§ 1. Тема административно-властного принуждения в творчестве российских юристов

Становлению российского административного права предшествовал продолжительный период генезиса, начальным этапом которого была рецепция в научной и преподавательской деятельности России немецкой концепции «полицейского права».

Под предметом науки полицейского права понималось изучение общественных отношений в сфере государственного управления. Термин «полиция» ( от греч. politeia — государство) применительно к данной науке не отождествлялся с деятельностью правоохранительного органа с таким названием. Этим термином обозначалась деятельность государственной власти, прежде всего исполнительной. В императорской России, включая период «думской монархии», не существовало четкого разграничения властей - отсутствовал избираемый населением орган представительной (законодательной) власти, независимые органы судебной власти были созданы лишь после судебной реформы Александра II (1864). Избираемая подданными Государственная Дума (1905 - 1917) ввиду ее ограниченных полномочий представляла собой лишь прототип органа законодательной власти. В императорской России не было обособленной исполнительной власти - назначение и освобождение от должности министров, включая и председателя Правительства, являлись прерогативой монарха даже в период деятельности Государственной Думы всех четырех созывов. Таким образом, в отечественной науке административного (полицейского) права не было политико-правовых предпосылок для четкого определения сфер исследования: предмет науки не сводился только к изучению исполнительно-распорядительной деятельности органов государственного управления, как это свойственно административистике периода новейшей истории. Наука административного (полицейского) права рубежа XIX - XX вв. затрагивала и смежные правовые отрасли - государственного и даже уголовного и уголовно-исполнительного права (применительно к правоохранительной деятельности полиции).

>>>63>>>

В науке административного (полицейского) права не было четких различий административных и уголовных правонарушений - преступлений и проступков. Оба эти понятия рассматривались как преступления, различающиеся степенью общественной опасности.

Большая роль в исследовании и разработке теории административной ответственности принадлежит ординарному профессору кафедры государственного и административного права Демидовского юридического лицея (г. Ярославль), в дальнейшем профессору Московского университета И.Т. Тарасову (1849 - ?).

Первые работы И.Т. Тарасова были посвящены проблемам рецепции немецкой полицеистики в отечественном праве, среди них: «Основные положения Лоренца Штейна по полицейскому праву в связи с его учением об управлении» (Киев, 1874); «Личное задержание как полицейская мера безопасности» (ч. 1. Киев, 1875; ч. 2: Полицейский арест в России. Киев, 1877); «Опыт разработки программы и конспекта общей части науки полицейского права» (Ярославль, 1879). Велик вклад ученого в исследование практических методов деятельности исполнительной власти. Именно здесь проявились его прагматические способности синтеза административного и частного права. Работы И.Т. Тарасова, посвященные административно-правовому статусу акционерных обществ, бюджетному регулированию и финансовому праву, не утратили своей значимости и в наши дни, среди них: «Учение об акционерных компаниях» (1-е изд. Киев, 1878; 2-е изд. В 2 вып. Ярославль, 1879 - 1880), «Кредит и бумажные деньги» (Ярославль, 1881), «Очерк науки финансового права» (Ярославль, 1883). С 1889 г. творческая деятельность И.Т. Тарасова связана с Московским университетом.

В 1891 - 1896 гг. в Москве были опубликованы четыре работы И.Т. Тарасова по полицейскому праву: «Учебник науки полицейского права. Выпуск первый: Введение, общая часть и полиция безопасности» (1891). Выпуск второй данного учебника был посвящен полиции безопасности (1893); третий — народному образованию и средствам сообщения (1895); последний, четвертый, - обмену, производству, распределению и потреблению (1896). Основное внимание ученый уделял исследованию прагматических проблем полицейского права - Особенная часть занимала 4/5 общего объема каждой книги.

Апогеем творческого вклада И.Т. Тарасова в развитие отечественной науки стали его работы по полицейскому и административному праву «Краткий очерк науки административного права» (в 2 т. Ярославль, 1888), «Лекции по полицейскому (административному) праву» (т. 1. М., 1908; Т.2.М., 1910).

>>>64>>>

И.Т. Тарасов отождествлял исполнительную и административную власть, считая, что важнейшее предназначение исполнительной власти заключено в реализации законов. При этом предпосылкой осуществления властных полномочий, по его мнению, является разграничение властей: «По-видимому, органы, издающие законы, суть и наилучшие исполнители их; но в действительности это не так, потому что закон является средством для исполнения... т.е. не исполнение существует для закона, а закон для исполнения... Издание законов и исполнение их должны быть разграничены, и исполнительная или административная власть должны быть одним целым, в котором множественность и разнообразие в исполнении сводятся к единству»1.

К основному методу осуществления исполнительной власти относится издание правовых актов. Среди таких актов закон обладает наивысшей юридической силой: «Закон... есть соглашение свободы и власти на почве нравственности и общей пользы; по существу - он есть выражение народной воли». Закон, по Тарасову, представляет собой форму воплощения правовых норм: «...в исполнении выражается жизнь государства, а закон является только нормой, определяющей это исполнение»2. Особенность закона - в осуществимости его предписаний; закрепление в законе норм, подтверждающих гипотетичность их исполнения, свидетельствует об изъянах его разработчиков.

К другой разновидности актов государственного управления И.Т. Тарасов относит административные распоряжения, издаваемые органами исполнительной (административной) власти. По существу понятие «административное распоряжение» тождественно современному понятию «подзаконный акт»; это подтверждается и юридической силой распоряжений - в случае их коллизий с законом применялись нормы последнего.

Внесение подзаконными актами корректив в законы, согласно И.Т. Тарасову, допускается лишь в чрезвычайных ситуациях, исключающих возможность принятия закона, например, в случае военного положения, при роспуске органов законодательной власти. Однако даже и в подобной ситуации «чрезвычайные распоряжения или провизорные законы» могут действовать лишь временно - впредь до упразднения факторов, препятствующих ординарному законотворчеству, впоследствии чрезвычайные распоряжения подлежат отмене законами. Издание испол-

1  Тарасов И.Т. Краткий очерк науки административного права. Т. 1. Ярославль, 1888. С. 178. Эти же воззрения изложены и в его последующих работах (см., например: Лекции по полицейскому (административному) праву. Общая часть. Т. 2. М., 1910. С. 64 и ел.).

