ПРИЛОЖЕНИЕ II

БИБЛИОГРАФИЯ

Полной библиографии изданий книги Беккариа «О преступлениях и наказаниях», вышедших как на итальянском языке, так и в переводах, до настоящего времени не имеется.

Исчерпывающая библиография отразила бы «приливы и отливы» общественного и научного интереса к книге Беккариа и ее идеям в отдельных странах в зависимости от социально-политических условий того или иного исторического периода.

Существеннейшим недостатком до появления труда Ландри было отсутствие научного описания первых изданий книги Беккариа (1764-1766).

Не считая необходимым приводить все известные нам издания книги Беккариа, мы ограничиваемся описанием: 1) первых ее изданий; 2) наиболее важных изданий на итальянском, французском и немецком языках и 3) изданий на русском языке.

I ПЕРВЫЕ ИЗДАНИЯ КНИГИ БЕККАРИА

I.               DEI DELITTI [e]DELLE PENE [In rebus quibuscumque difficilioribus поп expectan] dum, utquissimul, etserat, etmetat, sed [praeparatione opus est, utpergradus mature] scant. Bacon Serm. fidel. num. XLV [MDCCLXIV] 104 p., pice, in - 4, senza divisione in paragrafi numerati.

Книга вышла анонимно и без указания места издания в июле 1764 г. Она была отпечатана в Ливорно, в типографии, принадлежавшей поэту аббату Марко Колтеллини. Книга в первом издании не была подразделена на нумерованные параграфы.

II.                     DEI DELITTI [e] DELLE PENE edizione seconda [rivista e correcta]. In rebus quibuscunque difficilioribus поп expe[ctandum, ut quis simul, etserat, et metat]; sed praeparatione opus est, ut per [gradus maturescant. Bacon. Serm. fidel. n. 45], IN MONACO [Livorno, Coltellini]. [MDCCLXIV] 112 p., pice, in 8, divisa in 40 paragrafi nimerati. Incisione nel frontespicio.

Местом второго издания указано Монако. В действительности же оно отпечатано анонимно там же, где и первое издание. Второе издание последовало немедленно за первым, хотя точное время у

158

Ландри не указывается. Не указывается у Ландри и тираж первых двух изданий. Вряд ли каждое из них превышало 500—550 экземпляров. В «Ответе» на памфлет Факинеи, приложенном к третьему изданию, говорится между прочим: «Моя книга находится в настоящее время в руках тысячи читателей».

Во втором издании текст книги разделен на 40 перенумерованных параграфов.

III. DEI DELITTI [е] DELLE PENE. [terza edizione] rivista, corretta, e notabilimente accresciuta [dall'aitore] colle risposte dello stesso. Alle note e osservazioni [pubblicate in Venezia contro quest'opera] si aggiunge [il giudizio] di un celebre professore]. IN LAUSANNA [MDCCLXV] 229 p. in 8, divisa in 45 paragrafi con un awertimento dell'editore: Al lettore. Essa fu variata nell'incisione del fronti-spizio.

Напечатано не в Лозанне, а там же, где и первые два издания, и также анонимно, в начале, как указывает Ландри, 1765 г. В обращении издателя «К читателю», которое в извлечении приводится в издании Морелле, говорится, что настоящее (третье) издание вышло спустя едва шесть месяцев после появления первого издания.

Тексту самого сочинения «О преступлениях и наказаниях» предшествует указанное обращение издателя «К читателю». Приложено «Мнение знаменитого профессора», защищавшего Беккариа от обвинений Факинеи в исповедании взглядов Гобса. Один из первых биографов Беккариа — Вилла установил, что автором «Мнения» являлся профессор Пизанского университета Сориа. В третьем издании появился «Ответ» на памфлет монаха Факинеи, составленный, как это окончательно установлено Ландри, братьями Верри (см. нашу вводную статью, главу VI).

В нашем распоряжении, к сожалению, не было первых трех изданий. Во втором говорилось, что оно «просмотрено и исправлено», а в третьем — «просмотрено, исправлено и значительно дополнено». Можно думать, хотя Ландри на этом вопросе не останавливается, что во втором издании по сравнению с первым никаких дополнений не было.

В архиве Беккариа помимо рукописи его сочинения, с которой было напечатано первое издание, сохранилась рукопись Беккариа из 30 отдельных страниц, перенумерованных сыном Беккариа, Джу-лио, римскими цифрами. Приложение озаглавлено им: «Различные дополнения к изданиям, последовавшим за первым». Как установил Ландри, в этом приложении содержатся все дополнения к пятому изданию, за исключением обращения Беккариа «К тому, кто читает», и нет ни одного дополнения к третьему изданию.

В пятом издании, выпущенном (также как издания первое—третье и четвертое) самим Беккариа, после обращения «К тому, кто читает» проведена черта и под ней, более мелким шрифтом, напе-

159

чатано: «Все, включенное между этим знаком *, является первыми дополнениями, а включенное между другим знаком* *, вторыми дополнениями». Мы считаем возможным «первые дополнения» считать дополнениями к третьему изданию, а «вторые» — к четвертому и пятому. (В пятом, помимо обращения «Ктому, кто читает», имеется по сравнению с четвертым, как это показывается в приложении III, только одно добавление).

На основании этих разметок следует прийти к заключению, что третье издание было пополнено новыми четырьмя параграфами: XIV «Улики и форма суда», XXI «Наказания для дворян», XXXVII «Покушения, сообщники, безнаказанность» и XXXVIII «Наводящие вопросы; показания». Но во втором издании значилось 40 параграфов. Спрашивается, откуда могло получиться в третьем издании 45 параграфов, когда было добавлено к нему только четыре? Это можно объяснить, только допустив, что во втором издании какие-нибудь два параграфа третьего издания были объединены в один.

В издании Морелле (четвертом) приложено оглавление третьего издания на итальянском языке. При отсутствии самого третьего издания это оглавление было очень ценно для нас. Оно показывает, что расположен материал в пятом издании, как и в третьем, и что третье издание содержало действительно 45 параграфов, не считая «Введения».

