§ 3. ЗАВИСИМОСТЬ ФОРМ ЗАЩИТЫ ОТ ХАРАКТЕРА УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ

В теории процесса встречается толкование различных категорий в зависимости от их материального и процессуального значения. Это относится и к защите. Так, в прошлом иногда различалась защита в материальном смысле  (все процессуаль-

60   См. об этом: Уголовный процесс в европейских социалистических государствах/Под ред. В. П. Божьева. М, 1978, с. 141—146.

61   См., напр.: Нажимов В. П. Суд как орган правосудия по уголовным делам в  СССР:  Автореф. докт. дис.  Л.,   1971, с.  36;  Каминская  В.  И. Методы  изучения  практики  применения  уголовно-процессуального  закона. — Вопросы борьбы с преступностью, 1969, вып. 10, с. 89; Pax у нов Р. Д  Общие тенденции  развития  советского  уголовно-процессуального  права.— Вопросы борьбы с преступностью, 1967, вып. 6, с. 109.

83

ные действия, направленные на опровержение обвинения) и защита в формальном смысле (деятельность защитника).62

Ф. Н. Фаткуллин пишет: «Те правовые категории и фактические данные (доказательства), на основе и с помощью которых осуществляются эти действия и отношения, а равно те правила, приемы и обряды, которые применяются при их совершении, не образуют защиты в каком-либо другом (скажем, в материально-правовом) смысле».63 Тем не менее формы защиты тесно связаны с характером ответственности. Защита возникает и осуществляется в процессе правоприменительной деятельности, т. е. тогда и там, где и когда возникает необходимость в реализации материально-правовых отношений принудительным путем. Защита, как и обвинение, имеет своим предметом материально-правовые отношения, но не превращается при этом в материально-правовую категорию, поскольку сама по себе материально-правовые отношения не устанавливает и не регулирует. Может идти речь о материально-правовом содержании ряда процессуальных категорий, но не о превращении их в категории материально-правовые.

Право обвиняемого на защиту является одним из важнейших демократических принципов советского уголовного процесса. Дальнейшее развитие и укрепление процессуальных гарантий этого права, закрепленного Конституцией СССР, характеризует уголовно-процессуальную политику Советского государства. Как известно, Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик 1958 г. не только допустили участие защитника по всем делам с момента окончания предварительного следствия и предъявления обвиняемому для ознакомления производства по делу, но и предусмотрели участие защитника с момента предъявления обвинения по делам о преступлениях несовершеннолетних, а также лиц, которые в силу своих физических или психических недостатков не могут сами осуществлять свое право на защиту.

Президиум Верховного Совета СССР указом от 31 августа 1970 г. признал целесообразным дальнейшее расширение участия защитника в уголовном судопроизводстве, ввиду чего на уровне Основ уголовного судопроизводства были определены случаи обязательного участия защитника с момента предъявления обвинения и с момента окончания предварительного следствия. Одновременно было предусмотрено, что защитник может быть допущен к участию в любом деле с момента предъявления обвинения по постановлению прокурора.

Таким образом, законодательство последних лет неуклонно идет по пути расширения оснований и объема участия защитника

62 См. об этом: С т р о г о в и ч М. С. Курс советского уголовного процесса, т. 1, с. 198—199.

вз фаткуллин Ф. Н., Зинатуллин 3. 3., Аврах Я- С. Обвинение и защита по уголовным делам. Казань, 1976, с. 111.    .

