§ 2. УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОЕ ПРАВО         > В СТРУКТУРЕ ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРАВА

Под уголовно-процессуальным правом обычно понимается совокупность правовых норм, регулирующих общественные отношения в сфере уголовного судопроизводства.24 При этом отнесение уголовно-процессуального права к системе процессуальных отраслей права не вызывает сомнения. Однако само

23  Чрезмерно   широкая   трактовка    предмета    криминалистики   приводит иногда  к высказываниям  о «криминалистических исследованиях»  в  области административного  управления,  гражданского  процесса  и  т.  д.   Забывается при   этом,   что   само    слово    криминалистика    происходит   от   латинского criminalis (преступный, относящийся к преступлению).

24   См.,     напр.:     Уголовный    процесс/Под,    ред.  Н.    С.    Алексеева, В. 3. Лукашевича, П. С. Элькинд. Л.,  1972, с. 24; Советский уголовный процесс/Под ред. Д. С. Карева. М, 1975, с. П.

понятие процессуального права и его структура требуют специального рассмотрения.

В основу деления отраслей права на материальные и процессуальные положен предмет правового регулирования, т. е. характер регулируемых правом общественных отношений. В то же время следует отметить, что при распространенности употребления терминов «материальное право», «процессуальное право» доктринальное определение содержания этих терминов практически отсутствует. Характерно в этом отношении высказывание Л. С. Явича: «Термин «материальное право» общепринят, и им можно пользоваться, но при этом надо, конечно, иметь в виду его условность. К. материальному праву, собственно, относят все отрасли права за исключением тех, которые регулируют процесс применения норм права».25 Еще более отчетливо та же мысль выражена О. В. Ивановым: «Понятие „материальное право" в отрыве от понятия „процессуальное право" утрачивает всякий смысл».26

В. М. Горшенев предлагает различать материальные и процессуальные нормы путем выделения в предмете правового регулирования двух комплексов отношений: организуемых и организационных. Первые составляют предмет регулирования норм материального права, а одна из разновидностей вторых-—организационно-процессуальные отношения процессуального права.27

По мнению Имре Сабо, материальное право отличается тем, что находится ближе к материальным, производственным отношениям, а «процессуальные правоотношения — это особая самостоятельная форма общественных отношений, но таких, которые сами выступают в форме правоотношений или, во всяком случае, регламентированы правом. Иными словами, процессуальные отношения — это как бы удвоенная форма общественных отношений».28 Из сказанного можно сделать вывод о том, что материальные отношения являются первичныги, а процессуальные — вторичными.

Как указывал В. И. Ленин, основная идея Марксовой теории общественных отношений состоит в разделении последних на материальные и надстроечные (идеологические).29 Хотя материальные правовые отношения действительно ближе к материальным отношениям производства, уже в силу того, что процессуальные  отношения   всегда    имеют  свой   материально-

25   Общая теория    государства    и    права/Под    ред.    В.   С.    Петрова и Л. С  Явича. Л., 1974, т. 2, о. 297.

26   И в а н о в О. В. О связи материального и гражданского процессуального права.'—Правоведение, 1973, № 1, с. 48.

27  Горшенев В. М. О природе процессуального права. — Правоведение, 1974, № 2, с. 48.

28   С а б о И. Основы теории права. М.,  1974, с. 52—68.

29   См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 1, с. 149.

14

правовой предмет, разграничение отраслей права по их отношению к способу производства вряд ли правильно. В процессе правового регулирования, при проявлении права «вовне» и материальные, и процессуальные нормы выступают в качестве единого целого — способа правового воздействия. Применяя системный метод исследования права, Р. Д. Джалилов приходит к правильному выводу о том, что «единая система юридических норм включает в себя две подсистемы материальных и процессуальных норм».30

Иногда деление права на материальное и процессуальное связывают с выделением в системе права регулятивных и охранительных норм, относя процесс к способу реализации последних. Охранительные нормы рассматриваются в качестве гарантий регулятивных норм.31 Однако, как отмечает С. С. Алексеев, в чистом виде «регулятивного» и «охранительного» права не существует.32 Одни и те же нормы одновременно выполняют и регулятивные, и охранительные функции, поскольку любой вид запрета, характерного для «охранительных» норм, одновременно выступает в качестве способа регулирования «нормального», «не отклоняющегося» поведения. При этом уяснить подлинную роль «охранительных» норм в регулировании общественных отношений практически невозможно, так как в большинстве случаев нельзя установить, является ли воздержание от недозволенных действий результатом правового запрета либо определяется действием других факторов (моральных,, экономических и т. д.).

Еще более затрудняют понимание категорий материального и процессуального права попытки выделить внутри процессуальных структур самостоятельное «материальное» содержание. Так, по мнению Н. А. Бобровой, процессуальные нормы выступают гарантиями лишь по отношению к определенным материальным нормам, вне которых они имеют свое материальное содержание, нуждающееся также в гарантировании. Это материальное содержание, утверждает автор, сопровождается специфическими правообеспечительными средствами, в частности, процессуальной ответственностью.33

На наш взгляд, определяющим для существа процессуального права является наличие такого специфического свойства права, как применение правовых норм с помощью государственного принуждения и существование особого вида государ-

30  Джалилов Р. Д. О структурном анализе процессуального права. — Вопросы  уголовного  права,  прокурорского  надзора,  криминалистики  и  криминологии. Душанбе, 1971, с. 284.

