I. ПОНЯТИЕ ЮРИДИЧЕСКОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ

При рассмотрении понятия юридической ответственности можно выделить несколько аспектов. Первый — сугубо правовой, так называемый норматив­ный; второй — характеризует ответственность в реали­зации (правоотношение ответственности); третий — действие ответственности как средства влияния на субъекта, на которого она направлена. Рассмотрение всех этих аспектов дает возможность раскрыть движе­ние механизма ответственности.

Не будучи выраженной в правовых нормах, юриди­ческая ответственность не может существовать и во­обще не может возникнуть. Можно сказать, что юриди­ческой ответственности присущи все те качества, кото­рыми характеризуется право: нормативность, формаль­ная определенность, принудительность и динамизм (Алексеев, 1971, с. 68).

Юридическая ответственность существует объектив­но, т. е. она существует независимо от того, как воспри­нимает и представляет ее субъект, подвергающийся воз­действию мер ответственности, в которых она выража­ется, и даже независимо от того, как оценивается это воздействие группами лиц (например, микросредой пра­вонарушителя).

| В литературе (Самощенко, Фарукшин, 1971, с. 44— 47) уже подвергался критике взгляд на ответственность, как на «признаваемую государством способность лица... отдавать отчет о своем противоправном деянии и пре­терпевать на себе меры государственно-принудительно­го воздействия в форме лишения благ, непосредственно ему принадлежащих» (Горшенев, 1969, с. 13). Представ­ляется, что критика указанного взгляда является пра­вильной. Выдвинутая формулировка понятия ответствен­ности выражает содержание ответственности так, как

оно выглядит с позиций лица, ее несущего. Между тем правовая ответственность — это явление, имеющее го­сударственно-правовую природу, и с этих позиций и должно прежде всего рассматриваться. Выраженная в правовой норме, олицетворяющей волю господствующе­го класса (или в советском государстве — общенарод­ную волю), ответственность предстает перед нами в первую очередь в виде возможного со стороны государ­ства воздействия за нарушение общего запрета соответ­ствующего поведения (действия или бездействия). Нор­ма преде гавляет собой ту форму, в которую облекается запрет и обеспечивающее его выполнение принуждение, но характерной чертой ответственности является то, что применение мер воздействия, в которых в конечном итоге она находит выражение, связано с рядом условий, так называемых оснований ответственности, при нали­чии которых только и осуществляется принуждение. Эти основания заключены в абстрактной форме в норме права (в данной или же в других) и непременно сопут­ствуют ответственности.

В таком виде находит свое выражение нормативный аспект ответственности. Объективное существование нормы тем самым предопределяет и объективное суще­ствование ответственности.

Учитывая тесную связь права как части надстройки с экономическим базисом, определяющим в конечном итоге сущность и характер правовых норм ', следует от­метить, что ответственность как правовой институт так­же тесно связана с экономикой и с теми правовыми ин­ститутами, которые служат юридическим выражением экономических отношений собственности, а именно с правом собственности. Эта связь проявляется прежде всего в функциях ответственности, которые прямо (пра-вовосстановительная функция имущественной ответст­венности) или же косвенно (функции воспитания, пре­дупреждения, репрессии) связаны во многих проявле­ниях с охраной социалистического права собственности. Она нашла отражение и в структуре ответственности:

реализация ответственности происходит в рамках право­охранительного правоотношения, т. е. правоотношения, направленного на сохранение в неприкосновенности эко­номического базиса; система выражающих ответствен­ность мер содержит в числе прочих меры, которые по

10

характеру заложенных в них лишений связаны с ущем­лением права собственности правонарушителей; струк­тура законодательства, регулирующего ответственность, в некоторых отраслях права специально построена так, чтобы охрана социалистической собственности была вы­делена (ряд норм уголовного законодательства спе­циально посвящен ответственности за посягательство на социалистическую собственность — общественную и личную).

Как правовой институт ответственность характери­зуется направленностью на охрану общественных отно­шений и, в первую очередь, социалистических производ­ственных отношений. Сущность и структура ответствен­ности не могут не быть связаны с целевой направлен­ностью в обществе этого института: они служат ее зыражением. Однако правовой инструментарий охраны эбщественных отношений разнообразен, он содержит эазличные виды этой охраны. И восстановление нару­шенного права лица, и предупреждение совершения 1равонарушений, и их пресечение преследуют цель эхраны общественных отношений. Поэтому утвержде­ние, что ответственность служит целям охраны общест-эенных отношений, далеко не исчерпывает содержание юнятия ответственности.

Для определения ответственности как оригинально­го правового явления необходимо указать также на при->наки, характерные для нее как для самостоятельного гострумента охраны.

Мы считаем, что кардинальной особенностью ответ-:твенности как правового института, служащего целям >храны общественных отношений, является способ, ка-сим осуществляется эта охрана 2.

Особенностью ответственности является то, что она :лужит инструментом, передающим заложенное в пра-ювой норме осуждение общества и государства лицу, [арушившему правовой запрет, и не только передаю-цим, но и доводящим это осуждение до сознания дан-юго лица через то лишение, которому оно подверга-тся.

Таким образом, механизм воздействия ответствен-юсти — это механизм действия на сознание и волю :ица, следовательно, подвергнуть ответственности мож-ю только лицо психически здоровое и достигшее такой

11

степени интеллектуально-волевой и социальной зре­лости, которая позволила бы ему: а) осознать истин­ное общественное значение своих действий, б) осознать сущность и цели примененного к нему лишения, заклю­ченного в санкции правовой нормы.

Только в этом случае можно говорить о том, что име­ются предпосылки для того, чтобы механизм ответст­венности «сработал» и цель охраны общественных от­ношений с помощью данного института была бы до­стигнута.

Сказанное выше находит подтверждение в действую­щем законодательстве. В частности, ст. 11 Основ уго­ловного законодательства Союза ССР (ст. 12 УК УССР, ст. 11 УК РСФСР) указывает на то, что лицо, неспособ­ное отдавать себе отчет в своих действиях или руково­дить ими вследствие хронической душевной болезни, временного расстройства душевной деятельности или иного болезненного состояния (невменяемое) не подле­жит уголовной ответственности. Не подлежит наказа­нию и лицо, хотя и совершившее преступление в состоя­нии вменяемости, но до вынесения приговора заболев­шее такой душевной болезнью, которая лишила его воз­можности отдавать себе отчет в своих действиях.

