§ 3. МАТЕРИАЛЬНО-ПРАВОВОЕ ЗНАЧЕНИЕ ПРИВЛЕЧЕНИЯ В КАЧЕСТВЕ ОБВИНЯЕМОГО

Означает ли привлечение в качестве обвиняемого («привлечение к уголовной ответственности в качестве обвиняемого», ■если все же пользоваться этим термином) реализацию уголовно-правового отношения? При всех модификациях самого понятия уголовной ответственности и при приведенных выше разночтениях в толковании понятия «привлечение к уголовной ■ответственности» следует сделать категорический вывод о том, что реализация уголовно-правового отношения ответственности наступает только при наличии вступившего в законную силу приговора суда, установившего вину обвиняемого в совершении соответствующего преступления. До появления такого приговора имеет место деятельность государственных органов, направленная на выяснение подлинных отнощений, которая еще не знаменует собой наступления уголовно-правовых последствий.

Я. О. Мотовиловкер оперирует понятием «уголовная ответственность обвиняемого в процессуальном смысле», считая, что «юридическим фактом, порождающим уголовную ответственность обвиняемого в процессуальном смысле, является процес-

60 Загородников Н. И Давность уголовного преследования и ее сроки, с. 33; см. также: СтецовскийЮ. И. О терминологии уголовно-процессуального законодательства, с. 102—103.

6! Давыдов П. М. Обвинение в советском уголовном процессе. Авто-£>еф. докт. дис. Свердловск, 1973, с. 9—11.

55

суальный акт следователя, прокурора, суда».62 Автор не дает определения указанного понятия, отмечая лишь, что «уголовная ответственность в процессуальном смысле — не следствие преступления, а метод, условие, предпосылка установления наличия или отсутствия основания ответственности в материальном смысле и, тем самым, дачи ответа на вопрос, составляющий предмет уголовного процесса».63 По его мнению, уголовная ответственность в процессуальном смысле «исчерпывает» себя в момент установления виновности обвиняемого вступившим в законную силу приговором.64

Сложность рассмотрения подобных конструкций заключается в их крайней неопределенности. Что же все-таки такое «уголовная ответственность в процессуальном смысле»? Неблагоприятные последствия правонарушения? Просто процессуальное отношение, содержание которого не определено? Каким образом ответственность может возникнуть не в результате правонарушения, а вследствие процессуального акта следователя, прокурора, суда? Количество возникающих вопросов можно увеличить до бесконечности.

Очевидно, единственным выходом является разъяснение автором своей мысли. Во всяком случае в самом понятии«уголовная ответственность в процессуальном смысле» заложена мысль о том, что «за совершение преступного деяния лицо начинает фактически нести уголовную ответственность со стадии предварительного расследования, нести по крайней мере ту часть этой ответственности, которая связана с положением обвиняемого и выражается, прежде всего, в обязанности терпеть тяжесть публичного изобличения».65 Я- О. Мотовиловкер полемизирует с этим высказыванием Ф. Н. Фаткуллина, упрекая его в отступлении от презумпции невиновности, но фактически своей конструкцией дает основания для того же вывода о несении обвиняемым ответственности в момент привлечения его в качестве обвиняемого.

Приведенные суждения представляются нам принципиально неправильными именно в силу того, что допускается возможность неблагоприятных последствий правонарушения до его установления в предписанном законом порядке.66 Несмотря на то, что вопрос о понятии и значении презумпции невиновности в  процессуальной литературе  подчас усложнен  без  необходи-

62  Мотовиловкер   Я.   О.   Предмет   советского   уголовного   процесса, с. 26.

63  Там же, с. 27.

64  Там же, с. 26.

65  Ф а т к у л л и н Ф.  Н. Обвинение и судебный приговор.  Казань,   1965, с. 23.

66  Критику позиции Я. М. Брайнина, полагавшего, что уголовный закон применяется  в   процессе  предварительного   и   судебного  расследования   уже с   момента   предъявления   обвинения,   см.:   Братусь   С.   Н.    Юридическая ответственность и законность. М., 1976, с. 112—113.     u/;  \3   •

56

мости, бесспорно главное: обвиняемый считается (и является) невиновным до тех пор, пока его вина не будет установлена в законном порядке, т. е. приговором суда.

