§ 3. Круг лиц, участвующих в деле.

Из смысла закона (ст. 152 ГК РФ) вытекает, что истцами по делам о защите чести, достоинства или деловой репутации могут быть граждане и юридические лица, которые считают, что о них распространены не соответствующие действительности порочащие сведения, а ответчиками – лица, распространившие эти сведения (физические и юридические). При этом согласно п. 7 ст. 152 ГК РФ граждане-истцы вправе требовать по суду опровержения сведений, порочащих их честь, достоинство или деловую репутацию, в то время как юридические лица – только опровержения сведений, порочащих их деловую репутацию.

Несмотря на кажущуюся ясность, на практике в процессе разрешения конкретной правовой ситуации на основании применения действующего законодательства возникает множество вопросов при определении состава лиц, участвующих в деле.

Чаще всего граждане обращаются в суд с требованием о защите чести, достоинства и (или) деловой репутации, когда распространенные порочащие сведения касаются их лично. Практике известны случаи активного соучастия по такого рода делам (супруги, соавторы).

В соответствии со ст. 48 ГПК и п. 4 постановления Пленума ВС РФ №11 от 18 августа 1992 г.[147] при распространении порочащих сведений в отношении несовершеннолетних или недееспособных лиц иски о защите их чести и достоинства могут предъявлять их законные представители.

В отношении признания душевнобольных субъектами права на защиту чести и достоинства мнения ученых разделяются в зависимости от толкования категории достоинства. Те авторы, которые исходят из понимания достоинства как осознания человеком своей социальной значимости, утверждают, что «условием защиты должно быть понимание потерпевшим сущности опозорения, следовательно, защита чести и достоинства душевнобольных исключается»[148]. Другие признают возможность защиты указанных благ, полагая, что «оценка субъекта существует независимо от его сознания и к тому же может быть не безразлична ему в моменты просветления»[149].

Складывается впечатление, что недееспособные достоинством как таковым не обладают. Что же касается чести как общественной оценки личности, то она им в определенной мере присуща. Между тем честь и достоинство – категории неразрывные, составляющие одно целое. Для защиты чести и достоинства личности нет необходимости в том, чтобы лицо осознавало эти свои неимущественные блага, поскольку общественная оценка в равной мере касается не только этого субъекта, но и его законных представителей.

Наряду с законными представителями защиту чести и достоинства несовершеннолетних и недееспособных лиц может осуществлять прокурор (ст. 41 ГПК). Не исключается возможность предъявления иска прокурором и в интересах дееспособных лиц, когда они по состоянию здоровья и иным причинам не могут это сделать самостоятельно. Однако ввиду того, что основанием для участия прокурора по такого рода делам является его собственная инициатива, для подачи им иска необходима просьба потерпевшего, а в случае предъявления иска в интересах недееспособных и несовершеннолетних – письменное согласие их законных представителей. Этих же позиций придерживаются разработчики последнего проекта ГПК.

Возможность граждан обратиться в суд, когда сведения распространены в отношении близких им лиц (родственников, сослуживцев, соратников), в том числе умерших, поскольку при этом умаляется одновременно их честь, достоинство и деловая репутация, свидетельствует о наличии у них опосредованной заинтересованности в восстановлении такого рода благ. К сожалению, такая возможность заинтересованного лица прямо не оговаривается в Законе. В ч. 2 п. 1 ст. 152 ГПК всего лишь записано, что «по требованию заинтересованных лиц допускается защита чести и достоинства гражданина и после его смерти». Вместе с тем, согласно ст. 3 ГПК «всякое заинтересованное лицо вправе, в порядке установленном законом, обращаться в суд за защитой нарушенного или оспариваемого права или охраняемого законом интереса».

Представляется, что прямое указание в материальной норме о праве заинтересованного лица обращаться в суд за защитой своих чести, достоинства и (или) деловой репутации в случае, когда сведения распространены в отношении близких им лиц, расставит все на свои места и исключит всякого рода сомнения. Важно иметь в виду, что в данном случае происходит восстановление чести и достоинства прежде всего самого заинтересованного лица, поскольку оно обращается в суд для защиты своего интереса.

