4. Классификация и система объектов уголовно-правовой охраны

Научно обоснованная классификация объектов уго­ловно-правовой охраны способствует не только изуче­нию объекта преступления, но и позволяет более полно выразить его роль и значение. Классификация позво­ляет легко определить место конкретного объекта в об­щей системе общественных отношений, следовательно, уяснить его важность, ценность и общественную опас­ность посягательства на него. В значительной мере классификация объектов преступления облегчает и ква­лификацию преступлений.

В советском уголовном праве принята трехчленная классификация объектов преступления (общий, родо­вой, непосредственный). Предложенная В. Д. Меньша-гиным в 1938 г.1 трехчленная классификация объектов преступления до недавнего времени была общепризнан­ной. Она приводится во всех учебниках по уголовному праву, изданных после 1948 г. Хотя во многих случаях родовой и непосредственный объекты определяются различным образом, а иногда называются только два вида объектов — общий и родовой, полагая, что непо­средственный объект в отдельных случаях сливается с родовым, эта классификация возражений не вызыва­ла и признавалась правильной.

Впервые "трехчленная классификация объектов была подвергнута критике Б. С. Никифоровым. Обоснованно указав на путаницу, допускаемую некоторыми авторами при определении родового и непосредственного объек­тов, Б. С. Никифоров пришел к выводу, что трехчлен­ная классификация объектов не является классифика­цией в научном смысле слова, не является универсаль­ной и по существу эта «система фактически представлена главным образом исключениями из правила»2, так как применительно ко многим составам преступлений ука-

1 См.: Советское уголовное право. М., 1938. а Никифоров Б. С. Объект преступления по советскому Уго­ловному праву, с. 108—112.

3*            67

зывается только два объекта — общий и родовой или специальный либо общий и непосредственный. Е. А. Фро­лов также полагает, что трехчленная классификация не может быть признана универсальной, ибо в одних слу­чаях можно выделить только два объекта посягатель­ства, "а "в других — четыре3.

Критика существующей классификации объектов вполне обоснованна, так как во многих случаях не все виды объектов были достаточно точно определены и наполнены конкретным содержанием. Такое ^положе­ние на практике приводило к тому, что определение непосредственного объекта и установление его в кон--кретном деянии вызывало значительные затруднения и путаницу. Подобные затруднения возникали, напри­мер, при определении непосредственного объекта ряда особо опасных государственных преступлений, престу­плений против порядка управления, хозяйственных пре­ступлений и некоторых других.

Однако из этого факта вовсе не вытекает несостоя­тельность данной классификации объектов. В основе этой классификации лежит отношение философских категорий общего — особенного — отдельного. Оно отра­жает объективно существующие связи между реальны­ми отношениями.

С Фея совокупность существующих в обществе отноше­ний может быть представлена в виде определенной сис­темы (общее). Различные сферы общественной жизни выступают в этой системе ее сторонами, уровнями, образуя ее структуру. Каждая самостоятельная такая сфера представляет собой определенный социальный институт (особенное), самостоятельные виды общест­венных отношений представляют отдельное. ( Если совокупность общественных отношений рас­сматривать как систему определенных взаимосвязей, то нетрудно увидеть, что вред этой системе может быть причинен на различных ее уровнях. Социальный вред может быть причинен на уровне всей системы (общест­венное спокойствие, общественная безопасность, социа­листический правопорядок) либо на уровне ее отдель­ных установлений    (обороноспособность, государствен-

3 См : Фролов Е  А. Спорные вопросы общего учения об объ­екте преступления, с  199.

68

ное и общественное управление), либо на уровне отдельг ного общественного отношения (жизнь, здоровье, полог вая свобода, неприкосновенность жилища, тайна пере* писки и т. п.). Общее, особенное и отдельное — объект t тивные связи самих общественных отношений Очеаид? ' но, что эти связи и должна отражать классификация. При этом следует иметь в виду, что в каждом слунае совершения преступления в этой системе можно виде*' лить конкретные общественные отношения, изменяемые преступлением, так как разнообразные общественные, отношения, являющиеся объектом правового регулиро­вания и охраны, в реальной действительности выступа­ют во взаимосвязи общего, особенного и отдельного. Экономические, политические, национальные, хоаайст-венные, имущественные, трудовые, земельные, бр'а^но-семейные и иные социальные отношения имеют бытие через единичные, конкретные отношения между реаль-,-ными лицами — носителями этих отношений4. Эти-то конкретные отношения и являются непосредственным' объектом преступления. Трудно согласиться с тем, что совокупность явлений не имеет деления на отдельные (единичные) явления, что среди общественных отноше­ний невозможно выделить отдельные общественные от­ношения. Выделенное из всей совокупности отдельное общественное отношение и должно быть признано объг ектом конкретного вида посягательств. ^Sf Нетрудно заметить, что в реальной действительности общественные отношения определенным образом группи­руются по различным сферам общественной жизни (например, отношения собственности). Такая группи­ровка образует родовой объект посягательства, который соответетаует философской категории особенного. И на,-конец,|/вся совокупность социалистических общественных отношений, поставленных под охрану уголовного закона, образует общий объект посягательств|£|Т1ри этом общий объект — это не вся система общественных отношений, это даже не вся система отношений, регулируемых пра­вом (правопорядок). Общий объект — это только сово­купность тех общественных отношений, которые постав­лены под охрану уголовного закона, т. е. это система