Положение о невозможности установления и приме­нения наказания к невменяемому лицу означает, что ответственность не будет воплощена в конкретном ли­шении и, следовательно, не будет и реализована (т. е. данное лицо не будет подвергнуто ответственности).

Приведенные статьи Основ уголовного законода­тельства и соответствующие им статьи уголовных кодек­сов УССР, РСФСР и других союзных республик убеди­тельно свидетельствуют о том, что механизм воздейст­вия ответственности рассчитан на сознание лица, так как наличие здоровой психики признается необходимой предпосылкой возможности применения ответственности в любой ее стадии — в стадии возникновения или реа­лизации.

Определение невменяемости и принцип неответствен­ности невменяемого лица, содержащиеся в уголовном законодательстве, в прямом или интерпретированном виде применяются и в области гражданской и админи­стративной ответственности, хотя гражданскому праву свойственны не категории вменяемости и невменяемости,

12

а категории дееспособности и недееспособности (ст. 8 Основ гражданского законодательства Союза ССР и со­юзных республик, ст. ст. 11, 16 ГК УССР, ст. ст. 11, 15 ГК РСФСР).

Недееспособность как правовая категория характе­ризуется иными чертами, чем невменяемость, хотя по содержанию обе эти категории схожи, так как недее­способность в своей основе также имеет такие состоя­ния, как неспособность понимать значение своих дей­ствий или руководить ими вследствие душевной болезни или слабоумия (ст. 16 ГК УССР, ст. 15 ГК РСФСР)3. Однако понятие невменяемости относится только к об­ласти правовой ответственности лица за свои действия, тогда как понятие недееспособности затрагивает уча­стие личности во многих областях общественных отно­шений: совершение сделок, приобретение для себя граж­данских прав и обязанностей иными путями, несение имущественной ответственности за причинение вреда, вступление в брак.

Недееспособность — это определенное длящееся пра­вовое состояние лица, устанавливаемое судом на не­определенный срок в специальном порядке, предусмот­ренном Гражданско-процессуальным Кодексом (гл. 34 ГПК УССР, гл. 29 ГПК РСФСР), с назначением недее­способному лицу опекуна; невменяемость же относится только к определенному моменту (времени совершения общественно опасного деяния) и устанавливается су­дом по отношению к этому моменту.

В гражданском законодательстве существуют, кроме того, положения, выраженные в ст. ст. 55, 449 ГК УССР (ст. ст. 56, 453 Г1< РСФСР), касающиеся необходимости учега психического состояния дееспособного гражданина при совершении сделки или причинении вреда. Согласно ст. 55 ГК УССР (ст. 56 ГК РСФСР) сделка, совершен­ная хотя и дееспособным гражданином, но находившим­ся в момент ее совершения в состоянии, когда он не мог понимать значения своих действий или руководить ими, может быть признана судом недействительной по иску этого гражданина. Что касается ответственности за вред, то дееспособный гражданин, причинивший вред в вышеуказанном состоянии, за этот вред не отвечает (ст. 449 ГК УССР, ст. 453 ГК РСФСР). Данное состоя­ние не полностью соответствует понятию невменяемости,

13

поскольку не обязательно связывается с болезненным нарушением психики (душевной болезнью или слабо­умием), однако оно тяготеет к невменяемости, посколь­ку и интеллектуальный, и волевой критерии лица в каж­дом из этих состояний в принципе одинаковы4.

Таким образом, принцип неответственности лица не­вменяемого, недееспособного или же лица, не способ­ного понимать значение своих действий или руководить ими, четко прослеживается в советском законодательстве, и это, на наш взгляд, имеет радикальное значение для определения самого понятия юридической ответствен­ности по советскому праву, а также для установления направления развития данного правового института как средства охраны общественных отношений, отграниче­ния его от иных правовых институтов и определения его места как инструмента в борьбе с правонарушениями в механизме правоохранительной деятельности государ­ства.

Все изложенное выше принципиально важно для установления структуры ответственности как правового института.

Для возникновения ответственности необходимым элементом является наличие субъекта, удовлетворяюще­го определенным требованиям, связанным с состоянием интеллекта и воли лица. Эти требования прежде всего включают обязательное наличие у лица способности от­давать отче! в своих действиях и руководить ими, что лежит в основе юридических состояний вменяемости и деликтоспособности5.

Понятия невменяемости и неделиктоспособности не идентичны и не равнозначны. Первое в своей основе имеет болезненные изменения психики, второе же в чис­ле своих психических предпосылок имеет как болезнен­ное состояние психики, так и определенные особенности возрастного развития нормальной психики. Однако у обоих этих понятий есть и общее — оба они выражают состояние лица именно по отношению к общественно опасным и противоправным действиям, а не к действиям вообще, их природа юридическая, а не психическая, хотя и порождена этой последней.

Различен и порядок установления данных юридиче­ских состояний. Состояние невменяемости определяет­ся по отношению к конкретному общественно опасному

14

противоправному деянию и в связи с его совершением (на это имеется указание в тексте закона: «во время совершения общественно опасного деяния» — ст. 12 ук УССР). Состояние неделиктоспособности или же явля­ется заранее зафиксированным в судебном решении, ко­торым данное лицо признано недееспособным 6, или же заранее предопределено возрастом лица, совершившего правонарушение, который может быть ниже установлен­ного законодательством возрастного порога ответствен­ности. Следует отметить, однако, что служебное назна­чение данных понятий едино: они служат выявлению возможности лица нести ответственность.

Деликтоспособность представляет собою более ши­рокое понятие, чем вменяемость, поскольку психические предпосылки, лежащие в основе этого юридического со­стояния, шире. Ее действительно можно квалифициро­вать как общеправовую категорию, выражающую спо­собность лица отвечать за деликт (правонарушение). Особенности установления неделиктоспособности могут отличаться в зависимости от отраслевого правового ре­гулирования (как отличается, например, установление недееспособности в гражданском праве и невменяемос­ти — в уголовном праве). Однако сама деликтоспособ-ность как способность лица нести ответственность, от­вечать за противоправное поведение едина по своей сущности и психологическим предпосылкам для всех отраслей права, хотя конкретное ее содержание (мо­менты, в которых она проявляется) определяется в за­висимости от особенностей правового регулирования в данной отрасли.

