают и вопросы доказывания наличия сделки и ее условий (см., например п. 1 ст. 162 ГК). В таком случае эти предписания являются неотъемлемой составной частью материально-правового регулирования, куда они включены. Поэтому при подчинении иностранному праву формы сделки подлежат применению и соответствующие иностранные правила по вопросам доказывания, коль скоро в этом праве они составляют часть материально-правовой регламентации. В данном случае решение этих вопросов как процессуальных на основе закона страны суда было бы неправильным, поскольку тем самым игнорировалось бы содержание иностранного закона, после того как коллизионный вопрос разрешен в его пользу *(534).
8. В п. 2 ст. 1209 ГК содержится специальная императивная односторонняя коллизионная норма о форме внешнеэкономических сделок, субъектный состав которых связан с Россией. Такие сделки подчинены российскому праву. Место совершения сделки здесь уже не влияет на применимое право.
Согласно ГК внешнеэкономические сделки должны совершаться в простой письменной форме под страхом их недействительности (п. 3 ст. 162 ГК). Коллизионная норма п. 2 ст. 1209 ГК призвана обеспечить соблюдение материально-правового предписания п. 3 ст. 162 в отношении сделок, имеющих связь с Россией по составу участвующих в ней сторон.
Термин "внешнеэкономическая сделка" в разд. VI ГК употребляется только в п. 2 ст. 1209 ГК. Российское законодательство не содержит легального определения понятия "внешнеэкономическая сделка". Это понятие разрабатывалось, однако, в доктринальном плане. К внешнеэкономическим могут быть отнесены совершаемые в ходе предпринимательской деятельности договоры между лицами, коммерческие предприятия которых находятся в разных государствах. Определение предпринимательской деятельности дано в абз. 3 п. 1 ст. 2 ГК.
Таким образом, не всякая сделка с иностранным элементом является внешнеэкономической. Последнее понятие является более узким, чем первое. Внешнеэкономическая сделка - это одна из разновидностей сделок с иностранным элементом.
Для применимости п. 2 ст. 1209 ГК необходимо участие в такой сделке хотя бы одного российского юридического лица или российского гражданина либо имеющего место жительства в Российской Федерации иностранного гражданина или лица без гражданства. Согласно ст. 1195 ГК личным законом таких иностранных граждан и лиц без гражданства также является российское право (см. ст. 1202 ГК о личном законе юридического лица). Внешнеэкономические сделки с иным субъектным составом не подпадают под сферу действия п. 2 ст. 1209 ГК, и их форма определяется на основе п. 1 данной статьи, если это не сделка в отношении недвижимого имущества. В последнем случае применим п. 3 ст. 1209 ГК.
9. В п. 3 ст. 1209 ГК установлены специальные императивные коллизионные нормы касательно сделок в отношении недвижимого имущества. Эти нормы пользуются приоритетом над правилами п. 1 и 2 данной статьи.
Согласно п. 3 ст. 1209 ГК форма данных сделок определяется по праву места нахождения недвижимого имущества. Там же отдельно выделен вопрос о недвижимом имуществе, внесенном в государственный реестр в Российской Федерации. Форма сделок с подобным имуществом определяется по российскому праву. Это последнее правило является, таким образом, односторонней коллизионной нормой.
Наличие указанного уточнения объясняется тем, что в российском праве наряду с землей, участками недр, обособленными водными объектами и объектами, прочно связанными с землей (т.е. недвижимостью в силу естественных свойств), к недвижимости по закону отнесены, в частности, также подлежащие государственной регистрации воздушные и морские суда, суда внутреннего плавания, космические объекты, т.е. вещи, по своим естественным свойствам являющиеся движимыми и соответственно могущие находиться за пределами Российской Федерации, будучи зарегистрированными в России (см. ст. 130 и 131 ГК). Рассматриваемое уточнение призвано обеспечить подчинение российскому праву формы сделок и в отношении той категории недвижимых вещей, которые признаются таковыми в силу указания российского закона, а не в силу естественных свойств.
По правилу, содержащемуся в п. 2 ст. 1205 ГК, принадлежность имущества к недвижимым или движимым вещам устанавливается по праву страны места нахождения имущества. В п. 3 ст. 1209 ГК при упоминании недвижимого имущества, внесенного в государственный реестр в Российской Федерации, по существу использована квалификация по российскому праву (см. также ст. 164 ГК и Закон о регистрации прав на недвижимость).
10. Заслуживает рассмотрения вопрос о содержании понятия "сделка в отношении недвижимого имущества". Более узкое понятие "договор в отношении недвижимого имущества" использовано также в ст. 1213 ГК.
Существенное значение имеет предмет договора. По нашему мнению, понятие "сделка в отношении недвижимого имущества" не должно толковаться излишне широко, и не всякая сделка, каким-то образом связанная с недвижимостью, автоматически подпадает под приведенное понятие. Сказанное касается не только п. 3 ст. 1209 ГК, но и в не меньшей степени ст. 1213 ГК.
11. Имеются пользующиеся приоритетом над нормами разд. VI ГК международные договоры с участием Российской Федерации, где затрагиваются вопросы формы сделок (см. ст. 7, п. 3 ст. 1186 ГК).
Коллизионные нормы в отношении формы сделки содержатся в подп. "г" и "д" ст. 11 Киевского соглашения 1992 г., в ст. 39 и 40 Минской конвенции 1993 г., некоторых двусторонних договорах о правовой помощи.
Согласно ст. 11 Венской конвенции 1980 г. не требуется, чтобы договор международной купли-продажи заключался в письменной форме. Там же предусматривается допустимость его доказывания любыми средствами, включая свидетельские показания. При присоединении СССР к Венской конвенции 1980 г. на основе ст. 12 и 96 была сделана оговорка о неприменимости ее положений, допускающих совершение договоров не в письменной форме, если хотя бы один из контрагентов имеет свое коммерческое предприятие в СССР (постановление Верховного Совета СССР от 23.05.1990 *(535)). Венская конвенция 1980 г. действует в порядке правопреемства и для России. Вопрос о форме указанных договоров, когда коммерческое предприятие хотя бы одной из сторон находится в России, изъят из сферы регулирования Венской конвенции 1980 г. Он должен решаться в соответствии с правом, применимым в силу предписаний МЧП (п. 2 ст. 7 Венской конвенции 1980 г.). В российском законодательстве такие предписания содержит ст. 1209 ГК.
Коллизионные нормы относительно формы обязательства по переводному и простому векселю включены в ст. 3 Конвенции о разрешении коллизий законов о векселях, где участвует Россия. Российская Федерация участвует и в Конвенции о Единообразном законе о переводном и простом векселе (Женева, 07.06.1930) *(536) в соответствии с которой в России действуют Закон о векселе и постановление ЦИК и СНК СССР от 07.08.1937 N 104/1341 "О введении в действие Положения о переводном и простом векселе" *(537). Вопросы, касающиеся формы договоров в сфере международного транспорта, также регулируются рядом конвенций с участием Российской Федерации.
Правила ст. 1209 ГК не распространяются на арбитражное соглашение (см. ст. II, подп. "а" п. 1 ст. V Конвенции ООН о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений (Нью-Йорк, 10.06.1958) *(538); абз. 2 п. 1 ст. 1186 ГК; ст. 7, абз. 2 подп. 1 п. 2 ст. 34, абз. 2 подп. 1 п. 1 ст. 36 Закона о международном коммерческом арбитраже).
Применение ст. 1209 ГК может иметь также свои особенности с учетом действия других статей разд. VI ГК (в частности ст. 1192 о применении императивных норм) и иных положений ГК (см., например п. 2 ст. 1028).
Коллизионные вопросы договора о залоге урегулированы в п. 5 ст. 10 Закона о залоге. Содержащиеся там правила не полностью соответствуют ст. 1209 ГК и должны применяться с учетом абз. 2 п. 2 ст. 3 ГК о приоритете норм ГК. Форма договора о залоге, когда он является внешнеэкономической сделкой, связанной по субъектному составу с Россией, должна определяться на основе п. 2 ст. 1209 ГК.
Статья 1210. Выбор права сторонами договора
1. Статья 1210 ГК посвящена одному их важнейших вопросов МЧП - выбору сторонами права, применимого к их отношениям, или автономии воли сторон. В Основах гражданского законодательства (ст. 166) также содержалось положение о выборе сторонами применимого права - этому была посвящена первая фраза статьи. Включение целой статьи, посвященной автономии воли сторон, свидетельствует и о существенном повышении роли данного института, и о необходимости гораздо более подробного его урегулирования.
Первая фраза статьи практически не отличается от действовавшего в советском праве положения. В ней констатируется общее правило о возможности сторон выбирать применимое право. Следующая фраза устанавливает необходимую иерархию нормы об автономии воли и ст. 1206 ГК об определении права, подлежащего применению к возникновению и прекращению права собственности и иных вещных прав.
2. Пункт 1 ст. 1210 ГК является новеллой российского законодательства. В нем устанавливаются способы определения воли сторон относительно выбранного применимого права. Стороны могут прямо, четко и ясно выразить свою волю относительно права, применимого к их отношениям, в самом договоре, отдельном документе или документах или уже в процессе рассмотрения спора в суде или арбитраже, что фиксируется в протоколе заседания *(539). Недавно высказанная в литературе точка зрения о невозможности заключения соглашения о применимом праве в арбитражном заседании *(540), на наш взгляд, не может быть признана обоснованной. Ее автор в качестве аргумента отмечает, что соглашение о применимом праве является внешнеторговой сделкой и, следовательно, на нее должны распространяться все требования закона о форме внешнеторговой сделки. Помимо этого, протокол, в котором фиксируется соглашение о применимом праве, не подписывается сторонами и поэтому не может считаться надлежаще заключенным.
Достаточно подробно вопрос о природе соглашения о выборе применимого права анализируется М.Г. Розенбергом в его работах *(541). Основной вывод этого анализа, с которым нельзя не согласиться, сводится к тому, что соглашение сторон о выборе права не может толковаться как внешнеэкономическая сделка, что это соглашение особого рода и что действительность такого соглашения не обусловлена соблюдением каких-либо требований в отношении его формы *(542).
Что касается протокола заседания арбитража, то подписанный арбитрами, он становится объективной фиксацией воли сторон относительно их выбора применимого права. Таким образом, достижение сторонами во время процесса соглашения о применимом праве также является прямо выраженной волей сторон.
Вторая норма п. 2 ст. 1210 ГК также является новеллой российского законодательства и в большой степени опирается на положение Римской конвенции 1980 г. Слова о том, что соглашение сторон о выборе права "...должно определенно вытекать из условий договора либо совокупности обстоятельств дела" более типичны для стран "общего права", нежели континентальной Европы, и поэтому могут показаться, по крайней мере на первый взгляд, весьма расплывчатыми, особенно для практиков, встречающихся, как правило, с более четкими законодательными формулировками. Однако иностранная и международная практика использования именно таких "гибких" формулировок свидетельствует об их эффективности. Несомненно, потребуется определенное время для приобретения опыта применения таких положений - серьезным подспорьем может оказаться изучение иностранной практики.
Речь фактически идет о том, что суд или арбитраж должен тщательно и всесторонне изучить и проанализировать все обстоятельства, сопутствующие заключению и исполнению договора, - переговоры, переписку, место и время подготовки, подписания и исполнения договора, валюту договора и валюту платежа, а также его условия для того, чтобы сделать обоснованный вывод о возможном намерении сторон о применимом праве. Существенную помощь в этом могут оказать, в частности, включаемые в договор ссылки на конкретные статьи или акты соответствующей страны, использование терминов и институтов определенной правовой системы и др. Сложность этого пути определения применимого права заключается в том, что вряд ли могут быть выработаны единые рекомендации, годные для различных ситуаций, - каждая из них достаточно уникальна и требует индивидуального подхода. Дополнительная сложность заключается в непредсказуемости результата: не всегда можно с определенностью сказать, какие факторы суд или арбитраж сочтет наиболее значимыми для вынесения окончательного решения в отношении применимого права. И все же, несмотря на указанные трудности, такой метод определения применимого права широко используется в практике, что свидетельствует о его адекватности, полезности и эффективности.
3. Пункт 3 ст. 1210 ГК подчеркивает обратную силу соглашения сторон о применимом праве, если оно сделано после заключения договора. Такая законодательная норма исключает возможные споры и неясности относительно применимого права, которое должно применяться к договору до момента заключения соответствующего соглашения.
4. Пункт 4 ст. 1210 ГК регулирует проблему, которая в доктрине МЧП носит название "расщепление коллизионной привязки". До недавнего времени отношение к расщеплению во многих странах было негативное. Основное возражение заключалось в неприемлемости нарушения единства обязательственного статута сделки. Однако последние унификационные акты в сфере МЧП включают такую возможность. В частности, Римская конвенция 1980 г. содержит соответствующее положение, которое и послужило основой для российской формулировки.
Необходимо подчеркнуть, что использование расщепления ни при каких обстоятельствах не должно приводить к противоречивому результату: например применение одной правовой системы к правам и обязанностям продавца и другой правовой системы - к правам и обязанностям покупателя. Речь идет о подчинении отдельной правовой системе вполне автономной части правоотношений, безболезненно отделимой от остальной части. Например, если различные части договора подряда исполняются в разных странах, то вполне допустимо подчинить эти части различным правовым системам. В любом случае рекомендуется пользоваться этим инструментом в исключительных случаях и весьма продуманно.