* См.: Аюева Е. А. Взаимодействие единичного, общего и осо­бенного в правовых явлениях.— Сов государство и право 1969, № 3, с. 12.

объектов уголовно-правовой охраньыВ эту систему вхо­дят общественные отношения различных уровней. Об­щий объект преступления охватывает отношения между государствами (мирное сосуществование), общие отно­шения данного общественного и государственноьо строя (советский государственный и общественный с*>ой, со­циалистическая система хозяйства) и отдельные обще­ственные отношения (честь, достоинство, жизнь, личная безопасность и т. п.). Каждый из этих уровней опреде­ляется степенью общности интересов, выражающихся в соответствующих Общественных отношениях.

Понятие общего объекта преступления отражает то важное обстоятельство, что преступление направлено только на изменение общественных отношенийЛОбщест-венная опасность преступного деяния -только в том и состоит, что оно изменяет установленные в социалисти­ческом обществе отношения между людьми. Именно в таком виде понимается общий объект преступления в ст. 1 и 7 Основ уголовного законодательства СССР и союзных республик.

Таким образом, вся совокупность социалистических общественных отношений, охраняемых уголовным зако­ном, их отдельные группы и конкретные, отдельные об­щественные отношения и их единичное проявление в пол­ной мер соответствуют взаимоотношению философских категорий общего, особенного «отдельного. ^Каждое кон­кретное отношение между физическими и юридическими лицами по сравнению со всей системой существующих со­циальных отношений — это отдельное, в котором содер­жатся моменты общего (признаки, свойства, черты и сто­роны, присущие многим аналогичным отношениям, обус­ловленные, в частности, единой экономической основой) и одновременно моменты    особенного и неповторимого.

Высказанные здесь соображения не позволяют при­знать обоснованным рассмотрение взаимоотношений об­щего или родового и непосредственного объекта с пози­ции взаимосвязи философских категорий сущности и яв­ления*. Поскольку марксистская диалектика исходит из того, что сущность и явление находятся в такой взаимо­связи, при которой сущность является, а явление су­щественно, и в явлении всегда обнаруживается егосущ-

* См.: Пионтковский А А., с  142. 76

ность, то становится очевидной несостоятельность этой концепции. В самом деле, если непосредственным объ­ектом выступает материальный объект (вещь, предмет), на который воздействует преступник, и то общественное отношение, которое за ним стоит и которое еще нужно вскрыть, то здесь сущность оказывается оторванной от явления и она находится где-то вне его, чего в действи­тельности быть не может6.

Предмет преступления является только стороной, оп­ределенной совокупностью свойств объекта посягатель­ства— общественного отношения — и в некоторых слу­чаях может выступать лишь в виде формы, в которой проявляется объект преступления. Но предмет никогда и ни при каких условиях не может быть сущностью объ­екта посягательства. Сущностью объекта, его содержа­нием всегда выступает конкретное социальное отноше­ние между отдельными лицами.

Существующая классификация объектов преступле­ния вполне обоснованна и отказываться от нее нет осно­ваний. Кстати/^И^те авторы, которые признают такую классификацию несовершенной, не отвергают ее. Деле­ние объектов «а общий, родовой и непосредственный в литературе остается общепринятым.

Встречающиеся предложения об отказе от того «ли иного вида трехчленной классификации объектов нельзя признать состоятельными. Например, М. И. Федоров, возражая против традиционной триады объектов (общий, родовой, непосредственный), считает, что общего объек­та преступления не существует, что общий объект прв' ступления — это только понятие, а не реальная действи­тельность, не реальные явления общественной жизни. Поэтому,, по мнению М. И. Федорова, так называемый общий объект ни для науки, ни для практики ничего надает и от него следует отказаться7.

[^Нельзя согласиться с тем, что совокупность общест­венных отношений, охраняемых уголовным законом,— это не реальная действительность, а только понятие. Кроме того, следует помнить, что общее существует лишь

• Критику этих взглядов А. А. Пионтковского см.: Б р а й-н н н Я. М. Уголовная ответственность и ее основания в советском уголовном праве, с. 167—168; Фролов Е. А. Спорные вопросы об­щего учения об объекте преступления, с 204—205.

