§ 1. Правовая природа правомочия требования

Как уже отмечалось, относительное субъективное гражданское право представляет собой единство двух правомочий: правомочия требования и правомочия правообладателя на совершение собственных действий.

Центральное место в структуре относительных субъективных гражданских прав занимает правомочие требования. В обязательстве это правомочие реализуется активными действиями должника. Поэтому действия должника нередко называют непосредственным предметом обязательства5  а само обязательство именуют "отношением между сторонами по поводу действий должника"6. Значимость поведения должника для удовлетворения интереса кредитора обусловлена следующим. Поскольку кредитор не может удовлетворить свой интерес своими собственными действиями, закон предоставляет ему возможность воспользоваться для этого чужими действиями должника. Эта возможность воплощается в правомочии требования, которое представляет собой правомочие на чужие действия 7.

Будучи правомочием на действия должника, правомочие требования не может быть осуществлено действиями самого кредитора. Так, например, реализация принадлежащего заимодавцу правомочия требования предполагает совершение действий по возвращению предмета долга. Такие действия сам заимодавец совершить не в состоянии, так как возвратить долг самому себе нельзя. Поэтому какие бы действия он ни совершал, они никогда не будут являться средством реализации его правомочия требования 8.

Невозможность реализации правомочия требования действиями управомоченного вызывает сложность в определении правовой природы этого правомочия. Традиционно оно описывается в качестве составного элемента субъективного гражданского   права   как   меры   возможного   поведения управомоченного лица, хотя осуществляется действиями не управомоченного, а обязанного. В связи с этим Е.Я. Мотовиловкер, подвергая критике традиционное определение субъективного гражданского права как меры возможного поведения его носителя, предложил исключить из определения указание на поведение управомоченного и рассматривать субъективное право как "определенную в законе возможность удовлетворения интереса его обладателя" 9. Однако это определение не раскрывает содержания субъективного права и не позволяет вычленить конкретные возможности, принадлежащие управомоченному лицу. Поэтому оно является совершенно неудовлетворительным.

Позиция, занятая Е.Я. Мотовиловкером в этoм вопросе, основывается на предметном истолковании правомочия требования, при котором последнее рассматривается только как право на чужие действия. При таком подходе действия обязанного лица, составляющие материальное содержание правомочия требования, действительно нельзя связать с представлением о субъективном праве как мере возможного поведения самого управомоченного.

Однако мыслим и иной подход к оценке правомочия требования. Касаясь этого правомочия, Е. А. Крашенинников отмечает: "... закон предоставляет кредитору правомочие требования, которое дает ему возможность распоряжаться чужими действиями контрагента как своими и тем самым ставит должника перед необходимостью относиться к своим действиям как к чужим т.е. обязывает его осуществлять их в удовлетворение интереса кредитора" (разр. моя. - А.В.)10 .Как видно из приведенной цитаты, правомочие требования является носителем функции распоряжения чужим поведением. Поэтому с функциональной точки зрения оно представляет собой что иное, как предоставленную кредитору возможность распоряжаться действиями должника - Управомоченный может распоряжаться чужими действиями контрагента как своими, как объектом своего права 11 . Подобно тому, как субъект права собственности или иного вещного права имеет возможность распоряжаться вещью, так и носитель обязательственного субъективного права обладает возможностью распоряжаться чужими действиями должника. И в том и в другом случае возможность распоряжения предоставлена управомоченному для удовлетворения его законного интереса, и эта возможность входит в содержание соответствующего субъективного права в качестве его составного элемента. Функциональное истолкование правомочия требования снимает кажущуюся противоречивость сущности субъективного права как меры возможного поведения самого управомоченного.

Поскольку правомочие требования реализуется исключительно поведением обязанного лица, для характеристики его материального содержания важно определить форму должного поведения в относительном гражданском правоотношении.

Как уже было отмечено, наиболее типичными и распространенными относительными субъективными правами являются обязательственные права. В юридической литературе не сложилось единого мнения по вопросу о том, может ли должное поведение должника выражаться в форме поп facere. Приступая к рассмотрению этого вопроса, остановимся на некоторых легальных определениях обязательства.