Помимо четырех параграфов Беккариа включил ряд дополнений и в другие параграфы. Все они помещены в тексте нашего перевода, как и в пятом издании, между звездочками.

IV. TRAITE [DES] DELITS ET DES PEINES] (traduit de Г Italien) d'apres la troisieme Edition, revue, [corrigee et augmentee par l'Auteur. [Avec des Additions de I'Auteur, qui n 'ontpas encore paru en Italien]. A LAUSANNE [1766] in - 12°, p. XXXI - 286.

В качестве четвертого издания Ландри указывает перевод Морелле. Это он мог сделать с полным основанием, потому что вышедшее вслед за ним свое новое итальянское издание Беккариа назвал «пятым».

Издание вышло в конце 1765 г. без указания имени автора и переводчика. Местом печатания указана Лозанна, но в действительности книга напечатана во Франции, как предполагает Ландри, в Париже. На страницах XXIX—XXXI содержит «опечатки» (Errata), чем, по указанию Ландри, оно отличается от последующих изданий перевода — IV «бис» и т.д. О большом количестве опечаток в первом издании своего перевода Морелле писал Беккариа в первом письме к нему.

Перевод был сделан с третьего издания. Узнав от Даламбера, что готовится перевод его книги, Беккариа послал Даламберу для передачи переводчику дополнения к третьему изданию, которые и во-

160

шли в четвертое издание, а затем и в пятое. Беккариа переслал Да-ламберу два новых параграфа: XVII «О государственной казне», XLVI «О помиловании» и ряд дополнений к отдельным параграфам, среди них и знаменитое примечание к § XXXIV «О должниках».

Весь материал Морелле изложил в 42 параграфах, причем «Введение» стало первым параграфом.

О том, какой «порядок» придал Морелле книге Беккариа и чем текст перевода отличается от текста оригинала — см. приложение III.

IV bis, IV ter, ecc. - TRAITE [DES DELITS [et] despeines]. TRADUIT DE L'lTALIEN [d'apres la troisieme edition], revue, corrigee et augmentee par l'Auteur. Avec des additions de I'Auteur, qui [n'ont pas encore paru en Italien.] A LAUSANNE [MDCCLXVI] in - 12, p. XXIV - 248. piu 4 pag. d'Indice.

Книга Беккариа, переведенная на французский язык, имела такой успех, что в течение 1766 г. потребовалось не менее шести новых изданий. В сентябре 1766 г. Морелле сообщил Беккариа, что уже разошлось семь изданий по 1000 экземпляров каждое.

Местом печатания издания IV «бис» и т.д., как замечает Ланд-ри, указывались Лозанна, Амстердам, Филадельфия. В действительности же все они печатались, по всей вероятности, в Париже.

В нашем распоряжении не было четвертого издания, но этот пробел мог быть восполнен благодаря тому, что в Ленинской библиотеке (Москва) имеются три экземпляра издания IV «бис» и т.д. — с указанием как места печатания Лозанны и Филадельфии. В Ленинградской библиотеке Всесоюзной академии наук имеется один экземпляр (Амстердам).

Vu Vte DEI DELITTI [e] DELLE PENE [edizione quinta] Di nuovo corretta ed accresciuta]. In rebus quibuscumque difficilioribus поп expe — [ctandum, ut quis simul, etserat, et me —] tat, sedpraeparatione opus est, utpergra ~- [dus maturescant. Bacon. Serm. fidel. nu. XLV] HARLEM [MDCCLXVI] pice, in 8.

Текст сочинения Беккариа в этом издании состоит из «Введения» и 47 параграфов (два новых по сравнению с третьим изданием, вошедших уже в четвертое). Впервые в этом издании появляется обращение автора — «К тому, кто читает». Все дополнения, посланные Беккариа для четвертого издания, вошли и в пятое издание. Кроме того, пятое издание пополнилось еще одним дополнением в § XL (см. приложение III). О внешней разметке дополнений сказано выше (см. издание III).

В пятом издании три авторских примечания в § III, XIII, XXXIV. В редакции Морелле их шесть, потому что часть текста вынесена в примечания.

По соображениям, изложенным в нашей вводной статье, мы считаем это издание каноническим. Именно с него и сделан наш пе-

161

ревод. Во внешнем изложении мы следовали за этим изданием, абзацы в нашем переводе те же, что и в оригинале.

Ландри указывает, что издание, называемое «пятым», было двойным. «Пятое» в собственном смысле вышло в марте 1766г.,пятое «бис», как его называет Ландри, вышло, по его мнению, в августе 1766 г.

В соответствии с описанием Ландри часть тиража содержала только текст сочинения Беккариа и имела 205 страниц. Другая часть включала дополнительно «Мнение знаменитого профессора» и «Ответ» на памфлет Факинеи. Эти экземпляры содержат 318 страниц. В некоторых экземплярах помещено также извлечение из Луганской газеты о присуждении автору премии, а также другое извещение о том, что появился французский перевод сочинения и что автором одобряется порядок, принятый переводчиком. В некоторых экземплярах дано только последнее извещение.

Издание украшено или гравюрой, изображающей палача, протягивающего богине правосудия, которая с ужасом отворачивается, три отрубленные головы, или портретом автора с его именем.

Местом издания указан Гарлем. В действительности оно отпечатано в Ливорно у Колтеллини.

В нашем распоряжении был экземпляр пятого издания в 318 страниц с гравюрой, принадлежащей Всесоюзному институту юридических наук НКЮ СССР. Точно такой же экземпляр имеется в Ленинской библиотеке (Москва).

VI и VI»». - DEI DELITTI [e] DELLE PENE [edizione sesta] [Di nuovo corretta ed accresciuta.] In rebus quibuscumque difficilioribus поп [expectandum, utquissimul, etserat, etme — \lat, sed praeparatione opus est, utpergra[dusmaturescant. ] Bacon. Serm. fidel. XLV [HARLEM]. Etse vend a [Paris, Chez Molini Libraire, Quai des Augustins.] MDCCXVI.

Это издание было тоже двойным, печаталось в Ливорно у Колтеллини, вышло, как устанавливает Ландри, в 1766 г. «после сентября». Ландри отмечает, что это издание «во всем сходно с предшествующим и содержит те же варианты».