7 См.: Федоров М. И., с. 190—191.

П

V

в отдельном, через отдельное. Всякое отдельное есть т* к или иначе общее8. Как общее невозможно без отделы|1> гбхгак и отдельное немыслимо без общего. . С Общий объект преступления объединяет систему от­дельных общественных отношений, охраняемых уголов­ным законом. Следовательно, выделение общего объекта имеет познавательное и практическое значение. Он пока­зывает общественную опасность и направленность преступного посягательства на социалистические обще­ственные отношения^/Отказ от общего объекта преступле­ния приведет к затушевыванию и недооценке обществен­ной опасности преступления и может нанести вред нау­ке уголовного права и практике применения уголовного законодательства. Д. Н. Розенберг справедливо полага­ет, что" нельзя искать специальный объект, свойственный отдельной группе преступлений, не опираясь при этом на правильное понимание общего объекта^. В этом за­ключается теоретическое и практическое значение вы­деления общего объекта преступления. -

Соответствующая классификация объектов преступле­ния принята и в уголовном праве других социалистиче­ских государств. Например, Ф. Полячек различает об­щий (генеральный, по терминологии автора), объект Пре­ступления, особенный и отдельный (индивидуальный) и считает, то это различие исходит из соотношения от­дельного, особенного и общего10.

Встречающиеся в литературе разногласия в опреде­лении непосредственного объекта преступления не могут быть основанием для того', чтобы отвергнуть правильную по существу классификацию объектов. Эта классифика­ция научно обоснована. Она соответствует законам ло­гики и взаимосвязи философских категорий общего — особенного — единичного.

Правильная в своей основе существующая классифи­кация объектов преступления нуждается лишь в допол­нении м уточнении. Требуется, в частности, уточнить наименование и определение непосредственного объекта. Объект-посягательства, который- в данной классифика-

8              См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 29, с. 318.

9              См.: Розенберг,Д. Н.   О понятии  имущественных престу­

плений в советском уголовном праве (объект и предмет посягатель­

ства).—Учен, зап. Харьков, 1948, вып. 3, с. 62.

10            См.: Полячек Ф., с. 75.

72

ции именуется непосредственным, в действительности является не непосредственным, а видовым. Непосредст­венным объектом преступления следует считать объект конкретного посягательства (жизнь Данилова П. П.» здоровье Захарова И. С, собственность колхоза им.Ча* паева и т. д.). Как посягательство на жизнь (собствен­ность и т. п.) является не конкретным, а видовым пося­гательством, так и объект этого вида посягательства во­обще (жизнь, собственность и т. д.) является видовым, а не непосредственным. Если мы говорим, что объектом убийства является жизнь человека, то мы ведь не имеем в виду конкретное убийство и жизнь отдельного конкрет­ного человека. Здесь употребляется видовое понятие убий­ства и видовое понятие жизни. В таком употреблении жизнь означает не отдельное общественное отношение по обеспечению жизни, а все аналогичные общественные отношения как отдельный их вид. Но нетрудно увидеть, что ни одно убийство не направлено непосредственно на лишение жизни как вида общественных отношений, т. е. на лишение жизни всего общества. Убийство непосред­ственно направляется на лишение жизни одного че­ловека (в редких случаях нескольких лиц), жизнь которого и выступает непосредственным объектом пося­гательства. На тот объект, который в существующей классификации именуется непосредственным, преступле­ние непосредственно не посягает. Этот объект является видовым. На этот вид объекта посягают вообще все пре­ступления одного, данного вида.

Видовым объектом является, таким образом, тот объ­ект, на который посягает преступление отдельного вида (убийство, хищение, оскорбление, дезертирство, взяточ­ничество и т. п.). Непосредственный объект — это уже нарушенное общественное отношение, т. е. объещгг, кото­рый изменен отдельным конкретным преступлением или который поставлен в условия реальной опасности. В от­личие от общего, родового и видового объектов, кото­рым вред непосредственно преступлением не причиня­ется, ущерб от преступления всегда терпит непосредствен­ный объект. На уровне видового, родового и общего объектов социальный, вред причиняется только через посредство повреждения или угрозы повреждения непо­средственного объекта. Видовой, родовой и общий объекты страдают только в той части, в которой вред

"73

V

причиняется непосредственному объекту. При этом в конкретном своем проявлении отдельные общественные отношения как непосредственный объект повреждаются преступлением илц даже аннулируются вовсе. Видовой объект можно повредить лишь в единичных его проявле­ниях, но он не может быть аннулирован, так как невоз­можно вообще уничтожить преступным путем отношения данного вида, например, отношения собственности, жизнь, здоровье людей и другие общественные отноше­ния как таковые.