31   Боброва Н   А.  Системность государственно-правовых норм  как гарантия их функционирования.—Правоведение, 1980, № 6, с. 33.

32  Алексеев С. С. Структура советского права. М.,  1975, с. 32.

33   Боброва Н. А. Системность государственно-правовых норм как гарантия их функционирования, с. 32.

15

ственной деятельности — правоприменительного процесса, обеспечивающего нормальное функционирование всей правовой ■системы. Порядок такой деятельности и возникающие в процессе применения норм права общественные отношения регулируются особой разновидностью норм права, именуемых процессуальными.

Для уяснения сущности рассматриваемых понятий полезно обратиться к истории их возникновения. В истории правовой науки термин «материальное право» первоначально возник в противовес так называемому «формальному праву», причем под материальным (уголовным) правом понимались нормы,1 имеющие предметом личную виновность и наказуемость, а под; «формальным, или процессуальным — нормы, определяющие] способ производства дел (уголовных) .34 «Развитие этих двух' отраслей права, — писал Вл. Случевский, — всегда шло рука об руку, что особенно явственно выразилось в истории уголовного законодательства. История эта прежде всего показывает,! что ...предписания закона, заключающие в себе нормы процес-; суального права, всегда предшествовали возникновению предписаний, вмещавших в себя нормы материального уголовного права».35 Вл. Случевский отмечал, что судебники 1497 и 1550 гг., .а также Уложение 1649 г. имели, если и не исключительно, то преимущественно процессуальное содержание, поскольку понятия преступления и наказания определялись в основном обычаем.36

Оспаривая мнение Вл. Случевского о происхождении уголовного и уголовно-процессуального права и об их единстве, Н. Н.Ро-зин утверждал, что уголовный и гражданский процесс представляют собой разновидности единой юрисдикционной деятельности: «Отграничение гражданского и уголовного процессов ...есть явление сравнительно недавнего происхождения».37 Из этого Н. Н. Розин делал вывод о существовании судебного права, ветвями которого являются уголовное и гражданское судопроизводство.38

И. Я- Фойницкий обращал внимание на близкую связь уголовного судопроизводства с полицейским правом, указывал, ■что разграничить преследование преступлений с их пресечением чрезвычайно трудно, в силу чего в англо-американских законах пресечение преступлений относится к уголовному процессу и рассматривается как его начальная стадия.39

34   Фойницкий И   Я.  Курс уголовного  судопроизводства.  СПб,   1896, с. 3.

35   Случевский   Вл    Учебник   русского   уголовного   процесса    СПб., 1913, с  4

36   Там же, с. 4—5.

37  Р о з и н Н. Н. Уголовное судопроизводство. Пг, 1916, с  9

38   Там же, с. 14—15.

39   Фойницкий И. Я   Курс уголовного судопроизводства, с. 4—5.   <

16

Как отмечал Н. Н. Розин, «наука материального права... изучает юридические отношения в условиях их нормального возникновения, развития и прекращения... Осуществление норм (правил, требований, запретов) материального права, их применение к конкретным спорным или грозящим спором отношениям... является результатом внутренне единой юрисдикцион-ной деятельности, направленной на установление, закрепление и охрану действительного права».40

Действительно, различие между материальным и процессуальным правом следует искать прежде всего в характере регулируемых отношений и способе придания общественным отношениям правового характера, правовой формы. Плодотворной представляется мысль А. М.Яковлева о том,что право в целом рассчитано на «отклоняющееся поведение».41 «В качестве общего правила в обычных условиях, — пишет он, — норма права призвана регулировать поведение, расходящееся с объективной социальной нормой, призвана воздействовать на «аномалии», отрицательные «отклонения» от типов поведения, образующих данную социальную норму».42 Данное положение может быть распространено не только на уголовное, административное и другие отрасли права, прямо формулирующие характер «отклоняющегося» поведения, но и на всю систему правового регулирования. При этом сама необходимость рассматривать те или иные общественные отношения в их правовой форме возникает лишь при наличии сомнений в их законности. В противном случае такая необходимость вообще не возникает и соответствующие отношения могут выступать как правовые лишь в теоретическом аспекте.43

Поскольку право — регулятор общественной жизни, вопрос о понятии, характере и значении правовых отношений как результате правового регулирования является стержневым для любой отрасли правовой науки. Как отмечает Р. О. Халфина, правоотношение — одно из основных фундаментальных понятий правовой науки, та форма, в которой абстрактная норма права приобретает свое реальное бытие, воплощаясь в реальном общественном отношении.44

Советская правовая наука располагает обширным кругом работ,  посвященных  как  общей теории  правоотношений,   так

" Р о з и н Н. Н. Уголовное судопроизводство, с. 2—3.

