§ 2. Реформа и контррсформа 1993 года

Можно с уверенностью сказать, что реформа уголовного процесса, в част­ности дознания и предварительного следствия Франции, в последнее время на­зревала. Накал дискуссий по этому вопросу нарастал с каждым годом. Однако трудно было предположить, что уже в 1993 году французский законодатель сде­лает попытку внести в уголовное судопроизводство самые кардинальные изме­нения со времени принятия УПК 1958 г.

Но еще менее поддавалось прогнозу то обстоятельство, что данная попыт­ка закончится неудачей, и реформированному уголовному процессу суждено будет просуществовать всего восемь месяцев. Тем не менее в один год мы стали свидетелями как реформы, так и частичной коитрреформы479 моловно-процес-суального права Франции.

Сначала 4 января 1993 года был принят закон, который внес очень серьез­ные изменения в УПК, коснувшиеся почти всех его разделов480. Не будет, по-

477      Ц11Т' "° J- spencer' Le proces pena1 e" ^e'^twe, в сб. Proces penal et droits de Fhomme, Paris, 1992, p. 126.

УПК Италии 1989 г. был первоначально введен сроком на три года, дабы к 1992 г подвести итоги реформы и принять окончательное решение о ее судьбе См М Chiavario Le proces penal en Italic, n сб. Proces penal et droils de I'liomme. Paris, 1992 p 90             '

.  Эпитет «контрреформа», используемый здесь применительно к закону от 24 августа 1993 года, достаточно точно отражает происшедшие „шенення, однако он полностью лишен в настоящей работе той отрицательной нагручки, которая ему обычно придается. По-видимому, в силу последнего обстоятельства во французской литературе принято говорить о «реформе реформы». См. напр. В. Bouloc, La reforme de la reforme du Code de procedure penale. Revue penitentiaire et de droit penal 1994 № 1

Loi № 93-2 du 4janvier 1993, Actuality Legislative Dalioz,' 1993, № 3, p, 135.

113

жалуй, преувеличением сказать, что указанный закон сделал уголовный процесс в этой стране одним из наиболее либеральных в Европе. Но уже 24 августа 1993 года новая редакция кодекса была пересмотрена с помощью очередного зако­на481. Причем, если последний и не вернул уголовный процесс полностью в его дореформенное состояние, то во всяком случае сделал шаг в этом направлении, подправив наиболее радикальные положения реформы четвертого января.

Размах реформ 1993 года подтверждается тем обстоятельством, что раз­личного рода изменения и дополнения коснулись примерно 250 статей Уголов-но-процессуального кодекса. Видимо, можно утверждать, что в настоящее время во Франции действует УПК 1958 года в редакции 1993 года.

В центре преобразований оказалась, как и следовало ожидать, досудебная часть уголовного процесса, то есть дознание и предварительное следствие. Причем, удельный вес данных стадий в рамках реформ проявляется не только с количественной, но и с качественной стороны. Наиболее интересные и принци­пиальные нововведения затронули именно дознание и предварительное следст­вие.

Как указывалось в настоящей работе, дискуссии по реформе досудебных стадий уголовного процесса развернулись преимущественно вокруг его органи­зации. Основная суть предложений сводилась к необходимости отказа от веде­ния следствия судебными органами и передачи следственных полномочий в иное ведомство (главным образом, речь шла о прокуратуре).

Можно было предполагать, что реформа осуществится, прежде всего, в данном направлении. Однако этого не случилось: следственный судья сохранил за собой прерогативу производить предварительное следствие482. Преобразо­вания же в указанной сфере коснулись ряда конкретных институтов.

Если говорить о дознании, то новая редакция УПК, принятая законом от 4 января, в основном «лишь делает более ясными уже ранее существовавшие пра­вила»483. Это касается, главным образом, порядка и условии задержания. В ча­стности, законодатель предусмотрел давно ожидаемую норму о том, что несо­блюдение требований закона о процессуальном режиме задержания влечет за собой недействительность последнего. Так, впервые закреплена так называемая «текстуальная», то есть прямо оговоренная в Уголовно-процессуальном кодексе недействительность задержания.

481      LoiXs 93-1013 du 24 aout 1993, Actualite Legislative Dalioz, 1993,№ 16, p. 468.

Проф. М. Дельмас-Мартн, будучи сторонницей упразднения института следственных судей, пишет в своей статье, опубликованной недавно на русском языке, что «часть государств континентальной Европы отказалась от следственного судьи: Германия и Португалия тихо, Италия и Франция • демонстративно.» (М. Дельмас-Марти, Интернационализация преступности и ответ движения социальной защиты. Европейская модель уголовного правосудия, в книге Уголовная юстиция: проблемы международного сотрудничества, Москва, 1995, с. 38). Допущенная неточность в отношении Франции и отчасти Португалии объясняется, видимо, стремлением автора выдать желаемое за действительное. 483     Circulaire.du24aout 1993, Actualite Legislative Dalioz, 1993, № 16, p. 474.

114

Однако появилось одно более принципиальное нововведение в указанной стадии. Речь идет о дополнении УПК статьей 634, согласно которой стало воз­можным участие на дознании защитника, пусть и в достаточно ограниченных

пределах.

Суть этой статьи в том, что с момента своего задержания (garde a vue) ли­цо вправе требовать встречи с адвокатом, срок которой не может превышать 30 минут. После этого адвокат имеет возможность составить письменное замеча­ние, приобщаемое к делу.

Задержанный может самостоятельно назвать того адвоката, с которым же­лает встретиться. Если он затрудняется это сделать или названный адвокат не в состоянии прибыть, в деле участвует адвокат по назначению. Прерогативой вы­бора последнего обладает глава адвокатской корпорации соответствующего округа (batonnier), который информируется офицером судебной полиции или прокурором о необходимости участия на дознании адвоката по назначению.

Ст. 634 входит в раздел УПК о дознании очевидных преступлений (проступков). Однако она подлежит применению также во время первоначаль­ного дознания, а также выполнения судебной полицией отдельных поручений следственного судьи во время предварительного следствия. Соответствующие отсылочные нормы имеются в ст. 77 и 154 новой редакции. Таким образом, уча­стие адвоката допускается во всех случаях задержания.

