2.3. Соотношение социальных и психофизиологических детерминантов в преступном поведении лиц с психическими аномалиями

На баланс сил возбуждения и торможения влияют не только биологические процессы (осознанные и неосознанные импульсы), но и социальные, которые выступают в роли пускового стимула и способны в отдельных случаях сбалансировать реакции возбуждения и торможения. Такое возможно, если социальное влияние столь сильно, что приобретает смысл, который понимается как “отношение ценности к тем или иным потребностям человека (витальным функциям)”, поскольку “смысл ценностей индивида - не что иное, как личностный смысл ценностей”1. Приобретая смысл, социальный импульс становится пусковым стимулом и в совокупности с другими компонентами афферентного синтеза определяет поведенческие реакции. И.М. Сеченов писал: “Заставьте вашего рыцаря помогать слабому против сильного, и ребенок делается дон-Кихотом, ему случается дрожать при мысли о беззащитности слабого. Сливая себя с любым образом, ребенок начинает любить все его свойства, а потом путем анализа любит, как говорится, только последнее. Здесь вся моральная сторона человека.

Любовь к правде, великодушие, сострадательность, бескорыстие, равно как ненависть ко всему противоположному, развиваются, конечно, тем же путем, т.е. частым повторением в сознании частных представлений (образных или слуховых - это все равно), в которых яркая сторона изображает все перечисленные свойства. Удивительно ли после этого, что ребенок в 18 лет, с горячей любовью к правде, не увлекаемый в противоположную сторону теми мотивами, которые развиваются у большинства людей лишь в зрелые годы, готов идти из-за этой правды на муку. Ведь он знает, что его идеалы, его рыцари, терпели за нее, а он не может не быть рыцарем, потому что был им с 5 до 18 лет”2.

1 Москаленко А. Т., Сержантов В.Ф. Указ. раб. С. 163. 2 Сеченов И.М. Избр. произв. - М., 1952.Т. 1. С. Ill - 112.

Фактически подтверждая тезис физиолога, современные криминологи отмечают: “Можно сказать, что человек поступает так, как поступали с ним в детстве, т.е. воспроизводит в своем “взрослом” поведении то, что зафиксировано в его психике в результате неблагоприятных условий воспитания на первых этапах социализации его личности”1. Однажды усвоенный образ, как блоковский Христос шествует впереди человека в своем венце прививаемых индивиду социальных норм поведения и определяет дальнейшее развитие поведенческих реакций.

В исследованиях психофизиологов, криминологов и философов нет единства по поводу взаимоотношений биологического и социального в поведенческих реакциях. При этом мы нередко сталкиваемся с непоследовательностью и противоречивостью изложения взглядов на этот важнейший и, по определению Б.Ф. Ломова, один из труднейших в науках о человеке вопрос2. В особенности это касается недавнего периода развития научных знаний, когда все еще действовал “запрет” на выдвижение биологических связей в один ряд с социальными. Однако шлейф научного развития предгорбачевской эпохи тянется и в современность. Например, вышедшая в 1988 г. книга философа Л.Н. Когана содержит категорическое утверждение о том, что “сами природные задатки и их развитие зависят от социальных условий”3.

Вряд ли приведенное положение нуждается в обстоятельной критике, особенно его первая часть. И вместе с тем оно является краеугольным камнем утверждения многими современными криминологами примата социального над биологическим в человеческом поведении. Так, авторы исследования “Социальные отклонения”, отдавая необходимую, доказанную психофизиологами дань биологическому фактору, пишут: “Основной причиной социальных отклонений является противоречие между требованиями нормативной системы и интересами действующих субъектов. А это противоречие в основе своей носит социальный характер”4. Итак, существует антиномия - биологическое и социальное. Как можно привести ее к единому знаменателю? Пожалуй, только путем противоречивых рассуждений. Что и делают, в частности, психофизиологи и психологи.

1 Криминальная мотивация. Под. ред. В.Н. Кудрявцева.- М., 1986, С. 92.

2 Ломов Б. Ф. Изучение человека на основе системного подхода /Человек в системе наук. Под ред. И.Т. Фролова. - М., 1989, С. 9.

3 Коган Л.Н. Человек и его судьба. - М., 1988, С. 60.

