§ 3. Механизм уголовно-правового регулирования: уголовно-правовые отношения

Вторым звеном в механизме уголовно-правового регулиро­вания являются уголовно-правовые отношения, т. е. те право­вые связи, которые складываются в соответствии с требовани­ями норм уголовного права между субъектами — носителями прав и обязанностей. Проблема правоотношений в уголовном нраве, как и в общей теории права, относится к числу важней­ших, фундаментальных проблем. Она связывает в единое це­лое по существу все основные категории уголовного права: нор­мы, поведение, объект регулирования, ответственность и т. д. В рамках этого единства все указанные понятия и институть| функционируют и в рамках этого единства, следовательно^ проверяется правильность их работы. Теория уголовно-право* вых отношений, таким образом, играет важную методологиче­скую роль в исследовании вопросов уголовной ответственно­сти. Не случаен поэтому постоянный интерес к проблеме уго^ ловно-правовых отношений, проявляемый в последнее десяти* летие со стороны многих ученых. Известное отставание в раз­работке теории уголовно-правовых отношений, о котором спра­ведливо говорилось,42 сменилось в настоящее время довольно интенсивными исследованиями, хотя, пожалуй, ни одна из других уголовно-правовых проблем не порождала столь значи­тельного расхождения во взглядах не только по частным во­просам, но и по ее концептуальным основам.

Традиционный вопрос о моменте возникновения уголовного правоотношения, ответы на который столь различны, что ис­черпывают все логически возможные варианты (вступление в силу уголовно-правовой нормы, совершение преступления, воз­буждение уголовного дела, привлечение в качестве обвиняемо­го, избрание меры пресечения, вступление приговора в закон­ную силу, начало исполнения наказания), сводится по сущест­ву к вопросу о том, что же такое уголовное правоотношение, какова его сущность. Отсутствие сближения мнений по этим.

42 Марксистско-ленинская   общая теория государства и права: Социалистическое право. М., 1973, с. 587.

принципиальным вопросам позволило М. И. Ковалеву не без иронии заметить, что «в теории уголовно-правовых отношений каждый криминалист сражается сам за себя».43

Впервые попытка определить уголовно-правовые отношения была предпринята М. С. Строговичем. Он писал: «Материаль­но-правовые отношения. . . есть выраженное в законе отноше­ние государственной власти к лицу, совершившему действие, расцениваемое законодателем как преступление».44 Впослед­ствии об уголовном правоотношении как отношении между государством и преступником писали многие авторы,45 по мне­нию которых регулятивная функция уголовно-правовых отно­шений заключается лишь в организации отношений между лицом, совершившим преступление, и государством (уполномо­ченным органом государства). Например, Н. А. Огурцов дает следующее определение: «Правоотношение в советском уго­ловном праве представляет собой отношение между социали­стическим государством, выступающим в лице органов право­судия (дознания, следствия, прокуратуры и суда), и преступ­ником по поводу совершенного последним общественно опас­ного деяния — преступления и уголовной ответственности ви­новного за содеянное».46

Сводятся ли, однако, все уголовно-правовые отношения между государством и гражданином лишь к тем, которые воз­никают по поводу уже совершенного преступления? Как отме­чалось в предшествующем разделе, уголовно-правовая норма адресует свои требования определенным категориям людей, возлагая на них прежде всего правовую обязанность не совер­шать преступлений. Вопрос, следовательно, может быть пере-

43            Ковалев М. И.   Советское уголовное право.   Курс лекций.   Сверд­

ловск, 1971, вып. 1, с. 88.

44            С т р о г о в и ч М. С.   Природа советского уголовного процесса и прин­

цип состязательности. М., 1939, с. 81.

45            Т р а и и и н А. Н.   Система   Общей части   уголовного права. — Совет­

ское государство  и  право,   1946,  №  5—6,  с.   11;    Загород инков   Н.  И.

О  содержании    уголовно-правовых   отношений. — Советское    государство  и

право,  1963, №  11, с. 85 и ел.;   Шаргородский М. Д.   Введение, пред­

мет, система и метод науки уголовного права. — В кн.: Курс советского уго­

ловного права, т.  1. Л.,  1968, с. 23;    Смирнов В. Г.   Правоотношения в

уголовном  праве. — Правоведение,   1961,  № 3,  с.  88—89;    Огурцов  Н.  А,

Правоотношение   и   ответственность   в   советско?,!   уголовном   праве.   Рязань,

1976, с. 27; М е л ь н и к о в а Ю.  Б.   О понятии и сущности   уголовно-право­

вых отношений. — Советское государство и право, 1970, № 6, с. 94; Санта-

л о в А. И. Теоретические вопросы уголовной ответственности. Л.,  1982, с. 42;

С а м о ш и н П. И.   Единство уголовно-правовых отношений. — Советское го­

сударство и право,  1971, № 1, с. 97; Барков А. В.   К вопросу о сущности

уголовных правоотношений. — В сб.: Проблемы уголовного права / Под ред.

И. С. Тишкевич. Минск,  1976, с.  15—16; Ной И. С.   Уголовно-правовые от­

ношения •— одна из важнейших юридических гарантий конституционных прав

и свобод граждан. — В кн.: Личность и уголовная ответственность. Саратов,

1979, с. 9—10. (Межвуз. науч. сб., вып. 1).

46            Огурцов Н. А.  Указ, соч., с. 27.

фразирован так: образует ли вытекающая из уголовно-право-' вого требования связь правоотношение или эти требования реализуются вне правоотношений? В общей теории права, а вслед за ней и в уголовном праве вопрос этот вызывает разно­гласия. Так, по мнению П. Е. Недбайло, уголовно-правовая норма регулирует поведение людей путем установления обя­занностей, но воздействует на него вне правоотношения.47 Л. С. Явич полагает, что «уголовное право реализуется в пер­вую очередь тогда, когда граждане соблюдают установленные мм запреты.. . но такая реализация не связана с возникновени­ем каких-либо правоотношений».48 Аналогичную позицию за­нимают Р. О. Халфина, В. В. Лазарев, Ю. С. Решетов49 и дру­гие авторы. В теории уголовного права ее поддерживают И. Н. Даньшин, 3. Д. Иванова, А. В. Барков, А. И. Санталов.50 Что же мешает, констатировав наличие правовых связей — а их признают сторонники данной позиции; «обязанностям (запре­там) в уголовном праве противостоят права лиц, в интересах которых установлены эти запреты», пишет, например, А. И. Сан­талов,51— считать связи правоотношениями?

Не претендуя на исчерпывающий анализ принципиально важной и сложной проблемы и всех аргументов, приводимых сторонниками различных точек зрения, отметим прежде всего следующее. Защитники указанной позиции исходят из того, что правовые отношения могут иметь лишь конкретный состав сво­их субъектов,52 что ценность понятия правоотношения заклю­чается, в частности, в обозначении конкретного, реального общественного отношения, облеченного в форму права.58 И для А. И. Санталова отношения по соблюдению запретов являютс# нормальными общественными отношениями (то, что они «нор­мальны», не вызывает сомнений), но не приобретают качества шравовых потому, что к числу правовых, по его мнению, мож­но отнести лишь реальные конкретные отношения, урегулиро­ванные нормами права.

На наш взгляд, тезис о возможности реализации прав и обязанностей вне правоотношений не выдерживает проверки

47 Недбайло П. Е. Советские социалистические правовые нормы. Львов, 1959, с. 96.

4« Я в и ч Л. С.   Указ, соч., с. 223.

