5.5.5. Порядок проверки правомерности действий управляющего

Оценка правомерности осуществления управляющим бенефициарных целевых прав-обязанностей должна проводиться в следующем порядке. Сначала необходимо выяснить, есть ли в его действиях состав злоупотребления полномочиями, для чего надо установить:

1) наличие объективной стороны злоупотребления - реальных действий, их вредоносных последствий и причинной связи между ними;

2) наличие субъективной стороны - осознания своих действий, предвидения и желания последствий, а также несоблюдение цели действовать в интересах организации.

Если было нарушено целевое предписание (имелся умысел на причинение стратегического вреда), значит, в действиях управляющего наличествует состав злоупотребления полномочиями.

Если целевое предписание соблюдено (умысел на причинение стратегического вреда отсутствовал), необходимо решить, разумными были действия или неразумными. Чтобы установить, какими были бы в данной ситуации действия разумного человека, надо ответить на следующие вопросы:

1) обладая той же информацией, решил бы разумный человек совершить эти действия?

2) разумный человек осуществлял бы эти действия с более высокой или с более низкой для бенефициара эффективностью?

Покажем применение данного алгоритма на примере ситуации из сюжета известного художественного фильма "Высота", в котором главную роль бригадира монтажников-высотников замечательно сыграл Николай Рыбников. Центральным эпизодом фильма является подъем на большую высоту элемента строящегося сооружения, осуществляемый при неблагоприятных погодных условиях. Для того чтобы не потерять время из-за дождя и сильного ветра, строители решили осуществить подъем, закрепив подъемный кран с четырех сторон тросами. Подъем прошел успешно, однако риск того, что он не удастся, был велик, так как опыта подобных операций никто из лиц, принимавших решение о подъеме и осуществлявших его, не имел. Предсказать же силу порывов ветра в момент подъема было в принципе невозможно.

Представим, что попытка подъема оказалась неудачной. Кран рухнул, поднимаемый элемент упал с большой высоты и разрушился, повредив при этом здание цеха и часть находившегося в нем оборудования. В результате предприятию был причинен значительный материальный ущерб. Имеется ли в рассматриваемых вредоносных действиях управляющего, решившегося на подъем, состав злоупотребления полномочиями?

Так как нас интересуют отношения между управляющим и организацией, предположим, что решение о подъеме было принято директором строительства (управляющим) и осуществлялось под его непосредственным руководством. Хотя сущность целевых прав прораба та же, что и прав главного управляющего организации, - это целевые права (организационно-распорядительные и административно-хозяйственные полномочия, которые должны осуществляться в интересах организации). Для того чтобы приблизить ситуацию к сегодняшнему дню, условимся, что строительная организация является обществом с ограниченной ответственностью, а спешка с подъемом вызвана угрозой выплаты неустойки заказчику за просрочку сдачи объекта.

В рассмотренном случае имеют место: действия, вредные последствия этих действий и причинная связь между ними. Умысел на причинение вреда отсутствует - действия осуществлялись в интересах организации. Следовательно, необходимого признака злоупотребления полномочиями нет.

Были ли действия управляющего разумными? На основании заключения строительной экспертизы надо ответить на вопрос о том, мог ли специалист-строитель, обладающий необходимым опытом и знаниями, предвидеть вероятность неудачного подъема. Субъективная сторона действий при этом должна оцениваться с точки зрения действий среднего специалиста. Так выясняется психическая разумность решения о совершении действия. После установления возможности предвидения вредных последствий надо проверить наличие физической разумности, для чего следует с помощью экспертов ответить на вопрос о том, имелись ли достаточные основания для уверенности в успешном подъеме: решил бы нормальный специалист совершать рассматриваемые действия, и если да, то делал бы это лучше или хуже субъекта, действия которого подвергаются оценке. Ответ на этот вопрос покажет, с какой стороны от границы разумности располагаются реальные действия.

При выяснении предположительных действий разумного человека надо учитывать, что в некоторых случаях даже знающий и опытный человек вынужден принимать рискованные решения, несмотря на предвидение возможности наступления вреда. Результат действия, основанного на таком решении, может быть как удачным, так и неудачным. Разумный человек, оценивая вероятность того или иного исхода, выбирает цель действий и модель поведения для ее достижения, отвечающие минимально обязательной (разумной) осторожности, что эквивалентно (если смотреть с другой стороны) максимально допустимой рискованности.

Несколько изменим ситуацию. Предположим, что для укрепления одного из растягивающих тросов потребовалось взорвать мешавшее здание старого склада, который мог еще использоваться по назначению. Допустим также, что управляющий осознавал, что поднимаемый элемент конструкции при подъеме в условиях сильного ветра практически неизбежно должен задеть и повредить стену корпуса цеха. Кроме того, контакт поднимаемого элемента с тем местом конструкции, к которому он должен крепиться, не мог быть точным и легким. При приближении груза к нужному месту он, раскачиваясь на ветру, мог несколько раз коснуться различных частей основной конструкции, что привело бы к ее повреждению.

Подъем прошел успешно, конструкция полностью собрана, темп работ не нарушен, завод будет сдан заказчику точно в срок. Однако склад был взорван, часть стены цеха при подъеме разрушена, а сооружаемой конструкции был причинен ущерб в результате нескольких ударов подводимого к ней груза. Участники общества, недружественно относящиеся к управляющему, принявшему решение о подъеме и руководившему им, ставят вопрос о его ответственности за причиненные убытки.

