3.2. Позиция 1. ''Слишком много власти''

В политической истории современности лозунг ''Слишком много власти!'' традиционно был принадлежностью либерального политического идеала. Чем меньше власти, тем лучше, – так повелось еще с эпохи домонополистического предпринимательства. Притягательность лозунга для либерала, для независимого интеллектуала, для неугомонного предпринимателя во времена ''свободной конкуренции'' была несомненной. Идеал государства как ''ночного сторожа'', который не мешает гражданам делать свой бизнес, сегодня изрядно потускнел. Государственное регулирование экономики, многочисленные стабилизирующие социальные программы, устоявшаяся (и эффективная) практика властного дисциплинирования человеческого поведения – без этого современное общество просто не может существовать. Поэтому традиционный либерализм в западном политическом спектре значительно изменил свою окраску. Неолиберализм старается совместить заботу о свободе человека с развитием властно-государственного регулирования общественной жизни.

Лозунг ''Слишком много власти'' впоследствии оказался притягательным для многих западных политических течений, которые в целом придерживаются неоконсервативной ориентации. При том он довольно сильно изменился. Неоконсерватизм укрепил свои позиции за счет детализированной социальной инженерии, и также за счет того, что сделал акцент на ценностном мире человека, – не та власть сильна, которая навязывает обществу паутину всеохватывающей регламентации глобального, конструктивистского типа и тщится набросить на общественную жизнь плотное покрывало своих норм, а та, которая сумеет мобилизовать ресурсы социальной системы для перехода к постиндустриальной стадии и сможет опереться на мировоззренческие устои человеческой жизни, внушить людям отношения доверия к властным институтам и даже – если угодно – гордости за свою сопричастность к ним.

Раньше в отечественной политико-правовой науке эти метаморфозы популярных лозунгов в западной общественной жизни трактовались как сугубо кризисные явления. Но сегодня стало ясно, что через кризисы прокладывали себе дорогу инновации, представляющие интерес и для российского общества. Это, прежде всего, – социальная технология соединения власти и человека, подбор и отшлифовка зачастую прямо-таки филигранных деталей ''дозировки'' власти, ее опоры на мировоззренческие структуры общества, создание образа власти, проявляющей заботу о человеке не через этатистско-патерналистские методы, а и посредством реализации курса на обеспечение условий для нормальной жизнедеятельности в цивилизованном обществе.

Наивно-прогрессистская установка на ''уменьшение'' власти сегодня столкнулась с неожиданными следствиями, которые либеральное сознание осмысливает в полушоковом состоянии. Децентрализация и ослабление власти обернулась ростом ведомственной бюрократии, диктатом монополистов-производителей, ростом криминалитета и т.д. Невольно складывается впечатление, что, сколько власти убывает в одном месте, столько же – если не больше – прибывает ее в другом. Подобно ртути она растекается – из центра в другие области социального организма. (Вырвавшись из замкнутого пространства, ртуть власти начинает испаряться и способна вызвать сильнейшую интоксикацию всего социального организма.) ''Уменьшение'' власти напоминает ее ''растаскивание'', какой-то своеобразный дележ властного пирога.

Лозунг ''Стишком много власти'' перекочевал в наше время из эпохи ''оттепели'' 60-х годов – наивной и неискушенной поры целомудренного либерального сознания, из романтической поры диссидентства. Сегодня же ситуация иная, этот лозунг все более выглядит ''прекраснодушным'' шаблоном, который вызывает отторжение у российского менталитета.