Данный пункт в определенной степени связан с п. 5 ст. 1211 ГК, однако необходимо подчеркнуть, что "адресаты" этих норм различны. Пункт 4 ст. 1210 ГК обращен к сторонам договора, которые по своему усмотрению могут определить применимое право только к части договора, а п. 5 ст. 1211 - к органу, рассматривающему спор, который должен в отношении договора, содержащего элементы различных договоров, по возможности определить право, с которым договор, рассматриваемый в целом, наиболее тесно связан. Другими словами, законодатель призывает правоприменительные органы по возможности избегать расщепления коллизионной привязки.
5. Пункт 5 ст. 1210 ГК регулирует проблему, которая никогда прежде не регулировалась законодательством и не анализировалась доктриной. До недавнего времени считалось, что отсутствие в договорных отношениях иностранного элемента автоматически не дает возможности сторонам выбирать применимое право. Если российские лица заключили договор, исполняемый на территории России и не имеющий никакого элемента, связанного с какой-либо иной страной, то в этом случае вопрос о применимом праве в смысле МЧП никогда не ставился - применялось российское право.
Данный пункт вводит абсолютную новеллу в российское законодательство: даже если договор связан только с одной страной, т.е. в нем отсутствует иностранный элемент, стороны могут выбрать по своему усмотрению применимое право. Включение такого условия является отражением современных тенденций в МЧП, в частности нашедших отражение в Римской конвенции 1980 г. В разных странах существует различный подход к решению вопроса о возможности выбирать право к договорам, связанным с одной страной. Одним из доводов в пользу невозможности выбора права в такой ситуации служит утверждение о том, что такой договор вообще не подпадает под сферу действия МЧП из-за отсутствия иностранного элемента. Сторонники предоставления такой возможности утверждают, что само условие о применимом праве делает договор, во всем остальном связанный только с одной страной, подпадающим под действие МЧП, поскольку это условие можно рассматривать как своего рода иностранный элемент.
Несмотря на дискуссии по этому поводу, все большее число стран включают в свое законодательство или практику такую возможность. Россия также пошла по этому пути. Серьезным доводом в пользу включения такого положения служит то обстоятельство, что некоторые институты частного права лучше урегулированы в одних правовых системах и хуже - в других. При сегодняшнем уровне интернационализации коммерческих отношений нет смысла лишать стороны возможности воспользоваться теми преимуществами, которые предоставляет та или иная иностранная правовая система.
Однако законодатель устанавливает определенные ограничения для сторон при выборе права к договору, связанному только с одной страной. Выбор сторон не может отменить действие императивных норм права страны, с которой договор реально связан. При этом необходимо иметь в виду, что в данном случае под императивными нормами должны пониматься все императивные нормы правовой системы, а не только те императивные нормы, о которых речь идет в ст. 1192 ГК. Поскольку в п. 5 ст. 1210 ГК и в ст. 1192 ГК используется один и тот же термин "императивные нормы", понимание различной природы норм, о которых идет в них речь, очень важно. В ст. 1192 все указывает на особый характер императивных норм, в то время как в п. 5 ст. 1210 ГК никаких специальных указаний не содержится. Использование термина "сверхимперативные" в ст. 1192 ГК облегчило бы применение нового и весьма сложного института.
Статья 1211. Право, подлежащее применению к договору при отсутствии соглашения сторон о выборе права
1. Статью 1211 ГК следует отнести к числу наиболее важных статей разд. VI части третьей ГК. Ее значение определяется не только объемом, но и тем, что она призвана сыграть наиболее существенную роль в практике применения коллизионных норм ГК. В отличие от предшествующего регулирования (ч. 1 ст. 166 Основ гражданского законодательства) она не устанавливает отдельных и отличающихся по своему содержанию коллизионных норм, определяющих право, применимое к договорным обязательствам вообще, и коллизионных норм, определяющих право, применимое к определению прав и обязанностей сторон по внешнеэкономическим сделкам.
Таким образом, дуализм, имевший место в ранее действовавшем праве, устранен. Кроме того, в ст. 1211 ГК расширен перечень конкретных диспозитивных коллизионных привязок, установленных для договоров отдельных видов (от 13 до 19 привязок). Ранее не было привязок в отношении договора безвозмездного пользования имуществом, агентского договора, договора займа и т.д. Конкретные привязки установлены еще по четырем подвидам и видам договоров (п. 4 ст. 1211 ГК).
Особенностью ст. 1211 ГК в целом является и то, что в ней в большей степени, чем прежде, отражены современные тенденции, характерные как для современных зарубежных законов о МЧП, так и для международных соглашений (Римской конвенции 1980 г. и др.). Законодателю удалось сделать коллизионное регулирование более гибким, поскольку в ст. 1211 ГК в целом осуществлено сочетание как общих, так и специальных подходов, определяемых спецификой отдельных договорных отношений.
2. Принцип "наиболее тесной связи", отсутствовавший в прежнем законодательстве, провозглашен в ГК в качестве субсидиарного для определения применимого права к правоотношениям с иностранным элементом (ст. 1186 ГК). В ст. 1211 ГК этот принцип детализируется применительно к договорным отношениям при отсутствии соглашения сторон о выборе права.
Принцип "наиболее тесной связи", который нередко называют гибким коллизионным принципом, получил распространение во второй половине XX в. как реакция на неудовлетворительные результаты применения классических коллизионных норм. По сравнению с применением обычных коллизионных норм - lex loci actus, lex loci delicti, lex fori и др. - нахождение права страны, с которой договор наиболее тесно связан, задача сложная. В этом случае отсутствует указание на конкретную правовую систему - она должна быть определена судом или арбитражем при рассмотрении конкретного спора. Для этого суд учитывает самые разные обстоятельства, результат анализа которых может привести к выводу о применении права страны А, или Б, или В. Такой процесс нахождения и, что самое важное, результат нахождения применимого права весьма отличен от действия обычной коллизионной нормы. В.П. Звеков отмечает, что "значение "гибкой" коллизионной нормы, отсылающей к праву страны, с которым отношение наиболее тесно связано, переросло рамки "рядового" коллизионного правила". Он подчеркивает, что во многих странах сегодня этому правилу "придан "статус" одного из основных коллизионных начал" *(543).
3. Зарождение и распространение применения принципа "тесной связи" в европейских странах достаточно подробно освещены в Отчете о Римской конвенции 1980 г., подготовленном профессорами М. Джульяно и П. Лагардом *(544). В Отчете приводится цитата из решения Суда Парижа 1955 г. по делу Societe Jansen с. Societe Heurtey относительно выбора права при отсутствии соответствующего соглашения сторон. В решении указано, что применимое право определяется с учетом, среди прочего, права страны, с которой договор наиболее тесно связан.
В 1950-е гг. страны Бенилюкса разработали проект Единообразного закона о международном частном праве, который, несмотря на то, что он так и не вступил в силу, оказал серьезное влияние на законодательство и практику этих стран. В ст. 13 этого проекта устанавливалось, что при отсутствии соглашения сторон о применимом праве договор регулируется правом страны, с которой он наиболее тесно связан *(545).
4. Принцип "тесной связи" вызывал и вызывает критические замечания в первую очередь в связи со своей неопределенностью, нечеткостью и невозможностью предсказать, какое право суд или арбитраж сочтет "наиболее тесно связанным" с конкретным правоотношением. Однако практика показала, что этот "неопределенный и нечеткий" принцип успешно используется и сфера его применения постоянно расширяется. Благодаря своей гибкости данный принцип дает возможность отыскать наиболее адекватный ответ на вопрос о праве, применимом к конкретным правоотношениям. Появившись для регулирования договорных отношений, в настоящее время этот принцип применяется в деликтных и семейных отношениях, при определении личного закона лица и в ряде других случаев, что доказывает его универсальность.
5. Для облегчения определения права страны, с которой правоотношение наиболее тесно связано, в национальные и международные акты включаются дополнительные критерии. В частности, в Римской конвенции 1980 г. (п. 2 ст. 14) содержится следующее указание: презюмируется, что контракт наиболее тесно связан со страной, где сторона, осуществляющая исполнение, являющееся характерным для контракта, имеет в момент заключения контракта свое обычное местонахождение (для юридических лиц - местонахождение центральной администрации). Термин "характерное исполнение" используется для решения коллизионной проблемы во многих странах уже несколько десятилетий. Российский законодатель предпочел несколько иную формулировку, по смыслу абсолютно совпадающую с "характерным исполнением", - исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора.
Не всегда просто определить основное место деятельности стороны. Если определение "места жительства" в российском законодательстве содержится в ст. 20 ГК, то определение "основного места деятельности" стороны отсутствует и установление его содержания в большой степени зависит от конкретных обстоятельств дела.
6. Понятие "сторона, которая осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора" не является новым для российского законодательства. Впервые оно появилось в ч. 5 ст. 166 Основ гражданского законодательства. Однако определения этого понятия не давалось. Для разработки этого термина не мог быть использован и опыт международных конвенций и зарубежного законодательства, в которых использовалось аналогичное понятие. Ни в Римской конвенции 1980 г., которая оперирует понятием "характерное для договора исполнение" в общей презумпции определения применимого права, ни в национальном законодательстве зарубежных стран, использовавшем в этих же целях понятия "исполнение, определяющее существо обязательства" (Швейцария), "характерное для договора исполнение" (Румыния), не содержится его определения.
Возможно, в связи с этим в правовой доктрине широкое распространение получило пояснение комментаторов Римской конвенции 1980 г. о том, что "то, что характеризует контракт, - это не уплата денег, а встречное исполнение", т.е. характерное исполнение - это то исполнение, за которое платят деньги.
Пункт 3 ст. 1211 ГК также не предлагает какого-либо общего определения, а предусматривает, что следует понимать под такой стороной в отношении каждого из 19 включенных в этот пункт договоров, например продавца в договоре купли-продажи, арендодателя в договоре аренды и т.д.
Данный пункт на первый взгляд может напоминать ч. 1 ст. 166 Основ гражданского законодательства, предусматривавшую конкретные коллизионные привязки для 13 видов договоров. Они фактически конкретизировали общее коллизионное начало определения применимого права как права страны, где учреждена, имеет место жительства или основное место деятельности сторона, которая осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для содержания такого договора, предусмотренное ч. 5 ст. 166 Основ гражданского законодательства для договоров, не перечисленных в этой статье, хотя это непосредственно в ст. 166 не разъяснялось.
Однако, если ч. 1 ст. 166 Основ гражданского законодательства содержала твердые однотипные коллизионные привязки для 13 видов договоров, то п. 3 ст. 1211 ГК расшифровывает применение основного критерия общей презумпции определения права страны, с которой имеется тесная связь для 19 видов договоров, презюмируя, какая из сторон в каждом из них осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора. При этом предусматривается, что сторона признается таковой, если иное не вытекает из закона, условий или существа договора либо совокупности обстоятельств дела. Таким образом, окончательное решение этого вопроса оставлено на усмотрение суда.
Вполне вероятно, что применение п. 3 ст. 1211 ГК в большинстве случаев все же может привести в определении подлежащего применению права к результатам, схожим с применением ранее действовавшей ч. 1 ст. 166 Основ гражданского законодательства. Например, к договору купли-продажи может быть признано применимым право страны, где имеет место жительства или основное место деятельности сторона, являющаяся продавцом, а к договору подряда - сторона, являющаяся подрядчиком, учитывая, что п. 2 ст. 1211 ГК, так же, как ч. 1 ст. 166 Основ гражданского законодательства, использует критерий основного места деятельности и места жительства, но исключает критерий места учреждения. Однако не исключено, что согласно п. 2 и 3 ст. 1211 ГК будет принято и иное решение. Руководствуясь презумпцией, а не твердой коллизионной нормой, суд может, исходя из условий или существа договора или совокупности обстоятельств дела, как отказаться от применения критерия тесной связи, предусмотренного п. 2 ст. 1211, так и, следуя этому критерию, иначе определить сторону, которая осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для договора.