4 Социальные отклонения. - М., 1989, С. 94.

Авторы работы “Общая психология” совершенно справедливо отмечают, что “природное (анатомические, физиологические и другие качества) и социальное в структуре личности образуют единство и не могут быть механически противопоставлены друг другу”(Общая психология. Под ред. А.В. Петровского. - М., 1976, С. 102.). Социальное и биологическое не могут быть противопоставлены. Казалось, вопрос не требует дальнейших исследований (имеется ввиду общая посылка). Ясно, что человеческое поведение обусловливают как социальные явления, так и биологические задатки. Однако далее в книге утверждается, что источником активности личности являются ее потребности, которые формируются в процессе воспитания личности и имеют общественно-личный характер. Более того, исходя из еще сильного в то время влияния партийной догматики, авторы отмечают, что “множество потребностей человека выражают не столько его узколичные запросы, сколько нужды общества, коллектива, группы, к которой принадлежит человек, совместно с которой он трудится, - потребности коллектива приобретают характер потребностей личности”1. И далее авторы рассуждают в том контексте, что личность интериоризует, но не мысленно, а натурально, средовые нормы без какой-либо биологической избирательности.

Академик П.Н. Федосеев, отстаивая примат социального, утверждал: “С позиций взаимодействия социального и биологического при ведущей роли первого, мы подходим и к осмыслению проблемы будущего развития человека, которая столь активно обсуждается в последнее время”2. Развивая эту мысль, В.В. Давыдов приходит к убеждению, что применять понятие “биосоциальная природа человека” неправомерно ни с теоретической, ни с фактической точки зрения, и если мы придерживаемся диалектико-материалистической философии, то для каждого из нас сущность, или внутренняя природа человека в своей действительности, есть, как писал Маркс, “совокупность всех общественных отношений”3.

Цитата из Маркса (шестой тезис о Фейербахе) была записана в “святцы” апологетов примата социального, которые намеренно искажали в угоду своим теоретическим построениям его мысль. Во-первых, это высказывание, как и все тезисы о Фейербахе, носит полемический характер, и Маркс сделал акцент на общественной сущности человека только потому, что этот момент отрицал Фейербах, полагая, что религия является изначальной сущностью человека и не носит исторического характера. Во-вторых, Маркс не отрицает наличия биологических обусловленностей человеческого поведения, хотя и не упоминает об этом. Просто в данном случае биологическая субстанция не была предметом его изучения.

1 Общая психология. Под. ред. А-В.Петровского. - М., 1976. С. 105.

2 Федосеев П.Н. Философское понимание человека /Человек в системе наук. Под ред. И.Т. Фролова. - М., 1989, С. 17.

3 Давыдов В.В. О понятии человека в современной философии и психологии /Человек в системе наук. Под ред. И.Т. Фролова. - М., 1989, С. 28.

Противоречивость взглядов психофизиологов, психологов и философов сказалась и на позициях юристов. Утверждая на первых страницах исследования “Генетика, поведение, ответственность” связь биологического и социального в человеческом поведении, авторы в конце работы приходят все же к выводу о том, что потребности человека возникают прежде всего “под влиянием общественных отношений, социальных условий жизни, трудового и нравственного долга и формируются социальной программой в целом”1.

Говоря о влиянии среды на формирование человеческого поведения, многие специалисты упускают из виду то обстоятельство, что понятие “среда” весьма неоднородно. А. С. Батуев отмечает, что оно “всегда содержит в себе некий общественный момент - род, вид, общество, и индивид должен сообразовывать свою деятельность с интересами этого общества”2. Таким образом среда - это не только все общество в целом, но и малые ячейки его в виде коллектива друзей, семейного окружения и т.д. Именно они прежде всего и влияют определенным образом на поведенческие реакции индивида. В.Н. Кудрявцев пишет: “Образ жизни человека тесно связан с функционированием малых социальных групп, представляющих собой ту непосредственную среду, в которой человек живет, воспитывается, действует. Это семья, школа, производственный коллектив, ближайшее окружение (родственники, друзья, знакомые)”3. Влияние именно малых социальных групп, воспитывающих индивида согласно своим нормативам, вкладывающих в него соответствующую норму поведения, отмечают и другие криминологи.