Сущность этой способности заключается в том, что во всех отраслях права отвечать может только созна­тельное лицо, т. е. согласно принятым в законодатель­стве критериям, обладающее здоровой и в определенной степени зрелой психикой. А психическими предпосылка­ми его способности отвечать за противоправные дейст­вия является соответствующее состояние интеллекта и воли, выражающееся в способности понимать значение своих действий (давать отчет в своих действиях) и руко­водить ими.

Говоря о соотношении понятий вменяемости и делик­тоспособности, полагаем, что их можно отнести к одно­порядковым понятиям, с той разницей, что деликтоспо-

15

собность имеет общеправовое значение, тогда как вме­няемость в качестве выражения способности лица отве­чать за свои противоправные действия, будучи урегули­рована уголовно-правовым законом, имеет более локаль­ный характер.

Способность нести ответственность, создавая для лица возможность быть участником правоотношения ответственности и самостоятельно осуществлять свой­ственные ответственности обязанности, несет в себе чер­ты как право-, так и дееспособности и является одним из элементов правосубъектности лица, если рассматри­вать правосубъектность как единство право- и дееспо­собности 7.

Хотя многие авторы видят в деликтоспособности только черты дееспособности, т. е. упор делают на спо­собность самостоятельно исполнять (приобретать) обя­занности (Алексеев, 1972, с. 286), однако нам представ­ляется, что Я. Р. Веберс, увидевший в деликтоспособ­ности одновременно и вид дееспособности и элемент содержания правоспособности (1974, с. 26), более точно определяет юридическую природу деликтоспособности.

Способность нести ответственность заключает в себе возможность обладания правами (правом требовать, чтобы ответственность осуществлялась в точном соот­ветствии с законом и др.), возможность иметь обязан­ности, а именно: обязанность отвечать перед государ­ством за совершенное правонарушение и претерпеть лишение, заключенное в санкции правовой нормы. И од­новременно — способность самостоятельно (что являет­ся очень важным для правового института ответствен­ности) осуществлять указанные обязанности, без нали­чия которой невозможно действие правового института ответственности, невозможна сама ответственность во­обще.

Две первые отмеченные возможности, заключенные в деликтоспособности, относятся к элементам правоспо­собности, способность же самостоятельно осуществлять обязанности относится к дееспособности. Таким об­разом, можно сделать вывод, что, во-первых, нести ответственность может только лицо, обладающее право-субъектностыо с обязательным вхождением в нее делик­тоспособности как элемента правосубъектности, и, во-вторых, что ответственность не передаваема, связана с

16

данной конкретной личностью: если лицо не в состоя­нии самостоятельно исполнять обязанности в правоотно­шении ответственности — они не возникают вообще. Правоотношение  ответственности,  имеющее  своим субъектом неделиктоспособное лицо, не может существо­вать.

Последний вывод позволяет установить четкую тен­денцию ответственности: быть связанной только с кон­кретным лицом, обладающим деликтоспособностью. Данное положение представляется очень важным: если не может существовать правоотношение ответственности с неделиктоспособным лицом в качестве субъекта, зна­чит не могут возникать по этому правоотношению ника­кие права и, что самое главное, обязанности, поскольку нет правоотношения. Следовательно, нельзя говорить и о каком-либо переложении их на другое лицо.

Это означает, что при причинении вреда несовершен­нолетними родители не могут «подменить» в качестве субъектов ответственности своих несовершеннолетних детей, а возмещать этот вред должны только в том слу­чае, если есть самостоятельные основания для их соб­ственной ответственности за его нанесение, которые воз­никают из другого правоотношения и по другим осно­ваниям — согласно существующему правовому регули­рованию. Так же, как нельзя возложить на родителей обязанность компенсации нанесенного детьми ущерба только исходя из существующей между ними родствен­но-семейной связи, так нельзя обязать кого-либо отве­чать за нанесенный совершеннолетним душевнобольным лицом вред, если это лицо не признано в установленном законом порядке недееспособным и ему не назначен опекун, который и должен нести ответственность.

Организации, чтобы нести ответственность, также должны удовлетворять определенным требованиям — они должны обладать специальной правосубъект-ностью. В пределах этой правосубъектности для них возникает юридическая возможность приобрести и осу­ществить права и обязанности в правоотношении от­ветственности, которая, так же как и тогда, когда субъектами являются граждане, связывается именно с данной конкретной организацией.

Правоотношение ответственности возникает с этой организацией    субъектом ответстненности и обязан-

2-3312

ности по нему нельзя переложить на другую организа­цию (вышестоящую по отношению к данной организа­ции8, организацию-должника и др.), так как невыпол­нение обязательства или причинение вреда связано с деятельностью именно данной организации. Это нашло свое подтверждение в законодательстве — ст. 164 ГК УССР (ст. ст. 171, 223 ГК РСФСР) устанавливает пра­вило: ответственность за неисполнение или ненадлежа­щее исполнение обязательства несет сторона по дого­вору, из которого оно возникло (непосредственный ис­полнитель несет ответственность в порядке исключения в специально оговоренных законом случаях).

Может произойти замена лиц в регулятивном — обя­зательственном правоотношении (уступка требования, перевод долга), лицо может взять на себя «чужие» обя­занности по обязательству (как в вышеупомянутом случае при исполнении обязательства третьими лица­ми), но не чужие обязанности в правоохранительном правоотношении ответственности, не чужую ответствен­ность, возникающую вследствие неисполнения конкрет­ного обязательства конкретной стороной в этом обяза­тельстве. Ответственность порождена и вытекает из прежней деятельности стороны в обязательстве, с нею связана, поэтому она и не может быть оторвана от сто­роны по обязательству, даже если на протяжении дей­ствия обязательства само содержание понятия стороны изменялось. Для лица, заменившего старого должника в обязательстве вследствие перевода долга, ответствен­ность за невыполнение обязательства — это ответствен­ность за невыполнение своего обязательства, независимо от того, когда данное лицо в обязательство вступило в качестве стороны 9.