7. В подп. 1-19 п. 3 ст. 1211 ГК в рамках общего правила указано, какая именно сторона в перечисленных договорах должна рассматриваться как осуществляющая исполнение, имеющее решающее значение для данного вида договора:
1) продавец в договоре купли-продажи. Под продавцом понимается та сторона в договоре купли-продажи, которая обязуется передать другой стороне (покупателю) товар в собственность за то, что покупатель уплатит определенную денежную сумму (цену) (ст. 454, 456-458 ГК). При этом имеется в виду продавец во всех разновидностях договора купли-продажи, а именно: в договоре поставки (ст. 506-524 ГК), в договоре розничной купли-продажи (ст. 492-505 ГК) и др.;
2) даритель в договоре дарения. Дарителем в договоре дарения признается лицо, которое безвозмездно передает или обязуется передать другой стороне (одаряемому) вещь в собственность или имущественное право (требование) к себе или третьему лицу либо освобождает (или обязуется освободить) ее от имущественной обязанности перед собой или третьим лицом (ст. 572 ГК);
3) арендодатель в договоре аренды. Под арендодателем (наймодателем) в договоре аренды (имущественного найма) понимается та сторона в договоре аренды, которая, являясь собственником имущества (либо лицом, управомоченным законом или собственником имущества), предоставляет его за плату во временное пользование или во временное владение и пользование (ст. 606, 608, 665 ГК). В случае аренды недвижимости подлежат применению правила ст. 1213 ГК. Под арендодателем понимается и лизингодатель, т.е. лицо, которое по договору финансовой аренды (договору лизинга) обязуется приобрести в собственность указанное арендатором имущество у определенного им продавца и предоставить это имущество арендатору за плату во временное владение и пользование для предпринимательских целей (ст. 665-668 ГК);
4) ссудодатель в договоре безвозмездного пользования. Под ссудодателем в договоре безвозмездного пользования имуществом рассматривается сторона в упомянутом договоре, которая, будучи собственником имущества (либо лицом, управомоченным на то законом или собственником имущества), обязуется передать или передает вещь в безвозмездное временное пользование другой стороне договора - ссудополучателю (ст. 689, 690 ГК);
5) подрядчик в договоре подряда. Под подрядчиком в договоре подряда понимается та сторона в договоре, которая обязуется выполнить по заданию другой стороны (заказчика) определенную работу и сдать ее результаты заказчику (который примет и оплатит работу), а также так называемый генподрядчик (ст. 702, 706, 740-757, 1213 ГК). В п. 3 ст. 1211 ГК имеется в виду договор подряда, в том числе договор подряда на выполнение проектных работ; договор строительного подряда регулируется п. 4;
6) перевозчик в договоре перевозки. Перевозчиком в договоре перевозки признается лицо, которое в рамках договора перевозки обязуется доставить вверенный ему отправителем груз (либо осуществить перевозку пассажира и его багажа) в пункт назначения за плату;
7) экспедитор в договоре транспортной экспедиции. Экспедитором в договоре транспортной экспедиции признается та сторона договора, которая обязуется за вознаграждение и за счет другой стороны (клиента, грузополучателя) выполнить или организовать выполнение определенных договором экспедиции услуг, связанных с перевозкой грузов (ст. 801-806 ГК);
8) займодавец (кредитор) в договоре займа (кредитном договоре). Следует обратить внимание на ряд моментов: по договору займа одна сторона (займодавец) передает в собственность другой стороне (заемщику) деньги или другие вещи, определенные родовыми признаками, а заемщик обязуется возвратить займодавцу такую же сумму денег (сумму займа) или равное количество других полученных им вещей того же рода и качества (см. ст. 807 ГК). В подп. 8 п. 3 ст. 1211 ГК речь идет не только о договоре займа, но и о его разновидностях - кредитных договорах (ст. 819-823 ГК);
9) финансовый агент в договоре финансирования под уступку денежного требования. Под финансовым агентом в договоре финансирования под уступку денежного требования понимается только банк или иная кредитная организация, а также другие коммерческие организации, имеющие разрешение (лицензию) финансировать под уступку денежного требования. Финансовым агентом в упомянутом выше договоре является сторона, которая передает или обязуется передать другой стороне (клиенту) денежные средства в счет денежного требования клиента (кредитора) к третьему лицу (должнику), вытекающего из предоставления клиентом товаров, выполнения им работ или оказания отдельных услуг третьему лицу, а клиент уступает или обязуется уступить финансовому агенту это денежное требование. Денежное требование к должнику может быть уступлено клиентом финансовому агенту также с целью обеспечить исполнение обязательства клиентом перед финансовым агентом. Финансовый агент может (по договору) осуществлять для клиента бухгалтерский учет, а также предоставить иные финансовые услуги (см. ст. 824, 825 ГК);
10) банк в договорах банковского вклада (депозита) и банковского счета. По договору банковского вклада банк принимает денежную сумму, поступившую от другой стороны (вкладчика) либо поступившую для вкладчика (ст. 834, 835 ГК). По договору банковского счета банк обязуется принимать и зачислять поступающие на счет, открытый клиенту (владельцу счета), денежные средства, выполнять распоряжения клиента о перечислении и выдаче соответствующих сумм со счета и проведении других операций по счету. Иные кредитные организации могут выполнять упомянутые выше функции в соответствии с выданными им лицензиями ЦБР (ст. 845-860 ГК);
11) хранитель в договоре хранения. Хранителем в договоре хранения считается лицо, которое обязуется хранить вещь, переданную ему другой стороной договора (поклажедателем), и возвратить эту вещь в сохранности (ст. 886, 907, 919-925 ГК);
12) страховщик в договоре страхования. В качестве страховщиков договоры страхования могут заключать лишь юридические лица, имеющие соответствующие лицензии (ст. 938 ГК);
13) поверенный в договоре поручения. Поверенным в договоре поручения является лицо, которое в рамках договора поручения обязуется совершить от имени и за счет другой стороны (доверителя) определенные юридические действия за вознаграждение, если оно предусмотрено законом или условиями самого договора (ст. 971-973 ГК);
14) комиссионер в договоре комиссии. Им признается та сторона договора, которая по поручению другой стороны (комитента) и за вознаграждение обязуется совершить одну или несколько сделок от своего имени, но за счет комитента (см. ст. 990, 994 ГК);
15) агент в агентском договоре. Это сторона в агентском договоре, которая обязуется за вознаграждение совершать (по поручению принципала) юридические и иные действия от имени и за счет принципала либо от своего имени, но за счет принципала (см. ст. 1005, 1011 ГК);
16) правообладатель в договоре коммерческой концессии (договор франчайзинга) - сторона упомянутого договора, которая (обладая комплексом исключительных прав, например на коммерческую информацию, на фирменное наименование) передает другой стороне договора (пользователю) за вознаграждение техническую и коммерческую информацию, инструктирует пользователя и его работников по вопросам, связанным с использованием комплекса исключительных прав, выдает необходимые лицензии и выполняет иные функции (ст. 1027, 1031 ГК);
17) залогодатель в договоре залога. В силу залога кредитор по обеспеченному залогом обязательству (залогодержатель) имеет право в случае неисполнения должником этого обязательства получить удовлетворение стоимости заложенного имущества преимущественно перед другими кредиторами залогодателя (ст. 334, 335 ГК);
18) поручитель в договоре поручительства. По этому договору поручитель обязывается перед кредитором другого лица отвечать за исполнение последним его обязательства полностью или в части (ст. 361, 365 ГК);
19) лицензиар в лицензионном договоре. Под лицензиаром в лицензионном договоре понимается та сторона лицензионного договора, которая предоставляет другой стороне (лицензиату) возможность за соответствующую плату использовать принадлежащее лицензиару исключительное право или комплекс исключительных прав.
8. Пункт 4 ст. 1211 ГК касается определения права страны, с которой наиболее тесно связаны договоры, на которые не распространяется общая презумпция. Для названных в этом пункте договоров с учетом их специфики предусматриваются специальные приемы определения права, с которым они имеют наиболее тесную связь. Используя терминологию комментаторов Конвенции о праве договорных обязательств, на договоры, перечисленные в п. 4 ст. 1211 ГК, распространяется специальная презумпция, в отличие от общей презумпции, применяемой к договорам, предусмотренным в п. 3 данной статьи.
К таким договорам относятся договор строительного подряда и договор подряда на выполнение проектных и изыскательских работ. В отношении этих договоров правом страны, с которым они наиболее тесно связаны, считается право страны, где в основном создаются предусмотренные соответствующим договором результаты.
Специальная презумпция для определения права страны, с которой договор тесно связан, предусмотрена для договора простого товарищества, который впервые включен в ГК. В данном случае в качестве специальной презумпции названо право страны, где в основном осуществляется деятельность такого товарищества.
Специальный подход к определению права, с которым имеется тесная связь, предусмотрен для договоров, заключенных на аукционе, по конкурсу или на бирже, которые ранее предусматривались в ч. 4 ст. 166 Основ гражданского законодательства. Предполагается, что таким правом является право страны, где проводится аукцион, конкурс или находится биржа.
Предусмотренные в п. 4 ст. 1211 ГК специальные презумпции применяются, если иное не вытекает из закона, условий или существа договора или совокупности обстоятельств дела. Такая возможность их опровержения направлена на обеспечение более гибкого регулирования.
9. Пункт 5 ст. 1211 ГК посвящен определению применимого права к договору, содержащему элементы различных договоров. Например, в контракте наряду с поставкой определенного оборудования может предусматриваться его монтаж, техническое обслуживание, предоставление разрешения на использование определенной технологии, т.е. сочетаются элементы договоров купли-продажи, подряда и лицензионного договора. Возможны и более сложные сочетания. Регулированию таких договоров в ГК посвящен п. 3 ст. 421, где для их обозначения использован термин "смешанный договор". Свою специфику имеет и проблема коллизионного урегулирования данных договоров в МЧП. Именно эту специфику и отражает п. 5 ст. 1211 ГК. Содержащееся в нем правило является новым для нашего законодательства.
Постановка коллизионного вопроса отдельно в отношении каждого вида договора, включенного в смешанный договор, способна привести к тому, что по существу единая сделка будет регулироваться различными правопорядками. Такой подход чреват значительными осложнениями из-за вероятного несовпадения содержания разных национальных норм материального права и трудностей их одновременного согласованного применения. Нежелательность подобной ситуации констатируется в доктрине и подтверждается практикой.
Во избежание указанных неблагоприятных последствий п. 5 ст. 1211 ГК исходит в качестве общего правила из предпочтительности рассмотрения договора в качестве единого целого при определении применимого к нему права. Общая коллизионная привязка к праву страны, с которой договор наиболее тесно связан, сохраняет свое действие. Специфика состоит в том, как устанавливается эта связь. Наличие в договоре элементов различных договоров не должно игнорироваться. Вместе с тем задача суда при определении применимого права - рассматривать данные элементы в их совокупности с учетом их наличия в едином договоре в целях его урегулирования, насколько это возможно, материально-правовыми нормами одного правопорядка.
Как прямо предусмотрено в п. 5 ст. 1211 ГК, изложенное общее правило действует, если иное не вытекает из закона, условий или существа договора либо совокупности обстоятельств дела.
10. Пункт 6 ст. 1211 ГК является новым для российского законодательства. Такая норма отсутствует в Модельном ГК для стран СНГ. Данный пункт касается порядка применения обычаев делового оборота. Обычаи делового оборота признаются в Российской Федерации одним из источников права (см. ст. 5 ГК).
В п. 6 ст. 1211 ГК используется трактовка обычаев в качестве подразумеваемых условий договора. Другими словами, употребляется юридико-технический прием, в соответствии с которым презюмируется вхождение обычаев в состав волеизъявления сторон по сделке, коль скоро из самого договора не вытекает иного. Тот же прием использован в п. 2 ст. 9 Венской конвенции 1980 г., в которой участвует Россия.
В силу изложенного подхода обеспечивается приоритет обычая делового оборота соответственно над диспозитивной нормой закона или международной конвенции, поскольку стороны могут отступить от такой нормы в своем соглашении, а обычай как раз и рассматривается как условие, включенное в договор.
Если обратиться к российскому материальному праву, то п. 6 ст. 1211 ГК сужает область применения п. 5 ст. 421 ГК, где зафиксирован обратный подход: превалирование диспозитивной нормы закона над обычаями делового оборота в договорных отношениях.
Пункт 6 ст. 1211 ГК применим, коль скоро в договоре содержатся принятые в международном обороте торговые термины. К ним прежде всего относятся такие обозначения, как: франко-завод (EXW), франко-перевозчик (FCA), фас (FAS), фоб (FOB), каф (CFR), сиф (CIF), провозная плата оплачена до: (CPT), провозная плата и страхование оплачены до: (CIP), поставка до границы (DAF), поставка с судна (DES), поставка с причала (DEQ), поставка без оплаты пошлины (DDU), поставка с оплатой пошлины (DDP). Приведенный перечень не является исчерпывающим.
Под этими обозначениями понимаются сложившиеся условия поставок, именуемые базисными. Данные условия чаще всего определяются с помощью обычаев. Такие обычаи регулируют распределение прав и обязанностей сторон при поставке товара с учетом необходимости его перемещения из одной страны в другую и в том числе устанавливают, в каком месте и когда поставщик считается выполнившим свои обязанности по передаче товара.
Названные выше 13 обозначений урегулированы в разработанном МТП документе, носящем название Международные правила по толкованию торговых терминов, или сокращенно (исходя из наименования на английском языке) - "Инкотермс". Последняя редакция сборника относится к 2000 г. (публикация МТП N 560).
Постановлением правления ТПП от 28.06.2001 N 117-13 правила "Инкотермс-2000" были признаны торговым обычаем в Российской Федерации. Полномочиями свидетельствовать торговые и портовые обычаи, принятые в России, ТПП наделена Законом РФ от 07.07.1993 N 5340-1 "О торгово-промышленных палатах в Российской Федерации" (в ред. от 08.12.2003) *(546) в соответствии с абз. 3 п. 3 ст. 15. Терминологически торговые обычаи охватываются понятием "обычаи делового оборота".