В Ленинской библиотеке (Москва) имеется экземпляр этого издания в варианте: 318 страниц, с гравюрой палача.

II

ДРУГИЕ НАИБОЛЕЕ ВАЖНЫЕ ИЗДАНИЯ КНИГИ

БЕККАРИА НА ИТАЛЬЯНСКОМ, ФРАНЦУЗСКОМ

И НЕМЕЦКОМ ЯЗЫКАХ

ПЕРЕВОД ШАЙУ ДЕ-ЛИЗИ, 1773 г.

TRAITE DES DELFTS ЕТ DES PEINES, traduit de l'ltalien d'apres la sixieme Edition, revue, corrigee et augmentee de plusiuers chapitres

162

per l'Auteur; Auquel on a joint plusiuers pieces tres interessantes pour l'intelligence du texte. Par M. С D. L. B. A Paris, Chez J. F. Bastien, Libraire, rue du petit Lyon, Fauxbourg St. Germain. MDCCLXXIII, p. XXXV-XIV-424+ 95.

Издание содержит «Извещение издателя», «Предварительные замечания» переводчика, текст сочинения Беккариа, «Мнение профессора», «Ответ» (с очень незначительным сокращением) и «Комментарий» Вольтера на книгу Беккариа. Текст перевода воспроизводит четвертое издание, вполне сходное, как указывалось, с пятым.

Перевод выполнен прекрасно. Большим достоинством как этого, так и перевода Морелле является то, что оба автора их — современники Беккариа и у них был общий с ним философский и политический язык.

Перевод Лизи вышел, как указывает Л андри, вторым изданием еще в том же 1773 г.

Экземпляр перевода Лизи имеется во Всесоюзном институте юридических наук НКЮ СССР и в Ленинской библиотеке (Москва).

ИЗДАНИЕ РЕДЕРЕРА 1797 г.

TRAITE DES DELITS ET DES PEINES par BECCARIA, traduit de l'italien par Andre Morellet; Nouvelle edition corrigee; precedee d'une correspondance de l'auteur avec le traducteur; accompagnee de notes de Diderot; et suivie d'une theorie des lois penal es par Jeremie Bentham; traduite de l'Anglais par Saint —Aubin. A Paris. De PImprimerie du Journal d'Economie publique, de morale et de politique, rue de Buffault, n. 499. An. V - 1797, in - 8, p. LXVIII - 232.

В библиотеке Парижского университета имеется экземпляр издания с надписью Морелле: «Это издание моего перевода является наиболее полным и лучшим. Оно выполнено попечением г-на де Редерера» (Ландри). В нем впервые опубликованы первые письма, которыми обменялись Морелле и Беккариа. Как установил Ланд-ри, первое письмо Морелле 3/11766 г. опубликовано у Редерера с большими пропусками и с некоторыми изменениями по сравнению с оригиналом. О переписке Морелле с Беккариа см. вводную нашу статью.

Издание Редерера имеется в Ленинской библиотеке (Москва) и в библиотеке Московского государственного университета.

МИЛАНСКОЕ ИЗДАНИЕ 1812 г.

DEI DELITTI E DELLE PENE di CESARE BECCARIA. Milano Co'tipi di Luigi Missi. MDCCCXII. In folio, p. XV — 206.

Роскошное издание, ин-фолио, в кожаном тисненом переплете, посвященное сыну Беккариа, Джулио. Издано только в 60 эк-

163

земплярах, из которых один находится в библиотеке Московского государственного университета.

Издание подготовлено Джулио Беккариа, но не критически. Он следовал редакции Морелле, но вставил обращение «К тому, кто читает» и дополнение к § XL (см. приложение III). Шесть примечаний помещены, видимо по соображениям внешней выдержанности, после текста сочинения Беккариа. В издании помещен «Каталог изданий и переводов книги Беккариа, собранных Джулио Беккариа». Всего внесено в каталог изданий на итальянском языке — 28 (включая миланское), на французском — 13, немецком — 4, испанском, русском, новогреческом и голландском — по одному. Но это далеко не является исчерпывающим списком изданий, вышедших до 1812 г. Так, перевод Морелле был издан в 1766 г. не в пяти, а по меньшей мере в семи изданиях, немецких вышло шесть, на русском языке два и т.д.

ИЗДАНИЕ ФОСТЕН ЭЛИ

DES DELFTS ET DES PEINES. ParBECCARIA. Nouvelle edition. Precedee d'une introduction et accompagnee d'un commentaire par M. Faustin Helie. Paris Guillaumin et C-ie, 1856, p. LXXXI - 240.

Это издание является до настоящего времени руководящим для французской литературы. Текст сочинения Беккариа дается в редакции Морелле. Эли не указывает, сам ли он перевел Беккариа или воспользовался имеющимся уже переводом. Зарудный считал, что Эли «просто взял перевод Морелле и сделал в нем разные перемены, в видах согласования с современным слогом». Но дело не в одном слоге. У Эли, прежде всего, имеется обращение «К тому, кто читает», отсутствующее у Морелле. В вопросе о смертной казни Эли дает формулировку пятого издания, а не Морелле (см. приложение III). С другой стороны, у Эли отсутствует дополнение к § LX. Эссельборн указывает, что Эли воспользовался французским переводом, вышедшим в Париже в 1822 г., автор которого неизвестен. Ввиду всего этого к тексту перевода Беккариа в издании Эли надо относиться весьма осторожно. Оно, как и издание Морелле, состоит из 42 параграфов.

Популярным это издание стало во Франции благодаря тому, что Эли, один из наиболее авторитетных французских буржуазных криминалистов XIX в., снабдил его большой вводной статьей и комментарием к каждому параграфу сочинения Беккариа.

Второе издание Эли, несколько дополненное, вышло в 1870 г. Экземпляры изданий Эли не являются редкостью.

164

ИЗДАНИЕ КАНТУ

CANTU, BECCARIA E IL DIRITTO PENALE. Firenze, 1862. р. VI + 466.

