3. Конкретизация непосредственно объекта преступления

/

Признание общественных отношений объектом пре­ступления в силу их известной абстрактности не обеспе­чивает потребностей практики, так как не разрешает задачи выявления и конкретизации непосредственного объекта посягательства. Общее определение непосредст­венного объекта преступления как общественного отно­шения для практики недостаточно и поэтому возникает необходимость конкретизации непосредственного и видо­вого объектов посягательства.

Попытки разрешить эту задачу в юридической науке ведутся давно. Собственно, признание некоторыми авто­рами материальных объектов (вещей, имущества и т. п.) непосредственным объектом преступления тоже является попыткой такой конкретизации, но попыткой неудачной. Успешно эта проблема исследована Б. С. Никифоровым. Непосредственным объектом преступления он признает социальные возможности субъектов общественных от­ношений, их реализацию1. Предложенное им общее ре­шение нуждается в некотором уточнении и дополнении.

Представляется, что конкретизация.непосредственно­го объекта преступления может быть плодотворной пу­тем выявления особенностей и содержания обществен­ных отношений, которые изменяются преступлением, и социальной сути этих изменений.

Содержанием общественного отношения, как был<? показано выше, являются: а) возможное, б) необходи­мое,    В)   Запрещенное    Поведение    СубъеКТОВ    ОТЩіЧІЬНИЯ

либо   г) обеспечиваемое   обществом   определенное   их

1 См : Никифоров Б. С. Объект преступления по советскому уголовному праву, с. 69, 106. Аналогичным образом конкретизирует непосредственный объект преступления и Е. А. Фролов (см.: Фро­лов Е. А. Объект уголовно-правовой охраны и его роль в организа­ции борьбы с посягательствами на социалистическую собственность, с 17, 18, 22).

48

состояниеЛ, Эти социальные возможности распределя­ются междучучастниками отношения таким образом, что одна сторона (индивид, группа, класс, общество) при­знается обязащюй к определенному поведению, к удов­летворению требований другой стороны. Требованию од­ной стороны всегда соответствует обязанность другой. Там, где отсутствует возможность требования или обя-' занность его удовлетворения, нет социальной связи.

Общественные отношения содержат количественные и качественные параметры (пределы) поведения взаимо­связанных субъектов, как вид, так и меру возможного или должного поведения. В наиболее общем виде коли-. чественные характеристики общественных отношений выражаются в том, что:

/    а) возможности поведения одной стороны корреспон-ирует возможность соответствующего поведения другой тороны. Например, отношения в области государствен­ного управления характеризуются тем, что возможности должностного лица  вести себя определенным  образом противостоит возможность и необходимость определен­ного поведения граждан;

б)            возможности поведения одной    стороны коррес­

пондирует обязанность определенного поведения другой

• (в отношениях по обеспечению нормальных и безопас­

ных условий труда возможности для рабочего или слу­

жащего безопасно   для   жизни   и   здоровья'   трудиться

противостоит обязанность  администрации  предприятия

обеспечить безопасность трудового процесса);        -'"ч

в)             возможность поведения одной стороны обеспечива-    \

|ется путем запрещения определенного поведения других    v

«ленов общности (в отношениях собственности возмож- /) гости собственника    владеть,    пользоваться и распоря­жаться имуществом   противостоит   запрещенность   для иных лиц чинить ему в этом препятствия);

г)             возможности    обеспечиваемого   состояния   одной

эроны корреспондирует запрещенность определенного

эедения* друго'й (в отношениях по обеспечению жизни,

*ественной безопасности и т. п., отношениях возмож­ности пребывать в безопасном состоянии и т. п. противо­стоит необходимость врача, родителей, органов власти держания этого состояния и запрещенность поведе-

которое может его нарушить), (оличественная и качественная характеристики кон-

49

кретных отношений определяются содержанием соответ-J ствующего интереса и потребностям его удовлетворения. Важно также заметить, что реализация социальных возможностей нарушается чаще всего с/бдной стороны. Поскольку общественные отношения —Уэто всегда отно­шения между двумя сторонами, постольку нарушителем их могут быть либо оба субъекта, лабо один из них. O нако одновременное повреждение одного и того же об-щественного отношения обеими сторонами практически не встречается, так как обоюдное желание субъектов об-\ « щественных отношений изменить их, как правило, бы-вает правомерным2. Причинителем общественного вреда выступает один из субъектов отношения. Очевидно, "чтТГ вредоносная деятельность субъекта в этом случае на­правлена на ту часть общественного отношения, ^которая закрепляет интерес другой стороны, т. е. интерес проти­востоящего в отношении субъекта. С позиции субъекта / отношения, причиняющего вред, интерес противостоящей го субъекта может выступать лишь в социальной воз­можности определенного поведения страдающей (потер­певшей) стороны (для государства — вести народное хозяйство, управлять обществом, развивать экономику, владеть, пользоваться и распоряжаться имуществом; для граждан — осуществлять свои права, пользоваться, вла­деть и распоряжаться имуществом, свободой и т. п.) или в социальной возможности определенного состояния (не­зависимости, суверенитета, авторитета для государства; жизни, здоровья, чести, достоинства, половой неприкос­новенности для граждан).

