2.2. Полномочия представителя

Понятие «полномочия» традиционно рассматривалось в науке гражданского процессуального права применительно к полномочиям суда. Это объяснимо, поскольку гражданский процесс вообще рассматривался в первую очередь как деятельность суда. Арбитражное процессуальное право в значительной степени заимствовало соответствующие положения науки гражданского процессуального права. Так, А. Ф. Козлов определил полномочие суда как единство его прав и обязанностей[1]. М. А. Гурвич указывал, что суд несет обязанности не перед лицами, участвующими в деле, а перед государством. Применительно к указанным субъектам права он имеет только права[2]. Несмотря на серьезную критику этого предположения рядом авторов[3] следует признать, что М. А. Гурвич обратил внимание на чрезвычайно важный момент – двойственное положение суда как органа правосудия и как государственного органа, одновременно состоящего в правоотношениях с липами, участвующими в процессе, и с государством.

М. А. Викут, указывая на своеобразную правовую природу полномочий суда, подчеркивала, что, являясь субъектом конкретного материального правоотношения, суд обладает определенными процессуальными правами. В то же время суд, как орган власти, осуществляющий правосудие, обязан при предусмотренных законом условиях, совершить действия по реализации предоставленных

§ 2. Правоспособность процессуального представителя 99

ему прав для выполнения задач гражданского судопроизводства (ст. 2 ГПК РСФСР). В этом случае процессуальные права суда являются как бы и его обязанностями. М. А. Викут замечает, что аналогичное положение возникает и при участии в процессе прокурора[4].

Позиция отождествления процессуальных прав и обязанностей суда встретила в правовой науке немало противников. Д. Б. Абушенко, отрицая возможность отождествления прав суда с его обязанностями, указывает, что в этом случае право выбора совершения определенного процессуального действия как явление более низкого порядка сопоставляется с явлением более высокого порядка – обязанностью суда вообще совершить какое-либо из возможных действий[5].

На наш взгляд, для уяснения действительного соотношения прав и обязанностей представителей необходимо твердо придерживаться следующей исходной посылки: представитель является одновременно субъектом множества социальных отношений, только часть из которых урегулирована нормами права, и, соответственно, еще меньшая их часть регулируется нормами гражданского процессуального и арбитражного процессуального права. Представитель как субъект конкретного процессуального правоотношения наделяется процессуальными правами и обязанностями, связывающими его с судом как органом, осуществляющим правосудие. Являясь одновременно и субъектом материально-правовых отношений, в рамках которых он наделяется полномочиями, представитель наделяется материально-правовыми правами и обязанностями, связывающими его с представляемым. Отношения меж-

100 Глава 2. Процессуальное положение представителя

ду представителем и представляемым могут регулироваться различными отраслями материального права – гражданским, трудовым, семейным. Так, обладая процессуальным правом подать исковое заявление от имени своего ребенка, законный представитель обязан это сделать, поскольку семейным законодательством на него возложена обязанность защищать права и интересы ребенка (п. 1 ст. 64 СК РФ). Осуществление процессуального права представлять доказательства является обязанностью работника в случае представления им интересов работодателя в суде, поскольку таким образом он исполняет обязанность, возложенную на него трудовым договором. Обжалование неправосудного приговора при рассмотрении его с позиции гражданско-правового договора между доверителем и поверенным является обязанностью последнего.

Очевидно, что обязанность представителя осуществить своими конкретными действиями предоставленное ему процессуальное право лежит за пределами гражданских процессуальных отношений. Он обязан совершить не любое из возможных действий, а лишь то, которое наилучшим образом приведет к защите прав и охраняемых законом интересов доверителя. Несомненно, что выбор такого действия возлагается на самого представителя, но от этого оно не становится менее определенным.