Раскрывая   сущность   обязательства   (obligationum substantia), римский юрист Павел писал, что оно обязывает что-либо дать (dare), сделать (facere) или предоставить (piaestare). При этом facere в понимании римских юристов обнимало собой также обязанность чего-либо не делать (поп facere) 12. Западноевропейское законодательство также допускает возможность существования обязанности должника в форме обязанности поп facere. Так, art. 1101 Code civil предписывает, что в силу договора "одно или несколько лиц обязываются перед другим лицом или перед несколькими другими лицами дать что-либо, сделать что-либо или не делать чего-либо". Аналогичный подход к данному вопросу закреплен в § 241 BGB, который гласит: "На основании обязательства кредитор вправе требовать от должника совершения определенного действия. Исполнение может заключаться и в воздержании от действия". Гражданский кодекс РФ также исходит из того, что в силу обязательства должник может обязываться к воздержанию от определенного действия (п. 1 ст. 307).

Однако законодательное признание поп facere в качестве одной из форм должного поведения обязанного лица в обязательственном отношении само по себе не свидетельствует об истинности и бесспорности этого нормативного положения. Для того чтобы определить, может ли должник обязываться к бездействию, необходимо вычленить специфические признаки обязательства, которые отграничивают его от иных относительных гражданских правоотношений. Главный из этих признаков заключается в том, что обязательство призвано опосредствовать исключительно имущественные отношения 13. Кроме того, как уже отмечалось, обязательства представляют собой имущественные правоотношения, которые опосредствуют процесс перемещения материальных благ от одного лица к другому. Но перемещение имущества и иных результатов труда невозможно без активных действий должника. Поэтому принадлежащее кредитору право требования обязывает должника к совершению именно активных действий.

Представленный взгляд защищается многими отечественными цивилистами. Так, например, B.C. Толстой пишет: "Обязательством надо считать... гражданское правоотношение, содержание которого составляют одна или несколько обязанностей (с корреспондирующими правомочиями) совершить положительные действия" 14. К аналогичному выводу приходит Н.Д. Егоров, который отмечает, что "управомочен-ному лицу в обязательственном правоотношении предоставляется право требовать от обязанного лица совершения определенных активных действий"15. Исходя из такого же способа

представления, М.В. Кротов называет в качестве одного из недостатков легального определения обязательства "отнесение к обязательственно-правовой обязанности "воздержания от совершения определенного действия"16.

В противоположность сказанному некоторые авторы утверждают, что должник может обязываться к воздержанию от совершения определенных действий. Этот вывод обычно иллюстрируется ссылкой на обязанность хранителя не пользоваться имуществом, переданным ему на хранение (ст. 892 ГК РФ) 17, а также на обязанность автора не передавать произведение, являющееся предметом авторского договора, для использования третьим лицам без согласия другой стороны договора (ст. 509 ГК РСФСР 1964 г.) 18.

Особую позицию по данному вопросу занимают ученые, которые хотя и не отрицают существования пассивных обязанностей должника, но оценивают их в качестве дополнительных или побочных. В частности, В.П. Грибанов называет обязательства, заключающие в себе такого рода обязанности, "побочными, неразрывно связанными с переходом имущественных благ" 19, а О.С. Иоффе пишет: "Должник всегда обязывается либо только к активным действиям, либо также к воздержанию от определенных действий, но непременно сопутствующих активной деятельности должника, а не заменяющих ее" 20.

На наш взгляд, обязанность поп facere не может входить в содержание обязательства - ни самостоятельно, ни наряду с активной обязанностью в качестве дополнительной или зависимой. Сказанное подтверждается следующими обстоятельствами.

Во-первых, признание пассивной обязанности должника противоречит самой природе обязательственных отношений и не соответствует указанным выше признакам обязательства.