Было бы, конечно, неверно отрицать влияние средовых нормативов на формирование поведения человека, но правильно ли представлять эти нормативы в качестве доминирующих над другими? В контексте данных рассуждений целесообразно привести два исторических примера, которые рельефно выражают соотношение социального и биологического в поведенческих реакциях человека. И если статистические данные могут быть подвергнуты сомнению с позиций корректности их собирания (имеется в виду официальная статистика преступлений, которая не отражает реальное положение дел)4 или по иным основаниям, то хорошо всем известные исторические иллюстрации несомненны.

1 Дубинин Н.П., Карпец И.И., Кудрявцев В.Н. Указ. раб. С. 15, 27.

2 Батуев А.С. Высшая нервная деятельность. - М., 1991, С. 208.

3 Кудрявцев В.Н. Закон, поступок, ответственность. - М., 1986. С. 211.

4 Лунеев В.В. Контроль над преступностью: надежны ли показатели? //Государство и право. 1995, № 7. С. 89 -102.

Пример первый - император Нерон. Его воспитателем, т.е. человеком, в обязанности которого входило прививать воспитаннику соответствующие образу мыслей учителя нормы, был Сенека, отличавшийся мудростью и нравственностью. Он указывал, что правитель должен находить разумное милосердие, т.е. должную меру между мягкостью и строгостью, необходимой для обуздания порочной толпы. Тем самым он полагал достичь основной цели любого правителя - исправить нравы, чтобы в государстве воцарились единодушие и любовь. Воспитывая императора в духе “справедливого правителя” и внедряя в его душу справедливость по отношению к подданным, Сенека пытался добиться гармонического развития личности своего воспитанника. Казалось бы, каждодневное влияние философа, что в значительной мере являлось воспитательной средой юного императора, должно было принести ожидаемые плоды. Однако действительность оказалась совершенно иной. Из Нерона вырос тиран, отличающийся жестокостью и распущенностью нравов. Он убил своего воспитателя, убил собственную мать, казнил людей, которые не считали нужным признавать его театральные способности, наконец, поджег Рим ради тщеславной идеи. Как объяснить это несоответствие между влиянием непосредственного окружения императора и полученным итогом?

Рассказывая об аномалиях Нерона, Светоний начинает свое повествование о родителях императора. Он характеризует отца Нерона как “человека гнуснейшего во всякую пору его жизни”1. Принимая во внимание психофизиологические особенности Нерона, которые он унаследовал от родителей, Светоний пишет: “Наглость, похоть, распущенность, скупость, жестокость его поначалу проявлялись постепенно и незаметно, словно юношеские увлечения, но уже тогда всем было ясно, что пороки эти - от природы, а не от возраста”2.

Конечно, Светоний не психофизиолог, а лишь бытописатель, но тем не менее он четко фиксирует исторические факты: ближайшее окружение не смогло преодолеть природные задатки, т.е. биологические особенности.

Пример второй - Иван IV, Грозный. К. Валишевский не без оснований сравнивает русского царя с Нероном и Калигулой, эмоционально именуя его преступником, “лицо которого кошмар и имя Ужас”3.

1 Гай Светоний Транквшл. Жизнь двенадцати цезарей. - М., 1991, С. 197.

2 Там же. С. 207 - 208.

3 Валишевский К. Иван Грозный. - М., 1989, С. 5.

Воспитателем Ивана с юношеских лет был настоятель церкви Благовещения Сильвестр, которого историки характеризуют как сильного оратора. По свидетельству документов, он внушал Ивану необходимость быть справедливым и нравственным во всех своих поступках, особенно в тех, что характеризуют его как правителя государства.

Макарий, а затем в гораздо большей мере Сильвестр и Адашев оказывали столь сильное влияние на юного царя, что период их близости к трону отмечается в истории как благословенное время для государства Московского. И вдруг - перемена. Царь удаляет от себя своих наставников и выбирает другое окружение, нравственность и благочестие, справедливость и правду меняет на жестокость, гонения и унижения, окружив себя людьми с весьма дурной репутацией. Историки говорят о болезни царя, которая и явилась причиной столь резких перемен1, однако свидетельства о том, что Иван Грозный страдал патологической формой психического заболевания, не подтверждаются с достаточной определенностью. Вместе с тем историки единодушны в том, что царь Иван был обуреваем порочными страстями, которые доминировали в его поведенческих реакциях2 и которые, по словам Карамзина, были только обузданы, но не искоренены нравственным влиянием Сильвестра. Карамзин отмечает также, что дед Ивана IV, Иван III, “имел природную жестокость во нраве, усмиряемую в нем силою разума”3.