в уголовном судопроизводстве. Эта же тенденция имеет место в теоретических разработках, результатом которых являются предложения о допуске защитника к участию в деле по всем делам с момента предъявления обвинения.64

Кроме того, уже в период обсуждения проекта Основ вносились предложения допускать защитника не только с момента предъявления обвинения, но и с момента заключения под стражу в качестве подозреваемого.65

Определение круга дел, по которым защитник, ввиду несовершеннолетия обвиняемого, допускается с момента предъявления обвинения, не вызывает каких-либо затруднений. В ст. 3 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 3 декабря 1976 г. «О практике применения судами законодательства по делам о преступлениях несовершеннолетних и о вовлечении их в преступную или иную антиобщественную деятельность»66 разъяснено, что участие защитника по делу о преступлении несовершеннолетнего обязательно с момента предъявления обвинения и в судебном разбирательстве, независимо от того, достиг ли обвиняемый, совершивший преступление в возрасте до 18 лет, к этому времени совершеннолетия.

Следует отметить спорность высказанного положения. Изъятия из общего порядка судопроизводства в отношении несовершеннолетних относятся лишь к случаям, специально оговоренным в законе (ст. 391 УПК). Эти исключения изложены в специальной главе УПК (разд. 7, гл. 32). Ст. 49 УПК, предусматривающая обязательное участие защитника по делам несовершеннолетних, к этой главе не относится. Но это, так сказать, формальные соображения. По существу вряд ли есть необходимость связывать участие защитника с моментом совершения преступления, а не с правосубъектностью обвиняемого на момент производства соответствующих процессуальных действий, поскольку общим правилом применения уголовно-процессуального закона является связь его с моментом производства соответствующих процессуальных действий. Не случайно ранее действовавшее постановление Пленума Верховного Суда СССР от 3 июля 1963 г. «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних» разъясняло, что по достижении обвиняемым совершеннолетия функции его законных представителей прекращаются, а вопрос об обязательности участия защитника решается судом с учетом конкретных обстоятельств дела.67

64   См , напр : Алексеев Н. С, Лукашевич В. 3. Ленинские идеи в советском уголовном судопроизводстве.  Л.,   1970,  с.   176—179;  см. также: Саркисянц  Г.  П.  Защитник в уголовном процессе.  Ташкент,   1971,  с.  7.

65   Л ю б а в и н А. А. К вопросу об участии защиты в предварительном следствии. — Учен. Зап. Томск, ун-та, 1958, вып. 33, с. 136.

66   Бюллетень Верховного Суда СССР, 1977, № 1, с. 17—24

67   Сборник  постановлений Пленума  Верховного  Суда  СССР   (1924— 1973). М., 1974, с. 319.

85

Обязательного участия защитника с момента предъявления обвинения требуют также случаи привлечения в качестве обвиняемых лиц, которые в силу своих физических или психических недостатков не могут сами осуществлять свое право на защиту (ч. II ст. 22 Основ). УПК союзных республик несколько конкретизируют перечень таких лиц. Так, ст. 49 УПК называет среди них немых, глухих, слепых. Представляется, что при этом подразумевается не только полное отсутствие речи, слуха или зрения, но и их существенные дефекты, затрудняющие нормальное осуществление тех или иных функций (сильное заикание, значительное снижение слуха, зрения). Именно такую позицию высказал Пленум Верховного Суда СССР (п. 8 постановления от 16 июня 1978 г. «О практике применения судами законов, обеспечивающих обвиняемому право на защиту»).68 На наш взгляд, к той же категории относятся лица, которые, хотя и достигли совершеннолетия, но в силу пороков развития отстали в умственном отношении.

В печати неоднократно высказывались соображения о целесообразности экспертизы в целях решения вопроса о наличии у обвиняемого недостатков, затрудняющих осуществление права на защиту.69 Мы считаем, что в этом нет необходимости, поскольку способность самостоятельно осуществлять право на защиту относится к числу правовых вопросов и специальных познаний не требует. Для констатации же тех или иных физических или психических недостатков (при отсутствии очевидности) можно ограничиться простым медицинским освидетельствованием или справкой врача. Аналогично в ст. 195 УПК решается вопрос о наличии физического или психического заболевания как основания для приостановления производства по делу.

