ПРИМЕЧАНИЯ

' С. Н. Братусь правильно обращает внимание на необходи­мость в правовых исследованиях не забывать о существующем со­отношении права и экономики. «Некоторые авторы, — говорит он, — усиленно подчеркивающие активную роль правовой надстрой­ки в развитии общественных отношений, иногда переоценивают эту роль, забывая о примате экономики над правом» (1963, с. 179).

2 Данный признак как ограничительный выделяют также О. С. Иоффе (1968) и Б. Т. Базылев (1975).

3 Согласно действующему гражданскому законодательству все несовершеннолетние (в том числе и малолетние) обладают в опре­деленном объеме дееспособностью (ст. ст. 13, 14 ГК УССР, ст. ст. 13, 14 ГК РСФСР) и, следовательно, не могут быть отнесены к категории полностью недееспособных.

4 Я. Р. Веберс (1974, с. 25—26) также склоняется к тому, что состояние лица, хотя и дееспособного, но не способного понимать значение своих действий, соответствует юридическому состоянию невменяемости.

5 В юридической литературе деликтоспособность определяется как способность лица нести юридическую ответственность за со­вершенные правонарушения (Флейшиц, 1951, с. 96; Иоффе, 1955, с. 58; Алексеев, 1972, с. 286, и др.).

6 Вопрос о неделиктоспосойности может быть поднят и после совершения конкретного правонарушения, однако пока нет специ­ального судебного решения о недееспособности, лицо считается де-ликтоспособным.

7 Такой точки зрения на природу правосубъектности придер­живаются С. С. Алексеев (1972, с. 276—277), Н. В. Вктрук (1974, с. 16). Существуют и иные толкования природы этого понятия. Против понимания правосубъектности как право- и дееспособности выступает Б. В. Пхаладзе (1969, с. 9); Н. Г. Александров и Ф. И. Калинычев не употребляют термин «правосубъектность», а правоспособностью считают признаваемую государством реальную возможность приобретать соответствующие права и обладать ими. Они также считают, что правоспособность определяет те обязан­ности, которые могут или должны быть возложены на субъекта при вступлении в соответствующие правоотношения (1974, с. 587— 588); Я.' Р. Веберс считает правоспособность и дееспособность пред­посылками правосубъектности, а саму правосубъектность опреде­ляет как «возможность быть субъектом прав и обязанностей с уче­том всех общих и специальных предпосылок» (1974, с. 8—9).

8 Исключением является ответственность гаранта по банков­ским ссудам.

172

9 В. А. Тархов (1973, с. 452) придерживается противоположно­го мнения: он считает, что в данном случае происходит переход

ответственности.

10 Некоторые авторы не придерживаются мнения, что основа­нием ответственности является состав правонарушения, считая вину самостоятельным основанием ответственности.

" И. С. Самощенко, М. X. Фарукшин, говоря об основаниях юридической ответственности в советском обществе, указывают:

«Государственное, юридическое осуждение возможно лишь за та­кой поступок, который был следствием отрицательного внутренне­го (курсив наш. — Я. Ш.) отношения лица к интересам советского общества, коллектива или гражданина, умысла или неосторож­ности лица» (1971, с. 89). Представляется, что отрицательная ре­акция государства, выраженная в применении любой из правоох­ранительных мер, уже содержит государственное осуждение совер­шенного поступка, которое не может не быть юридически значи­мым, поскольку оно заложено в соответствующих правовых нормах, предусматривающих применение указанных мер. Все дело в том, что с помощью правового института ответственности осуществля­ется соединение осуждения факта противоправного поведения с тем, что этот факт породило — отрицательным отношением лица к обществу.

12 Определение юридического лица дано в ст. 23 ГК УССР (ст. 23 ГК РСФСР). Понятию организаций как субъектов права посвящена многочисленная литература: Братусь (1947), Мицкевич (1962), Якушев (1973) и др.

13 О существовании специального правоотношения ответствен­ности в литературе уже упоминалось (см. Базылев, 1975, с. 113— 114), хотя некоторые исследователи считают, что самостоятельно­го правоотношения ответственности нет, а ответственность реали­зуется лить на определенной стадии развития некого общего охра­нительного правоотношения (Самошенко, Фарукшин, 1971, с. 69). Такого же мнения придерживается и С. С. Алексеев (1972,

с. 383—384).

