3. Характерные черты правонарушений имущественной ответственности за вред, причиненный несовершеннолетними

Понятие правоотношения.  Хотя мнение, что реализация всех норм права происходит че­рез правоотношения, приобретает все большую популяр­ность 24, однако до сих пор в литературе характеристика правоотношения юридической ответственности представ­лена недостаточно. Это же в полной мере относится и к правоотношению имущественной ответственности несо­вершеннолетних, что объясняется, на наш взгляд, тем, что до настоящего времени в теории права не вырабо­тано единого понятия юридической ответственности.

Единство нормы и правоотношения, представляющего собой способ реализации этой нормы, перевод ее в сфе­ру общественных отношений, проявляется в достижении цели нормы через осуществление субъективных прав и обязанностей участниками правоотношения.

Прежде чем перейти к конкретной характеристике субъективных прав и обязанностей, составляющих со­держание правоотношения имущественной ответствен-

88

ности несовершеннолетних, необходимо остановиться на самом понятии правоотношения и его структуре, по­скольку правоотношение имущественной ответственности несовершеннолетних является только одним из видов правоотношений.

Распространенным в юридической литературе, как справедливо отметил Ю. К. Толстой, является понима­ние правоотношения в качестве регулируемого или уре­гулированного правом общественного отношения, участ­ники которого выступают как носители субъективных прав и обязанностей (1969, с. 32—33). Будучи несоглас­ным с этим традиционным определением, Ю. К. Толстой выдвигает свое. «Правоотношение, — указывает он, — это особый вид идеологических общественных отноше­ний, при посредстве которых (через которые) норма права регулирует фактические общественные отношения в их реальной форме» (там же). В этом определении Ю. К. Толстой делает упор на такую характерную черту правоотношения, как выступление в качестве посредст­вующего звена между нормой права и фактическим об­щественным отношением.

Иные качества считает существенными, определяю­щими понятие правоотношения С. С. Алексеев. Он ви­дит в правоотношении прежде всего один из видов об­щественных связей. Правоотношение,  по мнению С. С. Алексеева, это «возникающая на основе норм со­циалистического права индивидуализированная общест­венная связь между лицами, характеризуемая наличием субъективных юридических прав и обязанностей и под­держиваемая (гарантируемая) принудительной силой социалистического государства» (1972, с. 251).

Еще на один аспект правоотношения указывает Л. С. Явич, давая определение понятия правоотноше­ния: «Правоотношение — норма права в действии. Это значит, что непосредственным их содержанием является деятельность, поведение субъектов права, осуществляю­щих свои права и выполняющих юридические обязан­ности» (1973, с. 29). В качестве существенного, оп­ределяющего качества правоотношения выдвигается деятельность субъектов права. В этом определении подчеркивается один из существеннейших признаков правоотношения, как нельзя более точно определяется область существования правоотношения и его место в

89

системе правового регулирования. Субъективные права и обязанности материализуются, выступают во вне толь­ко в деятельности лиц — участников правоотношения, иначе они существуют лишь как модель деятельности, как возможная деятельность в будущем.

Наиболее, емкое определение сущности понятия пра­воотношения, по нашему мнению, дает Р. О. Халфина. «Ценность понятия правоотношения, — указывает она, — заключается, в частности, в том, что оно обозначает конкретное, реальное общественное отношение, облечен­ное в правовую форму и являющееся реализацией нор­мы» (1974, с. 31; см. также: Халфина, 1971, с. 25). Р. О. Халфина, таким образом, выделяет три качества правоотношения. Это, прежде всего, его конкретность, реальность как общественного отношения, затем его правовая форма и, наконец, назначение как способа реализации правовой нормы.

Все приведенные выше определения правоотношения отражают, с одной стороны, различные стороны данного понятия и с другой —- позицию автора по отношению к выделению главного в этом правовом явлении.

Что же составляет сущность правоотношения? В про­изведениях основоположников марксизма-ленинизма мы встречаем определение понятия сущности как закона. «...Закон и сущность, — указывал В. И. Ленин, — поня­тия однородные (однопорядковые) или, вернее, односте­пенные, выражающие углубление познания человеком явлений, мира etc.» (т. 29, с. 136).

Следовательно, те черты правового явления, которые закономерно, необходимо проявляются в его внешнем выражении, и составляют сущность данного явления. По отношению к правоотношению такой чертой является прежде всего то, что правоотношение олицетворяет со­бою отношение между лицами, т. е. представляет собою общественное отношение. Далее, это отношение не про­извольно, оно выражает устанавливаемую нормой пра­ва определенную связь между данными лицами. Следо­вательно, следующей существенной чертой правоотно­шения можно назвать наличие связи, имеющей право­вой характер. Существенным представляется и характер данной связи — ее выражение в форме субъективных прав и соответствующих им субъективных обязанностей. Следовало бы, полагаем, указать также на направлен­но

ность данной связи между лицами, поскольку возника­ющее правоотношение отнюдь не беспредметно. Будучи выражением правовой нормы в общественной жизни, правоотношение призвано донести, воплотить в осязае­мый результат ту цель, которую преследует данная нор­ма. И, наконец, представляется необходимым указать на единство правовой нормы и правоотношения, поскольку последнее не может существовать без первой.

Вот те черты, которые, по нашему мнению, выражают сущность правоотношения как общественного и правово­го явления и должны найти отражение в определении данного понятия.