Так, в качестве примера можно привести упоминаемое нами гражданское дело по иску К. и ее несовершеннолетней дочери Ш. к Министерству образования РД о защите чести и достоинства, признании неправомерными действий и возмещении морального вреда в связи с отказом в выдаче аттестата о сред­нем (полном) общем образовании с отличием и в награждении золотой медалью. Из материалов дела явствует, что мать Ш. одновременно выступает и как законный представитель своей несовершеннолетней дочери, и как соистец, поскольку при этом опорочены и ее честь и достоинство.

Своего рода исключением является требование заинтересованного лица о защите чести и достоинства гражданина (правильней, доброго имени) после его смерти. В данном случае нематериальные блага обратившегося заинтересованного лица восстанавливаются при условии, что оно этого просит. Обычно это имеет место, когда умерший и истец находятся в родственных или иных корпоративных отношениях.

В этой связи следует признать правильной точку зрения авторов, считающих, что к близким заинтересованного лица необходимо относить не только членов семьи и родственников, но и не являющихся таковыми наследников, соратников по организации, партии, движению и иных лиц[150]. Причем их перечень должен оставаться открытым, поскольку его границы определяются лишь действительным интересом, достаточную степень которого должен определить суд при рассмотрении дела по существу.

Обратимся к бытующей в юридической литературе точке зрения о возможности защиты коллективной чести и достоинства, характерной для общности людей, объединенных по национальному, профессиональному, религиозному и другим признакам. Как это практически реализовать?

Теоретически допустимы два варианта: предъявление иска самим коллективным субъектом либо возбуждение дела отдельным представителем в интересах всей общности и соответственно в своих собственных интересах.

Для осуществления первого варианта препятствием является положение закона о том, что организация может быть стороной в процессе, если она пользуется правами юридического лица (ст. 33 ГПК). Между тем в науке и судебной практике признано, что сторонами могут быть и неюридические лица (М. Шакарян[151], Н. Малеин[152]). Так, Н. С. Малеин полагает, что истцом может быть и коллектив, например трудовой, так как честь и достоинство коллектива присущи не только отдельным гражданам, но и организациям как коллективам людей.

В ситуации, когда распространенные сведения порочат общность людей, не организованную в единый трудовой коллектив, а объединенную по признаку пола, национальности, религиозной принадлежности, какого либо социального интереса, в том числе и роду деятельности (педагоги, журналисты, шахтеры), вопрос должен решаться несколько иначе, поскольку в данном случае трудно определить какие-то видимые границы данной социальной группы людей. Представляется, что в указанных случаях функции истца можно возложить на того же прокурора или общественные организации, представляющие интересы данной общности (партии, творческие союзы). При этом, организационно оформленная группа лиц должна обладать процессуальной правоспособностью на защиту нематериальных благ[153]. Речь идет об учреждении соответствующего общественного объединения с последующей регистрацией в органах юстиции в качестве юридического лица.

Возможность предъявления иска об опровержении порочащих весь коллектив сведений отдельным его представителем, казалось бы, не идет в разрез с положениями ст. 33 ГПК. В данном случае единственным условием, на наш взгляд, является наличие личной заинтересованности. Соответственно распространенные сведения должны порочить одновременно не только весь коллектив, но и его лично.

В связи с изложенным, можно допустить и такую ситуацию, когда честь и достоинство лидера общности защищают представители этой общности, поскольку считают, что тем самым происходит посягательство на общность в целом и на их честь и достоинство, в частности. Так, избиратель или группа избирателей могут обратиться с иском в защиту чести, достоинства и деловой репутации избранного ими депутата представительного органа государственной власти.