На первый взгляд, закон от 4 января допустил участие адвоката-защитника во время дознания в крайне скромной степени, имеющей подчас символическое значение484. Это, разумеется, так. Но несомненно также то, что данное ново­введение стало шагом вперед, ибо дознание во Франции являлось стадией, по­строенной чисто инквизиционным образом без малейшей примеси состязатель­ности. Ныне ситуация изменилась хотя бы отчасти.

В этой связи примечательно выступление министра юстиции Франции во время обсуждения в первом чтении в Национальном собрании законопроекта, ставшего впоследствии законом от 4 января 1993 г. Он сказал: «... Одним из за­мечательных достижений Национального собрания ... станет ... возможность встречи с адвокатом, предоставленная задержанному ... Этот день войдет в ис­торию свобод человека и права на защиту. Таким образом, Франция не оста­нется последней485 европейской страной, которая отказывает адвокату в праве участвовать на дознании»486.

В литературе отмечалось, что нельзя говорить об участии адвоката в процессе с момента задержания согласно закону от 4 января. Речь идет о возможности 30-минутной встречи, но не более того. Адвокат даже не вправе знакомиться с делом. La procedure penale acres la loi du 4janvier 1993, Table ronde, Revue penitentiaire et de droit penal, 1993,№ 4, p.331.

Обратим внимание на неточность, имеющуюся в выступлении: Франция не являлась последней странен, где адвокат не участвовал на дознании. Аналогичная ситуация была и остается в Бельгии. См. H.-D. Bosly, Elements de droit de la procedure penale, Louvain, 1994,p.l05ets.

486      Journal officiel de la Republique francaise. Debats parlementaires. Assemble Nationale, 1992, №66(2), p. 3596.

115

Норма закона об участии защитника в процессе с момента задержания вступала в силу с 1 января 1994 г., то есть спустя год после принятия. В течение 1993 года был предусмотрен «переходный период»: адвокат вправе встречаться с задержанным, но лишь спутся 20 часов после момента задержания. Краппе ин­тересно сложилась судьба данного нововведения на практике. В целом, очень незначительное число лиц воспользовалось на деле предоставленным правом. Отмечаются три причины столь неожиданного результата. Во-первых, в боль­шинстве случаев задержание 'заканчивалось ранее 20-часового рубежа, п дело либо переходило в другую стадию, либо прекращалось. Во-вторых, задержан­ные редко изъявляли желание пригласить защитника, причем интенсивность данного волеизъявления зависела от региона страны, то есть, видимо, полиция по-разному информировала заинтересованное лицо о наличии у него такого права. Наконец, в-третьих, некоторые провинциальные коллегии адвокатов от­казались выполнять предписания закона от 4 января, ссылаясь на то, что зако­нодатель не позаботился о юридических (кадровая проблема) и финансовых средствах-для успешного исполнения новых функции. Данный протест объясня­ется во многом тем, что в подавляющем большинстве случаев с задержанными

встречались не избранные, а назначенные адвокаты   4Я7•'".

Реформа 1993 года затронула предварительное следствие в большей степе­ни нежели дознание. Наиболее кардинально были преобразованы институты предъявления обвинения и заключения под стражу.

Процедура предъявления обвинения, существовавшая до реформы 4 янва­ря, вызывала серьезное недовольство среди ученых и практиков. Критика ее на­растала из года в год. Основное содержание критических замечаний сводилось к тому, что система предъявления обвинения противоречила презумпции неви­новности. Это мнение нашло, в частности, отражение в докладе комиссии под руководством М. Дельмас-Марти, где было отмечено, что очень трудно провес­ти грань между признанием лица только обвиняемым и признанием его винов­ным488.

Закон от 4 января 1993 года полностью упразднил во Франции понятия «обвиняемый» и «предъявление обвинения». Вместо этого была введена новая процедура привлечения к рассмотрению, соответственно появился новый субъ­ект уголовного процесса - лицо, привлеченное к рассмотрению. В чем сущность

этих институтов?

Особое значение получило разграничение на два вида требований проку­рора о производстве предварительного следствия. Согласно ст. 801 УПК, кото­рая впервые была введена в кодекс, если прокурор имеет улики, позволяющие сделать предположение, что конкретное лицо участвовало в совершении «деяний, по поводу которых следственный судья примет дело к своему произ­водству», он обязан направить требование с указанием конкретного лица. О д -

F.Le Ounehec, La loi du 24 aout 1993: un reequilibrage de la procedure penale, Juris-classeur periodique. La semainejuridique. Doctrine-jurisprudence - textes, 1993, № 3720, p. 493.

Commission Justice penale et droits de 1'homme. La inise en. etat des affaires penales, Paris, 1991,p.129.

116

новременно прокурор обязан поставить в известность подозреваемое лицо о направлении требования, уведомив его о праве выбрать себе защитника или ходатайствовать о назначении последнего.. Уведомление может быть произве­дено непосредственно или заказным письмом. Лицо, указанное в требовании прокурора, приобретает статус привлеченного к рассмотрению и не может доп­рашиваться в качестве свидетеля489. Таким образом, к тому моменту, когда следственный судья принимает дело к производству, лицо, указанное в требова­нии прокурора, уже осведомлено о своем процессуальном положении и о том, в какой стадии находится уголовный процесс.

В случае, если в требовании прокурора не указано конкретное лицо, ибо оно не было известно в тот момент, следственный судья, естественно , прини­мает дело сугубо «по факту». Однако как только у него появляются доказатель­ства, «позволяющие предполагать, что лицо принимало участие в совершении деяния, по которому он принял дело к своему производству», следственный су­дья обязан уведомить об этом подозреваемого непосредственно или заказным письмом, сообщив данное обстоятельство прокурору490. Лицо считается при­влеченным к рассмотрению с момента появления указанных доказательств и не может более допрашиваться в качестве свидетеля (новая ст. 80^ УПК).

В обоих случаях какая-либо специальная процедура привлечения к рас­смотрению отсутствует. Новый субъект уголовного процесса появляется не в результате специального действия должностного лица, как это было при проце­дуре предъявления обвинения, а в результате самого факта появления доказа­тельств. Невозможно отказать составителям закона от 4 января 1993 года в ра­дикализме, ибо обвиняемый и предъявление обвинения являются неотъемле­мыми институтами континентальной модели уголовного судопроизводства491.

4R9

Фактически право прокурора самостоятельно привлекать к рассмотрению свело

на нет классический французский принцип, согласно которому следственный судья всегда принимает дело по факту (in rem) и имеет полную свободу предъявить обвинение любому лицу по своему внутреннему убеждению. J. Pradel, Observations breves sur une loi a refaire (a propos de la loi du 4janvier 1993 sur la procadure panale), Recueil Dalloz-Sirey, 1993, chronique X.o. 40.