Итак, Иван Грозный и Нерон похожи друг на друга резкой переменой своего поведения. Чем объяснить это? Может быть, другим окружением, под влияние которого попали эти исторические личности? Возможно. Но тогда логика исследования непременно требует ответа: почему эти люди, имея два варианта поведенческих реакций, выбрали наихудший? Несомненно, что с равным успехом они могли выбрать и наилучший путь, внушаемый им их наставниками.

1 См.: Карамзин Н.М. Предания веков. - М., 1988, С. 564.

2 См.: Карамзин Н.М. Предания веков. - М., 1988; Валишевский К. Иван Грозный. - М.; Костомаров Н. Личность царя Ивана Васильевича Грозного /Российский летописец. - М., 1988.

3 Карамзин Н.М. Указ. раб, С. 495.

Вспомним Сеченова: внушаемый образ рыцаря ведет человека по жизненному пути сообразно с достоинствами благородного идеала. Однако Сеченов был физиолог и, рассуждая об образе рыцаря, не забывал упомянуть и о том, что этот образ является прежде всего импульсом со “страстным концом”, который и определяет поведение человека. Если же в сознании человека доминирует другой, противоположный импульс, который в большей мере соответствует его биологической природе, то человек покоряется именно ему. Так что великий физиолог, говоря о воспитании, имел в виду биологические особенности личности.

Итак, получается, что опасно быть наследником. Для того чтобы полнее определиться в вопросе о влиянии биологического и социального на поведение человека, необходимо обратиться к современным исследованиям по этому вопросу.

В. К. Вилюнас особо обращает внимание на то, что важную роль в воспитательном процессе играет непосредственное окружение индивида в виде семьи, школы, коллектива единомышленников. Существующие в этих микрогруппах нормы интериоризуются индивидом и становятся его собственными нормами поведения. Вместе с тем автор отмечает, что социальное окружение само по себе, без учета биологических особенностей, вряд ли способно оказать соответствующее действие. “Было бы неправильно думать, - пишет он - что человек как объект тотального воздействия по формированию мотивации остается пассивным существом, безропотно впитывающим все, что содержится в созданной вокруг него воспитательной атмосфере. Первые проявления характерного для человека стремления отстаивать собственные ценности можно усмотреть уже в обидах ребенка, обвинениях в адрес матери “ты нехорошая”, в угрозах “не буду тебя любить” и тому подобном”1. Такого рода реакция ребенка на воспитательное воздействие, в то время когда иных воздействий, кроме материнских, нет, иллюстрирует то обстоятельство, что зерна воспитания следует бросать в соответствующую почву, в противном случае они не прорастут - имеется в виду, что одни и те же воспитательные меры не могут быть одинаковыми для разных людей, поскольку биологические особенности (психофизиологические реакции) у людей различны.

“Нельзя забывать, - пишет Н.П. Дубинин, - что каждый человек, имея уникальную генетическую организацию, обладает своей нормой реакции, т.е. единственным в своем роде личным способом реагировать на социальные и физические влияния среды”2. Это обстоятельство, несомненное для психофизиологов, дало возможность криминологам отметить, что в принципе приспособление к требованиям преступной группы, согласие с внушением и убеждением, если они противоречат ведущим мотивам, возможны только по второстепенным вопросам, не затрагивающим ведущие мотивационные тенденции1.

1 Вилюнас В.К. Феномен воспитания /Человек в системе наук. - М., 1989. С. 435 - 436.

2 Дубинин Н.П. Проблемы генетики и марксистско-ленинская философия / Философские проблемы биологии. - М., 1973. С. 65.

