1. Содержание правоотношения

Определяя содержание правоотношения, необходимо исходить из того, что всякое правоотношение состоит из прав и обязанностей его участников, что в правоотношении правам одних лиц соответствуют обязанности других. В то же время следует помнить, что этот тезис служит лишь элементарной общей предпосылкой для раскрытия содержания правоотношения. Этим тезисом ни в коем случае нельзя ограничиться. Вряд ли можно сомневаться в том, что если мы не сумеем определить содержание субъективных прав и обязанностей, из которых состоит правоотношение, то и само правоотношение останется бессодержательным. Расходясь между собой при определении субъективных прав и обязанностей, почти все советские юристы настойчиво подчеркивают, что содержание правоотношения может быть раскрыто лишь через определение прав и обязанностей его участников.

Правда, иногда в юридической литературе такой путь исследования встречает возражения. Так, Л. С. Явич возражает против признания субъективных прав и обязанностей содержанием правоотношения. «Постановка вопроса о правомочиях и юридических обязанностях, как содержании правоотношений, неосновательно формализует юридические отношения».1 Это утверждение нельзя признать правильным. В

1 Л. С. Я в и ч. Советское право — регулятор общественных отношений в СССР, стр. 79.

32

известной мере ошибка Л. С. Явича противоположна той, которую допускают авторы, не идущие при определении содержания правоотношения дальше субъективных прав и обязанностей.

Разумеется, правильнее вначале констатировать, что содержанием правоотношения являются права и обязанности его участников, и лишь затем переходить к наиболее сложному этапу научного исследования — определению содержания прав и обязанностей.

Лишено всякого смысла и противопоставление Л. С. Явичем в вопросе о месте в правоотношении субъективных прав и обязанностей позиции М. М. Агаркова и С. Н. Братуся, с одной стороны, и О. С. Иоффе, с другой. Не говоря уже о том, что значение этого спора в нашей литературе сильно преувеличено, ни М. М. Агарков, ни С. Н. Братусь никогда не отрицали того очевидного факта, что правоотношение состоит из прав и обязанностей его участников. Так, М.М.Агарков писал: «Гражданское правоотношение, как и всякое правоотношение, является общественным отношением, в котором правам одних лиц соответствуют обязанности других».2 С. Н. Братусь также подчеркивал, что «...соотношение права и обязанности и есть само правоотношение...» 3 С другой стороны, и О. С. Иоффе в своих последних работах, не ограничиваясь констатацией того элементарного факта, что содержанием правоотношения являются права и обязанности его участников, указывает: «... желательное и должное поведение участников правоотношения фиксируется в их субъективных правах и обязанностях».4 Все дело в том, что многие авторы, в том числе М. М. Агарков и С. Н. Братусь, признавая тезис о субъективных правах и обязанностях совершенно элементарным, считали возможным непосредственно перейти ко второму этапу научного исследования — определению содержания субъективных прав и обязанностей. Однако тезис о субъективных правах и обязанностях неизменно витал в их работах в качестве необходимой предпосылки.

С иных позиций тезис о субъективных правах и обязанностях как содержании правоотношения критикуют В. И. Серебровский и М. А. Гурвич. Анализируя юридическую природу

2 М. М. A r a p к о в. Обязательство по советскому гражданскому праву, стр. 21.

3 «Советское государство и право», 1950, № 9, стр. 86 (выступление С. Н. Братуся).

4 О. С. И о ф ф е. Спорные вопросы учения о правоотношении, стр. 37—38. Впрочем, автор не придерживается этого мнения вполне последовательно. Ср. стр. 38—40 указанной статьи.

33

права на принятие наследства, В. И. Серебровский пришел к выводу, что далеко не всякому субъективному праву корреспондирует чья-либо обязанность, что есть и такие субъективные права, которые не являются элементом правоотношения.5 В монографии «Вопросы авторского права» В. И. Серебровский вновь подчеркнул — на этот раз уже применительно к авторскому праву,—что нет оснований непосредственно связывать субъективные права с правоотношениями.6 Сходную позицию в этом вопросе занял М. А. Гурвич, который предлагает различать два вида правоотношений: правоотношения, в которых субъективные права раскрываются через обязанности, и правоотношения, в которых субъективные права раскрываются через собственные действия управомоченного, вызывающие возникновение, изменение или прекращение прав и обязанностей других лиц. М. А. Гурвич в отличие от М. М. Агаркова7 рассматривает правомочия на односторонние волеизъявления не как элементы правоспособности, а как субъективные права. Однако "таким субъективным правам, отмечает М. А. Гурвич, не соответствуют чьи-либо обязанности; поэтому их содержание может быть раскрыто только через собственные действия самого управомоченного лица.8 1

Аргументация В. И. Серебровского и М. А. Гурвича явно ошибочна. Оставляя пока в стороне вопрос, всякое ли субъективное право является элементом правоотношения, отметим, что всякому субъективному праву соответствует обязанность, точно так же, как не может быть обязанности без корреспондирующего ей права. Право на принятие наследства является субъективным правом, которому соответствует обязанность всякого и каждого не препятствовать наследнику осуществить свое право.9 Еще более неприемлема позиция М. А. Гурвича, допускающего существование таких правоотношений, в которых субъективным правам не соответствуют обязанности. В самом деле, если субъективному праву не соответствует обязанность, то с кем же находится в правоотношении носитель права? Ведь не считает же возможным М. А. Гурвич конструировать правоотношение субъекта с самим собой?

5 См В И Серебровский Очерки советского наследственного права Изд АН СССР, М, 1953, стр 48—50

6 См. В И Серебровский Вопросы советского авторского права, стр 100

7 См, М. М А г а р к о в, ук соч , стр 67—73

8 См. М А Гурвич. К вопросу о предмете науки советского гражданского процесса Ученые записки ВИЮН, вып 4. Госюриздат, М., 1955, стр. 46—48, 53. См. также «Советское государство и право», 1948, № 9, стр 77 (выступление М. А. Гурвича).

9 См Б С Антимонов, К. А. Граве Советское наследственное право Госюриздат, М, 1955, стр 60—61

34

Таким образом выдвинутые в юридической литературе аргументы против признания субъективных прав и обязанностей содержанием правоотношения неубедительны. Однако— подчеркнем это еще раз — вслед за признанием субъективных прав и обязанностей содержанием правоотношения необходимо определить содержание самих прав и обязанностей.