2 Тарасов И.Т. Краткий очерк науки административного права. Т. 1. С. 178.

>>>65>>>

нительной властью чрезвычайных распоряжений должно быть предусмотрено действующей правовой системой, в противном случае неизбежен «произвол администрации».

Актуальность подобных взглядов И.Т. Тарасова подтверждается событиями новейшей российской истории: издание чрезвычайных актов при роспуске корпуса законодателей (21 сентября 1993 г.) продолжалось впредь до созыва Государственной Думы первой легислатуры, некоторые из таких актов вносили изменения в законы, однако впоследствии, при прекращении режима чрезвычайного положения, они так и не были отменены. Легитимной возможности издания исполнительной властью указанных актов не существует до сих пор: действующее законодательство исключает такую возможность, хотя в перспективе ее нельзя полностью исключить, например, подобные экстренные ситуации могут быть предусмотрены в федеральных конституционных законах о чрезвычайном и военном положениях, которые пока еще не приняты. Таким образом, очевидно, что доктрина И.Т. Тарасова исключает доминирующую юридическую силу распоряжений в сравнении с законами, а законотворчество с рубежа 1993 - 1994 гг. в соответствии с воззрениями ученого невозможно охарактеризовать иначе как административный произвол.

Юридическая сила законов и административных распоряжений различается в процессе применения акта. Если распоряжение незаконно и «имеет целью нарушение самого закона, то повинующийся такому распоряжению виновен столько же, сколько и издавший незаконное распоряжение»1. В отличие от безусловного повиновения закону юридическая сила распоряжений оспорима: в процессе исполнения незаконного административного распоряжения возможно «активное или пассивное сопротивление (в форме неповиновения или самообороны)». Таким образом, И.Т. Тарасов допускает противодействие административному произволу (незаконным распоряжениям) как целенаправленными волевыми действиями субъекта, так и в пассивной форме бездействия — фактического отказа от исполнения незаконных распоряжений. Однако подобное неприятие акта, воплощенного в форме закона, исключено. Точно так же исключается неповиновение законному административному распоряжению, в этом случае его юридическая сила равноценна силе предписаний закона.

При изучении доктрины И.Т. Тарасова возникает проблема обоснованности его воззрений - в частности, столь ли безусловна юридическая сила закона, исключающая возможность его неисполнения? Очевидно, что законы, так же как и подзаконные акты, могут содержать нелегитимные предписания, принятые с процессуальными или иными нарушения-

1 Тарасов И. Т. Лекции по полицейскому (административному) праву. Т. 2. С. 66.

>>>66>>>

ми, например, в действующей правовой системе России принимались федеральные законы, признанные впоследствии Конституционным Судом РФ противоречащими Конституции РФ. Такая возможность не исключалась в эпоху «думской монархии», во время творческого расцвета И.Т. Тарасова, - так же как она допустима и в период новейшей истории. Юридическая сила неконституционных законов, как и незаконных распоряжений исполнительной власти, оспорима в равной мере. В указанных случаях необходим правовой механизм разрешения коллизий, исключающий несанкционированные насильственные формы противодействия. Ныне арбитром разрешения коллизий является Конституционный Суд РФ или Верховный Суд РФ как высшая судебная инстанция по административным делам. В эпоху «думской монархии» основными законами Российской империи также допускалась законодательная инициатива монарха во время роспуска Государственной Думы. При этом акты, принятые в условиях отсутствия законодательной власти, нуждались в последующем их одобрении Государственной Думой или Государственным Советом -при отклонении соответствующего законопроекта или его внесении позднее обусловленного законодательством срока (через два месяца после возобновления работы Государственной Думы) принятые акты автоматически прекращали свое действие. Таким образом, концепция безусловного доминирующего значения законов в сравнении с подзаконными актами едва ли бесспорна.

Среди различных методов административного воздействия принуждение представляет собой крайнюю меру, которой располагает исполнительная власть для реализации распоряжения: «Принуждением называется та деятельность администрации, посредством которой устраняется и подавляется встречаемое администрацией сопротивление при исполнении ее законных задач»1. Применению административного принуждения должны предшествовать превентивные меры, одна из них - приказание с угрозой физического принуждения. По преимуществу такие меры необходимы для пресечения или предупреждения наиболее тяжких административных правонарушений, посягающих на общественный порядок и установленный порядок управления. Меры административного принуждения, сопряженные с физическим или моральным воздействием, неизбежно ограничивают права и интересы подозреваемого в совершении проступка, поэтому их применение невозможно без надлежащих правовых гарантий. Процессуальные гарантии подозреваемому, полномочия органов исполнительной и судебной власти, их должностных лиц определяются правом принуждения или правом принудительной власти. Право

1 Тарасов И.Т. Краткий очерк науки административного права. Т. 1. С. 188 - 189.

>>>67>>>

принудительной власти базируется на следующих основополагающих принципах: 1) меры физического или морального воздействия должны быть соразмерны методам противоправного действия нарушителя, размеру вреда, причиняемого проступком; 2) применению карательных санкций должно предшествовать противодействие нарушителя, прекращение противоправных действий означает и прекращение принудительных мер; 3) законность применения мер физического или морального воздействия может быть подтверждена или опровергнута при обжаловании подозреваемым обвинения в совершении правонарушения, действий должностных лиц или в процессе судебного контроля. Подозреваемый в совершении административного проступка может обжаловать применение принудительных мер до начала производства по делу, в процессе разбирательства по делу или после завершения административного производства.

Анализируя деятельность принудительной власти, И.Т. Тарасов не отграничивает полномочий в сфере административного пресечения, осуществляемых должностными лицами, от публично-правовых санкций государственных органов. К формам принуждения ученый относит вооруженное принуждение и объявление осадного или чрезвычайного положения1.