Как справедливо отметил П. Шамбон: "Процесс теряет таким образом весь свой секретный характер в отношении причастного к делу лица, делая совершенно бессмысленным целый ряд следственных приемов, эффективность которых зависела от их внезапности. Какой смысл будет теперь прослушивать телефонные переговоры лиц, полностью информированных о имеющемся в отношении них уголовном преследовании?" Р. Chambon, Propos critiques et desabuses sur une reforme mort-nee de la procedure penale, в сб. Melanges en 1'honneur du professeur Jean Largier, Grenoble, 1993, p. 197.

Ж. Прадель, анализируя новый институт привлечения к рассмотрения, справедливо заметил, что он означает «фактическое исчезновение предварительного следствия с точки зрения как эффективности, так и независимости.» Далее ученый не без сарказма добавил, что «законодатель, наверное, был вдохновлен впечатлениями от краткого визита какого-либо адвоката в Соединенные Штаты или интересным рассказом какого-либо политика о.просмотренном накануне американском телефильме.» J. Pradel, ор. cit., p. 40.

8-2387

117

Следует отметить, что наличие в жалобе потерпевшего указания на кон­кретное лицо также влечет приобретение последним статуса привлеченного к рассмотрению и обязанность прокурора незамедлительно направить уведомле­ние в порядке, указанном выше (ст. 86 УПК в редакции закона от 4 января 1993г.).

Появление привлеченного к рассмотрению в кабинете следственного судьи зависит либо от инициативы самого следственного судьи, который в случае не­обходимости вызывает к себе данное лицо, либо от инициативы привлеченного к рассмотрению. Последний вправе направить письменную просьбу следствен­ному судье, который обязан принять заявителя в 15-дневный срок (новая статья 116'УПК).

В момент первого появления у следственного судьи (premiere comparution) независимо от того, по чьей инициативе это произошло, лицо, привлеченное к рассмотрению, после установления его личности должно быть поставлено в из­вестность обо всех фактах, которые вменяются ему в вину. После чего начина­ется допрос указанного лица, но только если у него не имеется возражений про­тив этого. Нетрудно заметить, что только последняя процедура имеет сходство с предъявлением обвинения.

Важнейшее положение было введено в кодекс новой статьей 1751. После окончания одного года с момента привлечения к рассмотрению или признания потерпевшего гражданским истцом эти участники процесса вправе потребовать передачи дела в суд для решения его по существу или прекращения производст­ва. В течение месяца с момента получения указанного требования следственный судья обязан вынести мотивированное постановление, отклоняющее или удов­летворяющее его. Если месячный срок будет нарушен, заинтересованная сторо­на может передать требование в обвинительную камеру, которая должна его рассмотреть в течение 20 дней.

Такова в целом процедура привлечения к рассмотрению по закону от 4 ян­варя 1993 г., заменившая во Франции классическое европейское предъявление обвинения. Что вызвало ее появление?

Анализ дебатов, которые проводились в Национальном собрании Фран­ции при обсуждении законопроекта, позволяет сделать следующие выводы. Большую роль сыграло то обстоятельство, что критика института предъявления обвинения с точки зрения несоответствия его презумпции невиновности стала захлестывать французскую печать. Как отметил официальный докладчик по за­конопроекту в Национальном собрании Пезе: «... в подавляющем большинстве средств массовой информации наблюдалось единство мнений по поводу того, что предъявление обвинения должно быть упразднено. Единство проявилось также в доктрине, высказавшей множество пожеланий найти термин более под­ходящий. Мы остановились на «привлечении к рассмотрению»492.

Другой причиной, породившей упразднение предъявления обвинения явля­ется, по-видимому, как это ни парадоксально, отказ от упразднения следствен-

Joumal officiel de la Republique francaise. Debats parlementaires. Assemble Nationale, 1992,№ 101(1), p. 6257.

118

ного судьи. Известно, что идея перераспределения процессуальных функций стала господствующей во французской науке. Следственный судья не может со­четать одновременно полномочия розыскные, обвинительные и судебно-юрис-дикционные. Поэтому и предлагалось передать следственные функции из судеб-' Ного ведомства в прокуратуру, за что, в частности, ратовала комиссия Дельмас-Марти. Прокуратура бы в таком случае сочетала полномочия обвинения и следствия, которые, по мнению большинства французских ученых, неразде­лимы. В конечном итоге, это привело бы к усилению состязательности предва­рительного следствия за счет ослабления его инквизиционных черт. Однако со­ставители закона от 4 января 1993 г. не рискнули пойти на такой шаг, чем, кста­ти, вызвали недовольство ряда депутатов Национального собрания. Так, Брюне счел, что обсуждавшийся законопроект является полумерой по сравнению с Докладом комиссии под руководством Дельмас-Марти493.

Тем не менее, законодатели решили лишить следственного судью основ­ных функций обвинения, избавив его от необходимости предъявлять последнее. Как отметил уже упоминавшийся Пезе в своем докладе по законопроекту: «До сего времени наш процесс был невразумителен, ибо следственный судья не мог судить, он был обязан обвинять, когда этого требовал прокурор ... Теперь про­курор будет обвинять, являясь стороной в деле, но следственный судья будет су­дить»494.

Кроме нового порядка привлечения к рассмотрению забота законодателя об укреплении принципа презумпции невиновности проявилась еще в одном любопытном нововведении. Глава V закона от 4 января 1993 года, озаглавлен­ная «Об уважении презумпции невиновности и о гарантиях свободы информа­ции», включила в УПК ряд норм. Так, согласно новой статье 177' следственный судья, приняв решение о прекращении уголовного преследования, по просьбе заинтересованного лица обязан отдать распоряжение о полной или частичной публикации своего постановления по этому вопросу в средствах массовой ин­формации. Причем закон требует, чтобы в публикации нашла отражение моти­вировочная часть постановления. Аналогичная обязанность лежит на обвини­тельной камере, если решение о прекращении уголовного преследования было принято ею (новая статья 212' УПК)495.

