Перспективы «демократии участия» в России

На эволюцию форм политического участия в России безусловно накладывает отпечаток та среда, в которой развиваются различные сегменты гражданского общества. Это и «культурные возможности», и политическая окружающая среда и т.п. В России, как уже говорилось, традиция не поощряет участие на индивидуализированной, а не на организованной основе. С другой стороны, разобщенность различных институтов гражданского общества, отсутствие горизонтальных связей и т.д. не создают и предпосылок для развития индивидуализированного участия. Более того. Вследствие экономического кризиса люди сейчас наиболее озабочены текущими проблемами собственного выживания; сохраняется их экономическая и физическая уязвимость, зависимость от макроэкономической ситуации.

Россия пережила серьезное падение не только экологического активизма, но и экологической озабоченности населения. В итоге «экологическое движение как согласованная последовательность массовых действий практически перестает существовать». Конечно, экоНПО, экодвижение как целое нашло свою нишу и сохранится в ней, но пребывание в этой нише, похоже, и не предусматривает прямую связь с населением, внедрение практик участия. Предусматривается сотрудничество с государством, ожидание помощи от него.

В целом российские экоНПО видят себя в качестве адвоката человека перед властью, но не как посредника в политическом участии собственно граждан в политике государства, что отражается на характере их экологической пропаганды (отечественные пропагандируют ценности экологии, подчеркивая сложный характер экологических взаимозависимостей, в то время как на Западе экологисты утверждают, что достаточно лишь информированности и здравого смысла, чтобы участвовать в политике).

* * *

Таким образом, анализ перспектив экологического движения показывает: то направление, которое приобрело реформирование общества последние 5-7 лет, ведет с неизбежностью не к расширению потенциала участия граждан в политическом процессе, а наоборот, к сужению такого потенциала для гражданского общества в целом.

Попытка применить теорию «демократии участия» при анализе практик дает возможность с ее помощью, как с помощью «лакмусовой бумажки», проверить, какая политическая реальность находится позади заклинаний политиков о трудностях переходного периода.

С распространением «демократии участия» в первую очередь следовало бы связывать развертывание демократического процесса в нашей стране; по крайней мере, можно было бы быть уверенными в том, что невозможно возвращение к тоталитаризму. «Демократия участия» не идет и не может идти вразрез с расширением роли местного самоуправления в России. «Демократия участия» и реальное местное самоуправление немыслимы друг без друга. Местные органы власти дают важнейший канал для политического участия и консолидируют местное сообщество, в то время как «демократия участия» наполняет функционирование институтов местного самоуправления реальным содержанием.

Институциональное закрепление практик партиципаторной демократии позволило бы вдохнуть в реформу жизнь. Впрочем, пока политическая и в равной, и даже большей мере интеллектуальная элита России не осознает важности вовлечения России в партиципаторные практики. А это означает, что, видимо, постматериальные ценности так и останутся дремать в глубинах сознания населения России.