Следовательно, классификация объектов преступле­ния «па вертикали» имеет четыре ступени: 1) общий (совокупность социалистических общественных отно­шений, охраняемых уголовным законом); 2) родовой (отдельная группа однородных общественных отношений, составляющих определенную область общественной жиз­ни— собственность, личность и т. п.); 3) видовой (об­щественные отношения одного вида — жизнь, личная собственность) и 4) непосредственный (конкретное про­явление общественных отношений данного вида—-жизнь Иванова И. И., личная собственность Егорова Е. Е. н т. п.).

. В предлагаемой нами классификации общий объект преступления соответствует философской категории об­щего, родовой объект — особенного, видовой объект-отдельного. Непосредственный объект представляет со­бой лишь частный случай проявления, бытия отдельно­го вида общественных отношений, конкретную форму их существования.

^ Не менее важно определить ■ сущность и значение Каждой группы объектов преступления.

J/ Встречающиеся недоразумения в определении непо­средственного и родового объектов вызываются, очевид­но; недостатками в определении общего, родового, видо­вого! и непосредственного объектов и невыдержанностью построения системы Особенной части уголовного зако­нодательства по признаку родового объекта уголовно-правовой охраны.

■' Недостатки в определении объекта преступления в наибольшей степени относятся к определению видового й иевосрвдственного объектов. Как было показано выше, непосредственным объектом преступления во многих Случаях признаются не общественные отношения, -а ве-

т

\

щи, предметы, имущество. Это в значительной мере за­трудняет установление объекта посягательства в кон-кретном\еянии. Очевидно, что подобные вещи и явле­ния выпадают из принятой классификации объектов, в которой ^классификации подвергаются общественные отношения.'\\

Отказ некоторых авторов_от общепринятого взгляда на непосредственный объект преступления как общест­венные отношенная вызывается попыткой разрешить логи­ческое противоречие в классификации объектов преступ­ления. Такое противоречие заключается в том, что неко­торые преступления якобы не имеют непосредственного объекта, а только общий и родовой. Таковыми считают, например, измену родине (ст. 64 УК ), шпионаж (ст. 65 УК), кражу, грабеж и мошенничество, совершенные в отношении личного имущества граждан (ст. 144, 145 и 147 УК), и некоторые другие. При совершении этих преступлений родовой и непосредственный объекты якобы совпадают.

Представляется, что разрешение данного противоре­чия следует искать не в отказе от признания объектом преступления общественных отношений, а в приведении структуры уголовного закона в соответствие с научно обоснованной классификацией объектов, в построении его разделов и глав по признаку родовых объектов преступ­лений, помещенных в эту главу, этот раздел. Система уголовного законодательства должна строиться на базе научной классификации объектов, таким образом, что­бы определенные преступления были отнесены^ к отдель­ным его главам, разделам строго по родовому объекту 'посягательства.

Анализ действующего уголовного законодательства союзных республик показывает, что структура уголовных кодексов союзных республик в этом- отношении .строго не выдержана. Например, иные государственные »ре-< ступления во всех УК союзных республик помещены в

11 М. А. Гельфер, исходя из общего методологического требова­ния материалистической диалектики, обоснованно считает, -что «есзш общим объектом преступления являются общественные отношения, то и непосредственным объектом должны выступать общественные отношения» (Коллектив авторов-. Советское уголовное юра.* во. Часть Общая. М., 1972, с. 112).

одной главе, хотя они не имеют единого родового объек­

та. Преступления против собственности (родовой объ­

ект) помещены в различных главах (например, в гл. 2

и 5 в УК РСФСР).                /

- Соблюдение логически обоснованной системы по­строения уголовного закона требует, чтобы преступле­ния против^собственности как родового объекта были помещены в одну главу, как это сделано, например, в УК ПНР 1969 г, Тогда нетрудно было бы установить, что видовым объектом этих посягательств являются конкретные отношения каждого вида собственности (го­сударственной, общественной, личной). В этой связи нельзя признать обоснованным утверждение о том, что отношения личной собственности являются одновремен­но и родовым и непосредственным объектом преступле­ний против личной собственности граждан12. При таком понимании непосредственного объекта этих преступле­ний .нарушается логическое соотношение рода и вида, так* как личная собственность есть видовое понятие от родового понятия собственности. Правильно было бы считать родовым объектом отношения собственности (как родовое понятие), видовым — отношения личной собственности (как видовое понятие), а непосредствен­ным — личную собственность конкретного лица.

' При построении системы Особенной части уголовно­го законодательства но признакам родового объекта статьи УК об ответственности за фальшивомонетниче­ство" и нарушение правил о валютных операциях необхо­димо поместить в главу о преступлениях против социа­листического хозяйства, а статьи о нарушении правил Движения и эксплуатации транспорта ( ст. 85 УК) — в главу о преступлениях против общественной безопас­ности и т. д.