*9 X а л ф и н а Р. О. 1) Методологический аспект теории правоотноше­ний, с. 23 и ел.; 2) Общее учение о правоотношении, с. 7; Лазарев В. В. Применение советского права. Казань, 1972, с. 7—9; Решетов Ю. С. Реа­лизация норм права и правоотношения. — Правоведение, 1976, № 6, с. 24—30.

50            Даньшин И. Н.   Правоотношения в уголовном праве. — В кн.: Во­

просы государства и права, вып. 2. М., 1974, с. 236; Иванова 3. Д. Указ,

соч., с. 111; Барков А. В.   К вопросу о сущности уголовных правоотноше­

ний, с. 5; Санталов А. И.  Указ, соч., с. 44.

51            С а н т а л о в А. И.  Указ, соч., с. 41.

52            Я в и ч Л. С.  Указ, соч., с. 205.

53            X а л ф и н а  Р.  О.   Методологический  аспект теории  правоотношений,

г,  23.      I

с позиций уголовно-правовой теории, ибо в конечном итоге он означает, что тот, кто не совершает преступлений, для уголов­ного права безразличен. Лицо, которое спасает утопающего, пишет А. И. Санталов, с точки зрения уголовно-правовой нор­мы (ст. 127 УК РСФСР) является лишь человеком, выполняю­щим свой гражданский долг.54 На самом деле все обстоит на­оборот: тот, кто не совершает преступления, не только не без­различен для уголовного права, но и является целью, ради ко­торой оно существует. Лицо, спасающее утопающего, поступает правомерно именно с точки зрения уголовного закона, т. е. вы­полняет свой правовой долг, даже если оно менее всего заду­мывается об этом. Если лицо, находящееся в условиях, предус­мотренных ст. 127 УК РСФСР (гипотеза), не выполнит лежа­щей на нем обязанности (диспозиция), должна наступать уго­ловная ответственность (санкция). Тот факт, что обязанность, установленная данной нормой, — оказывать помощь лицам, на­ходящимся в опасном для жизни состоянии, — обращена ко всем, кто мог ее оказать, не подвергая ни себя, ни других лиц серьезной опасности, не лишает эту обязанность ни реально­сти, ни конкретности в каждом отдельном случае.

Поэтому следует согласиться с теми авторами, которые по­лагают, что правоотношения, возникающие на основе норм уголовного права (или шире — запретительных норм), вполне реальны, ничем существенным (ни по силе воздействия, ни по методам, ни по целям, например) не отличаются от иных право­отношений. «В реальной действительности, — писал А. А. Пп-онтковский, — действующая правовая норма всегда вместе с тем создает и соответствующие ей правоотношения. Объектив­ное право поэтому существует всегда в единстве с субъектив­ными правами и корреспондирующими им правовыми обязан­ностями».55 Положение о том, что правоотношения могут вы­текать из нормативных запретов, выдвигается в работах С. С. Алексеева. Н. И. Матузова, Б. Л. Назарова и др.56 Дей­ствительно, всякая правовая связь есть правовое отношение. Субъективное право «беззащитно», если оно не подкреплено обязанностью «другой стороны», а обязанность утрачивает свой смысл, если никто не правомочен требовать ее выполнения. Все общие и особенные запреты, обращенные ко всем субъек­там права или к определенной группе таковых, как одинаковые масштабы трансформируются в сфере фактических отношений, и их субъекты становятся носителями обязанностей не совер­шать тех или иных действий, поступков. Этой обязанности со-

54            Санталов А. И.  Указ, соч., с. 44.

55            П и о н т к о в с к и и А. А.   К вопросу о взаимоотношении объективно­

го и субъективного права. — Советское государство и право. 1958, № 5, с. 28,

^Алексеев С. С. Общая теория права, вып. 1. Свердловск, .1963, с. 142—144; Матузов Н. И. Субъективные права граждан СССР. Сара­тов, 1966, с. 54; Назаров Б. Л. Указ, соч., гл. 3.

87

ответствует субъективное право государства (в лице его соот­ветствующих органов), право требовать от обязанных сторон определенного правомерного поведения. Вряд ли можно отри­цать, говорит Б. Л. Назаров, наступление таких связей вместе с установлением государством тех или иных запретов. Такие связи являются юридическими, поскольку возникают благодаря правовым нормам. Эти связи являются правовыми отношени­ями, поскольку в них праву одной стороны соответствует обя­занность другой.57

В теории уголовного права наиболее аргументированно кон­цепцию уголовно-правовых отношений защищает М. И. Кова­лев, по мнению которого «действие уголовного права, т. е. со­циальная полезность и эффективность его норм, заключается не только в правильном применении их к конкретным случаям жизни. Оно гораздо глубже и многообразнее. Применение пра­вовых норм есть лишь одна из форм жизни права. . . Но кроме этого у права есть более сложная и более скрытая форма воз­действия на общественную жизнь, которая заключается в ор­ганизующей, воспитательной и мобилизующей роли, присущей праву самим фактом своего существования. И уже он порож­дает определенные правоотношения государства с гражданами и граждан между собой».58 О реальности порождаемых нор­мами правовых отношений пишут 3. А. Астемиров, А. В. Нау­мов, А. Н. Тарбагаев и ряд других криминалистов.59

При таком подходе правильно подчеркивается активная роль уголовно-правовых норм в регулировании широкого круга наиболее ценных для социалистического общества обществен­ных отношений, четко определяется правовое место личности в системе уголовно-правовых отношений, последовательно свя­зывается в единую систему требование, исходящее от нормы, правовой статус личности и те санкционные правоотношения, которые возникают в случае совершения преступления. Два положения нуждаются, на наш взгляд, в рамках рассматривае­мой концепции в уточнении. Во-первых, возникновение регу­лятивных уголовно-правовых отношений основано на уголов­ном законе, но не происходит прямо и непосредственно, всегда и безусловно в момент его вступления в силу, как это зачастую утверждают. Закон должен найти своего адресата. Поскольку безусловных уголовно-правовых запретов не существует, каж­дый субъект вступает в сферу действия уголовно-правовой

57            Н а з а р о в Б. Л.  Указ, соч., с. 282—283.

58            К о в а л е в М. И.  Советское уголовное право, с. 91.

59            Астемиров 3. А.  1)  Уголовная ответственность и наказание несо­

вершеннолетних. М., 1970, с. 9; 2)  Понятие юридической   ответственности. —

Советское государство и право, 1979, № 6, с. 63; Наумов А. В.   Примене­

ние уголовно-правовых норм.  Волгоград,   1973, с.   15;    Тарбагаев А.  Н.

О понятии позитивной уголовно-правовой ответственности. — Вестн. Ленингр.

ун-та, 1981, А1» 1, с. 88.