Непосредственное окружение, которое, по мнению психофизиологов, философов и криминалистов, способно влиять на поведение человека и которое, несомненно, влияет на выбор поведенческой реакции, является носителем системы норм, необходимых для данного окружения, а потому рассматриваемых в качестве ценностей. Совокупность доминирующих ценностей составляет социальную программу - авторитарную для данного социального образования вне зависимости от его величины. Авторитарность предполагает подчинение системе ценностей и необходимость интериоризации ее индивидом, подпадающим под влияние этой программы. Но коль скоро каждый индивид уникален, то он либо действительно подпадает под влияние существующих в группе норм, и тогда правомерно говорить о прямом (но далеко не непосредственном) влиянии среды, либо отвергает, либо относится к ней конформистски.

В последних двух случаях терпит фиаско средовое влияние, т.е. система ценностей, распространенная в том социальном окружении, которое оказывает или пытается оказать влияние на индивида. Однако, как отмечают А.Т. Москаленко и В.Ф. Сержантов, система ценностей и биологические особенности человека, в смысле их влияния на поведение, могут не совпадать по знаку, и тогда создается конфронтация, в результате которой “индивид, будучи вынужденным в силу своего социального статуса вести определенный образ жизни, усваивает неадекватную последнему систему ценностей, которая или формирует личность, революционно ломающую свой образ жизни, или, напротив, такую личность, которая постепенно деградирует”1. Это происходит потому, что социальная программа накладывается на биологическую почву личности, которая не способна в силу своих уникальных особенностей воспринять внедряемые нормы.

1 Москаленко А.Т., Сержантов В.Ф. Указ. раб. С. 190.

Но социальная программа является лишь возможностью, а действительной она становится, формируя индивидуальные внутренние программы человека и преломляясь в них. Таким образом, реальность социального бытия индивида как человека предполагает диалектическое единство возможностей, заключенных в социальной программе и в индивидуально формирующейся программе онтогенеза. Каждая такая программа есть всего лишь возможность, и только соединение делает их реальностью, образуя действительное бытие развивающегося человека1.

По справедливому мнению специалистов, социальная программа есть всего лишь возможность, которая не всегда становится действительностью. Для ее воплощения необходима благоприятная психофизиологическая среда. Это обстоятельство, столь важное для исследования человеческого поведения, подчеркивалось еще дореволюционными криминалистами. Так, Д.А. Дриль писал: “Воспитание не может создать ничего: оно ограничивается развитием того, что естественно существует в человеке, и только сообщает благотворное направление его первоначальным способностям”2. Получается, что воспитание, которое есть лишь возможность для развития направленности поведенческих реакций, носит подчиненный характер. Оно лишь некоторым образом влияет на существующие у человека биологические связи, воплощая их в действительность. Однако такой вывод был бы совершенно неверным. Воспитание, т.е. нормативное воздействие на человека со стороны его ближайшего окружения, обязательно предполагает анализ и синтез субъектом соответствующих нормативов. Причем анализ и синтез - непременная реакция любого человеческого организма на все импульсы, поступающие из внешней среды. Это аксиоматичная схема человека.

Нормативы окружающей среды, действие которых субъект испытывает на себе, есть не что иное, как импульсы, которые через рецепторы человеческого организма поступают в кору головного мозга. Они проходят стадию афферентного синтеза и принимаются в том случае, если соответствуют биологическим потребностям данного уникального организма. Вместе с тем потребность человеческого организма заключается в получении удовольствия. Следовательно, нормы, способствующие его получению, будут приняты личностью в качестве программы деятельности или действий. Но ведь, несомненно, что удовольствие можно получить двумя путями - правомерным и противоправным. Почему же тогда Нерон, Иван IV и другие подобные им фигуры выбирают второй вариант поведения?

1 Москаленко А.Т., Сержантов В.Ф. Указ. раб. С. 190.

2 Дриль Д.А. Учение о преступности и мерах борьбы с нею. - С.-Пб. 1912. С. 282.

Представляя собой возможность развития поведенческих реакций, воспитательные импульсы влияют на психофизиологические процессы человека посредством определенной частоты повторений. Нелишне напомнить, что человек начинает действовать на основе прошлого опыта, который является одной из стадий афферентного синтеза.