Несение чужой ответственности, т. е. ответственности «за» другое лицо (вместо), законодательством крайне ограничено: это случаи ответственности поручителя (со­лидарной с должником), гаранта (субсидиарной и толь­ко в отношениях между социалистическими организа­циями) и при осуществлении универсального правопре­емства. Все они относятся только к одному виду ответ­ственности (гражданская ответственность), в пределах ее ограничены строгими рамками, касаются ее частных и немногочисленных случаев и объясняются спецификой отношений между лицами в сфере гражданского оборо­

18

та, требующих для успешного выполнения обязательств определенной стабильности отношений, в связи с чем и возникают указанные формы ответственности как до­полнительное обеспечение выполнения обязательств.

Деятельность организации осуществляется через дей­ствия своих сотрудников. Отвечая за действие своих ра­ботников, организация отвечает за них, как за свои (см. Братусь, 1950, с. 211—212; Флейшиц, 1965, с. 153).

В деятельности организации — как правомерной, так и противоправной — воплощается сознание и воля ра­ботников организации — вот чем объясняется то, что т; в этом случае ответственность представляет собой правоохранительный инструмент, механизм действия которого такой же, как и при воздействии на физиче­ское лицо, хотя особенности организаций как субъектов гражданского оборота обусловливают определенные, специфически характерные черты их ответственности, порожденные особенностями хозяйственных связей и хозяйственной деятельности организаций.

«Привязываемость» ответственности, во-первых, к определенному лицу и, во-вторых, к лицу, удовлетворяю­щему соответствующим требованиям в отношении его сознания и воли, отражается на прочих элементах структуры ответственности.

Так, юридико-фактическим основанием правоотноше­ния ответственности является результат сознательной и волевой деятельности лица — правонарушение, иначе говоря, общественно-опасное виновное противоправное действие или же бездействие лица. Активный характер правонарушения как объективного воплощения созна­ния и воли лица подчеркивают И. С. Самощенко И М. X. Фарукшин. «Правонарушение, — указывают они, — происходящий в действительности акт, непосредственно вызывающий изменения в общественных отношениях» (1971, с. 81). Общепринятым в литературе является признание правонарушением деяния, противоречащего воле народа, выраженной в правовых нормах (Само­щенко, 1974, с. 614) и, таким образом, заслуживающего осуждения со стороны государства (Алексеев, 1972, с. 373).

Ответственность является способом, с помощью ко­торого это осуждение осуществляется. Поскольку меха­низм действия ответственности тесно связан с особен-

2*

ностями субъекта как лица, обладающего здоровой пси­хикой и зрелым сознанием и волей, это не могло не ска­заться на основаниях ее возникновения: в числе элемен­тов состава правонарушения (будь то уголовное, адми­нистративное или же гражданское правонарушение) обязательным является наличие вины правонарушителя в форме умысла или неосторожности, выражающей от­рицательное отношение лица к обществу10.

Возможность исключения вины из числа необходи­мых элементов состава правонарушения, являющегося основанием ответственности, признание ее необязатель­ности либо допустимость — хотя бы в отдельных отрас­лях права — ответственности за объективно-противо­правное деяние, является в настоящее время дискус­сионной проблемой (Иоффе, 1961, с. 477; Самощенко, Фарукшин, 1971, с. 72; Матвеев, 1970, с. 75—87, Алек­сеев, 1972, с. 384—387, Малеин, 1971, с. 28—32).

Нам представляется, что сложившееся представление о структуре ответственности несовместимо с каким-либо исключением или же признанием необязательности ви­ны, как одного из элементов состава правонарушения.

В центре этой структуры находится субъект — де-ликтоспособный или — если это организация, — то обладающий специальной правосубъектностью, т. е. субъект, способный дать ответ государству за свои об­щественно опасные и противоправные действия (ибо от­ветственность связана только с такими действиями;

о понятии и сущности ответственности за правомерные действия будет сказано дальше). Способность же лица дать ответ за свои действия не может не основываться на том, что лицо способно сознавать характер совершае­мого и, следовательно, общественно опасный и про­тивоправный характер своих действий.

Механизм ответственности — с момента возникнове­ния правоотношения ответственности (когда наличие юридического факта правонарушения порождает это правоотношение) и до вынесения правоприменительного акта, в котором соответствующим правоприменитель-ным органом устанавливается мера ответственности, а правоотношение ответственности в связи с этим прекра­щается (другие встречающиеся случаи прекращения правоотношения ответственности будут рассмотрены в следующих главах), рассчитан именно на такой субъект.

20

Любые ущемления, с которыми связано применение правоохранительных мер к лицу, уже нарушившему закон, или же к лицу, в отношении которого существует опасность, что оно может его нарушить (некоторые виды предупредительных мер в административном праве), рассчитаны на предупредительно-воспитательный эф­фект, однако они не связываются с отношением лица к совершенному или к возможному противоправному действию. Да в этом и нет необходимости, так как вос­питательный эффект здесь достигается уже самим фак­том отрицательной реакции государства, направленной на пресечение, предотвращение не только правонару­шений, но и объективно противоправных деяний. Ущем­ление в ответ на невыполнение обязанности, на нару­шение закона или же на возможность нарушения его (в последнем случае применение такого ущемления об­условлено определенными условиями) — вот механизм такого воздействия. Отрицательной реакции государства (а с ней и осуждению) подвергается факт противоправ­ного поведения, что — в некоторых случаях — может не совпасть с отрицательной оценкой лица, допустивше­го указанное поведение (например, при оправдании под­судимого ввиду отсутствия вины и возложении на него обязанности возместить ущерб).

Иначе происходит достижение цели предупреждения при действии механизма ответственности. Не сам факт противоправного деяния вызывает осуждение и отрица­тельную реакцию государства — лишение, ущемление прав лица, а противоправное деяние как выражение оп­ределенного отношения этого лица к обществу.

Критерием данного отношения является установлен­ная в праве категория вины (ст. 37 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик, ст. ст. 8—9 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, ст. ст. 209 ГК УССР, 222 ГК РСФСР, ст. ст. 8—9 УК УССР, 8—9 УК РСФСР). Вина выражает юридически значимое отрицательное отноше­ние лица к обществу в форме умысла или неосторож­ности, воплотившееся в противоправном действии (без­действии) ".

Ни один из моментов психического отношения лица к совершенному общественно опасному противоправному действию (бездействию), учитываемый правом (совер-

21

шение преступления под влиянием сильного душевного волнения, вызванного неправомерными действиями по­терпевшего; совершение преступления из корыстных или иных низменных побуждений и др.), не имеет такого всеобъемлющего и основополагающего значения для правовой ответственности как вина, ибо умысел на при­чинение вреда общественным отношениям, или же пре­небрежение интересами общества, выражающееся в не­осторожности, служат отражением позиции лица в его взаимоотношениях с обществом.