14 Р. О. Халфина признает необходимость существования от­ветственности как единого правового явления, указывая, что «не­смотря на различия имеются и некоторые общие черты, дающие основание рассматривать юридическую ответственность как единое правовое явление» (1974, с. 326).

Однако весь вопрос состоит в том, каковы эти различия, ка­ковы общие черты, и что считать объединяющим указанные Р. О. Халфиной два вида ответственности. Ликвидация отрицатель­ных последствий нарушения гражданско-правового закона отнюдь не обязательно должна пооизводиться с помощью ответственности, а различия в способах охраны могут носить принципиальный ха­рактер.

15 Как справедливо отметил О. А. Красавчиков, «запретитель­ные нормы являются лишь одним из подвидов обязывающих»

(1975, с. 19).

16 В. Ф. Яковлев называет взаимодействие методов правового регулирования межотраслевой интеграцией в праве, имеющей под собой объективное основание в опосредуемых отношениях (1972а, с. 202).

173

17 Ст. 3 УК УССР говорит о том, что уголовной ответствен­ности может быть подвергнуто лицо, умышленно или по неосто­рожности совершившее предусмотренное уголовным законом обще­ственно опасное деяние; ст. 203 ГК УССР — о возмещении убыт­ков в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения обяза­тельства, как правило, при наличии (ст. 209 ГК УССР) вины долж­ника в том ст. 440 ГК УССР—о возмещении виновно нанесенного противоправного вреда; ак1ы об административной ответственности предусматривают в качестве основания ответственности соверше­ние административного проступка.

18 И. А. Галаган высказывает мнение, что основанием приме­нения административно-предупредительных мер служат не проти­воправные действия, а цели их предупреждения или предупрежде­ния наступления вредных, тяжелых последствий от стихийных бед­ствий и пр. (1970, с. 81). Мы же полагаем, что данное утвержде­ние, хотя в принципе и верно, однако является не совсем точным, так как совершение противоправного действия лицом может повлечь за собой применение к нему административно-предупредительных мер, направленных на то, чтобы лишить его возможности совершать правонарушения в дальнейшем. Противоправное поведение, как и любой другой вид антиобщественного поведения, является доста­точным к тому основанием, потому что указывает на возникнове­ние реальной возможности появления правонарушений в будущем.

19 Некоторые из исследователей подчеркивают значение и вес в административном праве функции восстановления тем, что зна­чительную часть мер пресечения и предупредительных мер относят к мерам восстановительным, выделяя их в самостоятельный вид мер (Бахрах, 1966, с. 77—101; Васильев, 1968, с. 234).

20 В противоположность В. А. Рясенцеву В. П. Грибанов даже выделяет состав правонарушения злоупотребления правом, когда говорит об осуществлении права в противоречии с его назначением (1972, с. 39—68).

21 Ввиду того, что ст. 446 ГК УССР регулирует ответствен­ность за вред, причиненный малолетними, которые сами ответст­венности не несут (за нанесение ими вреда отвечают родители, усы­новители, опекуны и детские учреждения), в данной работе эта ответственность не рассматривается.

22 Согласно ст. 92 Семейного и Опекунского Кодекса ПНР, ро­дители обязаны осуществлять родительскую власть вплоть до до­стижения детьми совершеннолетия, наступающего в 18 лет, следо­вательно, до достижения этого возраста они обязаны осуществлять и обязанность надзора за детьми.

23 «Несовершеннолетний или тот, кто страдает душевным рас­стройством, отвечает за вред, им причиненный, если способен вла­деть своими действиями и иметь суждение об их последствиях; со­лидарно с ним отвечает тот, что обязан осуществлять над ним надзор. Если тот, кто причинит вред, ввиду несовершеннолетия или ввиду душевного расстройства не способен владеть своими дей­ствиями или иметь суждение об их последствиях, за вред отвечает тот, что обязан осуществлять над ним надзор» (Гражданский Ко­декс ЧССР, § 422 (1).— «Бюллетень чехословацкого права», 1964, № 1—2, с. 138—139).

174

24 Так, С. С. Алексеев считает, что «значение правоотношений как главных средств «рабочей части» механизма правового регули­рования является всеобщим. Реализация всех юридических норм неизбежно проходит стадию субъективных юридических прав и обя­занностей, образующих правоотношения» (1972, с. 257). Еще ранее исключительное значение правоотношения как средства реализации правовой нормы подчеркивалось О. С. Иоффе и М. Д. Шаргород-ским fl961, с. 229).

