§ 3. Правоотношения, возникающие в связи с открытием наследства

1. Когда наследство открылось и наследник призывается к принятию наследства, возникает особое правоотношение, кого-

' Это приобретение происходит, как принято говорить, с обратной силой, то есть право считается приобретенным с даты открытия наследства (см. об этом в гл. VI).

2 Проф. В. И. С е р е б р о в с к и и («Очерки советского наследственного права», 1953, стр. 181) с полным основанием отмечает ошибочность утверждения К. А. Г .р а в е («Вопросы наследственного права в практике Верховного суда СССР», 1949, стр. 4.5) о том, что наследник вправе принять и часть причитающегося ему наследственного 'имущества, тем самым отказываясь от принятия остальной его части.

рое можно назвать правоотношением, возникшим в связи с открытием наследств а.

Когда лицо, призванное к наследованию, приняло наследство, оно вступает во все те правоотношения, в которых находился на-следодатель и которые в силу закона могут перейти по наследству.

Принятие наследства возможно только после открытия наследства. Только от закона зависит признать те или другие факты достаточными, чтобы возникло то или другое правоотношение.

Во веех тех случаях, когда возникает правоотношение в связи с открытием наследства, наш закон в соответствии с указанными выше целями точно устанавливает: для кого возникают права и обязанности, которые составляют содержание данного правоотношения; в каких пределах эти права и обязанности возникают; при каких условиях, в какие с роки они могут быть осуществлены.

Таким образом, правоотношение, возникающее в связи с открытием наследства, всегда есть результат воли Советского государства, принявшей форму закона, а не является естественным следствием факта смерти определенного гражданина и другого объективного факта — существования у умершего близких ему лиц.

2. В правоотношении, возникшем в связи с открытием наследства, управомоченными лицами являются наследники, призываемые к принятию наследства. .Правоотношение указанного рода возникает независимо от воли наследников, для них открытие наследства — не действие, а событие.

Наследодатель своим волеизъявлением не всегда воздействует на правоотношение, возникающее в связи с открытием наследства, и на содержание этого правоотношения. Если наследода-тель не сделал завещательного распоряжения на случай смерти, то он никак не влияет на возникновение указанного правоотношения. То же самое нужно констатировать и в том случае, когда советское наследственное право не признает действительным завещательное распоряжение, сделанное наследодателем. Если наследодатель делает завещательное распоряжение, то его воля имеет существенное значение. Если завещание сделано в пользу одного или  нескольких наследников по  закону (ч. 1 ст. 422 ГК), то воля завещателя определяет в границах, установленных законом, круг наследников, размер их долей в наследстве. Если завещание сделано в пользу других лиц, не наследников по, закону (ч. 3 ст. 422 ГК), то волей завещателя создается само правоотношение: тот, кто не является наследником по закону, не призывается к наследованию при отсутствии соответствующего завещания. Однако и в таком случае волеизъявление завещателя не является единственно решающим фактором.

36

Имея задачей укрепление советской семьи, закон не допускает завещаний в пользу посторонних граждан, если имеются наследники по закону на момент открытия наследства; закон не допускает завещаний в пользу юридических лиц, если такое завещание приводит к лишению наследства необходимых наследников, то есть несовершеннолетних детей завещателя и других его нетрудоспособных наследников по закону. Завещатель не может и уменьшить доли необходимых наследников (ч. 2 ст. 422 ГК).

Таким образом, советское социалистическое государство во всех случаях использует служебную роль института наследования в целях укрепления советской семьи, не препятствуя при этом гражданину посредством завещания использовать правила наследования применительно к конкретному случаю, имеющему особенности.

Как отмечалось, правоотношение в связи с открытием наследства возникает независимо от воли управомоченных в нем лиц — наследников, а часто — независимо также и от воли наследода-теля. Но стоит ли это положение в противоречии с тем, что правовое регулирование возможно только в том случае, когда норма права воздействует на сознание, волю, чувства людей?