*■ ^литературе уже отмечалось, что нет оснований на-л рушения правил безопасности движения на транспорте Ь^носйть   к   посягательствам   на основы общественной "безопасности или  хозяйственной  мощи  СССР13,  равно как и относить к государственным неосторожные преступ­ления,, например,    нарушения правил    международных,

' 12-£м : Советское уголовное право. Общая часть. М., 1969, с. 110. v 13 См: Куринов Б. А. Квалификация транспортных престу­плений. М., 1965, с. 21; он же. Автотранспортные преступления. М., 1976, с  10—14.

76

полетов,   разглашение   государственной   тайны, утрату документов и т. її. преступления14.

По мйению В. Ф. Кириченко, в интересах сохранения за специальным объектом качества единственного кри­терия для^разделения Особенной части Уголовного ко­декса на главы было бы целесообразным объединить должностные\ преступления и преступления против по­рядка управления в одну главу, которая могла бы быть озаглавлена: «Преступления против государственного] управления»15. Поддерживая это предложение, отметим,' что эту главу лу^ше было бы назвать «Преступление против государственного и общественного управления:», так как уголовный з\кон имеет в виду и должностных лиц общественных предприятий и организаций и охраня­ет управление этими организациями и предприятиями. С учетом более широкого участия общественных органи­заций в управлении государственными и общественными делами, обеспечиваемого им новой Конституцией СССР (ст. 7), это положение представляется несомненным.

"Таким образом, система Особенной части уголовного законодательства- не обладает необходимой логической стройностью. На невыдержанность единого основания построения системы Особенной части уголовного законо­дательства обратил внимание А. Н. Трайнин еще в 1927 г.1в

С системой Особенной части уголовного законода­тельства произошла, очевидно, та же история, что и с си­стемой отраслей советского права. «Создалось положе­ние,— резонно замечает Л. С. Явич,— при котором спер­ва были намечены отрасли советского права, а затем на­чали думать ( и думают вот уже почти двадцать лет), что $е лежит в основе той классификации, которую сами наметили?»17

• Выход из создавшегося положения следует искать не в том, чтобы   классификацию   объектов   преступления

"'См.:   Кузнецова   Н.   Ф.    Преступление   и    преступность, с. 137.

15            См.: К_и.в.ил_е.нк0 Вд. Ф.  Виды должностных  преступлений

по советскому уголовному праву М, 1959, с  17

16            См : Т р а й н и н А  Н. Уголовное право. Часть Особенная. М.,'

1927, с 31—32

17            Я в и ч  Л. С  Советское право — регулятор общественных от-

нбшений в СССР. Сталинабад, 1957, с 57.

77

привести в соответствие с системой Особенной/части уголовного законодательства. Наоборот, систему Осо­бенной части уголовного законодательства необходимо привести в соответствие с классификацией /объектов, построив ее главы строго по признаку родового объекта.

Представляется, что построенная по признаку родо­вого объекта посягательства система Особенной части уголовного законодательства должна бцть разбита на главы, к которым могут быть отнесены7 преступления, предусмотренные статьями действующего УК:

Глава 1. Посягательства на советский государствен^" ный и общественный строй — ст. 64-7^70, 72, 83 и 84.

Глава 2. Преступления против личности — ст. 74,102— 105, 107—113, 115—118, ч. 2  ст. ,121, 125—143, 2G7.

Глава 3, Преступления против общественной безопас­ности—ст. 77, 79, 85, 106, 114, 211—222, 224—225.

Глава 4. Преступления против обороноспособности "страны — ст. 75, 76, 80—82, 198\ 237—265.     -

Глава 5. Преступления против государственного и общественного управления — ст. 77і, 881, 882, 170—2051, 209.22JL-23Q.

,Гдава 6.Д1реступления против семьи и молодежи — ст. 420^22—1241, 210, 2101, 231—235.

Глава 7. Преступления против собственности — ст. 89—101, 144—145.

Глава 8. Преступления против социалистической сис­темы хозяйства — ст. 78, 87, 88, 152—160, 162, 167, 168—169.

Глава 9. Преступления против природы — ст. 161, 163—166, 1671—169, 223, 2231.

•   Глава  10. Преступления против мира и человечест­ва—ст. 71, 266—269.