Прошлый опыт представляет собой совокупность знаний, полученных от предыдущих аналогичных операций и позволяющих судить о модальности операций данного рода. Сеченов приводил пример о приятных ощущениях, вызываемых у ребенка образом горящей свечи. Приятные ощущения стали появляться лишь тогда, когда опыт предыдущего восприятия позволил напомнить, что горящая свеча ассоциируется с удовольствием, т.е. удовлетворением его потребностей. Если горящую свечу заменить пылающим домом, то вполне возможно, что именно эта картина будет потребна ребенку при необходимой частоте повторений соответствующего образа. При этом уверения в том, что поджигать дом нехорошо, могут не возыметь положительного воздействия на ребенка, если частота их даже в сопровождении иллюстраций, способных переместить модальность, недостаточна. В этом как раз и заключается причина смещения акцентов в поведенческих реакциях Нерона и царя Ивана.

Деятельность их воспитателей была относительно непродолжительна, начало ее не затронуло период детства. До юношеского возраста оба они испытывали негативное влияние среды:

как римлянин, так и россиянин видели вокруг себя лишь интриги. и торжество аморализма. Так, Нерон обоснованно подозревал, что его мать с помощью группирующихся вокруг нее влиятельных сторонников хочет посадить на трон другого человека, а Иван IV был вообще запуган беспощадной борьбой между Шуйскими и Глинскими, которые не просто игнорировали отрока, но и издевались над ним. Таким образом, период детства этих двух исторических личностей с точки зрения психофизиологии можно охарактеризовать как восприятие норм с отрицательным значением, которые, представляя собой импульс, воздействовали на особенности процессов афферентного синтеза и в результате частых повторений превратились в опыт, ставший основанием долговременной памяти субъектов.

Затем наступил период положительных импульсов (Сенека, Сильвестр). Он сыграл свою позитивную роль в выражении поведения вовне, но при этом оба субъекта продолжали испытывать влияние нормативных установок иного окружения. И эти другие нормативные влияния со временем все усиливались, накладываясь на предыдущий опыт. Непродолжительность позитивного нормативного воздействия уступила гораздо более протяженному во времени отрицательному влиянию. Аморальный способ удовлетворения потребностей был выбран потому, что, во-первых, временнее воздействие полярных импульсов было различно и, во-вторых, психофизиологические, главным образом генетические, особенности субъектов предрасполагали их к более эффективному негативному восприятию.

В контексте изложенного имеет смысл привести весьма объемный, но тем не менее актуальный пример из книги Д.А. Дриля:

“Почему именно данная личность впадает в преступление - это определяется всею совокупностью условий, которые ее окружают и окружали со времени рождения и которые определяют более или менее благоприятные условия ее зачатия и плодоношения в утробе матери. Да и анализируя то или другое преступление, нетрудно убедиться, что, кроме общих социально-экономических факторов, везде имеются и ближайшие факторы, которые, собственно, и решают окончательно вопрос о совершении того или иного преступления данным лицом. Допустим, что социальные и экономические причины выбили данную личность из обычной колеи, лишили ее обычного заработка. Долго ища работы и израсходовав все свои достатки, человек вынужден искать заработка на стороне; здесь уже вводится в действие новый фактор - оторванность от своего круга, от знакомых, которые могли бы поддержать его советом, а в случае крайности и денежною помощью”1. В этом отрывке рассказывается, по сути дела, о перемене нормативных акцентов, влияющих в качестве импульсов на субъект. Из привычного окружения, где человек способен был черпать положительные нормативные воздействия, он постепенно подпадает под влияние других норм, но уже с отрицательной направленностью. Отрицательная направленность новых импульсов связана с постоянными неудачами, которые испытывает человек. В результате наступает пауперизм - неизбежное следствие вышеуказанных условий. Но и этот пауперизм личность еще некоторое время переносит, пока не падает нравственно под давлением окружающих условий, пока не воздействовал на нее алкоголь, соблазн в виде легкой наживы или пока, наконец, не наступил более тяжкий момент крайней жизненной потребности в виде гнетущего голода.

1 Дриль Д.А. Указ. раб. С. 540.

В конце концов преступление является роковым исходом из действия ряда общих предрасполагающих и непосредственно действующих или ближайших факторов. “Вот почему, - резюмирует исследователь, - сколько бы цифр не приводила социально-экономическая статистика в пользу тех или иных общих влияний на развитие преступности в населении, влияние ближайших внешних факторов, действующих в каждом данном случае на личность, а равно характер самой личности, на которой отразилось все прошлое ее жизни и условий ее развития, в смысле влияния наследственности, не могут быть игнорируемы ни в каком случае”1. Наследственность, на которую накладываются социальные импульсы соответствующей направленности, и порождает преступность.