Творческое наследие И.Т. Тарасова отличается от современной административно-правовой науки объектом исследования. На рубеже XIX - XX вв. все отечественные административисты обосновывали единство общественных отношений, регулируемых различными (в современном восприятии) отраслями права: административного, уголовного, уголовно-исполнительного. Деятельность правоохранительных органов рассматривалась в их логической последовательности, невзирая на очевидные предметные различия. К мерам административного принуждения И.Т. Тарасов и другие отечественные полицеисты относили все действия полиции, направленные на предупреждение, пресечение и раскрытие уголовных преступлений и административных проступков, среди них: обыски, выемки, освидетельствования, секвестр и арест имущества, личное задержание и т.п. В современном восприятии меры принудительного воздействия, осуществляемые в процессе оперативно-розыскной деятельности, рассматриваются в курсах уголовно-правового цикла; отечественному административному (полицейскому) праву XIX - XX вв. не были свойственны подобные различия.

Учение И. Т. Тарасова об административной юстиции базируется на исследованиях западных, по преимуществу немецких полицеистов, приверженцем взглядов которых и был ученый, писавший: «Немецкие юристы, опираясь на различие между частным и публичным правом... находят

См.: Тарасов И.Т. Краткий очерк науки административного права. Т. 1. С. 192.

>>>68>>>

необходимым учреждение особых, специальных административных судов как органов административной юстиции»1.

Рассмотрение административных дел в общих судах нецелесообразно, для этого необходимо создание системы специализированного административного производства. Проблема организации административных судов зависит от четкого определения их компетенции. Согласно концепции Лоренца Штайна обжалование действий должностных лиц госорганов должно осуществляться исключительно в специализированных судах, ведению которых подлежит рассмотрение публично-правовых споров между органами государства, а также между гражданами и госорганами; той же точки зрения придерживался и Рудольф Гнейст.

Другая проблема организации административных судов заключена в соотношении их полномочий с полномочиями органов государства. На рубеже XIX - XX вв. в этой сфере обосновывались различные концепции: а) рассмотрения административных дел в зависимых от администрации специализированных судах; б) решения административных споров в общих судах; в) рассмотрения административных дел в не зависимых от органов государства специализированных судах. Таким образом, разрешение научных коллизий сводилось к теории разделения властей, при этом административные суды представляли собой один из элементов судебной власти. И.Т. Тарасов обосновывая недостатки прусской системы административной юстиции, ее косвенную зависимость от решений должностных лиц исполнительной власти. «Нет никакого основания, - писал он,- поручать председательство в уездном административном суде (Kreisausschuss) ландрату - высшему в уезде органу активной администрации и представителю бюрократического начала»2.

В Российской империи конца XIX в. высшей инстанцией по рассмотрению административных дел был Правительствующий Сенат. К компетенции его 1-го департамента было отнесено: а) разрешение коллизий между государственными органами; б) обжалование подданными действий государственных должностных лиц. К нижестоящим органам административной юстиции относились губернские и уездные присутствия. К ведению губернских присутствий относилось рассмотрение жалоб подданных на уездные присутствия. По мнению И.Т. Тарасова, в действующей системе административной юстиции имеется множество недостатков: суды первой инстанции представляют лишь прообраз действенного административного суда, они не наделены реальными полномочиями, кроме этого отсутствует и административное процессуальное законода-

' Тарасов И. Т. Краткий очерк науки административного права. Т. 1. С. 375. 2 Там же.

>>>69>>>

тельство. Правительствующий Сенат также не может быть отнесен к не зависимым от органов государства судебным органам: «Влияние, оказываемое на рассмотрение дел в 1-м департаменте министром юстиции, и открытая более практикой, чем законодательством, возможность министром по желанию миновать этот департамент, лишают его той полной независимости и того достоинства, которые должны были бы принадлежать ему как высшему в Империи общему административному суду»1.

Среди многообразных форм деятельности правоохранительных органов И.Т. Тарасов особенно подробно рассматривал меры административного пресечения. Отграничение преступления от административного проступка свидетельствует о необходимости применения различных мер административного пресечения: предварительного и предупредительного ареста. Предупредительный арест применяется полицией в отношении лиц, подозреваемых в совершении преступления или проступка. Полицейское задержание лица представляет собой превентивную санкцию, направленную на предотвращение совершения противоправного деяния, и далеко не всегда обусловлено правонарушением. Критерием применения полицией различных мер пресечения являлась общественная опасность преступления или проступка: когда вред уже причинен, применялся арест; в тех случаях, когда существовала опасность его причинения, - личное задержание. Срок личного задержания определялся временем, необходимым для предупреждения проступка: максимальная продолжительность применения этой санкции законодательством не была определена.

В административно-правовой науке и полицеистике XIX — начала XX в. не были обоснованы различия видов административного пресечения, применяемых к преступникам и правонарушителям. В курсах полицейского или административного права рассматривались все разновидности превентивных санкций, применяемые полицией, среди них: надзор по судебному приговору; негласный полицейский надзор; гласный полицейский надзор, применяемый в качестве меры предупреждения и пресечения преступлений (ст. 1 Устава о предупреждении и пресечении преступлений 1882 г.); полицейский надзор над политически неблагонадежными лицами (в соответствии с Положением о негласном полицейском надзоре от 12 марта 1882г.).

Среди многообразных форм правоохранительной деятельности полиции во всех курсах административного (полицейского) права рассматривался и так называемый полицейский суд. К этому понятию, заимствованному из работ немецких полицеистов Роберта Моля и Лоренца Штай-на, профессор И.Т. Тарасов относился двойственно. Ученый был согласен

1 Тарасов И.Т. Краткий очерк науки административного права. Т. 1. С. 381.

>>>70>>>

с необходимостью регламентированного правом участия полиции в судебном производстве по делам о преступлениях или проступках, но критично относился к попыткам представить полицейский суд как форму правосудия: «...существование таких судов как постоянных никоим образом не может быть оправдано теорией»1. Полицейский суд использует судебную власть как полицейскую меру принуждения и не может быть объективным. Решение такого суда не может рассматриваться как акт правосудия.

Введение института мировых судей, а также окружных судов в результате судебной реформы 1864 г. значительно ограничило участие полиции в судебном производстве. В то же время расширились правомочия органов самоуправления и «соединства» (в современном восприятии-объединений) в административном производстве: с 1861 г. сельскому старосте и волостному старшине предоставляется право налагать административные взыскания на крестьян в виде штрафа (до одного рубля) или ареста (до трех дней) за «маловажные проступки». Оба названных представителя местного самоуправления наделяются правами, осуществляют обязанности правоохранительных органов и пользуются такой же карательной властью, как и органы полиции.