нормы лишь тогда, когда наступает условие, содержащееся в ее гипотезе — достижение возраста уголовной ответственности, приобретение соответствующей социальной роли (специальный субъект) и т. п.60 Во-вторых, «второй стороной» в рассматри­ваемом правоотношении всегда выступает государство, с кото­рым человек всегда состоит в правовых отношениях равных «партнеров», объем прав и обязанностей которых действитель­но корреспондировав. Обязанности гражданина не нарушать требования уголовно-правовых норм соответствует право госу­дарства требовать соблюдения уголовно-правовых норм. Обя­занности государства ии при каких . обстоятельствах не при­менять уголовную ответственность, если не совершено преступ­ление, соответствует право гражданина поступать так, как ему будет угодно, не нарушая при этом уголовно-правовых запре­тов. Выполняя свои обязанности и используя права, гражданин находится под государственной защитой, а государство хотя и не возлагает обязанности на гражданина по поддержанию пра­вопорядка, но поощряет и охраняет его активность. Нарушение позитивной обязанности соблюдать требования уголовного закона порождает необходимость государственного вмешатель­ства, цель которого локализовать конфликт между человеком и обществом, вернуть нарушенное общественное отношение в состояние упорядоченности, предупредить возможность новых нарушений. Уголовное право, таким образом, вынуждено вы­полнить свою вторую задачу, производную от первой, главной задачи — реализовать угрозу, содержащуюся в санкциях его уголовно-правовых норм. Реализация ответственности за со­вершенное преступление происходит на основании закона и в порядке, установленном законом. Основание и пределы ответ­ственности установлены нормами уголовного права, порядок реализации уголовной ответственности — нормами уголовно-процессуального права. В том, что в связи с совершением пре­ступления возникают особые отношения между государством и преступником, урегулированные нормами уголовного права, в настоящее время, пожалуй, не сомневается никто. Более того, как уже отмечалось, сторонники господствующего мнения толь­ко в них и видят собственно уголовно-правовые отношения. Мы же подчеркиваем их вторичность потому, что они произ-водны от основных регулятивных уголовно-правовых отноше­ний: обязанность отвечать лежит только на том, кто был обя­зан не нарушать уголовно-правового запрета, но нарушил его. Отношения, возникающие в связи с совершением преступ­ления, называют по-разному: санкционные, охранительные, спе­цифические уголовно-правовые, материально-правовые. Разу­меется, всякое название несколько условно, но если попытать­ся кратко передать главное, то, пожалуй, эти отношения мож-

60 Бойцов А. И.   Теоретические вопросы уголовной ответственности и освобождения от нее: Автореф. канд. дис. Л.,  1982, с. 9—10.

89

но было бы назвать «ремонтно-восстановительными». Этим еще раз была бы подчеркнута их функциональная роль — регулиро­вать отношения между гражданином (преступником) и госу­дарством, но уже иным методом, чем ранее, охранять общест­венные отношения, но уже от новых преступлений и, регули­руя и охраняя, восстанавливать нарушенный правопорядок.

В последние годы проблема правовых отношений, склады­вающихся в результате совершения преступления, привлекала внимание многих авторов. Однако, как и прежде, едва ли не все основные вопросы проблемы остаются дискуссионными. Решительно расходятся мнения по поводу юридических фактов, порождающих уголовно-правовые отношения, и, следовательно, субъектного состава, содержания и связи указанных отношений с уголовной ответственностью, объекта, момента окончания и других вопросов. Между тем не вызывает сомнения, что от пра­вильного понимания уголовно-правовых отношений зависит как решение важных теоретических проблем, так и практическое обеспечение режима социалистической законности при осуще­ствлении правосудия по уголовным делам. Уголовно-правовые отношения определяют правовой статус их участников, выража­ют то бесспорное обстоятельство, что государство в отношениях с лицом, совершившим преступление, выступает как сторона, наделенная строго определенными правами и обязанностями, отступление от которых недопустимо, и что, в свою очередь, преступник, по выражению А. А. Пионтковского, «не бесправ­ный объект карательной власти государства»,61 а субъект, так­же наделенный правами и обязанностями.

Что же является юридическим фактом, определяющим воз­никновение уголовно-правового отношения? В теории уголов­ного права по этому поводу существуют по крайней мере четы­ре точки зрения. Одна группа авторов полагает, что это момент совершения преступления,62 вторая — момент возбуждения уго-

61            П и о и т к о в с к и й А.  А.   Введение в  теорию советского уголовного

права. — В кн.: Курс советского уголовного права, т.  1. М,  1970, с.  15.

62            Полянский Н. Н.   Вопросы теории советского уголовного процес­

са. М.,  1956, с. 258; Строгович М. С.  Курс советского уголовного про­

цесса. М.,  1968, с. 49 и ел.:    Пионтковский А. А.    1)  Правоотношения

в уголовном праве.— Правоведение,  1962, № 2, с. 87; 2)  Введение в теорию

советского уголовного права, с.  13 и ел.; Беляев Н. А.  1)  Предмет совет­

ского исправительно-трудового права. Л.,  1960, с. 22; 2}  Понятие, задачи и

система  советского  уголовного права. — В   кн.:   Советское  уголовное  право.

Часть Общая. М,   1977,  с. 6;    Элькинд П. С.   Указ, соч., с.   19;    Кова­

лев М. И.   Советское уголовное право, вып.   1,    с.  101  и ел.;    Курлянд-

с к и й  В.  И.  Уголовная  ответственность и  меры  общественного  воздействия.

М., 1965, с.  19;  Карпу шин   М. П., Кур л ян дек ни В.  И. Уголовная от­

ветственность и состав преступления. М., 1974, с. 21;  Божье в В. П. Уголов­

но-процессуальные правоотношения. М.,  1975;  Огурцов Н. А.   Указ, соч.,

с. 21 и ел.; Багр и й -Шахматов Л. В.   Уголовная ответственность и на­

казание. Минск,  1976,    с. 43 и ел.;    Барков А. В.   К вопросу о сущности

уголовных правоотношений. — В кн.: Проблемы уголовного права: Сб. статей,

/ Под ред. И. С. Тишкевича. Минск, 1976, с. 12.

90

ловкого дела,63 третья — привлечение лица в качестве обвиняе­мого64 и, наконец, четвертая — вынесения обвинительного при­говора (вступления его в законную силу).65 В основе расхож­дения мнений по поводу момента возникновения уголовно-пра­вового отношения лежат прежде всего различия в понимании самой природы правовых отношений. Если признать, что пра­воотношение вообще и уголовно-правовое отношение как его разновидность есть правовая связь между субъектами, харак­теризующаяся наличием соответствующих друг другу прав и обязанностей, то, естественно, момент возникновения таких прав и обязанностей и будет моментом возникновения право­отношения. Следовательно, вполне возможно связать возникно­вение уголовно-правового отношения с моментом совершения преступления. Если же под правоотношением понимать нечто иное, скажем, рассматривать его в качестве особого идеологи­ческого общественного отношения, являющегося результатом воздействия права на поведение людей, то уже невозможно связывать возникновение уголовно-правового отношения лишь с фактом совершения общественно опасного деяния, предусмот­ренного уголовным законом. При таком понимании правоотно­шения норма уголовного права и преступление — лишь пред­посылки возникновения уголовно-правового отношения. Они создают права и обязанности, но не само уголовно-правовое отношение. Почему? Потому, что, по мнению сторонников рас­сматриваемой позиции, чтобы стать действительным правоотно­шением, оно, как и каждое общественное отношение, должно воплотиться в деятельности, в рассматриваемом случае в дея­тельности государственных органов, применяющих уголовный закон.

С таких общих позиций подходят к решению рассматривае­мого вопроса В. Г. Смирнов и А. И. Санталов. Для них «со­держание уголовно-правового отношения не может быть сведе­но к субъективным правам и обязанностям его участников».66 Совершение преступления «объективно создает права и обя­занности, но не уголовно-правовые отношения»67 потому, что

63            С а ы т а л о в А. И.   1) Уголовно-правовые отношения и уголовная от­

ветственность.— Вести. Ленингр. ун-та,  1974, № 5, с.  123; 2)  Теоретические

вопросы уголовной ответственности. Л., 1982, с. 50 и ел.

