§ 2. СУЩНОСТЬ ПРАВОВОЙ ОБЯЗАННОСТИ

Правовая обязанность есть обусловленная содержа­щимся в нормах права требованием и обеспеченная госу­дарственным принуждением необходимость опре­деленного поведения. Соответствующее поведение является общественно-необходимым с точки зрения порядка, уста­новленного господствующим классом и поддерживаемого всеми средствами государственного принуждения. Норма права, устанавливая обязанности, вызывает соответствую­щую реакцию у обязанного лица, определенную координа­цию поведения других лиц с его поведением, предусматри­вает вмешательство и воздействие органов государства при нарушении обязанностей.

Соображение Н. Г. Александрова, что «термин «необхо­димость» привычно связывается с понятием объективной закономерности» 2Й (а это не имеется в виду в данном слу­чае), не может быть принято во внимание, поскольку тер­мин «необходимость» весьма многозначен (достаточно ска­зать о логической, этической, эстетической необходимости; в политической экономии говорят о «необходимом труде») и поскольку в данном случае разъясняется, что о необходи­мости говорится в смысле связанности поведения требова­ниями, содержащимися в нормах права, и о его соответст­вии этим требованиям.

Встречающееся часто в советской литературе определе­ние правовой обязанности как должного-поведения не вы­ражает сущности обязанности. Словами «должное поведе­ние» обозначается поведение, соответствующее обязанно­сти, т. е. исполнение обязанности, .а не сама обязанность. Обязанность же есть, если можно так выразиться, дол­женствование определенного, предписанного нормами пра­ва поведения, а не само должное..поведение, т. е., повто­ряем, известная необходимость поведения с точки зрения требований, содержащихся в -нормах права.

Обязанность может остаться невыполненной и тем не менее она сохраняется, хотя «должного поведения» нет. Остается «долженствование» должного поведения,— в этом и состоит обязанность.

26 Н. Г. Александров. Законность и правопорядок в со­циалистическом обществе.— «Советское государство ж право», 1655, № 5, стр. 11; ем. также Н. Г. Александров. Законность и пра­воотношения в советском обществе, стр. 111.

60

Однако это долженствование не Совпадает с моральным долженствованием, с тем, что на немецком языке пере­дается словом sollen. Основания обязательности, т. е. необ­ходимости известного поведения, в том и другом случае — разные (разумеется, если отвлечься от случаев совпадения моральной и юридической обязанностей).

Обязанность может простираться только на будущее время. Нельзя быть обязанным по отношению к тому, что лежит в прошлом. В прошлом лицо было обязано лишь к тому, что еще не было совершено, что тогда еще лежало в будущем. Между тем «должное поведение» может отно­ситься и к прошлому, это не требование, затрагивающее бу­дущее поведение лица, а оценка поведения независимо от того, о каком времени идет речь.

Весьма важно отметить при характеристике обязанно­стей, что правовая обязанность отнюдь не исчерпывается особым психическим состоянием обязанного лица, а пред­ставляет особое, социальное последствие нормы.

В дореволюционной русской литературе особенно красноречиво изображал психическое состояние обязанного лица Л. И. Петражицкий, который указывал, что обязан­ность переживается как «своеобразное препятствие для свободного о б любования, выбора и следования нашим склонностям, влечениям, целям...» 27, что субъект (обязан­ный субъект.— С. К.) представляется находящимся в осо­бом состоянии несвободы, связанности. Отсюда выражение «об(в)язашгость» 23.

А. М. Айзенберг и М. П. Карева определяют обязан­ность как «связанность лица в вопросе о том, допустимо

и              OQ

или недопустимо ему совершать то или иное действие» . Какая связанность? Психологическая? Нет, конечно. Дело идет о связанности, создаваемой правопорядком, о необхо­димости, диктуемой нормами права и всей системой пове­дения людей в обществе.

Думается, что, когда С. Н. Братусь в работе «Субъекты гражданского права» об обязанном лице говорит, что «ино­го выбора, кроме как осуществить это поведение, у обязан-

27 Л. И. П е т р а ж ж ц к и и. Теория права и государства, т. I. СПб., 1907, стр. 31.

se См. там же, стр. 37.

19 А. М. Айзенберг, М. П. Карева. Правовые нормы и правоотношения. М., 1949, стр. 54.

61

ного лица нет» so, он' имеет в виду пе психику, не сознание обязанных яиц, а состояние, в которое их ставит соответ­ствующее требованиям права поведение других людей в обществе и особенно действия органов государства.