Обоснованна позиция тех авторов, которые применяют аналогичную схему отношений к правам и обязанностям суда и прокурора в процессе[6]. При этом не имеет значения, вступает ли прокурор в дело, начатое по инициативе лица, обратившегося за защитой своего права, или он сам предъявляет иск в порядке ст. 4 ГПК РСФСР – прокурор в гражданском процессе всегда представитель государства[7]. Следует лишь заметить, что обязанности суда и прокурора носят публично-право-

§ 2. Правоспособность процессуального представителя 101

вой характер, их источником является государственное (конституционное) право.

Однако представитель исполняет и публично-правовую обязанность по защите прав и законных интересов граждан и организаций. Эта обязанность вытекает из ст. 48 Конституции РФ, гарантирующей каждому квалифицированную юридическую помощь. Государство, гарантируя эту помощь своим гражданам (в конечном счете, ведь именно они являются потребителями юридических услуг), основной труд по ее оказанию возложило на негосударственные структуры – коллегии адвокатов, которые, вместе с тем, являются общественными деятелями[8]. По логике вещей, государство имеет право требовать от адвокатов исполнения возложенных на них обязанностей. В настоящее время само государство таким правом не обладает, оно передано саморегулируемым добровольным объединениям адвокатов – коллегиям. Действия коллегий по обеспечению оказания квалифицированной юридической помощи адвокатами должны признаваться публично-правовыми действиями лица, уполномоченного государством. В связи с этим уместно провести аналогию с нотариусами и их объединениями – нотариальными палатами, которые были признаны Конституционным Судом РФ элементом публично-правовой охраны прав граждан[9].

На наш взгляд, в значительной мере искусственное разделение лиц юридической профессии на адвокатов и юристов, организующих свою деятельность вне рамок адвокатуры[10], не мешает отнести последних также к

102 Глава 2 Процессуальное положение представителя

лицам, исполняющим конституционную обязанность по оказанию квалифицированной юридической помощи[11]. Однако в настоящее время у государства не существует законодательной возможности потребовать от них исполнять указанную обязанность.

Полномочие процессуального представителя следует рассматривать как субъективное право представителя на совершение от имени и в интересах представляемого процессуальных действий, направленных на возникновение в связи с гражданским и арбитражным процессом определенных правовых последствий для представляемого, и одновременно как обязанность совершить указанные действия

Такой вывод следует и из дореволюционного законодательства, которое рассматривало полномочие представителя как право применительно к суду (ст. 250 Устава гражданского судопроизводства указывала, что предоставление поверенному права принести апелляционную жалобу должно быть положительно выражено в доверенности), а также как обязанность применительно к представляемому (ст. 254 Устава определяла, что председатель суда при отказе представителя от представительства определяет срок, по истечении которого поверенный признается свободным от своей обязанности, а до этого срока обязан ходатайствовать по делу в пределах своих полномочий).

Как уже отмечалось в гл. 1, указание на публично-правовые черты представительства было зафиксировано еще в римском праве, которое рассматривало законное представительство как общественную обязанность. Такое же отношение к процессуальному представительству и адвокатской профессии, обусловленное их внут-

§ 2. Правоспособность процессуального представителя 103

ренней, сущностной стороной, отчетливо проявляется, во французском, германском и англо-американском праве. Изложенное свидетельствует о том, что процессуальное представительство, в какой бы системе права и процесса оно ни функционировало, всегда является сложным явлением, стоящим на границе публичного и частного права.

Полномочия процессуального представителя определяются чрезвычайно широко, что создает основу для его участия в процессе с большим объемом процессуальных прав. При всем позитивном отношении к существующему положению вещей следует отметить, что должны быть некоторые ограничения процессуального законодательства. Такие ограничения могут касаться субъектного состава представительства, т. е. лиц, наделяемых полномочиями, а также объема полномочий, данных представителю.