64            Р и в л и н  А.  Л.   Об  уголовно-правовых    и  уголовно-процессуальных

отношениях. — Правоведение,  1959, № 2, с.   111;  Брайнин  Я. М. Уголов­

ный закон и его применение. М., 1967, с. 34 и ел.; Марцев А. И.   Понятие

и содержание уголовной ответственности. — В  кн.;  Проблемы  борьбы с  пре­

ступностью, вып. б. Омск, 1976, с. 12—13.

65            Недбайло П. Е.   Применение советских    правовых норм,    с.  485;

С м и р н о в В. Г.    1)  Правоотношения    в уголовном праве. — Правоведение,

1961, № 3, с. 93; 2)  Функции советского уголовного права, с. 153 и ел.; 3 а-

г о р о д н и к о в Н.  И.   О пределах уголовной   ответственности. — Советское

государство и право,  1967, № 7, с. 44; Ной И. С.   Указ, соч., с. 9—10.

ее Смирнов В.  Г.   Функции советского уголовного права,  с.   165. е? Санталов А. И.   Уголовно-правовые отношения и уголовная ответ­ственность.— Вести. Ленингр. ун-та, 1974, № 5, с. 123.

91

«содержанием правоотношения следует считать поведение уча­ствующих в нем лиц»,68 пишет В. Г. Смирнов, и «положение о действиях людей как проявлении (выражении) общественных отношений» служит исходным «для решения вопроса об уго­ловно-правовых отношениях»,69 утверждает А. И. Санталов.

Этой концепции (в отличие от позиции тех авторов, которые определяют уголовно-правовое отношение как общественное от­ношение, урегулированное нормами права, а его содержание видят в правах и обязанностях субъектов отношения, возника-кающих в момент совершения преступления) нельзя отказать в определенной последовательности, хотя для А. И. Санталова указанные действия начинаются с момента возбуждения уго­ловного дела, а для В. Г. Смирнова — с момента вступления в законную силу обвинительного приговора суда о назначении лицу, совершившему преступление, определенного наказания.

Поскольку, как уже отмечалось, любая индивидуальная связь (как и конкретная деятельность) сама по себе не обра­зует общественного отношения, вполне достаточно, чтобы кон­статировать наличие правоотношения, установить взаимную связь субъектов в виде их прав и обязанностей. Да и те авто­ры, которые тре.буют для признания наличия правоотношений нечто большее, чем совокупность прав и обязанностей соответ­ствующих субъектов, не могут игнорировать их существования и так или иначе вынуждены включать в рамки общей конструк­ции правовых связей, порожденных самим фактом совершения преступления. Так поступает В. Г. Смирнов, вводя понятие властеотношений, возникающих в момент совершения преступ­ления, не смог пройти мимо прав и обязанностей А. И. Санта­лов, характеризуя содержание уголовно-правового отношения.

Поэтому, на наш взгляд, вполне обоснованной представля­ется точка зрения, согласно которой уголовно-правовое отно­шение возникает в момент совершения преступления. Оно воз­никает объективно, т. е. независимо от того, стало ли известно о факте совершения преступления каким-либо государствен­ным органам и даже самому преступнику (такие случал; воз­можны при совершении некоторых неосторожных преступле­ний), независимо от того, предпринимаются ли соответствую­щими государственными органами какие-либо действия по уста­новлению факта совершения преступления и изобличению ви­новного и как ведет себя лицо, нарушившее уголовный закон. С момента нарушения закона возникают и обязанность отве­чать за это, и право государства возложить на виновное лицо ответственность за совершенное преступление, наказать его, разумеется, установив в процессуальном порядке сам факт со­вершения преступления и отсутствие обстоятельств, исключаю-

68            С м и р н о в В.  Г.   Функции советского уголовного права, с.   165.

69            С а н т а л о в А.  И.   Уголовно-правовые  отношения    и  уголовная  от­

ветственность, с. 122.

92

щих ответственность за уже совершенное преступление (напри­мер, амнистия или принятие нового закона, исключившего на­казуемость соответствующего деяния). Правоотношение, воз­никающее в момент совершения преступления, не только ре­ально, но и конкретно. Уголовно-правовая норма, нарушенная в результате совершения преступления, как бы разворачивается в момент нарушения, властно требуя от тех, кому адресована ее санкция, выполнить должное. Не следует понимать сказан­ное упрощенно: уголовный закон не требует от преступника ни раскаяния, ни явки с повинной, ни каких-либо других собст­венных действий, направленных на реализацию лежащей на нем обязанности; закон требует от преступника лишь одного— быть подвергнутым уголовной ответственности за конкретное преступление, которое им совершено. Это значит, что обязан­ность отвечать столь же реальна и конкретна, сколь реально породившее ее преступление. Механизм уголовного процесса есть не что иное, как средство познания действительных собы­тий, осуществляемого в строго установленной законом форме, и правового закрепления (официального признания) установ­ленных фактов. Поэтому само исследование события преступ­ления не придает правоотношению конкретность, которой оно якобы, по мнению некоторых авторов, до завершения уголов­ного процесса не обладает, а, напротив, подчинено задаче в максимальной степени отразить (познать, приблизиться в по­знании) все особенности реально существующего отношения. Поэтому нельзя согласиться с тем, что уголовные правоотно­шения возникают в момент совершения преступления в еще не полностью сформировавшемся виде. Суд, вынося обвинитель­ный приговор, не только устраняет неопределенность в субъек­тах правоотношения, но и конкретизирует в соответствии с инди­видуальными особенностями данного дела меру наказания и тем самым обеспечивают нужную определенность содержанию прав и обязанностей субъекта.70 Не следует ставить знак равенства между действительным содержанием уголовного правоотноше­ния и тем, что известно о нем в тот или иной момент движения уголовного процесса. Суд, вынося обвинительный приговор, дей­ствительно устраняет «известную неопределенность», но, как пра­вильно пишет Н. А. Огурцов, правоприменительная деятель­ность органов правосудия не создает субъекта правоотношения, а «лишь устанавливает, познает и фиксирует его».71 Это отно­сится и к содержанию прав и обязанностей субъектов уголов­ного правоотношения.

Опасение, что признание одного    лишь факта    совершения преступления  в  качестве обстоятельства,  порождающего    уго-

70            Элькинд П. С.   Указ, соч., с. 19 и ел.; Алексеев С. С. Социаль­

ная ценность права в советском обществе. М.,  1971, с.  143—144.

71            Огурцов Н. А.  Указ, соч., с. 88.