Исходя из изложенного, мы считаем, что правоотно­шением является регулируемое правовой нормой обще­ственное отношение, возникающее в процессе реализа­ции указанной нормы и вследствие этого принимающее форму субъективных прав и обязанностей лиц — участ­ников данного отношения, для достижения заложенных в правовой норме целей.

В данном определении, по нашему мнению, нашли от­ражение те черты правоотношения, которые принци­пиально отличают его от других видов общественных отношений: особый вид связи с правовой нормой (реа­лизация нормы), форма существования (субъективные права и обязанности) и смысл возникновения и суще­ствования (достижение цели, преследуемой правовой нормой).

Такие признаки, как гарантия правоотношения при­нудительной  силой  социалистического  государства (Алексеев), нам представляются само собой разумею­щимися, поскольку наличие правового регулирования не­минуемо предполагает и наличие такого обеспечения, как государственное принуждение.

Юридические права и юридические обязанности аб­страктны, пока они заключены в правовых нормах. Они содержат в себе только потенцию действия, но эти же юридические права и обязанности становятся вполне конкретными, будучи адресованы конкретному лицу (лицам) или же возникнув по отношению к конкрет­ному лицу, когда наступают соответствующие юридиче­ские факты (лицо становится собственником вещи, про­исходит причинение вреда одним лицом другому, лица вступают в брак и т. д. и т. п.).

91

В правовой норме заложена только модель правоот­ношения и модель абстрактная.

Лишь только когда начинается деятельность субъек­тов общественного отношения, предусмотренного в пра­вовой норме, вызванная наступлением соответствующих юридических фактов, можно говорить о превращении аб­страктных субъективных прав и обязанностей, заложен­ных в правовой норме, в конкретные субъективные пра­ва и обязанности конкретных лиц — участников данного-отношения.

Нашедшая выражение в соответствующем правовом акте правовая норма создает возможность соответст­вующего поведения. Само же поведение, выражающееся в правоотношении — это уже действительность. «Пра­вовая возможность является лишь потенцией социаль­ной действительности» (Керимов, 1972, с. 347).

Нам представляется, что проблему правоотношений нужно решать в плане двух плоскостей — правовой дей­ствительности и социальной действительности. Правовая действительность — это нормы права25.

Социальная действительность — это фактические об­щественные отношения и правоотношения. Правовая действительность может и не осуществиться, не вопло­титься в действительность социальную. Она представля­ет собою по отношению к социальной действительности лишь возможность определенного варианта. «Правовая возможность, — отмечает Д. А. Керимов, — реальна лишь в том случае, если она соответствует социальной действительности. Отрыв от фактов действительности, пренебрежение предпосылками ее развития, непонима­ние реальных взаимосвязей и отношений правовой жиз­ни превращают правовую возможность в фикцию, ли­шенную объективного содержания. Такая формальная правовая возможность по существу есть невозможность, поскольку она, как правило, не осуществляется» (1972, с. 349).

Движение нормы права из области возможного в об­ласть действительного, превращение правовой действи­тельности в действительность социальную происходит с помощью юридических фактов, представляющих собой конкретные жизненные обстоятельства, с которыми нор­мы права связывают возникновение, изменение или пре­кращение правоотношений.

92

Модель отношений в виде субъективных прав и обя­занностей, существовавшая дотоле в виде правовой дей­ствительности, проецируется на фактические отношения между лицами, складывающиеся по поводу материаль­ных и нематериальных благ26. Так правовая действи­тельность сбывается. Существовавшая ранее только как возможность определенного поведения, она приобретает жизнь в деятельности лиц, вызванной наступлением со­ответствующего юридического факта, имеющего силу правового основания потому, что он предусмотрен соот­ветствующей нормой права. Таким образом, правовая действительность, выступавшая в виде возможности для социальной действительности, становится ею.

Именно потому, что правоотношение является спосо­бом реализации правовой нормы, т. е. воплощает в себе ее движение, переход в иное качество, его нельзя рас­сматривать статически, а следует рассматривать также в движении.

Норму права, субъективные права и обязанности, конкретизирующие, расписывающие действие этой нор­мы, перекладывающие ее на язык действий лиц, их по­ведения, необходимо рассматривать непременно в связи с юридическими фактами, вызывающими возникновение, изменение или прекращение правоотношений. Следова­тельно, правоотношение является порождением юриди­ческого факта. Это с одной стороны. А с другой — ни­какого бы правоотношения не существовало, если бы ра­нее мера возможного (субъективное право) и необходи­мого (юридическая обязанность) поведения лица не бы­ла запроектирована в норме права также, как было за­проектировано и возникновение правоотношений в свя­зи с определенным юридическим фактом.

Поэтому нам представляется, что правоотношение имеет два вида оснований: правовые и социальные. На наличие различных оснований применительно к граж­данскому правоотношению уже указывал О. А. Красав­чиков, который насчитывает три категории оснований возникновения, изменения и прекращения гражданских правоотношений: 1) нормативные  основания (нормы права); 2) правосубъектные основания, определяющие способность лица к участию в определенном виде граж­данско-правовых отношений и 3) юридико-фактические основания (определенные факты реальной действитель-

93

ности, с которыми правовые нормы связывают возникно­вение, изменение или прекращение субъективных прав и обязанностей) (1972, с. 66—67).