41  Яковлев А. М.  Право и объективные социальные нормы — Труды ВНИИСЗ, 1974, вып. 1, с. 19—34.

42  Там же, с. 31.

43   Об отсутствии у правовых отношений «собственного» содержания см : Ткаченко  Ю.  Г.  Методологические вопросы теории правоотношений   М, 1980, с. 98—102.

44   Халфина Р. О. Общее учение о правоотношении   М,  1974, с   6

2 868                                                                                                                                              17

и специфике общественных отношений, регулируемых отдельными отраслями права.45

Значительно число соответствующих работ и в теории советского уголовного процесса.46 Среди них следует выделить монографию В. П. Божьева, где специально исследуются уголовно-процессуальные отношения.47

При обсуждении проблемы процессуальных правоотношений наибольшее значение придавалось, во-первых, общему для всей правовой науки вопросу о месте и значении правовых отношений в системе правового регулирования; во-вторых, соотношению уголовно-процессуальных и уголовно-правовых отношений; в-третьих, установлению предпосылок, субъектного состава, содержания и объекта (предмета) уголовно-процессуальных отношений.

Исходя из марксистско-ленинских положений о том, что право производно от уровня экономического строя общества, закрепляет уже сложившиеся отношения, а также способствует зарождению и развитию отношений, выгодных и угодных господствующему классу, большинство советских процессуалистов едины в определении уголовно-процессуальных отношений как идеологических общественных отношений, урегулированных нормами уголовно-процессуального права, возникающих, развивающихся и прекращающихся в сфере уголовного судопроизводства.48

Высказывалось, однако, и мнение о том, что правовые отношения, в которых праву одного субъекта соответствует обязанность другого, не играют существенной роли в уголовном процессе, поскольку законодатель наделяет государственные органы односторонними властными полномочиями на совершение процессуальных действий.49 Эта точка зрения была подвергнута критике в науке советского уголовного процесса.

45 Детальную характеристику развития теории правоотношений см. там же.

" Строгович М. С: 1) Вопросы теории правоотношений. — Советское государство и право, 1964, № 6, с. 51—61; 2) Курс советского уголовного процесса, т. 1, с. 31—35; Полянский Н. Н. Вопросы теории советского уголовного процесса. М., 1956, с. 47—51; Галкин Б. А. Советский уголовно-процессуальный закон, с. 72—84; Э л ь к и н д П. С. Сущность советского уголовно-процессуального права. Л., 1963, с. 5—41; Свистунова Т. В. Нормы уголовно-процессуального права и правоотношения: Автореф. канд. дис. Л., 1969; Шпилев В. Н. Содержание и формы уголовного судопроизводства, с. 68—100.

47  Лукашевич В. 3., Элькинд П. С. В. П. Божьев. Уголовно-процессуальные   правоотношения.   М.,   1975.   [Рец.] —Правоведение,   1976,   № 5, с.  133—136.

48  С т р о г о в ичМ. С. Курс советского уголовного процесса, т.  1, с. 31— 35; Элькинд П. С. Сущность советского уголовно-процессуального права, с. 8; Божьев В. П. Уголовно-процессуальные правоотношения, с. 87, и др.

49  Чельцов М. А. Советский уголовный процесс. М., 1962, с.  16.

18

Большинство авторов сходятся также в характеристике основных особенностей уголовно-процессуальных отношений,50 относя к их числу:

1. Существование общественных отношений, складывающихся в сфере урегулированного правом уголовного судопроизводства, не иначе, как в форме правоотношений.51

2.   Государственно-властный   характер   этих   отношений,   которые в большинстве случаев складываются независимо от воли вступающих в эти отношения субъектов,  а в силу требований закона.

3.   Неразрывная  связь  уголовно-процессуальных  отношений с отношениями уголовно-правовыми.

4.   Связь уголовно-процессуальных   отношений   с  уголовно-процессуальной деятельностью, т.  е. с системой урегулированных правом действий участников процесса.

5.   Специфический  круг субъектов  уголовно-процессуальных отношений.

При сходстве основных позиций по поводу процессуальных отношений имеется ряд различий при определении их значения в механизме правового регулирования.

Так, М. С. Строгович считает правоотношения одновременно и методом правового регулирования, и способом реализации правовых норм, и результатом правового регулирования. Одновременно он рассматривает уголовно-процессуальные отношения в качестве правовой формы деятельности органов следствия, прокуратуры и суда, осуществляющих возложенные на них задачи, а саму эту деятельность ■— как содержание уголовно-процессуальных отношений.52

В. П. Божьев присоединяется к мнению Ю. К. Толстого о том, что правоотношение является результатом взаимодействия нормы права с общественным отношением.53

50  Э л ь к и н д П. С. Цели и средства их достижения в советском уголовно-процессуальном  праве,  с.  8—11;   Галкин Б. А.  Советский  уголовно-про-чессуальный  закон,  с.   73—78,   Божьев   В.    П.    Уголовно-процессуальные правоотношения, с. 89—91; Шпилев В. П. Содержание и формы уголовного судопроизводства, с. 88—89.