Статья 1212. Право, подлежащее применению к договору с участием потребителя
1. Нормы законодательства о защите прав потребителей в отечественной и зарубежной доктрине и практике традиционно признаются "сверхимперативными", т.е. применимыми при определенных условиях, независимо от того, подчинено правоотношение (в силу коллизионных норм или условий договора) национальному праву потребителя или нет. Вместе с тем пределы применения этих норм в отсутствие соответствующего коллизионного регулирования оставались неопределенными. В этой связи можно сказать, что цель ст. 1212 ГК не только в придании "сверхимперативного" характера нормам законодательства о защите прав потребителей, но и в определении условий, при которых эти нормы применяются к обязательствам. Правила ст. 1212 ГК являются новеллами в российском законодательстве, при этом нельзя не отметить тот факт, что они во многом повторяют коллизионные нормы о потребительских договорах других правовых систем. Подобные нормы, в частности, содержатся в ст. 113 Закона о международном частном праве Швейцарии; ст. 29 Вводного закона к Германскому гражданскому уложению; в актах, регулирующих отношения в области МЧП таких стран, как Венгрия и Лихтенштейн; в Гражданском кодексе провинции Квебек (Канада). При этом законодательство, например Квебека и Германии, устанавливает, что выбор права, сделанный сторонами, не может лишить потребителя защиты, предоставляемой императивными нормами его национального законодательства, т.е. лишь частично ограничивает применение права, выбранного сторонами. Коллизионные нормы законодательства Венгрии и Швейцарии, напротив, содержат жесткие привязки, отсылающие к праву страны постоянного места жительства потребителя, независимо от выбора, сделанного сторонами. Характерно, что в обоих случаях законодательство названных стран оговаривает определенные условия защиты потребителя его национальным законодательством. Такими условиями являются, например предшествовавшая договору реклама или оферта, сделанная в стране места жительства потребителя, совершение потребителем на ее территории действий, направленных на заключение договора, и т.п.
Следует отметить схожесть норм ст. 1212 ГК с положениями ст. 29 Вводного закона к Германскому гражданскому уложению, выражающуюся, в частности, в том, что обе статьи ограничивают автономию воли сторон лишь в тех случаях, когда выбор права ухудшает положение потребителя относительно защиты, предоставляемой ему национальным законодательством, а не во всех случаях.
2. Согласно п. 1 ст. 1212 ГК императивные нормы страны места жительства потребителя могут быть применены к договору независимо от сделанного в нем выбора права. Главное условие подобного ограничения автономии воли сторон - приобретение товаров или заказ работ (услуг) для личных нужд, не связанных с осуществлением предпринимательской деятельности. В связи с этим возникает вопрос о потреблении товаров, результатов работ и услуг для личных нужд в процессе осуществления предпринимательской деятельности. Так, например, заключая с иностранной туристической компанией договор на осуществление поездки за рубеж, для приобретения товаров с целью их последующего сбыта, физическое лицо осуществляет деятельность, направленную на извлечение прибыли (предпринимательскую деятельность). Примечательно, что такой подход нашел отражение в практике ВАС РФ при решении вопроса о подведомственности арбитражным судам споров по искам индивидуальных частных предпринимателей. В частности, в постановлении от 10.02.1998 N 2942/97 Президиум ВАС РФ установил, что целью заключения индивидуальным предпринимателем договора на поездку за рубеж с туристической фирмой являлось приобретение товаров не для личного семейного потребления, а для дальнейшей реализации. Таким образом, иск о возмещении турфирмой убытков, возникших у гражданина в связи с порчей груза при авиаперевозке, подведомствен арбитражному суду. Аналогичный вывод был сделан Президиумом ВАС РФ в постановлении от 20.04.1999 N 7898/98.
Вместе с тем следует иметь в виду, что отдельные услуги, предоставляемые турфирмой предпринимателю, осуществляющему деятельность без образования юридического лица, могут быть связаны не с совершением ее контрагентом действий, направленных на извлечение прибыли, а с его личными нуждами: к примеру, проживание и питание в гостинице. Следовательно, тот факт, что такие услуги потребляются лицом, имеющим статус предпринимателя, не должен негативно сказываться на его интересах как потребителя. Полагаем, что суду в таком случае следует более гибко подходить к определению "нужд, не связанных с осуществлением предпринимательской деятельности". Так, если в рамках подобного договора были нарушены условия гостиничного обслуживания, суд для установления применимого права может руководствоваться нормами ст. 1212 ГК. Если же нарушены условия хранения товаров на складе, то нормы законодательства о защите прав потребителей в данной части не применимы.
Особо следует подчеркнуть, что действие ст. 1212 ГК распространяется не только на случаи собственно приобретения товаров или заказа работ, но и на случаи, когда имеет место лишь намерение их приобретения или заказа. Фактически это означает, что право, применимое в силу ст. 1212 ГК к договору с потребителем, должно применяться судом при аналогичных условиях и к преддоговорным спорам с участием потребителей. Такое положение связано прежде всего с тем, что законодательством о защите прав потребителей установлены особые требования по предоставлению потребителю информации о товаре, работе или услуге на стадии, предшествующей непосредственному заключению договора.
3. Обстоятельства, перечисленные в подп. 1-3 п. 1 ст. 1212 ГК, фактически представляют собой условия, при которых к договору может применяться право страны места жительства потребителя. При этом действия, совершение которых необходимо для заключения договора, локализуются двумя из этих условий по месту жительства потребителя. Подобная локализация, на первый взгляд, четко ограничивает круг случаев, в которых мог бы возникнуть вопрос о возможности применения к договору права страны места жительства потребителя. Вместе с тем уже сейчас, в отсутствие практики применения норм ст. 1212 ГК, можно предположить, что вопрос о наличии содержащихся в ней условий применения права страны места жительства потребителя будет решаться неоднозначно. Данный вывод в первую очередь касается сделок, совершаемых путем электронного обмена данными в глобальной информационной сети Интернет. Так, например, очевидно, что при совершении потребителем сделки в Интернете его географическое нахождение в момент "нажатия клавиши" не должно быть решающим фактором для определения применимого к договору права. Равно как нельзя во всех случаях считать страну, в доменной зоне которой зарегистрирован веб-сайт контрагента потребителя, местом получения заказа. Наконец, в действующем отечественном законодательстве нет адекватных критериев для определения того, какая из сторон электронной сделки и в каких случаях является оферентом или акцептантом. Между тем эти и другие вопросы имеют важное значение для решения коллизионной проблемы в соответствии с нормами ст. 1212 ГК. Определенный интерес в рассматриваемом контексте представляет зарубежная судебная практика. Так, американские суды в процессе правоприменительной деятельности выработали такие критерии определения подсудности спора и применимого к нему права, как связь веб-сайта со страной места жительства потребителя, доступность веб-сайта для неограниченного круга лиц, его досягаемость в месте жительства потребителя и т.п. Известны случаи, когда в качестве таких критериев выступали конкретные технические характеристики. Так, в деле Benson Restaurant Corp. v. King суд пришел к выводу, что действия ответчика не могли затронуть территорию штата Нью-Йорк, так как веб-сайт не был интерактивным, а лишь содержал общую информацию.
Относительно условия, содержащегося в подп. 3 п. 1 ст. 1212 ГК, можно сказать, что для его соблюдения не имеет значения, каким способом была инициирована поездка потребителя (по почте, телефону, через Интернет и т.д.), главное, чтобы поездка осуществлялась в целях, связанных с заключением договора.
4. Наличие обстоятельств, предусмотренных в п. 1 ст. 1212 ГК, обусловливает согласно п. 2 этой статьи применение к договору права страны места жительства потребителя и в тех случаях, когда соглашение о применимом праве не имеет места. Таким образом, нормы законодательства страны места жительства потребителя обладают "сверхимперативностью" не только по отношению к условиям договора, определяющим применимое к нему право, но и относительно права, которое могло бы применяться к договору в силу норм ст. 1211 ГК.
5. Норма п. 3 ст. 1212 ГК ограничивает сферу действия норм п. 1 и 2, исключая их применение к договорам перевозки, а также к договорам о выполнении работ, оказании услуг, которые должны быть выполнены (оказаны) не в стране места жительства потребителя. Важное практическое значение вопрос о праве, применимом к договору перевозки, приобретает при разрешении споров между российскими потребителями и иностранными авиакомпаниями. С учетом того, что последние могут заключать договоры перевозки пассажиров на территории РФ через свои представительства, не имеющие статуса юридического лица по российскому законодательству, право, применимое к таким договорам, будет определяться в соответствии с нормами ст. 1211 ГК, если иное не предусмотрено международным договором РФ.
Изъятие, содержащееся в подп. 2 п. 3 ст. 1212 ГК обусловлено спецификой работ и услуг, выполнение (оказание) и потребление которых происходят в рамках юрисдикции иного правопорядка, чем право страны места жительства потребителя. Так, правила п. 1 и 2 ст. 1212 ГК не распространяются на договоры гостиничного обслуживания, заключенные российскими туристами с зарубежными отелями, даже при наличии условий, предусмотренных подп. 1-3 п. 1 ст. 1212 ГК. Вместе с тем, если гостиничное обслуживание, равно как и перевозка туриста, входит в комплекс услуг, оказываемых по договору потребителя с туристической компанией, действует оговорка, сделанная законодателем относительно таких договоров. Наличие такого исключения объясняется специфическим характером договора на туристическое обслуживание, исполнение по которому представляет собой не набор разнородных услуг, оказываемых различными лицами (отелями, перевозчиками, гидами и т.п.), а комплексное обслуживание потребителя его контрагентом - туристической компанией.
6. Несмотря на то что положения ст. 1212 ГК придают "сверхимперативность" нормам права страны места жительства потребителя, саму статью по характеру содержащихся в ней норм в целом можно охарактеризовать как диспозитивную. В пользу этого вывода свидетельствуют следующие обстоятельства: 1) в статье говорится лишь о том, что выбор права не может лишить потребителя защиты, предоставляемой ему национальным законодательством, а не о том, что такой выбор недопустим в принципе; 2) статья устанавливает ряд условий, при которых право страны места жительства потребителя может быть применено к договору, в том числе и для тех случаев, когда соглашение о применимом праве отсутствует.
Таким образом, применение к договору права страны места жительства потребителя при наличии обстоятельств, перечисленных в п. 1 ст. 1212 ГК, возможно (за изъятиями, предусмотренными в п. 3) в случае отсутствия соглашения сторон о применимом праве либо если такое соглашение лишает потребителя защиты, предоставляемой законодательством его домицилия.
Статья 1213. Право, подлежащее применению к договору в отношении недвижимого имущества
1. Общее регулирование по вопросам определения права, подлежащего применению к договорам при отсутствии соглашения сторон о выборе права, содержится в ст. 1211 ГК. Несмотря на это, законодатель счел целесообразным выделить коллизионные нормы о праве, подлежащем применению к договорам в отношении недвижимого имущества, в отдельную статью. Это объясняется значимостью сделок с недвижимым имуществом для гражданского оборота.
2. Договором в отношении недвижимого имущества может быть признан только такой договор, предметом которого является недвижимое имущество (абз. 2 п. 1 ст. 432 ГК). В результате исполнения такого договора, например купли-продажи земельного участка, возникают, изменяются или прекращаются права его сторон на соответствующий объект недвижимого имущества. В то же время договор поручения, заключенный с целью приобретения или отчуждения объекта недвижимости, не должен квалифицироваться как договор в отношении недвижимого имущества, потому что имеет своим предметом не недвижимое имущество, а юридические услуги по заключению сделки, и результатом его исполнения не явится возникновение, изменение или прекращение прав поверенного на недвижимое имущество.
Принадлежность имущества к недвижимым или движимым вещам определяется по праву страны, где это имущество находится (п. 2 ст. 1205 ГК).
3. Нормы ст. 1213 ГК носят специальный характер по отношению к правилам, содержащимся в ст. 1211 ГК. Поэтому право, подлежащее применению, например, к договору аренды недвижимого имущества, должно определяться не в силу подп. 3 п. 3 ст. 1211 (право страны арендодателя), а в соответствии со ст. 1213 ГК (по общему правилу, право страны нахождения недвижимого имущества).
4. В силу прямого указания в п. 1 ст. 1213 ГК правила определения права, применимого к договору в отношении недвижимого имущества, установленные в ней, вступают в действие только при условии отсутствия соглашения сторон о применимом праве.
Страной, с которой договор в отношении недвижимого имущества наиболее тесно связан, законодатель счел по общему правилу страну, где находится недвижимое имущество (lex rei sitae). Вместе с тем предусмотрено, что если из закона, условий или существа договора либо совокупности обстоятельств дела усматривается тесная связь с правом другой страны, то применимым будет право такой страны, а не право страны нахождения недвижимого имущества. Например, при решении вопроса о праве, подлежащем применению к договору купли-продажи недвижимого имущества, расположенного на территории иностранного государства, заключенного между иностранным гражданином, имеющим место жительства в России (продавец), и российским гражданином (покупатель), также проживающим в России, суд, приняв во внимание то, что личным законом обеих сторон договора является российское право (п. 1 и 3 ст. 1195 ГК), а местом жительства обеих сторон - Российская Федерация, возможно, признает именно российское право подлежащим применению к договору, несмотря на нахождение недвижимого имущества за границей.
5. В соответствии с п. 2 ст. 1213 ГК, если недвижимое имущество, являющееся предметом договора, находится на территории России, то к такому договору применяется российское право. Следует подчеркнуть, что данная норма является императивной.
6. Право, применимое к форме сделки в отношении недвижимого имущества, в том числе недвижимого имущества, которое внесено в государственный реестр в Российской Федерации, определяется в соответствии с п. 3 ст. 1209 ГК.
Статья 1214. Право, подлежащее применению к договору о создании юридического лица с иностранным участием
1. Статья 1214 ГК устанавливает коллизионную норму, предметом которой является определение права, подлежащего применению к договору о создании юридического лица с иностранным участием. Норма аналогичного содержания впервые появилась в Основах гражданского законодательства.
По своей правовой силе ст. 1214 ГК императивна. Право, применимое к договору о создании юридического лица с иностранным участием, не может быть определено по соглашению сторон. Российские суды при рассмотрении споров, связанных с договорами о создании юридических лиц с иностранным участием, будут руководствоваться императивной нормой ст. 1214.
