Заключение

Сформулируем в заключение основные выводы:

1.  Принцип научной обоснованности уголовно-правового  законодательства и его применения предполагает необходимость использования в этой сфере данных психологической науки. Это вытекает из самого характера уголовно-правовых отношений, как связанных с определенным видом человеческого  поведения. Вместе с тем типичной являлась невостребованность психологических знаний при конструировании институтов и норм уголовного права, а равно при формировании традиций следственной,  судебной,  экспертной практики. Такое положение вызвано рядом причин, к числу котйрых относятся: а) иллюзия разработчиков законодательства и правоприменителей того, что они в состоянии самостоятельно выделять и решать проблемы, фактически требующие использования психологических знаний на профессиональном уровне; б) отсутствие в юридической психологии целостной концепции использования ее знаний в разработке уголовно-правового законодательства и формировании практики его применения.

2.  Пробельность развития юридической психологии в рассматриваемом отношении связана с особенностями ее исторического развития и восстановления, начиная с конца 60-х годов. Востребованными в первую очередь оказались исследования личности преступника и общественного мнения о преступности, а равно исследования задач, предмета и методов судебно-психологической экспертизы. В то же время отказ от раскрытия содержания ряда институтов и норм уголовного права с использованием их психологической характеристики не мог не приводить к объективному вменению или отсутствию должной индивидуализации ответственности и наказания.

3.  Обосновывая идею о выделении в структуре юридической психологии направления (частной теории), обслуживающего потребности уголовного законодательства и формирования практики его применения, автор не мог претендовать на описание всего круга значимых здесь проблем.  Выделены понятийная и содержательная ха-

254

Заключение

рактеристика институтов Общей части УК и практики их применения, руководствуясь их базовым характером, требованиями актуальности и новизны их психологической интерпретации, внутренней взаимосвязью этих институтов. Развитие концепции предлагаемого направления обусловит исследования и других институтов и норм Общей части, а равно Особенной части УК, имеющих значимый психологический аспект.

4.  Речь  идет о теоретико-прикладном направлении юридической психологии,  которое обслуживает законодателя,  а следовательно, решает исследовательские задачи в рамках его потребностей, выражаемых, в частности, в правовых дефинициях и их проектах. Юридическая психология предлагает оптимальные с ее точки зрения решения; законодатель же дает им окончательную оценку с учетом и других аспектов проблемы. Потребности законодателя и требования правовой теории к законотворчеству определяют «заказ» для юридической психологии как отрасли психологической науки, но не задают и не могут задавать предустановленных решений. Этот же подход распространяется на психологическую интерпретацию положений закона в процессе формирования практики его применения. При этом в юридической психологии видятся несколько взаимосвязанных направлений, предметом которых являются  психологические закономерности, характеризующие:    личность преступника и потерпевшего; правосознание и общественное мнение; формирование вербальных доказательств и их оценка;  экспертная и консультативная деятельность психологов  в уголовном и гражданском процессе;  основания уголовной  ответственности, ее дифференциация и индивидуализация. Последнее направление и явилось предметом нашего исследования, результат которого обосновывает комплекс положений, характеризующих механизм включения психологических знаний в процесс правотворчества и правоприменения в  сфере уголовно-правовой борьбы с преступностью.

5.  Специфичным для выделенных структурных элементов юридической психологии представляется сочетание собственных разработок на уровне понятийно-категориального аппарата и использования положений общей психологии, нередко в преобразованном или детализированном виде, либо в адаптированном именно к решению задач, которые ставят законодатель или правоприменительная практика. Но в любом случае положения, поня-

Заключение

255

тия, категории, предлагаемые психологией, в том числе такие, например, как мотив, риск и т. д. — должны восприниматься законодателем и правоприменителем в точном соответствии с их психологическим смыслом; попытки введения параллельной терминологии с приданием ей иного смысла противоречат самой идее использования психологических знаний. Это же относится к интерпретации таких понятий, как вменяемость, невменяемость, возраст уголовной ответственности и т. д. Их содержательная характеристика вытекает из положений психологии, которые могут применяться только в их точном смысле, связанном с наличием, ограниченностью или отсутствием произвольной регуляции поведения.

6.  Представляется, что главную цель включения психологических знаний в процессы законодательства и правоприменения в сфере уголовно-правовой борьбы с преступностью можно определить как: а) создание гарантий против объективного вменения; б) обеспечение учета особенностей и состояний личности в соответствии с принципом справедливости.