Вопрос о допуске защитника к участию в деле при наличии у обвиняемого указанных недостатков должен быть решен следователем не только в случае ходатайства обвиняемого или его законных представителей, но и по собственной инициативе, так как в этих случаях защита приобретает обязательный характер. При решении вопроса по инициативе самого следователя об этом должно быть вынесено соответствующее постановление, которое доводится до сведения заинтересованных лиц.70

В соответствии со ст. 22 Основ защитник может быть допущен  с  момента  предъявления   обвинения  к участию  в  любом

68  Бюллетень Верховного Суда СССР, 1978, № 4, с  8—12

69   См, напр-  Стецовский Ю   И. Адвокат   в   уголовном судопроизводстве   М,   1972,  с   75—76;   Коченов  М,  Кульчицкий  Б Определение способности самостоятельно осуществлять свое право  на  защиту — Социалистическая законность, 1978, № 5, с. 68—69.

70   См  по этому поводу: Даев В. Г  Участие защитника в уголовном деле  с  момента  предъявления  обвинения — Проблемы   охраны  прав   граждан в сфере борьбы с преступностью  Иваново, 1980, с  42—49      ч

86

деле по постановлению прокурора. Закон не определяет перечня оснований для принятия прокурором такого решения.71 Иначе и быть не может, поскольку возможность выделения таких оснований должна трансформироваться в обязательность защиты независимо от решения прокурора. Этими основаниями могут быть: сложность дела, тяжесть обвинения, малограмотность обвиняемого и т. д.

Поводом для принятия прокурором решения о допуске защитника может оказаться не только обращение обвиняемого или других заинтересованных лиц, но и непосредственное усмотрение прокурора, основанное на изучении материалов дела.72 Это вытекает из существа прокурорского надзора за соблюдением законности. В условиях повышенного внимания к соблюдению прав и законных интересов всех участников процесса, в том числе и обвиняемого, прокуроры должны широко пользоваться своим правом допускать защитников к участию в деле уже с момента предъявления обвинения.

В п. 6 Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 16 июня 1978 г. указывается на обязанность следственных органов разъяснить обвиняемому право обратиться к прокурору с ходатайством о допуске защитника с момента предъявления обвинения. Это положение нуждается в уточнении. Действующий закон не предусматривает возможности рассмотрения и разрешения прокурором ходатайств, заявленных в ходе расследования. Такая обязанность возлагается непосредственно на следователя (ст. 131 УПК). Прокурор же лишь рассматривает в порядке надзора жалобы на действия и решения следователя (ст. ст. 218—219 УПК). Указанный порядок отвечает принципам процессуальной самостоятельности следователя и его персональной ответственности за все принимаемые по делу решения. Поскольку прокурор осуществляет в отношении следователя функцию надзора, вызывает сомнение правильность отнесения законодателем вопроса о допуске защитника к компетенции прокурора, а не самого следователя.

В настоящее время можно считать общепризнанным мнение о том, что следователь выполняет функцию расследования (а не обвинения, как указывалось иногда в теории уголовного процесса). На следователя закон (ст. 58 УПК) возлагает обеспечение охраны прав и законных интересов всех участников процесса, в том числе и обвиняемого. Поэтому было бы логич-

71   Предложение составить такой  перечень см'  Бакрадзе А   Защита яа      предварительном      следствии —Социалистическая     законность,      1972, № 9, с  56

72  Нельзя согласиться с мнением А. X. Давлетшина о том, что прокурор вправе решать  вопрос лишь  при  наличии  ходатайства  обвиняемого   (Д а в-л е т ш и н  А.  X   Об  эффективности  допуска  защитника  в  предварительное •следствие по постановлению прокурора — Вопросы эффективности  советского уголовного процесса   Казань, 1976, с  93).