Категория вины также неразрывно связана с кон­кретным лицом, как и сам правовой институт ответ­ственности. Цели любого вида правовой ответственности включают в себя воспитание и через воспитательное воздействие на правонарушителя — предупреждение правонарушений. Главным в ответственности, таким об­разом, является достижение изменения отношения лица к обществу, того самого, которое определенным обра­зом выразилось в его вине (ибо сформировалось данное отношение ранее). Из этого следует, что вина должна быть неотъемлемым элементом ответственности, без нее ответственность теряет свои четкие контуры самостоя­тельного, отличающегося только ему присущими черта­ми правоохранительного института. Игнорирование это­го обстоятельства отрицательно сказывается на прак­тике применения данного института.

Изложенное относится и к ответственности граждан, и к ответственности организаций. Направленность дей­ствия механизма ответственности здесь не меняется, хотя, как субъект ответственности, организация и обла­дает своими особыми, ей присущими качествами 12.

«Исходя из того, — отмечает Г. К. Матвеев, — что воля юридических лиц относительно свободна, что всю свою деятельность они осуществляют хотя и под конт­ролем и руководством советского государства, но в пре­делах предоставленной им самостоятельности и незави­симости, вполне закономерно заключить, что юридиче­ские лица могут отвечать за результаты своей плохой деятельности не только по объективным, но и по субъек­тивным основаниям» (1970, с. 216).

Ответственность, таким образом, связана, с одной стороны, с сознанием и волей лица, являющегося субъектом ответственности, и, с другой стороны —

22

с государственной волей, выражающей осуждение по­ведения субъекта.

Механизм ответственности так и построен, чтобы учесть эти особенности. Правовая норма, с которой на­чинается ответственность, содержит в себе запрет — осуждение правонарушения и, одновременно, — в санкции правовой нормы — меру ответственности. В правовой норме заключен, таким образом, как бы прообраз ответственности, которая осуществляется в правоотношении. Правоотношение является той формой существования ответственности, в рамках которой осу­ществляется процесс передачи осуждения, выраженно­го государством и обществом, субъекту.

Сущность и содержание ответственности, ее специ­фические черты как правоохранительного института, от­личающегося своим, ему присущим механизмом дейст­вия — для достижения общих для всех правоохрани­тельных институтов целей охраны социалистических общественных отношений, не могли не обусловить и структурное своеобразие указанного института.

Непременными структурными элементами ответствен­ности являются: субъект ответственности, отвечающий определенным, закрепленным в праве требованиям, основание ответственности — правонарушение и мера ответственности.

Механизм действия ответственности примерно таков:

осуждение правонарушения заключено в правовой нор­ме, передается субъекту посредством правоотношения ответственности и осуществляется через меру ответст­венности, назначенную соответствующим правопримени-тельным органом.

Структура механизма ответственности наглядно под­тверждает неразрывную связь осуждения и кары, со­ставляющих сущность ответственности. Само осуждение без кары содержит в себе лишь благое пожелание со­ответствующего поведения. Кара без осуждения пред­ставляет собою неоправданное в глазах как общества, так и данного конкретного субъекта лишение. Оторван­ная от осуждения кара превращается в самоцель.

Поэтому мы считаем, что сущностью ответственнос­ти — правоохранительного правового института, имею­щего предметом своего воздействия деликтоспособное лицо, являются осуждение и кара в их взаимосвязи, ха-

23

рактер которой определяется в зависимости от вида пра­вовой ответственности. Ответственность по своей сущ­ности не может быть идентифицирована с обязанностью отвечать, существующей в правоотношении ответствен­ности, ибо обязанность отвечать за совершенное право­нарушение в правоотношении ответственности есть лишь конкретное выражение общей способности лица отвечать, нести ответственность, составляющей содер­жание деликтоспособности как части правосубъект-ности.

Правоотношение — это форма реализации ответст­венности, и какие-либо из субъективных обязанностей, составляющих его содержание, никак не могут быть приняты за содержание самой ответственности, ибо это означало бы замену содержания формой.

Содержание ответственности, по нашему мнению, со­ставляет то лишение, которое заключено в назначаемой лицу в соответствии с санкцией правовой нормы мере ответственности (при наличии основания ответствен­ности — состава правонарушения).

В правоотношении ответственности, возникающем с совершением лицом правонарушения13, заложена воз­можность реализации содержания ответственности. Пра­воотношение это возникает, развивается, изменяется и, наконец, прекращается, само же содержание ответствен­ности (лишение) реализуется лишь на определенной стадии развития правоотношения — при применении лишения к конкретному лицу. Субъективные обязан­ности представляют собой форму осуществления ответ­ственности в процессе реализации, но не ее сущность и не содержание, хотя, разумеется, сущность и содер­жание ответственности оказывают и не могут не оказы­вать влияния на характер субъективных прав и обязан­ностей правоотношения ответственности.

Существует мнение, что содержание ответственности составляет применение мер государственно-принудитель­ного воздействия, преимущественно штрафного харак­тера (Алексеев, 1972, с. 372; Галаган, 1970, с. 39) или же, иначе говоря, реализация санкций (Самощенко, Фарукшин, 1971, с. 69; Маркова, 1973, с. 207). Однако данное утверждение представляется не совсем точным. Применение санкций — это процесс, когда осуществля­ется то, что было заложено ранее в правовой норме,

24

когда возможность осуществления санкций, заложенная в правовой норме, превращается в действительность. Однако это все-таки только путь движения санкции из одного состояния в другое — переход из области абстрактного — санкция правовой нормы — в область конкретного — мера ответственности данного конкрет­ного лица.

Между тем и санкция в правовой норме, и санкция в ее конкретном выражении в виде меры ответствен­ности данного конкретного лица имеют то общее, что позволяет их назвать разными формами существования одного правового института — ответственности, ибо обе эти формы воплощают одно содержание — лишение, ущемление прав лица как отрицательную реакцию госу­дарства на его общественно опасное виновное противо­правное поведение, наносящее вред общественным отно­шениям. Это содержание и является содержанием ответственности. Что касается процесса применения юридических санкций, то он сразу же изменяет свое со­держание и сущность, если видоизменяется юридическая природа санкций, например, вместо мер ответственности применяются меры защиты. Следовательно, он не мо­жет служить характерным признаком понятия «содер­жание ответственности».