Для уяспения специфических особенностей правоотно­шения в различных отраслях социалистического права не­обходимо учитывать, что нормы права иногда устанавливают не только правоотноше­ния, но первой а'чально одни лишь обязан­ности без корреспондирующих им прав и что поэтому не всегда в результате действия норм права складываются только правоотношения. Это представляет­ся нам совершенно несомненным применительно к нор­мам уголовного права. Преступление есть правонаруше­ние, нарушение уголовного закона. Следовательно, уголов­ный закон устанавливает правовую обязанность, которую нарушает преступник.

В буржуазной юриспруденции весьма распространен­ным является представление, будто уголовный закон имеет своим адресатом должностных лиц и представляет собою гипотетическое суждение, связывающее диспозицию с санкцией и реализуемое лишь по совершении преступле­ния; преступление же рассматривается как нарушение моральных норм, принятых в обществе, норм культуры, как некоторые из них выражаются31.

Действие уголовпо-правовой нормы обнаруживается, со­гласно этой концепции, с совершением преступления, когда возникают правоотношения между преступником и лица­ми, применяющими уголовный закон, между преступником и органами, подвергающими его наказанию.

Такое понимание действия уголовного закона кажется нам совершенно неприемлемым. Государство карает не на­рушение морали, а нарушение права, правонарушение. На каком основании можно было бы рассматривать преступле­ние, как правонарушение, если бы уголовный закон не был адресован к гражданам и не возлагал на них никаких пра­вовых обязанностей?

Значение уголовного закона состоит в том, что он пре-

30 С. Н. В р а т у с ь. Субъекты гражданского права. М., Госюр-издат, 1950, стр. И.

Э1.См., например, Ernst Mayer. Reclitsnormen und KuILurnor-men. Breslau, 1903.

62

вращает моральные обязанности в правовые и устанавли­вает для правонарушителей определенные последствия — уголовную санкцию.

Наличие правовых обязанностей без корреспондирую­щих им прав может быть вскрыто также в области админи­стративного права (обязанности граждан, возлагаемые обязательными решениями местных органов власти и управления, некоторые обязанности должностных лиц, например, обязанность проверять отчетность учреждений, которой соответствует пе право учреждения на эту про­верку, а обязанность других должностных лиц обеспечить ее выполнение). Именно поэтому административно-право­вые обязанности должностных лиц чаще всего не обосно­вывают исков третьих лиц, интересам которых служит выполнение этих обязанностей?л.

Повелительно -пр е д о став ит е л ьн ы и (и мпер а ти вн о- атр и-бутивный) характер не составляет обязательного свойства всех норм права 33. Нормы права могут быть чисто импера­тивными. Заметим кстати, что в морали, так же как и в праве, возможны как чисто повелительные (императив­ные), так и повелительио^предоставптельные (императив­но-атрибутивные) нормы. Норма морали не может закре­плять чего-либо за лицом правовым способом, но она может закреплять и закрепляет предоставляемое другим лицам в порядке моральной обязательности. Например, нор­ма морали может обосновывать моральное притязание на иомощь, обращенное именно к данному определенному лицу (брату, ближайшему товарищу, лицу, способному по­мочь попавшему в беду пловцу, к прохожим, к которым не­редко бывают обращены просьбы о различных мелких ус­лугах, и т. п.).

Говорят, что всякая обязапяость существует ради чьего-либо права. Это узкоцивнлйстичеекая концепция обязан­ности. В гражданском праве и некоторых других отраслях права, действительно, обстоит дело так, как сказано выше, но для ряда других отраслей права приведенное выше положение не пригодно и не верно. Существуют правовые обязанности, устанавливаемые ради правопорядка в целом или ради обеспечения законных интересов какой-либо

32            См. A. Tub.г. Der allgemeine Teil des deutschen biirgerlichen

Hechts, Bd. I. Leipzig, 1910, 96.

33            Вопреки Л. И. Петражицкому.

63

группы субъектов права, конкретные права которых по отношению к определенным лицам лишь могут возникнуть, но могут и не возникнуть в будущем. Таковы некоторые конституционные обязанности, обязанности в уголовном праве, в административном праве и т. п.34.