51   А. Д. Бойков допускает в порядке исключения существование уголовно-процессуальных отношений вне правовой формы  (Бойков А. Д. К изучению    эффективности    уголовно-процессуального    закона. — Эффективность применения уголовного закона. М.,  1973, с.  164). — Следует по этому поводу заметить,  что само   понятие   «процессуальные   отношения» предполагает их правовое урегулирование и,  следовательно, правовую форму, .хотя, как указывалось, не исключается   и   возможность существования   в   ходе процесса отношений, не урегулированных  правом  в  силу  ненужности или невозможности такого регулирования.

52   Строгович   М.  С.   Курс   советского   уголовного   процесса,   т.    1, с- 30—34. — Остается неясным, почему при такой трактовке исключается деятельность иных, помимо государственных органов, участников процесса.

м Толстой Ю. К. Еще раз о правоотношении. — Правоведение, 1969, "^ 1, с. 33—34; Божьев В. П. Уголовно-процессуальные правоотношения, с- 85-87.

19

С точки зрения В. П. Шпилева, правоотношения есть внутренняя форма уголовного процесса, в отличие от его внешних форм, выражающихся в самом порядке процессуальной деятельности.54 Для П. С. Элькинд процессуальные отношения — предмет правового регулирования и результат такого регулирования.55

При внешней противоречивости приведенных высказываний по существу их авторы едины в признании того, что право (уголовно-процессуальное) призвано воздействовать на соответствующее развитие общественных отношений, и в результате такого воздействия общественные отношения облекаются в форму правовых. Отсюда и единство во взглядах на возможность существования процессуальных отношений только в правовой форме.

Высказывалось мнение, что в уголовном судопроизводстве, помимо процессуально-правовых отношений, возникают общественные отношения, не урегулированные нормами права, в частности, многочисленные нравственные отношения.56 Однако вопрос о характере взаимодействия общественных отношений «в чистом виде» и процессуальных отношений, т.е. тех же общественных отношений, но урегулированных правом, решается не всегда одинаково. Наиболее распространено мнение, что сами общественные отношения — это содержание правовых (в том числе и процессуальных) отношений, а правовые отношения представляют собой форму общественных отношений.57 Несколько иную позицию занимает Ю. К. Толстой, который полагает, что правоотношение является посредующим звеном между нормой права и общественными отношениями, составляющими предмет правового регулирования.58 Тем самым он рассматривает правовое отношение в качестве самостоятельного элемента — «посредника» между нормой права и реальным общественным отношением.

Сама по себе мысль о возможности самостоятельного существования даже урегулированного правом общественного отношения весьма любопытна, хотя она представляет интерес и в несколько иной плоскости, чем это допускает Ю. К. Толстой. Действительно, всякое ли урегулированное правом отношение является правовым? Приобретение товаров в магазине, преподнесение подарка друзьям, пользование общественным транспортом в той или иной мере урегулированы правом, и воз-

54  Шпилев В. П. Содержание и формы уголовного судопроизводства, с. 68—125.

55  Элькинд П. С. Сущность советского уголовно-процессуального права, с. 5, 10.

56   Кокорев Л. Д. Участники правосудия по уголовным делам.  Воронеж, 1971, с. 43—45.

57  X а л ф и н а Р. О. Общее учение о правоотношении, с. 99 и ел.

58  Общая    теория   государства    и    права/Под   ред.    В.   С.    Петрова и Л   С. Явича, с. 334—339.

20

никающие при этом отношения могут расцениваться как правовые. Однако надобность в этом возникает лишь при особых обстоятельствах. В остальных случаях фактические общественные отношения, независимо от регулирования подобных отношений правом, не нуждаются в правовой «оболочке» и не рассматриваются как правовые.

Наличие общепризнанных предпосылок возникновения правоотношения (норма права, правосубъектность, юридический факт) означает появление не самого правоотношения, а лишь его «модели». Характерны в этом смысле уголовно-правовые отношения, которые, по распространенному мнению, возникают в момент совершения преступления между государством и правонарушителем. Однако не исключены ситуации, когда о совершенном преступлении никому не известно. Как ни парадоксально, о нем может не знать и сам правонарушитель, считая свои действия правомерными или не зная о последствиях. В определенных же случаях, по делам так называемого «частного обвинения», характер материально-правовых отношений вообще не устанавливается при отсутствии заявления потерпевшего лица. Вряд ли следует в приведенных ситуациях предполагать наличие общественного отношения вообще и правового отношения в частности. К. Маркс и Ф. Энгельс указывали: «Уже самый факт, что это есть отношение, означает, что в нем есть две стороны, которые относятся друг к другу.»59 В этих случаях возникает не конкретное фактическое правоотношение, а его модель. Превращение же правоотношения — модели в фактическое правоотношение происходит лишь при посредстве правопримени- v тельного процесса, в ходе которого устанавливается (определяется)   наличие соответствующих отношений и их характер.

Почти все ученые, занимавшиеся в той или иной мере проблемой уголовно-процессуальных отношений, рассматривают вопрос о связи процессуальных отношений с материальными (уголовно-правовыми).60 При этом большинство авторов едины

59  Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т.  13, с. 497—498.

