§ 2. Гражданско-правовой механизм защиты чести,  достоинства и репутации граждан

Применение мер уголовной, административной и дисциплинарной ответственности при нарушении личных неимущественных прав не исключает использование средств (мер) гражданско-правовой охраны. При этом, как справедливо отмечает Л.О. Красавчикова, существенно то, что субъективное личное неимущественное право, независимо от того, нормами скольких и каких именно отраслей осуществляется его защита, не теряет своей гражданско-правовой принадлежности[62]. Статья 7 Основ гражданского законодательства возникла исключительно из потребности полнее защитить неимущественные интересы личности, воплощенные в таких социальных благах, как честь, достоинство, деловая репутация, доброе имя. Преимущество гражданско-правовой защиты указанных благ состоит прежде всего в том, что гражданское законодательство обеспечивает восстановление нарушенных прав (благ) в большей мере, чем уголовное или административное.

Специфика личных неимущественных отношений кроется в самой природе нематериальных благ прежде всего в их естественном происхождении. Действительно, честь и достоинство, репутация, доброе имя – это свойства, неотделимые от личности, ими нельзя владеть, пользоваться, распоряжаться. Они не могут быть изменены или прекращены путем совершения каких-либо действий. В силу этого нет смысла их регулировать.

Однако по сей день в науке гражданского права ведутся дискуссии относительно того, регулирует или охраняет гражданское право личные неимущественные отношения. Одна группа ученых считает, что личные неимущественные отношения, возникающие по поводу нематериальных благ, гражданским правом не регулируются, а только охраняются (О.С. Иоффе, В.С. Толстой). Другая настаивает на том, что здесь имеет место не только охрана, но и регулирование. Так, К.Б. Ярошенко рассматривает регулирование, как «воздействие на поведение лица, а поскольку защита права выражается обычно в понуждении к совершению действий (воздержанию от действий), следует признать, что она тем самым представляет собой один из вариантов регулирования»[63]. Однако, на наш взгляд, наиболее традиционным подходом к категории «регулирование», следует считать его понимание как определение прав и обязанностей участников правоотношений.

Мы разделяем мнение авторов, полагающих, что честь, достоинство, репутация в их ненарушенном состоянии не являются объектами гражданско-правового воздействия. Веским аргументом в пользу отсутствия регулирующего воздействия гражданского законодательства на такого рода отношения, как нам кажется, выступает то обстоятельство, что закон не указывает на те действия, которые мог бы совершить управомоченный, а говорит лишь о неприкосновенности нематериальных благ и о способах их защиты. Однако использование гражданско-правовых способов защиты таких нематериальных благ, как достоинство, честь, репутация не может быть реализовано без урегулирования отношений по их охране в гражданском законодательстве.

Между тем сама охрана такого рода отношений осуществляется несколько нетрадиционно. До момента нарушения чести, достоинства, репутации гражданское право охраняет эти нематериальные блага посредством «установления всеобщей обязанности воздерживаться от их нарушения», вытекающей из абсолютного характера рассматриваемых правоотношений[64]. Таким образом, только с момента посягательства на указанные нематериальные блага нормы гражданского права осуществляют регулирование путем установления конкретных мер (способов) защиты, выступающих важным звеном всего охранительного механизма.

Очевидно, такая специфика охраны нематериальных благ объясняется особенностью осуществления самих личных неимущественных прав. Здесь мы согласны с А.Л. Анисимовым, полагающим, что эта особенность заключается в том, что «законодателем определяются не пределы реализации нематериальных благ управомоченным лицом, а устанавливаются границы вторжения обязанных лиц в личную сферу гражданина… и, если границы нарушены, допускается гражданско-правовая ответственность»[65].

Надо полагать, что субъективные права на такие нематериальные блага, как честь и достоинство отсутствуют. На их существование не оказывает влияния тот факт, предусматриваются ли они нормами права и какой его отрасли[66].

Если назвать право на честь и достоинство субъективным правом, то сразу же окажется, что для него неприменимо наиболее распространенное определение субъективного права, как возможности и обеспеченности известного поведения носителя права в границах, установленных нормой права. В то же время подавляющее большинство исследователей проблемы (А.В. Белявский, Н.А. Придворов, А.Л. Анисимов, И.В. Локов, М.Л. Шелютто) относят право на честь и достоинство к числу субъективных прав. Так, А.В. Белявский и Н.А. Придворов, выявив некоторое несоответствие, все-таки склонны полагать, что «право на честь и достоинство является одним из видов субъективных прав, хотя и не может быть охарактеризовано с объективной стороны»[67].

Еще одним аргументом в пользу  утверждения, что субъективного права на честь и достоинство не существует без нарушения  такого  рода  благ, является тот факт, что пользование ими не носит юридического характера. Тем самым одна из основных возможностей субъективного права – возможность пользования социальными благами – не находит в данном случае применения.

Таким образом, можно говорить лишь о субъективном праве на защиту чести и достоинства, так как только с момента нарушения такого рода благ право способно регулировать возникшие отношения. Кстати, специфика законодательного закрепления исследуемого права соответствует нашим утверждениям. Так, в статье 23 Конституции предусмотрено, что каждый гражданин имеет право на защиту своих чести и доброго имени.

Отрицание существования именно субъективного права на честь и достоинство не означает отсутствия некого «универсального права на честь и достоинство», под которым понимается всеобщее право, точнее социальный интерес в его широком понимании, в основе которого лежит всеобщая обязанность соблюдения неприкосновенности, прежде всего человеческого достоинства, а также адекватная оценка личности (честь). Наше утверждение не претендует на радикальность. Еще в середине 60-х годов О.С. Иоффе обратил внимание на то, что «право на честь и достоинство носит всеобщий характер, его нельзя считать сугубо гражданским правом»[68]. Н.А. Придворов, выделяя право на достоинство личности, говорит о том, что данное право «определяет общее юридическое положение личности в обществе и государстве. Субъективное право на достоинство как право в широком смысле состоит из бесчисленного множества конкретных правовых возможностей как суммы всех тех прав и свобод, которыми фактически обладают и пользуются граждане»[69].