Исходя из изложенного правовую ответст­венность, как нам представляется, можно опреде­лить как заключенное в правовой норме и реализуемое в правоотношении ответственности, воплощаемое в ме­ре ответственности лишение, несущее в себе осуждение обществом и государством совершенного лицом право­нарушения (общественно опасного виновного противо­правного деяния, наносящего вред общественным отно­шениям), лишение, выражающее дополнительное обре­менение и как таковое являющееся карой за соверше­ние правонарушения.

Определение содержания и сущности ответственности являются узловыми проблемами института правовой от­ветственности. В настоящее время в советской юриди­ческой науке наметились два основных подхода в ре­шении этих проблем и определении понятия юридиче­ской ответственности. При первом подходе ответствен­ность рассматривается как лишение, утрата, находящая выражение в отрицательных для лица последствиях

25

личного, имущественного или организационного свойст­ва, в обязанности претерпевать эти последствия, кото­рые заключены в мерах государственно-принудительно­го воздействия и наступают за совершенное правонару­шение (Алексеев, 1964, Иоффе, 1972; Иоффе, Шарго-родский, 1961; Малеин, 1970, с. 36—37).

Второй подход значительно расширяет область от­ветственности. Ответственность, по мнению авторов, его разделяющих, это не только выполнение обязанности, вызванной совершением лицом правонарушения и несу­щей в связи с этим груз отрицательных для лица пос­ледствий, но и выполнение обязанности, целью имеющей достижение определенного и конкретно выраженного полезного обществу результата, связанного с положи­тельной деятельностью лица. Впервые упомянувший об ответственности как обязанности, установленной в за­коне, В. Г. Смирнов говорит о двух ответственностях:

«об ответственности как обязанности, установленной в законе, совершать действия, соответствующие природе социалистического строя» и «ответственности как обя­занности, возникающей вследствие правонарушения и сводящейся к восстановлению ущерба, причиненного этим посягательством» (1965, с. 78).

Два вида ответственности признает и П. Е. Недбай-ло. «Позитивная» юридическая ответственность, по его мнению, состоит «в самостоятельной и инициативной дея­тельности в рамках правовых норм и тех идеалов, для достижения которых нормы изданы. Она, — указывает П. Е. Недбайло, — во всех случаях включает в себя до­стижение положительных целей, это — ответственность за успех в работе». Второй вид ответственности — от­ветственность «негативная». Ее П. Е. Недбайло рас­сматривает как ответственность за отрицательные по­ступки или же как ответственность в форме наказания за уголовное преступление или взыскания за иные пра­вонарушения (1971, с. 51—52).

Нам представляется, что деление ответственности на два указанных вида не соответствует ее правовой при­роде. Будучи оторванной от правонарушения, ответст­венность переходит из области объективно существую­щих явлений в область нравственно-этическую, ибо «от­ветственность за успех в работе» не предусмотрена в рамках регулятивных правоотношений никакими право­

26

выми нормами, а обязанности, составляющие содержа­ние этих регулятивных правоотношений, имеют вполне конкретную целевую направленность, связанную с до­стижением определенных результатов в народном хо­зяйстве, сфере обслуживания, в удовлетворении закон­ных прав и интересов граждан и пр. Субъективные права и обязанности в этих правоотношениях, таким образом, иные, чем в правоотношении ответственности за правонарушение. Правовой ответственности здесь, по сути, нет: она, в случае так называемой «позитивной» ответственности, сливается с обычной деятельностью людей, регулируемой правом, которая, естественно, без определенного напряжения сил не может достигнуть по­ставленных перед нею целей. Однако назвать это на­пряжение сил ответственностью, да еще правовой, нам думается, нельзя.

Отнесение так называемой «позитивной» ответствен­ности к правовой ответственности означало бы факти­чески ликвидацию ответственности как правового ин­ститута, поскольку любой род деятельности, регулируе­мый правом, можно было бы с успехом считать такой ответственностью.

В разграничении ответственности и других правовых явлений следует, нам представляется, руководствовать­ся признаками, характерными для ответственности как самостоятельного правового института, имеющего свою нормативную основу, цели и отличающегося своеобра­зием способов их достижения.

Необходимо также, имея в виду «позитивную» ответ­ственность, различать ответственность как объективное явление и чувство ответственности, происхождение ко­торого явно субъективно. Чувство ответственности слу­жит выражением психического отношения лица к имею­щимся у него обязанностям, формируется оно на осно­вании имеющихся у лица представлений о долге перед обществом и в зависимости от принятых им моральных критериев. И хотя и эти представления, и критерии, и само чувство ответственности являются отражением взглядов и представлений, существующих в обществе, и формируются они под влиянием объективной действи­тельности, однако для каждого отдельного лица и они, и механизм их образования сугубо индивидуальны и связаны с его деятельностью.

27

Само собою разумеется, что к ответственности как правовому институту то, что мы называем чувством от­ветственности, причислить нельзя, между тем «ответст­венность за успех в работе» (иначе говоря «позитивная ответственность») по существу как раз и является вы­ражением чувства ответственности, возникающего у ли­ца, стремящегося добросовестно выполнить свои обя­занности. Исходя из изложенного, мы считаем, что «по­зитивная» ответственность правовой ответственностью не является.

Своеобразную позицию в истолковании понятия от­ветственности занимает в своей работе «Спорные воп­росы теории юридической ответственности» (1973) С. Н. Братусь. Ответственность, по его мнению, опреде­ляется как «состояние принуждения к исполнению обя­занности» (с. 30). При этом правоотношение при граж­данской ответственности не меняется (т. е. обязанность остается одной и той же), меняется, однако способ ее исполнения — вместо добровольного — принудительное исполнение (с. 30).

Что касается уголовной ответственности, то здесь, по мнению С. Н. Братуся, нарушение обязанности воз­держиваться от запрещенного поведения порождает за собой новую обязанность — понести наказание, «кото­рое состоит не только в осуждении общественно опасно­го деяния государством, но и в претерпевании опреде­ленной кары — лишений, существенно затрагивающих личность, в умалении ее прав и благ» (с. 32). Однако и здесь С. Н. Братусь не видит нового правоотношения, считая, что и уголовная и административная ответст­венность (в тех случаях, когда административно-право­вые нормы содержат запреты определенного поведения) представляют собой не новое правоотношение, «а свой­ство принудительно реализуемой обязанности, возник­шей вследствие преступления или административного проступка» (с. 33).