Н. Г. Александров замечает, что гражданин «...становится по закону наследником имущества... независимо от своего сознания и воли. Но это отношение допускает нормативное регулирование, поскольку принятие наследства или отказ от него уже зависят от воли наследника и лиц, контролирующих распределение наследственного имущества» '.

Приведенное высказывание Н. Г. Александрова решает часть вопроса, но не исчерпывает его. Иногда задолго до волевого акта наследника, задолго до волевых административных актов «лиц, контролирующих распределение наследственного имущества», которым тоже нужно еще узнать, что такое-то наследство открылось, наследственное правоотношение уже возникло и в нем урегулированы отношения многих лиц, а именно всех тех лиц, которые могут войти в соприкосновение с имуществом умершего гражданина. Закон воздействует на волю э т и х л и ц, не допуская, например, «завладения» вещами умершего, и это происходит до принятия мер охранения и до принятия наследства наследниками.

3. Кого следует признать субъектами правоотношения, возникающего в связи с открытием наследства? Конечно, насле-додатель никогда не может являться субъектом такого правоотношения: оно возникает только после смерти наследодателя (или после объявления наследодателя умершим). Правоотношение в связи с принятием наследства возникает еще позднее — после принятия наследником открывшегося наследства. Наследодатель,

' Н. Г. Александров, Сущность права, М„ 1950, стр. 35.

S7

совершивший завещание, сам не участвует в правоотношении, которое возникает на основании завещания или в той или иной мере изменяется завещанием. Своим завещанием наследодатель создает только дополнительный юридический факт, который в сочетании с фактом открытия наследства и другими фактами образует на основе норм закона наследственное правоотношение.

Субъектами правоотношения, возникающего при открытии наследства, являются наследники, призываемые к наследству. В этом правоотношении наследники — это управомоченные субъекты. Наследники, разумеется, являются также управомоченными субъектами и в правоотношении, возникающем после принятия наследства. Но здесь наследник является одновременно и обязанным субъектом, поскольку лицо, принявшее наследство, — это правопреемник не только в правах, но и в обязанностях право-предшественника.

Обязанными субъектами в правоотношении, возникающем после принятия наследства, явятся все те лица, которые были обязаны в отношении наследодателя, а также все те, кто нарушит права наследодателя после перехода их к наследнику.

Наследник, не принявший еще наследства, но уже призванный к наследованию, имеет только правомочие либо принять наследство, либо отказаться от него. Никаких других правомочий призвание к наследованию для него не создает: он не становится еще управомоченным в отношении лиц, которые имели обязанности перед наследодателем. Кого же в таком случае следует считать обязанными субъектами в правоотношении, возникающем в связи с открытием наследства? В нашей правовой литературе мнения по этому вопросу разошлись'. С точки зрения, которую мы считаем правильной, в правоотношении, возникающем при открытии наследства, обязанными лицами нужно считать всех тех, кто может помешать наследнику осуществить правомочие по принятию наследства (например, повредить или уничтожить наследственное имущество, воспрепятствовать наследнику изъявить волю о принятии наследства и т. п.).

Содержанием обязанности в рассматриваемом правоотношении является, как правило, воздержание от действий, которые могли бы воспрепятствовать наследнику использовать свои правомочия. Только в особых случаях закон обязывает к положительным действиям2.                            ,   ;   - не:

К положительным действиям, например, обязан исполнитель завещания, назначенный наследодателем: он должен уведомить наследника об открывшемся наследстве и позаботиться о том,

1 См. об этом подробнее в п. 6 этого параграфа.

2 Обязанность государственного нотариуса сообщить наследнику об открывшемся для него наследстве является его административной, а не гражданско-правовой обязанностью.

58

чтобы имущество сохранилось и полностью поступило к наследнику (ст. 427 ГК) '.

Обязанность предотвратить расхищение имущества лежит и на наследнике. Эта обязанность лежит, однако, на наследнике, имеющем доступ к наследственному имуществу, и в том случае, когда наследник не' намерен принимать наследство. К таким действиям обязано всякое лицо, имеющее доступ к наследственному имуществу, например, сосед по комнате, хранитель вещи или пользователь и т. д. Иного вывода нельзя сделать, руководствуясь правилами социалистического общежития, к уважению которых обязывает ст. 130 Конституции СССР. Но вместе с тем очевидно, что это общие для всех обязанности, а вовсе не обязанности, вытекающие из особого положения наследника.