Таким образом, всех потенциальных истцов-граждан в зависимости от характера их заинтересованности можно подразделить следующим образом:

–      граждане, обращающиеся в суд, когда распространенные порочащие сведения касаются их лично (они в них узнаваемы);

–      граждане, обращающиеся в суд, когда сведения распространены в отношении близких им лиц (родственников, сослуживцев, соратников), в том числе умерших, и при этом опорочены одновременно и их честь, достоинство и деловая репутация;

–      граждане, обращающиеся в суд, когда распространенные порочащие сведения касаются общности людей (трудового коллектива, партии, национальности) и умаляют одновременно и «коллективное достоинство», и честь, и достоинство отдельного представителя этой общности.

Согласно п. 5 постановления Пленума Верховного суда РФ №11 от 18 августа 1992 г.[154] (в ред. от 25 апреля 1995г. №6) ответчиками по искам об опровержении сведений, порочащих честь достоинство или деловую репутацию являются лица, распространившие эти сведения.

В зависимости от способа распространения порочащих сведений ответчиками могут быть обычные граждане, сообщившие эти сведения хотя бы одному третьему лицу, должностные лица, подписавшие служебную характеристику или приказ об увольнении по порочащим мотивам, предприятие, учреждение, организация, от имени которых выданы документы, содержащие порочащие сведения. При распространении порочащих сведений в средствах массовой информации в качестве ответчиков привлекаются автор и редакция соответствующего СМИ.

Особенность определения ответчика по спорам о защите чести, достоинства и (или) деловой репутации заключается в том, что распространитель и автор порочащих сведений могут не совпадать в одном лице. Однако ответственность в любом случае должны нести как автор порочащих сведений, так и их распространитель.

Так, в ст. 57 Закона РФ «О средствах массовой информации» установлены основания освобождения от ответственности редакции, главного редактора, журналиста за распространение сведений, не соответствующих действительности и порочащих честь и достоинство кого-либо. Одно из таких оснований – получение информации опосредованно через различные формы официальных сообщений. Однако, согласно ч. 1 п. 9 Постановления Пленума ВС РФ №11 от 18 августа 1992 г.[155], наличие обстоятельств, которые в силу ст. 57 Закона Рос­сийской Федерации «О средствах массовой информации» могут служить основанием для освобождения от ответственности ре­дакции, главного редактора, журналиста за распространение све­дений, не соответствующих действительности и порочащих часть и достоинство граждан, а также деловую репутацию граждан и юридических лиц, не исключает возможности рассмотрения су­дом иска юридического лица или гражданина об опровержении таких сведений (в ред. Постановления Пленума Верховного суда РФ от 25 апреля 1995 г № 6). В подобных случаях, – записано в ч. 2 п. 9 постановления Пленума Верховного Суда РФ №11 от 18 августа 1992 г. – к участию в деле должны быть привлечены граждане и организации, от которых поступили такие сведения и которые должны дока­зать, что они соответствуют действительности.

Вместе с тем не совсем понятно какое процессуальное положение они займут в процессе.

Применительно к СМИ, как полагает С. Николаев, выход из сложившейся ситуации видится в институте замены ненадлежащей стороны[156]. Между тем в соответствии с тем же п. 9 постановления Пленума Верховного суда РФ №11 от 18 августа 1992 г. на редакцию средства массовой информации в случае удовлетворения иска может быть возложена обязанность сообщить о решении суда и в случае, если имеются основания, исключающие ее ответственность.

Нам представляется, что в такой ситуации речь должна идти исключительно об обязательном соучастии. Поэтому ст. 57 Закона РФ «О средствах массовой информации» необходимо дополнить пунктом следующего содержания: «Если оспариваемые истцом сведения были воспроизведены сред­ством массовой информации из официальных сообщений, выступле­ний на собраниях либо авторских выступлений, идущих в эфир, или из сообщений информационных агентств, то применительно к ст. 35 ГПК к участию в деле в качестве ответчиков судом привлекается орган или лицо, явившееся источником такой информации, а также редакция соответствующего СМИ».

В судебной практике известны случаи привлечения авторов порочащих сведений в качестве третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований. Но это скорее исключение из правила, вызванное нетипичной ситуацией.