В приведенном примере действия совершались управляющим умышленно. Решая проводить подъем, он сознательно допускал причинение ущерба, который в результате и был причинен. Для ответа на вопрос о том, являлись ли эти вредоносные действия тактическими, следует выяснить, был ли комплекс умышленных действий управляющего направлен на стратегически благую цель - соблюдение сроков строительства. Ожидание улучшения погоды привело бы к нарушению сроков. Объект был бы сдан заказчику на две недели позже установленного договором срока, и строительной организации пришлось бы уплатить неустойку (например, по 100 тыс. руб. за каждый день просрочки). Итого за две недели- 1400 тыс. руб. Устранение ущерба, причиненного при осуществлении рискованного подъема, обошлось организации в 300000 руб. Таким образом, вред, причиненный совокупностью вредоносных тактических действий, меньше полезности достижения стратегической цели этих действий. Следовательно, действия управляющего были направлены на благо.

Еще раз изменим ситуацию. Представим, что завершение конструкции не было срочным, так как сдача объекта все равно не могла быть осуществлена в срок, - из-за задержки с поставкой оборудования объект в любом случае был бы сдан с двухнедельным опозданием. Мотивом подъема являлось желание управляющего сэкономить на зарплате рабочим, которым в случае простоя пришлось бы выплатить ее часть. Эта экономия составила 30 000 руб. Сопоставление тактического вреда в 300000 руб. со стратегической пользой в 30000 руб. позволяет сделать вывод о том, что управляющий причинил организации умышленный или неосторожный стратегический вред. В зависимости от того, осознавал он или нет соотношение вреда и пользы от своих действий, его действия следует считать соответственно злоупотреблением или неразумностью.

Как отмечалось выше, сравнивать со стратегической пользой надо совокупный вред от всего комплекса вредоносных тактических действий. Поэтому, если на предмет разумности оценивается отдельное тактическое действие, вред от которого меньше полезной цели, на достижение которой оно было направлено, это еще не значит, что данное действие является разумным. Обратимся еще раз к последней гипотетической ситуации, где стратегической целью была экономия зарплаты. К управляющему может быть предъявлен иск о возмещении ущерба только от взрыва склада, который составляет 10000 руб. Допустим, что один из участников общества начинал свою трудовую деятельность, работая на этом складе грузчиком. Склад был дорог ему как память, и поэтому он не может оставить безнаказанным управляющего, который не посчитался с его чувствами. Сравнение вреда от этого отдельного тактического действия (10000 руб.) с экономией расходов на зарплату (30000 руб.) позволяет управляющему утверждать, что взрыв склада был оправдан большей выгодой, которую эти действия принесли организации. Однако, учитывая, что совокупный вред, причиненный комплексом тактических действий, превышает стратегическую пользу, и взрыв склада, и любое другое отдельное вредоносное тактическое действие следует считать неразумным.

Данный алгоритм проверки действий управляющих организаций имеет значительную практическую ценность, так как позволяет более точно решать вопрос о наличии состава правонарушения. Ведь за причинение организации вреда, за который должна наступать ответственность, может быть принят тактический вред, направленный на стратегическое благо, или вред, причиненный разумными действиями. Ошибка, допущенная при выяснении этого, может иметь для управляющего тяжелые последствия. Такого рода ошибки, допускавшиеся в период становления Советской власти, нередко были причиной необоснованного привлечения руководителей предприятий и организаций как к гражданской, так и к уголовной ответственности: за халатность, превышение должностных полномочий, вредительство и т.д. Задача предупреждения таких ошибок актуальна и сегодня, когда новое законодательство содержит сложные даже для профессиональных юристов категории.

И если на заре социализма были нередки перегибы в сторону незаслуженного наказания управляющих, то сегодня наблюдается противоположное явление: управляющие, которые злоупотребляют полномочиями либо действуют неразумно, остаются безнаказанными, что причиняет экономическому и политико-правовому состоянию общества не меньший вред, чем перегибы в противоположную сторону. Интересны в этом отношении следующие статистические данные.

На состоявшейся 8 октября 2001 г. в Госдуме научно-практической конференции руководитель Федеральной службы по финансовому оздоровлению и банкротству (ФСФО) Т.Трефилова заявила, что фактически бесконтрольная деятельность арбитражных управляющих может нанести многократно больший ущерб интересам национальной безопасности, чем недавние аферы руководителей финансовых пирамид. Ею были оглашены сенсационные цифры количества "заказных" дел о банкротстве и масштабов вывода активов с предприятий. "За последние три года принято около 228 тыс. решений о признании должников банкротами и об открытии конкурсного производства. С начала года ФСФО сделано более 500 заключений о фактах преднамеренного банкротства и выводе активов, а приговоров по фактам выявленных экономических преступлений было всего два. Причем в соответствии со статистикой ФСФО количество заявлений в арбитражные суды о признании должников банкротами за полгода увеличилось почти вдвое - до 18 тыс. Почти 15 тыс. из них принято к производству, что также в 2 раза больше, чем в прошлом году. В отношении 687 должников введена процедура конкурсного производства, и только в 27 случаях процедура прекращена в связи с восстановлением платежеспособности"*(109).

Все, о чем говорится в данной книге, относится и к арбитражному управляющему. Он, так же как и управляющий юридического лица, о котором идет речь в ст. 53 ГК, осуществляет бенефициарные целевые права-обязанности. И делать это он должен разумно (ст. 20 Закона "О несостоятельности (банкротстве)" 1998 г.). К неудовлетворительным результатам применения законодательства о банкротстве приводит отсутствие у судебных органов методики оценки действий управляющих с точки зрения разумности и незлоупотребления полномочиями.