Положением о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия от 14 августа 1881 г. была расширена компетенция исполнительной власти, в том числе и полиции, в осуществлении правосудия. Генерал-губернаторы, губернаторы и градоначальники разрешают на территории местностей, на которые распространен правовой режим «усиленной охраны», дела о нарушении изданных ими актов либо делегируют свои полномочия обер-полицмейстерам. В местностях, на которые распространен режим «чрезвычайной охраны», еще более расширяется компетенция административных органов и специальных судов в сфере осуществления правосудия за счет ограничения правомочий судов общей юрисдикции. В этих условиях меняется подсудность дел о преступлениях и проступках, такие дела передаются в ведение военных судов либо рассматриваются должностными лицами органов исполнительной власти.

На правонарушителей, признанных виновными в совершении преступлений и проступков, налагаются взыскания в административном порядке в виде лишения свободы в тюрьме или крепости, ареста на срок до трех месяцев либо денежного штрафа до 3000 рублей.

И.Т. Тарасов обосновывал целесообразность расширения полномочий органов полиции и исполнительной власти в сфере административно-

1 Тарасов И.Т. Краткий очерк науки административного права. Т. 1. С. 222 и ел.

>>>71>>>

го и уголовного производства в чрезвычайных ситуациях и на территориях особых правовых режимов. Вместе с тем ученый негативно относился к расширению компетенции полиции в ординарных ситуациях.

Актуальность выводов И.Т. Тарасова подтверждается действующим российским правом: методы осуществления режима «особой охраны» в части ограничения гражданской и административной правоспособности напоминают правовой режим закрытых административно-территориальных образований (ЗАТО), а режим чрезвычайной охраны тождествен условиям чрезвычайного положения (режим военного положения действующим федеральным законодательством не определен). Так же, как это обосновывал в XIX - начале XX в. И.Т. Тарасов, действующее право допускает наделение органов исполнительной власти дополнительными полномочиями только в условиях чрезвычайного и военного положений и в местностях ЗАТО, но исключает ограничение прав и свобод граждан, а также определяет их подсудность судам общей юрисдикции в других ситуациях.

В системе органов, участвующих в административном производстве, в том числе в производстве по делам о преступлениях и проступках, И.Т. Тарасов выделял органы администрации, правительства, а также самоуправления и соединства.

К органам администрации относились все государственные органы, которые образовывали традиционную триаду, соответствующую принципу разделения властей. Обосновывается этот вывод существованием контрольных органов. Властные полномочия контрольных органов в отличие от исполнительных, законодательных и судебных распространяются на всех субъектов - физических и юридических лиц, осуществляющих публично-правовую деятельность. Отличительная особенность контрольных органов - в их независимости от администрации, она также присуща и органам судебной власти, но не всем, а лишь отдельным ее звеньям, исключая административное судопроизводство, в котором доминирующую роль играет представительство исполнительной власти. По территориальной сфере деятельности органы администрации подразделяются на центральные и местные, а исходя из осуществляемых ими полномочий - на органы общей и специальной компетенции.

Особое значение, несовместимое с современным пониманием, придавалось методам деятельности органов администрации. Сочетание коллегиальности и единоначалия в наибольшей мере свойственно законодательной власти: при единоначальном законодательном органе действуют коллегиальные органы, наделенные совещательными полномочиями (Государственный Совет, Комитет Министров и Совет Министров). Коллегиальность в деятельности органов исполнительной власти не имеет су-

>>>72>>>

щественного значения в реализации властных полномочий, доминирующая роль в государственном управлении отводится методам принуждения - изданию на единоначальной основе общеобязательных актов, предписания которых подлежат неукоснительному соблюдению. Ограниченная коллегиальность присуща только органам исполнительной власти, наделенным распорядительными полномочиями, однако в деятельности правоохранительных органов и в деятельности распорядительных органов единоначалие доминирует. Так, И.Т. Тарасов считал, что «в области полиции единоличное начало в равной мере применимо к органам распорядительным и исполнительным, так как в области ее деятельности требуется быстрота не только в исполнении, но и в мероприятиях»1.

Среди органов правительства И.Т. Тарасов выделял четыре разновидности - Кабинет Министров, министерства и управления и должности. К определяющим признакам министерства относятся функции координации деятельности органов исполнительной власти, в том числе и самих министерств. Министерства осуществляют полномочия, делегированные правительством; возглавляющие их министры образуют Кабинет Министров, организационная деятельность которого построена на следующих основных принципах: 1) к прерогативам Кабинета Министров отнесено коллизионное регулирование; разрешение споров министерств о разграничении компетенции, об исполнении отдельных полномочий, осуществляемых по согласованию, и др.); 2) Кабинет Министров представляет собой коллегиальный орган исполнительной власти, каждый из его членов должен руководствоваться решениями, принятыми на его заседаниях, независимо от отношения министра к таким решениям, любое противодействие министра деятельности Кабинета несовместимо с пребыванием в этом органе: «Отставка обязательна и для каждого министра, когда обнаружится отсутствие единства и согласия между ним и Кабинетом»2; 3) предназначением Кабинета Министров является согласование деятельности органов исполнительной власти: решения Кабинета обязательны для исполнения, министры подотчетны Кабинету в их осуществлении. Кабинет Министров принимает согласованное решение на основе коллегиального рассмотрения, указаниям премьер-министра, касающимся реализации решений, свойственна императивность: такие решения подлежат обсуждению лишь на заседаниях Кабинета, но не на стадии их осуществления, - в этом проявляется руководящая роль Кабинета Министров, его статус высшего органа исполнительной власти; 4) члены Кабинета Мини-

___________________________

1  Тарасов И.Т. Краткий очерк науки административного права. Т. 1. С. 117.

2 Там же. С. 119.

>>>73>>>

стров находятся в двойном подчинении: монарха, назначившего их на должность, и премьер-министра.