Современный исследователь А.Н. Костенко пишет в связи с антиномией социального и биологического: “По нашему мнению, диалектика соотношения биологического и социального в человеке - это диалектика соотношения матрицы и процесса, происходящего на этой матрице. Биологическое - это матрица, социальное - это процесс, происходящий на этой матрице. Диалектика связи матрицы и процесса заключается в опосредовании проявления матрицы процессом, происходящим на ней. Исходя из этой диалектики, в человеке биологическое - это условие, нужное для существования (возникновения и проявления) социального, т.е. модуса личности”2.

Представляется, что сравнение биологических особенностей субъекта с матрицей весьма удачно отражает существо дела. Оно как нельзя лучше иллюстрирует исследования генетиков, утверждающих, что воспитание не может быть эффективным без учета генетических особенностей воспитуемого. Социально-нормативные импульсы, накладываясь на психческие, психофизиологические, в том числе генетические, особенности субъекта, порождают поведение определенного рода. И социальная нормативность, и биологическая природа в отдельности являются лишь условиями, сами по себе поведение не порождающими. Поэтому психофизиологический дисбаланс процессов возбуждения и торможения вовсе не означает непременно негативного поведения, а негативная окружающая среда не ведет фатально к совершению противоправного действия. Все зависит от симбиоза биологических особенностей и необходимого временного отрезка средового влияния.

Временной фактор необходим особенно тогда, когда одно влияние противоречит другому. В этом “соревновании” преимущество способна получить такая насыщенность нормативных импульсов, которая, во-первых, в состоянии удовлетворить биологическую модальность субъекта и, во-вторых, воздействует на него столь долгое время, которое необходимо для преодоления противоположных влияний.

1 Дриль Д.А. Указ. раб. С. 540 - 541. 2 Костенко А.Н. Принцип отражения в криминологии. - Киев, 1986. С. 35.

Если повернуть колесо истории вспять и привлечь Сильвестра к воспитанию Ивана с раннего детства, не допуская или, по меньшей мере, существенно ограничивая воздействие на него других сил, то, по всей вероятности, Россия не пережила бы жуткий период опричнины и связанных с ней жестокостей. Такой вывод позволяет сделать существование того “благословенного времени” правления Ивана, когда он находился под влиянием своего мудрого наставника. Генетически предрасположенный к негативизму, он тем не менее испробовал вариант “моральности” в результате непродолжительного, но интенсивного воздействия норм Сильвестра. Следовательно, матрица, где преимущественно закреплены негативные особенности, может с равной вероятностью породить монстра или рыцаря - в зависимости от интенсивности влияния на нее необходимых импульсов.

Авторы книги “Криминальная мотивация” совершенно справедливо делают акцент на временном факторе нормативных импульсов, хотя и не приводят в обоснование необходимых психофизиологических данных: “Характер и степень воздействия любого криминогенного фактора внешней среды на личность конкретного правонарушителя и его преступное поведение зависят не только от объективного содержания воздействующего фактора, но и от социальной сути самого субъекта, в которой специфическим образом “спрессованы” все предшествующие криминогенные и антикрименогенные влияния. В силу этого воздействия внешней среды на мотивацию преступного поведения носят не разовый, а длительный, “растянутый” во времени и пространстве, “накопленный” характер”1. И далее исследователи отмечают: “Имея временную и пространственную “распыленность”, криминогенные влияния внешней среды “спрессованы” в самой личности. Причем “спрессованы” специфично, избирательно, пристрастно и субъективно. И эта специфичность, избирательность, пристрастность и субъективность в конечном итоге - результат “переплавленных” субъектом предшествующих внешних воздействий”2. В приведенной цитате содержится очень важная мысль о необходимости должного временного воздействия на субъекта, который является уникальным биологическим существом, отличным от других особей его рода, воспринимающим воздействие субъективно, а оттого и избирательно.