»'■"""" Эти социальные возможности определенного поведе­ния или определенного состояния, в' которых реализуется какой-то общественный интерес, и выступают непосред­ственным объектом преступного посягательства. При 1 'этом в данном случае речь идет о реализуемых социаль­ных возможностях субъекта отношения, противостоящее. го причинителю вреда. Социальная запрещенность опре-деленного поведения не может быть объектом посяга­тельства, ибо она, во-первых, всегда находится на стороне субъекта причинителя вреда и, во-вторых^.тре­буемое или запрещенное поведение существует не само

2 Исключение составляют только те случаи, когда субъекты от­ношения не вправе изменять существующие между ними отношения, например, отношения по охране жизни.

SO

по себе, а\ради осуществления противостоящей ему какой-то социальной возможности, против которой и на­правляется посягательство.

Таким образом, непосредственным (видовым) объ­ектом посягательства выступают реализуемые социаль­ные возможности^ определенного поведения субъекта отношения или обеспечиваемое 'ему обществом опреде­ленное состояние. \

Из настоящего определения видно, что непосредст­венным объектом преступления может бьтГ осуществле­ние: а) социальной возможности определенного пове­дения либо б) социальной возможности определенного состояния участника общественного отношения. В таком виде непосредственный и видовой объекты посягатель­ства могут быть выявлены в любом преступном деянии. Например, видовым и непосредственным объектом убийства является возможность физического существо­вания, хищения — возможность владеть, пользоваться и распоряжаться имуществом, хулиганства — возмож­ность гражданам спокойно трудиться, отдыхать, а пред-

'   приятиям, учреждениям, организациям нормально функ­ционировать и т. д.

Социальные возможности определенного участника общественного отношения — это всегда возможности, обеспечиваемые обществом и государством. Социальная возможность определенного поведения или определенно­го состояния выступает непосредственным объектом по­сягательства лишь постольку и до тех пор, пока она обеспечивается обществом  и государством. С  момента

,   исключения какого-либо интереса из сферы обеспечивае­мых обществом и государством благ  эта   возможность

- становится    своей    противоположностью — невозможно-, стью и перестает   быть    объектом    уголовно-правовой охраны. Не обеспечивается,   например,   жизнь лица, со­вершающего- тяжкое  преступление,  характеризующееся нападением при необходимой обороне.

Определение видового и непосредственного объектов преступления как фактических социальных возможно­стей определенного поведения или состояния в известной мере «овеществляет» его, делает объект преступления) более доступным- для понимания и более отчетливо по­казывает сущность .и характер посягательств на него, а также причиняемого социально опасного вреда.

51

Вместе с тем, признавая объектом преступления определенные социальные возможности, не следует упу­скать из виду, что эти возможности всегда находятся в сфере общественных отношений, составляют их основу, ядро. Социальные возможности участников обществен­ных отношений только потому и охраняются уголовным законом, что они являются глубинным содержанием об­щественных отношений, в охране которых заинтересова­но общество и государство. Поэтому при конкретизации непосредственного объекта преступления следует исхо­дить из того, что преступное посягательство всегда нап­равлено на общественные отношения. Социальные воз­можности как непосредственный объект посягательства не заменяют в этбм смысле общественные отношения, а лишь указывают на их конкретно осязаемую сторону.

На уровне социальных возможностей конкретизация непосредственного объекта должна заканчиваться, так как дальнейшая его детализация выходит из сферы об­щественных отношений. Е. А. .Фролов обоснованно за­метил, что конкретизация непосредственного объекта преступления имеет свои пределы и должна ограничи­ваться теми понятиями,'которым присущи свойства об­щественных отношений3.

На основе этих общих положений можно конкретизи­ровать и уточнить объект отдельных видов преступлений, поскольку для правильной оценки общественной опас­ности деяния и его квалификации всегда важно устано­вить то конкретное социальное благо, на которое данное преступление посягает.

Нуждается, в частности, в уточнении объект посяга-1/ тельства при  угрозе убийством,   причинением   тяжких!' телесных    повреждений или уничтожением    имущества путем поджога (ст. 207 УК). В одних случдях объектом этого посягательства называют общественный „порядок,' и общественную   безопасность4, чВ других — только   об-

3              См.: Фролов   Е. А. Объект уголовно-правовой охраны и его

роль в организации борьбы с посягательствами на социалистическую

собственность, с. 22—23.

4              См.:   Научный   комментарий   УК   РСФСР.   Свердловск,   1964,

с  402; Советское уголовное право. Часть Особенная. М., 1964, с. 356;

С у х а р е'в Е. А., С о к о л о в Д. И. Ответственность за угрозу при.

чинением тяжкого вреда.— Труды    ВСШ МВД СССР.    Волгоград,

1972, вып. 6, с. 120.

52

шественный порядок5, в третьих — жизнь6, в четвертых — личную свободу7.

В названных определениях объекта данного посяга­тельства, на наш взгляд, не раскрывается в полной мере ни его юридическая  природа, ни социальная сущность.