Конечно, для того, чтобы не разрушать сложившееся в науке деление права на объективное и субъективное, универсальное право в предлагаемом нами понимании правильней обозначить как общеправовой принцип. Такой подход дает основания выделить как в научном, так и в практическом плане общеправовой принцип неприкосновенности достоинства личности и адекватности ее моральной оценки и субъективное право на защиту чести, достоинства, репутации.

Г.В. Мальцев, анализируя гражданско-правовую защиту чести и достоинства личности, пришел к выводу, что «судебная защита данных ценностей является средством охраны законных интересов, а не какого-либо особого субъективного права. Специфика субъективного права на защиту чести и достоинства, в отличие от другого какого-нибудь субъективного права, выражающего только единичный индивидуальный интерес, заключается в том, что в нем отражена сложная система жизненно важных интересов личности[70]. Определенный интерес представляет позиция М.Л. Шелютто. По ее мнению, честь, достоинство, деловая репутация – это объекты права на защиту как составной части гражданской правоспособности, а в случае их нарушения – объекты субъективного гражданского права на защиту[71].

Между тем право на защиту принято включать в содержание субъективного права. Возможность защиты (притязание) выступает одной из четырех возможностей, составляющих содержание субъективного права, и означает возможность использования механизма государственного принуждения. Возможность защиты, отмечает Н.И. Матузов, выступает как неотъемлемое качество всякого субъективного права, потенциально присущее любой его разновидности, на любой стадии и готовое проявить себя немедленно в случае нарушения интересов управомоченного. Возможность защиты отличает субъективное право от всякой иной правовой возможности, например правоспособности[72].

Таким образом, специфика субъективного права на защиту чести, достоинства, репутации заключается в том, что в самой формулировке делается акцент на защиту, возможность применения которой появляется с момента посягательства на нематериальные блага. До непосредственного посягательства действует вышеупомянутый общеправовой принцип как элемент всесторонней охраны личности государством.

Анализируя механизм защиты таких нематериальных благ, как честь, достоинство, деловая репутация, доброе имя, мы должны прежде всего раскрыть его материально-правовой элемент, то есть ответить на вопросы: что, собственно, представляют собой эти блага как объекты защиты, какова специфика возникающих при этом правоотношений.

Субъективное право всегда на что-то направлено. Но из этого нельзя делать вывод, что содержание субъективного права включает объект в качестве своего составного элемента. Объект субъективного права – это всегда нечто внешнее по отношению к содержанию субъективного права, то есть то, что находится вне субъективного права[73]. Получается, что объектом признается то, по поводу чего возникают те или иные правоотношения, то есть то, на что направлены субъективные права.

Поскольку субъективное право непосредственно направлено на объект правоотношения, то возникающую между ними связь можно обозначить как определяющую. Действительно, от характера и специфики объекта правоотношения во многом зависит содержание субъективного права и содержание правоотношения в целом.

В науке вопрос об объекте правоотношения, возникающего в связи с реализацией права на защиту чести и достоинства решается неоднозначно. Так, А. В. Белявский, Н. А. Придворов полагают, что объектом права на защиту чести и достоинства являются сами эти блага[74]. А. Л. Анисимов утверждает, что именно «поведение обязанного лица, на которое может притязать управомоченный, является объектом субъективного права. В праве на честь и достоинство, – по мнению автора – он заключается в воздержании других лиц от посягательств на это право»[75].

Нам представляется, что воздержание третьих лиц от посягательств на соответствующие блага вытекает из абсолютного характера данного субъективного права и, следовательно, не может быть его объектом. Восстановление обязанным лицом нарушенного блага и обязанность воздерживаться от подобных посягательств – это, скорее всего, результат применения соответствующего способа защиты или, образно выражаясь, «абсолютная цель», а не объект субъективного права, как полагает А.Л. Анисимов.

Таким образом, на наш взгляд, следует говорить лишь об объекте правоотношения, возникающего в связи с осуществлением субъективного права на защиту чести и достоинства. Таковыми выступают соответствующие нематериальные блага, поскольку по поводу этих благ, а точнее их защиты и возникают эти правоотношения. С другой стороны, если под объектом правоотношения понимать то, на что направлено субъективное право, то в данном случае таковым будет защита чести и достоинства. Применительно к такого рода нематериальным благам данный подход будет целесообразным, поскольку он всецело отражает известную специфику субъективного права на защиту чести и достоинства.

Подраздел третий части первой Гражданского кодекса РФ называется «Объекты гражданских прав». В статье 128 «Виды объектов гражданских прав» перечислены эти объекты, к числу которых отнесены и нематериальные блага. Один из авторов комментария части первой ГК РФ М. И. Брагинский попытался исправить эту ошибку, указав, что речь идет не об объектах гражданских прав, а об объектах гражданского права[76].

Возникающие по поводу нематериальных благ отношения носят личный неимущественный характер. Их возникновение связано с наступлением определенных событий (рождения применительно к чести и достоинству). Определяющим является то, что указанные блага индивидуализируют личность.

Что собой представляют категории «честь», «достоинство», «репутация», «доброе имя» как объекты гражданско-правовой защиты? Как они соотносятся друг с другом?

Все имеющиеся в доктрине точки зрения на определение категорий «честь» и «достоинство», их соотношение можно разделить в зависимости от узкого или широкого понимания категории «достоинство». Так, одни правоведы считают, что честь полностью включает в себя понятие достоинства, то есть достоинство выступает неотъемлемой частью чести как общественного признания личности. Другие полагают, что достоинство значительно шире понятия чести.

Наиболее теоретически обоснованной, на наш взгляд, является позиция К.Б. Ярошенко, согласно которой честь и достоинство, – близкие понятия. В их основе, полагает автор, лежат моральные качества, моральная ценность личности. Различия заключаются лишь в подходе к оценке этих качеств (субъективной для достоинства и объективной для чести). То есть, «если имеется в виду оценка со стороны окружающих – речь идет о чести гражданина, а если самооценка – о его достоинстве»[77].