Законодательное закрепление приведенного правила объяснялось причинами исторического характера. В начале 1987 г. были приняты первые нормативные акты, регулирующие возможность допуска иностранных инвестиций в нашу страну в форме так называемых совместных предприятий, под которыми понимались предприятия с определенной долей иностранного участия. Предприятия такого рода создавались в условиях, когда корпоративного законодательства (об АО, ООО и др.) в стране не было, и на практике в целом ряде случаев при заключении договоров о создании этих предприятий по предложениям иностранных партнеров в них включались условия, предусматривающие применение к договору права третьей страны, а именно права страны места арбитражного рассмотрения возможных споров (в качестве которого назывались Стокгольм, Цюрих, Женева). В другие договоры включалась отсылка по вопросам, не урегулированным в самом договоре, к праву страны иностранного инвестора. Во всех этих случаях нарушался принцип российского законодательства, согласно которому созданные и зарегистрированные в России юридические лица должны рассматриваться в качестве юридических лиц российского права.
Включение приведенного выше правила в Основы гражданского законодательства исключало возможность отсылки к иностранному праву в подобных случаях.
2. В отличие от п. 3 ст. 166 Основ гражданского законодательства ст. 1214 ГК охватывает договоры о создании любых организаций с иностранным участием, обладающих статусом юридического лица. Наличие иностранного элемента в субъектном составе следует определять формально: государственная принадлежность учредителей (участников) должна быть иной, чем государственная принадлежность создаваемого юридического лица. При этом не имеет значения организационно-правовая форма, цели создания, предмет деятельности, место учреждения и другие характеристики юридического лица.
Поскольку ст. 1214 ГК является нормой национального права, толкование содержащихся в ней юридических понятий следует основывать на российском праве. В частности, договор о создании юридического лица означает заключенный учредителями (участниками) договор, определяющий порядок совместной деятельности по созданию юридического лица, условия передачи учредителями своего имущества, участие учредителей в его деятельности, условия и порядок распределения между участниками прибыли и убытков, управления деятельностью юридического лица, выхода учредителей (участников) из его состава. В силу специфики российского корпоративного права договор о создании юридического лица применительно к ООО, товариществам на вере и полным товариществам имеет статус учредительного документа в смысле ст. 52 ГК и именуется учредительным договором. В отношении других организационно-правовых форм - АО, производственных и потребительских кооперативов, фондов, общественных организаций, некоммерческих партнерств и автономных некоммерческих организаций - договор о создании юридического лица не является учредительным документом юридического лица. Несмотря на то что договор о создании юридического лица регулирует вопросы обязательственного и корпоративного права, независимо от того, является ли договор о создании юридического лица учредительным документом или нет, устав не входит в понятие договора о создании юридического лица. Устав носит характер локального нормативного акта, регулирует правовое положение юридического лица и, как следствие, подчиняется статуту компании, а не статуту договора. ГК установлены самостоятельные коллизионные нормы для отыскания права, компетентного по отношению к правовому статусу юридического лица (ст. 1202) и по отношению к договору о создании юридического лица (ст. 1214 ГК). Однако в силу императивного характера ст. 1214 и с учетом требований ст. 1202 ГК для устава и договора о создании юридического лица компетентным является личный закон юридического лица, что исключает возможность расщепления коллизионной привязки по отношению к учредительным документам в целом и учредительному договору в частности. Таким образом, на основе личного закона юридического лица определяется не только его правовое положение, но также осуществляется толкование договора о создании юридического лица, определяются права и обязанности учредителей по договору, исполнение договора, последствия его неисполнения или ненадлежащего исполнения, прекращение договора, последствия его недействительности и другие вопросы обязательственного статута (см. ст. 1215 ГК). В этом проявляется неразрывная связь правового статуса юридического лица и договора о его создании.
3. Привязка коллизионной нормы ст. 1214 ГК соответствует концепции отыскания права, наиболее свойственного природе данного правоотношения.
Привязка коллизионной нормы ст. 1214: "право страны, в которой согласно договору подлежит учреждению юридическое лицо", - выбрана с учетом юридической и фактической связи соответствующих отношений с правом страны, которое будет к ним применяться, - с учетом субъекта (юридическое лицо с иностранным участием), объекта (договор о создании субъекта), юридического факта (учреждение), а также воли учредителей.
Воля учредителей имеет значение при решении вопроса о месте учреждения юридического лица, в частности, до момента создания юридического лица или при "хромающих" отношениях. Например, АО, учрежденное по законам США и зарегистрированное в США, но осуществляющее фактическую деятельность в Италии, может быть признано как юридическим лицом США, так и юридическим лицом Италии.
Статья 1215. Сфера действия права, подлежащего применению к договору
1. Норма о сфере действия права, подлежащего применению к договору, т.е. о сфере обязательственного статута договора, впервые появилась в гражданском законодательстве. Ранее исходным для определения круга вопросов, подпадающих под сферу обязательственного статута, являлось доктринальное понимание.
2. Специальная статья, определяющая сферу действия применимого права была включена в Модельный ГК для стран СНГ (ст. 1227). Такие статьи включены в законодательство Венгрии, Румынии, Туниса, однако отсутствуют в известных законах о МЧП Австрии, Швейцарии.
Статьи о сфере действия применимого права содержатся в Римской конвенции 1980 г., в Гаагской конвенции о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров 1986 г., которая пока не вступила в силу, в Межамериканской конвенции о праве, применимом к международным контрактам, 1994 г.
3. Как следует из текста ст. 1215 ГК, она определяет сферу действия права, подлежащего применению к договору в соответствии с выбором права сторонами (ст. 1210 ГК), а при его отсутствии - в соответствии с правилами ст. 1211 ГК, предусматривающей применение права страны, с которой договор наиболее тесно связан, а также сферу действия статута договора с участием потребителя (ст. 1212 ГК), договора в отношении недвижимого имущества (ст. 1213 ГК), договора о создании юридического лица с иностранным участием (ст. 1214 ГК), права, подлежащего применению к уступке требования (ст. 1216 ГК).
4. Статья 1215 ГК содержит перечень вопросов, на которые распространяется действие применимого к договору права, предваряя его словом "в частности", что делает этот перечень не исчерпывающим, а только примерным и вполне очевидно неполным.
Этот перечень включает минимум вопросов, содержащихся в аналогичных статьях законодательства зарубежных стран, является наиболее кратким.
Примерный перечень, включающий шесть пунктов, начинается с вопроса о толковании договора. Несмотря на то что в статье нет такого разъяснения, вполне обоснованно полагать, что имеется в виду толкование как юридической природы договора, так и содержащихся в нем условий.
В перечень включены тесно взаимосвязанные вопросы о правах и обязанностях сторон договора и исполнении договора, что распространяет сферу действия обязательственного статута на комплекс таких вопросов, как срок и место исполнения обязательства, возможность исполнения по частям и иных вопросов, относящихся как к общей части обязательственного права, так и к регулированию прав и обязанностей сторон по конкретным договорам. Включение в обязательственный статут последствий неисполнения или ненадлежащего исполнения договора подчиняет ему весь комплекс вопросов ответственности, а также последствий, не являющихся формами ответственности.
Действие обязательственного статута распространяется на прекращение договора, что включает кроме прекращения исполнением обязательства и такие виды прекращения, как зачет, новация, прекращения обязательства невозможностью исполнения и др.
Примерный перечень завершается вопросом о последствиях недействительности договора. Однако ГК не содержит специальной нормы, определяющей право, применимое к основаниям недействительности договора, за исключением ст. 1209, устанавливающей порядок определения права, согласно которому решается вопрос о формальной действительности договора. Однако наибольшие трудности на практике связаны с разрешением коллизионных вопросов материальной действительности договора. Современному коллизионному регулированию свойственно подчинение вопросов материальной действительности обязательственному статуту либо путем включения его в перечень вопросов, определяющих сферу действия применимого к договору права (как в нормах национального законодательства), либо путем специальной коллизионной нормы, подчиняющей материальную действительность праву, подлежащему применению к договору, как в положениях международных конвенций. Поскольку в ГК вопрос о праве, применимом к материальной действительности договора не нашел отражения, международный опыт в регулировании этого вопроса мог бы быть принят во внимание с учетом того, что ст. 1215 ГК не исчерпывает объем обязательственного статута.
В пользу применения обязательственного статута к вопросу о материальной действительности говорит и то, что вряд ли возможно признать действительным договор, если в соответствии с правом, подлежащим применению к договору, он должен быть признан недействительным. Однако материальная действительность не может быть ограничена только обязательственным статутом. Признание договора недействительным может быть основано и на императивных нормах страны суда, которые не умаляются применением к договору права иной страны, и на императивных нормах права страны, имеющей тесную связь с отношением (ст. 1192 ГК).
5. Статья 1216 ГК, определяя лишь примерный перечень вопросов, не называет некоторые вопросы, включение которых в сферу права, подлежащего применению к договору, поддержано доктриной и практикой. В ряде случаев эти вопросы включены в статьи национального права и международных конвенций, например вопрос о заключении договора, названный в аналогичной норме венгерского законодательства, вопрос о моменте перехода риска случайной гибели товара, который специально обозначен в подп. "d" ст. 12 Гаагской конвенции о праве, применимом к договорным обязательствам.
6. Сфера действия обязательственного статута расширяется также с учетом анализа других норм ГК. В тех случаях, когда соответствующие отношения вытекают из договора, обязательственный статут определяет исковую давность (ст. 1208 ГК), основания взимания, порядок исчисления и размер процентов по денежным обязательствам (ст. 1218 ГК), применяется к обязательствам вследствие неосновательного обогащения (п. 2 ст. 1223 ГК).
Важно отметить, что п. 1 ст. 1210 ГК расширил сферу обязательственного статута, выбранного сторонами, включив в него вопросы возникновения и прекращения права собственности.
7. Несмотря на то что ст. 1215 ГК предлагает лишь примерный перечень вопросов, на которые распространяется обязательственный статут, его расширение не безгранично. Общепризнанно, что сфера права, применимого к договору, не распространяется на правосубъектность и правоспособность сторон договора, которые определяются личным статутом, а также на вопросы, определяемые статутом вещных прав, на требования к форме сделки.
Статья 1216. Право, подлежащее применению к уступке требования
1. Статья 1216 ГК регулирует коллизионные вопросы, возникающие в связи с уступкой требования. Под уступкой требования или цессией понимается передача принадлежащего кредитору (цеденту) права (требования) другому лицу (цессионарию) по соглашению между ними (см. ст. 382 ГК).
При цессии возникают отношения между первоначальным и новым кредиторами, а также отношения нового кредитора с должником, которые нуждаются в согласованном коллизионном урегулировании. Именно на это направлена ст. 1216 ГК, не имеющая аналога в ранее действовавшем законодательстве. При ее формулировании учитывались положения Римской конвенции 1980 г. (ст. 12).
2. Из п. 1 ст. 1216 ГК вытекает, что определение права, подлежащего применению к соглашению об уступке требования между первоначальным и новым кредиторами, предполагает постановку коллизионного вопроса. Установление применимого к такому соглашению права производится в соответствии с п. 1 и 2 ст. 1211 ГК, т.е. на основе общих коллизионных норм, касающихся договоров.
Из упомянутых норм можно заключить, что стороны вправе выбрать право, распространяющееся на их соглашение об уступке требования (см. также ст. 1210 ГК). Если данный выбор сторонами не сделан, применимо право страны, с которой соглашение об уступке требования наиболее тесно связано. Коль скоро иное не вытекает из закона, условий или существа договора либо совокупности обстоятельств дела, таковым признается право страны, где находится место жительства или основное место деятельности стороны, которая осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора. Как представляется, исполнение, имеющее решающее значение для содержания соглашения о цессии, как общее правило, осуществляет цедент, уступающий определенные права цессионарию. Вместе с тем правило п. 2 ст. 1211 ГК носит достаточно гибкий характер и, например, из совокупности обстоятельств дела может следовать иное.
3. Что касается круга вопросов, которые подлежат разрешению на основе права, применимого к соглашению о цессии, то они в общем виде определены в ст. 1215 ГК. По указанному праву определяются, в том числе, права и обязанности цедента и цессионария в отношениях друг с другом, их взаимная ответственность, последствия для них недействительности цессии и т.д. Допустимость уступки требования, как указано в п. 2 ст. 1216 ГК, определяется по праву, применимому к уступаемому требованию.
Форма соглашения об уступке требования определяется по правилам ст. 1209 ГК.
4. В п. 2 ст. 1216 ГК названы вопросы, которые определяются по праву, подлежащему применению к требованию, являющемуся предметом уступки.
Требование, являющееся предметом уступки, может возникать как из договорных, так и из внедоговорных отношений (например причинения вреда, неосновательного обогащения).
По праву, применимому к требованию, являющемуся предметом цессии, определяется уже упоминавшаяся выше допустимость уступки требования. Так, по российскому законодательству не разрешен переход к другому лицу прав, неразрывно связанных с личностью кредитора (ст. 383 ГК). Допустимость уступки может быть обусловлена в законе наличием на нее согласия должника (см. п. 2 ст. 382, ст. 388 ГК). Ссылки на материальные нормы российского законодательства даются в данном контексте как иллюстративный пример возможной позиции применимого права.
Кроме того, применимым к требованию правом регулируются отношения между новым кредитором и должником, условия, при которых это требование может быть предъявлено к должнику новым кредитором (например представление должнику доказательств перехода требования), вопрос о надлежащем исполнении обязательства должником.