Если под общественным порядком понимать совокуп­ность общественных отношений, обеспечивающих обще­ственное спокойствие, а под общественной безопасно­стью— условия безопасности неопределенного круга лиц, то становится очевидным, что угроза убийством, вы­сказанная одним гражданином в адрес другого, наруша­ет .главным образом не общественное спокойствие, не об­щественную безопасность. Виновный субъект при этом не направляет своё посягательство на общественный по­рядок или на общественную безопасность и не имеет такого намерения.

Угроза — деяние всегда персонифицированное, обра­щенное к какому-то конкретному лицу или определенно­му кругу лиц. Психическое воздействие виновный на­правляет большей частью на определенную личность. Никому и ничему другому это деяние в большинстве слу­чаев не угрожает и опасности не создает. Общественный порядок и общественное спокойствие нарушаются угро­зой лишь в отдельных случаях, т. е. эти общественные блага выступают лишь факультативными объектами дан­ного посягательства.

Угроза убийством или причинением тяжких телесных повреждений — это преступление против личности8.

Однако видовым и непосредственным объектом пося­гательства при угрозе является не жизнь. Реальной не­посредственной опасности для жизни в момент провоз­глашения виновным угрозы не возникает. Виновный не имеет намерения в момент угрозы лишить потерпевшего

5 См.: Уголовное право. Часть Особенная. М., 1968, с. 476; Со­ветское уголовное право. Часть Особенная. М., 1973, с. 463; Дань-шин И. Н. Уголовно-правовая охрана общественного порядка. М., 1973, с. 192—193.

8 См.: Курс советского уголовного права. Часть Особенная. Киев, 1968, с. 208.

1 См.: Курс советского уголовного права. Часть Особенная. М., 1971, т. 5, с. 187.

8 Уголовные кодексы Украинской (ст. 100), Узбекской (ст. 85), Казахской (ст. 117), Грузинской (ст. 136), Азербайджанской (ст. 101), Эстонской (ст. 128) ССР относят угрозу убийством к престу­плениям против личности.

53

жизни или причинить вред здоровью. Пленум Верхов­ного Суда СССР по конкретному делу обоснованно ука­зал, что угроза представляет собой такие действия ви­новного, которые не направлены непосредственно на ли­шение жизни9.

Если же виновный, высказывая угрозу, имеет наме­рение лишить потерпевшего жизни сейчас же и совер­шает действия, представляющие непосредственную угро­зу жизни потерпевшего, то это будет уже покушение на убийство, а не угроза убийством. Следовательно, при угрозе убийством или причинением тяжких телесных повреждений виновный посягает не на жизнь, не на здо­ровье потерпевшего. Наиболее очевидно это в тех слу­чаях, когда виновный угрожает уничтожением имущест­ва путем поджога.

Нельзя также признать обоснованным утйерждение, что. непосредственным объектом угрозы является личная свобода, так как это деяние во многих случаях не лиша­ет потерпевшего свободы действия, выбора поведения, свободы передвижения10. Наиболее очевидно это в тех случаях, когда угроза заявлена в письменной форме или по телефону.

Социальная сущность угрозы состоит в том, что вы­сказанная виновным при обстоятельствах, которые дают основания Опасаться ее4 осуществления, она вызывает чувство страха, нарушает спокойный труд и отЬых, по­рождает неуверенность в своей безопасности.      II -

Угроза убийством или причинением тяжких телесных повреждений, таким образом, направлена против личной безопасности, которая и является видовым объектом этого преступления. Личная безопасность конкретного лица будет непосредственным объектом посягательства.

Есть необходимость также конкретизировать видо­вой и непосредственный объект хулиганства. Это пре­ступление в настоящее время является наиболее рас-, пространенным. Кроме того, как показывает анализ след­ственной    и    судебной    практики,    наибольшее    число

9              См.: Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 26 мая

1967 г. по делу Карасева.— Бюллетень Верховного Суда СССР, 1967,

№ 4, с   19.

10            Здесь мы не имеем в виду угрозу, соединенную с определенны­

ми требованиями,  так как  такого вида  угрозы  образуют самосто­

ятельные преступления, например, предусмотренные ст. 95, 117,  149,

191, 193 УК.

54

ошибок допускается при применении законодательства об ответственности за хулиганство11. В значительной ме­ре это объясняется тем, что хулиганство представляет собой не деяние, направленное на определенное социаль-

!               ное благо, а мотив асоциального поведения12. В литера-

туре отмечается, что сущность хулиганства (как мотива) заключается в стремлении к эгоистическому самоутверж­дению. Потребность в самовыражении личности удовлет­воряется попранием общепринятых нравственных норм «. поведения, грубого неуважения к окружающим13. Хули­ганство как состав преступления, предусмотренного ст. 206 УК, содержит главным образом признаки моти-

J              ва и не имеет конкретной внешне_и, объективной характе-

ристики. Такой состав преступления    страдает сущест­венными недостатками^.іак кяк пн не. содержит конкрет­ных объективных признаков,^Во-первых. в нем не указа- ^ ,       *'ньГ~конкретные действия, образующие его объективную U

f  .       сторону.  «Действия,  грубо  нарушающие общественный   -*        порядок и выражающие явное неуважение к обществу»,— ^ ^        это общая, всеохватывающая   характеристика   антиоб­щественного поведения. Под такое определение подпада-

'               ют любые общественно опасные деяния14. Основные при-

знаки данного состава—«грубое" нарушение», «явное не-

«|        уважение»,   «особая   дерзость»,   «исключительный   ци-

, >.       низм» — не поддаются конкретизации. Применение такой

f

";             u См.: Бюллетень Верховного Суда СССР, 1972, № 6, с. 13; Ко-

,               в а л е в  М. И. Оптимальное соотношение формального и оценочного

f

                в уголовном законе.— Сов, государство и  право,  1973, № 11 с. 70.