Один из исследователей проблемы защиты чести и достоинства А.А. Власов в монографии «Проблемы судебной защиты чести, достоинства и деловой репутации» выделяет в категориях «честь» и «достоинство» внешний (объективный) и внутренний (субъективный) аспекты. Объективный аспект достоинства заключается в признании человека высшей ценностью. Внутренняя сторона категории достоинства связана с внутренним миром человека, его мировоззрением и убеждениями, осознанием своей моральной ценности и полезности обществу. Объективная сторона чести по своему содержанию носит конкретно исторический характер и выражает представление о месте и роли человека в сложной системе общественных отношений, о личных и общественных оценках его деятельности. Следовательно, объективная сторона чести заключается в признании и уважении заслуг личности со стороны общества. Внутренняя же сторона чести субъективна по форме и неразрывно связана со способностью человека самому оценивать свои действия и поступки, осознанием своей чести, репутации[78].

На наш взгляд, заслуживает одобрения сделанная А.А. Власовым попытка объединить два противоположных подхода к определению категории «честь», исходя из того, что честь – это и общественная оценка личности (объективный аспект) и, в то же время, осмысление самой личностью такой оценки (субъективный аспект).

Проблема соотношения исследуемых категорий волновала умы ученых еще в дореволюционной России. Ее глубокий анализ был сделан еще профессором В.И. Лебедевым в его знаменитых лекциях по теории права. «Идея чести, – пишет автор, – совершенно понятна со стороны психологической: в ее основе лежит чувство человеческого достоинства и отсюда требование, чтобы ко мне относились соответственно моему человеческому достоинству и общественному положению»[79].

Взаимопроникаемость категорий «честь» и «достоинство» и их неразрывная связь характерны и для теории и законодательства стран романо-германской правовой семьи. Так, в немецком гражданском праве под честью (внешней честью) понимается «признание окружающими достоинства человеческой личности»[80].

Представляется, что традиционная связка «честь и достоинство», а также взаимопроникающий характер этих категорий неслучайны. Их объединяет общая теоретическая, правовая и социальная основа. Вместе с тем масштабы рассматриваемых нами моральных характеристик личности несоизмеримы. Достоинство личности, как нами было отмечено, предстает прежде всего как всеобъемлющая нравственно-правовая категория, критерий определяющий сущность всей правовой системы и устройства государства. Одновременно достоинство личности выступает как внутренняя оценка личностью своих качеств (самооценка). В данном случае оно конкретизируется в отдельно взятом правоотношении, связанном с посягательством на честь и достоинство как нравственно-правовые характеристики отдельно взятой личности, коллектива, общности людей. Следует заметить, что посягательство происходит не на само достоинство, поскольку его нельзя ни уменьшить, ни отнять, а на чувство достоинства.

Как отмечает М. Л. Шелютто, «категория «достоинство» связана не только с самооценкой личности, чувством собственного достоинства, но и с ценностью каждого гражданина. Достоинство человека признается за каждым независимо от самооценки и оцениваемых окружающими индивидуальных качеств и проявлений личности»[81]. Действительно, защите, в том числе и гражданско-правовой, подлежит достоинство даже тех, кто не всегда способен к самооценке, например малолетних лиц, страдающих психическими расстройствами. Таким образом, достоинство человека является абсолютной ценностью, ничто не может быть основанием для его умаления. Понятие же чести связывается с конкретным положением человека в обществе, признаваемыми за ним заслугами.

Дискуссия о содержании понятий чести и достоинства, справедливо замечает А.А. Власов, становится все более предметной, если исходить не столько из семантики терминов, сколько из методологического их значения в создании научных концепций, в частности об их обеспечении и защите[82].

Законодательство РФ формально различает понятия «честь» и «достоинство» как несовпадающие. При этом ответственность наступает при умалении и того и другого одновременно. Между тем ни законодательство, ни судебная практика, обобщенная в постановлениях Пленума ВС РФ, не дают определения этих понятий, что существенно усложняет квалификацию действий ответчика.

Бесспорно, данные понятия не могут быть закреплены в одной правовой норме с исчерпывающей полнотой. В этой связи мы согласны М.Л. Гаскаровой, полагающей, что «является оправданным предоставление широких полномочий суду в части создания правоконкретизирующих положений, толкования закона и проявления в ряде случаев судейского усмотрения при разрешении дел о защите чести и достоинства личности»[83].

В юридической литературе дискутируется вопрос: в какой мере должно защищаться и защищается законодательством (в частности гражданским) достоинство личности. В этой связи обращает на себя внимание позиция Ю. В. Молочкова. «Достоинство – как представление человека о своих качествах и о том, какую оценку эти качества должны иметь в обществе, – отмечает автор, – выступает поводом к соотнесению такого представления человека и действительной оценки обществом его качеств. Для права значение имеет та самооценка индивида, которая в той или иной степени адекватна, совпадает с его внешней (общественной) оценкой. Эта степень совпадения и подлежит защите»[84].

Получается, что внешняя оценка индивида (честь) подлежит защите в полном объеме, а внутренняя (достоинство) защищается в той степени, в которой она совпадает с внешней. С таким утверждением трудно согласиться, поскольку достоинство связывается не только с самооценкой, но и с ценностью каждого гражданина как личности. Причем последнему моменту отведена первостепенная роль. Следовательно, у нас есть все основания полагать, что достоинство подлежит защите в полной мере независимо от степени совпадения с общественной оценкой личности.

Содержание понятий честь и достоинство как объектов правовой защиты невозможно понять без раскрытия их этической сущности. В данном случае уместно обращение к толкованию этих понятий в теории русского языка. Так, в толковом словаре русского языка под редакцией С.И. Ожегова достоинство определяется, как «совокупность высоких моральных качеств, а также уважение этих качеств в самом себе». Под честью же понимаются «достойные уважения и гордости моральные качества и этические принципы личности»[85].