Предлагаемая система Особенной части УК не пре­тендует на бесспорность и окончательность. Она может быть принята лишь в качестве рабочего варианта и нуж­дается в детальном исследовании всех составов преступ­лений с целью обоснования отнесения каждого из них к определенной главе. При этом может оказаться, что не­которые главы целесообразно объединить. Например, главу о преступлениях против обороноспособности стра­ны и главу о воинских преступлениях, как это сделано в УК НРБ 1968 г. Может возникнуть необходимость изме­нения конструкции    некоторых составов преступлений,

78

~ в частности, предусмотренных ст. 208 и 226 УК. Такое

изменение вызывается тем, что эти составы охватывают

посягательства на два разнородных объекта альтерна­

тивно и поуому отнесение их к любой из глав по родово­

му объекту Ve будет обоснованным. Например, содержа­

ние притоновЧ для потребления наркотиков посягает на

общественнуюЧбезопасность и здоровье населения, тогда

как содержание игорных притонов, предусмотренное

диспозицией статьи 226 УК, посягает на иной объект и

не причиняет вреда общественной безопасности и здо­

ровью населения.\              •               •  .

При построении\истемы Особенной части уголовного законодательства необходимо учитывать также потреб­ности криминологической    и пенитенциарной практики.

,-С этой целью некоторые^преступления можно объединить в отдельные группы не\толъко по признакам объек­та, но и по характеру антисоциальных побуждений их совершения и общим криминблогическим свойствам лич­ности субъекта18.

Приведение системы Особенной части уголовного законодательства в соответствие с системой классифика­ции объектов преступления должно заключаться не толь­ко в том.чтобы в каждой главе был.и помещены преступ­ления, посягающие на один и тот же родовой объект," но и в том, чтобы непосредственный объект каждого из преступлений, отнесенных к этой главе, лежал в плоско­сти этого родового (и видового) объекта. • Кроме изложенной выще, в науке уголовного права применяется и другой вид классификации объектов пре-. ступления (классификация «по горизонтали»). Суть это­го вида заключается в различии основного, дополни­тельного и факультативного объектов19. Необходимость в такого рода, классификации вызывается тем, что вся­кое преступление причиняет вред не только в сфере од­ного отдельного объекта, но одновременно в сфере не­скольких смежных общественных отношений. Эта осо­бенность   преступного    деяния  вызвала  необходимость

11 См.: Кудрявцев В., Стручков Н. Борьба с умышлен­ными нарушениями должностных, профессиональных и гражданских обязанностей.—Сов. юстиция, 1972, № 1, с. 9—10..

.и А. С. Михлин различает непосредственные объекты двух ви­дов — главный (основной) и второстепенный (дополнительный) (см.: Михлин А. С. Преступные последствия. М., 1969, с. 14).

79

различать основные и второстепенные (дополнительные) объекты посягательства.

Деление объектов на основные и дополнительные

Д. Н. Розенберг предложил еще в 1947 г. Йравда, сле­

дует отметить, что Д. Н. Розенберг ошибочно считал

посягательства на отношения собственное™ посягатель­

ствами на единственный непосредственный объект. Ис­

ключение Д. Н. Розенберг делал только для разбоя20.

( Однако нетрудно обнаружить, что на два и более объек­

тов посягает не только разбой, но /и насильственный

грабеж, вымогательство (собственнорть, личность), унич­

тожение или повреждение имущества (собственность,

общественный порядок, общественная безопасность) и

другие преступления.        /

• Таким образом, поскольку преступление причиняет вред или создает угрозу причинения вреда в сфере не одного, а нескольких объектов, то при квалификации деяния необходимо выделить то общественное отноше­ние, которое в данном случае является главным, основ­ным. Другие непосредственные объекты, в сфере которых данное преступление причиняет вред, будут дополни­тельными или факультативными.

В определении основного непосредственного объекта преступления имеются существенные различия. По4ше-нию Е. А. Фролова, основным непосредственным ш5ъек-том посягательства является такое общественное отно­шение, тот интерес, который законодатель, создавая норму, стремился поставить под охрану уголовного за­кона в данном случае21.

Представляется, что такое определение основного непосредственного объекта неточно, так как оно не со­держит в себе его основного признака. Главным в этом определении является указание на стремление законо­дателя поставить данное благо под охрану уголовного закона. Это положение, по меньшей мере, спорно, так как и дополнительный объект заслуживает (ввиду своей важности)   уголовно-правовой охраны. Например,   здо-

20            См.: Розенберг Д. Н., с. 74.

21            Ф р о л о в  Е. А. Понятие непосредственного (основного), до­

полнительных и факультативных объектов уголовно-правовой охраны

и их значение для классификации посягательств на социалистическую

собственность.— В кн.:  Материалы, конференции.  Свердловск,   1968,

с. 94—97.

«О

ровье человека в равной мере охраняется уголовным за~ коном потребует такой охраны наряду с отношениями, собственности (при грабеже и разбое), с половой сво­бодой ( прА изнасиловании) и т. д. Очевидно, сущность основного непосредственного объекта заключается не д_эдом. Наиболее важно в определении основного непо­средственного объекта указать на то, что в посягатель­стве на основной объект заключается социальная сущ­ность данного преступления. Так, хотя хулиганство во многих случаях причиняет вред здоровью и отношениям собственности, однако сущность этого преступления за­ключается в нарушении общественного спокойствия. То же можно сказать, и о разбое, сущность которого заключается в посягательстве на собственность, и о дру­гих подобных преступлениях.