В качестве приложения содержит текст сочинения Беккариа. Тексту этого сочинения Канту предпосылает следующее уведомление: «Мы руководствовались роскошным изданием ин-фолио, вышедшим только в 100 экземплярах1 в королевской миланской типографии. Между * мы поместили дополнения к первому изданию, между ** позднейшие дополнения. Некоторые варианты (Канту имеет, очевидно, в виду отступления от миланского издания) мы извлекли из рукописи автора».

Сличение издания Канту с миланским показывает, что расхождение между ними совершенно ничтожно, сводится к различному употреблению курсива, к правописанию отдельных слов, к знакам препинания, к различию в разбивках на абзацы. Наиболее «крупное» расхождение в оглавлении § 38 (пятое издание, § XL). У Канту оно гласит: «Источники заблуждений и несправедливости в законодательстве, прежде всего, ложные понятия о пользе». В миланском же издании сказано просто: «Ложные понятия о пользе». Мы рукописью Беккариа не располагаем, но знаем, что у Морелле § 38 был озаглавлен: «О некоторых общих источниках заблуждений и несправедливостей в законодательстве и, прежде всего, о ложных понятиях о пользе», и склонны думать, что Канту этот «вариант» взял не из рукописи, а заимствовал у Морелле.

Издание Канту содержит обращение «К тому, кто читает» и 42 параграфа. «Введение» составляет первый параграф. Шесть примечаний отнесены к соответствующим параграфам.

Издавая текст книги Беккариа, Канту, как никто другой, мог бы, сличая тексты первых пяти изданий, с математической точностью установить последовательность «дополнений». Он этого, к сожалению, не сделал. Сличение издания Канту с пятым показывает почти полное совпадение разметок дополнений. Мы склонны думать, что Канту облегчил себе работу, попросту заимствовав разметки из пятого издания, откуда он взял и обращение «К тому, кто читает», и дополнение к § XL. Даже формула его «уведомления» о разметках напоминает формулу пятого издания, но создает представление, что дополнения появились якобы уже со второго издания.

Ценным в издании Канту является опубликование в приложениях «Кратких рассуждений» Беккариа об австрийском Уголовном кодексе 1787 г. и особого мнения Беккариа и двух других членов

1 В определении тиража Канту впал в ошибку. На экземпляре, бывшем в нашем распоряжении, указано не только общее количество — 60 экз., но и какое число из них отпечатано на той или иной бумаге.

165

комиссии (1792) по вопросу о смертной казни (см. главу X вводной статьи).

Экземпляр итальянского издания книги Канту имеется в Государственной публичной библиотеке им. Салтыкова-Щедрина (Ленинград). Книга Канту была переведена на французский язык (Париж, 1885). Экземпляр этого издания имеется в библиотеке Московского государственного университета.

ПЕРЕВОД ЭССЕЛЬБОРНА

UBER VERBRECNEN und STRAFEN von CESARE BECCARIA. Ubersetzt mit biographischer Einleitung und Anmerkungen versehen von Dr. jur. Karl Esselborn. Leipzig, 1905. S. 204.

Перевод сделан с миланского издания 1812г. чрезвычайно вдумчиво и бережно. Автор приложил все усилия, чтобы как можно более точно и вместе с тем литературно передать мысли Беккариа.

Следуя господствующему мнению, Эссельборн считал лучшей редакцию Морелле, но он все же дает в приложении порядок, принятый в пятом издании, и отмечает отличия между текстами миланского и пятого изданий. Издание Морелле (четвертое) такому же анализу не подвергнуто. «Дополнения» не отмечены, очевидно, потому, что в миланском издании отсутствуют соответствующие разметки. В приложении полностью приведены «Краткие рассуждения» Беккариа об австрийском Уголовном кодексе 1787 г. и «Особое мнение» о смертной казни.

Вводная статья «Жизнь и труды Беккариа» написана весьма обстоятельно. Автор сообщает не только биографические сведения о Беккариа, но излагает содержание и дает характеристику всех его работ. Приведена полная библиография изданий книги Беккариа на немецком языке. Но и Эссельборн повторяет ряд «легенд», создавшихся вокруг Беккариа и его книги. В частности, автором «Ответа» он считает самого Беккариа. Этой ошибки он мог бы избежать и до появления труда Ландри (1910). Но Эссельборну осталось почему-то неизвестным сочинение француза Буви «Граф ПьетроВерри»(1889).

III РУССКИЕ ПЕРЕВОДЫ КНИГИ БЕККАРИА

1. ПЕРЕВОД ЯЗЫКОВА 1803 г.

БЕККАРИЯ. РАССУЖДЕНИЯ О ПРЕСТУПЛЕНИЯХ И НАКАЗАНИЯХ. Переведено с итальянского на французский Андреем Мореллетом, и с оного на Российской, Дмитрием

166

Языковым. С присовокуплением примечаний Дидерота и переписки сочинителя с Мореллетом. Печатано по высочайшему его императорского величества повелению. В Санкт-Петербурге, при губернском правлении. 1803. XLIV — 268 стр.

Перевод сделан с издания Редерера. Поэтому в нем отсутствует обращение «К тому, кто читает». Переводчик не включил «теорию уголовных законов Бентама», но, что является большим достоинством издания, дал переписку Морелле с Беккариа полностью, как она опубликована у Редерера.

История первого перевода Беккариа на русский язык представляет большой интерес. Наши просвещенные соотечественники второй половины XVIII в. были знакомы с Беккариа не только в его «обработанном» Екатериною в «Наказе» виде, но и с самой его книгой, преимущественно в переводе Морелле. Под известным влиянием просветительных идей находился в своей молодости и Александр I благодаря воспитателю, швейцарцу Лагарпу, а затем кружку молодых друзей — князь Чарторыйский, граф Строганов, Новосильцев. В 1797 г. Александр писал Лагарпу, что он и его друзья озабочены мыслью о переводе на русский язык «столько полезных книг, как это только окажется возможным». Те книги, которые нельзя будет напечатать теперь же, они приберегут для будущего. Александр выражал надежду, что они «по возможности положат начало распространению знания и просвещению умов». Но тут же Александр высказывал сожаление, что всего труднее подыскать людей, способных выполнить эти переводы. «Дай Бог, — заканчивал Александр, — чтобы мы могли когда-либо достигнуть нашей цели — даровать России свободу и предотвратить ее от поползновений деспотизма и тирании»1.