Следует отметить, что презумпция невиновности не является презумпцией в обычном ее понимании, поскольку предполагаемая невиновность обвиняемых имеет не обычный, наиболее распространенный, что типично для правовых презумпций, а исключительный характер. Однако эта исключительность не подрывает смысла процессуального положения, в соответствии с которым любое лицо (в том числе и обвиняемый) считается (а не только предполагается) невиновным, пока его вина не будет установлена судом. Указанное положение само по себе лишено характера презумпции, поскольку оно бесспорно, аксиоматично и соответствует принципам познания истины в любой отрасли знания. Нигде и никогда нельзя считать доказанным, установленным то, что еще не доказано, не установлено,— это аксиома, а не презумпция.

В теории права в ряде случаев имеет место смешение материально-правовых и процессуальных категорий, что характерно и для разрешения ряда проблем уголовной ответственности. Так, в частности, смешиваются категории вины и виновности. Между тем, если вина является материально-правовой категорией, выражает отношение субъекта преступления к преступному деянию и существует объективно (независимо от ее познания), то виновность выступает всегда в качестве результата общественно-правовой оценки поведения лица и, будучи процессуальной категорией, может быть определена лишь в результате познавательной деятельности.

Близкую к высказанной позицию заняли М. П. Карпушин и В. И. Курляндский, которые отмечают, что в практике следственных и судебных органов термины «вина» н «виновность» употребляются не для обозначения форм вины (умысла и неосторожности) , а для общей характеристики преступных действий лица. Далее они утверждают, что терминологическое совпадение не дает оснований для отождествления соответствующих понятий, так как «вина» — строго юридическое понятие (родовое понятие умысла и неосторожности), а «виновность» — доказанность совершения данным лицом конкретного преступления.67

Указанная позиция не отождествляется с попытками внести в советскую теорию уголовного права оценочное понимание вины в качестве общего основания уголовной ответственности. Такие попытки были предприняты Б. С. Утевским, который, не разграничивая    понятия   «вина»    и    «виновность»,    распространял

"Карпушин   М.   П.,   Курляндский   В,   И.    Уголовная   ответственность и состав преступления. М., 1974, с. 133.

5?

таким образом на вину положения, характеризующие виновность.68

Нельзя не согласиться с Н. Н. Полянским, что «вина в советском уголовном и процессуальном праве есть единый институт»,69 хотя точнее все же говорить о вине как институте материального, а не процессуального права. В то же время это вовсе не исключает возможности существования особой процессуальной категории виновности.

Из различия понятий вины и виновности не следует делать вывод о каких-то особых понятиях «материальной» и «процессуальной» вины. Вряд ли можно согласиться с упреком Т. Л. Сергеевой в адрес М. С. Строговича, который, по ее мнению, без достаточных оснований усматривает наличие специфического содержания понятия виновности в уголовном процессе.70 М. С. Строгович действительно отмечает, что «нормы уголовно-процессуального права определяют те средства, способы, которыми устанавливаются факты совершенных преступлений и виновность совершивших их лиц».71 На первый взгляд может создаться впечатление, будто автор отделяет вину от самого преступления. Однако на самом деле М. С. Строгович говорит не о вине, а о виновности. И это не случайно. Если проанализировать содержание уголовно-процессуального законодательства, то нетрудно заметить, что оно в целом ряде случаев оперирует понятиями «виновен», «виновный», «виновность» (см., например, ст. ст. 2, 3, 7 и др. Основ). При этом в уголовном процессе речь идет не о наличии или отсутствии вины, а о признании виновным (например: «Никто не может быть признан виновным в совершении преступления и подвергнут наказанию иначе как по приговору суда» — ст. 7 Основ). Действительно, вина и ее установление, констатация, признание виновным — понятия разные.72

Ст. 15 Основ выделяет виновность обвиняемого в самостоятельный элемент предмета доказывания наряду с самими обстоятельствами совершенного деяния, характером и размером ущерба  и т. д.   На   это   указывают   Г.   М.   Миньковский

68Утевский Б. С. Вина в советском уголовном праве. М., 1960, с. 59.— Критику этих'взглядов см.: Алексеев Н. С, Смирнов В. Г., Шаргородский М. Д. Основание уголовной ответственности по советскому праву, — Правоведение, 1961, № 2; см. также: Курс советского уголовного    права/Под    ред.    А.   А.    Пионтковского,    П.   С.    Ромашкина,

B.  М. Чхиквадзе. М., 1970, с. 280—288.

69  Полянский  Н.  Н.  Вопросы  теории  советского  уголовного  процесса. М., 1956, с. 246.