Могут сказать, что обязанности, установленной нор­мами права, в этом случае соответствуют права госу­дарства: право на повиновение граждан, на их следование тем требованиям, которые содержатся в нормах права. Но государство требует того же и в той же мере и в тех

34 В. буржуазной литературе мнение о возможности обязан­ностей без корреспондирующих им прав было высказано  Осте-ном: «Не существует норм права, устанавливающих одни только права. Но существуют нормы права, которые устанавливают одни только обязанности: обязанности, не корреспондирующие  соот­ветствующим правам к которые поэтому могут быть пязиапы аб­солютными* (I. Austin. Lectures on Jurisprudence, 5th cd. Lon­don, 1911, v. I, p. 100, 283 и др.). Хотя мнение это не получило все­общего признания, оно всё же было воспринято многими юриста­ми,   в   частности   аз   новейших — Келъзеном,   Шершепевичем, Зомпо. Кельзен 'Говорит: «Нет правовой нормы без правовой обязан­ности. Но пе всякая норма права должна предоставлять субъек­тивное право» (Н. К е 1 s е п. Hauptproblema der Staatsrechtslehra. П. Auflage. Tubingen, 1923, S. 312). Зомло пишет: «Не могут су­ществовать притязания без обязанностей, но могут быть обязан­ности без притязаний»   (F.  Somlo.   Juristisehe   Grundbegriffe. Leipzig, IS27, S. 444). Остин различает обязанности абсолютные В относительные. Только относительные соответствуют определен­ным правам. «Абсолютные^ же обязанности не имеют коррелйтивэ в   виде   субъективных   прав   (I.  Austin.   Указ, соч.,  т. I, стр. 400—407). Различные виды абсолютных обязанностей, кото­рые перечисляет Остин, сводятся по сути дела либо к обязанно­стям по отношению к неопределенному числу неопределенных субъектов, либо представляют собою обязанности но отношению к суверену, устанавливающему обязанности. Только относитель­ные обязанности предусматривают действия или бездействия по отношению к данному определенному лицу или данным опреде­ленным лицам.

Об относительных правовых обязанностях Остия говорит: «Коротко говоря, термин «право» и термин «относительная обя­занность» обозначает одно и то же понятие, рассматриваемое с различных точек зрения» (I. Austin. Указ, соч., т. I, стр. 395). Можно не разделять этого различения двух видов обязанно­стей и тех выводов, которые делает Остин из выдвинутых им по­ложений, однако нельзя не признать, что Остин подметил такую особенность правового регулирования, которая не составляет специфической черты буржуазного (или вообще эксплуататорско­го) права, а является общим свойством всякой правовой регла­ментации вообще.

64

случаях, когда правоотношения возникают между отдель­ными частными лицами, например, правоотношения меж­ду супругами, родителями и детьми, колхозников между собою, причинившим имущественный вред и потерпев­шим от него и т. д. Государство, как суверен, как зако­нодатель стоит за всеми правоотношениями, и за всеми правами и обязанностями. Нет никаких оснований для того, чтобы при отсутствии управомочеппого лица счи­тать, что обязанность связывает обязанного в правоотно-лшении с государством.

Выдвинутое нами (в статье «Нормы права и правоот­ношение») положение, что нормы нрава могут в отдель­ных случаях устанавливать одни лишь обязанности, вызвало возражения Н. Г. Александрова в его статье и затем вновь в книге «Законность и правоотношения в со­ветском обществе». Автор исходит при этом из того, что «юридической обязанности кого-либо не может пе кор­респондировать соответствующее правомочие с чьей-либо стороны», не может, как оказывается, потому что «нормы права регулируют поведение людей как участни­ков общественных отношенийъ 35. Ну, а разве, возлагая на граждан обязанности, норма права не регулирует пове­дение людей, как участников общественных отношений, разве установление обязанностей не является регулирова­нием поведения участников общественных отношений?

Впрочем, автор допускает существование таких норм, которые устанавливают, как он пишет, «запреты совер­шать известные действия» зе. Но, стремясь сохранить ту мысль, что нормы нрава всегда предусматривают правоот­ношения, и пе могут возлагать одни только обязанности, автор придумывает для этих случаев особые «эвентуальные права» и «эвентуальные обязанности» и, следовательно, особые «эвентуальные правоотношения», возникающие в связи с ситуацией, «при которой может быть нарушен зап­рет».

Верно, что уголовный закон может повлечь возникно­вение правоотношений (в случае нарушения запрета пре­ступником) , но он может и не повлечь их, и дело ограни­чится установлением одних только обязанностей.

а5 Н. Г.  Александров. Законность и правоотношения в советском обществе, стр. 90. 36 Там же, стр. 89.