Нам представляется, что правоотношение возникает во всей своей полноте, когда налицо оба вида оснований, т. е. не только норма права и модель поведения, зало­женного в ней, но и осуществление субъективных прав и выполнение субъективных обязанностей, составляю­щих содержание правоотношения. А до тех пор суще­ствует только образ правоотношения в виде предписа­ний определенного поведения, содержащихся в право­вой норме, и говорить на данном этапе о правоотноше­нии как форме фактического общественного отношения можно лишь условно, поскольку противное означало бы допущение возможности существования формы без со­держания.

Правильнее было бы говорить, полагаем, о двух эта­пах развития правоотношения: 1) правоотношении как правовой предпосылке и 2) правоотношении, материаль­ным субстратом  которого является урегулированное правом действительное поведение лиц, осуществляющих свои конкретные субъективные права и выполняющих юридические обязанности, определенные правовой нор­мой. В стадии социальной действительности фактическое общественное отношение, будучи урегулировано правом, принимает форму правоотношения, и таким образом осу­ществляется реализация правовой нормы в социальной действительности.

В юридической литературе распространено мнение, что правоотношение представляет собою юридическую форму общественного отношения, урегулированного пра­вом (Алексеев, 1972, с. 260—263; Красавчиков, 1975, с. 12). Однако рассматривать правоотношение только как форму фактического общественного отношения—это значит либо предполагать существование формы в отры­ве от содержания, либо придавать этой форме качества особого вида отношений (идеологические отношения), стоящих над фактическими общественными отношениями и имеющих свою форму и свое содержание (см. по это­му поводу мнение Ю. К. Толстого, 1969, с. 32—36).

И то и другое представляется неприемлемым, посколь­ку форма непременно должна иметь содержание, бессо­держательных форм не существует, рассматривать же

94

правоотношение как особый вид идеологических отноше­ний также, полагаем, невозможно, поскольку является общепризнанным, что правоотношение возникает с момен­та действия юридического факта, что только появление со­ответствующего юридического факта влечет за собой возникновение, изменение, или прекращение правоотно­шения. Следовательно, до появления юридического фак­та, которым является факт реальной действительности, правоотношения нет в природе, и, таким образом, ни о каком существовании правоотношений в виде особых идеологических отношений речь идти не может.

Как часть правовой  действительности существует только модель, прообраз будущего правоотношения, но не оно само.

Правоотношения имущественной от­ветственности несовершеннолетних и ро­дителе и. Имущественную ответственность за вред, причиненный несовершеннолетними, отличает та особен­ность, что она возникает не только между государством и причинителем вреда -'несовершеннолетним, но также и между государством и родителями последнего (усыно­вителями, попечителями), причем основания возникно­вения той и другой разнятся между собой, поскольку раз­личными являются совершаемые ими правонарушения.

Так как в основе возникновения правоотношения от­ветственности лежит именно совершение правонаруше­ния, то наличие двух различных по содержанию, хотя и связанных между собой правонарушений, позволяет ска­зать, что налицо не одно, а два правоохранительных правоотношения, в которых реализуется имущественная ответственность за вред, причиненный несовершеннолет­ними, что составляет существенную особенность этой ответственности.

Однако различие нарушенных запретов еще не озна­чает, что существенно разнятся по содержанию возни­кающие по поводу этих нарушений правоохранительные правоотношения ответственности, поскольку конечный результат совершенных правонарушений единый — вред, нанесенный несовершеннолетними, возмещение которого служит мерой ответственности как для самих несовер­шеннолетних, так и для их родителей.

Содержание каждого правоотношения, как известно, составляют субъективные права и обязанности. Государ-

95

ство, возлагая на несовершеннолетнего и его родителей обязанность возмещения вреда в пользу потерпевшего, имеет право требовать от них выполнения этой обязан­ности, а несовершеннолетний и его родители (усынови­тели, попечители) должны эту обязанность выполнить и претерпеть все тяготы возмещения ущерба. В свою оче­редь несовершеннолетний и его родители вправе требо­вать, чтобы возмещение взыскиваемого с них ущерба производилось в соответствии с законом, а государствен­ный орган, осуществляющий взыскание, в лице которого выступает государство, обязан применить меру ответст­венности—возмещение убытков в соответствии с законом.

Обязанность претерпевания составляет стержень лю­бого правоохранительного правоотношения, в том числе и правоотношения ответственности. Если эта обязан­ность не возлагается на правонарушителя, нельзя гово­рить о реализации правоотношения ответственности.

Между тем, уже в самом правовом регулировании имущественной ответственности за вред, причиненный несовершеннолетними, заложена возможность ненаступ­ления обязанности претерпевания для субъектов этой от­ветственности или же ее выполнения не до конца.

Оснований для этого несколько: 1) отсутствие соста­ва гражданского правонарушения в действиях несовер­шеннолетних; 2) отсутствие состава гражданского пра­вонарушения в действиях родителей, допустивших нару­шение правовых обязанностей воспитания и надзора; 3) наличие достаточности средств у несовершеннолетних для возмещения ущерба; 4) появление с течением вре­мени у несовершеннолетних имущества или заработка, достаточного для возмещения ущерба; 5) достижение причинителем совершеннолетнего возраста.