Так, в производстве Краснопресненского районного суда г. Москвы находился иск гражданина В. к редакции газеты «Московская правда» о защите чести и достоинства и взыскании морального ущерба в связи с опубликованными статьями, основанными на фактах, представленных в редак­цию для опубликования в качестве платного объявления от ор­ганизации, вкоторой В. является должностным лицом. В этой организации произошел конфликт, разделивший ее руководство на два «лагеря», каждый из которых считал себя надлежаще уполномоченным. Группа должностных лиц, противостоящих В., направила официально на бланке, предварительно оплатив публикацию, в редакцию «Московской правды» мате­риалы, опубликование которых вызвало предъявление иска. В связи с тем, что правовое положение должностных лиц упомянутой организации требовало самостоятельного судебного рассмотрения, судья принял решение о привлечении данной организации (в лице должностных лиц, противостоящих В.) к участию в процессе в качестве третьего лица, без самостоятельных требований. При­влечение в качестве соответчика здесь было бы проблематич­ным, так как до разрешения конфликта в организации официальность представленных в редакцию материалов подвергалась сомнению в суде. Участие же организации в качестве третье­го лица давало редакции возможность в случае удовлетворе­ния первичного иска требовать возмещения материальных по­терь в порядке регресса[157].

Анализ складывающейся судебной практики показывает, что в процессе рассмотрения дел о защите чести и достоинства с участием средств массовой информации, распространивших не соответствующие действительности сведения в форме интервью, последние часто ссыла­ются на отсутствие оснований для привлечения их к ответственности.

В этой связи следует иметь в виду, что в соответствии со ст. 57 п. 5 Закона «О средствах массовой информации» лицо, распространившее не соответствующие действительности сведения, освобождается от ответственности, если они содержатся в авторских произведениях, идущих в прямой эфир, без предварительной записи, либо в текстах, не подлежащих редактированию в соответствии с указанным законом, то есть опять же в авторских текстах. Ст. 8 Закона «Об авторском праве и смежных правах» прямо указывает на то, что не охраняются авторским правом сообщения о событиях и фактах, имеющих инфор­мационный характер. Таким образом, если тексты интервью, являющиеся, как правило, информационными сообщениями, не обла­дают признаками авторского произведения, указанными в названном законе, возражения средств массовой ин­формации но поводу привлечения их к ответственности следует считать необоснованными.

Интересной иллюстрацией к вышеизложенному является следующее дело, рассмотренное Ленинским районным судом г. Махачкалы.

Председатель Рескома независимых профсоюзов предпринимателей и водителей Республики Дагестан Н. обратился с иском к начальнику Дагестанского таможенного управления А. о защите чести и достоинства и возмещении морального вреда. В статье «Таможня: очень рентабельно, хоть и хлопотно», опубликованной в газете «Новое дело» в форме интервью ответчика, взятого корреспондентом газеты Д., по мнению истца, распространены не соответствующие действительности и порочащие его честь и достоинство сведения. Примечательно, что корреспондент газеты Д.., взявший интервью, в вводной части решения не назван соответчиком. В то же время из содержания протокола и мотивировочной части решения, где он проходит как представитель газеты, следует, что журналист принимал активное участие в процессе. В резолютивной части решения дословно указано следующее: «Иск Н. к А. удовлетворить частично. Обязать редакцию газеты «Новое дело» и Д. опубликовать опровержение в части иска, признанного ими в суде. В остальной части иска Н. отказать»[158].

Анализ изложенного позволяет констатировать, что судом не было достаточно четко определено процессуальное положение участников процесса. Это должно было быть сделано с учетом того, подвергалось ли взятое интервью редактированию или нет, а если оно является дословным воспроизведением законченных по смыслу фрагментов официальных выступлений должностных лиц органов государственной власти, других организаций – не искажают ли воспроизведенные фрагменты сути выступления (ч. 4, 5 ст. 57 Закона РФ «О средствах массовой информации»).