Правоотношения в сод. обществе  65

Это вынужден допустить и Н. Г. Александров. Только оказывается, что обязанности возлагаются не на всех граждан, а лишь на эвентуальных нарушителей уголов­ного закона (врожденных преступников, что ли? Или на тех, кто, выражаясь старинным языком, «оставлен в подо­зрении»?) И при этом обязанности эти также только эвен­туальные.

Послушаем автора: «...было бы нелепо всех лиц счи­тать потенциальными правонарушителями и прямо на каждого гражданина возлагать юридическую обязанность не совершать запрещенных действий безотносительно к его положению и поведению, которые вообще могут исключать какое-либо предположение о возможности со­вершения им этих действий» зт.

Как же, спрашивается, определить, на ком лежит и на ком не лежит юридическая обязанность не нарушать запрет, установленный уголовным законом?

Никак нельзя согласиться, что обязанностей нет на том, кто их не нарушает, что они возлагаются только на эвентуальных нарушителей законов.

Представление о том, что уголовный закон не прости­рает своих предписаний па всех граждан с момента своего издания, связано с некоторой неясностью в вопросе о роли принуждения и убеждения в социалистическом праве и укрепляет эту неясность. Нередко приходится слышать, что принуждение применяется лишь к незначительной части граждан СССР и что остальные следуют нормам советского социалистического права добровольно, в силу своей сознательности, в силу убеждения, а не принуждения. Однако не принуждение, а возможность при­нуждения составляет необходимый признак права.

Вспомним известные слова В. И. Ленина о том, что «право есть ничто без аппарата, способного принуждать к соблюдению норм права» 38. Здесь говорится о способ­ности государственного аппарата принуждать к соблюде­нию норм права. Действительное применение принужде-иия составляет лишь необходимое следствие нарушения нормы нрава, но не является необходимым атрибутом самой нормы.

8J H. Г. Александров. Законность и правоотношения в советском обществе, стр. 89—90.

33 В. И. Лени и. Сочинения, т. 25, стр. 442.

66

Что же касается возможности принуждения, то она стоит за каждой нормой социалистического права. Она одинаково действительна для всех граждан, незави­симо от их отношения к своим обязанностям.

Возможность принуждения составляет одно из средств воспитания и убеждения граждан. Она привлекает вни­мание граждан к определенному кругу социальных норм, подчеркивает их значение, выделяет эти нормы — пра­вовые нормы — как особо важные социальные нормы.

Разработка вопроса о правовых обязанностях имеет существенное значение для советской правовой науки в свете задач укрепления социалистической законности. Особенно важным представляется изучение правовых обя­занностей должностных лиц (т. е. компетенции), тех вслу-жебвых» прав разного рода, использование которых составляет должностную обязанность и вместе с тем права соответствующих лиц.

Приходится иногда слышать, что подчеркивание прав советских граждан важнее, чем указание на их обязан­ности. Нет ничего ошибочнее подобных суждений. Права граждан могут быть надлежаще обеспечены и закреплены лишь при строгом соблюдении своих правовых обязан­ностей всеми государственными и общественными орга­низациями, всеми должностными лицами и гражданами. Соблюдение обязанностей — это и есть та дисциплина,, общественная дисциплина, которая столь необходима в условиях строительства социализма и коммунизма.

Недооценка значения правовых обязанностей есть следствие недостаточного понимания того обстоятельства, что нормы права воздействуют на общественные отноше­ния и вне возникающих на их основе правоотноше­ний.

Важность изучения правовых обязанностей подкреп­ляется и тем обстоятельством, что в социалистическом обществе должно быть проведепо не только равенство прав всех граждан, но и равенство их обязанностей. Без равенства обязанностей невозможно построение комму­нистического общества.

Отметим еще одну сторону дела. В соблюдении обязан­ностей, возлагаемых нормами права, заинтересованы все господствующие классы. Однако в капиталистическом обществе соблюдение обязанностей в натуре в зпачитель-

6'             67

Ном числе случаев, по крайней мере, когда речь идет о взаимоотношениях индивидов господствующего класса, сравнительно легко может быть заменено возмещением вреда, предоставлением должного эквивалента.

'В социалистическом обществе такое возмещение играет незначительную роль: здесь всегда важно точное испол­нение обязанностей всеми субъектами права, нередко с недопущением какой-либо замены одних субъектов дру­гими или уплаты денежной компенсации.