493     IBID, p. 6263. Подготовка проекта закона от 4 января 1993 г. началась в ноябре 1991 года по инициативе министра юстиции. Основная концепция сводилась к укреплению состязательности уголовного процесса при сохранении его эффективности. Составители первоначального текста почти полностью разошлись с революционными идеями комиссии М. Дельмас-Марти. Но уже весной 1992 года проект приобрел черты, далече от умеренности. Во время же парламентского обсуждения он был окончательно перетрясен в радикальном духе, сблизившись, но все же не совпав совсем с положениями доклада комиссии М. Дельмас-Марти. La procedure penale apres la loi du 4janvier 1993, p. 337-338. 494     IBID, p.6263.

Интересно, что в свое время ст. 528' Устава уголовного судопроизводства Российской империи гласила, что при прекращении уголовного преследования Окружным судом «составляется объявление, которое прибивается у дверей суда.». См. Устав уголовного судопроизводства, Спб, 1914, с. 132.

8*

119

Крайне важным изменением, привнесенным законом от 4 января 1993г. в уголовный процесс Франции, явилось создание специальной палаты, предна­значенной решать вопрос о применении (продлении) меры пресечения в виде за­ключения под стражу в составе профессионального судьи и двух заседателей-непрофессионалов.

Стремление установить автономный орган для решения вопроса о предва­рительном заключении под стражу стало, своего рода, навязчивой идеей фран­цузского законодателя, каждый раз, тем не менее, обреченной на неудачу. Вспоминаются закон от 7 февраля 1933 г. (создание совещательной камеры в со­ставе одного судьи), отмененный в этой части законом от 25 марта 1935 года;

закон от 10 декабря 1985 года (учреждение коллегиальной следственной пала­ты), который так и не успел вступить в силу; наконец, закон от 4 января 1993 года, также, впрочем, просуществовавший в данном отношении недолго. Здесь уместно, кроме того, упомянуть концепцию А. Брауншвейга, изложенную в его «Особом мнении» к Докладу комиссии М. Дельмас-МарТи, и проанализирован­ную в настоящей работе. Более того, в период с 1985 года по 1993 год было под­готовлено еще три законопроекта, предусматривавшие создание либо очеред­ного коллегиального органа, наделенного полномочиями решать вопрос о вре­менном заключении (проекты Бадинтера и Шаландона), либо должности особо­го судьи с аналогичными полномочиями (проект Арпаянжа)496. Несомненно, что эти законопроекты вместе с концепцией Брауншвейга оказали существен­ное влияние на составителей закона от 4 января, ибо основные идеи данных до-

кументов в основном совпадают в плане создания коллегиального 497"' органа предварительного следствия I инстанции'с достаточно узкой компетенцией.

Авторы закона от 4 января сформулировали два принципа, исходя из ко­торых они внесли данную новеллу в уголовно-процессуальное законодательст­во. Во-первых, необходимо разграничить полномочия по решению вопроса о предварительном заключении, наделив ими специальный орган, и полномочия рассмотрения дел по существу в стадии предварительного следствия, сохранив их за следственным судьей. Во-вторых, орган, решающий вопрос о предвари­тельном заключении, должен стать коллегиальным.

По поводу последней проблемы в Национальном собрании разгорелась дискуссия. Комиссия по составлению закона сочла необходимым составить коллегию из профессионального судьи и двух заседателей-непрофессионалов, мотивируя это тем, что по техническим причинам во многих судах невозможно будет обеспечить участие трех профессиональных судей ввиду их сильной за­груженности, расширение же штатов малореально. Правительство, представ­ленное министром юстиции, настаивало на составлении коллегии из трех про-

496

497

La procedure penale apres la loi du 4 janvier 1993, р. 367.

Несколько особняком стоит проект Арпаянжа, где предложено учредить не коллегиальный следственный орган, а должность судьи по обеспечению свобод граждан (juge des liberte). В литературе отмечалось, что данный проект не прошел через парламент, так как представлял собой слишком явный «эскиз англосаксонского процесса, не соответствующий латинскому духу.» IBID.

120

фессионалов, ссылаясь на сложности, связанные с процедурой избрания заседа-. телей. Победу в споре одержали представители первой точки зрения498, которая и стала законом.

Необходимо отметить, что статья 1371, введенная в УПК законом от 4 ян­варя 1993 года, предусматривает, что профессиональный судья назначается председателем суда большой инстанции, заседатели назначаются им же из спи­ска, утвержденного Генеральной ассамблеей суда. Вопрос о предварительном заключении рассматривается данным органом по инициативе следственного су­дьи. Заседания проходят с участием лица, в отношении которого принимается решение, и его защитника. Эти лица должны быть заблаговременно уведом­лены. Постановления указанного органа о предварительном заключении под

-                     _                                                          ,100

стражу могут обжаловаться в обвинительную камеру апелляционного суда—-'.

Комментаторы сразу же обратили внимание на две настораживающие особенности закона от 4 января: явное влияние англосаксонского процесса на составителей документа и заметное усложнение технических процедур, что должно повлечь увеличение загруженности всех правоохранительных органов при полном отсутствии каких бы то ни было законодательных мер по решению последней проблемы500.

В целом, доктрина незамедлительно обрушила на новый закон вал кри­тики, считая, что он нарушает баланс между интересами личности и общества, делая последнее беззащитным, и дестабилизирует нормальное функционирова­ние уголовной юстиции501. По образному выражению Жана Праделя «в эпоху

IBID, p. 6257. Как скептически отметил Д.-П. Давиль: "Единственный член суда, который реально знаком с материалами дела и одновременно с личностью обвиняемого, передает все полномочия по вопросу о заключении под стражу другому члену суда, который соответственно не знаком ни с материалами дела, ни с личностью обвиняемого". D,-P.Daville, Plaidoyer pour Ie juge d'instruction, Gazette du Palais du 18 fevrier 1993, doctrine, p.161.

Норма закона о создании указанного коллегиального органа должна была вступить в силу с 1 января 1994. С 1 марта 1993 года действовал "переходный режим", когда вопрос о заключении под стражу решал председатель суда или назначенное им лицо. J.L. Magistral, De la presomption d'innocence a la presomption de charges ou 1'etrange reforme de procedure penale de maitre Vauzelle. Gazette du palais du 16 mars 1993, doctrine, p.354.

V. Turcey, La loi du 4 janvier 1993 portant reforme de la procedure penale ou Ie pave de 1'ours, Gazette du Palais du 30 mars 1993, doctrine, p. 394. Автор выражает недоумение по поводу заявления министра юстиции, сделанного в официальном письме от 29 января 1993 о том, что законодатель сохранил незыблемым классическое предварительное следствие и не последовал радикальным предложениям комиссии Дельмас-Марти. См. IBID.