Как быть в ситуации, когда распространителем сведений является одно лицо – обычный гражданин или должностное лицо, подписавшее характеристику или сделавшее порочащую запись об увольнении в трудовой книжке, а их автором (источником информации) другое лицо. Думается, что здесь вопрос должен решаться по аналогии со СМИ, то есть посредством применения института обязательного соучастия на ответной стороне, что должно быть законодательно оформлено. В связи с этим не будет лишним закрепление непосредственно в базовом материальном законе (ст. 152 ГК) нормы следующего содержания: «Если распространитель порочащих сведений и автор не совпадают в одном лице, то они привлекаются к ответственности в качестве соответчиков, за исключением случаев распространения сведений в СМИ». Данное исключение необходимо в связи с тем, что вопрос о субъектах опровержения сведений распространенных в СМИ решается не однозначно.

Судебное опровержение сведений, распространенных в СМИ, безусловно, имеет определенную специфику, проявляющуюся прежде всего в определении состава лиц, участвующих в деле. Квазиделиктный характер рассматриваемых обязательств, – отмечает К. Б. Ярошенко, – проявляется в том, что ответчиком по делу не всегда выступает лицо, распространившее сведения. Лицо, на которое может быть возложена обязанность опровергнуть их, нередко привлекается в качестве соответчика не в связи с собственными действиями, а в силу того, что оно способно совершить действия, восстанавливающие нарушение чести и достоинства[159].

Постановление Пленума Верховного суда РФ №11 от 18 августа 1992 г. довольно подробно регламентирует вопросы определения ответчика по требованиям об опровержении сведений, распространенных в СМИ. Согласно п. 6 указанного постановления в качестве таковых привлекаются автор и редакция соответствующего СМИ. При опубликовании или ином распространении сведений без обозначения имени автора (например, в редакционной статье) ответчиком по делу являются редакция соответствующего СМИ. В том случае, если редакция СМИ не является юридическим лицом, к участию в деле в качестве ответчика должен быть привлечен учредитель данного СМИ.

Между тем наблюдается несоответствие формулировок, употребляемых в Законе «О средствах массовой информации» и комментируемом акте судебного толкования. Так, из содержания статей 56, 67 указанного Закона вытекает, что ответственность может быть возложена на учредителей, редакцию, издателей, распространителей, государственные органы, организации, учреждения, предприятия и общественные объединения, должностных лиц, журналистов, авторов распространенных сообщений и материалов.

В соответствии со ст. 2 Закона «О средствах массовой информации» под редакцией средства массовой информации понимается организация, учреждение, предприятие либо гражданин, объединение граждан, осуществляющие производство и выпуск средства массовой информации; под главным редактором – лицо, возглавляющее редакцию (независимо от наименования должности) и принимающее окончательные решения в отношении производства и выпуска средства массовой информации; под журналистом – лицо, занимающееся редактированием, созданием, сбором или подготовкой сообщений и материалов для редакции зарегистрированного средства массовой информации, связанное с ней трудовыми или иными договорными отношениями либо занимающееся такой деятельностью по ее уполномочию.

Журналист, как правило, ассоциируется с автором распространенных сведений. Однако не каждый автор является журналистом. В этой связи полезно обращение к положениям проекта нового Закона РФ «О средствах массовой информации», где под журналистом понимается лицо, занимающееся редактированием, сбором или подготовкой сообщений и материалов для редакции зарегистрированного средства массовой информации, состоящее с ней в трудовых или гражданско-правовых отношениях. Получается, что по проекту данного Закона в обязанности журналиста уже не входит создание сообщений и материалов. Соответственно его уже нельзя будет однозначно назвать автором сведений. Полагаем, что такое законодательное определение статуса журналиста недопустимо, поскольку оно исключает его ответственность за распространение порочащих сведений.

Таким образом, на ответной стороне имеет место обязательное соучастие, за исключением случаев, когда сведения распространены без указания автора (сюда же следует отнести опубликование сведений под псевдонимом). В этой ситуации в качестве ответчика выступает редакция СМИ как юридическое лицо. Однако возможно раскрытие автором своего имени. Представляется, что это должно служить основанием для его привлечения к участию в деле в качестве соответчика.