87

но представить вопрос о допуске защитника в первую очередь на рассмотрение следователя. Нет достаточных оснований предполагать предвзятость следователей при решении этого вопроса. При этом значительная часть ходатайств о допуске защитника могла бы получать положительное решение без обращения к прокурору, который занимался бы этим вопросом лишь при наличии жалобы в порядке надзора  (ст. 218 УШ\).

В связи с изложенным редакция ст. 22 Основ нуждается в уточнении, предусматривающем возможность участия защитника в предварительном расследовании с момента предъявления обвинения по постановлению не только прокурора, но и следователя.

Характерной чертой прокурорского надзора за соблюдением законности при проведении предварительного расследования является его систематичность и осуществление независимо от поступающих жалоб. Поводом для прокурорско-надзорнои деятельности могут быть не только жалобы участников процесса, но и обращения любых других граждан, коллективов п организаций. На наш взгляд, при этом возникают не уголовно-процессуальные, а прокурорско-надзорные отношения, поскольку право любых лиц обращаться к прокурору в целях выполнения им своих надзорных функций и соответствующая обязанность прокурора рассмотреть данные обращения и принять по ним решения определяются законодательством о прокурорском надзоре в СССР. Процессуальный характер приобретает только решение прокурора о допуске защитника, поскольку лишь в этом случае возникают соответствующие процессуальные отношения. Отказ прокурора в допуске защитника не требует процессуального оформления, и заинтересованные лица извещаются о решении прокурора в установленном порядке.73 Па тем же причинам суд при рассмотрении уголовных дел не вправе ревизовать правильность решения прокурора по поводу допуска защитника или отказа в этом.

Поскольку решение прокурора о допуске защитника может быть принято прокурором по своему усмотрению, независимо от обращения заинтересованных лиц, возникает вопрос о возможности отказа в таких случаях обвиняемого от защитника. Устанавливая обязательность участия в деле защитника, закон в ряде случаев предусматривает такое участие вне зависимости от желания обвиняемого. В частности, отказ несовершеннолетнего и некоторых других категорий обвиняемых не обязателен для следователя, прокурора и суда (ст. 50 УПК). Действующий закон не распространяет данное правило на случаи вступления в дело защитника по постановлению прокурора. Это, несомненно, пробел в законе. Еслипро-

73 См.  об этом:   Протченко  Б.  А.  Участие защитника  на  предвари-течьноч следствии. — Труды ВНИИСЗ. М., 1975, вып. 3, с. 135.

курору предоставлено право судить о необходимости участия в деле защитника в силу особенностей личности обвиняемого или по другим причинам, вряд ли можно ставить его в зависимость от усмотрения обвиняемого, тем более, что закон не связывает такое право прокурора с инициативой обвиняемого или других лиц. Следует предусмотреть в законе, что отказ обвиняемого от защитника при наличии решения прокурора о его допуске не принимается следственными органами и может быть не принят судом при последующем рассмотрении дела. Это относится и к предложениям о предоставлении права решения вопроса о допуске защитника следователю, поскольку участие защитника в указанных случаях приобретает обязательный характер.

Право обвиняемого на защиту возникает с момента привлечения его в качестве обвиняемого, т. е. вынесения соответствующего постановления (определения). Однако практически оно может быть реализовано лишь тогда, когда обвиняемый узнает о существе обвинения, т. е. с момента предъявления обвинения. Следовательно, с указанного момента и может начаться деятельность защитника. Высказывалось мнение о необходимости внести в закон изменения, в соответствии с которыми защитник должен допускаться к участию в деле с момента вынесения постановления о привлечении в качестве обвиняемого, что позволило бы ему еще до допроса обвиняемого ознакомиться с материалами дела и определить свое отношение к защите.74 Однако задача защитника — оказание содействия обвиняемому в реализации права на защиту, которая начинается лишь с момента предъявления обвинения, т. е. с того времени, когда обвиняемый узнает о существе обвинения. Знакомить защитника с содержанием постановления о привлечении в качестве обвиняемого до предъявления обвинения —■ значит наделять защитника большим объемом прав, чем самого обвиняемого.