Некоторые авторы, в частности Л. С. Явич, хотя и считают, что правовое регулирование может осуществляться и вне правоотноше­ний, тем не менее полагают, что правоотношения возникают во всех случаях нарушения правопорядка или спора о праве (1973, с. 28—29).

25 Ю. А. Вехорев рассматривает правовую действительность не­сколько иначе: как непосредственную действительность (нормы пра­ва) и как производные от системы норм права иные формы право­вой действительности, к которым он относит и правоотношения (1971, с. 14).

26 Материальные и нематериальные блага считаются в литерату­ре объектами правоотношения (Алексеев, 1972, с. 332).

27 Наше мнение расходится с мнением О. С. Иоффе, считающим, что реализацией ответственности является фактическое совершение тех действий, обязательность которых вытекает из возложения от­ветственности (1975, с. 96). Автор, очевидно, имеет в виду конечный результат, однако его достижение проходит через различные стадии и правовое регулирование на этих стадиях различается. Возложением обязанности претерпевания на конкретное лицо соответствующими органами правоотношение ответственности завершается. Именно в этом находят воплощение осуждение и кара данного лица, состав­ляющие сущность ответственности.  Фактическое несение лишения обеспечивается иными правовыми нормами, иными способами и, за­частую, и иными государственными органами.

23 Подробная характеристика правоотношения по воспитанию детей дана Е. М. Ворожейкиным (1972, с. 165—190). Мы же каса­емся здесь только тех моментов, характеризующих данное правоот­ношение, которые имеют отношение к возникновению правоотноше­ния имущественной ответственности за вред, причиненный несовер­шеннолетними.

29 Существует несколько принципиально различных концепций объекта правоотношения. Сторонники одной считают, что юридичес­ким объектом правоотношения является поведение обязанного лица, на которое вправе претендовать управомоченный, а материальным объектом — тот объект, которым обладает лежащее в основе право­отношения общественное отношение (см. Иоффе, Шаргородский, 1961, с. 230). Приверженцы другой относят к объекту правоотно­шений те явления окружающего мира, на которые направлены субъ­ективные права и обязанности. Раскрывая понятие объекта право­отношения, С. С. Алексеев указывает, что объектами правоотноше­ний выступают явления материального и духовного мира, способные удовлетворять потребности субъектов (1972, с. 332). Последняя точ­ка зрения, по нашему мнению, более точно выражает сущность правоотношения как правового явления. Возникающее в связи с дей­ствием юридических фактов, правоотношение представляет собой урегулированное правовой нормой фактическое общественное отно-

175

шение между лицами, которое служит выражением деятельности этих лиц по удовлетворению их потребностей. Предметом же потреб­ностей являются различные общественные и природные блага, за­ключенные в явлениях объективной действительности. Удовлетворе­ние потребностей может произойти только через овладение этими благами. Следовательно, объектом правоотношения могут быть только явления окружающего мира. Такая концепция объекта пра­воотношения соответствует и понятию структуры деятельности, рас­сматриваемому в философской литературе. М. С. Каган выделяет три основных элемента деятельности: «субъект, наделенный актив­ностью и направляющий ее на объекты или на других субъектов;

объект, на который направлена активность субъекта (точнее — субъ­ектов) ; сама эта активность, выражающаяся в том или ином способе овладения объекта субъектом или в установлении субъектом ком­муникативного взаимодействия с другими» (1974, с. 45—46).

30 «Объектом может быть природный предмет, тот или иной со­циальный институт, сам человек, поскольку он не сводится ни к природному, ни к социальному бытию; наконец, объектом деятель­ности может оказаться сам субъект, если он направляет активность на собственное «я» во имя, .например, самопознания или самоизме­нения» (Каган, 1974, с. 46—47).

31 Принцип равенства свойственен семейно-правовым отноше­ниям, но выдерживается здесь иначе, чем в гражданских правоот­ношениях. В некоторых случаях при наличии неравных возможно­стей в осуществлении и защите своих прав у субъектов семейно-правовых отношений устанавливается преимущество одних субъек­тов перед другими. Примером могут служить ст. 61 ч. II КоБС УССР (родительские права не могут осуществляться в противоре­чии с интересами детей); ст. 69 КоБС УССР (при рассмотрении спо­ров о детях суд исходит из интересов детей, ориентируясь на со­здание условий для их нормального развития и воспитания; суд не связан правом родителей, если признает, что передача им ребенка противоречит его интересам). О данном обстоятельстве свидетель­ствуют не только нормы ст. ст. 61, 69 КоБС УССР и др., где речь идет о детях, но и такие статьи, как 38 КоБС УССР, где право на развод мужа ограничивается в пользу жены, если она беременна или имеет ребенка в возрасте до одного года и др.