Доказательства перехода требования могут предоставляться и прежним кредитором. Так, при отсутствии соответствующего уведомления должника о цессии исполнение им обязательства первоначальному кредитору может считаться надлежащим (см. п. 3 ст. 382, ст. 385 ГК). Иными словами, возможны некоторые отношения между должником и первоначальным кредитором и после уступки требования, которые регулируются правом, применимым к уступленному требованию.
В надлежащих случаях, в частности при уступке требования из договорных отношений, применимым к уступленному требованию, может являться право, выбранное сторонами, участвующими в договоре (см. ст. 1210 ГК).
5. Специфические вопросы, связанные с уступкой требования, могут возникать в рамках различных отношений, в том числе, например, по договору о финансировании под уступку денежного требования, по договору комиссии, агентскому договору, договору о залоге, для которых в п. 3 ст. 1211 ГК установлены специальные коллизионные привязки.
Вместе с тем возможно применение соответствующих правил п. 2 ст. 1216 ГК и при цессии в рамках названных договоров (по крайней мере по вопросам, касающимся отношений с участием должника).
Статья 1217. Право, подлежащее применению к обязательствам, возникающим из односторонних сделок
1. Односторонней считается сделка, для совершения которой в соответствии с законом, иными правовыми актами или соглашением сторон необходимо и достаточно выражения воли одной стороны (п. 2 ст. 154 ГК).
Ранее коллизионная концепция регулирования односторонних сделок, по-видимому, основывалась на узком понимании данной правовой категории. Основы гражданского законодательства 1961 г. (ст. 566) и 1991 г. (ч. 2 ст. 165) содержали привязку к месту совершения всех сделок - односторонних и двусторонних, как самостоятельных юридических фактов.
Между тем многообразие сделок связано с различными юридическими действиями субъектов, совершаемыми в ходе исполнения ими договорных или деликтных обязательств.
Поэтому, как мы видим, развитие законодательства выразилось в появлении более гибкой конструкции формулы прикрепления, используемой как для самостоятельных, так и для подчиненных сделок. Отдельным положением регулируются вопросы самой важной односторонней сделки, совершаемой путем делегирования полномочия на совершение юридических действий (выдачи доверенности).
В МЧП многих государств (Египет, Италия, Куба, Монголия, Уругвай и т.д.) применяется простая и легкая в использовании привязка к закону места совершения сделки.
Однако в современном мире Интернета и сотовых телефонов, в условиях новой экономической среды и мобильности субъектов правоотношений привязка к месту совершения сделки не есть оптимальное решение. Лица - как компании, так и граждане - часто совершают юридические действия вне места своей привычной деятельности и за пределами регулирующего воздействия знакомой им правовой системы. Односторонние сделки также могут совершаться на "ничейной" территории.
Поэтому более рациональной является привязка к месту жительства для физических лиц и месту основной деятельности для юридических лиц. Такое решение воспринято законами Лихтенштейна, Португалии, Югославии, Турции и других стран, в которых законодательные акты МЧП принимались в целом позднее. В большинстве случаев соответствующее законодательство ближе, достоверней, понятней и определенней, чем право непосредственного места совершения сделки.
В ч. 1 ст. 1217 ГК выбор права сопровождается нехарактерной оговоркой "если иное не вытекает из закона, условий или существа сделки либо совокупности обстоятельств дела". Зачем понадобилось законодателю устанавливать изъятия из, казалось бы, понятного и логичного правила, данного в ч. 1? На наш взгляд, такое отступление от принципа действительно необходимо для производных и подчиненных сделок, происходящих в рамках исполнения или вследствие нарушения договорных обязательств.
Принятие исполнения альтернативного обязательства, в котором право выбора принадлежит кредитору, безусловно, меняет правоотношения сторон. Признание долга, продлевающее исковую защиту обязательства, - другой пример односторонних сделок. Но определять их юридические последствия нужно правом, которому подчинен договор, а не законодательством места преимущественного нахождения совершающего такую сделку лица.
Сама словесная формулировка оговорки нуждается в определенном комментарии. Под законом здесь должны пониматься акты коллизионного права, а не законы вообще, и прежде всего положения разд. VI ГК, например устанавливающие особую привязку вследствие завещания недвижимого имущества (ст. 1224 ГК) и т.п. "Условия сделки" представляют собой, видимо, письменную регламентацию обязательств из такой сделки в тексте банковской гарантии и др.
В связи с изложенным возникает важный вопрос: следует ли признавать силу за указанием в тексте сделки применимого права какой-либо страны или нет? Однозначный ответ дать трудно. Практика на сей счет будет сформирована не скоро. По нашему мнению, подобное определение права нельзя считать безоговорочно действительным, оно может приниматься лишь как фактор, довод, соображение или аргумент в пользу применения такого права. К тому, что было сказано выше, можно добавить, что иное регулирующее законодательство должно не определяться условиями сделки, а вытекать из совокупности условий. Итак, то, что законодатель избрал глагол "вытекать", а не, скажем, "устанавливать", и существительное "условия" во множественном числе свидетельствует против вывода о правомерной возможности произвольно избирать какой-либо национальный закон.
Более того, односторонняя сделка, совершаемая в письменной форме, - это не договор, а указание места ее совершения, отличного от действительного, не может расцениваться как выражение общей воли сторон подчинить ее действию определенного правопорядка. Часть 1 ст. 1217 ГК содержит не диспозитивную, а императивную норму, которой не могут пользоваться частные лица и устанавливать иное, чем это прямо указано, полномочие или правило определения применимого закона.
2. Законы многих стран (Армении, Узбекистана, Казахстана, Киргизии) устанавливают особую привязку срока действия доверенности к месту ее выдачи. Это правило имели Основы гражданского законодательства 1961 г. (ст. 566) и 1991 г. (п. 3 ст. 165). В соответствии с нововведениями ГК правоотношения, возникающие между доверителем и его представителем, должны регулироваться законами страны, где доверитель имеет место жительства либо центр своего коммерческого обзаведения (место основной деятельности). Но выдвигаются уже два важнейших условия выдачи доверенности, которые контрагенту, имеющему дело с поверенным, необходимо знать прежде всего и желательно без дополнительного выяснения того, какая из стран является все-таки местом основной деятельности доверителя, - это срок и режим отзыва доверенности. Эти вопросы регулируются правом страны выдачи доверенности, которое является легко распознаваемым, так как место выдачи всегда обозначено в тексте документа.
Статья 1218. Право, подлежащее применению к отношениям по уплате процентов
1. Статья 1218 ГК содержит императивное правило о подчинении вопросов о процентах по денежным обязательствам закону, регулирующему основное обязательство.
До принятия части третьей ГК в российском МЧП не было коллизионной нормы, отдельно посвященной процентам. Более того, в кодификационных актах других государств она нечасто встречается.
На первый взгляд, неочевидно понимание того, почему, несмотря на наличие коллизионных норм о праве, применимом к договорам, деликтам, односторонним сделкам и обязательствам вообще, законодатель ввел норму о процентах по денежным требованиям.
Разумеется, что правило о праве, помогающем определить размер задолженности и санкций, производно от норм, регулирующих также правоотношения в целом. Вместе с тем законодатель счел нужным отдельно сказать, что "основания взимания, порядок исчисления и размер процентов" определяются правом, свойственным основному обязательству.
Статья 1218 ГК важна для понимания того, как следует производить исчисления, когда валюта долга выражена в иностранной денежной единице, а валюта платежа является национальным платежным средством. В этой связи необходимо произвести подсчет процентов, например ввиду имевшей место просрочки исполнения. При поверхностно кажущейся несложности, вариантов такого подсчета может быть несколько.
Как мы уже упомянули, законодатель пошел по пути установления ограниченного списка вопросов о процентах, которые должны решаться правом, применимым к основному обязательству. Вместе с тем за пределами перечня остаются другие вопросы, например способ выплаты процентов (вместе с основным долгом или отдельно от него и т.п.). Мы полагаем, что законодательство места выплаты лучше подходит для установления порядка исполнения обязательства по выплате процентов, так как скорее всего оно имеет источником развития свою банковскую деловую практику.
Вместе с тем ст. 1218 ГК ничего не говорит о такой важной составляющей юридической проблемы процентов, как их правовая природа. В зависимости от нее при исчислении учитываются: срок действия непреодолимой силы (исчисление процентов на этот срок прерывается или не приостанавливается); имело ли место правонарушение должника или вина кредитора или нет; как соотносится с процентами в силу закона неустойка, выраженная в процентах по договору?
В свете сказанного было бы правильно давать термину "основания взимания" наиболее широкое толкование и считать, что правовая природа процентов по денежным обязательствам должна охватываться этим понятием.
2. Для анализа ст. 1218 ГК важным и определяющим представляется значение доктринального принципа о том, что понятия, содержащиеся в коллизионной норме, могут иметь разные значения и по смыслу быть шире, чем термины материальных норм. Так, коллизионная норма всегда должна быть предназначена для регулирования большей разновидности случаев, в том числе, когда она взаимодействует с рядом материальных норм различных правовых систем. То, что конфликтные нормы имеют более общее значение, видно из содержания статей разд. VI ГК. Юридическая терминология коллизионных норм сведена в такие общие категории, как имущественные отношения, вещные права (ст. 1205-1207 ГК), договор (ст. 1210-1215 ГК), обязательства (п. 2 ст. 1202, п. 2 ст. 1216 ГК и др.). Ввиду вышесказанного, на наш взгляд, и правовое понятие процента должно быть максимально широким. Термин "проценты" должен охватывать и случаи возложения санкций за правонарушение по закону, и проценты за пользование коммерческим кредитом, а также любую разновидность договорных процентов.
Статья 1219. Право, подлежащее применению к обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда
1. Формулировка общей коллизионной нормы о выборе права, применимого к деликтному обязательству, осложненному иностранным элементом, содержащаяся в п. 1 ст. 1219 ГК, соответствует широко известному и давно применяемому коллизионному началу lex loci delicti commissi, т.е. отсылка к праву места совершения деликта. Эта норма совпадает с действовавшим ранее регулированием. Анализ п. 1 ст. 1219 ГК позволяет сделать вывод о том, что законодатель считает местом совершения деликта в первую очередь место совершения вредоносного действия причинителем вреда (делинквентом).
При этом следует отметить, что развитие современных технологий, международного транспортного сообщения, СМИ и коммуникации, в особенности Интернета, приводит к частому возникновению ситуаций, когда место совершения действия не совпадает с местом наступления вредоносного результата, причиненного этим действием (так называемая проблема двойственности locus delicti). Это обстоятельство, а также стремление максимально защитить потерпевшего вызвало необходимость появления новеллы российского законодательства в п. 1 ст. 1219 ГК, а именно возможности применения права страны, на территории которой наступил вред, причиненный тем или иным действием, если причинитель вреда предвидел или должен был предвидеть наступление вреда в этой стране.
Под местом наступления вреда, в зависимости от конкретных обстоятельств дела, следует понимать место нахождения потерпевшего лица в момент наступления вреда, если вред причинен личности потерпевшего, либо место нахождения его имущества в момент причинения вреда, если вред причинен имуществу.
Оговорка о "предвидимости" наступления вредоносного результата в той или иной стране призвана защитить добросовестного делинквента в случае, если причинитель вреда не предвидел и не мог разумно предвидеть наступление вреда в этой стране. Формулировка комментируемой нормы позволяет сделать вывод о том, что в данном случае бремя доказывания того, что причинитель вреда предвидел или должен был предвидеть наступление вреда именно в этой стране, лежит на истце в случае, если он просит суд о применении права страны наступления вреда. Кроме того, следует отметить, что применение права места наступления вреда в соответствии с данным пунктом - право, а не обязанность суда. Представляется, что суд также может применить право страны, на территории которой наступил вред, по собственной инициативе, если установит, что причинитель вреда предвидел или должен был предвидеть наступление вреда в этой стране.
2. Норма п. 2 ст. 1219 ГК содержит исключение из общей нормы п. 1, заключающееся в приоритете личного закона сторон деликтного обязательства в случае их общего гражданства, места жительства или принадлежности юридических лиц к одному государству.
Следует отметить, что приоритет общего личного закона сторон деликтного правоотношения предусмотрен законодательством многих зарубежных государств.
3. Важное нововведение в сфере коллизионного регулирования деликтных обязательств, осложненных иностранным элементом, в истории отечественного правового регулирования представляет собой норма п. 3 ст. 1219 ГК, предусматривающая ограниченную автономию воли сторон деликтного обязательства при выборе права, применимого к правоотношению сторон, - статута деликтного обязательства. Следует отметить, что в той или иной степени автономию воли сторон при выборе статута деликтного обязательства предусматривает законодательство и (или) правоприменительная практика многих государств.
В соответствии с п. 3 ст. 1219 ГК после совершения вредоносного деяния стороны могут договориться о применении к возникшему в результате этого события обязательству права страны суда. Таким образом, ограничена возможность выбора права во времени, что отрицает возможность выбора права до совершения вредоносного деяния. Кроме того, стороны не могут избрать какое-либо иное право, кроме права места рассмотрения спора. Принимая во внимание то обстоятельство, что практически во всех случаях рассмотрения российскими правоприменительными органами споров из деликтных обязательств будут применяться российские коллизионные нормы, стороны при рассмотрении такого рода споров будут иметь возможность выбора только российского права.
