IV. (Необходимая оборона: равенство действия и противодействия)

В социальном мире, как и в физическом, все подчинено определенным законом, независимым в своем направлении от индивидуальной воли.

Закон общественной реакции, заключающийся в проявлении в социальном мире закона Ньютона √ равенства действия с противодействием, [1] состоит в том, что всякое нападение роковым образом вызывает оборону, индивидуальную и коллективную, выражением которой является уголовное право, [2] составляющее организованную коллективную оборону против преступного элемента, воплощающего идею нападения.

Таким образом уголовное право воплощает идею борца за право [3] и символом своим ╚мечом правосудия╩ указывает на боевое происхождение. Действительно, уголовное право, как и всякое право, имеет в войне свой источник происхождения, начало своей эволюции, как это весьма обстоятельно доказал Герберт Спенсер [4].

╚Различные доказательства, говорит этот мыслитель, удостоверяют, что деятельность судебная и военная, имеющая целью вознаграждение убытков, действительных или мнимых, при своем возникновении √ имеют весьма близкое сходство. В том и другом случае меч последнее слово. В первом случае к нему прибегают после словесной войны, совершенной в присутствии властей, к помощи которых обратились стороны, между тем как во втором такого предисловия не существует. ╚Кажется, что борьба перед судом, говорит сэр Генри Мен, заменила собой борьбу оружием; таким образом, родственные между собой судебные и военные действия исполнялись вначале одним и тем же органом, состоящим из главы, старшин и народа. Этот орган решал вопросы о войне и мире, управлял общей политикой, производил суд о провинностях индивидуумов и произносил приговоры┘╩ [5].

Родственность происхождения судебных и военных функций указывает, что между уголовным правом и войной существует соотношение, которое может бросить известный свет на некоторые темные стороны борьбы за право.

Энергия обороны во всех сферах борьбы вполне соответствует энергии нападения, а потому чем злее и коварнее враждебные элементы, ведущие борьбу с обществом за свое существование, тем суровее и беспощаднее являются охранительные меры, соответствующие опасности положения и психическому состоянию защищающихся. Поэтому суровые уголовные кары какой-нибудь исторической эпохи говорят скорее о тех опасностях, которым подвергалось общество, чем о суровости последнего, находившегося в положении необходимой обороны. Суровые нравы обусловлены господством эгоистических инстинктов, по преимуществу разрушительных, и недостатком симпатических (социальных), под влиянием чего создаются известные отношения к людям. Типом суровых нравов могут служить циклопы Одиссеи, которых Гомер охарактеризовал таким образом:

Нет между ними ни сходбищ народных, ни общих советов,

В темных пещерах они иль на горных вершинах высоких

Вольно живут: над женой и детьми безотчетно там каждый

Властвует, зная себя одного, о других не заботясь.

Французское общество XVIII ст. времен революции, стремившееся к социальному и политическому возрождению, было необыкновенно гуманно, согласно нравственным идеалам эпохи, полное благородных порывов, а потому беспощадные приговоры революционного трибунала не характеризуют грубости и жестокости нравов этого общества, а говорят скорее о неукротимой злобе тех классов, которые ради сохранения за собою права непроизводительного потребления двух третей доходов всей Франции, объявили кровавую войну своему отечеству, создали грозное нападение, чем вызвали целый ряд энергических оборонительных мер, между которыми представляется учреждение революционного трибунала. Точно также и сказания о жестокостях Тиверия, Нерона и Иоанна Грозного, если даже они заслуживают полного доверия, в чем позволительно сомневаться, могут быть объяснены не одним только их личным характером, но и энергией крамолы, угрожавшей постоянным нападением, которое требовало чрезвычайных мер обороны.

И так, энергия обороны соответствует энергии нападения. Оборона бывает индивидуальная и коллективная, одним из организованных видов которой является уголовное право. Индивидуальная оборона находится в силу означенного выше закона общественной реакции в полном соотношении с коллективной (организованной), проявляя свою энергию в тех случаях, когда коллективная оборона не функционирует.