32 На необходимость специального выделения норм об уголовной ответственности несовершеннолетних обращалось внимание также со стороны педагогов и психологов (см. Зюбин, 1973, с. 60).

82а Не разделяя освобождения от уголовной ответственности и освобождения от наказания, А. В. Наумов тоже указывает на необходимость для осуществления освобождения от уголовной от­ветственности кроме наличия юридических фактов, относящихся к событию преступления, наличия также ряда дополнительных юриди­ческих фактов (1975, с. 15).

33 Так, например, Р. Ф. Васильев, отмечая это обстоятельство, указывает: «В настоящее время нормами с административными санкциями регулируется широкий круг общественных отношений в различных областях хозяйственного и социально-культурного стро­ительства. Нормы с административными санкциями в виде наказа­ний и административно-восстановительных мер, их применение — одно из важных средств, обеспечивающих охрану жизни людей, прав и законных интересов граждан, охрану социалистической соб-

176

ственности, нормальную деятельность органов государства, пред­приятий, учреждений и общественных формирований трудящихся. Особо важная роль отводится этим нормам в охране общественно­го порядка и здоровья населения, в обеспечении общественной бе­зопасности...» (1972, с 5—6).

34 А. А. Пионтковский по этому поводу указывает: «...общест­венная опасность деяния прежде всего определяется самим законо­дателем в соответствии с опасностью этого деяния для системы со­циалистических общественных отношений.

Степень общественной опасности конкретного преступного дея­ния определяет суд, когда назначается наказание осужденному в рамках санкции уголовного закона, руководствуясь своим социа­листическим правосознанием» (1961, с. 157).

35 На примере направления подростка в специальное профтех­училище В. В. Устинова показывает отсутствие различий в право­вых последствиях указанной меры, когда она применяется судом или же комиссией по делам несовершеннолетних (1971, с. 103). Такое же мнение было высказано Н. К. Семерневой (1969, с. 22).

36 Административному праву также свойственны правовосстано-вительные санкции, однако в гораздо более ограниченном масшта­бе и — за редким исключением — яе являющиеся мерами ответ­ственности.

37 «Диспозитивность есть основанная на законе свобода (воз­можность) субъекта осуществить свою правосубъектность, субъек­тивные права по своему усмотрению» (Молчанова, 1972, с. 20). См. также: Яковлев (1973, с. 19).

38 В украинском Уголовном кодексе отсутствует статья, которая говорит об обязанности загладить вред как о наказании. В Уголов­ном Кодексе РСФСР такая статья — ст. 32 — имеется. Наличие этой статьи порождает в литературе отдельные мнения относительно возможности существования в какой-то мере в уголовной ответст­венности функции восстановления.

39 Мы не останавливаемся специально на анализе ст. 32 УК РСФСР, которую приводит И. С. Самощенко, поскольку указанная статья, во-первых, содержит санкцию — возложение обязанности за­гладить причиненный вред, крайне редко используемую в Особенной части УК РСФСР, во-вторых, касается суммы ущерба, не превыша­ющего 100 р., и, в-третьих, не имеет своего прототипа среди видов наказания в УК Украинской ССР. Наличие указанной меры среди перечня наказаний, содержащихся в УК РСФСР, принципиально ни­как не может повлиять на цели и сущность наказания, определенные в ст. 20 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, а также повлиять на природу возмещения вреда, осуще­ствляемого в соответствии с принципами, заложенными в гл. 19, гл. 40 Гражданского Кодекса РСФСР (гл. 18, гл. 40 ГК УССР). Речь может идти лишь о целесообразности существования обязан­ности возместить материальный ущерб своими средствами, если раз­мер причиненного ущерба не превышает 100 р., как одного из видов наказаний, со всеми присущими наказанию как мере ответственности признаками.