Во-вторых, к отношениям, содержание которых составляет бездействие обязанной стороны, невозможно применить общие нормы обязательственного права. Совершенно очевидно, что право требования, обязывающее к воздержанию от действий, не подлежит зачету и не может быть прекращено иными способами, установленными законом для прекращения обязательственных требований (например, новацией или предоставлением отступного). Равным образом его нельзя уступить другому лицу, так как цессия требования обусловлена опять-таки имущественным интересом лиц, связанных соглашением об уступке. Цедирование требования, которое бы обязывало должника к бездействию, столь же немыслимо, как немыслима уступка отрицательной стороны права собственности - правомочия требовать воздержания от вторжения в сферу данного права.

В-третьих, совершение должником положительных действий, направленных на удовлетворение интереса кредитора, обусловлено типом правовых норм, регулирующих соответствующие отношения. Эти нормы относятся к категории обязывающих норм, т. е. норм, которые возлагают на лицо обязанность совершить активные действия 21. Запрещающие нормы не могут служить нормативной предпосылкой возникновения обязательственных правоотношений.

Что касается упомянутых выше пассивных обязанностей хранителя (ст. 892 ГК РФ) и автора произведения (ст. 509 ГК РСФСР 1964 г.), то они, по нашему мнению, не являются обязательственно-правовыми, хотя и существуют параллельно с соответствующими договорными обязательствами. Указанные обязанности могут быть объяснены без использования конструкции обязательственно-правовых обязанностей поп facere. Так, в отношениях из договора хранения хранителю противостоит поклажедатель, являющийся собственником или титульным владельцем переданного на хранение имущества.

Как уже отмечалось, при передаче имущества третьим лицам его собственник не утрачивает юридических возможностей по владению, пользованию и распоряжению принадлежащим ему имуществом. Поэтому обязанность хранителя не пользоваться имуществом, полученным на хранение, можно трактовать как входящую в содержание абсолютного правоотношения обязанность воздерживаться от вмешательства в сферу вещного права собственника этого имущества. В свою очередь обязанность автора не передавать произведение, являющееся предметом авторского договора, для использования третьим лицам без письменного согласия другой стороны договора можно объяснить путем обращения к категориям права распоряжения и ограничения распоряжения 22. В указанном случае автор подлежит установленным по .закону ограничениям распоряжения своим произведением, которые выражаются в том, что распоряжение может последовать только с согласия контрагента по авторскому договору. Само собой разумеется, что предложенные объяснения не претендуют на разрешение поставленной проблемы в целом 23. Однако перечисленные выше обстоятельства позволяют утверждать, что обязанность поп facere не может рассматриваться в качестве обязательственно-правовой.

Определение формы должного поведения в обязательстве проливает свет на материальное содержание правомочия требования, заключенного в обязательственном субъективном праве. Поскольку кредитор имеет право на действия должника, последние как раз и составляют материальное содержание правомочия требования. Это содержание может быть различным в зависимости от того или иного вида обязательства. Положительные действия должника могут состоять в передаче имущества управомоченному, в выполнении работы, оказании услуги, и т. п. Исходящее от должника предоставление может быть воплощено в одной или нескольких активных операциях, иногда даже в целой серии однотипных актов исполнения

на протяжении определенного времени (например, по обязательству поставки).

Таким образом, материальным содержанием правомочия требования, входящего в состав обязательственного субъективного права, выступают активные действия должника. Это позволяет именовать его правомочием на чужие действия. Правомочие требования имеет уникальную правовую природу. Являясь составным элементом относительного субъективного права, оно всегда реализуется поведением обязанного лица. При этом с функциональной точки зрения это правомочие представляет собой возможность распоряжаться чужими действиями контрагента как своими.

Помимо правомочия требования относительное субъективное гражданское право включает в себя правомочие на совершение определенных действий самим управомоченным. Последнее выражается либо в возможности заявить (предъявить) требование обязанному лицу, либо в возможности принять предложенное им исполнение, либо одновременно и в той и в другой возможности в зависимости от конкретного вида относительного субъективного права.