Таким образом, когда власть и уголовный закон бездействуют, то при нападении преступного элемента возбуждаются индивидуальные силы, проявляющие свою энергию в том направлении, в котором должен был действовать уголовный закон, охраняя однородность (безопасность) целого. Так, например, когда в С. А. Штате Висконсин была отменена смертная казнь, то последствием этого явилось увеличение убийств, грабежей и поджогов, т.е. увеличилась опасность. Эта опасность вызвала применение закона Линча, заключающегося в том, что сами граждане без всякого участия власти принимают на себя роль судей и исполнителей, употребляя в большинстве случае смертную казнь. Когда в странах дальнего запада С.А., Канзас, Орегон и др., обыкновенные суды оказались совершенно бессильными против разбойников и конокрадов, то закон Линча явился единственным средством обуздания антисоциальных элементов. Недостатки закона и слабость власти против враждебных обществу элементов были всегда главной причиной появления народного самосуда, [6] явления само по себе ретроградного, но при известных обстоятельствах неизбежного и необходимого.

Примером подобного самосуда представляются знаменитые сентябрьские убийства эпохи первой революции, которые явились последствием преступной по условиям времени снисходительности судов, оправдывавших изменников в момент грозной опасности неприятельского нашествия, угрожавшего не оставить камня на камне в Париже и погубить всех видных деятелей великого патриотического движения. Освободиться от изменников посредством самосуда составляло акт необходимой обороны.

╚Где начинается правосудие, там кончается народное мщение╩, говорил не раз Дантон, указывая на соотношения между обязанностью власти и правом народа, между правосудием и самосудом. По поводу сентябрьских убийств знаменитый трибун в одной из речей, говоря о них, как о событии при воспоминании о котором все содрогаются, утверждал, что их ╚не могла остановить никакая сила; они были последствием той революционной ярости, которая охватила все умы; лица, которые хорошо знают эти события, вполне были убеждены, что они были последствием раздражения народа, которому было отказано в правосудии╩[7].

Если √ говорил он в речи по поводу учреждения революционно трибунала √ осмелились упрекать народ этими кровавыми днями (сентябрьские убийства), то я скажу, что если бы существовало хорошее судилище, то народ никогда не обагрил бы свои руки в крови; да, повторяю вам, что никакая человеческая власть не могла остановить этого бурного народного мщения.╩[8].

В циркуляр председателям судебных мест, в качестве министра юстиции, Дантон между прочим высказал: ╚пусть начнется правосудие судов и пусть исчезнет народное мщение╩[9].

Не только история французской революции, но и вообще история спонтанных народных движений может сделать указания на соотношение между уголовным правом и самосудом, что бросит свет и на необходимую оборону.

То, что сказал Дантон про сентябрьские убийства, можно сказать почти про всякий народный самосуд, т.е., что никакая сила не может остановить проявления его, в особенности тогда, когда народ проникнул сознанием своего права, сознанием необходимости устранить угрожающую опасность и воодушевлен единодушным чувством мщения, как показывают примеры линчеваний в Америке.

В подобных линчеваниях участвует не всякий сброд, как принято называть беспорядочную толпу, но почти все влиятельные граждане местности, лица всех классов того общества, которое через своих представителей управляет судьбами Америки, одним словом √ в производстве суда Линча участвует сам американский народ, как показывают следующие примеры.

В 1884 году около Цинцинати совершено было несколько серьезных убийств и виновные, по непонятной снисходительности присяжных, одни √ в значительном большинстве √ были оправданы, другие же были приговорены к довольно мягким наказаниям. Так, некто Бербер обвинялся по собственному сознанию в предумышленном убийстве, которое он совершил при самых возмутительных обстоятельствах. Этим делом сильно было заинтересовано местное общество, ожидавшее, то виновные в особенности Бербер, будут присуждены за предумышленное убийство к смертной казни. Однако присяжные, как сказано выше, вынесли не такой вердикт, какого ожидало общество, а более снисходительный, вследствие чего Бербер был приговорен к двадцатилетнему заключению в тюрьме. Этот приговор возмутил цинцинатское общество. В этот же день собрался митинг, чтобы протестовать против подобного приговора. На этом митинге принимали участие самые уважаемые, самые честные граждане и потому их намерения были вполне честными. Но, как часто бывает в подобных случаях, толпа, мало помалу, стала приходить в сильное возбуждение, последствием которого было решение идти в тюрьму, чтобы линчевать Бербера и других преступников. Через несколько минут возгорелась страшная война между народом и полицией и в течение трех дней весь город был в смятении. Когда войска, вызванные из Колумбии, вступили в Цинцинати, то в это мгновение Court House (здание суда) было уже в пламени, как грозный протест народа против правосудия, потворствующего убийцам [10].