60   См, напр.: Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса, т. 1, с. 84—94; Каминская В. И. Соотношение норм уголовного и уголовно-процессуального   права. — Демократические    основы    советского   социалистического правосудия. М., 1965, с. 81—97; Галкин Б. А. Советский уголовно-процессуальный   закон, с. 78—82;   Э л ь к и н д   П. С. Сущность советского   уголовно-процессуального   права, с. 11—20; Полянский   Н. Н. Вопросы   теории советского уголовного процесса, с. 234—262; Д а г е л ь П. С. Взаимодействие уголовного материального и процессуального права в регулировании общественных отношений. — Правоведение,   1972,  №2,  с.  83—89;  Ривлин  А.  Л. Об   уголовно-правовых   и   уголовно-процессуальных   отношениях. — Правоведение,   1959,   №2;   Божьев В. П.,  Фролов Е. А.    Уголовно-правовые и  процессуальные  правоотношения. — Советское  государство  и  право,   1974, № 1; Шли лев В. Н. Содержание   и   формы уголовного судопроизводства, с.    19—27;    Божьев    В    П     Уголовно-процессуальные    лравсотношения, с. 98—135.

21

в признании первичности уголовно-правовых отношений и про-изводности уголовно-процессуальных. Однако сказанное не означает, что при отсутствии уголовно-правовых отношений уголовный процесс теряет смысл, что уголовно-процессуальные отношения вызываются к жизни уголовно-правовыми отношениями и являются формой последних.61

Задачами процесса определяется и такой его результат, как установление отсутствия события или состава преступления. В ряде случаев уголовный процесс возникает при явном отсутствии уголовно-правовых отношений, например при возбуждении производства о применении принудительных мер медицинского характера.

Производность процессуальных отношений от материальных не означает, что они складываются непосредственно в результате преступления. Юридическим фактом, влекущим возникновение уголовно-процессуальных отношений, является наличие повода к возбуждению уголовного дела (тот или иной вид информации о совершенном или готовящемся преступлении). В связи с этим деятельность компетентных органов по установлению оснований к возбуждению уголовного дела уже подчиняется процессуальному порядку.62 Не вполне четкой представляется позиция М. С. Строговича, который считает, что в стадии возбуждения уголовного дела возникают процессуальные отношения, и в то же время отрицает процессуальный характер действий, имеющих место до возбуждения дела.ез

Поскольку уголовно-процессуальное право представляет собой компонент всей системы процессуального права, то естественным является вопрос о его месте в этой системе.

Если рассматривать уголовно-процессуальное право, как и любую другую отрасль процессуального права, в качестве надстройки над соответствующей отраслью материального права, а всю совокупность процессуальных норм делить «по вертикали», -'то прежде всего уголовно-процессуальное право соотносится с гражданско-процессуальным и административно-процессуальным правом. Однако давно уже замечено, что при довольно значительных различиях между материальными уголовными, гражданскими или административными отношениями правоприменительный процесс в этих сферах общественных отношений обладает рядом сходных черт. Особенно это касается уголовного

61  На это правильно указывает М. С. Строгович   в   рецензии   на   книгу П. С. Элькинд «Цели и средства их достижения в советском уголовно-процессуальном праве» (Правоведение, 1976, № 4, с. 136).

62  Иногда встречаются утверждения о том, что процессуальные отношения начинаются лишь   с   момента принятия   решения   о   возбуждении дела, а   предшествующая    деятельность     не     носит    процессуального    характера (Стремовский  В.  А.   Участники   предварительного   следствия.    Ростов н/Д, 1966, с. 9.).

63  Строгович   М. С.    Курс    советского    уголовного    процесса,   т.   2, с   10, 501.

22

и гражданского процессов. Н. Н. Розин назвал единство процессуальных отношений по поводу различных материально-правовых явлений процессуальным мономорфизмом.64 По его мнению, ряд условий, при отсутствии которых не может возникнуть и развиваться процесс, «обладает по общему правилу полной самостоятельностью и независимостью от материально-правового субстрата или от особенностей материально-правового субстрата или от особенностей материально-правового отношения, о котором идет судебный спор».65 Это, конечно, крайняя точка зрения, но не случайно, что отстаивавшаяся в свое время Н. Н. Розиным идея судебного права находит своих последователей и в наши дни.66

М. С. Строгович стоит на позициях широкой трактовки судебного права, включая в него судоустройство, уголовный процесс, гражданский процесс и в определенных законом рамках административный процесс.67 Одновременно он подвергает критике слишком широкое, по его мнению, понятие юридического процесса как установленной законом формы совершения тех или иных действий.68

В соответствии с приведенной идеей юридического процесса предполагается объединение в единое процессуальное право всех процессуальных норм. Критикуя данную точку зрения, А. А. Мельников отрицает возможность объединения в единую процессуальную отрасль «процессуальных норм, содержащихся в различных отраслях материального права».69

Соглашаясь с критикой чрезмерно широкой трактовки понятия «юридический процесс», нельзя не отметить, что авторы подобных критических высказываний сами допускают слишком широкое понимание процессуальной нормы. Так, М. С. Строговнч оспаривает процессуальное значение таких видов поведения, как регулирование уличного движения, прием руководителем учреждения сотрудников и посетителей, защита в ученом совете диссертации, и т.д.70 Вряд ли критика в данном случае достигает цели, поскольку приведенные М. С. Строговичем примеры, пред-

64  Розин Н. Н. Уголовное судопроизводство, с. 4.