Если следователю еще до предъявления обвинения известно о наличии факторов, определяющих вступление защитника в дело, он должен принять меры к тому, чтобы защитник мог присутствовать при предъявлении обвинения. Подчас эти факторы могут быть установлены уже после предъявления обвинения и допроса обвиняемого. Вопрос о необходимости предъявить обвинение вновь, как правило, не возникает. Вступивший в дело защитник вправе, конечно, заявить ходатайство о перепредъявлении обвинения в его присутствии, но такое ходатайство может иметь место лишь в исключительных случаях, поскольку основные цели предъявления обвинения — ознакомление обвиняемого с существом обвинения и разъяснение прав — легко  могут  быть достигнуты  защитником  без  повтор-

74 Бойков  А.,  Карнеева  Л.  Об  участии  защитника  на  предварительном следствии. — Советская юстиция, 1970, № 18, с. 20.

ного предъявления обвинения. Было высказано мнение, что в случае принятия прокурором решения о допуске защитника •обвинение всегда должно предъявляться вновь независимо от ходатайства защитника.75 Однако термин «с момента предъявления обвинения», употребляемый законодателем, означает не момент вступления защитника в дело, а длящийся период, в течение которого защитник может быть допущен к участию в деле до окончания расследования. В пользу такой точки зрения свидетельствует возможность выявления обстоятельств, требующих участия защитника, уже после предъявления обвинения. В ряде случаев эти обстоятельства (тяжелое заболевание и т. д.) могут впервые возникнуть уже после предъявления обвинения. Заявление обвиняемого или других лиц о допуске защитника, адресованное прокурору, не приостанавливает предъявление обвинения, поскольку срок такого предъявления установлен законом (ст. 148 УПК). Следователь лишь обязан немедленно  направить заявление  прокурору   для  разрешения.

Общий объем прав защитника, допущенного к участию в деле, определен ст. 23 Основ. С момента допуска к защите он вправе: иметь свидание с обвиняемым, знакомиться со всеми материалами дела и выписывать из него необходимые сведения, представлять доказательства, заявлять ходатайства, участвовать в судебном разбирательстве, приносить жалобы на действия и решения следователя, прокурора и суда, заявлять отводы. Кроме того, с разрешения следователя защитник может присутствовать при допросах обвиняемого и при производстве иных следственных действий, выполняемых по ходатайствам обвиняемого или его защитника.

Вопрос о правовом статусе защитника и методике его деятельности получил широкое освещение в юридической литературе.76

В рамках избранной темы мы коснемся лишь двух дискуссионных проблем правового статуса защитника, участвующего в деле с момента предъявления обвинения. При этом исходным явится положение о производности защиты от обвинения и ее связи с материально-правовыми отношениями уголовной ответственности.

Буквальное толкование текста ст. 23 Основ приводит к выводу о том, что следователь обязан предъявить допущенному к участию в деле защитнику все имеющиеся в его распоряжении процессуальные документы и вещественные доказательства по делу. Но такое толкование обнаруживает ряд трудностей. Как известно, систематизация материалов дела производится лишь   на   заключительном    этапе    расследования    и  до    этого

75Саркисянц Г. П. Защитник в уголовном процессе, с   11.

76 См., напр : Гинзбург Г. А, Поляк А. Г., Самсонов В. А. Советский адвокат. М, 1968; Бойков А. Д. Этика профессиональной защиты по уголовным делам. М, 1978.

