_ 38. Проверка нового разграничительного признака на объективном праве культурных народов прошедшего времени и ее благоприятный результат

У народов государственного образа жизни, как просвещенных прошедшего времени*(231), так и полуобразованных, варварских и даже диких настоящего и прошедшего, правоучредители, отличая уголовное правонарушение от неуголовного, обыкновенно считают разграничительным признаком отношение между правонарушением и состоянием преступности правонарушителя. Они обыкновенно признают уголовным то правонарушение, в котором, по их мнению, проявляется во внешнем мире состояние преступности правонарушителя. Наоборот, они обыкновенно считают неуголовным то, в котором, по их мнению, не воплощается состояния преступности.

Два обстоятельства служат вескими доказательствами этого относительно просвещенных правоучредителей прошлого времени.

Во-первых, цивилизованное право прошлого времени не знает преступности правонарушения без преступности правонарушителя. Признавая, что данное лицо по какой-нибудь причине, напр., по малолетству, безумию или сумасшествию, безусловно, не способно быть преступником, просвещенные правоучредители не признают преступным никакого правонарушения, учиненного этим лицом*(232).

Во-вторых, просвещенное право прошлого времени, как в системе наказаний, так и в системе обложения ими преступлений, содержит веские доказательства, что учредители его, признавая правонарушителя преступным, видят в нем длящееся состояние преступности, а внешним выражением и вместе с тем доказательством этого состояния считают то самое правонарушение, за учинение которого он признан преступником. В самом деле, учреждая наказания для преступников, правоучредители устанавливают очень много таких, которые более или менее приспособлены пресекать наказуемым физический доступ к учинению новых уголовных правонарушений. Таковы - постепенно сокращающаяся смертная казнь, изгнание, ссылка без каторги и обыкновенно ссылка с каторгой, долгосрочное наказательное заключение, медленно понемногу снабжаемое способностью к исправлению наказуемых, широко распространяющееся в замен отменяемых и сокращаемых смертных казней и телесных наказаний, полицейский надзор, лишение прав на некоторые занятия*(233) и т. д. Вместе с тем понемногу учреждаются, распространяются и развиваются как наказания, приспособленные к исправлению преступников, так и наказания, приноровленные совместно и к исправлению, и к пресечению. Представителями исправительных наказаний постепенно выступают: вопервых, особое наказательное заключение для преступных малолеток, направленное к воспитанию их в духе религии, нравственности и трудолюбия, а также к снабжению умственным и профессиональным образованием*(234), и, во вторых, разнообразные усовершенствованные системы краткосрочного и среднесрочного наказательного заключения для взрослых преступников*(235) Представителями же исправительно-пресекательных наказаний постепенно являются разные усовершенствованные системы долгосрочного наказательного заключения, без соединения или даже в соединении со ссылкой*(236). Наконец, просвещенное право прошлого времени у одних народов - щедрее, у других скупее провозглашает усиление наказания за рецидив*(237). Эти факты имеют глубокое значение. He признавая длящегося состояния преступности в уголовном правонарушителе было бы нелепо учреждать исправительные, пресекательные и исправительнопресекательные наказания, а также в виде общего правила усиливать наказание за рецидив. Предположить же, что весь этот систематический, сложный образ действий был результатом неосновательного убеждения - нет ни малейшего повода.