501      IBID, p. 388 и далее; J.L. Magistral, op.cit., p. 342; D.-P. Daville, op.cit., p. 160; J. Pradel, op.cit., p. 39; P. Chambon, op.cit., p. 197 и др. В литературе промелькнула также интереснейшая мысль, отчасти объясняющая причины столь либерального закона:

последний принимался перед выборами и имел существенную идеологическую направленность "удовлетворить избирателей, некоторые участки общественного мнения, отдельные социально-профессиональные группы и группы давления", La procedure penale apres la loi du 4 janvier 1993..., p. 341.

121

столь высокого уровня преступности принятие подобного закона представляет­ся своего рода самоубийством общества»502.

Как уже отмечалось, закон от 4 января 1993 года в своем первоначальном виде просуществовал недолго. Почти сразу же после его принятия начались за-конопроектные работы по частичной контрреформе, исходившие, главным об­разом, от Сената Франции. В марте 1993 года состоялись новые выборы в На­циональное Собрание, где победу одержали правоцентристские силы, после че­го было сформировано правительство правого большинства. С этого момента судьба январской реформы 1993 года стала легко предсказуемой.

В начале апреля 1993г. была создана рабочая группа во главе с проф. Б. Булоком с целью проанализировать «положения реформы уголовного про­цесса, трудности, а точнее невозможность применения закона от 4 января, а также сформулировать предложения по нормализации уголовной юстиции»503. Рабочая группа всерьез обсуждала возможность полной отмены (или приоста­новления до принятия нового закона) реформы от 4 января, то есть введения в действие уголовно-процессуального законодательства по состоянию на 31 де­кабря 1992 года. Однако эта идея была признана нецелесообразной ввиду воз­никающих юридико-технических сложностей, связанных с действием закона во времени504. После трех недель интенсивной работы группа Б. Булок предста­вила рекомендации по «реформе реформы». В целом, согласно этому доку­менту, закон от 4 января может быть разделен на 3 части: 1) нормы, которые следует сохранить; 2) нормы, которые следует полностью упразднить; 3) нормы, в которые следует внести частичные изменения505.

Результаты работы группы Б. Булока легли в основу законопроекта, кото­рый 24 августа 1993 года стал законом, изменившим или отменившим большую часть положений реформы 4 января.

Право задержанного на свидание с адвокатом было сохранено, однако оно подверглось еще большему ограничению. Новая редакция статьи 634 УПК пре­дусматривает возможность участия защитника лишь по истечении 20 часов по­сле начала задержания, при этом срок свидания остался прежним (30 минут). Закон от 24 августа внес еще одно изменение в данную статью. По некоторым категориям преступлений (дела о наркотиках, дела в отношении организован­ных банд и др.) существовал срок в 36 часов, по прошествии которого задер­жанный мог потребовать встречи с адвокатом. Однако Конституционный Совет Франции в порядке предварительного конституционного контроля признал

J. Pradel, La montee des droits du delinquant au cours de son proces, p. 240. В другом месте этот автор высказался еще резче. Отмечая, что в наше время противоестественно уравнивать в правах на предварительном следствии прокуратуру, защищающую общество, и адвоката, защищающего только преследуемое лицо, он заметил: «Законодатель ошибся, если только он на самом деле не был введен в заблуждение.» J. Pradel, Observations breves sur цое loi a refaire, p. 40.

В. Bouloc, La refonne de la reforme du Code de Procedure Penale, Revue penitentiaire et de droit penal, 1994,№ 1,р. 15.

504 IBID, p. 16.

""-'      IBID, p. 22-25.

122

норму о специальном сроке (36 часов), не соответствующей Конституции. При­чем, согласий ст. 23 Закона о Конституционном Совете506 противоречие не бы­ло признано неотделимым от акта в целом, что дало возможность ввести в дей­ствие закон от 24 августа, естественно, за исключением указанной нормы. Та­ким образом, в настоящий момент действует срок в 20 часов, по истечении ко­торого задержанный имеет право приглашать на дознание адвоката.

Новый закон отказался от «текстуальной» недействительности задержа­ния, то есть ныне вновь отсутствует в соответствующей статье норма, прямо предусматривающая последствия несоблюдения процессуальной формы при применении данной меры процессуального принуждения. Министр юстиции разъяснил, что «упразднение текстуальной недействительности задержаний со­вершенно не означает отсутствия санкций при нарушении ограничений и гаран­тий, предусмотренных законом в этой области» °. Аргументируется такое ут­верждение тем, что существует «субстанциональная» недействительность (ст. 171 УПК), надежно защищающая интересы личности508. Непонятно тогда, зачем вообще нужна текстуальная недействительность, в частности, в нормах об обыске или, скажем, проверке личности? Думается, что не последнюю роль здесь сыграли как юридические традиции, так и резкое снижение количества за­держаний после реформы 4 января 1993 года, ставшее одной из причин резкого падения эффективности уголовной юстиции.

Законодатель решил не возвращаться к ранее существовавшим терминам «обвиняемый» и «предъявление обвинения», сохранив «привлечение к рассмот­рению» и «лицо, привлеченное к рассмотрению». Новое наименование указан­ных институтов «быстро ассимилировалось в практике правоохранительных органов»509. Однако сами понятия изменились кардинально.

Обязательное уведомление лица, привлеченного к рассмотрению, как про­курором, так и следственным судьей, упразднено. Следственный судья, полу­чивший требование прокурора с указанием конкретного лица или собравший впоследствии доказательства его причастности к расследуемому деянию, вправе самостоятельно решать вопрос о привлечении к рассмотрению исходя из об­стоятельств дела (ст. 80' УПК в последней редакции). Он может это сделать ли­бо при добровольном появлении лица, либо направив ему заказное письмо, ли­бо издав соответствующий приказ о явке, приводе или аресте. Но даже в по­следнем случае лицо приобретает статус привлеченного к рассмотрению только в момент появления в кабинете следственного судьи. После чего последний ус-

См. Французская республика. Конституция и законодательные акты, Москва, 1989, с.249. Конституционный Совет принял дело к производству по инициативе социалистической оппозиции парламента. См. F.Le Gunehec, op.cit., p. 495. 50'      Code de procedure penale, Paris, Dalioz, 1994-1995, р. 868.                 ^

Статья 171 УПК гласит, что «недействительность имеет место во всяком случае, когда несоблюдение субстанциональных (существенных в нашем понимании • Л.Г.) формальностей, предусмотренных настоящим кодексом, или любых иных положений уголовного процесса затронуло  интересы  какой-либо из  сторон». Критерии субстанциональной недействительности вырабатываются судебной практикой. 5U'     Circulaire du 24 aout, p. 476.

