1. Определение правоотношения

В советской юридической науке правоотношение определяют обычно как регулируемое или урегулированное правом общественное отношение, участники которого выступают как носители прав и обязанностей. Это определение имеет по крайней мере два существенных недостатка. Оно, во-первых, не позволяет разграничить правоотношение и то общественное отношение, которое лежит в его основе, и, во-вторых, не дает ответа на вопрос, для чего вообще возникает правоотношение, какую служебную роль в процессе воздействия норм права на поведение людей выполняет правоотношение.

С. Ф. Кечекьян правильно обратил внимание на то, что господствующее определение «... не выражает в достаточной мере надстроечного характера правоотношений».1 Несколько иначе к критике традиционного определения подходит М. П. Карева. Она указывает, что вследствие своей неполноты определение правоотношения как общественного отношения, урегулированного нормой права, позволяет сделать вывод, будто «... и те фактические общественные отношения, которые, являясь базисными отношениями, опосредствуются правоотношениями, тем самым обращаются в надстроечные отношения,

1 С. Ф. Кечекьян. Правоотношения в социалистическом обществе, стр. 18; Его же. Нормы права и правоотношения. «Советское государство и право», 1955, № 2, стр. 24.

18

в то время как в действительности это исключено».2 Важно. однако, подчеркнуть, что, по мнению обоих авторов, в общем определении недостаточно отражена специфика правоотношений как особых идеологических отношений, которые не сливаются с лежащими в их основе фактическими общественными отношениями, а выступают в качестве формы этих отношений.

Защищая традиционное определение от участившихся нападок, О. С. Иоффе утверждает, что о правоотношении можно говорить в двояком смысле: имея в виду либо «.. . единство его экономического содержания и юридической формы, и тогда оно охватывает как область базиса, так и область надстройки», либо «... только его юридическую форму, и тогда перед нами идеологическое отношение, целиком включающееся в область юридической надстройки».3 Этот тезис явно ошибочен. Верно, конечно, что содержание идеологической надстройки общества определяется лежащим в ее основе экономическим базисом. В этом смысле каждое надстроечное явление действительно выступает как форма экономического содержания. Однако, будучи формой экономических отношений, надстроечные явления сами обладают присущим им особым содержанием и формой, закрепляющей это содержание. Между тем, идя по пути О. С Иоффе, пришлось бы признать, что каждое надстроечное явление есть единство базиса и надстройки, что ведет к отказу от четкого разграничения материальных и идеологических общественных отношений. Поэтому о правоотношении можно говорить лишь как о форме лежащего в его основе общественного отношения, что обязывает, как мы увидим в дальнейшем, раскрыть содержание w форму самого правоотношения.

С. Ф. Кечекьян определяет правоотношения как «...особые идеологические отношения, возникающие в результате воздействия права на поведение людей и представляющие собой связь прав одного лица с корреспондирующими ему обязанностями другого лица».4 В этом определении четко выражен надстроечный характер правоотношений как особых идеологических отношений. Однако в нем не устранен другой существенный недостаток господствующего определения, а именно, не раскрыта служебная роль самого правоотношения. С. Ф. Кечекьян как будто склоняется к тому, что служебную роль в регулировании общественных отношений выполняют не

2 М. П. Карева, С. Ф. Кечекьян. О социалистических правоотношениях. Тезисы докладов. М., 1956, стр. 9.

3 О. С. И о ф ф е. Спорные вопросы учения о правоотношении, стр 25.

4 «Советское государство и право», 1956, № 3, стр. 130 (доклад-С Ф. Кечекьяна).

19

только нормы права, но и правоотношения. Так, он указывает, что регулирующее воздействие норм права на общественную жизнь осуществляется через правоотношения, что регулирующее значение имеют как нормы права, так и правоотношения.5 В то же время автор многократно подчеркивает, что правоотношения возникают как результат воздействия норм права на поведение людей.6

В связи с этим служебная роль по регулированию общественных отношений, выполняемая правоотношениями, остается у С. Ф. Кечекьяна нераскрытой.

Разумеется, было бы неверно считать, что норма права регулирует общественные отношения лишь до появления правоотношения, что в тот момент, когда возникает правоотношение, норма права перестает регулировать общественные отношения, уступая свое место правоотношению. Регулирование объективным правом общественного отношения с возникновением правоотношения не заканчивается, а по существу только еще начинается. Сам С. Ф. Кечекьян правильно отмечает, что «... нормы права регулируют также и поведение людей, уже связанных возникшими ранее правоотношениями .»7

Правильнее определить правоотношения как особые идеологические отношения, возникающие в результате наступления предусмотренных правовой нормой юридических фактов, как отношения, при посредстве которых (через которые) норма права регулирует фактические общественные отношения 8

Преимущества отстаиваемого определения состоят в следующем:

1) определение позволяет четко очертить место правоотношения в ряду других общественных явлений и провести грань между правоотношением и тем общественным отношением, которое норма права регулирует через посредство правоотношения;

5 См С Ф Кечекьян Правоотношения в социалистическом обществе, стр. 9, 16

6 См там же, стр 5, 24, 31.