В настоящее время мы можем расшифровать, какие «полезные книги» предполагал переводить и издавать кружок наследника. В бумагах А.Ф. Бестужева найден реестр, из которого видно, что он получил от Александра 6250 руб. на перевод ряда книг, в том числе Гольбаха и Беккариа. Из этих же сумм было оплачено издание в 1798 г. Санкт-Петербургского журнала, редактировавшегося Бестужевым и Паниным. В идейной связи с редакторами и сотрудниками журнала находился и Радищев2. Возможно, что именно ему, знакомому с книгой Беккариа еще во время пребывания в Лейпциге, принадлежала мысль о переводе ее на русский язык.

В лице Д.И. Языкова (1773—1845) русская наука и публицистика нашли прекрасного переводчика Беккариа. Языков был европейски образованный человек, впоследствии непременный секре-

Письмо на французском языке полностью приведено у Шильдера. Император Александр I. 2-е изд., 1904. С. 280.

А.Н. Радищев. Материалы и исследования Института русской литературы Академии наук СССР, 1936. С. 24.

167

тарь Российской академии наук и ординарный академик. Ему, между прочим, принадлежит перевод Монтескье «О существе законов» (1800—1812) и Фейербаха «Философско-юридическое исследование о государственных преступлениях» (1812).

Огромное достоинство Языкова заключается в том, что его перевод лучше, чем последующие, отразил дух книги Беккариа. Объясняем это тем, что Языков сам был сыном «века просвещения» и прекрасно понимал «язык» этого века. Хотя он и переводил не с оригинала, а с французского, его перевод более ярко отражает философскую и политическую направленность книги Беккариа, чем переводы Зарудного и Беликова.

Издание Языкова уже во времена Зарудного являлось библиографической редкостью.

2.                   ПЕРЕВОД ХРУЩЕВА 1806 г.

О ПРЕСТУПЛЕНИЯХ И НАКАЗАНИЯХ. Перевел с французского Александр Хрущев. С дозволения Санкт-Петербургского Цензурного комитета. В Санкт-Петербурге, в типографии И. Глазунова, 1806 г., VIII — 200 стр.

Это издание воспроизводит текст Беккариа в редакции не Мо-релле, а самого автора (пятое издание), так что в нем имеется и обращение «К тому, кто читает».

В «Предуведомлении от переводчика» Хрущев писал: «Г. Языков обогатил сим сочинением русскую словесность, сообразуясь в переводе своем с расположением Мореллетовым: недавно вышел во Франции новый перевод сей книги, в котором не сделано никакой перемены и не упущено ни одной статьи и подлинника. Ласкаясь, что все принадлежащее к творениям Беккариа драгоценно для любителей словесности и политики, осмеливаюсь после перевода г. Языкова издать мой труд».

Мы не могли установить, с какого французского издания переводил Хрущев. Но вопреки его заверению, что им «не упущено ни одной статьи», приходится указать, что у Хрущева отсутствуют целый параграф — «О преступлениях, трудно доказываемых» и все три примечания Беккариа. Вслед за § XXIX у него идет § XXXI.

Язык у Хрущева неплохой, хотя, в общем, уступает переводу Языкова. Заслуживает быть отмеченным, что для Хрущева было ясно политическое значение книги Беккариа.

3.                   ПЕРЕВОД СОБОЛЕВА 1878 г.

ЦЕЗАРЬ БЕККАРИА. О ПРЕСТУПЛЕНИЯХ И НАКАЗАНИЯХ. Перевод Ив. Соболева, кандидата прав. Радом. 1878 г., стр. 134

Соболев указывает, что перевод его сделан с итальянского туринского издания 1853 г., вполне тождественного, судя по перево-

168

ду Соболева, с пятым. То, что Соболев остановился на авторской редакции, объясняется скорее всего тем, что он не располагал итальянским текстом в редакции Морелле. Издание Канту ему, в частности, осталось неизвестным. Вместе с тем, считая, что перевод с перевода будет дальше отстоять от оригинала, он не последовал примеру Языкова и Хрущева.

Сам того не сознавая, Соболев дал, таким образом, русскому читателю канонический текст Беккариа. Но Зарудный, перевод которого вышел в следующем же году, вынес суровый и, как мы теперь знаем, совершенно несправедливый приговор, что перевод Соболева сделан «с одного из худших итальянских изданий», так как последнее основано на одном из первых оригиналов автора, «не исправленных еще им на основании замечаний Морелле».

Язык перевода заставляет желать очень многого. «В стремлении к точности, — писал Соболев в своем предисловии, — я гнался главным образом за точной передачей мыслей автора. Стремиться вместе с этим перенести в перевод и изящество и силу подлинника было невозможно, да едва ли бы это стремление и увенчалось каким-нибудь успехом».

Благодаря такой «установке» перевод Соболева отчасти напоминает так называемые подстрочники, которыми когда-то в гимназиях пользовались при изучении классиков. Он трудно читается. К тому же Соболев часто совершенно без всяких оснований пользуется такими иностранными словами, как «интерпретация», «интерпретировать», когда можно сказать — «толкование», «толковать», «суггестивные» вопросы — вместо «наводящие» и т.п.

В предисловии (с. 1—18) Соболев сообщает краткие биографические сведения о Беккариа, не всегда верные, и пытается охарактеризовать его уголовно-правовые взгляды, впадая при этом в грубые ошибки.

Появление перевода Зарудного оттеснило Соболева на самый задний план.

4. ПЕРЕВОД ЗАРУДНОГО 1879 г.

БЕККАРИЯ. О преступлениях и наказаниях в сравнении с главою X Наказа Екатерины II и с современными русскими законами. Материалы для разработки сравнительного изучения теории и практики уголовного законодательства. С. Зарудного. С.-Петербург, XXIII — 196 стр.

СИ. Зарудный (1821—1887), один из главных деятелей по проведению судебной реформы 1864 г., утвердил в русской научной литературе мнение, что редакция Морелле является лучшей редакцией книги Беккариа. В упрек это ему нельзя поставить, так как подобное мнение является «господствующим» идо настоящего времени. Лично Зарудный приложил все старания, чтобы сделать перевод с «луч-

169

шего» итальянского издания, и по совету председателя итальянского сената графа Склописа остановился на издании Канту.