12 С. Мокринский еще в 1924 г. писал, что хулиганство <не есть

, ,л,          действие, но  лишь свойство действия...»   (см.:   Мокринский   С.

«

•               Озорство и хулиганство.— Еженедельник сов. юстиции, 1924, № 37,

' ~~          с. 879—880). О хулиганстве как о мотиве говорит и закон: п. «б»

ст. 102 УК РСФСР, ч 2 ст. 105 УК Эстонской ССР. Поэтому трудно

J   /          согласиться с'тем, что хулиганство может быть совершено и на ба-

%            зе нехулиганских мотивов (см : <К о в а лк и н  А. А., К о т о в   Д. П.

. Л .         Мотивы хулиганства,— В кн.: Вопросы борьбы с преступностью. М,

}с   ,М973, вып  18,^42—45).

"&-         13 См: Матышевский  П. С. Ответственность за преступле-

J              яия   против   общертвенной    безопасности,    общественного   порядка

( v           и здоровья населения  М, 1964, с. 80—85; Даньшин  И. Н  Омо-

*V4         тивах   хулиганства — Правоведение,    1965,   №2,    с.   170,    Яцен-

«F'           к о  С С Ответственность за преступления против общественного по-

*Y           рядка. Киев, 1976, с. 73—80.

-V-           м Чрезмерную общность признаков ст. 206 УК РСФСР отмечали

,  yj-ч      уже П.  С.  Матышевский   (см:  Матышевский П. С,  с. 79) и

.4^           М. И Ковалев (см.: К о в а л е в М. И., с. 70).                            _

•*•   ,       S5

нормы очень затруднительно и это порождает значитель­ное число ошибок. Незначительное и общепревентивное ее воздействие. Во-вторых, сам по себе хулиганский мо­тив не показывает социальной направленности деяния, его объекта посягательства, что в известной мере скры­вает общественную опасность деяния. Неясность законо­дательного выражения объекта конкретного деяния, совершаемого из хулиганских побуждений, затрудняет выяснение его социальной сущности, правовую квалифи-" кацию и дифференциацию ответственности в зависимости от тяжести причиняемого им вреда.

Кроме того, такой состав преступления искажает криминологическую характеристику преступности, так как неизвестно, в какой сфере общественной жизни какое число преступлений совершается, поскольку по хулиганским мотивам совершаются посягательства на различные сферы общественной жизни (личность, нрав­ственность, собственность и др.). Это обстоятельство существенно затрудняет планирование и проведение профилактических мероприятий и ослабляет в общем борьбу с преступностью и в особенности с теми | еяния-ми, которые совершаются по хулиганским мотив^|і.

Из законодательного описания признаков состава невозможно определить социальную направленность (объект) хулиганства как самостоятельного вида пре­ступления. В литературе общепризнано, что хулиганство посягает на общественный порядок. Какой же это объ­ект — родовой, видовой или непосредственный? И что со­бой представляет общественный порядок?

Общественный порядок, на наш взгляд, не может быть объектом одного преступления. Это общий объект, т. е. объект всякого преступления. Общественный поря­док— это порядок, существующий в данном обществе, т. е. вся система его определяющих общественных отно­шений. Общественный порядок включает в себя правопо­рядок в целом, охватывая и общественную безопасность', и общественное спокойствие, здоровье населения и пра­ва, интересы личности и другие охраняемые уголовным законом социальные блага. Общественный порядок — по­нятие даже более обширное, чем правопорядок, так как последний не включает отношений, регулируемых норма­ми морали, нравственности. Нетрудно убедиться, что вся­кое преступление посягает на существующий в обществе

56

правопорядок. Поэтому считать общественный порядок непосредственным или даже родовым объектом нет осно­ваний. Выделить из общей массы общественных отноше­ний, входящих в общественный порядок или правопоря­док, какое-либо одно общественное отношение в ка­честве основного, главного, наиболее типичного для хулиганства не представляется возможным, а поэтому и нельзя дать ответа на вопрос о том, на что же оно по­сягает. В этом смысле уголовно-правовые нормы об от­ветственности за хулиганство не согласуются со всей структурой, техникой и логикой уголовного закона..У ста­новление уголовной ответственности за любой мотив по-' ведения (месть, корысть, и т. п.), в том числе и за хули­ганские побуждения, следует признать необоснованным. Анализ следственной и судебной практики показывает, что по хулиганским мотивам совершаются самые разно­образные антиобщественные поступки и деяния: от озор­ства до убийства (п. «б» ст. 102 УК). Объектами этих деяний выступают различные общественные отношения. К нмм можно отнести жизнь, здоровье, честь и достоинст­во, отношения собственности, нравственность, государст­венное и общественное управление и другие. В законе же содержатся только отдельные уголовно-правовые нор­мы, предусматривающие ответственность за посягатель­ства на конкретные общественные отношения, соверша­емые из хулиганских побуждений (п. «б» ст. 102 УК, ч. 2 ст. 105 УК Эстонской ССР).