Совет Министров и Комитет Министров в России рубежа XIX -XX вв. представляли собой совещательные органы по законодательным и административным проблемам. Согласованной деятельности министров требовали не только их статус членов Комитета Министров, но и общность проблем государственного управления. Так, полиция в Российской империи конца XIX в. была рассредоточена по системам трех министерств: Министерства внутренних дел (министр по должности был также шефом корпуса жандармов - т.е. особых полицейских войск для политической охраны и сыска), где имелся Департамент полиции, Министерства финансов (таможенная полиция) и Министерства земледелия и государственных имуществ (горнозаводская полиция).

Провинциальные, окружные, губернские и уездные управления в отличие от министерств, считал И.Т. Тарасов, «не распоряжаются, а приводят в исполнение министерские распоряжения». Управления представляли собой прообраз ныне действующих территориальных органов федеральных министерств и ведомств, осуществляющих их полномочия в регионах России; их предназначение, по И.Т. Тарасову, «в местном осуществлении задач своего министерства, применяясь к местным условиям, в силу которых модифицируется исполнение»1.

Управление вместе с вышестоящим органом образуют единую систему министерства, основным принципом которой является подчинение нижестоящего органа решениям вышестоящего.

Провинциальные, окружные, губернские и уездные управления обеспечивали осуществление решений министерства на всей территории России, однако системный принцип иерархии в претворении управлением решения министерства не исключал внесения в него корректив, не меняющих его сути, но обусловленных спецификой адресата правовой нормы. Таким образом, реализация многих актов министерств была невозможна без согласованных действий управлений и местных органов.

Органы самоуправления обладали самостоятельными исполнительно-распорядительными полномочиями, их осуществление было обусловлено не только муниципальными интересами. И.Т. Тарасов был сторонником единства действий распорядительных муниципальных органов и органов исполнительной власти. Он писал: «Органы самоуправления должны быть поставлены в органическую связь со всей системой государственного управления... необходимо привлечь местные общественные силы к участию в государственном управлении... органы самоуправления

1 Тарасов И.Т. Краткий очерк науки административного права. Т. 1. С. 118,119.

>>>74>>>

должны быть введены в общий круг правительственных установлений»1. Ученый критически относился к концепции различий в статусе государственных и муниципальных органов, считая, что подобные различия несовместимы с общеобязательной силой актов министерств и управлений на всей территории Российской империи.

В соответствии с Положением о земских учреждениях 1864 г. муниципальные органы в России подразделялись на распорядительные (губернские и уездные земские собрания) и исполнительные (губернские и уездные земские управы). Разрешение коллизий между государственными органами исполнительной власти и земскими органами было возложено на губернатора, последний был обязан опротестовывать незаконные акты муниципальных органов, полномочия высшей инстанции административного коллизионного производства были отнесены к ведению 1-го департамента Сената.

Другая разновидность административного производства - в разрешении коллизий между органами местного самоуправления различных уровней. Избранные на основе принципа сословного представительства волостные и сельские управления состояли только из крестьян. Становые приставы и исправники были вправе налагать дисциплинарные санкции на волостных старшин, сельских старост, становых приставов и исправников.

Коллизии между органами городского самоуправления (избирательным собранием, думой, городским головой и городской управой) и губернатором рассматривались также при обязательном участии губернатора и подчиненных ему органов - губернских по городским делам присутствий (первая стадия коллизионного производства); при отсутствии согласия спор выносился на рассмотрение высшего органа административной юстиции - Правительствующего Сената.

И.Т. Тарасов выделял два вида административного производства: коллизионное и дисциплинарное. На этих процессуальных основах рассматривались споры и разногласия между органами местного самоуправления различных уровней, а также между органами муниципальными и исполнительной власти.

Органы соединства «как свободное соединение единичных лиц для достижения совокупными средствами свободно определенной цели» постепенно наделялись полномочиями государственных органов2. И.Т. Тарасов выделял три разновидности таких органов - корпорации (учреждения), общества и товарищества. Различия между ними были обусловлены целями их деятельности. Общества, например акционерные компании, а _____________________________

' Тарасов И.Т. Краткий очерк науки административного права. Т. 1. С. 127. 2 Там же. С. 144.

>>>75>>>

также товарищества относились к коммерческим организациям. Основной целью деятельности корпорации или учреждения (советов присяжных поверенных, промышленных и торговых палат и др.) было удовлетворение духовных и иных нематериальных потребностей своих членов. Сессии общественных собраний (губернских, земских и дворянских) открывались и закрывались губернаторами или их представителями. Губернаторы были вправе определять законность решений, принимаемых на сессиях общественных собраний, а также требовать от председателя устранения от работы собраний лиц, действующих с нарушением установленных правовых норм. Административные санкции, применяемые к членам общественных собраний, подразделялись на имущественные (административный штраф по 100 рублей) и дисциплинарные (замечание, выговор, исключение из членов земского собрания на срок от трех до девяти лет). Штрафные санкции, применяемые к лицам, присутствовавшим на сессиях общественных собраний, налагались мировыми судьями; административные взыскания на членов и председателей земских собраний налагались по определению общих судов.

• Исполнительная власть, представленная губернаторами, вправе была непосредственно участвовать в деятельности сессий общественных собраний (налагать дисциплинарные взыскания, требовать удаления посторонних лиц, санкционировать издание стенографических отчетов земских, дворянских, общественных и сословных собраний) либо инициировать применение санкций, налагаемых судебными органами.

От решений исполнительной власти зависели учреждение соединств, наделение их правами юридического лица, прекращение их деятельности. К ведению органов исполнительной власти относились утверждение устава соединств, а также (в соответствии с Положением о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия от 14 августа 1881 г.) бессудное прекращение их деятельности при совершении правонарушений.

Таким образом, правовое положение соединств во многом соответствует статусу общественных объединений в действующем отечественном праве. И.Т. Тарасов выделял различные виды процессуальных действий органов исполнительной власти, определяющие легитимность деятельности соединств вплоть до их принудительного закрытия. Заслуживают внимание и субъективные оценки деятельности этих органов, отражающие их восприятие ученым. И.Т. Тарасов выделял особые формы личных соединств, среди них брачный союз и семью; легитимные политические объединения и организации, не преследующие политических целей, а также незаконные объединения (тайные союзы). Деятельность политических соединств ученый рассматривал на примере стран Западной

>>>76>>>

Европы: в России конца XIX в. создание политических объединений не допускалось.