Параллельно с текстом Беккариа Зарудный приводит и соответствующие места из «Наказа» 1767 г., но это рассеивает внимание читателя.

В предисловии Зарудный сообщает самые краткие биографические сведения о Беккариа, отсылая к другим источникам, дает характеристику предшествующим русским переводам и излагает главным образом свои взгляды на задачи и методы перевода. В «приложениях», «объяснениях и замечаниях», помещенных в конце книги (с. 161—196), Зарудный приводит совсем краткие отрывки из переписки Морелле с Беккариа — еще более краткие, чем это сделал Эли, выдержки из Эли, Канту и др. и ряд своих замечаний по некоторым из параграфов книги Беккариа. Впрочем, это не мешало Зарудному снабжать своими примечаниями и самый текст Беккариа, политически далеко не всегда безразличными. Так, например, к словам Беккариа, что важнее, чем жестокость наказаний, их неизбежность и что суровость судьи становится только тогда полезной добродетелью, когда он применяет кроткие законы (начало § XXVII), Зарудный делает примечание: «Мысль эта выражена гораздо кратче и яснее словами высочайшего указа 20 ноября 1864 года: "правда и милость да царствуют в судах"». Главу о смертной казни Беккариа заканчивает пожеланием «умножения власти» благодетельных монархов, покровительствующих мирным добродетелям, наукам, искусствам и т.д. «Разве эти строки не вчера написаны! — восклицает Зарудный в своем примечании. — Кто из нас не сделает этой хронологической ошибки, если подумает о том, что в России царствует император Александр II, в Германии — Вильгельм I, в Англии — Виктория, в Италии — Гум-берт, наследник Виктора Эммануила, а в Ватикане — папа Лев XIII и, наконец, что главою Французской республики недавно был избран Греви?»

Нам кажется, что кроме Зарудного никто ни в русской, ни в мировой литературе не приглашал рассматривать Александра II и прочих особ, перечисленных в примечании, как «философов на троне».

В своей вводной статье (глава XII) мы указывали, какой неверный политический смысл придается Беккариа, когда вместо «суверена» переводчики говорят всюду о «государе», или когда Зарудный избегает таких иностранных слов, как тирания, деспотизм. Здесь мы можем иллюстрировать на примерах. Известное, очень часто цитируемое место из § IV «Толкование законов» гласит у Беккариа:

«...quando la norma del giusto, о dell, ingiusto, che deve         ' dirigere le azioni si del Cittadino ignorante, come del Cittadino Filosofo non e un afiare di controversia, ma di fatto; allora i sudditi        f

170

non son sogetti alle piccole tirannie di molti, tanto piu crudeli quanto ё minore la distanza fra chi soffre e chi fa soffirire; piu fatali che quelle di un solo, perche il dispotismo di molti non ё corregibile, che dal dispotismo di un solo, e la crudelta di un Despotico ё proporzianata non alia forza, ma agli ostacoli».

ПЕРЕВОД ЗАРУДНОГО

«Когда правила, отличающие справедливость от несправедливости, — правила, которые должны заправлять действиями как самого невежественного, так и самого просвещенного гражданина, являются событием, а не спорным вопросом, тогда отдельные личности не подвергаются мелочному своеволию (piccole tirannie) многих, тем более жестокому, чем ближе мучитель к мученику, и притом более ужасному, чем своеволие одного лица, потому что насилие многих лиц ослабляется только насилием одного лица, а жестокость одного своевольного владыки (despotico) соразмерна не силе его, а препятствиям, ему противопоставляемым».

И в конце того же параграфа:

«Questi principii spiaceranno a coloro, che si sono fatto un diritto di trasmettere, agl' inferiori i colpi della tirannia, che hanno ricevuto dal superiori».

«Начала эти, конечно, не понравятся тем, кто считает себя вправе обращаться с низшими с той же самовластной жестокостью, с какою с ним обращаются его начальники».

НАШ ПЕРЕВОД

«Когда правила о том, что справедливо и что несправедливо, чем должны руководствоваться все граждане — от самого непросвещенного до философа — являются бесспорными, тогда подданные будут избавлены от мелкой тирании многих, тем более жестокой, чем ближе она к угнетаемым, тем более ужасной, что на смену ей может прийти лишь тирания одного, а жестокость одного деспота пропорциональна не силе его, а противодействию, которое он встречает».

«Высказанные мною начала не понравятся, конечно, тем, которые, подвергаясь ударам тирании сверху, считают себя вправе переносить их на ниже себя стоящих».

Иногда, наоборот, Зарудный употреблял в переводе иностранные слова там, где этого нельзя было делать. И происходило это не потому, что Зарудный не знал итальянского языка или не владел русским литературным языком. Нет, он просто-напросто не по-

171

нимал политического языка XVIII в. Вот пример такого непонимания. Говоря в § V «Неясность законов» о значении письменности, Беккариа пишет:

«Una conseguenza di quest' ultime riflessioni e, che senza la scrittura una societa non prendera mai una forma fissa di Governo, in cui la forza sia un efetto del tutto, e non delle parti, e in cui le Ieggi inalterabili, se non della volonta generale, non si corrompano passando per la fdlla degl' "interessi privati"».

ПЕРЕВОД ЗАРУДНОГО

«Отсюда ясно, что без письменности общество никогда не достигнет определенной формы правления, т.е. такого правления, при коем сила принадлежала бы правительству, а не отдельным партиям, и при коем законы, изменяемые только по общему соглашению, не искажаются ввиду множества частных выгод».

НАШ ПЕРЕВОД

«Отсюда следует, что без письменности общество никогда не сможет достигнуть твердого образа правления, при котором власть исходит от всего общества, а не от отдельных его частей, при котором законы изменяются не иначе, как по общей воле, и не могут быть искажены в угоду частным интересам».

Слово parte означает «часть» и «партия», но XVIII в. не знал политических партий в смысле XIX и XX вв., современный итальянский язык употребляет для обозначения их слово partito.