Из сказанного следует, что правоотношение, возникающее при открытии наследства, связывает наследников и лиц, могущих войти в соприкосновение с наследством. Содержанием этого правоотношения являются права наследников на принятие наследства (или на отказ от наследства) и обязанности третьих лиц, о которых сказано выше. .

4. Анализируя правоотношение подобного типа, мы констатируем, что круг обязанных лиц в нем никогда не замкнут. В момент возникновения этого правоотношения еще не ясно, кто именно войдет в соприкосновение с наследством, кто мог бы нанести ущерб правам наследника. Вместе с тем наследник не нуждается в чьем-либо правовом посредничестве для осуществления своих правомочий.

Все это позволяет отнести правоотношение, возникающее при открытии наследства, к правоотношениям так называемого абсолютного типа. Об обязательственном, относительном правоотношении здесь, очевидно, говорить нельзя. Следовательно, и само субъективное право наследника — принять наследство или отказаться от него—нужно отнести к той категории субъективных гражданских прав, которую условно называют правами а б с од ют н ы м и.

Не следует при этом упускать из виду, что в области наследования существует не один, а два этапа, причем каждому из этих этапов свойственно особое правоотношение. Первый этап наступает, когда наследство открылось, то есть гражданин умер или объявлен в установленном порядке умершим, и призывается к наследованию определенный круг лиц. Эти

1 Обязанность исполнителя завещания возникает, однако, в силу сложного состава фактов, в который непременно входит изъявление исполнителем согласия на выполнение функций исполнителя завещания. В силу ст. 427 ГК согласие должно быть изъявлено еще лри жизни завещателя. Сделка, в которой исполнитель изъявляет свое согласие, имеет односторонний характер и должна быть облечена в письменную форму.

59

лица именуются наследниками в том смысле, что они вправе принять наследство. Правоотношение, которое возникает, можно назвать правоотношением, возникающим в связи с о т к р ы т и е м наследства.

Второй этап наступает тогда, когда наследник принял наследство. Второй этап неразрывно связан с первым: кто не вправе принять наследства, тот не может стать преемником определенных субъективных прав и обязанностей наследодателя.

Второму этапу наследования соответствует правоотношение, возникающее в связи с принятием наследства.

В противоположность первому второе правоотношение возникает всегда по воле управомоченных в нем лиц, наследников.

5. Наследство не может перейти к наследнику без его согласия и тем более вопреки его воле.

Только кажущимся исключением является случай перехода к государству выморочных наследств. Государственные органы" н.е имеют права отказаться от принятия выморочного наследства, то есть такого наследства, в отношении к котррому нет других наследников, кроме государства. Тем не менее принятие государством выморочного наследства есть акт, совершаемый государственным органом по воле государства. Дело в том, что орган государства, который в силу закона должен принять выморочное наследство, не может выражать иной воли, кроме воли государства как такового. Государство же не допускает отказа от выморочного наследства, то есть заранее изъявив волю принять любое такое наследство. Поэтому немыслимо, чтобы государственный орган, отказываясь от выморочного наследства, противопоставлял свою волю воле государства, выраженной в законе.

В советском праве нет места правилу, принуждающему, наследника принять наследство против своей воли — в интересах кредитора.

Кредиторам наследодателя по советскому праву вообще безразлично, кто именно из наследников примет наследство: любой из принявших наследство отвечает по долгам наследодателя в пределах стоимости наследственного имущества (ст. 434 ГК).

Если никто из наследников (граждан и юридических лиц) не примет наследства, то кредитор наследователя не терпит от этого ущерба. Выморочное наследство перейдет к государству, которое отвечает по долгам, обременяющим наследство, таким же образом, как и прочие наследники, то есть в пределах стоимости наследственного имущества.