К различиям соединств и общественных объединений (в современном восприятии) относится возможность создания в России конца XIX в. соединств - коммерческих организаций (акционерных обществ и др.). Как известно, действующее право допускает создание общественных объединений только в форме некоммерческих организаций, причем действующих в сферах как частного (различные профессиональные объединения), так и публичного права (политические партии).

В методах административного воздействия на деятельность соединств и общественных объединений прослеживаются схожие особенности, среди них: создание объединений, распространение на них статуса юридического лица, утверждение уставов, инициация прекращения их деятельности (в действующем праве такое решение, по существу, принимается только судом). И.Т. Тарасов выделял в административно-правовых отношениях процессуальную составляющую, отождествляя взаимоотношения органов соединства и исполнительной власти с административным производством.

И.Т. Тарасов был одним из первых отечественных ученых, обосновавших разграничение предметов административного и полицейского права. «Полиция, - писал он, - имеет целью благосостояние и безопасность или благоустройство вообще. Согласно с этим, предметы и задача науки полицейского права заключаются в теоретическом исследовании и определении тех условий и средств, при помощи которых полиция достигает своей цели. Администрация имеет целью удовлетворение публичных потребностей посредством совокупности публичных служб. Предметы и задача науки административного права заключаются в теоретическом исследовании и определении тех условий и средств, при помощи которых администрация достигает своей цели»1.

Учебный курс полицейского права был введен в России в 1863 г., а уже с 1873 г. начинается преподавание административного права, введенного в качестве общеобязательной учебной дисциплины в Демидовском юридическом лицее, где ученый с 1879 по 1890 г. успешно продолжал свою творческую деятельность, начало которой связано с киевским периодом 1873 - 1879 гг. Таким образом, развитие наук административного и полицейского права происходило практически одновременно. Позднее И.Т. Тарасов отказался считать их самостоятельными дисциплинами: в работах, изданных в Москве в 1891 - 1908 гг., он пытался обосновать общность их предмета.

1 Тарасов И.Т. Краткий очерк науки административного права. Т. I. С. 2 - 3.

>>>77>>>

Ощутимый вклад в развитие отечественной административно-правовой науки внес профессор Императорского Казанского университета В.В. Ивановский (1854 - 1926). В своей основной работе «Русское государственное право» (Казань, 1898) он предпринял попытку обосновать единство публично-правовых дисциплин: административного, государственного, полицейского, уголовного, уголовно-исполнительного и муниципального права. Таким образом, в сферу научных изысканий ученого входили и проблемы административной ответственности.

В законодательстве России конца XIX в. не было четких различий административных проступков и преступлений. Основным критерием разграничения правонарушений была подведомственность дел о проступках и преступлениях (в зависимости от размера причиненного ущерба) волостному или общему суду. Кража, мошенничество и другие правонарушения квалифицировались в качестве «маловажного проступка» в соответствии с решением уголовного кассационного департамента Сената. Проступок подлежал рассмотрению волостного суда, если имущественный ущерб, причиненный деянием, не превышал 30 рублей. К проступкам относились и некоторые посягательства на личную неприкосновенность, если они не привели к тяжким последствиям и увечью, а также правонарушения, посягающие на установленный порядок управления, и т.п.: среди них - «ослушание» (т.е. неповиновение) полиции, а также волостному и сельскому начальству при исполнении ими должностных обязанностей; оскорбление указанных лиц при тех же условиях, нарушение благочиния (общественного порядка) во время богослужения. В качестве маловажных проступков рассматривались и многие другие правонарушения: например, нарушение правил торговли крепкими алкогольными напитками; проступки против нравственности и общественного благоустройства; нарушение уставов о видах на жительство, строительного и путей сообщения; нарушение правил противопожарной безопасности; посягательства на здоровье населения, личную безопасность; оскорбление чести; угрозы насилия (без нанесения тяжких побоев, ран или увечья) и самоуправство; проступки против семейных прав, а также посягательства на чужую собственность (в том числе самовольное пользование чужим имуществом и его повреждение, присвоение найденного, кража чужой собственности и др.). К маловажным проступкам относились также некоторые посягательства на трудовые права граждан (нарушение договора найма), а также посягательства на общественный порядок (мотовство и пьянство, «ведущие за собой расстройство хозяйства», т.е. если деянием был причинен имущественный ущерб).

Указанные правонарушения рассматривались в России конца XIX в. исключительно волостными судами. Санкции, применяемые этими суда-

>>>78>>>

ми к осужденным за маловажные проступки, были несоизмеримо более гуманными в сравнении с наказаниями за уголовные преступления. Волостные суды были вправе налагать только пять видов наказаний: 1) публичный выговор (в данном случае - в присутствии суда); 2) денежное взыскание от 25 копеек до 3 рублей; 3) общественные работы на срок до шести суток; 4) арест на срок до 15 суток, простой или строгий (в последнем случае с содержанием правонарушителя на хлебе и воде). За наиболее тяжкие проступки срок ареста мог быть увеличен до 30 суток (кража, мошенничество, присвоение чужого имущества); 5) наказание розгами до 20 ударов. Решения волостного суда, предусматривавшие телесные наказания, вступали в силу после утверждения земским начальником, последний был вправе заменить телесное наказание денежным взысканием или арестом.

В сравнении с действующей системой административных взысканий следует отметить количественные различия — КоАП определено наложение восьми, а не четырех видов взысканий, а также общность видов применяемых санкций: имущественных (денежное взыскание и общественные работы), превентивных (публичный выговор) и ограничение свободы (арест). В отличие от КоАП российское законодательство конца XIX в. предусматривало применение телесных наказаний за совершение маловажных проступков, а также различало два режима исполнения наказания в виде ареста.

Наиболее тяжкое из взысканий - арест, т.е. ограничение свободы на продолжительный срок. Следствием было изменение имущественного статуса правонарушителя (ограничение гражданской правоспособности) и его правового положения в сфере публично-правовых отношений (например, невозможность участия в деятельности волостного или сельского схода в период ареста).