Хотя Мак- Кинлей при своем вступлении на пост президента республики и высказал, что ╚беззаконный закон Линча╩ должен быть подавлен, но над этими словами жестоко посмеялась неумолимая логика фактов, которые управляются непреложными законами и против которых бессильна индивидуальная воля.

Вскоре после сказанных слов, в родном штате Мак-Кинлея, Огайо, произошел суд Линча, сопровождаемый такими обстоятельствами, которые обратили внимание общественного мнения, высказавшего словами влиятельных лиц, как то губернаторов, судей, адвокатов и пр. взгляды относительно мер, которые необходимо предпринять для уничтожения закона Линча. Вот как было дело по описанию корреспондента С.-Пет.Вед., откуда мы берем этот факт.

╚Против одного негра, по имени Мичеля, возбуждено было обвинение в ограблении одной почтенной вдовы 45 лет, живущей в г. Урбан, в штате Огайо. Когда негра поймали и привели к больной вдове для признания его, то она с яростью начала требовать его смерти; найденная у постели записка объяснила характер совершенного Мичелем преступления.

╚Мичель был приговорен к высшему наказанию, какое разрешает закон штата Огайо за подобное преступление, а именно к 20 годам тюремного заключения, в надежде, что такое сильное наказание успокоит вызванное преступлением народное волнение.

╚Но расчет оказался неверным. Волнение в городе все росло и росло. Улицы небольшого города полны были народом обоего пола, всех классов и возрастов, шла глухая агитация. Сын вдовы громко требовала мести за оскорбление своей матери.

╚Настала ночь. Волнение продолжалось. Мэр города, чувствуя, что положение становится критическим, переел в тюрьму городскую милицию. К полуночи разбросанные группы людей стали организовываться. Толпа росла и росла. Увещания шерифа, просьбы разойтись встречали лишь глухой ропот; идти домой спать никто и не думал. Наконец, в половине третьего утра пятитысячная толпа двинулась на тюрьму. Шериф просил, угрожал, но ничто не помогало; толпа не верила, чтобы милиция, - их друзья и родные, - решилась стрелять по ней, и, запасшись разными разрушительными орудиями, шла на тюрьму. Раздался залп, и двенадцать человек с криками свалились на траву. Испуганная толпа разбежалась.

╚Но волнение не улеглось. Немедленно шериф телеграфировал губернатору штата о помощи. В 10 часов утра в тюрьму вступил отряд милиции, один вид которого стал возбуждать раздражение в толпе. Наконец, последняя прибегла к крайнему средству: по всем домам стали собирать имеющийся динамит, собрали в одно место и стали угрожать взорвать тюрьму динамитом. Вызываемое прибывшим отрядом милиции раздражение достигло таких размеров, что, наконец, мэр города решил, что жизнь одного негра-преступника не стоит жизни десятков солдат и граждан, и отдал приказ вывести милицию из тюрьмы; тогда толпа ринулась в тюрьму, уже не встречая сопротивления, и через 10 минут негр болтался на ветви близ растущего дерева.

╚Урбанский факт вызвал в американской печати всевозможные комментарии.

╚За немногими исключениями, тон высказанных по этому поводу мнений один: возмущение толпы находят вполне естественным и объяснимым, причину зла находят не в народном чувстве, являющемся единственным защитником чести белых женщин от ненасытной страсти негра, а в противоречии между этим народным чувством и законодательством.

╚Единственное средство, по мнению губернаторов и печати, в том, чтобы ввести принцип обычного права в законодательство и смертную казнь признать соответствующим наказанием за изнасилование╩.