Показателем положительного или негативного отношения окружающих к тому или иному человеку является его репутация. По всей видимости, без уяснения содержания категории «репутация» и ее роли в определении категории «честь» нам будет трудно выявить сущность непосредственного объекта правовой защиты. Прежде всего обратимся опять-таки к толкованию термина «репутация» нашими известными исследователями русского языка. В толковом словаре под редакцией профессора Д.Н. Ушакова репутацией именуется «состоявшееся общее мнение о достоинствах и недостатках кого-либо»[86].

Таким образом, репутация в самом общем виде представляет собой сложившееся о человеке мнение, основанное на оценке его общественно-значимых качеств. То есть репутация отражает конкретное общественное положение личности.

Глубокий анализ проблемы был сделан Ю.В. Молочковым. Он предлагает рассматривать репутацию как «складывающуюся на основе имеющегося объема информации о лице, пропорцию положительных и отрицательных сведений о его качествах, достоинствах и недостатках, известную окружающим и в силу этого отраженную в общественном сознании как мнение о нем с точки зрения морали данного общества»[87]. Честь определяется им через категорию репутации: «Честь как определенное внешнее отношение к человеку, – это грань его положительной репутации. Суть данного блага состоит в том, что определенная положительная социальная оценка конкретного лица с точки зрения существующей нравственности должна быть основана на соответствующей действительности информации о нем»[88].

Для нас очевидно, что понятие репутации шире понятия чести, подразумевающей только положительную социальную оценку лица, его моральных качеств. В действующем гражданском законодательстве (статьях 150, 152, 1100 ГК РФ) в перечне нематериальных благ, подлежащих защите, репутация не значится. Здесь говориться лишь об одной ее разновидности – деловой репутации как общественной оценке профессиональных качеств лица. По мнению ряда правоведов (Ю. В. Молочков, М. Л. Шелютто), такого рода законодательное регулирование в значительной мере суживает возможности всесторонней защиты нематериальной сферы личности. Они говорят о необходимости правовой защиты репутации как целостного блага. Допустимо ли это?

Международно-правовые акты, в частности Всеобщая декларация прав человека ООН 1948 г. содержит указание о защите именно репутации: «Никто не может подвергаться произвольным посягательствам на его честь и репутацию. Каждый человек имеет право на защиту закона от таких посягательств» (ст. 12).

Если исходить из положения, что репутация может быть либо положительной, либо отрицательной, то вести речь о защите отрицательной репутации нельзя. С другой стороны, рассматривая репутацию гражданина как пропорцию его положительных и отрицательных общественно значимых качеств, состоявшегося общего мнения о его достоинствах и недостатках (например, он рядовой сотрудник НИИ, она – учитель с солидным стажем), можно допустить варианты возможных посягательств на репутацию как целостное благо. В данном случае посягательство будет выражено именно в нарушении этой самой пропорции, посредством акцентирования внимания общества на отрицательных качествах и недостатках личности (например, он рядовой сотрудник НИИ должным образом не выполняет поставленные перед ним задачи). Из всего вышеизложенного вытекает вывод, что под единым понятием «репутация» все-таки подразумевается прежде всего ее положительная сторона.

При рассмотрении репутации в качестве самостоятельного, целостного блага, подлежащего защите, возникает много спорных вопросов. Наиболее острый из них, – чем отличается посягательство на честь от посягательства на репутацию и отличается ли вообще. От положительного решения этой проблемы во многом зависит самостоятельная судьба целостного блага «репутация».

И честь, и репутация создаются, самими носителями этих благ, их социально полезным поведением, отвечающим нравственным требованиям общества. Посягательство на честь преследует цель отрицания положительных социальных качеств и принципов личности, сведение на нет ее моральных заслуг. Наиболее распространенным и типичным видом такого посягательства является распространение не соответствующих действительности порочащих сведений о гражданине. Несомненно, при посягательстве на честь одновременно нарушается репутация гражданина, так как кардинально меняется положительное мнение о нем общества. Следовательно, репутация выступает в качестве родового понятия. В ее основе лежит достоинство личности, а наиболее высоким ее проявлением является честь. Такого рода представления о репутации гражданина, личности приводят к выводу, что посягательство на честь и достоинство – это наиболее серьезный случай нарушения репутации.

Термин «доброе имя» впервые закрепленный в новом ГК РФ, к сожалению, законодательно не раскрыт. Как известно, имя является средством индивидуализации личности. Статья 19 ГК РФ формулирует основные принципы осуществления права на имя, а также порядок и способы защиты этого права. В частности, в п. 5 указанной статьи говорится: «Вред, причиненный гражданину в результате неправомерного использования его имени, подлежит возмещению в соответствии с настоящим Кодексом. При искажении либо использовании имени гражданина способами или в форме, которые затрагивают его честь, достоинство или деловую репутацию, применяются правила, предусмотренные ст. настоящего Кодекса». Между тем в числе объектов защиты, осуществляемой в порядке, предусмотренном ст. 152 ГК РФ доброе имя не названо. В то же время оно содержится в перечне нематериальных благ (ст. 150 ГК РФ).

Какова суть такого нематериального блага, как доброе имя? Как оно соотносится с понятиями честь, достоинство, репутация?

Что касается взаимосвязи этих категорий, то она очевидна. Большинство исследователей данной проблемы склонны полагать, что оно близко к понятию чести[89] или даже подчинено общему понятию чести[90]. Вместе с тем в связи с оценочным характером категории «доброе имя» возникает вопрос: при каких обстоятельствах имя будет добрым. Ответ очевиден – при наличии у его носителя положительной репутации. В этой связи напрашивается вывод: доброе имя гражданина выступает средством индивидуализации его репутации как внешнего проявления общественной оценки личности и ее внутренней самооценки. Следовательно, отпадает необходимость его выделения в качестве самостоятельного объекта защиты, поскольку целью восстановления репутации является прежде всего восстановление доброго имени.