Маловажные проступки представляли собой разновидность преступных деяний, однако общность санкций за них с действующей системой административных взысканий прослеживается по виду и правовым последствиям, о которых мы упоминали выше. В большинстве случаев можно констатировать тождество санкций за маловажные проступки и административные правонарушения: денежное взыскание совпадает с административным штрафом, общественные работы - с действующим взысканием в виде исправительных работ, публичный выговор - с предупреждением, а арест - с административным арестом.

В.В. Ивановский обосновывал отраслевые полномочия органов административного принуждения. В России рубежа XIX - XX вв. отсутствовало четкое разграничение полномочий судов и органов юстиции: министр юстиции своими решениями был вправе инициировать производство по делам о политических преступлениях либо прекращать произведет-

>>>79>>>

во, он же рассматривал ходатайства Сената о смягчении виновным дворянам и чиновникам отдельных уголовных наказаний или о помиловании. В.В. Ивановский отмечал наделение органов юстиции («органов судебного управления») особыми властными полномочиями. Он писал, что «в отношении большинства административных вопросов, рассматриваемых в Правительствующем Сенате, министру юстиции принадлежат генерал-прокурорские права, что ставит его не только выше прочих министров, но и выше самого Сената»'. Аналогичным статусом обладали и министерства юстиции большинства стран Европы.

В компетенции Министерства внутренних дел В.В. Ивановский выделял две группы полномочий. К ведению полиции безопасности были отнесены собственно полицейская деятельность, обеспечивающая государственную и общественную безопасность (корпус жандармов и Департамент полиции), и контроль в сфере цензуры, осуществляемый Главным управлением по делам печати. Таким образом, органы полиции рассматривались как составная часть «органов внутреннего управления», возглавляемых Министерством внутренних дел.

Полномочия Министерства внутренних дел в сфере правоохранения были отнесены к ведению Медицинского департамента и Медицинского совета. Медицинский департамент возглавлял систему «медико-санитарного управления», в состав Медицинского совета входили должностные лица других министерств: начальник Главного военно-медицинского управления, главный медицинский инспектор флота и др.

Органы исполнительной власти (в их современном восприятии) отождествлялись с органами администрации. В.В. Ивановский выделял отраслевые административные органы, возглавляемые соответствующим министерством, например «органы финансовой администрации входили в систему Министерства финансов», «органы администрации сельского хозяйства и государственных имуществ» возглавлялись Министерством земледелия и государственных имуществ и т.д. Под административным производством понималась исполнительная и распорядительная деятельность должностных лиц «органов центрального управления» и муниципальных органов: земских, окружных, пограничных, уездных начальников, начальников почтово-телеграфных и таможенных округов.

К ведению указанных начальников было отнесено дисциплинарное производство, они же были адресатами обжалования подданными действий государственных органов. Четких различий дисциплинарной и административной ответственности не было: деятельность начальников тамо-

1 Ивановский В.В. Русское государственное право. Т. 1: Верховная власть и ее органы. Выпуск второй: Органы центрального управления. Казань, 1896. С. 427.

>>>80>>>

женных округов по рассмотрению жалоб подчиненных им лиц таможенного управления (управляющих таможен и др.) и наложению взысканий отождествлялась с наложением административных взысканий1.

В содержании административных полномочий уездных начальников выделяются полномочия по руководству уездной полицией и земской стражей (в Царстве Польском и отдельных губерниях), к их ведению было отнесено и рассмотрение соответствующих дисциплинарных дел.

Выдающий отечественный полицеист, ректор С.-Петербургского университета и профессор кафедры полицейского права И.Е. Андреевский (1831 - 1891) был сторонником централизованной исполнительной власти, наделенной значительными карательными полномочиями. Виды административных санкций должны быть адекватны общественной опасности деяния, при этом особое значение должно уделяться превентивным мерам: преступление и проступки, посягающие на государственную собственность, могут быть предотвращены надлежащими мерами учета и контроля. Контрольные полномочия подразделялись на внутренний контроль, основанный на субординационном подчинении должностных лиц, и внешний контроль, осуществляемый специализированными госорганами2.

Превентивные меры в отношении проступков, посягающих на общественный порядок, должны быть отнесены к ведению органов исполнительной полиции, последние вправе применять и меры физического принуждения.

Предупреждение, пресечение и раскрытие преступлений и проступков, посягающих на личное имущество подданных, возможны только благодаря согласованным усилиям местных органов (земских управ и волостных правлений) и органов полиции.

В содержании превентивных мер различались меры, «предупреждающие и удаляющие опасность». Виды предупреждающих мер зависят от субъективных и объективных, не зависящих от воли нарушителя, обстоятельств. Предупреждающие меры идентичны первичной превенции и заключаются в выявлении факторов правонарушения, тогда как вторичные, «удаляющие опасность», устраняют неблагоприятный фактор. Меры, «предупреждающие и удаляющие опасность», рассматривались И.Е. Андреевским в органическом единстве - одна из них неизбежно предшествует другой. Пресечение правонарушения сопряжено с применением мер физического и морального воздействия, ограничивающих права подданных, они неизбежны даже в случае незначительных престу-

1 См.: Ивановский В.В. Указ. соч. Т. 1. С. 294.

2 Андреевский И.Е. Полицейское право. Т. 1: Полиция безопасности. СПб., 1874.

С. 283.

>>>81>>>

плений или проступков. Выявляя первичные социальные факторы, содействующие правонарушению: праздность, расточительность, необдуманные спекуляции и т.п., - И.Е. Андреевский рассматривая и возможные принудительные меры, например исправительные работы. «В России, -писал он, - при наибольшей массе ее земледельческого населения, работные дома могут быть созданы в другой форме, в возложении на праздных, способных к труду, обязательных принудительных работ»1. При этом предполагалось назначать эти наказания мировым судом. В данном случае очевидно стремление ученого выделить специфику исправительных работ, присущих только России, в отличие от индустриальных стран Европы. Наряду с этим И.Е. Андреевский предлагал расширить административную юрисдикцию мировых судов. В содержании превентивных мер выделялись также социально-экономические и правовые факторы, обосновывающие правомерную деятельность: в сфере промышленного производства обосновывалось применение мер государственного протекционизма, среди них - предоставление предпринимателям льгот и преимуществ, материальное содействие развитию прикладной науки.