90

нередко практически невозможна. Ясно, что рекомендация предъявлять защитнику материалы дела «в подшитом и пронумерованном виде»77 далеко не всегда осуществима. Кроме того, ряд материалов дела может не иметь отношения к обвиняемому, и ознакомление с ними защитника не вызывается потребностями защиты. Некоторые материалы, относящиеся к разрабатываемым версиям, установлению участия в преступлении иных лиц и т. д., могут представлять следственную тайну. Отобрание же от защитника подписки о неразглашении ставших ему известными сведений не обеспечивают сохранения следственной тайны не только из-за трудностей контроля, но и потому, что, как считают отдельные юристы, «защитник не только не может иметь тайны от обвиняемого, который ему доверился, а, напротив, обязан сообщить обвиняемому все, что имеется в деле».78

Как правильно отмечает Г. П. Саркисянц, «предусмотренная законом недопустимость ознакомления обвиняемого со всеми материалами дела до окончания предварительного следствия (выражение неточное, так как отсутствие обязанности знакомить обвиняемого с делом еще не означает недопустимости такого ознакомления. — В. Д.) оказывается реально не обеспеченной, поскольку защитник при свиданиях с обви-• няемым может довести до его сведения те данные, которые стали известны ему в результате ознакомления со всеми материалами дела».79 Автор предлагает в качестве выхода из создавшегося положения уравнять обвиняемого в правах с защитником, отмечая, что «если органы следствия действительно собрали достаточные доказательства, дающие основания для предъявления обвинения, то им незачем бояться ознакомления обвиняемого со всеми материалами дела, положенными в основу обвинения».80

Суть, однако, не в равенстве прав обвиняемого и защитника. Эти права и не могут быть равными в силу различия процессуального положения и интересов названных участников процесса. Но реальная защита от обвинения предполагает ознакомление с данными, на которых основано это обвинение. Действительно, против чего может возражать обвиняемый, •если до его сведения доводится только обвинительный тезис? На практике следователь неизбежно в той или иной форме знакомит обвиняемого с имеющимися доказательствами хотя бы потому, что без этого подчас невозможно проверить и оценить их.

На основании изложенного представляется правильным предусмотреть в законе право обвиняемого знакомиться с ма-

77   Стецовский Ю. И. Адвокат в уголовном судопроизводстве, с. 79.

78  Там же, с. 83.

79   Саркисянц Г.  П. Защитник в уголовном процессе, с. 38.

80  Там же.

териалами дела, положенными в основу обвинения, и соответствующее право защитника.

В. М. Савицкий предлагал при допуске участия защитника с момента предъявления обвинения по всем делам предоставить ему право знакомиться с материалами дела с разрешения следователя и в том объеме, который следователь признает необходимым.81

Эта мысль нуждается в уточнении. Само право защитника знакомиться с материалами дела, послужившими основанием для предъявления обвинения, ограничено разрешением следователя быть не может, но объем предъявляемых материалов практически определяется следователем. При этом защитнику должны быть предъявлены материалы, не только подтверждающие, но и опровергающие обвинение. Факт ознакомления должен быть оформлен протоколом с указанием предъявленных материалов. В случае, если те или иные материалы дела, имеющие отношение к обвинению, не были предъявлены защитнику, этот факт может быть установлен при ознакомлении защитника с материалами законченного производства и в зависимости от последствий повлечь за собой не только заявление ходатайств о производстве дополнительного расследования, но и постановку вопроса об ответственности следователя.

Определяющим при этом является относимость собранных доказательств именно к уже предъявленному обвинению, поскольку защита направлена против имеющегося, а не предполагаемого обвинения. На практике в ряде случаев далеко не все данные о преступной деятельности обвиняемого или иных лиц оказываются достаточными для предъявления обвинения. Знакомить с ними кого-либо до окончания расследования нет необходимости.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что ст. 23 Основ предполагает ознакомление защитника с материалами дела, непосредственно относящимися к предъявленному обвинению.