Первое обстоятельство служит основанием для пре­кращения правоотношений ответственности для обоих субъектов ответственности — и для несовершеннолетне­го причинителя вреда, и для его родителей. Второе об­стоятельство — только для родителей. Третье — ведет к прекращению правоотношения ответственности для ро­дителей; четвертое характеризуется тем, что для роди­телей в связи с данным юридическим фактом прекра­щается выполнение обязанности претерпевания; пятое служит основанием для прекращения выполнения обя­занности претерпевания для родителей, однако остается

96

неясным, как переходит исполнение обязанности претер­певания к ставшим совершеннолетними детям.

Мы придерживаемся той точки зрения, что приговор, решение и другие правоприменительные акты государст­венных органов, возлагающие на правонарушителя обя­занность претерпеть лишение, в котором выражается правовая ответственность, являются теми юридическими фактами, которые прекращают собственно правоотноше­ние ответственности, поскольку абстрактно существовав­шая обязанноть нести ответственность за данное право­нарушение реализуется, воплощаясь в конкретном пра­воотношении ответственности. Возникает это правоотно­шение с момента совершения правонарушения и завер­шается с момента вынесения приговора, решения и дру­гих правоприменительных актов, устанавливающих как законность оснований для возложения ответственности, так и тех конкретных лиц, которые обязаны ее нести, т. е. претерпеть лишение, а также меру их ответственности (в-ид, размер и характер определяемого лишения, слу­жащего выражением их ответственности). Далее осуще­ствляется уже сам процесс выполнения субъективной обязанности возместить ущерб, отбыть наказание, поне­сти взыскание — как результат, последствие реализации ответственности.

Обеспечение реального выполнения обязанности пре­терпевания, возложенной на лицо вследствие признания его ответственным за совершенное правонарушение, яв­ляется предметом регулирования уже иных правовых норм (например, норм исправительно-трудового права, если речь идет о наказании, или гражданско-процессу-альных норм, касающихся исполнения судебных реше­ний, если мерой ответственности является возмещение убытков) и представляет собою уже следующий этап. Соответственно возникают и новые правоотношения, в содержание которых входит обязанность правонаруши­теля выполнить возникшую для него из правоотношения ответственности обязанность претерпевания лишения. Обязанность претерпевания, таким образом, из элемента содержания правоотношения превращается в объект пра­воотношения (то, на что направлено правоотношение27). Высказанное утверждение никак не противоречит поло­жению о том, что объектами правоотношений являются разнообразные материальные и нематериальные блага,

7-3312

97

поскольку само понесенное лишение касается именно утраты этих благ.

Правоотношение ответственности прекращается, но сама обязанность претерпевания нередко растягивается на значительный срок, и, таким образом, можно сказать, что пока эта обязанность не исчерпала себя или не пе­решла исполнением на другое лицо (как в случае, пре­дусмотренном ст. 447 ГК УССР), продолжается состоя­ние ответственности.

Содержание обязанности претерпевания, возлагае­мой на несовершеннолетних и их родителей, идентично для обоих субъектов ответственности — и для несовер­шеннолетних и для родителей: оно состоит в претерпева­нии возмещения с них нанесенного несовершеннолетни­ми ущерба, однако в существовании этих обязанностей для каждого из субъектов в отдельности заложен раз­ный смысл. Кроме того, выполнение обязанности претер­певания должно стимулировать родителей и несовершен­нолетних и к разному по содержанию и даже по форме поведению: родителей — к действию, несовершеннолет­них к бездействию.

Это обусловливает особенности реализации правовых норм ст. 447 ГК УССР в правоотношениях, особый ха­рактер связи правоотношений ответственности родителей и несовершеннолетних и особенности фактического вы­полнения обязанностей претерпевания для каждого из субъектов ответственности в отдельности. От правиль­ной реализации норм ст. 447 ГК УССР зависит достиже­ние не только предупредительно-воспитательного эффек­та имущественной ответственности несовершеннолет­них, — что само по себе является важным, не только степень восстановления нарушенных имущественных и связанных с ними неимущественных прав потерпевшего, но и ряд иных — социальных последствий, ибо нормы ст. 447 ГК УССР связаны с такими социальными процес­сами, как воспитание подрастающего поколения, форми­рование у него системы социальных ценностей, социали­зацией подростков в обществе, построением семейных взаимоотношений и др.

Обязанность претерпевания в правоохранительном правоотношении ответственности несет в себе черты осу­ждения и наказания, т. е. те свойства, которые присущи ответственности. И здесь мы должны отметить, что, пере-

98

ходя в стадию реализации (правоотношение), ответст­венность оказывается гораздо более связана с лично­стью, чем тогда, когда она находится в статичном со­стоянии — заключена в санкции правовой нормы. Ли­шение так, как оно выражено в правовой норме, объек­тивно одинаково для неопределенного круга лиц (то же возмещение убытков, лишение свободы, исправительно-трудовые работы и пр.), тогда как обязанность претер­певания в возникшем правоотношении ответственности конкретна и неминуемо связана (больше или меньше— зависит от особенностей правового регулирования в от­дельных отраслях права) с личностью правонарушителя. Немаловажным является то, как оценивает возложение обязанности претерпевания правонарушитель, какие де­лает для себя выводы о возможном поведении в буду­щем, даже то, как эмоционально ощущает само претер­певание (относится ли равнодушно, воспринимает как. должное и пр.).