7.  В процессе исследования была выявлена имеющая принципиальное  значение недооценка  законодателем и правоприменителем значения дихотомий при нормативном определении понятий, требующих интерпретации с позиции психологии. Автор полагает необходимым устранение  этого  пробела,  в том числе  путем введения в закон содержательного  определения понятия  «вменяемость»  как  базового  для  определения  невменяемости, разработки  дихотомических  пар  для  характеристики свойств личности при индивидуализации ответственности и наказания, введения понятия «безальтернативного риска» наряду с «альтернативным» и т. д.

8 Существенной в методологическом плане оказалась проблема оптимального определения границ необходимого взаимодействия психологов с законодателем и правоприменителем. Здесь применим критерий разумной достаточности, предполагающий оценку, насколько существен психологический компонент для содержательной характеристики и применения соответствующих норм и институтов.

9. В рамках системы «личность — преступное поведение» требуют первоочередного юридико-психологиче-ского исследования: а) группа норм и институтов, определяющих условия (предпосылки) уголовной ответственности (возраст, вменяемость) и связанных с ними инсти-

256

Заключение

тутов, которые до последнего времени отсутствовали в законе, но настоятельно требовали введения в него, что и осуществлено в УК 1996 г. (обоснованный риск, ответственность лиц, с психическими аномалиями в рамках вменяемости); б) проблематика значимая для уточнения границ ответственности в сложных уголовно-релевантных ситуациях (проблемы границ неосторожной вины операторов, управляющих источниками повышенной опасности; неосторожной вины субъектов, находящихся в экстремальных психических состояниях, не связанных с болезненными расстройствами; вины лиц, находящихся в состоянии алкогольного или наркотического опьянения); в) нормы и институты, определяющие общие начала наказания, обстоятельства, значимые для его индивидуализации.

Сказанное не означает, что отрицается значимость психологических исследований, например таких институтов, как необходимая оборона, крайняя необходимость и других. Но это — как и психологические основы норм и институтов Особенной части уголовного законодательства — предмет самостоятельного исследования.

10. Предпосылки или условия уголовной ответственности — достижение определенного возраста и вменяемость — должны иметь лсихологическую основу, противодействующую объявлению субъектами преступлений лиц, которые не обладают должной способностью к избирательному поведению в уголовно-релевантных ситуациях. Наше исследование позволило определить и обосновать следующие исходные позиции для корректного с психологической точки зрения установления нижней границы уголовной ответственности: а) необходимо исходить из модели достаточного уровня личностной зрелости как комплексного понятия, включающего интеллектуальный, волевой, эмоциональный и социально-ориентационный компоненты. В этой связи в работе дана качественная содержательная характеристика развития каждого из компонентов и их взаимообусловленность; б) необходимо отталкиваться не от констатации того, что еще не достиг определенный возрастной контингент в своем развитии, а от того, что им достигнуто; в) возрастные границы должны определяться применительно к способности регулировать свое поведение именно в уголовно-релевантных ситуациях; психологическая оценка дееспособности в других сферах жизнедеятельности требует самостоятельного исследования; г) исходя из данных и возможностей

Заключение

257

психологии может быть определен лишь возрастной период «от — до», в пределах которого типичный уровень развития способности к произвольной регуляции поведения в уголовно-релевантных ситуациях подавляющего большинства несовершеннолетних, находящихся в этой возрастной группе, может быть достоверно оценен как достаточная предпосылка виновной ответственности. В рамках этого периода законодатель вправе установить жесткий возрастной порог уголовной ответственности, учитывая и другие факторы. При этом целесообразно максимально сдвинуть юридическое решение к верхней возрастной границе выделенного психологией периода.

11.  Имеющиеся в психологии содержательные характеристики достигнутого уровня развития в усредненном виде выделяют как достаточный для уголовно-правовой дееспособности период от  12 до  15 лет. Таким образом, 14-летний порог уголовной ответственности представляется обоснованным с психологической точки зрения, в том числе исходя из экспериментальной выборочной оценки развитости внутреннего контроля. Эти данные свидетельствуют и о принципиальной возможности рассмотрения вопроса о снижении на 1—2 года возрастного порога уголовной ответственности за  особо тяжкие  преступления против личности, адекватная оценка которых возможна уже в 12—13 лет.

12.  Усредненный характер оценок возрастного развития предполагает наличие исключений из  презумпции дееспособности. Гарантией против объективного вменения в  случае фактического недостижения того уровня психического развития, который имеет в виду законодатель, мы считаем психологическую экспертизу признаков такого отставания. Для нее должно быть не только процессуальное,  но и материально-правовое основание  (это указание включено в УК 1996 г.).