Так, ст.47 ГПК РСФСР и ст. 51 АПК РФ запрещает выступать в качестве судебных представителей судьям, следователям и прокурорам. Запрет не распространяется на участие в процессе указанных лиц в качестве уполномоченных соответствующего суда, прокуратуры или в качестве законных представителей. Мотивом законодателя для запрета участия судей, прокуроров и следователей в процессе предполагается устранение возможных сомнений в объективности и беспристрастности суда, рассматривающего дело[12]. Систематическое толкование нормы ст. 47 ГПК РСФСР и ст. 51 АПК РФ позволяет сделать вывод, что запрет распространяется на судей, прокуроров и следователей прокуратуры и не распространяется на следователей органов внутренних дел, органов безопасности и налоговой полиции, которые также имеют право вести предварительное следствие. Возникает вопрос: почему участие в процессе следователя прокуратуры может за-

104 Глава 2. Процессуальное положение представителя

ронить сомнение в объективности и беспристрастности суда, рассматривающего дело, а участие, предположим, следователя органов безопасности не влечет за собой возникновение такого сомнения? Ведь в обязанности и следователя прокуратуры, и следователей иных органов не входит участие в рассмотрении судами гражданских дел в порядке, предусмотренном ст. 41 ГПК РСФСР и ст. 41 АПК РФ. Эти обязанности возложены, в соответствии с Федеральным законом «О прокуратуре Российской Федерации», на помощников прокурора. Однако, поскольку следователям, как государственным служащим, запрещено заниматься иной оплачиваемой деятельностью, а представительская деятельность преимущественно осуществляется за плату и в связи с тем, что принятие на себя представительства чужих интересов предполагает уделение этому значительного времени, что не может благоприятно сказываться на государственной службе, следовало бы все же запретить участие в гражданском судопроизводстве работников следственных органов. В связи с изложенным представляется целесообразным изложить предложение второй ч. 3 ст. 47 ГПК РСФСР и ч. 2 ст. 51 АПК РФ в следующей редакции: «Это правило не распространяется на выступления в процессе указанных лиц в качестве уполномоченных соответствующего суда, прокуратуры или следственного органа, в качестве законных представителей».

Недопустимость принятия поручения на ведение дела от процессуального противника своего доверителя имеет лишь нравственный характер, но не следует из запрета процессуального законодательства[13]. По этой причине воспрепятствовать представлению интересов лиц с противоположными интересами в настоящее время имеют возможность только коллегии адвокатов в отношении своих членов в соответствии с п. 16 Положения об адвокатуре РСФСР. Вполне обоснованным будет установление процессуального запрета представитель-

§ 2. Правоспособность процессуального представителя 105

ства в одном процессе от имени лиц, обладающих различными интересами, с целью недопущения даже самой возможности возникновения конфликта интересов, как это было в Уставе гражданского судопроизводства 1864 г. Для достижения этой цели следует дополнить ст. 47 ГПК и ст. 51 АПК частью следующего содержания: «Не может быть представителем представлявший ранее в этом же деле или представляющий в настоящее время лицо, участвующее в деле, интересы которого противоположны интересам нового представляемого». Решением той же проблемы могло бы быть введение адвокатской монополии и урегулирование этого вопроса в законодательстве об адвокатуре, но такое решение выходит за рамки гражданского процессуального права. Судебная практика по сходному вопросу идет по тому же пути. По искам об исключении имущества из описи и освобождении от ареста зачастую должники являются еще и законными представителями, в частности, своих детей и обязаны защищать их права в суде. В этом случае проявляется противоречие в двойственном положении субъекта – с одной стороны, как законный представитель, лицо обязано подать иск от имени представляемого, а с другой – не может предъявить иск к самому себе. Ранее допускалось предъявление иска об освобождении от ареста имущества, принадлежащего их несовершеннолетним детям. В постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 31 марта 1978 г. № 4 «О применении законодательства при рассмотрении судами дел об освобождении имущества от ареста (исключении из описи)»[14] говорилось о необходимости принятия и рассмотрения заявлений от указанных лиц в общеисковом порядке, так как «они в этом случае действуют от имени и в интересах своих детей как законные представители». Однако позже Верховный Суд СССР дополнил п. 4 постановления Пленума, указав, что иски в защиту имущественных интересов несовершеннолетних детей осужденного должни-