╚Конечный источник права, - говорит кор. С.-Пет.Вед. √ общественное мнение. Направляемое в особенности мнением женщин, чувствующих, что они имеют право требовать защиты от мужчин, - общественное мнение это полагало, что законы штата Огайо недостаточно наказывают за это преступление.╩

К этим двум примерам линчевания приведем еще третий, наделавший в свое время много шума. В 1891 году в Нью-Орлеан был убит полицейский Генесси членами тайного итальянского общества mafia, имеющего преступный характер. Одним из решительных средств, составлявших силу общества, было убийство вредных для него лиц, преимущественно должностных, которые составляли препятствия преступным целям его. Подозреваемые в убийстве члены этого общества были разысканы и преданы суду присяжных, который, как и в упомянутом выше деле Бербера, одних оправдал, а других осудил довольно снисходительно. Общество mafia представляло весьма опасное явление и приговор присяжных мог поощрить дерзость членов этого общества на дальнейшие подвиги. Было выяснено, что за последние десять лет было убито членами этого общества около 40 человек должностных лиц. Из этого видно, что суд оказался бессильным против означенного общества, которое, составляя в Италии страшное и неискоренимое зло, начало уже, как видно, в Америке пускать корни: поэтому представлялось необходимым принять более решительные средства, чтобы обуздать страшную мафию.

По инициативе адвоката Петкерсона был образован митинг, на котором было решено линчевать итальянцев, и толпа в 2000 человек тотчас отправилась в тюрьму, где покончила с преступниками, расстреляв одних, повесив других. В виду энергических требований итальянского правительства относительно удовлетворения за своих подданных ожидали, что будет столкновение между центральным правительством и штатом. По поводу этого последнего обстоятельства Петкерсон сказал: ╚мы знаем наши права, а северяне знают, что мы умеем их охранять╩. Слова эти, весьма решительного и внушительного характера, показывают в гражданине полное сознание своих неотъемлимых прав. Подобное сознание принадлежит не одному Петкерсону, а миллионам лиц, из которых состоит американский народ. После этого печального события уже совершенно не было слышно о mafia, которая оказалась задушенной грозным Линчем.

Из всего изложенного следует, что суд Линча есть право американского народа употреблять чрезвычайные средства насилия против антисоциальных элементов, и это право заключается не в писанном законе, но в правовом сознании каждого гражданина, готового всегда восстать на защиту попранного закона. Хотя борьба за закон становится тогда борьбой как будто против закона, но это только по-видимому, на самом же деле идет борьба реальности против формальности, под защиту которой становятся опасные для общества элементы. Употребляя крайние средства насилия против антисоциальных элементов, американский народ прибегает к необходимой обороне, с которой эти средства в главных условиях, как покажем ниже, вполне согласуются. Весьма интересный пример самосуда, вполне подтверждающего закон общественной реакции, сообщает известный польский эмигрант Чайковский (Садык-Паша), рассказывая в своих записках о поселившихся в Турции казаках некрасовцах. Одну девушку казачку, возвращавшуюся без провожатого, изнасиловал один бей, владелец того имения, через которое проходила она. Известие об этом так взволновало казаков, что сорок человек стариков сели тотчас на коней и отправились разыскивать виновного бея, которого вскоре нашли и после очной ставки с девушкой застрелили. Затем они отправились к ближайшему начальнику, Ата-бею, которому сообщили, что убили свинью, так как убитый ими бей, поступивший, как свинья; причем прибавили, что удили его все, потому что в трупе могут найти сорок одну пулю и что если очищать страну и общество от негодяев считается преступлением, то они отдают себя в распоряжение султана. Ата-бей не арестовал их, но донес об этом сераскиру, которым был тогда известный Риза-Паша, приказавший дело это оставить без последствий.[11]

Если бы казаки повели это дело законным путем, то благодаря турецким судебным порядкам, где господствует произвол и бесправие, они ничего бы не выиграли и бей остался бы безнаказанным, что могло служить для него и других беев поощрением к дальнейшим насилиям. В поступке казаков, в их борьбе за право, проявился акт необходимой обороны.

[1] P. Laffitte √ Cours de Philosophie premiere.

[2] P. Laffitte √ Morale pratique, Bevue Occid. 1886 г. ╧ 1.

[3] Pessina √ La Iotta pel diritto.

[4] Herbert Spencer √ Principe de Sociologie, t. III.

[5] Herbert Spencer √ Principe de Sociologie t. III.

[6] Jhering √ Der Kampf um▓s Rccht.

[7] Bougeart √ Donton.

[8] Villiaume▓ √ Histoire de la Revolution francaise, t. II.

[9] Histoire parlementaire, t. XYII.

[10] E. Ferri √ J. Nuovi Orisonti ect.

[11] ╚Рус. Старина╩ 1898 г.