Возможно более полный учет индивидуальных осо­бенностей лиц в правовых нормах об ответственности по­ложительно отразился бы на конкретизации обязанности претерпевания в правоотношении, приблизил бы эту обя­занность к личности, на которую возлагается ответствен­ность, способствовал бы индивидуализации ответствен­ности и повышению эффективности ее воздействия.

Наиболее индивидуализирована уголовная ответст­венность несовершеннолетних, менее — административ­ная. Гражданская ответственность несовершеннолетних в виду специфичности взыскания убытков как меры от­ветственности (в полном размере ущерба), относится к разряду наименее индивидуализированных, поэтому осо­бенно важной является та грань, где обязанность несо­вершеннолетних претерпеть возмещение ущерба сочета­ется с такой же обязанностью родителей.

Правоотношение ответственности между государством и несовершеннолетним причинителем вреда является главным. Ст. 447 ГК УССР указывает несовершеннолет­них как лиц, отвечающих в первую очередь. И это понят­но, так как причинителями вреда (какие бы факторы влияния микросреды и жизненные ситуации этому ни способствовали) являются сами несовершеннолетние. Таким образом, целью правового регулирования при установлении ответственности за вред, причиненный не-

7*                                                            99

совершеннолетними, Является обеспечение выполнения обязанности претерпевания в первую очередь несовер­шеннолетними.

Как же достигается это по действующему законода­тельству?

Возникновение правоотношений имущественной ответ­ственности и для несовершеннолетних и для родителей связано с совершением подростками правонарушения, выражающегося в нанесении вреда, т. е. с совершением чуждого для родителей правонарушения, так как роди­тели сами вред не причиняю г. Тем не менее признание правонарушения несовершеннолетних как юридического факта, служащего основанием для возникновения пра­воотношения ответственности родителей, не случайно.

Нельзя не учитывать того, что в данном случае в гражданско-правовых отношениях участвуют субъекты, связанные между собой связью иного рода, чем та, на основании которой возникают отношения между субъек­тами гражданского права. В ст. 447 ГК УССР в качест­ве субъектов гражданско-правовой ответственности ука­заны лица, между которыми существуют семейно-право-вые отношения родителей и детей.

Особенностью семейно-правовых отношений является личный характер основ их возникновения, проникающий во все области взаимоотношений (имущественных и не­имущественных) лиц, являющихся членами семьи, на­ходящихся в родственных отношениях, или же строя­щих взаимоотношения по типу семейных (например, от­ношения постоянного воспитания и содержания несовер­шеннолетних).

Эта особенность семейно-правовых отношений, коре­нящаяся в их социальной природе, накладывает отпеча­ток и на правовое регулирование возмещения вреда, на­несенного несовершеннолетними.

Гражданское право рассматривает граждан — участ­ников гражданско-правовых отношений — в качестве обособленных друг от друга лиц, юридически равных между собой. Соответственно этому между ними стро­ятся и отношения. Равенство участников гражданских правоотношений, их независимость по отношению друг к другу находят выражение и в равной возможности получения прав и в равном долженствовании по несе­нию правовых обязанностей.

100

С принципиально иным положением мы сталкива­емся в семейном праве. Здесь взаимная обязываемость лиц вытекает уже не из обособленности их и независи­мости по отношению друг к другу, а, наоборот, из их соединения между собой и зависимости друг от друга по основаниям, связанным с существующими между ни­ми брачно-семейными отношениями. Таким образом, ис­токи взаимной обязываемости лиц по гражданскому и семейному праву коренным образом отличаются.

Между тем лица, будучи уже связанными семейно-правовыми отношениями, вступают в гражданско-пра­вовые (может быть, и наоборот, но только не для де­тей). Они являются участниками отношений обязатель­ственных, собственности и др. Однако наличие между ними особого рода личной и семейно-правовой связи нельзя не учитывать, коль скоро они выступают совмест­ными участниками гражданских правоотношений, что и нашло свое отражение в правовом регулировании иму­щественной ответственности за вред, причиненный несо­вершеннолетними.

Особенности семейно-правового характера здесь про­являются уже при обозначении субъектов ответствен­ности за вред. Ими являются, кроме самих несовершен­нолетних причинителей вреда, родители или лица, заме­няющие родителей, установление ответственности кото­рых за вред основывается именно на наличии между ними и причинителями семейно-правовой связи, поро­ждающей, свои особые обязанности. Кроме того, наличие этой связи накладывает отпечаток и на построение от­ношений между самими участниками возмещения вреда. Так, например, согласно ст. 452 ГК УССР для родите­лей, усыновителей, попечителей, возместивших вред, за­прещено право обратного требования к несовершенно­летним.

Влияние брачно-семейного правового регулирования, однако, не изменяет характера имущественной ответст­венности за вред, причиненный несовершеннолетними, как  гражданско-правовой.  Обязанность  родителей -претерпеть взыскание вреда в правоотношении ответст­венности вызвана осуждением нанесения вреда в ре­зультате виновного противоправного бездействия роди­телей в воспитании и надзоре за несовершеннолетними. Вот почему основания ответственности как несовершен-

101

нолетних, так и родителей связаны именно с наличием вреда, что соответственно нашло отражение в ст. 447 ГК УССР, в которой кроме несовершеннолетних субъ­ектами ответственности указаны родители, отвечающие за вред при отсутствии у несовершеннолетнего, имущест­ва, достаточного для возмещения вреда.

