10

Нужно или нет получать согласие мужа на производство его жене медицинской операции по прерыванию беременности путем аборта — это вопрос, который в последнее время все чаще поднимается и у нас в стране, и на Западе противниками аборта. В российском законода­тельстве ответ на него отрицательный: Основы законодательства РФ предусматривают право каждой женщины самостоятельно решать воп­рос о материнстве (ст. 36). Если встать на позиции формального равен­ства, забыв об объективно существующих физиологических различи­ях, то, действительно, женщины в решении этого вопроса наделены преимущественным правом, что может быть расценено как ущемление прав мужчин. Вместе с тем, вынашивают и рожают детей, по крайней мере пока, все-таки женщины, а не мужчины, и отнять у них право самостоятельно решать вопрос о деторождении невозможно без нарушения свободы личности и основополагающих прав человека. Касаясь чрезвычайно сложного и актуального в настоящее время вопроса о правовом статусе эмбриона, мы должны признать, что эмбрион, обладая особым онтологическим статусом, тем не менее все же является частью женщины уже по одному тому, что он находится в ее утробе. Поэтому, применительно к решению вопроса об аборте, личность мужа женщины, находящейся в положении, в правовом отношении оказывается как бы «невидимой». «Плод чрева до рождения является час женщины (ее) чрева; после же того, как ребенок рожден женщиной, в силу своего права может... требовать от женщины (своего) сына (требовать), чтобы он ему был предъявлен или чтобы ему было разрег но увести с собой (сына)....» — читаем мы в Дигестах Юстиниана. Признание за мужем права участвовать в принятии решения относительно производства аборта его женой (т.е. права давать или не давать свое согласие на медицинское вмешательство) означало бы по существу признание законным самую возможность «принуждения» женщины к материнству, легитимизацию так называемых «вынужденной беремен­ности» и «принудительного материнства».

Иначе должен быть решен вопрос в случае применения методов вспомогательной репродукции. В отношении эмбриона, созданного по заказу бесплодной пары, до тех пор, пока он находится вне тела женщины, каждый из будущих родителей должен быть наделен абсолютно равными правами, и, возможно, это единственная ситуация, когда женщина не должна иметь преимущественных прав в отношении ее будущего ребенка по сравнению с ее мужем.

Если говорить о суррогатном материнстве, то следует особо отметить следующее. В российском семейном праве закреплено положение, известное как презумпция отцовства, согласно которому отцом ребен­ка, рожденного в браке, считается муж его матери (п,2 ст-48 СК). При регулировании отношений, возникающих в связи с суррогатным ма­теринством, СК сохраняет за суррогатной матерью право оставить рожденного ею ребенка у себя и быть зарегистрированной в органах загса в качестве его матери. Это положение вытекает из ст. 51 (ч.2 п.4), которая предусматривает, что «лица, состоящие в браке между собой и давшие свое согласие в письменной форме на имплантацию эмбри­она другой женщине в целях его вынашивания, могут быть записаны родителями ребенка только с согласил женщины, родившей ребенка (суррогатной матери)». Однако ни в Семейном кодексе, ни в каких-либо иных нормативных и правовых актах нет даже упоминания о тех правах и, главное, обязанностях, которые возникают в этой связи у мужа суррогатной матери, если она состоит в браке. При оформлении договора в медицинском учреждении о выполнении услуг по вынашиванию ребенка женщина, желающая выступить в роли суррогатной матери, подписывает соответствующий документ, в котором она вы­ражает свое согласие на применение по отношению к ней соответству­ющих процедур. Согласия ее мужа при этом никто, как правило, не спрашивает. По крайней мере, такое требование нигде формально не закреплено.

Таким образом, если суррогатная мать, состоящая в браке, вос­пользуется своим правом оставить ребенка и зарегистрирует его в органах загса на свое имя, это автоматически будет означать, что от­цом этого совершенно чужого ему ребенка будет зарегистрирован ее муж (со всеми вытекающими отсюда последствиями и, в первую очередь, обязанностью его содержать), хотя он мог возражать против того, чтобы его жена выступала в роли суррогатной матери либо вообще об этом не знать, если супруги живут раздельно. Нарушение прав мужчи­ны в данном случае налицо, и его право оспорить впоследствии в судебном порядке свое отцовство, как представляется, не является надлежащим механизмом защиты его интересов. Единственной адек­ватной мерой, гарантирующей соблюдение его прав в рассматриваемой связи, является получение в обязательном порядке согласия мужчины на выполнение его женой услуг по вынашиванию ребенка. Необходимость получения такого согласия является объективно обусловленной, хотя это и ограничивает «свободный репродуктивный выбор» женщины. Представляется, что это именно та ситуация, которая в полной мере, укладывается в рамки ст. 55 Конституции РФ. предусматривающей возможность ограничения прав и свобод человека в целях защиты прав и законных интересов других лиц» (п. 3).

Другой аспект связан с отношением к суррогатному материнству в принципе, которое в мире далеко не однозначное. Есть страны, в которых суррогатное материнство либо вообще запрещено либо возможность его использования серьезно ограничена. Предложения о запрете суррогатного материнства высказываются и у нас в стране. В этой связи целесообразно привести мнение, высказанное в зарубежной юридической литературе о том, что запрет суррогатного материнства в значительно большей степени ущемляет права мужчин, чем женщин. Женщины в случае бесплодие своих мужей, могут прибегнуть к искусственной инсеминации с использованием донорского материала, а мужья, в случае бесплодия их жен или невозможности выносить ребенка, без привлечения суррогатной матери такой возможности будут лишены, а значит — будут лишены вообще возможности иметь своего собственного сына или дочь.

Право на неприкосновенность частной жизни означает предоставленную человеку и гарантированную государством возможность контролировать информацию о самом себе, препятствовать разглашению сведений личного, интимного характера.

Отношения между людьми в сфере личной жизни регулируются в основном нормами нравственности. Право на неприкосновенность частной жизни, на личную и семейную тайну как юридическая категория состоит из ряда правомочий, обеспечивающих гражданину возможность находиться вне службы, вне производственной обстановки, вне общественного окружения в состоянии известной независимости от государства и общества, а также юридических гарантий невмешательства в реализацию этого права.

Право на частную жизнь выражается в свободе общения между людьми на неформальной основе в сферах семейной жизни, родственных и дружественных связей, интимных и других личных отношений, привязанностей, симпатий и антипатий. Образ мыслей, политическое и социальное мировоззрение, увлечения и творчество также относятся к проявлениям частной жизни. Частная жизнь граждан, личная и семейная тайна, честь и доброе имя находятся под защитой и охраной закона.

Эти положения российского законодательства находятся в полном соответствии с Европейской конвенцией о защите прав человека и основных свобод (ст. 8), которой провозглашается право каждого на уважение его личной и семейной жизни, неприкосновенность жилища и тайну переписки. Недопустимо вмешательство органов исполнительной власти в пользование этим правом, за исключением случаев, предусмотренных законом.

Всеобщая декларация прав человека от 10 декабря 1948 г. в ст. 12 провозглашает: «Никто не может подвергнуться произвольному вмешательству в его личную и семейную жизнь, произвольным посягательствам на неприкосновенность его жилища, тайну его корреспонденции или на его честь и репутацию. Каждый человек имеет право на защиту закона от такого вмешательства или таких посягательств».