7 Там же, стр. 24

8 См Ю К Толстой Проблема обеспечения субъективных гражданских прав «Вестник ЛГУ», 1952, № 3, стр. 122, Его же. Содержание и граж-данско-правовая защита права собственности в СССР Изд ЛГУ, Л , 1955, стр f51—158, Его же. Рецензия на книгу Л С Явича «Советское право — регулятор общественных отношении в СССР» («Правоведение», 1958, № 4, стр 123—125) См также На философском семинаре юридического факультета Ленинградского Университета (Изложение доклада Ю К Толстого «О философских проблемах общей теории правоотношения» и прений по докладу) «Правоведение», 1958, № 2, стр 157—161

20

2) определение отвечает не только на вопрос, как возникает правоотношение, но и на вопрос, для чего оно возникает, раскрывая тем самым служебную роль по регулированию общественных отношений, выполняемую правоотношением;

3) определение ориентирует на то, что и норма права, и правоотношения имеют один и тот же объект, каковым являются фактические общественные отношения;

4) определение позволяет рассматривать правоотношение в качестве юридической формы того общественного отношения, на которое правоотношение воздействует как на свой объект.

Признание правоотношений посредствующим звеном между нормой права и фактическими общественными отношениями, составляющими предмет правового регулирования, встретило в юридической литературе ряд возражений. Наиболее отчетливо эти возражения сформулировал Л. С. Явич, который не признает за правоотношениями регулирующей роли. «Правоотношения,— отмечает Л С. Явич,— есть определенный результат правового регулирования фактических отношений, сами суть особый вид общественных отношений».* Признание правоотношений регулятором общественных отношений ведет, как полагает Л С Явич, к тому, что: 1) принижается роль закона и других нормативных актов в правовом регулировании, хотя бы потому, что закон может оказывать регулирующее воздействие и вне правоотношений; 2) правоотношения появляются каким-то образом до воздействия права на общественные отношения, 3) не отводится надлежащего места юридическому факту; 4) игнорируется наличие таких общественных отношений, которые не могут существовать иначе как правоотношения.10 Таковы основные аргументы автора, отрицающего регулирующую роль правоотношений. Рассмотрим каждый из них в отдельности

Верно, конечно, что в ряде случаев норма права воздействует на поведение людей непосредственно, без правоотношений. Совершенно очевидно, что тезис о регулирующей роли правоотношений на эти случаи вообще не рассчитан. Правоотношение выполняет определенную роль в регулировании общественных отношений именно тогда, когда оно возникает. Таким образом, первый из выдвигаемых автором аргументов бьет мимо цели.

Неубедителен и второй аргумент, особенно если учесть, что сам автор в другом месте правильно выступает против при-

9 Л С Явич Советское право — регулятор общественных отношении в СССР, стр. 39

10 См там же.

21

знания правоотношений предметом правового регулирования, рассматривая правоотношения как специфическую форму общественных отношений и подчеркивая, что с возникновением правоотношения общественное отношение отнюдь не превращается в правовое." Из этих правильных положений следовало бы сделать и правильный вывод: если предметом правового регулирования во всех случаях являются фактические общественные отношения, а последние есть специфическая форма общественных отношений, то правоотношения — это особые идеологические отношения, при посредстве которых (через которые) норма права регулирует фактические общественные отношения. Признав же правоотношение посредствующим звеном между нормой права и фактическим общественным отношением, мы признаем тем самым, что и правоотношение выполняет определенную служебную роль по регулированию фактических общественных отношений, лежащих в его основе. Отстаиваемый тезис, ни в какой мере не принижая роль нормативных актов в правовом регулировании, позволяет раскрыть способы правового воздействия на поведение людей во всем их многообразии, довести требования правовых норм до их непосредственных адресатов — участников конкретных общественных отношений. Разумеется, выделение правоотношений в качестве особого вида - идеологических отношений есть абстракция. Однако это — разумная научная абстракция,- ибо она позволяет нам, исходя из правильных методологических положений, объяснить, почему предметом правового регулирования являются фактические общественные отношения, хотя правоотношения и выступают в качестве формы этих отношений.

Неубедительны и остальные аргументы, выдвигаемые автором против признания правоотношений регулятором общественных отношений. Примечательно, что и сам автор в другом месте пишет: «... и для возникновения второго вида правовых отношений (которые иначе как в правовой форме, существовать не могут,—Ю. Т.) необходимо, помимо юридических норм, существование определенных жизненных фактов (автор правильно не называет их здесь юридическими фактами,—Ю. Т.), определенных фактических отношений, опираясь на которые и возникают эти новые (курсив наш,—Ю. Т.) правового характера отношения».12 Это правильное положение является вместе с тем ответом на оставшиеся аргументы автора, отрицающего регулирующую роль правоотношения.

См. Л. С. Я в и ч. Советское право — регулятор общественных отно-12 Там же, стр. 42,

22

Юридический факт, с которым гипотеза правовой нормы связывает возникновение правоотношения, существует как вполне реальный «жизненный» факт (действие человека, рождение, смерть, наводнение и т. д.). Поэтому признание регулирующей роли правоотношения ни в какой мере не сбрасывает со счета юридический факт. Тезис о регулирующей роли правоотношения не опровергается и наличием таких общественных отношений, которые иначе как в правовой, форме не могут существовать. И здесь—путем абстракции—необходимо различать правоотношения и те фактические общественные отношения, процессы, явления, которые лежат в их основе. В противном случае мы придем к явно неприемлемому идеалистическому выводу, будто право регулирует самое себя.