106 Глава 2. Процессуальное положение представителя

ка могут быть предъявлены другим родителем, их опекуном (попечителем) либо прокурором[15]. Таким образом, родители-должники оказались лишенными права подачи иска. Эту позицию следует признать более разумной и обоснованной. Во-первых, путем подачи исков от имени своих детей можно было бесконечно долго оттягивать исполнение решения или приговора суда, действующее законодательство не содержит препятствий для злоупотребления и иными процессуальными правами лицом, являющимся одновременно законным представителем истца и ответчиком. Во-вторых, с точки зрения теории процессуального представительства, представитель не должен быть заинтересован в благоприятном исходе дела для стороны, противоборствующей представляемой стороне.

Известным ограничением полномочий судебного представителя является традиционное деление его полномочий на общие и специальные. Под общими полномочиями понимаются такие действия, реализацию которых представитель вправе совершить без специального указания в доверенности. К ним, в частности, относятся подача искового заявления, ознакомление с материалами дела, представление доказательств, участие в исследовании доказательств и многие другие. Под специальными – такие, которые требуют особого указания в доверенности. Эти полномочия перечислены в ст. 46 ГПК РСФСР и ст. 50 АПК РФ. В процессуальной науке высказывалась точка зрения, согласно которой при личном участии в деле представляемого совместно с представителем отпадает необходимость не только выдавать доверенность, но и утрачивает смысл разграничение полномочий на общие и специальные[16]. Устного заявления лица о наделении полномочиями представителя вполне достаточно для признания кон-

§ 2. Правоспособность процессуального представителя 107

кретного лица представителем. До того момента, пока представляемый не выражает несогласия с действиями представителя, следует считать, что представитель действует в рамках полученных полномочий, даже если его действия направлены на реализацию специальных полномочий. С таким предположением следует согласиться, но только с тем условием, что суд перед принятием действий представителя, право совершения которых составляет специальное полномочие, добросовестно разъяснял представляемому все последствия принятия этого действия.

Важность правильного наделения полномочиями подтверждает и процессуальная теория, и судебная практика. Общепризнанной точкой зрения является то, что суд не принимает действий представителя, не оговоренных доверителем, а решение, основанное на них, подлежит отмене[17]. Верховный Суд по ряду дел указывал, то что совершение судебным представителем действий, входящих в круг специальных полномочий, без надлежащего оформления этих полномочий, и вынесение решения (определения) на основании принятия судом этих действий является основанием для отмены решения вышестоящей инстанцией[18]. Аналогичной позиции придерживается и Высший Арбитражный Суд РФ.

Наделение представителя специальными полномочиями должно происходить в «экстраординарном» порядке путем специального указания в доверенности всех тех полномочий, на которые имеет право уполномоченное лицо. Ю. А. Куричев, ссылаясь на исторический опыт Польши, считает наиболее верным подход, в соответствии с которым представитель совершает без особого указания в доверенности любые, связанные с делом процессуальные действия в любой стадии про-

108 Глава 2. Процессуальное положение представителя

цесса[19]. По мнению Куричева, «если представитель не доверяет адвокату совершение какого-либо действия, то он вправе указать об этом в доверенности»[20]. Однако реализация такого положения ограждает защиту представляемого от недобросовестного представителя. Тем более если представляемый процессуально неграмотен и просто не осведомлен о возможности ограничить права представителя.

Вместе с тем, следовало бы внести следующие изменения в список специальных полномочий.

1. Перевести из специальных в общие следующие полномочия представителя в гражданском процессе:

а) обжалование судебного решения. Включение законодателем в список специальных полномочий обжалования судебного решения выглядит совершенно нелогично, учитывая, что представитель вправе подавать иск в «обычном» порядке. Срок, установленный для обжалования судебного решения, может быть пропущен, например, только из-за того, что представитель не будет наделен полномочием на обжалование, а получение этого полномочия затруднено из-за удаленности места нахождения доверителя;

б) предъявление исполнительного листа ко взысканию, поскольку в ряде случаев может возникнуть угроза пропуска срока предъявления.