65  Там же, с. 5.

66  См., напр.: Ст р о г о в и ч М. С:   1)   О системе науки судебного права.— Советское государство и право,  1939, № 3; 2)   Судебное право:  предмет, система, наука. — Советское государство и право,  1979, № 12; Полянский Н.  Н.  Вопросы систематики в уголовном процессе. — Советское государство и право, 1939, № 3; Явич Л. С. Право развитого социалистического общества. М., 1978, с. 73—74.

67    Строгович М. С. Судебное право: предмет, система, наука, с. 64.

68  На   таких   позициях   стоит,   в   частности,   В. М. Горшенев   (Горше-нев В. М:  1)  Юридическая процессуальная форма. Теория и практика. М., 1976;  2)   Юридические  гарантии  применения  права  и  режим  социалистической законности. Ярославль,  1976).

69  М е л ь н и к о в А. А.  Конституция  СССР и проблема  судебного  права. — Правоведение, 1979, № 6, с. 49.

70   Строгович М. С. Судебное право:  предмет, система, наука, с. 62.

23

ставляя   собой   разновидности   правоисполнительской  деятельности, не имеют отношения к правоприменительному процессу.

По-видимому, на недоразумении основана критика А. А.Мель- никовым идеи процессуального права как объединения не толь- ко судебного процессуального права (гражданского и уголовно- ro), но и всех процессуальных норм, «содержащихся» в различных отраслях материального права. Нормы процессуального права не могут содержаться ни в каких отраслях материального права, если не отказаться вообще от деления права на материальное и процессуальное.

 В то же время «живучесть» идеи судебного права имеет под собой глубокие основания. Исторически сложившийся процесс совместного создания материальных и процессуальных норм с последующим отпочкованием последних, дифференциация отраслевых наук на определенном этапе позволяли рассматривать процессуальные нормы преимущественно в одном ракурсе с соответствующими материально-правовыми нормами. Отмечая это, можно, однако, констатировать отставание в изучении правоприменительного процесса и его закономерностей. Между тем правоприменительная деятельность имеет общий предмет — материально-правовые отношения, а процессуальное право — общий объект регулирования, выражающийся в комплексе общественных отношений по поводу применения норм права. Поскольку применение права представляет собой самостоятельный компонент в механизме правового регулирования, а круг правоприменительных органов и их компетенция определяются государством в зависимости от ряда специфических факторов, необходимо выделить основные виды правоприменительной деятельности, что позволяет уяснить особенности правоприменительного процесса в целом.71

Можно выделить три четко обозначенных вида правоприменительной деятельности государства: управленческую деятельность государственных органов, судебную деятельность государства и прокурорский надзор. Соответственно можно разграничить три группы процессуальных норм, регулирующих названные виды деятельности: административно-процессуальное право, судебное право и прокурорско-надзорное право. Каждая из названных групп процессуальных норм не ограничена приме- нением норм какой-либо отдельной отрасли или группы отрас- лей материального права, а обеспечивает на своем уровне  деятельность правоприменительного механизма в целом.

Проблема административного процесса, административно-процессуальных отношений и административно-процессуального

71 О необходимости анализировать категории материального и процессуального права в целом см.: Джалилов Р. Д. Системные аспекты проблемы соотношения материального и процессуального права. — Вопросы развития и защиты прав граждан. Калинин, 1977, с. 30—38.      (., lOt. , ^,

24

права получила в последние годы широкое освещение в советской правовой литературе.72

Как отмечалось, не является новой проблема судебного. права.73

Наименее исследованной в теории советского права остается проблема правового регулирования прокурорско-надзорной деятельности, в частности вопрос об отраслевой принадлежности норм, регулирующих эту деятельность. Самостоятельность прокурорского надзора как особого вида государственной деятельности общепризнана. Однако, оценивая в целом современную* теорию прокурорского надзора, нельзя не отметить неравномерность развития ее составных частей. Преимущественное внимание уделяется обычно изучению принципов организации и деятельности прокуратуры, отдельных направлений этой деятельности, в то время как механизм ее правового регулирования пока еще остается на втором плане.

В соответствии с Конституцией СССР прокуратура осуществляет высший надзор за точным и единообразным исполнением законов всеми министерствами, государственными комитетами и ведомствами, предприятиями, учреждениями и организациями,, исполнительными и распорядительными органами местных Советов народных депутатов, колхозами, кооперативными и иными общественными организациями, должностными лицами, а также гражданами (ст. 164 Конституции СССР, ст. 1 Закона о прокуратуре СССР).