40 По некоторым видам наказаний имущественного характера (имеется в виду конфискация имущества), если при этом налицо имеется также имущественный ущерб, в судебной практике приме­няется правило, согласно которому при исполнении приговоров в

12-3312            177

первую очередь взыскиваются суммы для возмещения ущерба, а конфискация обращается на остальную часть имущества, если это имущество по закону может быть конфисковано. (См. п. 8 Постанов­ления Пленума Верховного Суда СССР от 29 сентября 1953 г. № 7 «О судебной практике по применению конфискации имущества». — В кн.: Сборник, с. 389). Указанное правило, считаем, имеет частный характер, т. к. касается только такого наказания, как конфиска­ция имущества, и не может быть распространено в виде общего правила па применение всех вообще наказаний имущественного ха­рактера.

41 На широкое применение принудительных мер воспитательного характера ориентирует суд и Пленум Верховного Суда СССР. (См. п. 6 Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 19 июня 1964 г. № 3 «О практике применения судами мер уголовного нака­зания». — В кн.: Сборник, с. 251).

42 «При назначении наказания несовершеннолетнему,— указыва­ется в Постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 3 июля 1963 г. № -6, — суды должны руководствоваться требованиями за­кона и исходить из того, что в отношении таких лиц наказание в особой степени должно быть подчинено цели исправления и пере­воспитания виновного и предупреждения совершения новых преступ­лений» (Сборник, с. 292). См. также пп. 5 и 7 Постановления Пле­нума Верховного Суда УССР от 3. VII. 64 г. № 2 «О ходе выполне­ния судами Украинской ССР Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 3 июля 196.3 г. № 6 «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних» (см.: Уголовный Кодекс Ук­раинской ССР, К., 1975, с. 142—143).

43 Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 16 окт. 1972 г. № 8 «О судебной практике по делам о преступлениях несо­вершеннолетних и о вовлечении их в преступную и иную антиобще­ственную деятельность» (Сборник, с. 333).

44 «При применении к несовершеннолетним, работающим на предприятиях, в колхозах, совхозах и учреждениях, такой меры наказания, как исправительные работы без лишения свободы, суды должны тщательно оценивать материальные условия осужденного, имея в виду, что ухудшение этих условий может оказать отрица­тельное влияние на перевоспитание подростка», — указывается в п. 7 Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 3 июля 1963 г. № б (Сборник, с. 321—322).

45 «При причинении вреда совместными действиями нескольких несовершеннолетних, происходящих от разных родителей, ответствен­ность родителей или попечителей перед потерпевшим должна оп­ределяться по принципу долевой ответственности. Сами несовершен­нолетние отвечают перед потерпевшими солидарно». См. п. 15 По­становления Пленума Верховного Суда СССР от 23 октября 1963 г. № 16 (Сборник, с. 143).

46 На данный характер связи поведения родителей с наступив­шим вредом нами уже обращалось внимание в работе «Гражданско-правовое положение несовершеннолетних» (Кузнецова, Шевченко, 1968, с. 125).

47 Если родители кого-нибудь из несовершеннолетних принима­ли участие в совершении преступления, они несут имущественную ответственность как соучастники преступления, т. е. по совершенно иным правовым основаниям.

178

47а См.: Комментарий к ГК РСФСР. Под ред. Е. А. Флейшиц и О. С. Иоффе. Изд. 2-е, М., 1970, с. 678.

48 Такое предложение было сделано Р. Каллистратовой и Л. Лесницкой, которые высказались в пользу того, чтобы сузить сферу применения солидарной ответственности в области возмещения вреда, причиненного совместными действиями (1967, с. 10).

49 Указ Президиума Верховного Совета СССР от 26 июля 1966 г. «Об усилении ответственности за хулиганство» («Ведомости Верховного Совета СССР» 1966 г., № 30, ст. 595), предусматриваю­щий ответственность несовершеннолетних за мелкое хулиганство, Указ Президиума Верховного Совета УССР от 26 февраля 1973 г. «Об административной ответственности за мелкое хищение государ­ственного и общественного имущества» («Ведомости Верховного Совета УССР» 1973 г., № 11, ст. 78) — за мелкое хищение. Поста­новление Президиума Верховного Совета СССР от 4 апреля 1962г. «О применении мер воздействия за злостное неповиновение закон­ному распоряжению или требованию работника милиции или народ­ного дружинника» («Ведомости Верховного Совета УССР», 1962 г., № 15, ст. 177) — за злостное неповиновение работнику милиции или народному дружиннику и др.