13.  В  работе  обоснованна  необходимость  введения понятия  «верхний возрастной порог уголовной ответственности». Она вытекает из закономерности постепенного одряхления в старческом возрасте, которое может существенно ограничить или даже исключить способность к произвольной регуляции поведения по отношению к уголовно-правовым запретам. Это состояние может быть связано с психическими расстройствами либо заболеваниями общего характера, присущими данному возрастному периоду, но может быть непосредственным результатом старческой дряхлости. Вместе с тем вопрос о верхней

258

Заключение

возрастной границе уголовной ответственности с психологической точки зрения имеет существенную специфику вследствие большого разброса во времени и разной выраженности факторов одряхления. Отсюда отсутствуют психологические предпосылки для определения единой верхней возрастной границы ответственности. Представляется необходимым и достаточным предусмотреть в законе: а) обязательность психологической экспертизы способности к осознанно-волевому поведению лиц, достигших определенного возраста, например, 75 лет; б) обязательность проведения такой экспертизы, если обстоятельства совершения преступления или характеристика личности указывают, независимо от возраста, на выраженные признаки одряхления.

14. Принципиально значимым является востребование психологических знаний при конструировании и применении уголовно-правового института невменяемости. Необходимо изменение самой концепции, традиционно лежащей в основе этого института или, точнее, экспертной практики по его применению. Закон исходит из наличия двух критериев невменяемости, подлежащих последовательному применению. При этом медицинский (психиатрический) критерий фиксирует возможное наличие психологического критерия, но не устанавливает его и не подменяет. Фактически же в течение многих лет решение вопроса о невменяемости базировалось на применении психиатрических познаний, несмотря на формальные оговорки об использовании помощи психологов. В результате центр тяжести переносился на медицинский диагноз; не решалась задача исследования способности к произвольной регуляции поведения в момент совершения деяния (а при серийных преступлениях — в момент каждого их эпизода).

Автор исходит из необходимости' а) введения в закон общего понятия вменяемости, разработанного на психологической основе, как исходного ориентира для решения вопроса о невменяемости; б) рассмотрения выводов о наличии медицинского критерия невменяемости лишь как основания для психологического исследования, ориентированного на оценку состояния субъекта в момент деяния, а не в момент обследования; в) исследования этого состояния применительно к каждому эпизоду, а в необходимых случаях — к каждому периоду развития ситуации совершения одного деяния. Реализация этих посылок возможна в форме комплексной экспертизы.

Заключение

259

15.  Заслуживает внимания вопрос о совершенствовании традиционного понятия невменяемости. Ведь в качестве условия или предпосылки уголовной ответственности выступает именно  психологический критерий. Для вывода о наличии или отсутствии субъекта преступления безразлично, по какой причине лицо не обладает способностью к произвольной регуляции поведения в конкретной ситуации. Психическое расстройство — лишь одна из возможных причин. Утрата избирательности поведения  возможна  и  под  влиянием  некоторых временных функциональных  состояний,  и  под  влиянием внешних факторов,   подавляющих  избирательность  поведения. Представляется в этой связи необходимым дать более широкое понятие невменяемости.

16.  Для психологической проблематики индивидуализации ответственности и наказания существенным является рассмотрение статуса лиц с психическими аномалиями в рамках вменяемости. В работе обосновывается точка  зрения о том,  что:  а)  суть  проблемы связана  не только с наличием этих аномалий, но и с их влиянием в конкретном случае на возможность осознанного управления поведением;  б)  соответственно речь  может идти о смягчающем либо нейтральном значении указанных обстоятельств; в) сходные вопросы возникают и в случаях, когда ограничение возможности произвольной регуляции поведения в рамках вменяемости наступает под воздействием других причин,  кроме проявления психических аномалий;  г) вопрос о наличии ограничения произвольной регуляции поведения в конкретной ситуации может быть отнесен к предмету комплексной психолого-психиатрической экспертизы; д) характер проблемы делает, по мнению автора,  неадекватным использование терминологии типа  «уменьшенная вменяемость»,  «ограниченная вменяемость» и т. п. Вменяемость в этих случаях установлена,  и речь идет об индивидуализации ответственности  (наказания).

17.  С изложенным связан подход к оценке состояния простого алкогольного опьянения.  Представляется,  что традиционная позиция уголовного права в этом вопросе ригористична. Опубликованные данные и наша экспертная практика указывают на то, что лицо в состоянии опьянения  характеризуется  ослаблением  управляемости поведением.  Поэтому решение вопроса о степени и характере ответственности в этих случаях требует оценки психического состояния,  а также мотивации употребле-

260

Заключение

ния алкоголя или наркотических веществ в рамках комплексной психолого-психиатрической экспертизы.