В соответствии с общей нормой ст. 308 ГК обязательство не создает обязанностей для лиц, не участвующих в нем в качестве стороны (третьих лиц). Представляется, что этот принцип путем расширительного толкования должен применяться и к возможности выбора права сторонами при выборе статута деликтного обязательства; подобный выбор права не должен ущемлять интересов третьих лиц, например страховщиков гражданской ответственности и т.д.
Статья 1220. Сфера действия права, подлежащего применению к обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда
1. Статья 1220 ГК определяет сферу действия права, подлежащего применению к обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда. В частности, на основании права, подлежащего применению к обязательствам вследствие причинения вреда, определяются такие важные вопросы, как способность лица нести ответственность за причиненный вред, т.е. деликтоспособность причинителя вреда, в отличие от общегражданской дееспособности, определяемой в соответствии с личным статутом; возложение ответственности за вред на лицо, не являющееся причинителем вреда; основания ответственности; основания ограничения ответственности и освобождения от нее; способы возмещения вреда, а также объем и размер возмещения вреда.
Статья 1220 ГК является новеллой в российском законодательстве. В соответствии с ныне действующим регулированием деликтоспособность делинквента определяется не согласно его личному закону, а в соответствии со статутом деликтного обязательства.
Причинителем вреда (делинквентом) признается лицо, поведением которого причинен вред. Российское и зарубежное законодательство и правоприменительная практика предусматривают возможность в ряде случаев возложить ответственность за причиненный вред на лицо, которое не является непосредственным причинителем вреда (см. п. 1 ст. 1064 ГК).
Статья 1221. Право, подлежащее применению к ответственности за вред, причиненный вследствие недостатков товара, работы или услуги
1. Статья 1221 ГК - новелла российского законодательства. Она содержит специальные коллизионные нормы о выборе права, подлежащего применению к ответственности за вред, причиненный вследствие недостатков товара, работы или услуги. При этом следует отличать нормы, регулирующие ответственность производителя за ущерб, причиненный его продукцией, от норм, которые регулируют ответственность производителя или продавца за введение в оборот некачественной продукции. В последнем случае применяются нормы, регулирующие ответственность в сфере договорных обязательств. Появление ст. 1221 ГК среди норм части третьей ГК тем более актуально, что Российская Федерация не является участником основной конвенции, содержащей коллизионные нормы, которые регулируют ответственность за вред, причиненный товаром или услугой, - речь идет о Гаагской конвенции о праве, применимом к ответственности изготовителя, 1973 г. Наряду с этим причинение вреда некачественной продукцией или услугой, особенно в настоящее время, часто сопровождается достаточно существенным "пространственным" фактором: изготовление может иметь место в одной или нескольких странах, продажа - в другой, использование или потребление - в третьей.
Нормы ст. 1221 ГК предоставляют потерпевшему возможность выбора между правом страны, где имеет место жительства или основное место деятельности продавец или изготовитель товара, или иной причинитель вреда; правом страны, где имеет место жительства или основное место деятельности потерпевший; правом страны, где была выполнена работа, оказана услуга и, наконец, правом страны, где был приобретен товар. Следует подчеркнуть, что указанные государства фактически могут не совпадать с местом непосредственного причинения вреда пострадавшему, а также местом изготовления товара.
Причинителем вреда для целей ст. 1221 ГК помимо изготовителя первоначального продукта и непосредственного продавца товара может являться поставщик товара, другие лица, включая мастеров по ремонту, хранителей, участвующих в производстве и распределении товара.
При этом указывается, что выбор потерпевшим права места своего жительства или основного места деятельности, а также права места, где был приобретен товар или оказана услуга, может быть признан лишь в случае, если причинитель вреда не докажет, что товар поступил в соответствующую страну без его согласия. Эта оговорка, с одной стороны, призвана защитить права добросовестного изготовителя и продавца, с другой - возлагает бремя доказывания на причинителя вреда, предоставляя тем самым дополнительную защиту пострадавшему.
Анализ ст. 1221 ГК не дает оснований утверждать, что пострадавший для целей применения коллизионных норм данной статьи должен быть потребителем в смысле ст. 1095 ГК, т.е. пострадавший не обязательно должен быть лицом, приобретшим товар (услугу) в потребительских целях. Таким образом, нормы ст. 1221 ГК будут использоваться также, если товар приобретен, а услуга оказана для целей, связанных с предпринимательской деятельностью потерпевшего.
Статья 1221 ГК не содержит указания на то, в какое время потерпевшим может быть совершен выбор права. Представляется, что такой выбор может быть совершен потерпевшим на любой стадии процесса до вынесения решения соответствующим судом.
2. В случае, если потерпевший не использует предоставленное ему право выбора, применимое право определяется в соответствии с общими нормами о праве, подлежащем применению к обязательствам вследствие причинения вреда, которые предусмотрены ст. 1219 ГК.
3. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что вышеуказанные требования могут возникать не только в связи с дефектом товара, но и ввиду предоставления о нем неполной или неточной информации, как-то: неправильного описания товара, его свойств и метода использования. В этой связи норма п. 3 ст. 1221 ГК соответствует регулированию, которое содержится в п. 3 ст. 1096 ГК: правила об ответственности изготовителя (продавца) распространяются на требования о возмещении вреда, причиненного вследствие недостоверной или недостаточной информации о товаре, работе или услуге.
Статья 1222. Право, подлежащее применению к обязательствам, возникающим вследствие недобросовестной конкуренции
1. Статья о праве, подлежащем применению к обязательствам, возникающим вследствие недобросовестной конкуренции, появилась в российском законодательстве впервые.
Подобные статьи содержатся в законодательстве по МЧП Австрии, Румынии, Швейцарии, Эстонии. Однако в большинстве стран вопрос о применимом праве к обязательствам из недобросовестной конкуренции решается на основе общей коллизионной нормы об определении деликтного статута.
2. Вполне очевидно, что в нашей стране необходимость в норме, определяющей право, применимое к обязательствам из недобросовестной конкуренции, не могла возникнуть до проведения рыночных реформ, развития конкуренции, которая является неотъемлемой частью свободного предпринимательства, и до принятия законодательства о конкуренции.
Закон о конкуренции объединил в себе антимонопольные нормы и нормы о недобросовестной конкуренции, которые в комплексе должны обеспечивать развитие свободной эффективной конкуренции (что обычно отмечается как особенность российского Закона, которая присуща ему и в последней редакции от 09.10.2002). По такому же принципу построен и ФЗ от 23.06.1999 N 117-ФЗ "О защите конкуренции на рынках финансовых услуг" (в ред. от 30.12.2001) *(547).
3. Регулирование отношений в области конкуренции в Российской Федерации, как и в других странах, осуществляется разноотраслевыми нормами, которые включают нормы публичного права, регулирующие отношения властных структур и хозяйствующих субъектов (вертикальные отношения), и частного права - гражданско-правовые нормы, регулирующие отношения равноправных участников рынка (горизонтальные отношения).
Такой комплексный характер регулирования конкуренции обусловил то, что данная область является одной из наиболее сложных для регулирования отношений с международным элементом. Как и во всех отраслях публичного права, нормы конкурентного права публично-правовой природы применяются к иностранным участникам экономических отношений, действующим на территории государства (ст. 2 Закона о конкуренции). При этом Закон также предусматривает, что он действует и в случаях, когда действия и соглашения указанных лиц за пределами российской территории могут привести к ограничению конкуренции или влекут за собой другие отрицательные последствия на рынках в Российской Федерации.
Вполне очевидно, что на российское законодательство оказала влияние тенденция экс-территориального применения национального конкурентного права, усиливающаяся в условиях, когда мир становится единым рынком, когда с ростом взаимозависимости экономик разных стран свобода конкуренции на внутреннем рынке может нарушаться вследствие соглашений и действий иностранных компаний за пределами территории государства. Однако предпринимаемые в международной практике попытки экстерриториального применения права конкуренции (которые основывались на принципе единого экономического образования, на использовании доктрины результата) свидетельствуют о том, что решение этой проблемы возможно только с помощью межгосударственного регулирования.
Определение границ применения публично-правовых норм, регулирующих отношения конкуренции, не решается с помощью такого инструмента, как коллизионные нормы, поскольку предметом МЧП могут быть только отношения сферы частного права. Публично-правовые нормы могут проникать в сферу регулирования гражданско-правовых отношений с международным элементом только как императивные нормы страны суда или страны, с которой тесно связано данное отношение (ст. 1192 ГК).
На основе коллизионных норм проблема выбора права в области регулирования конкурентных отношений может быть решена только при определении применимого права к обязательствам гражданско-правового характера. Таким образом, ст. 1222 ГК определяет применимое право к гражданско-правовым обязательствам, возникающим из недобросовестной конкуренции.
4. Объем коллизионной нормы ст. 1222 ГК ограничивается только обязательствами вследствие недобросовестной конкуренции, но не из действий, нарушающих антимонопольное законодательство. Это отличает ее от аналогичных статей зарубежного законодательства, в которых определяется применимое право к требованиям из недобросовестной конкуренции и к требованиям из ограничения конкуренции
При возникновении вопроса о применимом праве к обязательствам из ограничения конкуренции, предусмотренной ст. 26 Закона о конкуренции, по-видимому, возможно обратиться к общей норме ГК о статуте деликта либо исходить из расширительного толкования объема.
5. Объем коллизионной нормы ст. 1222 ГК охарактеризован весьма кратко, но в реальности он весьма сложен и проявляется в различных формах.
Согласно п. 2 ст. 10-bis Парижской конвенции по охране промышленной собственности 1883 г. акт недобросовестной конкуренции - это "всякий акт конкуренции, противоречащий честным обычаям в промышленных и торговых делах". Российское законодательство содержит более развернутое определение недобросовестной конкуренции. Согласно ст. 4 Закона о конкуренции под недобросовестной конкуренцией понимаются любые, направленные на приобретение преимуществ в предпринимательской деятельности действия хозяйствующих субъектов, которые противоречат положениям действующего законодательства, обычаям делового оборота, требованиям добропорядочности, разумности и справедливости и могут причинить или причинили убытки другим хозяйствующим субъектам - конкурентам либо нанести ущерб их деловой репутации.
Статья 10 Закона предусматривает примерный перечень проявлений недобросовестной конкуренции, который включает:
- распространение ложных, неточных или искаженных сведений, способных причинить убытки другому хозяйствующему субъекту либо нанести ущерб его деловой репутации;
- введение потребителей в заблуждение относительно характера, способа и места изготовления, потребительских свойств, качества и количества товара или его изготовителей;
- некорректное сравнение хозяйствующим субъектом производимых или реализуемых им товаров с товарами других хозяйствующих субъектов;
- продажа, обмен или иное введение в оборот товара с незаконным использованием результатов интеллектуальной деятельности и приравненных к ним средств индивидуализации юридического лица, индивидуализации продуктов, выполнения работ, услуг;
- получение, использование, разглашение информации, составляющей коммерческую, служебную и охраняемую законом тайну.
Аналогичное определение недобросовестной конкуренции и примерного перечня форм с учетом специфики предмета содержится в ФЗ "О защите конкуренции на рынках финансовых услуг" (ст. 3, 15).
Некоторые формы недобросовестной конкуренции, названные в перечне Закона о конкуренции, запрещаются также в законах в области интеллектуальной собственности (например в Патентном законе, Законе о товарных знаках, ФЗ от 18.07.1995 N 108-ФЗ "О рекламе" (в ред. от 09.05.2005) *(548)), положения которых должны учитываться при квалификации конкретных действий как недобросовестной конкуренции.
6. Из формулы прикрепления ст. 1222 ГК, отсылающей к праву страны, рынок которой затронут недобросовестной конкуренцией, следует, что для определения применимого права не имеет значения, на территории какой страны были совершены действия, которые могут быть квалифицированы как недобросовестная конкуренция, а принимается во внимание место (рынок) страны, где возникает негативный результат таких действий.
Зарубежное законодательство, определяя право, применимое вследствие недобросовестной конкуренции, использует и некоторые другие привязки, которые применяются при дифференциации объема нормы.
В настоящее время коллизионная привязка ст. 1222 ГК дополнена оговоркой о том, что она применяется, если иное не следует из закона или существа обязательства. Указанное положение обеспечивает гибкость в определении применимого права, что особенно важно, поскольку исчерпывающего перечня форм недобросовестной конкуренции не имеется и вполне очевидно не может быть сформулировано. Наличие этой оговорки позволит избежать каких-либо противоречий с коллизионной нормой, которая может регулировать применимое право к обязательствам, возникшим вследствие недобросовестной конкуренции в форме, для которой может быть установлено специальное коллизионное регулирование.
Статья 1223. Право, подлежащее применению к обязательствам, возникающим вследствие неосновательного обогащения
1. Статья 168 Основ гражданского законодательства устанавливала общую применимость закона места обогащения.
В новом законодательстве введено разделение статьи на два пункта, и институт неосновательного обогащения служит урегулированию двух разновидностей случаев.
Первая - это различные вариации получения имущества вследствие ошибки или недоразумения от лица, с которым у обогатившегося не было или не могло быть контактов и взаимоотношений. Ошибочное перечисление денег, отсылка вещей не тем адресатам - это разные виды так называемого аномального или случайного неосновательного обогащения, где само такое действие - главный и зачастую единственный юридический факт в отношениях сторон. В большинстве случаев здесь право места неосновательного обогащения должно быть известно и должнику, и кредитору. Поэтому в п. 1 ст. 1223 ГК устанавливается привязка к месту обогащения. Она также содержится в соответствующих законах Венгрии, Кубы, Латвии, Литвы, Перу.