Однако истоки противоправности поведения родите­лей заключаются все же в нарушении правовой обязан­ности воспитания и надзора, в бездействии в воспитании и присмотре за детьми, т. е. в нарушении ст. 61 КоБС УССР. Таким образом, гражданско-правовое регулиро­вание имущественной ответственности родителей пере­плетается с семейно-правовым регулированием их поведе­ния: воздействие за нарушение выполнения обязанностей воспитания и надзора за несовершеннолетними. Проник­новение влияния семейно-правовых норм в гражданско-правовое регулирование имущественной ответственности за вред, причиненный несовершеннолетними, не ограни­чивается, однако, только областью установления субъек­тов ответственности. Это влияние глубже — оно накла­дывает свой отпечаток и на структуру ответственности за вред, на соотношение обязанностей претерпевания обоих субъектов ответственности и даже на характер выполнения ими этих обязанностей, что в немалой сте­пени обусловливает возможность достижения целей пре­дупреждения правонарушений несовершеннолетних.

Ст. 61 КоБС УССР содержит правовую обязанность воспитания родителями детей в духе морального кодек­са строителя коммунизма, заботы об их физическом раз­витии и подготовке к общественно-полезной деятельно­сти. Дети, в свою очередь, вправе требовать, чтобы указанная обязанность осуществлялась в соответствии с тем содержанием, которое заложено в данной право­вой норме28.

Обеспечение права детей на получение воспитания от родителей осуществляется государством в лице орга­нов опеки и попечительства и комиссий по делам несо­вершеннолетних, которые имеют право контроля за вос­питанием детей в семьях (ст. 66 КоБС УССР, п. «д» ст. 14 Положения о комиссиях по делам несовершенно­летних Украинской ССР).

. Вышеуказанное правоотношение обладает такими особенностями, которые, пожалуй, не встречаются ни в

102

каких других. Особенности эти касаются главным обра­зом объекта правоотношения. Если признать, что объ­ектом правоотношения является то, на что направлено правоотношение29, а точнее — на что направлены субъ­ективные права и обязанности, составляющие содержа­ние правоотношений, то надо согласиться, что объектом семейного правоотношения по воспитанию родителями детей являются сами дети. Дети, таким образом, одно­временно являются и субъектами правоотношения, обла­дающими определенным комплексом прав и обязанно­стей (в частности, одной из обязанностей является обя­занность подчиняться требованиям родителей), и, в то же время, объектами воспитательного воздействия, на­правленного на то, чтобы из ребенка вырастить челове­ка, личность которого была бы сформирована в соот­ветствии с требованиями общества развитого социа­лизма.

Обязанность воспитания и надзора за детьми многогранна, однако если рассмотреть ее в основных, выраженных в правовой норме ст. 61 КоБС УССР ас­пектах, то окажется, что она направлена на успешное умственное и физическое развитие несовершеннолетнего и на его социализацию, иначе говоря, связана с созда­нием социально полезной личности.

Если же рассматривать обязанность воспитания од­новременно и как субъективное право родителей, то ока-. жется, что это субъективное право направлено на полу­чение таких нематериальных благ, как счастье общения с детьми, осуществление собственной привязанности к ребенку и формирование у него ответных чувств, т. е. благ, которые не являются (и не могут являться) пред­метом правового регулирования, но тем не менее пред­ставляют такую общественную ценность, без которой существование человека обеднено. Эти блага неразрывно связаны с самим фактом существования ребенка с мо­мента его рождения и неотъемлемы от него. Таким об­разом, воспитание — и тогда, когда оно выступает как мера необходимого поведения, и тогда, когда оно явля­ется мерой дозволенного поведения, — объектом своим имеет несовершеннолетних детей.

Это положение является закономерным следствием того, что производство чужой жизни, продолжение рода происходит в рамках общественных отношений. «Обще-

103

ственные порядки, при которых живут люди определен­ной исторической эпохи и определенной страны, — ука­зывает Ф. Энгельс, — обусловливаются обоими видами производства: ступенью развития, с одной стороны — труда, а с другой — семьи» (т. 21, с. 26).

Правоотношения, возникающие в области рождения и воспитания детей, представляют собой урегулированные правом общественные отношения, направленные на про­изводство человеческого рода, поэтому они никак не могут иметь своим объектом ничего другого кроме са­мих детей. Е. М. Ворожейкин правильно подчеркивает две стороны воспроизводства человека, находящиеся между собой в неразрывном единстве: «Воспроизводство человека означает воссоздание человеческой жизни в наиболее широком значении этого слова — ив матери­альной и в социальной ее субстанции, человека — био­логической особи и человека — личности» (1972, с. 16).

Между тем были высказаны категоричные утвержде­ния о том, что человек не может быть объектом право­отношения (Алексеев, 1972, с. 329). Нам представля­ется, что эти высказывания были сделаны без учета особенностей общественных отношений, возникающих в области производства человеческой жизни. Как спра­ведливо заметил Н. Г. Юркевич, отрицание возможности человека быть объектом правоотношения «выводится из мыслительной традиции, в силу которой признание че­ловека объектом равнозначно приравнению его к вещи. Иррациональность этой традиции очевидна» (1974, с. 79).

Различный характер объектов человеческой деятель­ности (а правоотношение служит одним из выражений этой деятельности) и возможность человека выступать в виде такого объекта признается также в философской литературе30.