В связи с изложенным обращает на себя внимание то обстоятельство, что, несмотря на то, что право публикации статей и произведений под псевдонимом или анонимно гарантируется законодательством, оно противоречит моральным принципам любого общества, например, когда имеет место опубликование материала явно клеветнического характера. Конечно, в такой ситуации начинает работать механизм уголовной ответственности. Вместе с тем состав клеветы, как известно, относится к делам частного обвинения. Кроме того, привлечение к уголовной ответственности в полной мере не восстанавливает нарушенные блага (подробней см. параграф 2 главы II).

В такой ситуации правильно было бы при выявлении в ходе рассмотрения гражданского дела вины ответчика в форме умысла либо при наличии приговора суда о привлечения ответчика-распространителя порочащих сведений (физического лица, например, главного редактора) к уголовной ответственности по ст. 129 УК РФ законодательно обязать редакцию раскрыть его псевдоним. Для этого необходимо и в Законе РФ «О средствах массовой информации» и в ст. 152 ГК РФ предусмотреть норму следующего содержания: «При умышленном распространении порочащих, не соответствующих действительности сведений в печатной форме (в том числе посредством СМИ), подтвержденном материалами гражданского дела либо приговором суда о привлечении главного редактора к уголовной ответственности по ст. 129 УК РФ за клевету редакция обязана назвать автора этих сведений (раскрыть аноним или псевдоним)».

Таким образом, редакция СМИ является надлежащим ответчиком во всех случаях рассмотрения исков о защите чести, достоинства и деловой репутации посредством опровержения порочащих сведений и обжалования отказа в опубликовании ответа (нарушения порядка опубликования ответа), распространенных через данное СМИ. Если же средство массовой информации зарегистрировано по Закону «О средствах массовой ин­формации», но юридическим лицом не является, ответственность должна возлагаться на учредителя (лей) средства массовой инфор­мации. Такое определение ответчика вытекает из смысла п. 6 постановления Пленума Верховного суда РФ №11 от 18 августа 1992 г.[160].

Данное регулирование представляется не совсем правильным. Когда редакция не является юридическим лицом, представлять ее интересы наряду с учредителем должен главный редактор как должностное лицо той организации, которая финансирует деятельность средства массовой информации. Еще одним аргументом является то, что в соответствии с Законом «О средствах массовой информации»главный редактор – это лицо, принимающее окончательные решения в отношении производства и выпуска средства массовой информации (ст. 2).

Помимо всего прочего, при определении ответчика в такого рода ситуации следует учитывать, что на практике учредитель не всегда является собственником имущества редакции СМИ. Представляется, что в тех случаях, когда собственник издания не совпадает с лицом, учредившим данное издание, в качестве ответчика следует привлекать собственника имущества, который должен отвечать по обязательствам редакции СМИ.

Для ликвидации возникшего правового вакуума Закон «О средствах массовой информации» и постановление Пленума Верховного Суда РФ №11 необходимо дополнить нормой следующего содержания: «Когда собственник издания не совпадает с лицом, учредившим данное издание, в качестве ответчика следует привлекать собственника имущества, который должен отвечать по обязательствам редакции СМИ, если договором между учредителями СМИ не предус­мотрело иное».

Есть и другой вопрос, который в этой связи подлежит разрешению. Основное требование в исках о защите честии достоинства это опровержение порочащих сведений, не со­ответствующих действительности. И если редакция не является юридическим лицом и не привлекается к участию в процессе, а в качестве ответчика привлечен учредитель, то решение суда об обязании учредителя СМИ к публикации опровержения сведений, не соответствующих действительности, реально не всегда выполнимо, поскольку в соответствии со ст. 18 Закона о СМИ учредитель не вправе вмешиваться в деятельность средства массовой информации, за исключением случаев, предусмотренных законом, уставом редакции, договором между учредителем и редакцией. Указанные же документы могут не содержать нормы, обязывающие выполнять требования учре­дителя о публикации. Поэтому, думается, что в такой ситуации главный редактор сред­ства массовой информации должен привлекаться судом к про­цессу в качестве соответчика и решение суда о публикации опровержения должно касаться непосредственно их. На учредителя (собственника имущества) СМИ целесообразно возложить ответственность по возмещению морального и материального вреда.