2. Включить в специальные полномочия:

а) отказ от взыскания и отложение взыскания. В этом случае законодатель тоже поступил нелогично, включив в специальные полномочия полный или частичный отказ от исковых требований, заключение мирового соглашения, т. е. полномочия, связанные с судьбой иска и наиболее важные для представляемого, и не указав здесь же отложение и отказ от взыскания, которые являются для представляемого-взыскателя не менее важными и

§ 2. Правоспособность процессуального представителя 109

являющими собой продолжение при исполнении решения полномочий по распоряжению судьбой иска;

б) просьбу о возвращении исполнительного документа взыскателю, чтобы избежать просрочки последующего предъявления документа к исполнению, потому что с возвращением исполнительного документа срок давности продолжается.

Существуют также полномочия, которые не могут быть реализованы представителем ни в каком случае, вследствие вынесения определения судом либо в силу указания закона. Так, объяснения представителя по существу дела не будут иметь правового значения в том случае, когда суд признает обязательным участие сторон в судебном заседании, если это необходимо по обстоятельствам дела, в соответствии с ч. 4 ст. 157 ГПК РСФСР.

Исходя из буквального толкования нормы ч. 3 ст. 1254 ГПК РСФСР представитель не имеет права подписывать заявление о выдаче судебного приказа. Вместе с тем, ст. 126 ГПК РСФСР допускает подписание искового заявления представителем. Единственная причина, которая видится для такого запрета, состоит в предупреждении злоупотребления представителем своими полномочиями. В приказном производстве представитель имеет возможность подать заявление о выдаче судебного приказа и получить на руки исполнительный документ (судебный приказ) без судебного разбирательства, без уведомления и вызова заявителя в очень сжатые сроки. С целью защиты интересов заявителя следует признать правильным запрет на подписание представителем (за исключением законного представителя) заявления о выдаче судебного приказа даже несмотря на то, что отношения между представителем и представляемым не являются гражданскими процессуальными отношениями. Но такая точка зрения небесспорна. Часть 3 ст. 1254 ГПК РСФСР также устанавливает, что к заявлению, подаваемому представителем, должен быть приложен документ, удостоверяющий его полномочия. Гражданское процессуальное законодательство

110 Глава 2. Процессуальное положение представителя

во всех случаях, когда говорит о подаче искового заявления, имеет в виду не только и даже не столько фактические действия по передаче искового заявления в суд, но и подписание искового заявления, что следует из принятого в юриспруденции толкования ст. 126, 129 и 221 ГПК РСФСР. Таким образом, формулировка нормы ч. 3 ст. 1254 ГПК РСФСР может быть просто недоработкой законодателя. В самом деле, суд же не требует доверенности на подачу искового заявления у организаций связи и доставки, передающих в судебную канцелярию исковые заявления. Такие расхождения в толковании нормы при неочевидности целей, которую преследует эта норма, способны привести к спорам в судах. Сложившаяся ситуация может быть разрешена путем дачи разъяснения в форме постановления высшей судебной инстанцией по вопросам применения законодательства о судебном приказе. Может быть предложен следующий текст: «Учитывая, что ч. 3 ст. 1254 ГПК РСФСР не предусматривает возможность подписания заявления о выдаче судебного приказа представителем, полномочие на подписание такого заявления, выраженное в доверенности, не соответствует закону и не влечет возникновения соответствующих прав и обязанностей у представителя».

Арбитражное процессуальное законодательство содержит дополнительные ограничения прав процессуальных представителей в процессе. По сравнению с гражданским процессом увеличен перечень специальных полномочий за счет полномочий на подписание искового заявления, изменения основания иска, подписание заявления о принесении протеста. Видно, что перечень специальных полномочий дополнен такими, которые относятся к производным и являются распорядительными правами стороны или третьего лица.