93

ловное правоотношение, нарушает принцип презумпции неви­новности, неосновательно. Оно базируется на утверждении, что субъект правоотношения до момента постановления обвини­тельного приговора суда и вступления его в законную силу якобы «признается» участником указанных отношений.72 Это, конечно, не так. Признание виновным в совершении преступле­ния — действительно исключительная компетенция суда, и до вступления обвинительного приговора суда в законную силу никто не может рассматриваться как преступник. Но «призна­ется» человек преступиком только потому, что он «является» им с момента совершения преступления, а не «становится» тогда, когда признан виновным. М. С. Строгович вполне обо­снованно полагает, что обвинительный приговор суда не дела­ет человека преступником, а признает преступником того, кто стал им в момент совершения преступления.73

О. Э. Лейст высказал сомнение в обоснованности существо­вания самого понятия охранительных правоотношений, вклю­чающих в себя как составную часть уголовно-правовые отно­шения. По его мнению, представление об обязанности пре­ступника понести наказание, возникающей с момента совер­шения преступления, воспроизводит аналогичные конструкции обязательственных отношений, возникающих из причинения вреда, которые вполне конкретны и главное могут быть выпол­нены самими правонарушителями, в то время как нарушитель норм уголовного, административного или трудового права под­вергнуть себя наказанию или взысканию не может. Продолжая аргументацию, О. Э. Лейст пишет, что положение об обязанно­сти виновного отвечать, отчитаться в содеянном перед следст­венными и судебными органами радикально противоречит дей­ствующему законодательству, которое категорически запреща­ет перелагать на обвиняемого обязанность доказывания, домо­гаться его показаний. Как можно понять О. Э. Лейста, сужде­ние «преступник должен быть наказан на основании и в пре­делах закона» не требует уголовно-правовых отношений, по­скольку основывается на принципах неотвратимости, законно­сти и обоснованности наказания, известных и общепризнанных задолго до появления идеи уголовно-правового отношения. Неприемлемость, как он пишет, идеи уголовно-правового отно­шения определяется также и тем, что она ведет к представле­нию о возникновении уголовной ответственности с момента со­вершения преступления и существовании ее и тогда, когда пре­ступнику удается уклониться от следствия и суда, что она ве­дет к теоретическому «расщеплению» уголовной ответственно­сти на «материальную» и «процессуальную», основана на край­не ограниченных представлениях о правах лица, совершившего

72            Смирнов В.  Г.   Функции советского уголовного права, с.   157.

73            Строгович М. С.   Курс советского уголовного процесса, с. 89.

94

преступление и обвиняемого в этом, и, таким образом, конст­рукция уголовного правоотношения, согласно которой винов­ный обязан дать ответ, держать отчет и т. п., противоречит конституционному праву на защиту.74

В этой критике верно то, что уголовная ответственность не возникает в момент совершения преступления. Однако кон­цепция уголовно-правовых отношений не нуждается в отожде­ствлении самого правоотношения с уголовной ответственностью: обязанность отвечать — это еще не ответственность. Верно, да­лее, что представление о якобы существующей в рамках общей уголовной ответственности «материальной» и «процессуальной» ответственности неосновательно, но не потому, как полагает О. Э. Лейст, что меры процессуального принуждения (меры пресечения) тем самым выводятся за пределы уголовной ответ­ственности, а потому, что ни один процессуальный акт, в том числе и избрание меры пресечения, не имеет никакого отноше­ния не только к несуществующей «уголовно-процессуальной ответственности», но и к уголовной ответственности. Противо­поставление уголовно-правовых (и других охранительных) пра­воотношений отношениям, возникающим из причинения иму­щественного вреда, идет у О. Э. Лейста так далеко, что по существу означает невозможность установления общего поня­тия правовой ответственности. Между тем и преступление, и причинение имущественного вреда имеют общее — они нару­шают порядок отношений между людьми и нормы права. Каж­дое правонарушение порождает необходимость восстановления нарушенного правопорядка. Способ восстановить (нейтрализо­вать) нарушенный порядок определяется прежде всего харак­тером самого нарушения. Наилучший вариант, если он возмо­жен, заключается в том, что нарушитель своими действиями нейтрализует последствия правонарушения. Такую возмож­ность предоставляет гражданский закон, когда речь идет об имущественном ущербе. Если такая возможность (обязанность) не выполняется, действует принудительная сила государства. Так строятся гражданско-правовые отношения. Возможна ли указанная «нейтрализация» последствий тогда, когда речь идет о преступлении? Да, в определенных пределах возможна. Если преступная деятельность начата, но не доведена до конца, уго­ловный закон при том бесспорном положении, что он уже на­рушен, предоставляет возможность преступнику путем добро­вольного отказа «погасить» возникший конфликт между ним и обществом, вернуться к «нормальному», позитивному поведе­нию. Ответственность в указанном случае исключается. Это об­щее правило. Иногда преступнику предоставляется возмож­ность собственными действиями ликвидировать возникшее уго-

74 Л е и с т О. Э. 1) Юридическая ответственность и правоотношения.— Вести. Моск. ун-та. Сер. Право, 1977, № 4, с. 3 и ел.; 2) Санкции и ответ­ственность по советскому праву. М., 1981, с. 180 и ел.

ловно-правовое   отношение,  даже   когда   преступление  доведе-   ; но до конца  (ст. 64 п. «б»,    примечание к ст.   174,    примеча-   \ ние к ч.  1 ст. 218 УК РСФСР). Во всех других случаях госу-   ; дарство  вынуждено  реализовать  возникшее  правовое  отноше­ние. Таким образом, вопреки мнению О. Э. Лейста, концепция уголовно-правовых отношений не выпадает из общего правово­го механизма правовой ответственности,  а, напротив, подтвер­ждает единую природу последней,  в  какой  бы отрасли права она не осуществлялась.

Вопреки  О.   Э.   Лейсту,  обязанность   субъекта    уголовного правоотношения,  возникающая  в  момент совершения  преступ­ления, с позиций защищаемой нами концепции вовсе не явля­ется  обязанностью  отвечать   (отчитываться)   за  содеянное  пе­ред следственными  или судебными органами.  Отношения    ли­ца, совершившего преступление, с указанными органами — это процессуальные   отношения,  в   рамках  которых    оно  действи­тельно имеет гарантированное Конституцией право на защиту и, следовательно, может любыми законными методами пытать­ся уйти от ответственности: отказываться от дачи изобличаю­щих себя показаний, обжаловать приговор и т. п. Однако эти процессуальные права не противостоят его материально-право­вой  обязанности  перед  государством  нести  бремя  ответствен­ности  за  совершенное  преступление. Поэтому  процессуальное   • право на защиту гарантирует объективность и полноту иссле­дования обстоятельств дела и в конечном итоге обоснованность   ' уголовной ответственности  (освобождения от ответственности).   ' Обязанность нести бремя ответственности, возникающая в мо-   ' мент совершения  преступления, таким  образом, не  противоре-   * чит  процессуальным   гарантиям     правильности     установления   : этой  обязанности.  Сами эти гарантии  потому    и необходимы,  .-' что эта обязанность существует объективно. Лицо, признанное виновным в совершении преступления вступившим в законную силу приговором суда, несет бремя уголовной ответственности— обязанность  отвечать  становится  реальной     ответственностью. Ее реальность гарантируется принудительной силой государст­ва. От этого бремени никто не может освободиться по своему произволу, иначе как совершив новое правонарушение и, следо­вательно,  вновь  вызвав  к  жизни  новое  санкционное   (охрани­тельное) правоотношение.