70  С е р г е е в а   Т.   Л.    Основания   уголовной   ответственности   по   советскому уголовному праву. — Уч. зап. ВНИИСЗ. М., 1964, вып. 18, с. 20.

71  Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса. М.,   1968, т. 1, с. 45.

72  «Виновность — наличие   вины»    (Словарь    русского     языка/Под   ред.

C.  И. Ожегова. М.,  1952, с. 68).

58

и М. Ю. Рагинский, относя к понятию виновности ряд других обстоятельств, выходящих за пределы психического отношения субъекта преступления к деянию (причинную связь, признаки специального субъекта преступления и т. д.) .73

Смешение материально-правовых и процессуальных категорий допускает в ряде случаев В. Н. Бабаев. Так, признавая возможность принятия неправильных решений на основе презумпций в случае их неопровержения или неподтверждения, он ссылается на прекращение дела за недоказанностью участия обвиняемого в совершении преступления (ч. IJ ст. 208 УПК). При неустановлении истины постановление о прекращении дела, пишет он, может быть и истинным, и ложным.74 Подобная точка зрения уже высказывалась ранее в печати, но с ней нельзя согласиться. Постановление о прекращении дела ввиду недоказанности вины обвиняемого, если оно вынесено в точном соответствии с законом, не может быть ложным именно потому, что оно выражает требование закона. Смысл презумпции невиновности в том и состоит, что при неустановлении в указанном законом порядке вины лица в совершении преступления это лицо считается (и является) невиновным, независимо от характера непознанных материально-правовых отношений, так как непознанное не может считаться истинным, а вывод о виновности должен базироваться лишь на непреложно установленных фактах.

С тем же смешением материально-правовых и процессуальных категорий связано и утверждение В. Н. Бабаева о том, что задержание лица в качестве подозреваемого на основании ст. 122 УПК представляет собой исключение из презумпции невиновности, поскольку в данном случае якобы «действует презумпция вины подозреваемого в совершении преступления». По его мнению, существование презумпции вины подозреваемого обусловлено «необходимостью защиты общественных и личных интересов» и имеет исключительный характер.75

Однако в данном случае нет никакого исключения, поскольку задержание подозреваемого так же, как и заключение, например, под стражу обвиняемого, не вступает в противоречие с положением о том, что эти лица продолжают считаться невиновными, поскольку процесс познания истины еще не завершен. Вина того или иного лица предполагается не только при его задержании, но еще и при привлечении в качестве обвиняемого, допустимом по прямому указанию закона при обязательном наличии «достаточных доказательств» (ст. 143 УПК).  Но  все это  не дает основания для  вывода  о  наличии

73  Научно-практический    комментарий    к   Основам   уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик. М.,  1960, с. 83—84.

74  Бабаев В. Н. Презумпции в советском праве.  Горький,  1974, с. 56.

75  Там же, с.  101—102.

59

презумпции виновности, ибо, повторяем, виновность — результат познавательной деятельности, общественно-правовая оценка познанного явления.