В интересах правосудия и обеспечения более эффек­тивного предупредительного воздействия уголовно-пра­вовых норм целесообразно было бы выделить из общего состава хулиганства посягательства на конкретные об­щественные отношения, совершаемые по хулиганским мотивам, в отдельные самостоятельные уголовно-пра­вовые нормы.

Для более успешной борьбы с этими значительно распространенными посягательствами целесообразно вы­делить из состава хулиганства в самостоятельные нор­мы: причинение телесных повреждений, нанесение по­боев, оскорбление, повреждение или уничтожение иму­щества и другие деяния^ совершаемые из хулиганских побуждений.

Такие нормы могут быть сконструированы по приме­ру п. «б» ст. 102 УК   и  помещены  в   соответствующих

57

статьях об ответственности за эти деяния в качестве квалифицированных составов, предусматривающих более строгое наказание.

Выделение таких составов преступлений обосновУва-ется тем, что названные деяния посягают в ^большей мере не на общественный порядок, а на личность, здо­ровье, честь, достоинство, на отношения собственности, на нормальную деятельность государственных и общест­венных организаций и аппарата управления, но совер­шаются они по хулиганским мотивам. Социальная сущность этих преступлений заключается не в наруше­нии общественного порядка и общественный порядок они нарушают в той же мере, в какой •он нарушается и при некоторых других преступлениях, связанных с посяга­тельствами на личность, на отношения собственности, порядок управления и т. п. (например, разбой, убий­ство, сопротивление представителю власти, соединенное с насилием, и др.). Их особенность и повышенная об' щественная опасность состоят только в том, что/ они совершаются по хулиганским мотивам и TpeeyiOTj^oaTO-му более сурового наказания.

Предлагаемая дифференциация уголовно-правовых норм соответствует общей тенденции развития совет­ского'уголовного законодательства. В частности, диф­ференцированные уголовно-правовые нормы об ответст­венности за хищения в УК союзных республик имеют несомненные и общепризнанные преимущества перед Указами Президиума Верховного Совета СССР от 4 ию­ня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного имущества» и «Об усилении охраны личной собственности граждан15.

Кроме того, практика показывает, что отсутствие в законодательстве таких норм снижает эффективность борьбы с общественно опасными деяниями, совершае­мыми по хулиганским мотивам, если эти деяния^ на практике не принято относить к хулиганству. Таковы, например, незаконное лишение свободы, нарушение не­прикосновенности жилища, самовольная остановка по­езда, надругательство над могилой.

Вместе с тем следует вамётить, что названные дея­ния, перечисленные в качестве de lege ferenda, не охва-

15 См :_ Ведомости Верховного Совета СССР, 1947, № 19. 58

тывают всех видов посягательств, совершаемых по хули­

ганским мотивам. Есть такие «хулиганские» деяния,

которые на первый взгляд ни на что конкретно не пося­

гают и кажутся «чисто» хулиганскими. Например, рас-

певание в общественных местах песен крайне неприлич­

ного* циничного содержания, совершение надписей

.непристойного содержания на заборах или на стенах зда­

ний и т. п.              ^

Возникает вопрос, на какие социальные блага пося­гают такие деяния, что является непосредственным объ­ектом таких преступлений? Выше было отмечено, что общественный порядок ввиду его всеобщности не может быть признан непосредственным и видовым объектом посягательства. Указание на общественный порядок не дает ответа на поставленный вопрос, ибо это есть опре­деление лишь общего объекта. Утверждать же, что и непосредственным и видовым объектом подобных дея­ний является общественный порядок, значит, уклонять­ся от ответа и оставлять проблему без разрешения, по­скольку всякое преступление посягает на правопорядок.

Если же исключить из состава хулиганства посяга­тельства на личность, собственность, управление и т. п. и обстоятельно проанализировать сущность оставшихся посягательств, то можно обнаружить, что они направле­ны на два вида общественных отношений: а) на общест­венное спокойствие (общественные отношения, обеспе­чивающие спокойный труд и отдых людей) и б) на об­щественную нравственность, достоинство граждан16.

Поскольку эти два вида общественных отношений подлежат самостоятельной уголовно-правовой охране и не имеют между собой тесной связи, то уголовная от­ветственность за посягательства на них должна быть ■ предусмотрена,в различных нормах. Для этого можно было бы диспозицию ст. 206 УК изложить следующим образом: «Грубое нарушение общественного спокойст­вия по хулиганским мотивам — наказывается...» и, кро­ме того, дополнить уголовное законодательство особой

16 Кстати сказать, создатели обобщенного состава хулиганства как раз и считали, что это деяние нарушает чувство стыдливости, чувство необходимого покоя (см.: Исаев М. Судебная практика по делам о хулиганстве.— Сов. юстиция, 1941, № 12, с. 6). Практика по­казывает, что деяния, предусмотренные ст. 206 УїК, в 14% случаев посягают на общественное спокойствие.