Итак,  уголовно-правовые  отношения возникают    в   момент совершения  преступления,   которое  и   является     юридическим фактом,  их  порождающим.   Возбуждение    уголовного   дела —• процессуальный   акт,   не  содержащий   оценки деяния   конкрет-    -ного лица,  так как основанием  для  возбуждения    уголовного дела является наличие данных, указывающих на признаки пре­ступления   (ст.  108 УПК РСФСР).  Иначе говоря, с возбужде-    , ния уголовного дела начинается расследование, когда есть ос-    ^ нование полагать, что преступление совершено, но не дается его

96

оценка и не устанавливается субъект правоотношения. Привле­чение лица в качестве обвиняемого — процессуальный акт, означающий, что, по мнению следователя, в уголовном деле имеется достаточно доказательств, дающих основание для предъявления обвинения (ст. 143 УПК РСФСР). Здесь, таким образом, выражена официальная оценка деяния, констатирова­но наличие уголовного правоотношения, но эта оценка следо­вателя имеет предварительный характер. Она не создает право­отношения, а лишь фиксирует его. Вступление приговора в за­конную силу — процессуальный акт, означающий окончатель­ную официальную оценку совершенного деяния и, следователь­но, установление юридического факта, породившего, теперь уже окончательно, установленное уголовно-правовое отношение. Но и судебная оценка верна лишь постольку, поскольку в ней на­шло правильное отражение действительное правовое отноше­ние, возникшее в момент совершения преступления. Процес­суальная деятельность, таким образом, сопровождает уголов­но-правовые отношения, но она может и не возникнуть, если преступление остается латентным. Процессуальная деятель­ность, далее, может осуществляться в связи с предполагаемым совершением преступления, но закончиться установлением, что преступление не имело места. Поэтому едва ли можно согла­ситься с нередким утверждением о неразрывной связи между уголовно-правовыми и уголовно-процессуальными отношениями и о том, что как те, так и другие возникают в один и тот же момент.75

Наконец, следует признать вполне убедительным и такой аргумент в защиту оценки преступления как юридического фак­та, вызывающего появление уголовно-правовых отношений, как то, что сроки давности привлечения к уголовной ответственно­сти начинают течь именно с момента совершения преступле­ния.76

С признанием преступления юридическим фактом, с наступ­лением которого закон связывает возникновение уголовно-пра­вового отношения, решается вопрос и о лице — субъекте рас­сматриваемого отношения. Им является не подозреваемый, об­виняемый или осужденный, а лицо, действительно совершившее преступление. Разумеется, это лицо должно обладать всеми не­обходимыми признаками субъекта преступления — быть вме­няемым, достичь необходимого возраста, а в соответствующих случаях обладать свойствами специального субъекта. А. И. Сан-талов полагает, что общественно опасные действия, совершен­ные невменяемыми, порождают уголовно-правовые отношения,

75            С а н т а л о в А. И.   Уголовно-правовые отношения и уголовная ответ­

ственность, с. 126.

76            Ковалев М. И.   Советское уголовное право, вып. 1, с.  106; С а м о-

ш и н П. И.   Единство уголовно-правовых отношений. — Советское государст­

во и право, 1971, № 1, с. 98.

7 в. с,  Прохоров  97

так как требуют специфических мер охраны общественных от- ! ношений, влекут возникновение прав и обязанностей как у государства, так и у невменяемого, и эти права и обязанности предусмотрены Уголовным кодексом.77 Действительно, основа­ния применения мер медицинского характера к указанным ли­цам предусмотрены Уголовным кодексом, однако, на наш взгляд, было бы более точно говорить в данном случае об осо­бых, не уголовно-правовых отношениях. Во-первых, то, что именно уголовное законодательство решает вопрос о мерах ме­дицинского характера, применяемых к невменяемым, можно объ­яснить скорее соображениями технического порядка. Во всяком случае, если бы вопрос был решен не в уголовном законе, а каком-либо ином правовом акте, то это не нарушило бы внут­ренней логики самого уголовного законодательства. Во-вторых, и это главное, само содержание прав и обязанностей субъек­тов отношения в данном случае существенно отличается от прав и обязанностей субъектов уголовного правоотношения. Душевнобольной — не преступник, его «деяние» — не преступ­ление, он не обязан отвечать, а ответственность, если ее возло­жить на него, бессмысленна. Поэтому в рассматриваемом слу­чае средствами уголовного процесса решается вопрос не об уголовно-правовом отношении, а об особом отношении по пово­ду общественно опасного деяния и тех специальных мер, ко­торые целесообразно применить в каждом конкретном случае.

Лицо — субъект уголовно-правового отношения — всегда конкретное физическое лицо, а уголовно-правовое отношение — персонифицированное отношение. Это значит, что если совер­шено групповое преступление, то нет группового субъекта, а есть столько участников уголовно-правовых отношений, сколь­ко соучастников в его совершении. Уголовно-правовое отноше­ние «теряет» своего субъекта тогда, когда оно прекращается.

Определение момента прекращения уголовно-правового от­ношения также вызывает разногласия в теории уголовного | права. Так, по мнению одних авторов, этот момент—вступле- | ние в силу обвинительного приговора суда,78 других—отбытие $ наказания, погашение или снятие судимости.79 Уголовно-пра-

77            С а н т а л о в А. И.   Теоретические вопросы   уголовной   ответственно­

сти, с. 51.

78            П и о н т ко в с к и и А. А.  1)   Правоотношения   в уголовном праве.—

Правоведение, 1962, № 2, с. 89—91; 2)  Уголовная ответственность и наказа­

ние.— В  кн.:   Курс  советского  уголовного  права:   в  6-ти  т.,  т.   3.  М.,   1970,

с.  89—90;    С т р о г о в и ч М.  С.    Курс    советского    уголовного    процесса,

с.  89—90.

79            К у р л я н д с к и и  В.  И.   Уголовная  ответственность и  меры общест­

венного воздействия, с. 20; Лейкина Н. С.   Личность преступника и уго­

ловная ответственность. Л.,  1968, с. 27 и ел.; Мельникова Ю. Б.   О по­

нятии  и  сущности  уголовно-правовых   отношений. — Советское   государство

и право, 1970, № 6,    с. 91;    К а р п у ш и н М. П.,    К у р л я н д с ки и В. И.

Указ, соч., с. 32; Б а г р и и - Ш а х м а т о в Л. В.    Указ, соч., с.  13; С а м о-

ш и н П. И. Указ, соч., с. 99.

98

вовое отношение может прекратиться по разным причинам: смерть лица, совершившего преступление, истечение сроков давности уголовного преследования, амнистия, изменение уго­ловного законодательства, освобождение от уголовной ответст­венности. Если возложение на лицо уголовной ответственности сопровождалось назначением наказания, после отбытия кото­рого осужденный считается судимым, то следует признать, что снятие или погашение судимости и является конечным момен­том уголовно-правового отношения, так как именно до этого момента лицо продолжает нести бремя ответственности за со­вершенное им преступление.80

Второй стороной уголовно-правового отношения является социалистическое государство. Этой позиции противостоит мне­ние тех, кто полагает, что государство «ни в какие правовые отношения с преступниками.. . не вступает» и что «субъектами уголовно-правовых отношений. . . являются следственные, про­курорские и судебные органы».81 Наконец, по мнению ряда авторов, наиболее точно действительное положение характери­зует формула: субъектом уголовно-правовых отношений явля­ется государство в лице своих специально уполномоченных ор­ганов. Разделяющий эту позицию Н. А. Стручков пишет: «Уго­ловно-правовые отношения — это отношения между государст­вом в лице органов правосудия (органов дознания, следствия, прокуратуры, суда) и преступником по поводу совершения по­следним общественно опасного деяния».82

Вопрос о «втором субъекте» уголовно-правового отношения имеет принципиальное значение, так как ответ на него означа­ет констатацию того, кто противостоит преступнику, кто вправе

80            Ранее автор полагал,    что уголовно-правовые    отношения сменяются

исправительно-трудовыми   (см.: Прохоров В. С.   Правовое регулирование

исполнения  наказаний  и  применения  мер  исправительно-трудового  характе­

ра.— В кн.: Исправительно-трудовое право. М.,  1971, с. 68).    Следует при­

знать, что это положение неточно: уголовно-правовые   и   исправительно-тру­

довые правоотношения в течение определенного периода существуют и раз­

виваются параллельно.