Вывод, который может вытекать из изложенного, заключается в том, что биологическое и социальное в человеческом поведении равнозначны и предпочтение чему-либо одному недопустимо. “Социум, - пишет Д.К. Беляев, - не может играть роль абсолютного деспота в формировании человеческой личности, поскольку его императивы, под воздействием которых человек находится независимо от собственного желания, сталкиваются с императивами генов, которые человек тоже не выбирает по своему желанию”(Беляев Д. Генетика, общество, личность //Коммунист. 1987. № 7 С. 93.).

1 Криминальная мотивация. Под ред. В.Н. Кудрявцева. - М., 1986. С. 98. 2 Там же. С. 99 - 100.

Однако в жизни, с ее многообразием, возможен вариант, когда положительные или отрицательные импульсы социального окружения относительно равнозначны. Тогда все зависит от биологических предпочтений субъекта. Если эти предпочтения аномальны, поведение будет характеризоваться как отрицательное, и наоборот. Но это не означает, что в ситуациях подобного рода биологическая обусловленность одерживает верх над социальной, поскольку она все же оказывает воздействие. Субъект выбирает из двух равнозначных вариантов наиболее приемлемый для его биологической природы, но выбирает из вариантов социального влияния, при полном отсутствии которого поведение характеризовалось бы лишь как инстинктивное. Все зависит от пропорциональности биологического и социального единства.

В философской и юридической литературе все еще существует гипотеза, согласно которой в обусловленности человеческого поведения социальное играет более важную роль, чем биологическое. Если гипотетически согласиться с этим мнением, то какие следствия мы тогда получим?

Если нормативные импульсы среды доминируют в человеческом поведении, то, разумеется, нужно менять нормы. Известно, что понятие “среда” можно толковать различно. Под него подпадают как малые, так и большие группы, вплоть до государственного образования. В рамках большой группы все составляющие ее малые образования связаны между собой и с авторитетом легитимных норм большой группы. Поэтому в идеальном государстве - представителе сравнительно большой группы - вряд ли возможны отрицательные течения. В противном случае оно не будет называться идеальным. Следовательно, для искоренения негативного социального окружения надо менять государство, ибо существующие связи между групповыми образованиями не позволяют ограничиваться сменой лишь той или иной малой группировки.

В свою очередь, и это естественно, смена государства предполагает построение такого общества, где все будет решаться по справедливости. Все революции, происходившие на земле еще до Рождества Христова, в качестве своего основания имели благо народа - в той или иной степени. Последовательность перемен такого рода предполагает в итоге осуществление библейской идеи хилиазма - построение земного рая. Но для этого необходимо второе пришествие. В конце концов внедрить позитивное влияние среды без всяких аномалий (а именно к этому как глобальному итогу и следует стремиться, иначе все усилия лишены смысла) означает возвращение Адама в Эдем. Но захочет ли сам Адам таких глобальных перемен. История преподносит нам поучительные уроки, важные не только для историков, но и для криминалистов. Надо только научиться их извлекать.

Обратимся, в частности, к истории Спарты, столь богатой революционными событиями. В 244 г. до н.э. царь Агид пытался полностью переменить существующий в Спарте нормативный порядок, вернув ликургово равенство для всех. В результате он погиб от рук недовольных граждан. В 235 г. до н.э. царь Клео мен решил ввести справедливый образ правления, в связи с чем отменил долги граждан и ввел другие полезные и высокоморальные новшества. В итоге он вынужден был бежать из Спарты. За ним следует царь Набид, который, желая внедрить справедливость в обществе, также погиб от руки убийцы.

Земной рай - блестящая идея, но при этом не надо забывать, что общество состоит из людей, не похожих друг на друга, по разному воспринимающих влияние средовых норм. И если бы вся трудность состояла только в том, чтобы переменить социальное окружение, если бы верна была гипотеза о главенствовании социального, то, может быть, слово “преступность” люди исключили бы из своего лексикона. Суровая действительность, однако, разбивает условно принятую нами гипотезу и заставляет внимательно исследовать симбиоз социального и биологического.

Контрольные вопросы

1. Как в юридической литературе трактуется проблема социальных и психологических детерминантов человеческого, в том числе преступного, поведения?

2. Раскройте понятие “среда” и объясните, как средовые нормативы влияют на формирование поведения лиц с психическими аномалиями.

3. Почему воспитание является нормативным воздействием на человека?