Под местом обогащения, видимо, нужно понимать место, где должник вступил во владение и фактическое обладание имуществом, в том числе через представителя. Это может быть место его банковского счета, место нахождения вещей в момент их получения, место основной деятельности должника, приобретшего неосновательно право требования. В случае сбережения - это место нахождения соответствующего имущества.
Во многих ситуациях это место, откуда обогатившийся может непосредственно осуществить передачу имущества третьему лицу по правовому основанию и фактически, или где имущество, определяемое родовыми признаками, смешивается с имуществом должника. Отметим, что в фактическую возможность распоряжаться в качестве условия входит знание должника о передаче ему имущества.
Вместе с тем в ряде стран (Польша, Тунис, Египет, Таиланд и др.) принят критерий места действия, приведшего к неосновательному обогащению.
Обычно так называемое аномальное обогащение связано с вопросом о размере требований, а не их удовлетворении вообще. Величина долга, а не справедливость имущественного притязания чаще является предметом спора, так как она определяется в зависимости от таких факторов, как умысел обогатившегося, добросовестность сторон, плодоносность имущества и т.п. Ввиду сказанного, в п. 1 ст. 1223 ГК введено такое необычное положение, что стороны могут альтернативно избрать право страны суда, которое будет регулировать их разногласия. Таким образом, можно говорить об ограниченно диспозитивной норме в абз. 2 п. 1, так как сторонам дано право избрать только один определенный регулирующий их отношения правопорядок.
2. Более распространенным случаем неосновательного обогащения является нарушение принципа эквивалентности вследствие недоразумения, действий, прерывающих исполнение обязательств из-за допущенных правонарушений, и т.п. Разбор таких казусов обогащений лучше подчинить праву, регулирующему правоотношения сторон, а если они не возникли, но имелись в виду, то праву, которое оказалось бы применимым в соответствии с коллизионными нормами ГК к взаимным правам и обязанностям сторон. Такая привязка вполне соответствует назначению материальных норм о неосновательном обогащении в отечественном ГК (гл. 60). Данный институт является универсальным средством правовой защиты и в договорных взаимоотношениях, и в случаях деликтов, и при недействительности сделок и т.п. Для удовлетворения судом требования достаточно указать на неосновательное имущественное приобретение на стороне должника как таковое, если речь идет об основной сумме. При этом ни правонарушение, ни причинную связь, ни вину доказывать не нужно. Для выравнивания имущественного баланса участников правоотношений привязка к месту обогащения может быть неадекватной, сторонней и никак не свойственной отношениям их участников.
Статья 1224. Право, подлежащее применению к отношениям по наследованию
1. Правовой режим наследства определяется статутом наследования. В доктрине МЧП под статутом наследования понимается право (закон страны), подлежащее применению ко всей совокупности наследственных отношений, осложненных иностранным элементом или к основной их части. Статуту наследования подчиняются как общие вопросы и правила, касающиеся наследования имущества вообще, так и специальные вопросы и правила о наследовании отдельных видов имущества (недвижимости, банковских вкладов, ценных бумаг, исключительных прав, прав требования и пр.).
Исходным коллизионным принципом для определения статута наследования в соответствии с абз. 1 п. 1 ст. 1224 ГК является право страны последнего места жительства наследодателя. Понятие места жительства гражданина (домицилия) используется в различных правовых системах. Квалификация юридической категории место жительства (домицилия), осуществляется национальным законодательством, поскольку определить единый критерий толкования понятия места жительства (домицилия) невозможно в силу различия правовых систем. В российском законодательстве различаются два понятия: "место жительства гражданина" и "место пребывания гражданина" (ст. 27 Конституции). Квалификация понятия "место жительства гражданина" дана ст. 20 ГК. Законодательное закрепление понятия места жительства гражданина очень важно, поскольку дается единый критерий толкования понятия, что позволяет избежать различий толкования в правоприменительной деятельности.
Последним местом жительства наследодателя определяется статут наследования, кроме наследования недвижимого имущества и имущества, внесенного в государственный реестр РФ (см. далее). Если гражданин имел последнее место жительства на территории России, то статут наследования определяется по российскому праву, так же, как и квалификация самого понятия осуществляется по российскому праву (см. ст. 1187 ГК). Если же гражданин имел последнее место жительства вне территории России, например в Германии, то на основе российского права будет решаться вопрос о том, имел ли в момент смерти наследодатель место жительства в России; при этом квалификация "постоянного места жительства" и определение статута наследования будет решаться по германскому законодательству.
Несмотря на то что ст. 1224 ГК существовала и в ранее действующем законодательстве и ее нельзя отнести к числу новелл, следует, однако, обратить внимание на очень важное обстоятельство, которое является принципиально новым - это "нормативная корреляция". Так, норма первого абзаца п. 1 ст. 1224 ГК коррелирует со ст. 1115 и п. 3 ст. 1195 ГК. По последнему месту жительства наследодателя определяется место открытия наследства. Если последнее место жительства наследодателя неизвестно или находится за пределами Российской Федерации, то для этих случаев законодатель сформулировал критерии определения места открытия наследства (см. ст. 1115 ГК). Место жительства иностранного гражданина является критерием установления его "личного закона": если иностранный гражданин имеет место жительства в Российской Федерации, его личным законом является российское право (п. 3 ст. 1195 ГК). Такая нормативная корреляция свидетельствует о качественно ином уровне правового регулирования и имеет существенное значение для правоприменительной деятельности.
2. Существует два основных подхода в коллизионном праве иностранных государств к определению статута наследования. Право большинства стран континентальной Европы (Германия, Испания, Венгрия, Греция, Италия, Польша, Португалия и др.) исходит из принципа "закона гражданства" (lex nationalis, lex patria), подчиняя решение всех вопросов наследования праву страны гражданства наследодателя. Кроме того, в этих государствах исходным принципом является принцип единства статута наследования и принцип единой наследственной массы. Вводный титул Гражданского кодекса Испании (Декрет от 31.05.1974 N 1836) закрепляет следующую норму: "наследование регулируется законом гражданства наследодателя, определяемым на момент его кончины, какой бы ни была природа имущества и страна, где оно находятся". Японский Закон 1898 г. N 10 "О применении законов" подчиняет регулирование наследования праву страны гражданства наследодателя.
В странах общего права (Великобритания, США, Австралия и др.) действует принцип коллизионно-правового расщепления наследства. Критерием расщепления наследственного статута является вид имущества - движимое или недвижимое. Коллизионной привязкой в отношении наследования недвижимого имущества служит закон места нахождения вещи (lex rei sitae), а для движимого наследственного имущества - место жительства (домицилий) наследодателя (lex domicilii). Таковы, например, ст. 12 Законопроекта Австралии 1992 г. "О выборе права", Титул IV Гражданского кодекса штата Луизиана (США) 1825 г. (в ред. 1991 г.).
3. Коллизионное регулирование отношений по наследованию содержит ряд новых положений, а именно предусматриваются изъятия из общего правила об определении статута наследования в соответствии с правом последнего места жительства наследодателя.
Во-первых, правила о наследовании недвижимого имущества, предусмотренное абз. 2 п. 1 ст. 1224 ГК, выражено в виде двустороннего принципа подчинения наследования недвижимости закону ее местонахождения (lex rei sitae). Эта норма является существенной законодательной новеллой. Правовым последствием закрепления двусторонней коллизионной нормы является определение наследственного статута по праву страны, где находится недвижимое имущество. Во-вторых, абз. 2 п. 1 закрепляет одностороннюю коллизионную норму, подчиняющую российскому праву наследование недвижимого имущества, внесенного в государственный реестр в Российской Федерации. Воздушные и морские суда, суда внутреннего плавания, космические объекты в силу закона отнесены к недвижимым вещам, подлежащим государственной регистрации (абз. 2 п. 1 ст. 130 ГК).
При определении пределов действия статута наследования вопросы отношений по наследованию необходимо отличать от вопросов, являющихся предпосылкой права наследования. Институт наследования в содержательном плане является производным от института права собственности; предметом наследования может быть лишь то, что может быть предметом собственности гражданина (вещные права, имущественные права, принадлежащие данному лицу, права требования и пр.).
Деление вещей на движимое и недвижимое, а также квалификация этих понятий осуществляется национальным законодательством (см. ст. 130-132 ГК). Принципиально важным является и то, что в ГК впервые закреплены коллизионные нормы, определяющие право, применимое к вещным правам (ст. 1205-1207). Сказанное имеет непосредственное отношение к правовому регулированию отношений по наследованию, поскольку именно деление имущества на движимое и недвижимое является критерием расщепления наследственного статута. Наследственный статут недвижимого имущества определяется по праву страны, где находится это недвижимое имущество. Наследственный статут движимого имущества определяется по праву страны, где наследодатель имел последнее место жительства.
Вещно-правовой режим недвижимости определяется по праву места нахождения имущества; этим же правом определяется и содержание права собственности, и содержание правомочий собственника, и возможные ограничения этих правомочий. Например, земельные участки могут отчуждаться или переходить от одного лица к другому иными способами в той мере, в какой их оборот допускается земельным законодательством (п. 3 ст. 129 ГК). ЗК фактически воспроизводит конституционную норму (ч. 3 ст. 62 Конституции), предусматривающую, что иностранные граждане и лица без гражданства пользуются в Российской Федерации правами и несут обязанности наравне с гражданами Российской Федерации, кроме случаев, предусмотренных ФЗ или международным договором. ЗК в круг участников земельных отношений включил иностранных граждан и лиц без гражданства (п. 1 ст. 5) и определил права иностранных граждан и лиц без гражданства на приобретение в собственность земельных участков (ст. 15, 22, 28, 30, 35, 36). Вместе с тем, поскольку в российском праве установлены ограничения правомочий собственника, постольку существуют и законодательные ограничения прав наследования. Так, иностранные граждане и лица без гражданства не могут обладать на праве собственности земельными участками, находящимися на приграничных территориях, на иных, установленных особо территориях РФ (п. 3 ст. 15 ЗК). Земельные участки, предоставленные для ведения личного подсобного и дачного хозяйства, садоводства и индивидуального строительства, могут быть получены в собственность только гражданами Российской Федерации (ФЗ от 15.04.1998 N 66-ФЗ "О садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединениях граждан" (в ред. от 02.11.2004) *(549)). В соответствии с Законом об обороте земель иностранному гражданину не может принадлежать на праве собственности земельный участок из земель сельскохозяйственного назначения или доля в праве общей собственности на него. Этой категорией земель иностранные граждане могут обладать только на праве аренды. Иностранный гражданин не вправе наследовать земельный участок из земель сельскохозяйственного назначения. В случае, если принятие наследства приводит к нарушению этих правил, к наследникам применяются требования, установленные законом, а именно: наследник обязан произвести отчуждение земельного участка из земель сельскохозяйственного назначения или доли в праве общей собственности.
4. Законодательные изменения коснулись и вопросов, относящихся к завещательным распоряжениям. Завещание является односторонней сделкой, которая создает права и обязанности после открытия наследства (ст. 1118 ГК), поэтому вопросы условия действительности сделки, признания сделки недействительной, формы сделки являются существенными. Пункт 2 ст. 1224 ГК предусматривает правила, относящиеся к завещательным распоряжениям, их формы, а также условий признания их действительными. Фактически воспроизводится действовавшая ранее кумулятивная коллизионная норма, закрепленная п. 2 ст. 169 Основ гражданского законодательства.
Форма завещательных распоряжений (или акт его отмены) подчиняется альтернативно либо праву страны, где завещатель имел место жительства в момент составления такого завещания или акта; либо праву места составления завещания; либо требованиям российского права. Однако, в отличие от Основ гражданского законодательства, впервые в российском законодательстве закрепляется норма, распространяющая такой порядок как на движимое, так и на недвижимое имущество.
Завещательная дееспособность лица как в отношении движимого имущества, так и в отношении недвижимого имущества определяется по праву страны, где завещатель имел место жительства в момент составления завещания. Закрепление такой кумулятивной коллизионной нормы, содержащей несколько привязок, создает более гибкую систему правового регулирования отношений по наследованию.
5. Унификация наследственных отношений - как материально-правовых, так и коллизионных - международными договорами крайне ограничена. Существует несколько универсальных международных договоров в этой области. Это Гаагские конвенции О коллизии законов, касающихся форм завещательных распоряжений 1961 г.; О праве, подлежащем применению к наследованию недвижимого имущества 1989 г.; О праве, применимом к имуществу, распоряжение которым осуществляется на началах доверительной собственности и о его признании 1985 г.; Конвенция относительно международного управления имуществом умерших лиц 1973 г. и Вашингтонская конвенция о единообразном законе о форме международного завещания 1973 г. Россия в указанных конвенциях не участвует.
Унификации норм в области наследственных отношений осуществляется на региональном уровне, например в Гаванской конвенции 1928 г. (Кодексе Бустаманте), в которой содержатся коллизионные нормы наследственного права. Регламентация вопросов наследования на региональном уровне осуществлена между странами-членами СНГ в Минской конвенции 1993 г.
Наиболее детально регулирование отношений по наследованию осуществлено двусторонними договорами о правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам, участницей которых является Россия. Вопросы наследования урегулированы также и в ряде консульских конвенций, заключенных Россией с рядом стран (КНР, Великобританией, Швецией и др.).
«все книги «к разделу «содержание Глав: 362 Главы: < 356. 357. 358. 359. 360. 361. 362.