59

нормой, предусматривающей ответственность за «грубое нарушение общественной нравственности и достоинства граждан из хулиганских побуждений».

С целью выявления непосредственных объектов кон­кретных посягательств, совершаемых из хулиганских побуждений, мы выборочно изучили 2300 статистических карточек на лиц, осужденных за хулиганство, и 1500 уго­ловных дел о хулиганстве, рассмотренных судами в 1972—1975 гг.

Прежде всего такое изучение показало, что в каж­дом хулиганском поступке или деянии нетрудно обна­ружить конкретный объект уголовно-правовой охраны, на который в данном случае было направлено преступное посягательство.   При  этом   посягательства на  здоровье (причинение легких и менее тяжких телесных поврежде- ■ ний, нанесение побоев) из хулиганских побуждений со­ставили 39,7%, нарушение общественной нравственности (грубая нецензурная брань в присутствии женщин, детей,    . обнажение тела, отправление естественных надобностей    |і в общественных местах и т. п.) — 30,2%, нарушение об-    х щественного спокойствия   (срыв   мероприятия,   беспри­чинная помеха работе, отдыху и т. п.) — 14%; оскорбле­ние граждан — 4%; уничтожение и повреждение личного имущества — 4%; сопротивление работникам милиции и народным дружинникам — 2,4%; угроза    убийством или причинением    тяжких    телесных    повреждений — 2,2%; уничтожение социалистического имущества — 2%.

Посягательства на другие социальные блага состави­ли каждое в отдельности менее одного процента. При анализе хулиганских действий, квалифицированных по различным частям ст. 206 УК, эти данные резко отли­чаются. Например, из общего количества хулиганских проявлений, квалифицированных по ч. 2 ст. 206 УК, око­ло половины составили случаи причинения легких телес­ных, повреждений и нанесение побоев (49%). Деяния, квалифицированные по ч. 1 ст. 206 УК, составляют главным образом посягательства н,а общественную нрав­ственность. Почти каждое третье уголовное дело по ч. 1 ст. 206 УК — это дело о мелком хулиганстве, совершае­мом повторно в течение года. Большинство из них — повторная нецензурная брань в общественных местах.

Небезынтересно отметить, что в большинстве приго­воров по изученным нами делам суды выразили основ-

60

ную формулу обвинения словами: «беспричинно избил», «избил из хулиганских побуждений», «безмотивно унич­тожил имущество», т. е. рассматривали такие деяния как совершаемые по хулиганским мотивам.

Характерно, что и высшие судебные органы в своих постановлениях называют такие преступления совершае­мыми из хулиганских побуждений (Пленум Верховного Суда СССР таковыми считает убийство, причинение тяжких телесных повреждений и др.)17 или совершенны­ми по хулиганским мотивам (Пленум Верховного Суда УССР)18.

Во многих случаях в совершаемых по хулиганским мотивам деяниях содержится совокупность посяга­тельств: причинение легких телесных повреждений, унич­тожение имущества, оскорбление и другие. Статья 206 УК, независимо от того, по какой ее части деяние будет квалифицировано, в известной мере нивелирует эти деяния, следовательно, и ослабляет борьбу с ними средствами уголовного наказания. Анализ назначаемого судами наказания по ч. 2 ст. 206 УК составляет в сред­нем 1,5 года лишения свободы и очень редко превыша­ет 2 года19.

Между тем, если бы субъект совершил аналогичные деяния не по хулиганским мотивам (ст. 149, 112 и 131 УК), то по совокупности преступлений (ст. 40 УК) он был бы подвергнут не менее тяжкому наказанию, а может быть и более строгому. Следовательно, утверж­дать, что ст. 206 УК усиливает борьбу с преступления­ми, совершаемыми по хулиганским мотивам, нет осно­ваний.

С другой стороны, чрезмерно общие нормы статьи 206 УК не позволяют суду дифференцировать наказание за различные по степени общественной опасности деяния, совершаемые из хулиганских побуждений. Но очевидно, что такие деяния, как нецензурная брань, причинение

17            См.: Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР

1924—1977. М., 1978, ч. 2, с. 267.

18            См.: Збірник постанов Пленуму Верховного Суду Української

РСР Київ, 1973, с. 131.

19            Аналогичные   данные получены   и   другими   исследователями

(см.:   Кондусов   А.   П.   Развитие  уголовного   законодательств»

РСФСР об ответственности   несовершеннолетних.— В кн.:   Становле­

ние и развитие советского уголовного законодательства. Волгоград,

1973, с 24).

61

телесных повреждений, уничтожение имущества, угроза убийством, далеко не равнозначны по степени общест­венной опасности. Сама по себе нецензурная брань в об­щественном месте является лишь проявлением низкой культуры, и вряд ли целесообразно и необходимо за та­кое деяние наказывать гражданина лишением свободы.

В некоторых случаях деяние, не являющееся хули­ганством и не подпадающее под признаки ст. 206 УК, может быть совершено по различным мотивам, в том числе и по хулиганским. Однако закон это не всегда учитывает и подобные деяния не получают надлежащей юридической оценки, а виновный — наказания. Таков, например, угон автомототранспортных средств.