Между тем если для живого человека наиболее приемлемым определением его положительных или отрицательных качеств будет репутация, то для мертвого – доброе имя. Защита чести и достоинства гражданина после его смерти предполагает, в конечном счете, восстановление его доброго имени. В связи с изложенным, целесообразно ч. 2 п. 1 ст. 152 ГК РФ изложить в следующей редакции: «По требованию заинтересованных лиц допускается защита доброго имени гражданина после его смерти».

Вернемся к определению объектов гражданско-правовой защиты по действующему ГК РФ. Относительно чести и достоинства как объектов защиты нет никаких сомнений. В отношении категории «доброе имя» мы изложили свою позицию. Что касается деловой репутации, то указание законодателя о возможности ее судебной защите (ст. 152 ГК РФ) отвечает требованиям современной экономической жизни общества.

Несмотря на то, что действующая российская Конституция непосредственно не закрепляет право каждого на защиту своей деловой репутации, необходимость признания этого права косвенно вытекает из формулировки ч.1 ст. 8 Конституции РФ: «В Российской Федерации гарантируется единство экономического пространства, свободное перемещение товаров, услуг и финансовых средств, поддержка конкуренции, свобода экономической деятельности». Это положение, являющееся одной из основ конституционного строя современной России, дополняется положениями ст. 34 Конституции РФ: «Каждый имеет право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной, не запрещенной законом экономической деятельности. Не допускается экономическая деятельность, направленная на монополизацию и недобросовестную конкуренцию». Таким образом, конституционные гарантии правомерной экономической деятельности делают необходимым признание в законодательстве права на защиту деловой репутации как одного из важнейших условий осуществления такой деятельности.

Наиболее развернутое определение деловой репутации дает М.Н. Малеина: «Деловая репутация представляет собой набор качеств и оценок, с которыми их носитель ассоциируется в глазах своих контрагентов, клиентов, потребителей, коллег по работе, поклонников (для шоу-бизнеса), избирателей (для выборных должностей) и персонифицируется среди других профессионалов в этой области деятельности»[91]. Наряду с деловой репутацией существует еще более широкое понятие – имидж предпринимателя, который составляют общественные оценки не только деловых качеств, но и места предпринимателя в обществе, его престижа (участие в экологических, молодежных, культурных программах, осуществление спонсорства, благотворительности).

Буквальное толкование п. 1 ст. 152 ГК РФ позволяет сделать следующий вывод: гражданин вправе требовать по суду опровержения порочащих его честь, достоинство или деловую репутацию сведений. Получается, что законодатель допускает посягательство либо на честь и достоинство, либо на деловую репутацию. Возникающие в связи с этим последствия выражаются в предоставлении опороченному лицу альтернативно права на защиту чести и достоинства и права на защиту деловой репутации. Между тем умаление деловой репутации, представляющей собой проявление одной из сторон целостного блага репутации, нередко сопряжено с посягательством на честь и достоинство. Поэтому правильней говорить о субъективном праве на защиту чести, достоинства и деловой репутации и праве на защиту только деловой репутации. Причем первое право присуще именно гражданам, а второе характерно для юридических лиц.

В связи с изложенным представляется необходимым изложить п. 1 ст. 152 ГК РФ в следующей редакции: «Гражданин вправе требовать по суду опровержения порочащих его честь, достоинство и (или) деловую репутацию сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности».

Репутация вообще как целостное благо на законодательном уровне не представлена. Между тем мы не одиноки во мнении о необходимости самостоятельной защиты данного блага. Так, Ю.В. Молочков предлагает ввести в гражданское законодательство норму следующего содержания: «Гражданин или организация вправе требовать по суду защиты своей репутации от неправомерных посягательств»[92]. В отношении защиты репутации граждан мы согласны с Ю.В. Молочковым. Вместе с тем говорить о возможности гражданско-правовой защиты репутации юридических лиц как единого блага, нарушение которого предполагает одновременно посягательство и на честь, и на достоинство, на наш взгляд, нельзя. Относительно юридических лиц целесообразно вести речь только о защите их деловой репутации, что в настоящее время законодательно оформлено (п. 7, ст. 152 ГК РФ).

Судебная защита репутации гражданина как целостного блага открывает широкие возможности для всесторонней охраны личности, поскольку к числу посягательств на это благо наряду с распространением не соответствующих действительности порочащих сведений можно будет отнести нарушения любого субъективного права, влекущие умаление репутации гражданина. В этой связи актуален вопрос о видах правонарушений, приводящих к умалению репутации.

Для того чтобы определить, в каких случаях происходит умаление репутации, необходимо выяснить, как происходит это самое умаление. Традиционно посягательство на честь, достоинство и, в конечном счете, на репутацию происходит путем распространения порочащих лицо сведений. В зависимости от того, как были распространены эти сведения и в чем выражался их порочащий характер, можно классифицировать посягательства на репутацию.

Таким образом, в качестве критерия классификации выступает способ распространения, а также форма выражения порочащего характера распространенных сведений, то есть та сфера жизни, на которую посягнул нарушитель (профессиональную, личную, физическую). В данном случае определяющее значение имеет вопрос о соответствии или несоответствии распространенных порочащих сведений действительности (ч.1 ст. 152 ГК РФ). Зачастую от положительного решения этого вопроса зависит судьба всего дела.

При всей ясности изложенного, допустима такая ситуация, когда распространяются порочащие, но соответствующие действительности сведения. Как быть в этом случае? Предоставлять право на защиту или нет?

Если следовать общему правилу, то, конечно же, нет. В то же время в мировой юридической науке и законодательстве ряда стран существует институт диффамации, позволяющий защитить право на неприкосновенность личной жизни при разглашении как истинных, так и ложных сведений, касающихся интимных сторон жизни человека. Между тем сам термин диффамация определяется, как распространение (опубликование в печати) сведений (действительных или мнимых), позорящих кого-либо[93].

Институт диффамации в российском гражданском и уголовном законодательстве имеет ограниченное действие. В виде клеветы (умышленная недостоверная диффамация) она предусмотрена в уголовном праве (ст. 129 УК РФ). Недостоверная диффамация в гражданском праве предусмотрена ст. 152 ГК РФ.