Примечательно то, что в таком направлении складывается и судебная практика. Так, в ходе рассмотрения гражданского дела по иску Ш. к редакции газеты «День» обнаружилась аналогичная правовая проблема, с которой, как нам представляется, суд успешно справился. В частности, в решении суда было указано следующее: «Газета «День» – структурное подразделение издательского производственного объединения «Писатель», и поэтому редакция газеты, как средство массовой информации, несет ответственность по Закону «О средствах массовой информации» и на нее судом возлагается обязан­ность опровергнуть сведения, не соответствующие дей­ствительности, а на юридическое лицо ИПО «Писатель» – возлагается обязанность возместить причинен­ный моральный вред»[161].

Единственно, не совсем понятно, чем руководствовался суд, определяя юридический статус редакции газеты. Очевидно, как структурное подразделение оно не обладает правами юридического лица. Представляется, что, с точки зрения закона (ст. 33 ГПК), следует привлекать главного редактора, учитывая и то, что Законом РФ «О средствах массовой информации» на него возложена ответственность за принятие окончательных решений в отношении производства и выпуска средства массовой информации (ст. 2).

В судебной практике неоднократно возникал вопрос, подлежат ли опровержению распространенные в результате публикации статьи, содержащей сведения, полученные в результате служебной деятельности, но не соответствующие действи­тельности и порочащие честь и достоинство гражданина. В конце концов вопрос был решен положительно, о чем свидетельствует следующее дело, ставшее предметом разбирательства Президиума Верховного суда РФ.

Ш. обратился в суд с иском к редакции газеты «Трибуна» и старшему помощнику прокурора г. Сыктывкара Ч. о компенсации морального вреда, причиненного ему пуб­ликацией статьи «Грязь на белых халатах» в газете за 27 марта 1993 г., в сумме 20 млн. рублей. Истец сослался на то, что изложенные в статье автором Ч. сведения не соответствуют действительности и порочат его честь и достоинство, в связи с чем ему причинен мораль­ный вред. Решением Сыктывкарского городского суда от 29 сентября 1994 г. (оставленным без изменения определе­нием судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Республики Коми) в пользу Ш. в возмещение причиненного морального вреда взыскано с редакции газеты «Трибуна» 5 млн., с Ч. – 1 млн.

Заместитель Генерального прокурора РФ в протесте по­ставил вопрос об отмене всех судебных решений и направле­нии дела на новое рассмотрение. Президиум Верховного Суда РФ 10 июля 1996 г. протест оставил без удовлетворения по следующим основаниям. Городской суд пришел к правильному выводу о том, что в результате распространения в данной статье не соответствующих действительности сведений, порочащих честь и достоинство истца, ему был причинен моральный вред, подлежащий компенсации автором статьи и редакцией газеты «Трибуна». С утверждениями в протесте о том, что Ч., выступая в газете с данной публикацией, действовала как работник прокуратуры и в соответствии с п. 3 ст. 40 Закона Россий­ской Федерации «О прокуратуре Российской Федерации» (действовавшего на время возникновения спорных правоот­ношений) не может нести ответственность за опубликован­ные сведения, полученные в результате служебной деятель­ности, нельзя согласиться.

Согласно п. 3 ст. 40 названного Закона, отмена или из­менение решения, принятого прокурором, сами по себе не влекут его ответственности, если они не явились результатом преднамеренного нарушения закона либо недобросовестности. Названная норма к возникшим правоотношениям непри­менима. В данном случае вопрос об ответственности не связан с отменой или изменением принятого Ч. решения, а вытекает из факта публикации в газете сведений, хотя и по­лученных в результате служебной деятельности, но не соот­ветствующих действительности и порочащих честь и досто­инство гражданина. В таком случае ответственность по ст. 7 ГК РФ РСФСР (ст. 152 ГК) на­ступает независимо от того, каким образом эти сведения по­лучены и в связи с чем они распространены.