81            Р и в л и н А.  Л.   Об  уголовно-правовых   и   уголовно-процессуальных

отношениях, с.  107 и ел.; см. также: Полянский Н. Н.   Вопросы теории

советского уголовного процесса, с. 253 и ел.; Кечекьян С. Ф.   Правоотно­

шения    в  социалистическом  обществе,    с.   182—183. — Естественно,  что  все

авторы, полагающие, что возникновение уголовно-правовых отношений связа­

но с деятельностью    тех или иных    государственных органов,    именно эти

органы рассматривают в качестве субъектов правоотношения.

82            Стручков Н. А.   Правовое   регулирование   исполнения   наказаний

(Основные  проблемы  советского  исправительно-трудового  права):   Автореф.

докт. дис. М., 1963, с.  17; см. также: Наташев А. Е., Стручков Н. А,

Основы теории исправительно-трудового права. М.,  1968, с.  108; Загород-

н и к о в Н. И.   О содержании уголовно-правовых отношений, с. 86—87; С а-

м о ш и н П. И.   Указ, соч., с. 97. — Такого же взгляда придерживается вен­

герский криминалист Ион Оанча  (см.: О а н ч а И. Некоторые замечания по

вопросу уголовного    правоотношения.:—В кн.:  Вопросы    уголовного    права

стран народной демократии. М., 1963, с. 196).

7*            99

требовать и перед кем преступник отвечает. Если каждое пре-< ступление нарушает существующий  порядок общественных ношений, если, далее, каждый преступник нарушает лежащую на  нем  позитивную обязанность  не совершать    преступлений; установленную государством, то это значит,  что преступление и преступник противостоят обществу в целом, а значит, и госуч дарству. Правильно пишет Н. А. Огурцов: «. . .когда существен--ный  вред  причиняется  социалистическим  общественным  отно-! шениям  в  целом,  гарантом  нормального       функционирования которых  является  социалистическое государство,  противостоя-! щим преступнику субъектом в возникающем по этому поводу* правоотношении   может   быть   только   само     социалистическое! государство как таковое».83 М. Д. Шаргородский вполне обо-; скованно отмечал, что основная ошибка авторов, полагающих,' что субъектом  уголовного правоотношения  является  не    госу­дарство, а государственный орган, в частности суд, заключает-.-ся в том, что они смешивают субъекта, которому принадлежит} право, входящее  в  конкретное правоотношение,    с  субъектом,! которому  принадлежит  право  устанавливать    наличие    зтогс права, назначать  и применять соответствующие  меры, т.  е. не различают материальных уголовно-правовых и процессуальных правоотношений, а иногда и возникающих на их базе админи стративных  правоотношений.84 То,  что  государство  «как тако вое» не действует и что даже установление норм права произ водится  не государством,    а  его законодательным    органом,81 ничего  не  меняет:   участник  уголовно-правового  отношения — государство,  его  органы,  каждый  в  пределах своих  полномо чий, выполняют свои функции, но не выступают при    этом I качестве участников уголовно-правовых отношений. В  литеру туре не раз справедливо отмечалось, что суд выносит пригово| от имени Союза ССР или союзной республики и что это не пу стая обрядность — вступивший в законную силу приговор кон статирует, что  уголовно-правовое  отношение    есть  отношений именно государства к лицу, совершившему преступление, госу дарства, а не его судебного органа.86

Содержание уголовно-правового отношения образуют права и обязанности участников правоотношения. Правоотношение! определяется взаимным положением сторон, наличием прав и| обязанностей, корреспондирующих друг другу. В настоящее;; время в теории советского уголовного права никто не придер-*, живается мнения, что уголовное правоотношение характеризу*| ется правом государства на наказание преступника и обязан-

83            Огурцов  Н. А. Указ, соч., с. 102.

84            Шаргородский М. Д.   Введение.  Предмет, система  и  метод на»

уки уголовного права,  с. 13.

85            С а н т а л о в А. И.   Уголовно-правовые отношения и уголовная ответ

ственность, с. 122—123.

86            Э л ь к и н д П. С.   Указ, соч.,   с. 34—35;   С т р о г о в и ч М. С.   КуР<

советского уголовного процесса, с. 92; Огурцов Н. А. Указ, соч., с. 94 и сЛ

100

ностью преступника понести наказание и что преступник не имеет никаких прав в отношении государства, а государство—­никаких обязанностей по отношению к преступнику.87 Напро­тив, общее мнение сводится к тому, что обязанности лица, со­вершившего преступление, подвергнуться санкции нарушенной им уголовно-правовой нормы, т. е. обязанности быть осужден­ным и нести бремя уголовной ответственности и наказания со­ответствует право государства возложить ответственность и на­казание на виновного с учетом общественной опасности совер­шенного преступления, личности виновного и обстоятельств как смягчающих, так и отягчающих его ответственность. Праву преступника подлежать уголовной ответственности и наказа­нию только за совершенное им преступление и на индивидуа­лизацию ответственности и наказания соответствует обязан­ность государства выполнить эти требования. Итак, уголовно-правовые отношения — это отношения между лицом, совершив­шим преступление, и государством по поводу прежде всего уголовной ответственности и (факультативно) наказания. Ни­какие иные отношения к рассматриваемой категории не от­носятся.

А. В. Барков придерживается иного мнения. Он полагает, что поскольку уголовное законодательство содержит ряд норм, которые регулируют отношения, возникающие в результате события, лишенного признака общественной опасности, но фор­мально содержащего признаки преступления (ч. 2 ст. 7 УК РСФСР), либо деяний, утративших общественную опасность (необходимая оборона, крайняя необходимость и др.), и по­скольку указанные нормы «определяют право исполнителей этих деяний требовать освобождения от уголовной ответственности и обязанность государства в лице его органов освободить их от уголовной ответственности», то совокупность указанных прав и обязанностей также образует уголовно-правовые отно­шения.88 С таким решением вопроса нельзя согласиться, но, разумеется, не потому, что таких прав и обязанностей не суще­ствует, а потому, что они не имеют никакого отношения к рас­сматриваемому правоотношению. Право «требовать освобож­дения» и обязанность «освободить» в рассматриваемых случа­ях есть проявление общего права и общей обязанности, сущест­вующих между государством и гражданином по поводу право­мерного поведения последнего. А. В. Барков не ошибся, заме­тив эти права и обязанности, но он разделяет распространен­ное мнение, что правоотношения в уголовном праве не возни­кают в связи с регулированием правомерного поведения и ему

87            Ч е л ь ц о в  М.  А.   Советский    уголовный    процесс.    М.,   1962,  с.   16;

Бояджиев   П.  Правоотношенията в наказателното    право.    София,   1967,

с.  238.        .           .

88            Б а р к о в А. В.   К вопросу   о сущности уголовных   правоотношений,

с.  9—10.                •;...-     .

101

пришлось включить их в круг тех отношений, в который они» по самой своей природе не входят: тот, кто украл, и тот, кто! поймал вора,   находятся   в совершенно   различных   правовых сферах.