Нам представляется, что в условиях нынешней свободы слова необходимо расширить пределы защиты при диффамации, то есть законодательно предусмотреть ответственность (гражданско-правовую и уголовно-правовую) за достоверную диффамацию. Первоначально целесообразно ограничиться ответственностью за распространение сведений, касающихся различных сторон частной жизни гражданина, прежде всего интимных. В свете изложенного получившая большой общественный резонанс отставка Генерального прокурора Ю.И. Скуратова не прибавляет нам положительных голосов. Между тем, на наш взгляд, в подобных случаях для высших должностных лиц государства вполне допустимо исключение из общего правила. Кстати, в отношении Генерального прокурора этот вопрос законодательно урегулирован (ФЗ «О прокуратуре РФ» 1995 г.).

Таким образом, для расширения пределов гражданско-правовой защиты при диффамации необходимо на базе главы 8 ГК РФ «Нематериальные блага и защита» отдельной статьей либо отдельным пунктом в ст. 152 ГК РФ прописать норму следующего содержания: «Гражданин вправе требовать судебной защиты при распространении истинных, но позорящих его репутацию сведений, касающихся интимных сторон его жизни».

Все изложенное приводит к выводу, что нарушение любого субъективного права или законного интереса сопровождается умалением репутации, поскольку в ее основе лежит достоинство личности. Посредством защиты нарушенных прав отчасти восстанавливается и репутация их обладателя. Признание юридического умаления репутации и как следствие этого ее обязательное восстановление происходят лишь при установлении в судебном порядке факта распространения, как не соответствующих действительности, так и соответствующих действительности сведений, когда запрет на их распространение установлен законом. Мы не случайно опустили порочащий характер сведений. Дело в том, что, как заметил Ю.В. Молочков, в самом несоответствии сведений действительности заложен элемент порочности[94]. Что касается соответствующих действительности сведений (об интимных сторонах жизни), то для них определение «порочащие» вообще неприемлемо. Здесь защите подлежит неприкосновенность личной жизни, нарушенная в результате игнорирования запрета на распространение сведений о ней. Таким образом, следует различать два субъективных права – право на защиту чести, достоинства и (или) деловой репутации и право на защиту репутации.

В рамках охранительных отношений управомоченный субъект имеет право на защиту, которая выражается в праве на пресечение противоправных действий, восстановлении своих прав, взыскании убытков и других способах материально-правовой защиты[95].

Единственным законодательным актом, перечисляющим меры защиты (способы защиты) является Гражданский кодекс РФ (ст. 12). Однако ГК РФ не проводит различие между способами защиты и мерами юридической ответственности. Из указанных способов, по мнению ряда авторов (В.М. Ведяхин, А.Ф. Галузин, Т.Б. Шубина), к мерам юридической ответственности следует отнести: возмещение убытков, взыскание неустойки, компенсацию морального вреда.

Интерес представляет классификация предусмотренных ст. 12 ГК РФ способов защиты гражданских прав, данная Т.Б. Шубиной:

1.     Способы защиты универсального характера (признание права; восстановление положения, существовавшего до нарушения права; пресечение действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения; самозащита).

2.     Способы защиты, вытекающие из однородных правоотношений (признание сделки недействительной, присуждение к исполнению обязанностей в натуре)[96].

В науке наиболее традиционным является деление гражданско-правовых способов защиты по сфере действия на общие и специальные. Характерна ли такая классификация для защиты нематериальных благ? В чем состоит специфика проявления отдельных способов защиты?

Распространение не соответствующих действительности порочащих сведений, отмечает М.Л. Шелютто, является разновидностью деликта, порождает особое внедоговорное обязательство охранительной направленности, в рамках которого применяются общие и специальные способы защиты[97]. Необходимость существования наряду с общими специальных гражданско-правовых способов защиты исследуемых нематериальных благ, на наш взгляд, не вызывает сомнения.

Проанализируем действие предусмотренных ст. 12 ГК РФ способов защиты применительно к чести, достоинству и репутации. Положительной оценки заслуживает сделанная в п. 2 ст. 150 ГК РФ попытка пояснить особенности реализации имеющихся способов защиты нематериальных благ и обозначить определенные рамки их применения. Нематериальные блага, как записано в законе, защищаются в соответствии с настоящим Кодексом и другими законами в случаях и в порядке, ими предусмотренных, а также в тех случаях и тех пределах, в каких использование способов защиты гражданских прав (ст. 12) вытекает из существа нарушенного нематериального права и характера последствий этого нарушения.

Среди специальных гражданско-правовых способов защиты рассматриваемых нематериальных благ особое место занимает опровержение не соответствующих действительности порочащих сведений. Здесь вопрос о каких-либо ограничениях не допустим, поскольку само их возникновение было продиктовано исключительно необходимостью их полной и всесторонней защиты с учетом специфики объектов защиты.

Какие же из предусмотренных статьей 12 ГК РФ способов допустимы при реализации права на защиту чести, достоинства, репутации? Представляется, что таковыми, в зависимости от того, чем было вызвано посягательство на эти блага, выступают восстановление положения, существовавшего до нарушения права, и пресечение действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения; возмещение убытков, компенсация морального вреда, а также признание недействительным акта государственного органа или органа местного самоуправления.

Необходимость применения такого способа защиты, как восстановление положения, существовавшего до нарушения права, и пресечение действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения как нельзя полно отражает специфику и преимущество гражданско-правовой защиты. Специальные способы защиты во многом производны от данного способа. В силу этого они должны укладываться в его рамки, облегчая реализацию главной цели гражданского производства – восстановления нарушенных благ.

В отношении использования таких общих способов гражданско-правовой защиты или мер юридической ответственности, как возмещение убытков и компенсация морального вреда нет никаких сомнений. Пункт 5 ст. 152 ГК РФ гласит: «Гражданин, в отношении которого распространены сведения, порочащие его честь, достоинство или деловую репутацию, вправе наряду с опровержением таких сведений требовать возмещения убытков и морального вреда, причиненных их распространением».