123

танавливает личность явившегося, разъясняет ему сущность вменяемого деяния и производит допрос.

Нетрудно заметить, что новейшая редакция закона практически не позво­ляет разграничить процедуру привлечения к рассмотрению и классическое предъявление обвинения, за исключением терминологических различий510.

Единственное нововведение по сравнению с дореформенным периодом предусмотрено в ст. 105 УПК последней редакции. Законодатель решил устра­нить возможные дискуссии по поводу статуса лица, указанного в прокурорском требовании о производстве предварительного следствия, если следственный су­дья не считает возможным привлечь его к рассмотрению. Данное лицо «может допрашиваться в качестве свидетеля после того, как оно будет ознакомлено с требованием прокурора. Это лицо пользуется правами привлеченного к рас­смотрению» (ст. 105 УПК)51'.

Закон от 24 августа 1993 сохранил статьи 1771 и 212' УПК, согласно кото­рым по просьбе заинтересованного лица производится публикация в средствах массовой информации постановления о прекращении уголовного преследова­ния. Однако теперь это не обязанность (как было по закону от 4 января 1993 г.), а право следственного судьи и обвинительной камеры. То есть решение о пуб­ликации принимается по их усмотрению. Комиссия Бернара Булока предлагала полностью упразднить указанное положение, но Сенат Франции решил иначе, смягчив тем не менее прежде столь жесткие требования5'^.

Следует отметить также, что закон от 24 августа 1993 года упразднил ор­ган, решающий вопрос о предварительном заключении, вернув данные полно­мочия следственному судье. При этом законодатель поставил вопрос: чем заме­нить этот институт, дабы не ослаблять судебный контроль за заключением под стражу (деятельность обвинительной камеры в этом направлении признается недостаточной ввиду отсутствия оперативности)?513 Ответ содержится в законе от 24 августа, создавшем своеобразный институт предварительного судебного контроля (refere-liberte). В случае, если в день вынесения решения следственным судьей о предварительном заключении под стражу или на следующий день об­виняемый (лицо, привлеченное к рассмотрению) или прокурор Республики на­правляют апелляционную жалобу в обвинительную камеру на указанное реше­ние, одновременно (но не позднее) они могут направить председателю обвини­тельной камеры просьбу о приостановлении исполнения приказа следственного судьи впредь до вынесения решения по апелляционной жалобе. Председатель обвинительной камеры не позднее трех суток должен вынести немотивирован-

Новый закон восстановил в полном объеме известный принцип, согласно которому следственный судья всегда принимает дело к производству по факту (in rem), но не в отношении конкретного лица (поп in personam). См. В. Bouloc, L'instruction par Ie juge d'instruction apres la loi du 24 aout 1993, Revue penitentiaire et de droit penal, 1994, № 2, p. 94.

Таким образом, иститут "ассистированного 'свидетеля" был восстановлен даже в более широких рамках, чем до закона 4 января (напомним, что тогда речь шла только о лице, указанном в жалобе гражданского истца).

В. Bouloc, La refonnedela reforme du Code deprocedure Penale, p. 21. 513      F. Le Ounehec, op.cit., p. 505.

124

ное решение по этому вопросу, которое не подлежит обжалованию514. В случае удовлетворения просьбы обвиняемого исполнение постановления и заключении под стражу приостанавливается до окончательного решения вопроса обвини­тельной камерой, заседание которой должно состояться не позднее 20 суток с момента апелляции515.

Несмотря на это нововведение предварительное следствие во Франции ныне мало чем отличается от того, каким оно было до закона от 4 января.

Что послужило причиной столь быстрой контрреформы? Безусловно, не последнюю роль сыграли упоминавшиеся политические события. Однако не со­всем верно видеть истоки контрреформы исключительно в политике. Имелись также правовые основания считать закон от 4 января неудачным.

Одновременно с принятием закона от 24 августа 1993 года министр юсти­ции издал циркуляр, адресованный работникам прокуратуры и содержащий своего рода объяснительную записку к новому закону. Там отмечается, что «введение закона от 4 января вызвало серьезное снижение активности служб су­дебной полиции и уголовных юрисдикции: число задержаний снизилось в зави­симости от округов на 20-60%; за период с 1 марта по 30 мая 1993 года количе­ство начатых по стране предварительных следствий уменьшилось по сравнению с аналогичным периодом предыдущего года на 17% (10552 против 12638)... Произошедшая реформа должна была стать объектом ревизии, дабы восстано­вить нормы уголовного процесса, гарантирующие как уважение права на защи­ту, так и эффективность правоохранительного аппарата»516.

В то же время при обсуждении закона от 24 августа в парламенте депутат Йест заметил, что «мы сохранили многое из закона от 4 января. Нельзя сказать, что он был безоговорочно упразднен: остались только удачные нормы»517.

История имеет свойство повторяться. История развития национальных правовых систем не является исключением. Очередным подтверждением этого тезиса стали последние события в уголовно-процессуальном праве Франции.

Социалисты пытались оспорить этот институт в Конституционном Совете, считая, что рассмотрение материалов дела сначала единолично председателем обвинительной камеры, а затем им же в составе обвинительной камеры, предопределяет позицию последней и нарушает таким образом право на защиту. Конституционный Совет отклонил данную жалобу. IBID, p. 506.

Интересно, что в первые полтора месяца действия нового закона лишь 10 раз просьбы о приостановлении приказа следственного судьи о заключении под стражу направлялись председателю обвинительное камеры Парижского судебного округа, что Признается крайне незначительной цифрой. При этом ни одна из них не была удовлетворена (в остальных округах имели место случаи положительного решения вопроса, скажем, постановление председателя обвинительной камеры Гренобля от 1 октября 1993, но их было очень мало). См. IBID, p. 506.

—       Circulaire du 24 aout, p. 474. Кроме того, крайне важную причину провала реформы назвал Б. Булок: "...закон от 4 января не был подкреплен никаким дополнительным финансированием", В. Bouloc, La reforme de la reforme..., p. 15. 517     Journal officiel de la Republique francaise. Debats parlementaires. Assemble Nationale, 1993, №50(1), p. 6257.