18.  С рассматриваемой группой юридико-психологи-ческих проблем связана и оценка последствий психологической неготовности оператора к действиям в сложной или экстремальной ситуации, либо с несоответствием его психофизиологических характеристик необходимым требованиям. Представляется, что здесь достаточным является применение общих положений о невменяемости (если речь идет о кратковременном расстройстве психической деятельности под влиянием внезапно возникшей   ситуации, адекватное осмысление которой для оператора субъективно невозможно). Либо — о неосторожной вине в форме самонадеянности или небрежности, либо, наконец, о случае, исключающем уголовную ответственность, если субъект не знал и не мог знать о несоответствии его подготовки или психофизиологических особенностей необходимым требованиям.

19.  Исследование проблем, связанных с включением в уголовный закон института обоснованного риска, показало их принципиальную значимость, так как этот институт может рассматриваться как модельный для истребования психологических знаний уголовным правом.

Во-первых, принадлежа к совокупности институтов, освобождающих от уголовной ответственности в связи с тем, что деяние лишь внешне похоже на преступное, институт обоснованного риска охватывает гораздо более широкий круг психологически значимых ситуаций по сравнению с другими институтами этой группы. Ведь риск связан с мотивацией профессиональной и сходной с ней «обычной» деятельности, достижению цели которой препятствует нечто экстремальное.

Во-вторых, само понятие обоснованного риска непосредственно воспринимается правом из психологии. Иными словами, здесь не психологи должны интерпретировать заданные им правовые понятия, а скорее законодатель и практика — воспринять «готовое» психологическое понятие, интерпретированные специалистами применительно к уголовно-релевантным ситуациям.

20. С учетом изложенного, аргументируется необходимость использовать в законе именно понятие «обоснованный» риск (а не «правомерный»); значимость, в связи с высоким уровнем обобщения в законе «стандарта осторожности»,  участия  психолога  в  его  индивидуализации; недопустимость предустановленного ограничения круга

Заключение

261

возможных мотивов риска; обязательность позитивной цели, сравнимой по значимости с возможным ущербом в случае отказа от риска; обоснованность вывода о том, что эта цель не могла быть достигнута иным путем (при ошибочной оценке ситуации рискующим встает вопрос о неосторожной вине). Автор считает избыточными предложения об установлении широкого перечня последствий, наступление которых во всех случаях исключало бы признание риска обоснованным. В частности, о включении в этот перечень ранения или даже гибели людей, крупного материального ущерба и т. д. Такие предложения игнорируют психологический аспект проблемы, связанный сфактическим наличием двух видов обоснованного риска А именно, кроме типичного «альтернативного» риска (субъект может сравнить предвидимые им последствия риска и отказа от него), существует и «безальтернативный риск», когда нет выбора: отказ от риска грозит неминуемой гибелью одного или нескольких людей, взрывом и т. п., а рискованные действия могут по крайней мере сузить круг жертв.

Психологический механизм альтернативного обоснованного риска состоит в осознании полезности и значимости цели, существенности возникшей или неизбежной опасности, понимании, что времени и информации недостаточно для однозначно правильного решения; оценке возможных негативных последствий, как менее значимых и менее вероятных; формировании и реализации представления о необходимых мерах безопасности в пределах имеющейся информации и прогноза развития ситуации. Для безальтернативного риска границы необходимого осознания менее широки, так как последствия отказа от риска очевидны.

21. Обязательность и широкие пределы истребования психологических познаний характерны и для института индивидуализации ответственности (наказания).

Поскольку речь идет о мере ответственности, рассматриваемый институт как бы замыкает систему личностного подхода, определяющую условия уголовной ответственности и освобождения от нее с позиций справедливости В этой связи обосновывается а) необходимость детализированного описания свойств личности, значимых для индивидуализации наказания с точки зрения влияния этих свойств на предумышленность или ситуатив-ность деяния, способность виновного к произвольному регулированию поведения в этот момент и т. д. Выделен и

262                                        Заключение

аспект оценки личностных свойств для создания психологически оптимальных условий исправления; б) необходимость разведения общей характеристики личности и тех ее свойств, которые законодатель считает отягчающими или смягчающими; в) значимость расширения перечня мотивов, которые следует рассматривать как смягчающие или отягчающие обстоятельства (сострадание, садизм, и пр.); г) обязательность рассмотрения мотива и цели деяния в системе общих начал назначения наказания; д) детализация психологических характеристик, отягчающих обстоятельств (особая жестокость, использование беспомощного состояния и т. д.), как осознаваемых субъектом и влияющих на выбор цели и средств посягательства; е) необходимость отказа от предустановленной трактовки определенных мотивов как «низменных».

22. Развитие обоснованного направления юридической психологии, создание организационных форм постоянного, а не разового, истребования психологических познаний в законопроектной работе и в формировании следственной и судебной практики — с нашей точки зрения является обязательным концептуальным положением уголовно-правовой реформы.