Право отказаться от принятия наследства есть субъективное гражданское право наследника, призванного к наследованию. Но все субъективные гражданские права в СССР «охраняются законом, за исключением тех случаев, когда они осуществляются в противоречии с их социально-хозяйственным назначением»

60

(ст. 1 ГК). Поэтому отказ наследника от принятия наследства в ущерб своим кредиторам не может быть признан правомерным, действительным.

По советскому гражданскому праву нет случаев, когда гражданин становится наследником вопреки своей правомерной воле. Иное положение противоречило бы демократизму советского права и правилам социалистического общежития.

Этот вывод положен нами в основу решения вопроса о природе принятия наследства присутствующим наследником (см. гл. VI). Поэтому нельзя говорить об автоматическом приобретении наследства этой категорией наследников. Правило ст. 429 ГК представляет собой не более чем предположение (презумпцию) принятия наследства. Принятие наследства предполагается, если в срок не поступит отказ от наследства, выраженный присутствующим наследником. В дальнейшем мы устанавливаем также, что презумпция принятия наследства присутствующими наследниками — это опровержимая презумпция.

6. Право принять наследство или отказаться от принятия наследства есть субъективное гражданское право наследника.

Это положение имеет, конечно, своей предпосылкой определенный взгляд на субъективные гражданские права, на соотношение субъективных гражданских прав с понятием правоспособности.

Присоединяясь в этом вопросе к С. Н. Братусю, мы полагаем, что «субъективное право является признанной законом определенной мерой возможного поведения лица...» '.

Правоспособность же — «это лишь суммарное, общее, т. е. абстрактное, выражение тех возможных субъективных прав, существование которых допущено законом» 2.

В. И. Серебровскому принадлежит заслуга определения права наследника принять наследство или отказаться от наследства как субъективного гражданского права 3. При этом он с полным основанием ссылается в подтверждение своей позиции на наследственную трансмиссию, то есть на случай, когда по наследству передается право принять другое наследство 4.

1 С. Н. Б р а т у с ь. О соотношении гражданской правоспосоОности и субъективных гражданских прав, «Советское государство и право» 1949 г. № 8, стр. 33.

2 Там же, стр. 36.

3 В. И. Серебровский, Принятие наследства, «Советское государство и право» 1950 г. № 6.

4 Т а м ж е.                                                      ' Эта мысль ранее была выражена В. И. Серебровским в его статье «Основные .понятия советского наследственного права», «Советское государство и право» 1946 г. № 7, стр. 20.

61

Сомнения вызывает у нас другая сторона аргументации В. И. Серебровского. Исходя из положения, что субъективное гражданское право имеет своим содержанием «возможность совершения положительных действий управомоченным лицом», что субъективное право не сводится только к «обязанностям пассивной стороны», В. И. Серебровский заключает, что право принять наследство нельзя исключить из числа субъективных гражданских прав «...только потому, что этому праву не соответствует конкретная обязанность другой стороны» 1.

Нет сомнения, что любое субъективное гражданское право характеризуется не только обязанностями пассивной стороны. Однако праву наследника принять наследство или отказаться от него всегда соответствует обязанность всякого и каждого воздержаться от помех, препятствующих осуществить это право.

С нашей точки зрения, такому пониманию не препятствует соображение В. И. Серебровского о том, что здесь отсутствует будто бы конкретная обязанность пассивной стороны. Дело в том, что с вполне конкретными, заранее уточненными обязанностями мы встречаемся только в обязательственных правоотношениях. В абсолютных же правоотношениях на такую конкретность рассчитывать нельзя. Так, в правоотношении собственности обязанные лица также не имеют конкретных обязанностей. Тем не менее существование у собственника субъективного гражданского права пока никем не отрицалось. Таким же образом обстоит дело и с другими правоотношениями абсолютного характера: авторским, изобретательским.

Поэтому нужно признать, что право наследника принять наследство или отказаться от наследства есть субъективное гражданское право наследника.