Далее: Беккариа противопоставляет части (общества) — целому {tutto), Зарудный — «партии» — «правительству» (!?). Под пером Зарудного Беккариа, исповедующий теорию общественного договора, теорию народного суверенитета («общая воля»), превращается в апологета «правительства».

Насколько правильнее передана мысль Беккариа у Языкова, который перевел это место так: «Из сих рассуждений следует, что без письма никакое общество не может никогда принять твердого образа правления, в котором сила находится в политическом теле, а не в частях оного, — в котором законы могут меняться только по общей воле и не могут ослабеть и рушиться от противоборства частных выгод». Мысль Беккариа правильно передана и у Хрущева, и у Соболева, но «смазана» у Беликова.

Зарудный знал, что Беккариа принужден был «затемнять свет облаками», но он не понимал иронии, к которой часто прибегал Беккариа, и поэтому в ряде случаев давал неправильное представ-

172

ление о переводимом тексте. В главе XII «Язык Беккариа» мы останавливались на изумительном по силе выступлении Беккариа против угнетения католической церковью всяких не согласных с нею воззрений (§ XXXIX). Мы приводили и «расшифровку» этого места монахом Факинеи, правильно понявшего Беккариа. Подлинник (конец параграфа) гласит:

«Troppo lungo sarebbe il provare, come quantunque odioso sembri I'impero della forza sulle menti umane, del quale le sole conquiste sono la dissimulazione, indi l'awilimento; quantunque sembri contrario allo spirito di mansuetudine, e fraternita commandato dalla ragione, e dall'autorita, che piu veneriamo; pure sia necessario ed indispensabile. Tutto cio deve credersi evidentemente provato, e conforme ai veri interessi degli uomini, se v' ё chi con riconosciuta autorita lo esercita. Io non parlo, che dei delitti, che emanano dalla natura umana, e dal patto sociale, e non dei peccati, de'qualli le pene, anche temporali, debbono regolarsi con altri principi, che quelli di una limitata filosofia».

ПЕРЕВОД ЗАРУДНОГО

«Слишком долго было бы доказывать, почему, сколь ни ненавистно кажется господство силы над разумом, силы, которая может развить одно только притворство, а затем и унижение граждан, сколь ни противоположно это господство силы самому духу кротости и братства, предписываемому нам и разумом, и той властью, перед которою мы всего более благоговеем, — все же это господство необходимо и неизбежно.

Все это следовало бы считать доказанным до очевидности, если бы только существовала где-либо надлежащая власть, приводящая это в действие.

Я говорю здесь только о преступлениях, исходящих из природы человеческой и общественного договора, и не касаюсь грехов, наказания коих, даже временные, должны быть определены на других основаниях, не зависящих от нашей ограниченной мудрости (filosofia)».

НАШ ПЕРЕВОД

«Слишком долго было бы доказывать, что господство силы над умами людей является нужным и необходимым, хотя оно и представляется ненавистным, порождающим одно лицемерие, а отсюда и низость, противоречащим духу кротости и братства, предписанному разумом и авторитетом, более всего нами почитаемым. Все это следует считать до очевидности доказанным и согласным с истинными интересами людей — раз это господство осуществляется имеющими признанный авторитет. Я говорю только о преступ-

173

лениях, вытекающих из человеческой природы и общественного договора, а не о грехах, наказания которых, даже временные, должны быть основаны на иных началах, чем начала ограниченной философии».

В приведенном нами отрывке Беккариа дважды употребляет слово autorita — «авторитет». В первом случае подразумевается Евангелие. (Это понимал еще и Эли.) Характерно, что Беккариа «кощунственно» проводил между ним и «разумом» знак равенства. Дальше Беккариа говорит о господстве насилия, осуществляемого «признанным авторитетом», т.е. католической церковью. Употребление в обоих случаях слова «власть» затушевывает истинную мысль автора. Беккариа иронизирует, говоря, что раз господство насилия осуществляется «признанным авторитетом», т.е. католической церковью, то, стало быть, оно и отвечает истинным интересам людей. У Зарудного же речь идет о какой-то не существующей еще «власти».

5. ПЕРЕВОД С. БЕЛИКОВА 1889 г.

МАРКИЗ БЕККАРИЯ. О ПРЕСТУПЛЕНИЯХ И НАКАЗАНИЯХ. Перевод с итальянского, с этюдом «Значение Беккария в науке и в истории русского уголовного законодательства». Харьков, XIV — 232 стр.

Книга издана в формате одного из итальянских изданий XVIII в. и украшена портретом Беккариа, взятым из собрания сочинений Беккариа, вышедшего в Милане в 1821 г. (имеется в Ленинградской библиотеке Академии наук СССР).

Перевод сделан с издания Канту, поскольку Беликов считал, что «текст этот сверен с подлинными рукописями автора и потому совершенно точен». Этюд о Беккариа (с. 159 — 232) является наиболее полной из всех появлявшихся на русском языке статей об этом авторе и его книге. Беликов излагает биографию Беккариа и главнейшие идеи его книги и в заключение сопоставляет ее с «Наказом» Екатерины. (В настоящее время лучше всего в последних целях пользоваться изданием «Наказа» под редакцией профессора Чечулина 1907 г., см. также: В. Витт. Екатерина II каккриминали-стка, 1910.)

В предисловии Беликов указывает, что, издавая новый перевод, он «старался в нем не столько воспроизвести цветистость старинного слога, сколько передать на современном языке смысл и силу речи автора».

Язык перевода действительно современный и вполне литературный. Но, стремясь к этому, Беликов очень часто не переводит, а скорее разъясняет Беккариа, а иногда заставляет Беккариа говорить языком профессора из современных Беликову либеральных

174

«Русских ведомостей». Вот один из примеров — отрывок из § XXXV — об убежищах (конец).