Поэтому мы полагаем, что основным непосредствен-ным объектом преступления является то общественное отношение, повреждение которого составляет социаль-ную сущность Данного преступления и в целях охраны которого издана уголовно-правовая норма, предусмат­ривающая ответственность за его совершение.

Следовало бы также выделить в определении, что ос­новным объектом является наиболее ценное с точки зре-н\ия общественных интересов социальное благо из всех повреждаемых данным преступлением. Однако для дей­ствующего уголовного законодательства это не харак­терно. Оснх>внои_объект должен быть определяющим для • квалификации деяния и для выбора места конкретной уголовно-правовой нормы в системе законодательства. При таком подходе к построению системы уголовного законодательства нормы об ответственности за разбой и вымогательство следовало бы отнести к главе о преступ­лениях против личности, как это сделано, например, в УК ГДР 1968 г. (§ 126 и 127), а нормы об ответствен­ности за уничтожение имущества, совершенное обще­опасным способом,— в главу о преступлениях против общественной безопасности и т. д.

Дополнительным непосредственным объектом пре­ступления является то общественное отношение, посяга­тельство на которое не составляет сущности данного преступления, но которое этим преступлением наруша­ется или ставится в опасность нарушения наряду с ос-

81

новным объектом. Таковы, например, здоровье/при раз­бое, жизнь или здоровье при террористическом акте, отношения собственности при диверсии и т. nt Характер­ная особенность дополнительного объекта обстоит в том, что он во многих случаях является самостоятельным и. всегда требует уголовно-правовой охранія.

Факультативным непосредственным/ объектом пре­ступления признается то общественное/отношение, кото­рое данное преступление в одних случаях изменяет, а в других нет. Например, при совершении хулиганства в одних случаях причиняется вред и здоровью личности, и отношениям собственности, а в іругих хулиганство не причиняет такого вреда. То же можно сказать о жизни и здоровье при умышленном уничтожении или повреж­дении имущества и других преступлениях.

Классификация непосредственных объектов преступ­ления имеет немаловажное не только познавательное, но и практическое значение для квалификации деяния. Значение это заключается в том, что квалификация дея­ния производится только по основному непосредст/ ен­ному объекту. Поэтому важно из всех объектов, кото\ >ые этим преступлением нарушаются, выделить основной.

.. Выделение основного и дополнительных непосредст­венных объектов в совершенном деянии — это одна из важных практических задач квалификации преступле­ний. Если не проводить такого различия между несколь­кими непосредственными объектами, то в некоторых случаях невозможно добиться правильной квалифика­ции деяния. Именно этим в известной мере объясняют­ся ошибки, встречающиеся на' практике при разграниче­нии и квалификации, например, хулиганства и преступ­лений против личности.

В связи с этим следует признать необоснованным от­каз некоторых авторов от выделения из числа непосред­ственных объектов основных и дополнительных22. Нельзя согласиться с мнением,— пишет Н. Ф. Кузнецова,— что в хулиганстве два объекта — правила социалистического

'2 См.: Кузнецова Н. Ф. Значение преступных последствий. М г 1968, с: 123; Курс советского уголовного права. Часть Общая. Л, 1968. т. 1, с. 299—300; Сол.одкин И. И.,. Фил аніовский И. Г. Основные вопросы борьбы с хулиганством.— Сов. государство и пра­во,' 1956, № 3, с. 106.

82

общежития и здоровье личности. Тем не менее Н.Ф нецова вынуждена признать, что хулиганство, наряду с общественным порядком, причиняет вред личности йот-ношениям собственности. А раз так, то это обстоятель­ство и вынуждает выделить основное благо, на которое посягает преступление и которое обосновывает квалифи­кацию деяния. 1>ез этого невозможно объяснить почему, например, хулиганство, соединенное с причинением лег­ких телесных повреждений либо- с повреждением или уничтожением имущества на незначительную сумму, не требует дополнительной квалификации по статьям о преступлениях против личности и собственности.

Те криминалисты, которые не проводят различия между основным и дополнительным непосредственными объектами посягательства, испытывают затруднения с определением непосредственного объекта отдельных пре­ступлений. Так, в «Курсе советского уголовного права» указывается, что непосредственным объектом посяга­тельства при диверсии является также личность челове­ка и его здоровье, наряду с экономической основой, советского государства23. Но так как авторы не разли­чают основного объекта диверсии (экономическая осно­ва) и факультативного (жизнь, здоровье, собствен­ность), то неясно, почему это деяние не квалифициру­ется как посягательство на личность прямо или по совокупности.