Поскольку сведения были облечены в форму литератур­ной статьи, автор статьи Ч. наряду с редакцией газеты обо­снованно, с учетом разъяснения, данного в п. 6 названного постановления Пленума Верховного Суда РФ, привлечена по делу в качестве ответчика. Ссылка в протесте на ст. ст. 1069, 1070 части второй ГК РФ в обоснование вывода о том, что ни Ч., ни органы прокуратуры Республики Коми не могут быть признаны надлежащими ответчиками, необоснованна. Согласно ч. 2 ст. 1070 части второй ГК РФ, вред, причиненный гражданину или юридическому лицу в результате незаконной деятельности органов прокуратуры, не повлекший последствий, предусмотренных п. 1 этой статьи, возмещается по основаниям и в порядке, уста­новленном ст. 1069 Кодекса. Статья 1069 ГК РФ предусматривая возмещение государ­ственными органами вреда, причиненного в результате неза­конных действий, возлагает эту ответственность на казну Российской Федерации (казну субъекта РФ или казну муни­ципального образования). Однако публикацию Ч. своей статьи в средстве массовой информации нельзя признать вытекающей из характера дея­тельности органа государственной власти, в котором она ра­ботала. Поэтому судебные инстанции, не усматривая осно­ваний для возложения в данном случае ответственности за моральный вред на прокуратуру г. Сыктывкара, правомерно возложили эту ответственность на автора публикации и ре­дакцию соответствующего средства массовой информации[162].

Каково соотношение потенциальных ответчиков? Анализ статистических отчетов о работе судов Республики Дагестан по рассмотрению гражданских дел о защите чести, достоинства, деловой репутации за период с 1992 по 1999 гг. свидетельствует о том, что примерно каждый четвертый иск был предъявлен к СМИ. Так, всего за указанный период в производстве судов находилось 370 гражданских дел. Их них в 97 делах иск был предъявлен к СМИ. При этом пик активности пришелся на 1996 г. – 21 иск.

Заслуживает внимания то обстоятельство, что процент удовлетворения требований, предъявленных к СМИ, гораздо выше, чем требований, предъявленных к гражданам и другим лицам. Так, для сравнения, в том же 1996 году в суд поступило 79 дел о защите чести, достоинства и деловой репутации. Из них по 21 делу ответчик – СМИ, а по 58 – граждане и юридические лица. С вынесением решения всего рассмотрено дел – 64. Из них 15 дел с ответчиком СМИ и 49 с ответчиком гражданином. Однако в итоге число удовлетворенных исков оказалось одинаковым и составило 13 дел в обоих случаях.

В судебной практике известны случаи, когда в качестве ответчиков привлекались психиатрические лечебные учреждения, в которых когда-либо находились или состояли на учете истцы. В качестве примера можно сослаться на упоминаемое нами дело по иску Г. к Дагестанскому республиканскому психиатрическому диспансеру МЗ РД о защите чести и достоинства, признании недействительным акта амбулаторной судебно-психиатрической экспертизы и снятии с диспансерного учета[163].

По искам об опровержении порочащих сведений, изложенных в служебных характеристиках, ответчиками являются лица, их подпи­савшие, и предприятия (учреждение, организация), от имени которых выдана характеристика. В судебной практике процент рассмотрения такого рода дел невелик.

В случае реорганизации редакции СМИ или любой другой организации, выступающей в качестве ответчика, необходимо привлекать тот орган, к которому перешли права и обязанности реорганизованного юридического лица. В случае же ликвидации юридического лица или смерти гражданина в соответствии с п. 8 ст. 219 ГПК следует прекращение производства по делу, поскольку в данном случае по общему правилу правопреемство не допустимо. Конечно, обязанность по возмещению морального и материального вреда может быть возложена на наследников умершего ответчика-гражданина. Дальнейшая же защита чести и достоинства опороченного лица посредством опровержения, как нам представляется, вполне возможна в порядке особого судопроизводства на основании п. 10 ст. 247 ГПК.

Варианты определения ответчика при распространении сведений в СМИ (в зависимости от статуса СМИ и источника порочащих сведений)