Возмещение убытков следует рассматривать в качестве способа защиты имущественных прав, нарушенных посягательством на нематериальные блага. Предоставление обиженному лицу права требовать возмещения убытков в данном случае полностью соответствует генеральной норме закона, согласно которой лицо, право которого нарушено, может требовать полного возмещения причиненных ему убытков, если законом или договором не предусмотрено возмещение убытков в меньшем размере. При этом под убытками понимаются расходы, которые лицо, чье право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права, утрата или повреждение его имущества (реальный ущерб), а также доходы, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено (упущенная выгода).

Моральный вред в отличие от имущественного является вредом нематериальным. В то же время компенсация в денежной форме трансформирует его в имущественный способ защиты. Подавляющее большинство исследователей проблемы (Н.С. Малеин, М.Н. Малеина, А.М. Эрделевский) едины во мнении относительно того, что возмещение морального вреда выступает прежде всего в качестве восстановительной меры. При этом важно то, что его восстановительная функция распространяется как на неимущественную, так и на имущественную сферу.

Сравнительный анализ возмещения убытков и компенсации морального вреда и опровержения как главного специального способа защиты исследуемых нематериальных благ позволил выявить в них определенные отличия. Обязанность опровержения возлагается на СМИ или другое лицо, распространившее сведения, независимо от вины, а ответственность за причинение имущественного и морального вреда может наступать как за вину, так и независимо от нее. Компенсация же морального вреда при распространении порочащих не соответствующих действительности сведений, в настоящее время, в отличие от возмещения убытков, производится независимо от вины правонарушителя (ст. 1100 ГК РФ).

Ряд исследователей (М.Л. Шелютто и др.), с которыми мы солидарны, ратуют за исключение вины как необходимого условия при возмещении реального имущественного ущерба и упущенной выгоды. Во-первых, такое регулирование устранит путаницу, а, во-вторых, позволит в полной мере защитить имущественную сферу истца.

Говорить об изменении или прекращении правоотношения, связанного с защитой анализируемых нематериальных благ как способе защиты, безусловно, нельзя в силу специфики объектов защиты (естественное происхождение, абсолютный характер, неотчуждаемость).

Признание недействительным акта государственного органа или органа местного самоуправления как гражданско-правовой способ защиты вполне применим к защите нематериальных благ, поскольку такое признание означает: во-первых, отмену акта, вследствие несоответствия его законодательству; во-вторых, наличие нарушений прав граждан подпадавших под действие данного акта; в-третьих, необходимость устранения последствий действия данного акта.

Происходит ли при этом умаление достоинства личности? Думаем, что да. Признанием недействительными актов индивидуального характера и актов, касающихся определенного круга лиц, допускающих возможность персонификации, не только негативно сказывается на достоинстве личности, но и приводит к умалению его чести, а в ряде случаев и деловой репутации. В личной беседе с заместителем председателя Верховного Суда РФ В.М. Жуйковым было выяснено, что практике Верховного Суда РФ пока еще не известны случаи обращения граждан с требованиями о защите чести, достоинства и (или) деловой репутации в связи с отменой актов государственных органов и органов местного самоуправления. Между тем такая возможность у них есть.

В связи с изложенным определенный интерес вызывает ст. 3 проекта ГПК РФ, где в п. 2 прописаны способы судебной защиты прав и охраняемых законом интересов, к которым отнесены:

1.     Признание права.

2.     Признание сделки недействительной.

3.     Признание недействительным акта государственного органа, органа местного самоуправления, организации или должностного лица.

4.     Присуждение к исполнению обязанности.

5.     Установление факта, имеющего юридическое значение.

При всем при этом допускается применение других предусмотренных федеральным законом способов.

Данный перечень во многом дублирует ст. 12 ГК РФ. Между тем он действительно необходим, поскольку позволяет выделить способы судебной защиты из общегражданских. Безусловно, положительной оценки заслуживает включение в него в качестве способа судебной защиты установления фактов, имеющих юридическое значение. Для нас это особенно важно, так как п. 6 ст. 152 ГК РФ дает право лицу, в отношении которого распространены сведения, порочащие его честь, достоинство или деловую репутацию, при невозможности установления распространителя сведений, обратиться в суд с заявлением о признании распространенных сведений не соответствующими действительности. Речь идет об установлении юридического факта – несоответствия действительности распространенных порочащих сведений, осуществляемого в порядке особого производства. Кроме того, названное в проекте ГПК РФ в качестве способа судебной защиты присуждение к исполнению обязанности в отличие от закрепленного в ст. 12 ГК РФ – присуждения к исполнению обязанности в натуре допускает более широкое толкование и, соответственно, применение. Если рассматривать обязанность всех третьих лиц воздерживаться от посягательств на честь и достоинство отдельно взятого лица в качестве не только всеобщей обязанности, но и разновидности гражданско-правовой обязанности, то применение данного способа судебной защиты вполне допустимо, тем более что иски об опровержении не соответствующих действительности порочащих сведений относятся к искам о присуждении.

Однако для полноценной защиты одного лишь пресечения действий, нарушающих такого рода блага недостаточно. Всегда необходимо возложение на ответчика обязанности по опровержению не соответствующих действительности порочащих сведений, преследующее восстановительные цели. Исключение составляет лишь пресечение действий, создающих угрозу нарушению нематериального блага. В данном случае исполнение обязанности заключается не в опровержении сведений, а в прекращении противоправных действий (например, изъятие тиража книги, снятие с эфира заранее отрекламированной телепередачи). Данные способы защиты можно рассматривать как специальные наряду с опровержением, поскольку они укладываются в рамки общих способов защиты.