Статья 2121 УК в общем виде предусматривает уго­ловную ответственность за угон автомототранспортных или иных самоходных машин и не различает эти1; дея­ний по их тяжести в зависимости от мотивов и це*ей их совершения. Но очевидно, что угон автомототранспорт-ного средства с целью выполнения какой-либо общест­венно полезной задачи или для другой полезной цели (когда нет условий крайней необходимости) значитель­но менее общественно опасен, чем угон из хулиганских побуждений.

Вызывает сомнение обоснованность квалификации причинения тяжких телесных повреждений из хулиган­ских побуждений по совокупности ст. 108 и 206 УК, так как в данном случае квалификации и вменению подвер­гается деяние и его мотив. Такое положение противоре­чит основаниям уголовной ответственности по советско­му уголовному законодательству (ст. 3 Основ). Мотив деяния является его неотъемлемой внутренней состав­ной частью, а потому он не должен вменяться в вину как самостоятельное деяние. В соответствии с общими осно­ваниями уголовной ответственности вмененными в дан­ном случае могут быть только тяжкие телесные повреж­дения, причиненные из хулиганских побуждений.

Изложенное дает, на наш взгляд, достаточно осно­ваний для замены в УК союзных республик общей .ста­тьи об ответственности за все преступления, совершае­мые по хулиганским мотивам, специальными нормами об ответственности, за посягательства на конкретные об­щественные отношения, совершаемые из хулиганских побуждений.

62

Создание дифференцированных составов преступле­ний, совершаемых из хулиганских побуждений, преду­сматривающих ответственность за посягательства на конкретные непосредственные объекты (собственность, честь, достоинство, здоровье, общественное спокойствие и др.), позволило бы в значительной мере: а) вырабо­тать более определенные формальные признаки таких составов преступления (например, причинение тяжких, средних и легких телесных повреждений/ причинение уничтожением или повреждением имущества мелкого, среднего или крупного ущерба и т. п.), б) более опреде* ленно выразить общественную опасность таких посяга­тельств и в) дифференцировать наказание за их совер­шение.

Четкое определение в уголовном законе деяний, со­вершаемых по хулиганским мотивам, способствовало бы более успешной борьбе с такими преступлениями, значи­тельно облегчило бы их квалификацию, позволило бы иметь более ясное представледие о криминологической характеристике этой части преступности и повысить эффективность профилактических мер по их иско-^ранению. "

Требует конкретизации и рбъект неосторожного убий­ства (ст. 106 УК). Заметим, что название «неосторож­ное убийство» не соответствует сути этого деяния. Как невозможно неосторожно утопить, украсть, угнать, так невозможно, очевидно, и неосторожно убить. Поэтому следует согласиться с М. Д. Шаргородским в том, что убийством следует называть только умышленное при­чинение смерти20, как это сделано в УК Латвий­ской ССР.

Дело, однако, не только в названии. Более важно определить социальную сущность данного преступления и те конкретные общественные отношения, на которые оно направлено, а далее определить его место в общей системе Особенной части уголовного законодательства.

Анализ казуистики неосторожного лишения жизни показывает, что оно, как правило, является результатом несоблюдения правил предосторожности, нарушения в большей части правил обращения с источниками повы-

20 См.: Шаргородский М. Д. Преступления против жизни и здоровья. М., 1948, с. 38, 194; Курс советского уголовного права. Часть Особенная. Л., 1973, т. 3, с. 477.

63

шенной опасности  (оружием, ядами, электроприборами и т. п.)21.

Реже встречается причинение смерти в результате

неосторожного обращения с бытовыми орудиями труда

(топором, ножом) либо несоблюдения правил предосто­

рожности при выполнении различного рода работ. Вме­

сте с тем нередко неосторожное лишение жизни причи­

няется и 'умышленными действиями, например, нанесе­

нием побоев, причинением легких или менее тяжких

телесных повреждений, повлекших смерть потерпевше­

го. Характерно в этом отношении дело Руссова, кото­

рый в ссоре дважды ударил ладонью по лицу Сидорен-

Ко. От полученных ударов Сидоренко упал и тут же

скончался. Удары потерпевшему Руссов нанес не

с большой силой. На лице С. не было ни кровоподте­

ков, ни ссадин. Не было обнаружено у "Потерпевшего

и никаких повреждений черепа. Пленум Верховного

Суда СССР обоснованно признал, что Руссов Іиновен

в неосторожном лишении жизни22.              *

Таким образом, неосторожное лишение жизни дру­гого человека может быть результатом: а) несоблюде­ния правил обращения с источниками Повышенной опасности и б) иных посягательств на здоровье или телесную неприкосновенность лица.