125

Шестьдесят лет назад, 7 февраля 1933 .'ода, в этой стране был принят «самый либеральный процессуальный закон за все полтораста лет со времени французской буржуазной революции 1789 года»,518 основной целью которого стало укрепление гарантий личной свободы. Спустя всего два года закон от 25 марта 1935 года вернул уголовный процесс в привычное русло, почти полно­стью упразднив все нововведения.

Прошло более полувека, и 4 января 1993 года во Франции был принят опять-таки самый либеральный закон в области уголовного судопроизводства, но уже за двести лет со времени революции, причем принят с аналогичной це­лью: максимально гарантировать права и свободы граждан. Этот закон повто­рил судьбу своего далекого предшественника с той лишь разницей, что просу­ществовал не два года, а восемь месяцев.

Тенденция все большего проникновения принципа состязательности в ро­зыскное предварительное следствие смешанного уголовного процесса во Фран­ции несомненна. Однако в основном она проявляется планомерно, путем мед­ленного выравнивания прав сторон. В тех же случаях, когда постепенная эво­люция уголовного судопроизводства нарушается, и имеют место попытки сло­мать традиционное континентальное построение предварительного следствия, как это было во время реформы 4 января, почти всегда следует неудача.

Это, в принципе, предрекал Жан Прадель в своих замечаниях на доклад комиссии М. Дельмас-Марти, считая, что нарушать баланс между интересами общества и индивида крайне опасно519. Свидетелями аналогичной ситуации мы были в Италии, где очень либеральная реформа уголовного процесса, связанная с принятием УПК 1989 года, потерпела фиаско и была во многом свернута5 .

Думается, французский опыт должен послужить хорошим примером рос­сийскому законодателю, ибо достоинство любой реформы проявляется не то­гда, когда она получает нормативное закрепление, а в тот момент, когда право­вую норму удается реализовать как в интересах отдельного гражданина, так и в интересах общества в целом521.

Как уже отмечалось, тенденция развития континентального уголовного процесса, связанная с радикальными реформами смешанного процесса в духе

518     Н. Полянский, Судьба процессуальных гарантий личной свободы во Франции, Москва,1946,0. 37.

519      F. Pradel, Propos sceptiques ..., p. 306.

520      Т. Делла Марра, указ. соч., с. 124 и далее.

521      "Заменить одни законы другими, не означает непременно произвести реформу... Найти реальное право - вот задача юриста... Право этой страны (Франции - Л.Г.) не является ни правом Англии, ни воображаемыми конструкциями разума, ни лабораторным опытом. Оно является ... этим Великим Ордонансом (Закон 1670 г., установивший во Франции классический инквизиционный процесс • Л.Г.), который невозможно низвергнуть. Сторонники Ордонанса остаются непобедимы. Любая реформа, которая не будет выдержана в духе инквизиционной идеи, скажем откровенно, станет реформой, обреченной на полный провал." A. Mellor, Les grands problemes contemporains de 1'instruction criminelle, Paris, 1952, p. 201-202. Удивительно, но эти строки были написаны за 40 лет до реформы 4 января.

126

англосаксонской традиции, в частности с упразднением следственного судьи, достигла апогея к 1992 году.

Затем последовали реформа и контрреформа во Франции, а также ликви­дация многих принципиальных положений нового итальянского УПК 1989522. Эти события стали, на взгляд автора, переломным моментом новейшей эволю­ции смешанного судопроизводства континентальной Европы. Тенденция, на­правленная на радикальное реформирование традиционных институтов конти­нентального процесса, в той или иной степени приостановилась. Данное об­стоятельство, впрочем, не означает отказ от каких бы то ни было реформ. Од­нако можно отметить явное проявление нового витка в уголовно-процессуаль-ном развитии западной Европы. Континентальное судопроизводство так назы­ваемого смешанного типа в очередной раз доказало свою жизнеспособность.

Во Франции после неудачи закона от 4 января 1993 года мысль о необхо­димости сохранения института следственного судьи стала доминирующей (даже в адвокатских кругах), что еще совсем недавно представлялось многим анахро­низмом523. Даже неизбежное влияние европейского права трактуется во Фран­ции теперь прямо противоположно тому, как оно трактовалось еще пару лет на­зад524. В Голландии официальная комиссия Ш. Моонса по просьбе правитель­ства подготовила объемный доклад, призванный ответить на вопрос: нужен ли следственный судья? Комиссия ответила на этот вопрос положительно525.

Но наиболее ярко новая тенденция, направленная на ^сохранение конти­нентальных процессуальных ценностей, проявилась в Бельгии. Если в 1989 году 6-ой Конгресс судебных работников почти единодушно высказался за отмену института следственного судьи и резкую либерализацию процесса,526 то ныне ситуация кардинально изменилась. Комиссия министерства юстиции во главе с проф. М. Франшимоном опубликовала в сентября 1994 года солидный доклад, содержащий изложение основных идей предполагаемой реформы, а также объ­яснительную записку к закону о внесении изменений в Кодекс уголовного рас­следования 1808 года, действующий до сих пор в Бельгии. Основная мысль ко­миссии выглядит следующим образом: следует сохранить институт следствен­ного судьи (juge d'instruction), отказавшись от итало-германского варианта «судьи над следствием» (juge de 1'instruction). Реформы необходимы, но они

О. Barletta-Caldarera, Le nouveau Code de procedure penale italien: une mort annoncee, Revue de droit penal et de criminologie, 1993, № 7-8, p. 727.

D.-P. Daville, op.cit., p. 161; La procedure penale apres la loi du 4janvier 1993..., p. 370. Как отметил Гондрес <одолгий процесс против следственных судей мне кажется Преодоленным ».La procedure penale apres la loi du 4janvier 1993, p. 341.

«...Суд в Страсбурге нам говорит, что континентальная система столь же хороша, как и англосаксонская, что каждая из них имеет свою логику, что каждая заслуживает уважения. Своеобразный процессуальный национализм, быть может? Но скорее это должное уважение к любой национальной общности, претендующей на самосохранение.» 1ВГО,р.334.

Dr. Corstens,Dr. Nijboer, Reform mouvements in criminal procedure and the protection of human rights in the Nettherland, International review of penal law, 1993 vol.64, № 3-4, p. 1152.