Деятельность прокуратуры является частью правопримени- ' тельного процесса и в силу этого может рассматриваться как процессуальная деятельность.74 Сами прокурорско-надзорные отношения по сравнению с общественными отношениями, урегулированными нормами материального права, имеют вторичный, производный характер. Отличие их от иных процессуальных отношений заключается в том, что объект прокурорского надзора с точки зрения законности составляет не только правоисполни-тельная деятельность практически почти всех субъектов права (за исключением органов власти и правительства СССР, союзных и автономных республик), но и деятельность всех правоприменительных органов, осуществляемая в любой процессуаль-

72  См.,  напр.:    Лунев А.  Е.  Вопросы   административного   процесса. — Правоведение,  1962, №2; С а л и щ е в а Н. Р.  1)  Административный процесс в  СССР. М.,   1964;  Сорокин В. Д.    1)   Административно-процессуальные отношения.  Л.,   1968;   2)   Проблемы   административного  процесса.  М.,   1968; 3) Административно-процессуальное право. М., 1972.

73  О  внутреннем   единстве   норм,   регулирующих   деятельность   органов правосудия, см.: Джалилов Р. Д   О структурном анализе процессуального права, с. 290—294; Петрухин И. Л. Система конституционных принципов  советского  правосудия. — Советское   государство   и  право,    1981,   № б, с. 77—85.

и См. об   этом:   Даев В. Г.   Пятидесятилетие   советской   прокуратуры и задачи правовой науки. — Правоведение,  1972, № 3, с. 60.

25

-ной форме. «Органы прокуратуры осуществляют надзор за правильным и единообразным применением законов, несмотря ни на какие местные различия и вопреки каким бы то ни было местным и ведомственным влияниям» (ст. 4 Закона о прокуратуре СССР).

Б. Д. Ломовский, соглашаясь с тем, что нормы прокурорского надзора-—это нормы процессуальные, устанавливающие процессуальные формы, в которые облекается деятельность участников высшего надзора за точным исполнением закона, в то же время допускает наличие материальных прокурорско-надзорных отношений, возникающих, по его мнению, в результате нарушения закона.75 В качестве примера он ссылается на возникновение в случае нарушения трудового законодательства «материального про-курорско-надзорного отношения» между директором предприятия и прокурором. С этим трудно согласиться, поскольку такая постановка вопроса уже лишает всякого смысла деление правовых отношений на материальные и процессуальные. Прокурорско-надзорные отношения всегда складываются по поводу тех или иных нарушений материального или процессуального права, но сами они не становятся в зависимости от этого материальными или процессуальными. Развивая мысль В. Д. Ломовского, следовало бы прийти к выводу о том, что в случае совершения преступлений между государственными органами, осуществляющими уголовное судопроизводство, и правонарушителем возникает «материальное уголовно-процессуальное отношение», что само по себе бессмысленно. По этим же мотивам не может быть разделено суждение С. Г. Березовской о делении норм прокурорского надзора на «материальные» и «организационные».76

Многоплановость правовых общественных отношений, являющихся с точки зрения законности объектом прокурорского надзора и регулируемых в силу своей внутренней природы нормами различных отраслей материального и процессуального права (государственного, административного, трудового права, уголовного, гражданского и административного процессов и т. д.), породила вопрос о месте норм, регулирующих прокурор-ско-надзорную деятельность, в системе советского социалистического права. Эти нормы едины по своей природе, выражают общие принципы единого прокурорского надзора, а потому не могут быть отнесены к внутриотраслевым институтам тех отраслей права, в сфере действия которых осуществляется прокурорский надзор. Так, нормы, регулирующие порядок осуществления прокурорского надзора в сфере, допустим, трудового законодательства, не являются нормами трудового права. Это отно-

I

75  Ломовский В. Д. Правоотношения  в области прокурорского надзора. — Правоведение, 1977, № 2, с. 55.

76  Березовская  С.   Г.  Нормы  прокурорского  надзора   и    их    место в   системе   советского   права. — Вопросы   прокурорского   надзора.   М.,   1972, с. 23—25.                     - ,

2G

•сится к любой отрасли материального права. Сложнее отграничить нормы прокурорского надзора от соответствующих институтов процессуального права, поскольку в системе законодательства эти нормы обычно формулируются в структуре институтов, относящихся к отдельным видам правоприменительной уголовно-процессуальной, гражданско-процессуальной, административно-процессуальной деятельности. Несмотря на тесную связь таких норм с соответствующими институтами и отраслями права, их отличает внутреннее единство, обусловленное единством задач (и методов) прокурорского надзора во всех видах правоприменительной деятельности. В силу такого единства природа санкции прокурора на заключение под стражу в качестве уголовно-процессуальной меры пресечения ничем не отличается от санкции на выселение в административном порядке, а заключение прокурора в суде по гражданскому делу ничем не отличается от выступления в исполкоме при обсуждении правового решения.