Сущность ответственности, считает С. Н. Братусь, едина для всех видов.

«Общее для всех видов ответственности — это со­стояние принуждения к исполнению обязанности... Вто­рой общей чертой для всех видов является государст­венное осуждение противоправного поведения обязан­ного лица» (с. 33).

28

Близка к этим взглядам и позиция И. С. Самощен-ко, считающего, что «юридическая ответственность выступает в качестве государственного принуждения и по содержанию (применяемая принудительная мера опирается на специальный, государственный аппарат), и по форме» (1974, с. 624).

Указанные утверждения, однако, как нам представ­ляется, не раскрывают с достаточной полнотой сущ­ности и содержания ответственности хотя бы потому, что принуждение, выступая в различных видах, сопут­ствует всем санкциям (а не только тем, которые содер­жатся в нормах, регулирующих ответственность).

Как справедливо отмечают С. С. Алексеев (1966, с. 150), О. А. Красавчиков (1973, с. 11), В. Ф. Яковлев (1972а, с. 113—115), понятие санкции более широко, чем понятие ответственности. «В целом санкция, — указы­вает В. Ф. Яковлев, — понимается как неблагоприятное последствие для субъекта, допустившего противоправ­ное поведение» (1972а, с. 113). Это означает, что поня­тием санкции могут охватываться любые предусмотрен­ные нормой права неблагоприятные последствия для лица, допустившего противоправное поведение. Санкция может выступить в виде наказания, возмещения убыт­ков, взыскания неустойки, административного взыска­ния — и тогда указанные неблагоприятные последствия действительно явятся мерами ответственности. Санк­цией является принуждение к исполнению имеющейся обязанности во имя защиты субъективного права (меры защиты). К санкции же относятся меры, обеспечиваю­щие возложение ответственности (принудительный при­вод ответчика, подсудимого), меры, обеспечивающие пресечение правонарушений, их предупреждение. Санк­ции в международном праве — «это способ, с помощью которого восстанавливают нарушенные права и домо­гаются возмещения» (Василенко, 1971, с. 267). Само принуждение также можно отнести к виду санкций, по­скольку и оно является неблагоприятным последствием противоправного поведения.

Ввиду такого широкого применения принуждения оно не может служить специфическим отличительным при­знаком ответственности как специального правового ин­ститута, поэтому и определение ответственности как со­стояния принуждения к исполнению обязанности, даже

29

если учесть, что принуждение в данном случае касает­ся только выполнения обязанности, не раскрывает су­щества ответственности как правового явления. Будучи неблагоприятным последствием противоправного пове­дения, принуждение вносит это же качество в правовую ответственность и ничего иного сообщить ей не может. Однако точно таким же характером неблагоприятного последствия отличаются все виды санкций. Таким об­разом, качественного отличия от них ответственность, определяемая как состояние принуждения к исполнению обязанности, не имеет. Что касается второй черты пра­вовой ответственности, на которую указывает С. Н. Бра-тусь, — государственного осуждения противоправного поведения обязанного лица, то оно, будучи оторванным от специфической, свойственной именно ей формы выра­жения содержания — лишения, как результата совер­шения лицом виновного противоправного деяния, теряет те свои качества, которые связывают его с ответствен­ностью, ибо осуждение свойственно любой отрицатель­ной реакции государства на поведение лица. Следова­тельно, и по самому лишь наличию данного признака нельзя произвести отграничение ответственности от дру­гих правовых явлений.

Стремление найти единообразное решение проблем правовой ответственности вызывает появление новых обоснований понятия этой ответственности. Р. О. Халфи-на полагает, что ответственность, будучи единым пра­вовым явлением, тем не менее делится на два вида:

ответственность за противоправное поведение, являю­щееся юридическим фактом, порождающим правоотно­шение, и ответственность за нарушение обязанности в существующем правоотношении (1974, с. 322). Такое разделение ответственности на два вида, по ее мнению, обусловливается различием в основаниях ответствен­ности — в первом случае таким основанием становится правонарушение, являющееся основанием возникнове­ния правоотношения, а во втором — правоотношение, совершающееся в процессе правомерной деятельности (1974, с. 324).

Занятая Р. О. Халфиной позиция вызывает ряд воз­ражений. Прежде всего, полагаем, следует отметить, что в этом случае теряется единство понятия правовой ответственности как правового института. Часть норм —

30

одного характера — составляет нормативное основание ответственности в одном случае, а часть норм — друго­го характера — в другом, и нормы эти не пересекаются. Различны не только основания возникновения ответ­ственности, но (и это закономерно) различны принципы ее построения, содержание, форма реализации (право­отношение), и, конечно, при таком положении не может не оказаться различной и сущность ответственности, находящая выражение в ее целях, функциях, обществен­ной направленности и механизме действия.

Что же в таком случае остается от ответственности как правового явления? Фактически получается два пра­вовых института, каждый со своей сущностью и содер­жанием, искусственно объединенных под общим назва­нием ответственности. Однако разделение ответствен­ности на виды на этом не кончается. Ряд норм, как от­мечает это и Р. О. Халфина, оказывается в нейтральной зоне. Это нормы, регулирующие «ответственность за на­рушение сущестующих прав, возникших из установлен­ных законом оснований, но не относящихся ни к догово­ру, ни к деликту (например, нарушение авторских, изо­бретательских прав и т. п.)» (Халфина, 1974, с. 327)14. Возникает вопрос об образовании — по самостоятель­ным основаниям — третьего вида ответственности.

Представляется, что дробление ответственности на виды с самостоятельными основаниями и принципами построения можно было бы продолжить и далее — и не только на примерах гражданского, но и административ­ного права, однако это не решит проблем ответствен­ности.