Les desarrois du juge d'instruction, Actes du 6-eme congres de 1'Association syndicale des magistrals. Revue de droit penal et de criminologie, 1990, p. 847 и др.

127

должны носить очень умеренный характер527. Доклад комиссии был встречен критически, так как большинству практических работников он показался ... из­лишне радикальным528. В итоге в начале 1995 года проект закона о внесении изменений в Кодекс 1808г. должен быть представлен в парламент. Этот доку^-мент, подготовленный комиссией М. Франшимона, отличается еще большей умеренностью по сравнению с докладом—9.

Таким образом, французская контрреформа 24 августа 1993 года вполне вписывается в рамки новейшей европейской тенденции сохранения традицион­ных ценностей, пришедшей совсем недавно во многих странах на смену былому увлечению радикальными реформами530. Эра «наполеоновского кодекса» про­должается, и те, кто предсказывал ее скорый закат, несколько поторопились. Является ли эта тенденция временной, или ей суждено стать основой развития континентального уголовного судопроизводства начала нового тысячелетия, покажет будущее.

527     Rapport de ta commossion pour Ie droit de la procedure penale, Liege, 1994, p. 9. Комиссия прямо ссылается на неудачный опыт радикальных реформ в Италии и Германии, добавляя при этом, что «..любой юридический институт неразрывно связан с нравами, традициями и иными институтами страны. Перенося его в другой социальный контекст, мы рискуем не достигнуть поставленной цели, а подчас даже вызвать нежелательные

результаты.» IBID. 520      О. Renault, Colloque "Vers une nouvelle procedure penale", Revue de droit penal et de

criminologie, 1994, № 9-10, p. 995.

529     На момент написания настоящих строк проект закона еще не был опубликован в Бельгии. Всю информацию о нем любезно предоставил автору один из членов комиссии министерства юстиции проф. А.-Д. Босли.

530     В связи с этим возникает естественный вопрос по поводу будущего уголовного процесса России: каково его место в русле общеевропейской эволюции континентального судопроизводства? Последуем ли мы за радикалами, предпосылки к чему есть судя по некоторым проектам УПК? Или учитывая итальяно-французский опыт, как его сумели учесть те же бельгийцы, не рискнем разрушать структуру, существующую с 1864 года, попытаясь лишь в разумных пределах модифицировать ее?

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В итоге можно прийти к следующему тезису: дознание и предварительное следствие во Франции имеют в настоящее время совершенно различные тенден­ции развития, которые к тому же очень противоречивы. Это, видимо, предопре­делено тем, что дознание и предварительное следствие не объединены в одну стадию и сильно отличаются друг от друга по процессуально-правовой приро­де.

Дознание, как прежде всего полицейская деятельность, присуще всем стра­нам независимо от формы судопроизводства и исторической эволюции, поэто­му вопрос о его необходимости и целесообразности во Франции не стоит. Ос­новной субъект дознания также очевиден - полиция. Тенденции развития доз­нания следующие: расширение его сферы, все большая дифференциация и одно­временно укрепление процессуальных гарантий прав личности. Эти тенденции находятся в прямой взаимосвязи, что неизбежно для любого цивилизованного государства, претендующего на звание правового.

Предварительное следствие характерно только для стран бывшей инкви­зиционной, а ныне смешанной модели уголовного процесса. Более того, сам факт его наличия или отсутствия предопределяет форму судопроизводства того или иного государства. Однако отсутствие предварительного следствия в зако­нодательстве многих стран, причем не только англосаксонских, но уже и конти­нентальных, заставляет задумываться французских юристов о значении данной стадии. Вопрос ставится достаточно радикально: нужна ли она вообще? Кроме того, предварительное следствие связывалось и, видимо, всегда будет связы­ваться с инквизиционной формой процесса, ибо переход к полной состязатель­ности досудебного производства означает не что иное, как отказ от предвари­тельного следствия в его континентальном понимании. С другой стороны, укре­пление состязательных начал в современных условиях просто неизбежно для го­сударств демократической ориентации. Эта тенденция необратима, и она давно нашла отражение в уголовном процессе Франции текущего столетия. Отсюда появляется кризис классического предварительного следствия, что приводит к различного рода идеям его преобразования. Спектр этих идей, часть из которых нашла воплощение в законодательстве, очень широк: от полной реконструкции предварительного следствия и даже его упразднения до реформ в рамках от­дельных институтов.

Таким образом, изучение современного французского предварительного следствия позволяет сделать вывод, что ему присущи две основные характерные черты. Во-первых, сохранение до настоящего времени розыскной модели его организации, которая проявляется в наличии следственного судьи, совмещаю­щего в своей деятельности различные процессуальные функции. А именно, следственные функции, то есть собирание как уличающих, так и оправдываю­щих обвиняемого доказательств, и функции юрисдикционные, включающие оценку этих доказательств и вынесение основанных на них решений по различ­ным вопросам, имеющим правовой характер. Во-вторых, развитие состязатель­ных начал, которые оставляя нетронутой главную инквизиционную идею, как

129

бы обрамляют ее," делая приспособленной к современным условиям и вполне отвечающей концепции правового государства. Последнее обстоятельство про­является в широком участии защитника, наличии предварительного следствия II инстанции (практически полностью состязательного), возможности обжало­вания действий и решений государственных органов и т. д.

Дальнейшее развитие предварительного следствия возможно в двух на­правлениях. Либо полная реконструкция данной стадии, упразднение следст­венного судьи и перераспределение процессуальных функций при почти полном установлении состязательности (как это произошло в 1989 году в Италии), что фактически приводит к уничтожению того предварительного следствия, кото­рое господствовало во Франции несколько последних столетий. Либо возможно сохранение ядра континентальной системы с частичными добавлениями состя­зательны;. начал, что в общем-то, уже имеет место во Франции с 1897 года (момент появления на предварительном следствии защитника). До сегодняшне­го дня уголовно-процессуальное законодательство развивалось в этой стране во втором направлении (за исключением периода с 4 января по 24 августа 1993 го-Да).

Однако в заключение хотелось бы процитировать Бернара Булока, кото­рый высказываясь по поводу перспектив французского предварительного след­ствия, заметил: «На самом деле никто не может предсказать, в каком состоянии окажется законодательство в данной области уже завтра»^3'.

~31      В. Bouloc, L'instruction preparatoire par Jean Pradel, Revue de science criminelle et de droit penal compare, 1992, № 2, p. 450.