В нашей правовой литературе были высказаны и другие взгляды на природу права наследника, возникающего для него в связи с открытием наследства. Так, О. С. Иоффе пишет, что «реальное значение наследственного права состоит не в том, что его носитель вообще имеет данное право, а в том, что последнее является юридическим основанием для возникновения нового права — права собственности. Иначе говоря, наследственное право имеет значение для его обладателя не столько как право, сколько как юридический факт» 2.

Несомненно, что право принять наследство имеет значение потому, что обладатель этого субъективного права может с его помощью приобрести другие права, а именно те, которыми обла- ' дал наследодатель. Приобретается таким образом, конечно, не

' В. И. Серебровский, Принятие наследства, «Советское государство и право» 1950 г. № 6, стр. 37.

2 О. С. Иоффе. Правоотношение по советскому гражданскому праву Л.. 1949, стр. 138.

65

только право собственности, но также и другие субъективные права, например, обязательственные и даже некоторые личные неимущественные права. Но нельзя согласиться с тем, что право принять наследство (или отказаться от него) является якобы не столько субъективным правом, сколько юридическим фактом. Никто не сомневается, что право покупателя потребовать от продавца исполнения договора купли-продажи есть субъективное гражданское право. Но ведь это право обыкновенно служит правовым мостиком для приобретения права собственности. То обстоятельство, что субъективное гражданское право дает правовую возможность стать потом обладателем других прав, не обесценивает данное субъективное право само по себе, не превращает его в юридический факт.

При изучении вопроса о принятии наследства нужно включать в поле зрения не только право наследника принять наследство, но и всегда сопутствующее ему право отказаться от наследства. Последнее правомочие никак не является посредником для приобретения другого права. Вся ценность права отказаться от наследства и исчерпывается возможностью такого отказа '. Тем самым соображения О. С. Иоффе и с этой стороны не раскрывают положения наследника после открытия наследства.

Сближение между субъективным гражданским правом и юридическим фактом, по нашему мнению, запутывает вопрос.

О. С. Иоффе, собственно, не отрицал за правом принять наследство (или отказаться от него) природы субъективного гражданского права. Он только считал его второстепенным, не имеющим- самостоятельного значения.

Однако есть авторы, которые принципиально не признают право принять наследство (или отказаться от него) как субъективное гражданское право. М. М. Агарков, например, считал правомочие лица, призванного к наследованию, только частью правоспособности этого лица. «Не всякая допущенная и обеспеченная законом возможность является правом в специальном значении субъективного права» 2, — писал М. М. Агарков. Это положение он доказывал так: «Нет оснований среди односторонних волеизъявлений образовывать отдельную группу для случаев, когда такое волеизъявление может делать не всякий, а лишь находящийся в определенном отношении с другим лицом. Нет принципиальной разницы между правом вступать в договоры, правом составлять завещание и правом односторонним волеизъявлением расторгнуть

1 Мы говорим здесь о правовой стороне вопроса. В конечном же счете ценность любого правомочия заключается в возможности, открывающейся. в области материальных благ, либо в области нематериальных 'благ, служащих для удовлетворения материальных или .культурных потребностей.

2 М. М. Агарков, Обязательство по советскому гражданскому праву, «Ученые труды», вып. 3, Юриэдат, М., 1940, стр. 68.

6S

в случаях, указанных законом, договор либо произвести выбор в альтернативном обязательстве и т. п.» '.

Таким образом, по мнению М. М. Агаркова, право принять конкретное наследство, открывшееся для определенного гражданина, и способность гражданина вообще быть наследником при определенных возможных условиях друг от друга не отличаются.

Однако право принять конкретное наследство или отказаться от этого наследства можно унаследовать, то есть получить в составе наследственной массы в качестве одного из переходящих по наследству правомочий. Этот, упоминавшийся уже случай наследственной трансмиссии, не находит себе объяснения в конструкции проф. М. М. Агаркова. Смешение понятий правоспособности и субъективных гражданских прав, которое характерно для конструкции М. М. Агаркова, затушевывает характерную особенность советского понятия правоспособности как способности всякого гражданина иметь" права и обязанности, быть равноправным субъектом гражданского права.