Ma se sia utile il rendersi reciprocamente i rei fralle Nazioni, io non ardirei decidere questa questione, finhce le leggi piu conformi ai besogni dell' umanita, le pene piu dolci, ed estinta la dipendenza dall' arbitrio, e dall 'opinione, non rendano sicura l'innocenza oppressa, e la detestata virtu: finche la tirannia non venga del tutto dalla ragione universale, che sempre piu unisce gl'interessi del Trono, e dei sudditi confmata nelle vaste pianure dell'Asia, quantunque la persuasione di non trovare un palmo di terra, che perdoni ai veri delitti, sarebbe un mezzo efficacissimo per prevenirli.

ПЕРЕВОД БЕЛИКОВА

«Затем, полезны ли международные договоры о взаимной выдаче преступников? На этот вопрос я не могу дать в наше время утвердительного ответа. Чтобы была действительная польза от взаимной выдачи преступников, необходимо сначала в каждом государстве согласовать законы с требованиями человеколюбия, ввести более мягкие наказания, устранить произвол власти, обеспечить невинных и честных людей от притеснений и преследований и поднять в народе уровень развития, который связал бы взаимные интересы государей и подданных и уничтожил бы тиранию в пределах образованного мира. Когда эти требования будут выполнены, тогда всеобщее убеждение, что нет страны, где действительные преступления могли бы оставаться безнаказанными, будет служить одним из вернейших средств для предупреждения преступлений».

НАШ ПЕРЕВОД

Но полезна ли взаимная выдача нациями преступников? Я не осмелюсь разрешить этот вопрос до тех пор, пока законы, более соответствующие требованиям человечества, более мягкие наказания и устранение зависимости от произвола и от мнений не обеспечат безопасность угнетенной невинности и ненавидимой добродетели, пока тирания без остатка не будет изгнана в обширные равнины Азии всемирным разумом, все более объединяющим интересы престола и подданных. Хотя сознание, что нет ни одной пяди земли, где прощались бы истинные преступления, было бы самым действительным средством их предупреждения».

Ни о каком «поднятии уровня народного развития» Беккариа не говорит. Тирания в глазах автора сама по себе противоречит «все-

175

общему разуму». В итоге у Беликова вместо страстной тирады против тирании получилась какая-то проповедь «малых дел»! Слову «добродетель» XVIII в. придавал своеобразный политический смысл, и он не передается словами «честные люди». Для публицистов этого века Азия была политическим понятием. Говоря об «обширных равнинах Азии», с помощью яркого образа Беккариа только усиливал впечатление своей мысли. Беккариа говорил не «цветистым старинным» слогом, как его совершенно неверно характеризует Беликов, а революционным и притом образным революционным языком XVIII в. Беккариа владел прекрасным даром воздействовать на воображение, на чувство своих читателей, аБеликов, выбрасывая порой образы и сравнения, употребленные Беккариа, снижает «жар чувства», с которым написана книга. Приведем для примера отрывок из § XV «Тайные обвинения», где Беккариа рисует состояние людей, живущих в страхе перед тайными обвинениями:

«Infelici gli uomini quando son giunti a questo segno: senza principi chiari ed immobili, che gli guidino, errano smarriti e fluttuanti nel vasto mere delle opinioni, sempre occupati a salvarsi dai mostri, che gli minnaciano...»

ПЕРЕВОД БЕЛИКОВА

«И как несчастны люди, живущие среди таких условий. Лишенные ясных руководящих начал, они блуждают, как потерянные».

НАШ ПЕРЕВОД

«Несчастны люди, дошедшие до такого состояния: лишенные ясных и твердых начал, которые указывали бы им путь, они блуждают, потерянные и колеблемые, по обширному морю сомнений, поглощенные заботой спастись от чудовищ, им угрожающих».

Никто из других переводчиков, как русских, так и иностранных, не отказался от этого образа «обширного моря», которое читатель XVIII в. населял всякого рода «чудовищами».

Беликов ставил в упрек Зарудному, что у него не всегда перевод точен и что он «в особенности неточен в передаче политико-экономических идей». Выше мы указывали на стремление Беликова заставить Беккариа говорить «современным» политическим языком. Отметим здесь и стремление Беликова исправлять математический язык Беккариа. Что же касается точности в передаче социально-политических идей, то Беликов впадал не в меньшие, а иной раз и в более грубые ошибки, так как и он подобно Зарудному не понимал политического и философского языка XVIII в. Вот как,

176

например, перевел Беликов конец § XXXIX «Об особом роде преступлений» (см. выше):

«Слишком долго было бы доказывать, что хотя господство внешней силы надчеловеческими умами ведет к лицемерию, а иногда к упадку нравов, и хотя это господство силы находится в противоречии с духом любви и братства, которого требует и разум и религия, — тем не менее для государства применение внешней силы есть неизбежная необходимость. Все это следует считать бесспорным, и нужно желать, чтобы нашелся правитель, который осуществил бы начала, обеспечивающие истинные интересы человечества.

Я говорю только о преступлениях, вытекающих из природы человеческой и из общественного договора, а не о грехах; церковь свои временные наказания за грехи определяет по иным законам, чем те, какими должна руководствоваться человеческая мудрость».

По Беликову выходит, что Беккариа приписывал «религии», значит и католичеству, «дух любви и братства»! Не церковь, а «государство» далее применяет «внешнюю силу»! Философия XVIII в. подменяется какой-то «человеческой мудростью»! Если бы Беккариа действительно так писал, как его «перевел» Беликов, то Факи-неи не из чего бы приходить в ярость.

В связи с русскими переводами книги Беккариа не лишне упомянуть, что на русском языке имеется и популярная брошюра о Беккариа. В известном издательстве Павленкова, в биографической библиотеке «Жизнь замечательных людей», в 1893 г. вышла брошюра П.Я. Левенсона «Беккариа и Бентам» (94 с); из них первому отведено 48 страниц Очерк о Беккариа не претендовал на глубокую научность, но хорошо рисовал гуманность самого Беккариа и его книги.

В заключение мы должны признать большую помощь, которую нам оказали в нашей работе переводы Зарудного, Беликова, Языкова, Соболева, а из иностранных Шайу де-Лизи и Эссельборна. Предшествующие переводы, на которые авторы их затратили немало труда и которые проведены были с большой любовью, явились для нас ценным и незаменимым пособием. По всей справедливости поэтому нужно сказать, что без них мы не могли бы дать перевода в настоящем виде.