Известные трудности вызывает также установление круга следственных действий, в совершении которых может участвовать защитник. Как уже указывалось, в соответствии со ст. 23 Основ защитник с разрешения следователя имеет право участвовать в производстве следственных действий, выполняемых по ходатайствам обвиняемого или защитника. Ст. 51 УПК дополняет указанное положение правом участвовать в производстве не только выполняемых по ходатайствам защитника, но и иных следственных действий. Некоторые комментаторы ст.  51   УПК  утверждают,  что  предполагается    право   участия

81 Савицкий В. М Роль практики в развитии и совершенствовании демократических основ советского правосудия — Социалистическая законность, 1967, № 1, с   25—26.

92

защитника во всех следственных действиях, независимо от разрешения следователя.82 По мнению Ю. И. Стецовского, «следователь обязан сообщить защитнику о времени и месте проведения всех предстоящих следственных действий».83 С этим нельзя согласиться. Во-первых, ч. III ст. 51 УПК нельзя трактовать в отрыве от ч. II этой же статьи, которая предусматривает разрешение следователя в качестве общего условия участия защитника в производстве следственных действий. Вряд ли можно логически объяснить ситуацию, при которой участие защитника в выполняемых по его ходатайству действиях ограничено разрешением следователя и не ограничено при проведении следственных действий по инициативе самого следователя. Во-вторых, предварительное ознакомление защитника с планом расследования не всегда допустимо по тактическим соображениям. Наконец, в-третьих, высказанное защитником пожелание участвовать в производстве всех следственных действий с момента предъявления обвинения может оказаться неосуществимым (например, при расследовании сложного мно-гоэпизодного дела в отношении группы обвиняемых бригадой следователей, когда в одно и то же время производится большое количество следственных действий).

Представляется, что ходатайство защитника о желании участвовать в проведении какого-либо предполагаемого, по его мнению, следственного действия (допрос родителей несовершеннолетнего обвиняемого, очная ставка между участниками преступления и т. д.) подлежит разрешению следователем на общих основаниях в соответствии со ст. 131 УПК. Отказ в удовлетворении такого ходатайства может иметь место лишь при наличии достаточных к тому оснований, изложенных в постановлении следователя. На практике подобные отказы встречаются чрезвычайно редко.

Одновременно следует отметить, что ст. 51 УПК нуждается в редакционном совершенствовании, которое устранило бы сложности в ее толковании. •

Анализ прав защитника не может производиться в отрыве или вне связи с правами самого обвиняемого. В ряде случаев инициатива реализации тех или иных прав защитника может исходить от обвиняемого. Так, обвиняемый вправе заявить ходатайство об участии защитника в проведении какого-либо следственного действия, о присутствии защитника при допросе и т. д. Такие ходатайства имеют самостоятельное значение и подлежат разрешению на общих основаниях. Хотя закон специально и не оговаривает это, волеизъявление обвиняемого на реализацию защитником любого из принадлежавших ему полномочий для защитника обязательно.

82 М а л е в Е., Б ы х о в с к и й И. Участие защитника в производстве следственных действий. — Советская юстиция, 1973, № 18, с. 23

" Стецовский Ю. И. Адвокат в уголовном судопроизводстве, с   87.

93

Основы признают обязательным участие защитника с момента окончания предварительного расследования и в судебном заседании в четырех случаях. Если три из них связаны с правосубъектностью обвиняемого (подсудимого)—несовершеннолетие, наличие физических или психических недостатков, незнание языка судопроизводства, то четвертый случай прямо определен материально-правовым характером ответственности (обязательное участие защитника по делам лиц, обвиняемых в преступлении, за которое в качестве меры наказания может быть назначена смертная казнь).

УПК дополняет перечень случаев обязательного участия защитника в судебном разбирательстве указанием на необходимость такого участия по делам лиц, между интересами которых имеются противоречия, если хотя бы один из них имеет защитника, а также по делам, в которых участвует государственный или общественный обвинитель (ст. 49).