Без учета объекта правоотношения по воспитанию детей невозможно объяснить особенности гражданско-правового регулирования ответственности за вред, на­несенный несовершеннолетними. Гражданско-правовое регулирование здесь тесно соприкасается с семейно-правовым регулированием, а семейные правоотношения «отличаются строго личным характером» (Рясенцев, 1971, с. 13).

Особый характер равенства субъектов, свойствен­ный семейно-правовым отношениям, равенства, при ко-

104

тором под защиту берется более «слабая» сторона (для нее устанавливаются определенные преимущества), не соответствует тому понятию равенства субъектов, кото­рый присущ гражданскому праву31.

В. Ф. Яковлев правильно подчеркивает, что равен­ство в гражданском праве строится на эквивалентности обмена, в то время как равенство в семейном праве име­ет другую, личную основу и строится на началах, неза­висимых от него (1972а, с. 163; 19726, с. 34). Там, где семейно-правовые отношения пересекаются с граждан­ско-правовыми, это не может не породить проникновения либо гражданско-правовых начал в семейно-правовые, либо семейно-правовых начал в отношения гражданско-правовые, причем и в том и в другом случае проникно­вение дает о себе знать тем, что нарушаются основы ра­венства, принятые в той или другой отрасли права.

Это, в частности, относится и к области правового регулирования ответственности за вред, причиненный несовершеннолетними. В ст. 447 ГК УССР явно про­сматривается диспропорция в решении вопросов равен­ства субъектов ответственности. Обязанность претерпе­вания возмещения ущерба родителей и аналогичная обя­занность несовершеннолетних оказываются далеко не равноценными, как, казалось бы, должно было быть, исходя из того, что и те и другие выступают как субъ­екты ответственности за нанесение вреда.

То, что ст. 447 ГК УССР связывает взыскание ущерба в первую очередь с несовершеннолетними как субъектами ответственности, уже привязывает само взыскание к определенной личности, и в этом сказыва­ется влияние семейно-правовых начал. Дальнейший ана­лиз ст. 447. ГК УССР свидетельствует о том, что выпол­нение обязанности возместить вред потерпевшему (т. е. фактически претерпеть это возмещение) со стороны ро­дителей должно прекратиться, когда их сын или дочь достигнут совершеннолетия или же окажутся в состоя­нии (еще будучи несовершеннолетними) возмещать вред самостоятельно, несмотря на то, что вред остается еще недовозмещенным. В результате права потерпевше­го оказываются обеспеченными не полностью — особен­но в тех случаях, когда обязанность возмещения пре­кращается в связи с наступлением такого юридического факта, как достижение причинителем совершеннолетия,

105

и, таким образом, нарушается свойственное граждан­скому праву «равновесие в распределении обязанностей и прав как средств удовлетворения интересов субъектов» (Яковлев, 19726, с. 20).

Нам представляется, что хотя проникновение семей-но-правовых начал в гражданское право в области иму­щественной ответственности за вред в известной мере необходимо, однако эти начала не могут и не должны влиять на выполнение уже возложенной обязанности претерпевания возмещения вреда, в которой выразилась имущественная ответственность за вред.

Установление в качестве субъектов гражданско-пра­вовой ответственности не только несовершеннолетних, но и их родителей является вполне оправданным, ибо в первую очередь нарушение норм семейного права, обя­зывающих родителей заботиться о воспитании своих де­тей и надзоре за ними, приводит к таким отрицательным последствиям, как формирование у несовершеннолетних антиобщественной направленности, отклонений в пове­дении, совершению ими правонарушений.

Связь гражданско-правовых оснований ответственно­сти за вред с семейно-правовой противоправностью поведения родителей, состоящей в нарушении установ­ленной ст. 61 КоБС УССР обязанности воспитания и надзора, свидетельствует об общности в этом случае направления предупредительно-воспитательного воздей­ствия ответственности в семейном и гражданском праве, что, однако, отнюдь не исключает специфики той и дру­гой. Установление меры гражданско-правовой ответст­венности — возмещения убытков — за нарушение се­мейно-правовой обязанности вызвано существующей связью между выполнением этой обязанности и отри­цательными последствиями в сфере отношений, регули­руемых гражданским правом, однако наступающая от­ветственность по своей правовой природе является гражданско-правовой. Поэтому в том случае, когда обязанность претерпевания возмещения вреда, возник­шая в правоотношении имущественной ответственности родителей, признана и возложена на них судом вслед­ствие осуждения их виновного противоправного поведе­ния, полагаем, нет оснований связывать ее фактическую реализацию с таким юридическим фактом, как достиже­ние непосредственным причинителем совершеннолетия.

106

У родителей, согласно ст. 447 ГК. УССР, своя ответ­ственность за причиненный несовершеннолетними вред:

свои основания, свое правоохранительное правоотноше­ние ответственности. Связь ответственности "родителей с ответственностью несовершеннолетних несомненна так же, как несомненно и то, что последние отвечают в пер­вую очередь, однако, коль скоро ответственность за вред, причиненный несовершеннолетними, на родителей была возложена (полностью или частично), они должны вы­полнять свою обязанность претерпевания, возникшую из правоотношения их ответственности за вред, пока вред не будет полностью возмещен либо их дети, являющиеся непосредственными причинителями вреда, не будут в состоянии возместить его сами. Это вытекает из само­стоятельности оснований ответственности родителей за причинение вреда.