Проанализируем наиболее распространенный специальный способ защиты чести, достоинства и репутации – опровержение и определим, как он соотносится с другими специальными способами. В этой связи определенный интерес представляет позиция М. Л. Шелютто, которая полагает, что «родовое понятие опровержение объединяет два вида опровержения. Удовлетворяя требование об опровержении, суд признает порочащие сведения не соответствующими действительности, поэтому само решение суда содержит опровержение. Затем суд возлагает обязанность по опровержению на ответчика, при исполнении которой реализуется второй вид опровержения»[98]. По ее мнению, опровержение ограничивается судебным признанием сведений не соответствующими действительности в тех случаях, когда решение не исполнено должником либо выносится не в исковом, а в особом производстве. Признание порочащих сведений не соответствующими действительности на основании п. 6 ст. 152 ГК, делает вывод М.Л. Шелютто, не является самостоятельным способом защиты.

Бесспорно, изложенная позиция отвечает правилам логики. Вместе с тем ставить знак равенства между неисполнением решения суда ответчиком и отсутствием такового, представляется неверным. В первом случае так называемое «двойное опровержение» рано или поздно будет сделано. Для этого существуют штрафные санкции, кстати, не освобождающие ответчика от обязанности выполнить предусмотренные решением суда действия (п. 4 ст. 152 ГК РФ). Признание же факта несоответствия порочащих сведений действительности в порядке особого производства изначально было определено законом (п. 6, ст. 152 ГК РФ) исключительно в целях восполнения существовавшего ранее пробела в гражданском законодательстве, за что ратовали правоведы в 70-80-е годы (А.В. Белявский, Н.А. Придворов, К.Б. Ярошенко). Поэтому, на наш взгляд, признание данного факта следует рассматривать в качестве самостоятельного способа судебной защиты. Следует отметить, что разработчики проекта ГПК РФ также выделили установление фактов, имеющих юридическое значение, в качестве самостоятельного способа судебной защиты (п. 2, ст. 3).

Таким образом, опровержение выступает главным специальным способом защиты чести, достоинства и репутации граждан. В зависимости от способа распространения не соответствующих действительности порочащих сведений (в СМИ, документе, исходящем от организации) закон определяет различные порядки (способы) опровержения (п. 2 ст. 152 ГК).

Если сведения – записано в ч. 2 п. 2 ст. 152 ГК РФ – содержатся в документе, исходящем от организации, такой документ подлежит замене или отзыву. Порядок опровержения в иных случаях устанавливается судом. Возникает вопрос: как следует рассматривать отзыв и замену документа – в качестве порядка или способа опровержения.

Если же исходить из буквального толкования смысла комментируемой статьи, то вывод один – законодатель определяет его как порядок опровержения. Суть проблемы – действие основного специального способа защиты чести, достоинства, репутации – кроется в том, как мы рассматриваем категорию «опровержение» – в широком смысле как действие или только в узком, как речь или публикацию, в которой что-либо опровергается. Все наши предыдущие утверждения о том, что любое правонарушение приводит к умалению репутации гражданина, согласуется только с широким пониманием опровержения не соответствующих действительности порочащих сведений как специального гражданско-правового способа судебной защиты нематериальных благ.

Между тем термин «порядок» (путь к осуществлению чего-либо[99]) довольно узкий, что ограничивает опровержение как действие. Его использование характерно для регламентации стабильных отношений. Употребление же категории способ допускает не только импровизацию, что характерно для правоотношений по защите репутации, но и замену одного способа другим (например, устного способа опровержения опровержением в печати). В силу этого представляется, что правильнее говорить не о существовании различных порядков опровержения, а о способах опровержения. Вообще, сам термин «способ» гораздо богаче и обширней. В теории русского языка он толкуется как «тот или иной порядок, образ действий, метод в исполнении какой-нибудь работы, в достижении какой-нибудь цели»[100]. Следует отметить, что в принятом еще в 1992 г. Пленумом Верховного суда РФ постановлении №11 от 18 августа 1992 г. (в ред. от 25.04.95.) «О некоторых вопросах, возникающих при рассмотрении судами дел о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц» судам давались рекомендации об обязательности указания в резолютивной части решения способа опровержения порочащих сведений, признанных несоответствующими действительности (п. 13).

В действительности это не игра терминов. Также как и посягательства на честь, достоинство, репутацию личности классифицируются в зависимости от способа распространения и самого распространителя (СМИ, должностное лицо, обычный гражданин) от родового понятия опровержение производны различные способы его выражения, определяемые спецификой этих посягательств.

Наиболее регламентированным является способ опровержения порочащих сведений, распространенных в средствах массовой информации. В п. 2 ст. 152 ГК РФ содержится общая норма, в которой указывается, что если сведения, порочащие честь, достоинство или деловую репутацию гражданина, распространены в средствах массовой информации, то они должны быть опровергнуты в тех же средствах массовой информации. Сама же процедура опровержения и предъявляемые к ней требования раскрывается в статьях 43, 44 Закона РФ «О средствах массовой информации». Таким образом, здесь применяются общие и специальные нормы, развивающие и конкретизирующие общие, что не должно допускать каких-либо противоречий.

Законодательное регулирование опровержения в СМИ строится таким образом, что гражданину предоставляется две возможности: обратиться с требованием об опубликовании опровержения к редакции СМИ либо непосредственно предъявить иск в суд. Между тем Закон РФ «О средствах массовой информации» (ст. 45) устанавливает определенные ограничения, а именно годичный срок исковой давности для обращения в суд, что, конечно, вызывает возражения. Так, М.Л. Шелютто в качестве аргумента ссылается на то, что после введения в действие части первой ГК РФ внесудебный порядок разрешения требований к СМИ о публикации опровержения стал факультативным. Этот срок, как она полагает, формально не противоречит ни ст. 208, ни ст. 197 ГК РФ, но вызывает возражения по существу[101].

В заключение хотелось бы еще раз обратить внимание на то, что нарушение любого субъективного права или законного интереса личности сопровождается умалением ее репутации, поскольку в ее основе лежит достоинство личности. Посредством защиты нарушенных прав отчасти восстанавливается и репутация их обладателя. Признание юридического умаления репутации и как следствие этого ее обязательное восстановление происходит лишь после установления в судебном порядке факта распространения как не соответствующих действительности, так и соответствующих действительности сведений, когда запрет на их распространение установлен законом, а также признания факта не соответствия порочащих сведений действительности.