Если противоречивость интересов подсудимых определяется прежде всего материально-правовым содержанием обвинения и участие защитника является способом обеспечения интересов подсудимого (в силу чего не вызывает сомнения правильность такого законодательного решения вопроса), то этого нельзя сказать о мотивировке обязательного участия защитника в судебном разбирательстве наличием прокурора или общественного обвинителя. В данном случае проявляется ограниченное представление о прокуроре только как о государственном обвинителе. «Обвинение и защита, — утверждает Ю. И. Стецовский,— понятия взаимосвязанные и демократическая сущность советского уголовного процесса несовместима с таким положением, при котором функции обвинения не противостояла бы функция защиты. И если обвиняет профессиональный, опытный юрист (лицо, производящее дознание, следователь, прокурор), то и противостоять ему должен обладающий теми же качествами зищитник, а не только обвиняемый, который обычно слаб и неопытен».84

Объем настоящей работы не позволяет остановиться на рассмотрении сложного и многостороннего вопроса о задачах и методах прокурорского надзора в уголовном судопроизводстве. В теории советского уголовного процесса и прокурорского надзора давно уже высказываются взгляды об отсутствии у прокурора функции обвинения на том основании, что единственной его функцией во всех сферах деятельности является осуществление от лица государства высшего надзора за соблюдением законности.85 Сводить  роль  прокурора  к поддержанию

84  Там же, с  83—84.

85   Более подробно об этом см.: Даев В.  Г:   1)   К понятию обвинения в советском уголовном процессе.—Правоведение,  1970, № 1; 2)  Процессуальные функции и  принцип  состязательности  в  уголовном судопроизводстве. — Правоведение, 1974, № 1.

94

государственного    обвинения — значит   ограничивать    его надзорные  полномочия,  которые  значительно  шире,   чем   поддержание обвинения.  Кроме того, недопустимо противопоставлять, прокурора обвиняемому, поскольку на прокуроре   лежит   обязанность обеспечения прав и законных интересов обвиняемого.

Нуждается также в критике требование ст. 49 УПК об обязательном участии защитника при наличии в деле общественного обвинителя. Прежде всего, как отмечалось в печати, общественный обвинитель не является по существу своей, деятельности стороной обвинения и не несет обязанностей по поддержанию обвинения в правовом смысле. Точно так же общественный защитник не осуществляет процессуальной защиты и не может рассматриваться в качестве замены защитника. Не случайно поэтому мнение И. М. Гальперина и В. 3. Лукашевича о том, что при наличии в деле общественного обвинителя защита «не обязательно должна осуществляться профессиональным юристом-адвокатом».86 По нашему же мнению, участие общественного обвинителя вообще не требует обязательного участия защитника, поскольку не влечет за собой никаких изменений в характере предъявленного обвинения и методике его рассмотрения.

Вопросы правового статуса защитника, участвующего в уголовном судопроизводстве, подлежат дальнейшему изучению и обсуждению. При этом мера и степень участия защитника должны определяться с учетом необходимости наиболее эффективного сочетания средств и методов реализации уголовной ответственности за совершенное преступление с гарантиями охраны прав и законных интересов личности.

Если говорить о перспективах развития института обязательной защиты, то, по-видимому, речь должна идти о дальнейшей конкретизации категорий лиц, которые в силу тех ил» иных обстоятельств не могут сами полноценно осуществить право на защиту, т. е. об учете в первую очередь процессуальных факторов. Что же касается материально-правовых факторов, влияющих на степень и интенсивность защиты, то такие факторы могут определяться лишь в зависимости от степени уголовной ответственности, выражающейся в тяжести возможного или назначенного наказания. Если в настоящее время законодатель признал необходимым участие защитника по всем делам, где в качестве меры наказания может быть назначена смертная казнь, то в дальнейшем можно распространить это правило на все дела о преступлениях, за которые в качестве4 меры наказания допускается лишение свободы на срок свыше десяти лет с последующим понижением этой шкалы.

86 Г а л ь п е р 1965, с. 138.

ин   И.  М.,   Лукашевич   В.   3.   Предание   суду.