Среди превентивных мер особое значение имеет образовательная деятельность народа, рассматривавшаяся И.Е. Андреевским в единстве четырех составляющих: нравственного развития, религиозного, умственного и эстетического образования. Решающее значение имеет религиозное образование, в том числе содействие богослужебной деятельности и обеспечение церковной иерархии господствующий Церкви. Необходимо, отмечая ученый, «чтобы начала религии, признаваемой в стране господствующей, могли получать распространение»2.

Отечественной полицеистикой 70-х гг. XIX в. (период апогея созидательной деятельности И.Е. Андреевского) были предприняты первые попытки научного обоснования категории «проступок», отличной от понятия «преступление», в частности, выдвигались предложения о расширении правомочий органов мировой юстиции. Личная заслуга И.Е. Андреевского - в осмыслении превентивных факторов предупреждения и пресечения правонарушений в сферах безопасности общества и государства, благосостояния народа.

Видным русским полицеистом был В.Н. Лешков (1810 - 1881), заслуженный профессор кафедры законов государственного благоустройства и благочиния Московского университета, декан его юридического факультета. Один из замечательных русских юристов, профессор В.М. Не-

1 Андреевский И.Е. Полицейское право. Т. 1. С. 541.

2 Там же. Т. 2: Полиция благосостояния. СПб., 1876. С. 64.

>>>82>>>

чаев характеризовал ученого как «образец старого московского профессора — носителя традиций, создавших славу Московского университета».

В своей основной работе «Русский народ и государство» (1858) В.Н. Лешков противопоставлял властные полномочия государства общественной автаркии русского народа. По его мнению, духовная и экономическая самостоятельность народа была подорвана чуждыми его устоям и быту реформами Петра I.

В.Н. Лешков был приверженцем защиты индивидуальных прав, которые доминируют над всеобщим благом, исполнительная мощь государства должна обеспечить именно эту цель. Он писал: «Мы особенно восстаем против теории, по которой водительною мыслью государства ставится общественная польза или общественное благо. Только с точки зрения права объясняется понудительная сила законов общественного права... Основание понудительной силы — справедливость общественного закона; пределы этой понудительное™ - порешение борьбы частного с общим»1. Сторонник концепции общественного (публичного) права, В.Н. Лешков критично относился к сословному базису внутренней политики античных государств, подавляющей индивидуальные творческие силы представителей народа. Развитие институтов общественного права в средние века, считал он, не смогло обеспечить личную безопасность. Также не принимал В.Н. Лешков воздействия централизованных институтов западноевропейского государственного управления в новое время. По мнению ученого, чрезмерность проявлений государственного принуждения содействует обоснованному противодействию народных масс.

В.Н. Лешков в начальный период творческой деятельности был адептом немецкого полицеизма Роберта фон Моля и Лоренца Штайна, однако позднее он не принимал базовых идей немецкой школы, обосновывающей приоритет общего над индивидуальным в государственном принуждении.

Научные исследования В.Н. Лешкова базируются на сравнительно-историческом методе и написаны с привлечением многочисленных исторических и историко-правовых источников. В отличие от своего современника И.Е. Андреевского В.Н. Лешков обосновал только критическую рецепцию западного научного опыта, впоследствии это привело к научной полемике приверженцев полицейского и общественного права.

Эдуард Берендтс (1850 - 1925), профессор и директор Демидовского юридического лицея в Ярославле, был одним из первых адептов французской школы административного права. Ученый был в числе тех, кто первым обосновал кризис немецкого полицеизма конца XIX в.: «Германия, отечество старой «Polizeiwissenschaft» («науки о полиции». - A.A.) пошла

' Лешков В. Русский народ и государство: История русского общественного права до XVIII века. М., 1858. С. 22.

>>>83>>>

по стопам Франции. Учебники полицейской науки почти не появляются. Рассуждения об их целесообразности... находят свое место в специальных монографиях»1.

Идеалом Э. Берендтса было социально ориентированное всесословное полицейское государство, не только наделенное властными полномочиями, но и обеспечивающее необходимые гражданские свободы. Обосновывая неэффективность государственного управления России середины XIX в., Э. Берендтс отмечал: «Крымская кампания доказала, что военно-полицейское государство на основе крепостничества, устранившее всякую общественную самодеятельность, не успело обеспечить безопасность и благосостояние государства, не осчастливило народ, не водворило порядка»2.

Период царствования Николая I был, по мнению ученого, апогеем военно-полицейского государства, целостность и безопасность которого обеспечивалась исключительно карательными методами. Полицейская власть дореформенной России, считал он, должна быть подконтрольна общественности, действовать в интересах всех сословий, не только привилегированных. Крестьянская реформа 1861 г. содействовала генезису русской исполнительной власти «от воинско-полицейских порядков к порядкам правовым». Реформа государственного управления в царствование Александра II, введение специальных «судебно-административных учреждений» - присутствий по воинским, крестьянским делам, губернских и других представляет собой прообразы «развивающейся административной юстиции, в состав их входят как коронные должностные лица, так и представители сословного и всесословного самоуправления».

Ограничение полномочий полиции после реорганизации 1860 г. -передача их части судебным следователям и введение института мировой юстиции - было незначительным: «...по-прежнему жалобы на незаконные или пристрастные действия полицейских органов подаются губернскому правлению и губернатору. Великий принцип судебной ответственности должностных лиц полиции за превышение и злоупотребление властью не был введен в действие»3.

В оценке карательных функций государства Э. Берендтс отстаивал необходимость либерально-демократического реформирования правоохранительных органов, особенно уместной, по его мнению, была рецепция французского опыта — перераспределение государственно-властных полномочий за счет передачи их части муниципальным органам в соответст-

' Берендтс Э. Опыт системы административного права. Т. 1. Ярославль, 1898. С. XIII - XIV.

2 Там же. С. 191.

3 Берендтс Э. Указ. соч. Т. 1. С. 200.

>>>84>>>

вий с законом от 8 апреля 1884 г. Э. Берендтс, сторонник децентрализации власти, все же отмечал", что подобные реформы создают опасность для целостности государства.