Вслед за И. Л. Петрухиным 76 В. Н. Бабаев утверждает, что «после вступления приговора в законную силу презумпция невиновности обвиняемого уступает место презумпции истинности приговора».77 В данном случае неправильна сама постановка вопроса. Поскольку презумпция невиновности представляет собой объективное правовое положение, она не уступает и не может уступить место каким-либо иным презумпциям, не вступает и не может вступать с ними в конкуренцию. Предположение об истинности судебного приговора действительно носит презумптивный характер, и лежащая в его основе презумпция относится к числу опровержимых. Однако признание обвиняемого виновным ни в коей мере не колеблет правильности утверждения о том, что до этого он считался невиновным в совершении преступления. Более того, и после вступления приговора в законную силу продолжают действовать выводимые из презумпции невиновности правила доказывания (недопустимость возложения обязанности доказывания на осужденного, толкование сомнений в его пользу и т. д.), так как продолжает действовать общеправовая презумпция добропорядочности граждан, являющаяся основой презумпции невп* новности.78

Из презумпции невиновности обвиняемого следует вывод, что применяемые к нему меры процессуального принуждения не могут рассматриваться в качестве начала реализации уголовно-правовой ответственности. Уголовно-процессуальный закон в ряде случаев ограничивает характер применяемых мер процессуального принуждения (возможность задержания только при подозрении в преступлении, за которое возможно применение меры наказания в виде лишения свободы, аналогичные условия заключения под стражу). Однако характер этих мер связывается с общественной опасностью преступления не потому, что они рассматриваются как начало фактического несения ответственности, а потому, что характер и содержание процессуальной деятельности в целом находятся в тесной связи с характером и содержанием материально-правовых отношений, являющихся предметом процессуальной деятельности. Точно так же гражданско-процессуальный закон допускает привод ответчика не по всем делам, а лишь по делам о взыскании алиментов, не рассматривая это как выполнение гражданско-правовой обязанности.

76  Теория    доказательств   в   советском   уголовном   процессе/Под   ред. Н. В. Жогина. М., 1973, с. 359.

77   Бабаев В. Н. Презумпции в советском праве, с.  102.

78  См. об этом:  Я к у б М. Л. Проблемы оценки доказательств в созет-ском у головном процессе. — Вестн. Моск. ун-та, 1974, № 6, с. 21.

60

Процессуальный акт привлечения в качестве обвиняемого означает возникновение нового уголовно-процессуального отношения между государством в лице управомоченных органоз и лицом, в отношении которого имеются достаточные доказательства совершения им преступления. На наш взгляд, это уголовно-процессуальное отношение и есть обвинение,79 Указанное отношение обладает всеми признаками правового: регулируется нормами уголовно-процессуального закона, требует специфической правосубъектности участников с определением их прав и обязанностей, возникает в связи с определенным юридическим фактом (таковым является юридический акт привлечения следователем или судом определенного лица в качестве обвиняемого).

Развиваясь динамически, в силу выполнения своих задач органами государства, осуществляющими производство по уголовному делу, уголовно-процессуальное отношение обвинения соответствует этапам установления и конкретизации * индивидуализации) уголовной ответственности.80

Как отмечает П. С. Дагель, уголовно-правовое отношение может быть установлено, конкретизировано и реализовано лишь посредством установления и реализации уголовно-процессуальных отношений, участником, одним из субъектов которых является преступник.81

Изложенное приводит к выводу о том, что уголовно-процессуальный институт обвинения представляет собой совокупность норм, регулирующих отношения по поводу совершенного преступления между государством в лице его управомоченных органов и определенным лицом, которому предъявляется обвинение в совершении данного преступления, с момента установления этого лица и до момента признания его виновным или невиновным в определенном законом порядке.

Понимание обвинения как особого уголовно-процессуального отношения между государством в лице его управомоченных органов и лицом, привлекаемым в качестве обвиняемого, позволяет не только более четко уяснить этапы развития и реализации уголовной ответственности, но и способствует решению ряда проблем уголовного процесса (об обязанности доказывания и его субъектах, о характере процессуальной деятельности по делам так называемого частного и частно-публичного обвинения и т. д.).

"9 Впервые трактовка обвинения как процессуального отношения была высказана автором в работе: Даев В. Г. К понятию обвинения в советском уголовном процессе. — Правоведение, 1970, № 1, с. 76—86.

80 Об этапах развития уголовной ответственности см., напр : Д а-г с л ь П. С. Проблемы вины "в советском уголовном праве: Автореф. докт. дне'Л., 1969, с. 7.

fl Дагель П. С. Учение о личности преступника в советском \головном праве. Владивосток, 1970, с. 44.

61