Выделение факультативного объекта необходимо потому, что он не является обязательным признаком конкретного состава преступления и не всегда указан . в его квалифицирующих обстоятельствах. Однако оче­видно, что причинение вреда наряду с основным объек­том еще и факультативному объекту значительно повы­шает общественную опасность деяния. Это обстоятель­ство должно учитываться судом при назначении вида и размера наказаная.

Поскольку факультативный объект посягательства не является обязательным признаком состава -преступ­ления и не всегда влияет на квалификацию деяния, хотя в значительной мере повышает общественную опасность пбсягательства,   факультативный   объект следовало бы

ю См.: Курс советского уголовного права. Часть Особенная. М., 1970. т. 4, с. 131.

83

всегда выделять в качестве одного из квалифицирующих

признаков состава преступления.  I

Ю. А. Демидов предлагает еще и третий вид класси­фикации объектов посягательства как социальных цен­ностей— деление ценностей на общие (жизнь) и част­ные, на социальные и материальные, iia абсолютные (социалистический правопорядок) и относительные24.

Представляется, что предложенная ДО. А. Демидовым классификация не является достаточно обоснованной хотя бы потому, что объектом преступления может быть признано только такое благо, такая ценность, которые носят социальный характер. Деление объектов преступ­ления на социальные и несоциальные (материальные), как это делает Ю. А. Демидову по нашему мнению, не­обоснованно.

Рассмотренные нами два вида классификации объек­тов преступления не исчерпывают всех возможных ви­дов их классификации. Дальнейшее изучение этой 1аж-ной проблемы может обнаружить необходимости и основание для различных иных видов классификации объектов. Заслуживает внимания, например, выделение подгрупповых объектив25. Может быть предложена классификация объектов по степени их важности, со­циальной ценности и т.-П.

• Целесообразно, например, на наш взгляд, по объекту посягательства и особенностям субъективной стороны все преступления делить на: а) посягательства и б) на­рушения. Посягательствами именовать все умышленные деяния, а нарушениями — неосторожные.

Нарушения в свою очередь распадаются на два вида: а) нарушения правил и б) невыполнение обязанностей. Такая общая классификация. преступлений наиболее точно определяет их социальную сущность, направлен­ность, особенности их совершения и общественную опасность, а также позволяет избежать известной пу­таницы при употреблении таких понятий, как преступле­ние и посягательство.

Важно также построить иерархию объектов уголов-

'     и См: Демидов Ю. А., с. 91.

я См: Фролов Е. А. Понятие непосредственного (основного), дополнительных и факультативных объектов уголовно-правовой ох­раны и их значение для классификации посягательств на социалисти­ческую собственность, с. 209.

84

\

но-правовои охраны, вершину которой должна сосіав-лять жизнь человека, во-первых, потому, что это наибо­лее ценное социальное благо, и, во-вторых, потому, что в условиях социалистического общества в конечном сче­те все существует для человека, для обеспечения усло­вий его жизни, развития и совершенствования.

Различные виды объектов в нормотворческой и пра­воприменительной деятельности имеют различное прак­тическое значение. Для нормотворчества имеют значе­ние только общий, родовой и видовой объекты: об­щий — для определения общего понятия преступления, родовой—для примерного перечня основных объектов посягательства и построения системы Особенной части уголовного законодательства, видовой — для конструи­рования статей и отдельных норм.

Непосредственный объект преступления в нормотвор­ческой деятельности не применяется и там он практиче­ского значения не имеет. В правоприменительной дея­тельности, напротив, основное значение приобретает не­посредственный объект, так как работникам органов правосудия приходится иметь дело с конкретным нару­шением социальных возможностей или состояний кон­кретных субъектов. Практика борьбы с преступнос­тью— это, главным образом, деятельность по поводу конкретных хищений, убийств конкретных лиц и т. д., а не хищений, убийств вообще. Поэтому на практике большей частью речь идет о непосредственном объекте (кража в колхозе им. Урицкого, причинение вреда здо­ровью гр-на Сотова и т. п.), т. е. о том конкретном об­щественном отношении, которое уже нарушено (измене­но) преступлением.

По этим признакам можно различать объект уголов­но-правовой охраны и непосредственный объект преступ­ления: Объект уголовно-правовой охраны — это то об­щественное отношение, которое поставлено под охрану уголовного закона, но которое преступному изменению еще не подвергалось; непосредственный объект преступ­ления — это То общественное отношение, которое уже подверглось преступному изменению в конкретном слу­чае посягательства на объект уголовно-правовой охраны. Во всяком ином смысле выражения «объект уголовно-правовой охраны» и «объект преступления» могут упот­ребляться как синонимы.

85