Первоочередность ответственности несовершеннолет­них выражается в том, что, во-первых, ответственность родителей зависит от наступления ответственности несо­вершеннолетних и, во-вторых, что наступление ответст­венности родителей зависит от достаточности средств для возмещения ущерба у самих несовершеннолетних. Если при всем при этом ответственность родителей все же наступила, никак нельзя объяснить прекращение вы­полнения ими обязанности возмещения вреда лишь до­стижением причинителем совершеннолетия, потому что наступление совершеннолетия само по себе только соз­дает более широкие возможности для участия молодежи в общественно полезном труде, и, таким образом, для самостоятельного погашения нанесенного ущерба, а фак­тическая способность возместить указанный ущерб в каждом отдельном случае индивидуальна.

К сказанному следует добавить, что ответственность родителей, реализуемая через обязанность претерпева­ния, возникает за их прошлое поведение, факт же насту­пления совершеннолетия детей относится к последующе­му периоду времени, вследствие чего повлиять на выпол­нение ими этой обязанности не должен.

Главной фигурой имущественной ответственности за причинение вреда несовершеннолетними является сам несовершеннолетний. Его обязанность претерпевания должна накупить в первую очередь и основная тяжесть лишения, заложенного в возмещении вреда, должна обра-

107

титься опять-таки на него, поскольку родители, согласно ст/ 447 ГК УССР, возмещают вред лишь в том случае, если у несовершеннолетнего нет имущества или заработ­ка, достаточного для возмещения причиненного вреда, и в той части, которую не в состоянии по своему имущест­венному положению возместить сам несовершеннолетний. Но так как обязанность возмещения родителями вреда является воплощением их ответственности за свое ви­новное противоправное поведение, приведшее к возник­новению вреда, возникает вопрос: как быть в тех слу­чаях, когда несовершеннолетний сам в состоянии возме­стить вред; как родители должны понести ответствен­ность за виновное нарушение ими обязанности надзора и воспитания, приведшее к противоправному поведению детей, ибо отрицательные последствия нарушения родите­лями семейно-правовой обязанности воспитания выходят далеко за рамки нанесения имущественного ущерба. На­стоящее положение, при котором ответственность роди­телей наступает в соответствии со ст. 19 Положения о комиссиях по делам несовершеннолетних УССР, на наш взгляд, не удовлетворяет требованиям надлежащего пра­вового обеспечения этой ответственности.

Полагаем, что только в рамках специальной отрасли законодательства могло бы осуществиться в полной ме­ре взаимосогласованное правовое регулирование ответ­ственности родителей за воспитание детей и — одновре­менно — правовое регулирование помощи родителям со стороны общества и государства в этом важном деле. Нормативное содержание этой отрасли мог бы составить комплекс норм, выражающих особенности участия несо­вершеннолетних и молодежи в общественных отноше­ниях, осуществления их правовой охраны, социального обеспечения, а также комплекс норм, регулирующих под­готовку несовершеннолетних и молодежи к общественно полезной деятельности, воспитание и надзор за несовер­шеннолетними со стороны родителей и иных обязанных лиц, организацию контроля за выполнением этой обя­занности со стороны государства.

С. С. Алексеев называет в качестве необходимого признака отрасли законодательства единство в юридиче­ском содержании регулирования (1975, с. 60). Это един­ство в формирующейся отрасли законодательства о не­совершеннолетних и молодежи мы видим в том, что нор-

108

мы права здесь направлены на единый объект — подра­стающее поколение — и охватывают различные стороны одного вида деятельности — по подготовке и включению в систему общественных отношений несовершеннолетних и молодежи.

Совершенствованию законодательства в этой области могло бы послужить издание комплексного нормативного акта, в котором обобщались бы и консолидировались правовые нормы, отражающие демографические особен­ности в СССР, нормы, обеспечивающие охрану здоровья подрастающего поколения, оказание социальной помощи семье, подготовку и включение несовершеннолетних и молодежи в общественно полезную деятельность, а так­же их социализацию в обществе — с учетом необходи­мости более подробного регламентирования важнейших видов деятельности по воспитанию подрастающего поко­ления, а также тех видов деятельности, в которых несо­вершеннолетние и молодежь принимают непосредствен­ное участие (учеба, культурно-просветительная работа).

Указанный акт мог бы способствовать повышению эф­фективности законодательства, существенному улучше­нию правового регулирования в области воспитания и подготовки к общественно полезной деятельности моло­дого поколения. А это помогло бы разрешить ряд на­сущных социальных задач — например, проблему орга­низации системы профориентации и др.

Правовое регулирование различных сфер отношений, связанных с рождением, воспитанием, надзором за не­совершеннолетними, подготовкой их к общественно по­лезной деятельности и включением в эту деятельность, зависит от характера регулируемых отношений. Несом­ненно, указанное различие останется (отношения семей-но-правовые, гражданско-правовые, административно-правовые, трудовые, область социального обеспечения и др.). Однако внутреннее единство и единство обществен­ного назначения регулирования, опосредующего один и тот же вид деятельности (создание социально полез­ной личности), по нашему'мнению, является достаточным основанием для возникновения специальной отрасли за­конодательства, посвященной этому виду деятельности. Выделение указанной отрасли знаменовало бы дальней­ший этап в развитии советского законодательства.