Можно было бы говорить о применении и развитии внутри отдельных отраслей права положений государственного (конституционного) права, определяющего сущность и основные формы прокурорского надзора. Однако то же можно было бы сказать и о деятельности органов правосудия и ряда других органов, осуществляющих правоприменительную деятельность. Поэтому вызывает сомнение правильность рассмотрения норм, регулирующих прокурорско-надзорные отношения, в качестве подотрасли государственного права.77 Безусловно, совокупность норм, регулирующих прокурорско-надзорные отношения, опирается на государственное право, взаимодействуя с другими отраслями права. Это, однако, не означает, что совокупность данных норм может быть охвачена понятием подотрасли.' Прежде всего само понятие подотрасли как структурной единицы системы права, находящейся в стадии «отпочкования»78, страдает неопределенностью. Кроме того, наличие четко определенного предмета регулирования (государственно-властные отношения, связанные с формированием и деятельностью органов прокуратуры, осуществляющих особый вид государственной деятельности— высший надзор за точным исполнением законов)79 и специфического метода регулирования (особая, установленная законом форма деятельности прокуратуры и особый характер прав и обязанностей участников отношений, возникающих в ходе этой деятельности) позволяет говорить о проку-рорско-надзорном праве как полнокровной структурной части системы   советского  социалистического   права.

80

77  А л е к с е е в   С. С.   Общая   теория   социалистического   права.   Свердловск, 1963, вып.  1, с. 222—225.

78   Теория государства и права. М ,  1970, с   481.

79   Прокурорский надзор в СССР. М,  1969, с. 39.

80   Теория государства и  права. М,   1955,  с. 444;  Петров  Г. И.

Совокупность норм, регулирующих прокурорско-надзорные отношения, обладает и такими признаками отрасли права, как «юридическая цельность» и «способность взаимодействия данной группы норм с другими отраслями как элементами единой системы».81

Сказанное позволяет нам предложить следующее определение прокурорско-надзорного права: прокурорско-надзорное право представляет собой совокупность правовых норм, регулирующих общественные отношения, возникающие в связи с осуществлением органами прокуратуры от имени государства высшего надзора за соблюдением законности всеми министерствами, государственными комитетами и ведомствами, предприятиями, учреждениями и организациями, исполнительными и распорядительными органами местных Советов народных депутатов, колхозами, кооперативными и иными общественными организациями, должностными лицами, а также гражданами, методами предупреждения, выявления и пресечения правонарушений, восстановления нарушенной законности и привлечения к ответственности виновных лиц.

В последние годы в теории советского права наметилось изменение традиционных представлений о системе права. Использование философских категорий, в частности системный подход к анализу права, позволили не только выработать взгляд на систему права как иерархическую структуру во главе с конституционным правом,82 но и предположить наличие комплексных образований, обладающих признаками отраслей права. С. С. Алексеев выделяет наряду со специальными основными отраслями специализированные комплексные общности и интегрированные комплексные отрасли, которые он называет также надотраслями или суперотраслями.83 Интегрированной комплексной отраслью он считает, в частности, судебное право.

Такой же комплексной специализированной отраслью является и прокурорско-надзорное право. Единство системы права вовсе не означает рассмотрения всей совокупности правовых норм лишь в одной плоскостной проекции. Подход к праву как к системе «нацеливает на поиски всех возможных связей между

Сущность советского административного права. Л., 1959, с 128; Березовская С. Г. Нормы прокурорского надзора и их место в системе советского права, с. 23—25, и др.

81   На такие дополнительные признаки отрасли права обращает внимание В. Д. Сорокин. Сорокин В. Д. Админнстративно-процессуальное право — отрасль права.— Советское государство и право,  1969, № 8, с.   13—18;   см. также:    Алексеев   С.  С.   Об   отраслях   права. — Советское   государство и право, 1972, № 3, с. 10—17.

82  Чхиквадзе   В. М.   Ямпольская   Ц. А. О   системе   советского права. — Советское государство и право, 1967, № 9.

ьз Алексеев С. С. Структура советского права, с. 196.

28

правовыми общностями, позволяет раскрыть многообразие внутреннего строения права».84

Принципы единства и централизации прокурорского надзора требуют правового регулирования прокурорско-надзорных отношений на базе единого союзного законодательства. Как правильно отмечает С. Г. Новиков, законодательство о прокурорском надзоре является общесоюзным, действующим на всей территории СССР и не подлежит отмене либо изменению законодательством союзных или  автономных  республик.85

Признание за судебным и прокурорско-надзорным правом значения самостоятельных отраслей советского социалистического права не означает отказа от традиционных отраслей уголовно-процессуального и гражданско-процессуального права. При этом названные отрасли права должны рассматриваться не в качестве составных частей судебного права, как предполагается подчас в теории права,86 а существуют сами по себе, образуя вертикальную надстройку над соответствующими группами материальных правовых отношений.

Административно-процессуальное, судебное и прокурорско-надзорное право регулирует «горизонтальные» слои общественных отношений, возникающих при осуществлении правоприменительной деятельности на различных уровнях, определяемых характером разрешаемых вопросов.

Единство системы права вовсе не означает рассмотрения всей совокупности правовых норм лишь в одной плоскостной проекции. Напротив, система права представляет собой сложное построение, характеризующееся тесным взаимодействием различных норм и не только соприкосновением, но и пересечением различных отраслей права. Это относится в первую очередь к системе правовых норм, регулирующих сложную и многообразную правоприменительную деятельность государства.