Одной из особенностей рассмотрения арбитражным судом дел о признании факта несостоятельности (банкротства) является то, что заявление от имени должника о признании его банкротом может быть подписано только руководителем должника или его заместителем. В этом

§ 2. Правоспособность процессуального представителя 111

случае полномочие процессуального представителя ограничено законом в связи с особой важностью для должника совершения такого шага – подачи заявления о признании его несостоятельным (банкротом). Полномочием на подписание заявления о признании банкротом должника представитель не может быть наделен даже путем специального указания на него в доверенности.

С точки зрения происхождения и сущности процессуального представительства полномочия представителя при договорном представительстве могут быть разделены на производные и непроизводные. Непроизводными полномочиями, составляющими публично-правовую сторону деятельности процессуального представителя, являются такие, которыми он наделяется как часть системы по защите прав граждан. Они даны представителю законом, но их возникновение связано с волеизъявлением представляемого, которое может включать: заявление отводов, участие в исследовании доказательств, представление своих доводов и соображений по всем возникающим в ходе судебного разбирательства вопросам, возражение ходатайствам, доводам и соображениям других лиц, участие в судебных прениях и т. д. Производными полномочиями следует считать такие, которыми представитель наделяется представляемым. Они являются отражением частно-правовой стороны процессуального представительства. К ним, в частности, относятся все полномочия, указанные в ст. 46 ГПК РСФСР, а также подача искового заявления и изменение основания иска. Как уже было показано в гл. 1, аналог производных и непроизводных полномочий легко увидеть в полномочиях стряпчих и адвокатов во всех названных выше типах судебного представительства на протяжении многих веков. Это положение не вызвано простым совпадением, а является следствием внутренней двойственности гражданского процессуального представительства, его неоднородности, поскольку процессуальный представитель одновременно выступает как лицо, уполномоченное на защиту

112 Глава 2. Процессуальное положение представителя

прав тяжущегося, и как лицо, присутствие которого в процессе призвано способствовать соблюдению законности.

Такое положение неоднократно было предметом критики. Так, Е. В. Васьковский писал: «Из ученого эксперта по вопросам права и судебного оратора, каким он был в качестве чистого правозаступника, адвокат становится практическим дельцом, маклером по юридической части, имеющим тем больше успеха в публике, чем больше сметливости, юркости и даже неразборчивости в средствах он проявит при устройстве материальных интересов своих клиентов»[21]. Однако, как уже было замечено в гл. 1, слияние стряпческих и адвокатских полномочий является общемировой тенденцией, развитие которой в разных странах идут разными темпами[22].

Общепризнанным является положение, согласно которому уполномоченные профессиональных союзов и организаций, защищающие права и интересы своих членов, получают общие полномочия от соответствующих органов профсоюзов и названных организаций. Специальными полномочиями на совершение распорядительных процессуальных действий они могут быть наделены только теми лицами, права и интересы которых защищаются в суде[23]. В. Н. Щеглов указывает, что в данном случае можно вести речь о двух доверителях: органе профсоюза или другой организации, которым законом, уставом или положением поручено защищать права и интересы членов этой организации, и самом члене

§ 2. Правоспособность процессуального представителя 113

профсоюза или иной организации, права и интересы которых защищаются представителем[24]. В такой ситуации мы должны были бы прийти к выводу, что представитель в рамках общих полномочий является таковым только в отношении профессионального союза или соответствующей организации, поскольку полномочиями он был наделен именно от них, а в рамках специальных полномочий – представителем члена профсоюза или соответствующей организации. Однако этот вывод юридически неоправдан. В самом деле, как может лицо, не наделенное какими-либо процессуальными правами, доверить кому бы то ни было осуществлять эти процессуальные права? Возможны следующие варианты ответа:

1) либо профессиональный союз и соответствующая организация доверяют представителю (уполномоченному – в терминологии ст. 44 ГПК РСФСР) реализацию не своих прав и несение не своих обязанностей, а прав и обязанностей члена профсоюза или члена соответствующей организации, либо других лиц (п. 5 ст. 44 ГПК РСФСР);

2) либо уполномоченный профсоюза и соответствующей организации вообще не является представителем стороны или третьего лица, а является лишь представителем лица, возбудившего дело или вступившего в процесс в соответствии со ст. 42 ГПК РСФСР;

3) либо тезис о двух доверителях в рамках отношений по представительству профессиональными союзами и организациями, выступающими в защиту прав и интересов иных лиц, не корректен. Профсоюз[25] не может доверить осуществлять права и исполнять обязанности других лиц, поскольку для этого он (профсоюз) должен сам обладать правом реализовывать права и исполнять обязанности этих лиц. Это возможно только в

114 Глава 2. Процессуальное положение представителя

случае, если такое право было доверено профсоюзу его членом либо было предоставлено профсоюзу законом. Однако в первом случае будет иметь место передоверие. Применительно ко второму случаю следует обратиться к законодательству о профессиональных союзах.

Статья 23 Закона «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности» гласит, что в случаях нарушения законодательства о труде профсоюзы вправе по просьбе членов профсоюза, других работников, а также по собственной инициативе обращаться с заявлениями в защиту их трудовых прав в органы, рассматривающие трудовые споры. Следовательно, законодательство о профсоюзах не содержит указания, в каком процессуальном статусе будет находиться уполномоченный профсоюза: будет ли он представителем члена профсоюза или самого профсоюза. Ответ необходимо найти в гражданском процессуальном законодательстве.

Часть 3 ст. 42 ГПК РСФСР гласит, что указанные в этой статье органы государственного управления, предприятия, учреждения, организации в лице своих представителей и отдельные граждане могут знакомиться с материалами дела, заявлять отводы, давать объяснения, представлять доказательства, участвовать в исследовании доказательств, заявлять ходатайства, а также совершать другие процессуальные действия, предусмотренные законом. Терминология п. 3, 4, 5 ст. 44 и ч. 4 ст. 45 ГПК РСФСР указывает на то, что в процессе действуют уполномоченные профсоюзов и других организаций. На наш взгляд, использование различных понятий дает право утверждать, что лица, указанные в ст. 42 и ст. 44, 45 ГПК РСФСР, имеют разный правовой статус.

В случае выступления лица от имени и в интересах профсоюза, другого органа или организации, подавшего исковое заявление или вступившего в процесс с целью дачи заключения в порядке ст. 42 ГПК РСФСР, оно является представителем указанного лица. Возможность лиц, указанных в ст. 42 ГПК РСФСР, действовать в суде через представителя основывается на их само-

§ 3. Положение представителя в процессе 115

стоятельном процессуальном статусе. Если же лицо участвует в процессе в соответствии с гл. V ГПК РСФСР, то оно не является представителем профессионального союза и другой организации. Вместе с тем, это лицо не наделено полномочиями действовать в процессе в качестве представителя члена профсоюза. Уполномоченный профессионального союза имеет право действовать от имени и в интересах члена профсоюза только в случае, если он наделен соответствующими полномочиями этим членом профсоюза. В противном случае мы вынуждены были бы признать, что профсоюз является законным представителем своих членов. Член профсоюза в таком случае не может по своему усмотрению лишить полномочий уполномоченного профессионального союза, что противоречит действующему гражданскому процессуальному законодательству, наделяющему лиц полной гражданской процессуальной дееспособностью. Такое положение также не согласуется и с принципом диспозитивности в гражданском процессе, поскольку наделяет профессиональные союзы правом возбуждать и вести гражданский процесс вне зависимости от воли лица, права или законные интересы которого нарушены. Статья 45 ГПК РСФСР должна быть скорректирована путем исключения из нее ч. 4.