Наконец, говоря о содержании уголовно-правовых отноше­ний, следует подчеркнуть, что это всегда отношения между юридически равными сторонами, так как праву каждой из них соответствует зеркально отраженная обязанность другой и нао­борот— обязанности противостоит право. Иным правоотноше­ние просто быть не может. Поэтому последователен, но не прав В. Г. Смирнов, говоря, что в момент совершения преступления возникают «властеотношения», что они образуют права и обя^ занности, но не являются правоотношениями.89 Поэтому непра­вы и непоследовательны те авторы, которые пишут о «власте-отношениях», характеризуя их как отношения неравноправных | субъектов, обладающих разным объемом их субъективных прав | и обязанностей и т. п., полагая вместе с тем, что они — право­отношения.90

Как в общей теории права, так и в уголовном праве одним ; из наиболее дискуссионных является вопрос об объекте право- < отношения.  «Здесь, — как справедливо отмечает    Ю.  К. Тол­стой, — все  подвергается   сомнению:   начиная   от  того,   нужна : ли вообще такая категория, как объект    правоотношения,    и кончая вопросом, что же следует понимать под объектом право­отношения».91   Следует  согласиться   также и   с  утверждением Ю. К. Толстого, что из двух имеющихся подходов к проблеме объекта правоотношения: объект—то, по поводу чего складыва­ется  правоотношение, и  объект — то,  на  что правоотношение направлено, обоснован лишь второй, так как действительный объект правоотношения может быть определен лишь как такое социальное явление, ради желаемого воздействия  на  которое сначала норма, а за_тем и правоотношение направляют дейст­вия людей.

В теории советского уголовного права проблема объекта уголовно-правового отношения наиболее глубоко и всесторонне исследована в монографии Н. А. Огурцова. Там же подробно изложены и основные сложившиеся позиции. Ограничимся лишь кратким обозначением этих позиций. По мнению П. С. Элькинд, «если под объектом правоотношения понимать то, на что на­правлено его содержание, т. е. на что направлены права и обя­занности субъектов правоотношения, их возможное (должное) поведение, то общим объектом уголовного правоотношения будет наказание (в установленных законом пределах) и тем самым воспитание и перевоспитание лиц, совершивших пре-

89 Смирнов В. Г.   Функции советского уголовного права, с. 155. эо Элькинд П. С.   Указ, соч., с. 10; О г у р ц о в Н. А.  Указ, соч., с. 74' Даев В. Г.   Взаимосвязь уголовного права и процесса. Л.,  1982, с. 31. 91 Т о лет о и Ю. К. Правоотношение, с. 342.

102

ступление».92 Близкую позицию занимает Ю. Б. Мельникова. По ее мнению, общим объектом всех уголовных правоотноше­ний является охрана социалистического общественного и госу­дарственного строя, социалистической собственности, личности и прав граждан и всего социалистического правопорядка от преступных посягательств. Специальным объектом является уголовное наказание.93

В. Г. Смирнов исходит из положения, что в качестве объек­та уголовного правоотношения выступают конкретные, пред­писанные законом действия участников этого отношения, и в конечном итоге делает вывод, что нет никакой разницы между понятиями содержания и объектом правоотношения.94

В. П. Божьев и Е. А. Фролов95 полагают, что объект уго­ловного правоотношения — уголовная ответственность, посколь­ку наказание следует рассматривать в качестве части объекта, так как оно само — часть другого правового явления — уго­ловной ответственности. Уголовно-правовые отношения необ­ходимы для урегулирования конфликта, возникшего между го­сударством и гражданином вследствие совершения последним уголовно наказуемого деяния. Методом, правовым средством, с помощью которого этот конфликт устраняется, является уголовная ответственность.96

А. И. Санталов солидаризируется с мнением болгарского криминалиста П. Бояджиева, считающего, что объектом уго­ловного правоотношения является определенная часть лично­сти преступника, а также его определенные субъективные пра­ва из содержания других его правоотношений, ограничивае­мых или исключаемых санкционным уголовным правоотноше­нием,97 так как, по его мнению, уголовно-правовое отношение есть отношение личной ответственности, отношение воздейст­вия государства на личность совершившего общественно опас­ное деяние.98

Н. А. Огурцов, придя к выводу, что ни одна из существую­щих и рассмотренных концепций объекта уголовного правоот­ношения «не дает достаточно аргументированного позитивного решения этой проблемы», утверждает, что объект правоотно­шения — преступление. «Объектом правоотношения, — пишет он, — в советском уголовном праве является совершенное кон-кретное (персонифицированное) общественно опасное деяние

92            Элькинд П. С.  Указ, соч., с. 15.

93            М е л ь н и к о в а Ю. Б.   О понятии и сущности уголовно-правовых от­

ношений.— Советское государство и право, 1970, № 6, с. 93.

54 Смирнов В. Г.   Функции советского уголовного права, с.  164 и ел. 35 Б о ж ь е в В. П., Фролов Е. А.   Уголовно-правовые и процессуаль­ные правоотношения. — Советское государство и право, 1974, № 1, с. 90.

96            Божьев В. П.   Уголовно-процессуальные правоотношения. М.,  1975,

с.   115.

97            Б о я д ж и е в П.  Указ, соч., с. 238.

98            Санталов А. И.  Теоретические вопросы уголовной ответственности,

с. 57 и ел.

103

(действие или бездействие), причинившее социалистическим общественным отношениям существенный ущерб или создав­шее реальную опасность его причинения, объективно содержа­щее признаки предусмотренного уголовным законом состава какого-либо преступления».99

Итак, на роль объекта уголовного правоотношения претен­дуют:  наказание,  действия  участников   правоотношения,    уго­ловная  ответственность,  преступник  и  преступление.  На    наш взгляд, в каждой из изложенных позиций  есть    своя    рацио­нальная сторона. Если содержание уголовно-правового отноше­ния образуют права и обязанности его участников — меры воз­можного и должного поведения, то первое, на    что    способно воздействовать   (и   воздействует)   правоотношение, — это   пове­дение его участников.  Когда начинается    это продиктованное нормой уголовного права поведение? Не раньше, чем в уста­новленном  порядке будет официально констатирован  факт со­вершения преступления и, следовательно, столь же официаль­но признаны права и обязанности сторон правоотношения, т. е. в момент вступления обвинительного приговора в силу. В этот момент лицо, совершившее преступление    и ставшее преступ­ником и поэтому обязанное отвечать, официально становится преступником  в  глазах общества и  государства:    обязанность отвечать  реализуется,  наступает    уголовная    ответственность. Признание лица виновным, опороченным и осужденным за со­вершенное преступление обосновывает  как с  правовых,  так  и нравственных позиций применение специальных мер, воздейст­вующих прежде всего на сознание преступника    и заключаю- < щихся  в определенных    правоограничениях — наказании.  Пре- у ступник претерпевает ответственность (осуждение) и наказание и тем выполняет свою обязанность, а государство, возложив от­ветственность и обеспечивая процесс исполнения наказания,— свою. Ответственность и наказание — не конечная цель, а сред­ство разрешения конфликта между преступником и обществом. Конфликт   разрешается   путем   ресоциализации   преступника   и   '; нейтрализации   преступления.    Нейтрализация    обеспечивается   I' тем, что деяние официально осуждается  (клеймится). Это зна-   | чит, что и действия  (поведение)  участников правоотношения, и   * уголовная ответственность, и наказание, и преступник, и даже само   преступление  испытывают   воздействие   правоотношения,    -' как только  развертывается  его пружина. А что же является    "* объектом уголовно-правового отношения? То общественное от-     . ношение,  которое  всегда   нарушается  совершением   преступле-   ,| ния  и которое  нуждается  в  восстановлении.  Общее   (позитив-    ,?• ное) правоотношение регулировало и охраняло это отношение.    | Преступление   нарушило его.   Уголовно-правовое     (ретроспек­тивное)   отношение,  регулируя  процесс ликвидации  «юридиче-ской патологии», воздействует также именно.на него.

59 Огурцов Н. А.  Указ, соч., с. 66.