Нетрудно увидеть, что эти два вида неосторожного лишения жизни человека имеют различную социальную

21            См.:   Определение  Судебной  коллегии   по  уголовным  делам

Верховного Суда СССР по делу Ф., который, неосторожно обраща­

ясь с пистолетом, смертельно ранил Ч. (Бюллетень Верховного Суда

СССР,   1964,   № 3,   с.   42);   Определение   Судебной   коллегии   п0

уголовным    делам     Верховного     Суда    РСФСР    по    делу    Г.,

которая работала медсестрой и по ошибке ввела больной ядовитое

вещество, повлекшее  смерть потерпевшей     (Бюллетень  Верховного

Суда РСФСР, 1963, № 4, с. 6}; Определение Судебной коллегии по

уголовным  делам  Верховного  Суда УССР  по делу   Г. (Радянське

право, 1971, № 8, с. 108).

22            См :  Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 26

июня 1970 г. по делу Руссова.— Бюллетень Верховного Суда СССР,

1971, № 4, с. 19—20; Определение Судебной коллегии по уголовным

делам Верховного Суда РСФСР по делу Манукова, который на но­

вогоднем вечере умышленно нанес удар кулаком в лицо Бисерйкову,

от которого последний упал навзничь, ударился головой о пол и от

полученных при падении телесных повреждений скончался.— Бюлле­

тень Верховного Суда РСФСР, 1973, № 4, с. 6.

04

характеристику и различные объекты. В первом рлучае сущность деяния заключается в угрозе общественной безопасности и в этом качестве оно ничем не отличает­ся от иных случаев нарушения правил обращения с ис­точниками повышенной опасности, повлекших причине­ние смерти (ст. 211, 214, 215, 216 УК).

Обе разновидности таких -преступлений характери­зуются тем, что в том и в другом случае смерть причи­няется при нарушении правил использования источни ков повышенной опасности и потерпевшим является случайное лицо. Эти преступления создают угрозу не­определенному кругу лиц. и путем нарушения правил безопасности, значит, их объектом является не лич­ность, не жизнь, а общественная безопасность. Следо­вательно, те преступления, при совершении которых неосторожно причиняется смерть или телесные повреж­дения в результате нарушения правил обращения с источниками повышенной опасности, посягают глав­ным образом на общественную безопасность, и потому они должны быть отнесены к соответствующей главе Особенной части уголовного законодательства союзных республик.

Если же смерть причиняется в результате посяга­тельства на конкретную личность (нанесение тяжких, менее тяжких или легких телесных повреждений, а так­же побоев или ударов, повлекших смерть потерпевше­го), то это преступление посягает на жизнь конкретного лица, объектом его выступает жизнь, а не обществен­ная безопасность. В таком случае деяяие никому иному не угрожает, потому общественная безопасность не является объектом данного посягательства. Эти престу­пления посягают на жизнь или здоровье и, следователь­но, должны быть отнесены к главе о преступлениях про­ти© личности.

Возражения против этого, высказанные М. К. Ани-янцем и другими авторами,- необоснованны23. Ссылка при этом на то, что данное преступление опасное, поскольку неосторожное причинение смерти лишает человека самого ценного блага, бьет мимо цели. Дей­ствительно, в специальной литературе отмечается, что

33 См.: Аниянц М. К., с. 15.

3 Заказ 1* 310       65

общественная опасность неосторожных, преступлений приближается к общественной опасности соответствую­щих умышленных преступлений24. И действующее уго­ловное законодательство предусматривает значительно более строгое наказание за лишение жизни при нару­шении правил обращения с источниками повышенной опасности, чем за «неосторожное убийством Достаточно сравнить максимальные размеры санкций ст. 106 УК'— 3 года лишения свободы и части 2 ст. 211 УК— 10 лет лишения свободы. Как раз отнесение неосторожного лишения жизни во всех случаях к преступлениям про­тив личности ослабляет борьбу с этими тяжкими пре­ступлениями. Поэтому для обеспечения общественной безопасности требуется выделить в самостоятельный состав преступления нарушение правил обращения с источниками повышенной опасности, ійжчинившее смерть потерпевшего. Причинение смерти ^нескольким лицам может .быть квалифицирующим признаком тако­го преступления. Отдельна требуется установить повы­шенную уголовную ответственность (в сравнении с санкцией ст. 114 УК) за нарушение правил обраще­ния с источниками повышенной опасности, причинившее тяжкие или менее тяжкие телесные повреждения.

К этой же группе должны быть-отнесены и преступ­ления, предусмотренные ст. 99 и 150 УК, так как по тем же основаниям-их основным объектом выступают не от­ношения собственности, а общественная безопасность.

Такой же прием может быть использован и для выявления видового и непосредственного объектов при совершении посягательств на права участников обще­ственных отношений и на иные социальные блага. Поскольку в субъективных правах (право на труд, авторские права, избирательные права и т. п.) закреп­лены социальные возможности конкретных лиц, то реа­лизация этих возможностей и является непосредствен­ным рбъектом посягательства при совершении преступ­лений,    предусмотренных    ст.   132—136,   138—141   УК.

24 См.: Д а г е л ь П. С. Неосторожность. Уголовно-правовые и криминологические проблемы. М., 1977, с. 21—29; Кузнецова Н. Ф. Мотивзция преступлений и тенденции ее изменения.— В кн.: Вопросы советской криминологии. М., 1975, ч. 2, с. 16—18.

«6

Конкретизация непосредственного объекта преступле­ния в этих случаях должна заключаться только в ука­зании на конкретное нарушение и потерпевшего.