Решение этих проблем, с нашей точки зрения, долж­но производиться с позиций необходимости существова­ния в обществе—наряду с другими правоохранительны­ми институтами — ответственности как единого правово­го института, существующего в системе правоохранитель­ных средств. Только в этом случае может быть произ­ведено четкое отграничение ответственности как право­вого явления от других правовых явлений. Схожесть целей охраны общественных отношений, присущих всем правоохранительным институтам, легко может привести к неправильному определению истинной юридической природы того или иного правового института, что в свою очередь обусловит неправильность его применения

31

как средства воздействия, которая может выразиться:

а) в неправильности выбора средства воздействия;

б) в неверных основаниях его применения; в) в ненадле­жащей форме реализации (несоответствующем право­отношении); г) в мере воздействия, не обеспечи­вающей в должной мере охрану нарушенных отно­шений.

Все указанные ошибки в результате приводят к уменьшению эффективности действия правоохранитель­ного инструментария, поэтому такое принципиальное значение имеет решение вопросов разграничения смеж­ных правоохранительных институтов между собой и, в частности, четкое определение понятия, сущности и со­держания правового института ответственности.

Не решение вопросов охраны общественных отноше­ний с позиции ответственности как универсального пра­воохранительного института, не сведение к ответствен­ности всего многообразия правовых явлений в сфере охраны общественных отношений, а, наоборот, разме­жевание правовых норм в соответствии с их юридиче­ской принадлежностью к различным правоохранитель­ным институтам представляет, по нашему мнению, тот путь, в соответствии с которым должна строиться пра­вовая охрана общественных отношений.

Сущности и содержанию ответственности как спе­циального правоохранительного института отвечает, на наш взгляд, точка зрения, согласно которой ответствен­ность, являясь отрицательным последствием правонару­шения и имея характер специальных тягот, от прочих правоохранительных средств отличается тем, что эти тяготы носят дополнительный характер, налагаются на лицо сверх имеющихся. Качественным отличием ответ­ственности является именно то, что она возлагает на субъекта новую или дополнительную обязанность, ко­торую он, не подвергшись ответственности, не должен был бы и нести. В этом проявляется не только специфи­ческий характер ответственности как правового явления, но и ее особенности как явления социального, ибо та­ким путем через ответственность общество выражает лицу, допустившему противоправное, т. е. общественно вредное поведение, свое осуждение. Ничем иным появ­ление для лица новой тяготы (обременения) объяснить нельзя.

32

Эту точку зрения на юридическую ответственность отстаивают С. С. Алексеев (1972, с. 375), О. С. Иоффе (1972, с. 38). С этих же позиций трактуют природу гражданской ответственности О. А. Красавчиков (1973, с. 10), Н. С. Малеин (1970, с. 37), В. Ф. Яковлев (1972а, с. 125).

В основном так же правовую ответственность опре­деляет И. А. Галаган, считающий, что характерными чертами содержания ответственности является причи­нение виновному отрицательных последствий (которые он обязан исполнить), выступление ответственности в качестве меры государственного принуждения, наказа­ния (взыскания) виновного в правонарушении, сопро­вождение ее государственным и общественным осужде­нием и порицанием деяния и личности правонарушителя (Галаган, 1970, с. 23).          ,

Лишения личного, организационного или имуще­ственного порядка, являющиеся отличительной чертой ответственности, потому и выражают ее сущность — осуждения и кары за виновное нарушение закона, что составляют для лица новое обременение, наступающее в связал и за правонарушение. Именно в такой связи лишение только и может быть выражением правовой ответственности. В противном случае ответственность теряет свои свойства специального средства охраны об­щественных отношений, ибо лишение и, как его выра­жение — ущемление интересов лица, может явиться и следствием выполнения тех обязанностей, которые вы­текают из правомерного поведения лица или же из при­нуждения лица к выполнению возложенных на него обязанностей. Как верно заметил О. С. Иоффе, в слу­чаях, подобных взысканию денежного долга, истребова­нию своевременно не возвращенного имущества и им подобных, «следовало бы признать, что ответственность совпадает с охраняемой ею обязанностью по содержа­нию (в обоих случаях совершаются одинаковые дей­ствия) и отличается от нее только по форме (вместо добровольного принудительное исполнение). Теорети­чески это означало бы упразднение проблемы ответ­ственности, раз она ничего другого, кроме нарушения обязанности, не предполагает, а практически ее возло­жение ничего бы не изменило в позиции нарушителя, раз в принудительном порядке совершаются те же дей-

3—3312

33

ствия, что и вытекающие из самой нарушенной обязан­ности.» (1972, с. 38).

Социальное назначение правовой ответственности очень широко: она не только средство охраны общест­венных отношений, но и, одновременно, — средство вос­питания нового человека — человека коммунистическо­го общества.

Кроме того ответственность служит средством стиму­лирования развития новых, прогрессивных форм обще­ственных отношений, побуждая людей к определенному поведению.

«На основе глубоких и всесторонних социально-поли­тических изменений, происшедших за истекшие полве­ка, — отмечает Л. И. Брежнев, — наше общество под­нялось на качественно новый уровень. Сбылось предви­дение великого Ленина, который подчеркнул, что со­циализм «творит новые, высшие формы человеческого общежития» (1974а, с. 57). Правовой институт ответст­венности может и должен помогать обществу зрелого социализма творить эти новые формы человеческого общежития, так как .именно он, с его ориентировкой воздействия на отношение лица к существующим обще­ственным отношениям и моральным ценностям может способствовать воспитанию людей в духе коммунисти­ческих идеалов, стимулировать повышение их инициа­тивы в работе, содействовать изменению существующих у некоторой части людей отсталых взглядов.

Для этого правовой институт ответственности имеет разнообразный арсенал мер воздействия, содержащий­ся в правовых нормах, регулирующих ответственность в различных отраслях права. Таким образом, с помощью указанного института может быть оказано воздействие различного характера: непосредственно на личность субъекта ответственности (ограничение его свободы, гласное выражение осуждения его поведения через вы­несение общественного порицания, предупреждения и др.); косвенным образом: а) через ущемление его имущественных интересов — вследствие умаления при­надлежащих ему имущественных прав или же лишения возможности приобрести эти права — путем некомпен­сируемого лишения субъективного права или возложе­ния новой или дополнительной обязанности (штраф, возмещение убытков, уплата неустойки, конфискация

34

имущества и др.); б) через ущемление иных интересов, например лишения права*заниматься определенным ви­дом деятельности или занимать определенные долж­ности, лишения родительских прав.

Использование правового института ответственности предоставляет широкие возможности для воздействия на поведение людей, их воспитания и перевоспитания и в конечном итоге — для выполнения задач предупре­ждения правонарушений.

3-