ПРИЛОЖЕНИЕ. РЕЧИ АДВОКАТА Г. В. ЛЮБАРСКОЙ

(до гражданским делам: наследственному —

в защиту интересов ответчика Шарко С. Н.;

жилищному — в защиту интересов истцов;

трудовому — в защиту интересов ответчицы Ромовой)

Краткое содержание дела. Шарко Н. К., по завещанию покойной жены являлся единственным наследником нажитой ими в период брака дачи, зарегистрированной на имя его жены. Шарко Н. К. отказался от наследства в пользу сына — Шарко С. Н. Спустя 20 лет он предъявил к сыну иск о признании частично недействительным свидетельства о праве на наследство и о признании за ним права собственности на половину дачи, составляющую его супружескую долю.

Решением Киевского районного народного суда Москвы, оставленным без изменения определением судебной Коллегии по гражданским делам Московского городского суда, в иске Шарко Н. К. было отказано.

Уважаемые судьи!

Представительство адвокатом интересов ответчика по этому делу, где спор возник между самыми близкими друг другу людьми — отцом и сыном, — связано не только с обсуждением вопроса о правовой обоснованности возражений сына против иска отца, но и с выявлением нравственной безупречности его спорного интереса.

Оправданно ли оказание адвокатом юридической помощи сыну, который противостоит в споре слабому, девяностолетнему отцу, 20 лет назад благородно отказавшемуся от наследственной дачи в пользу сына, а теперь нуждающемуся в даче и потому претендующему на ее половину? Отвечает ли нравственным, этическим началам судебного представительства поддержание адвокатом возражений сына против иска отца, его отказа от признания права отца на половину дачи?

Вот вопросы, которые требуют безотлагательного ответа. Ведь для адвоката принципиально неприемлемо предста-

вительство интересов лица, лишь формально основанных на законе, но нравственно неоправданных. Приступая к выполнению своего профессионального долга — участию в прениях, — я вижу свою задачу в том, чтобы с позиций поверенного ответчика предложить суду правовую и нравственную оценку обстоятельств этого далеко не простого спора и убедить суд в отсутствии вины сына в начатой отцом судебной тяжбе.

Для этого необходимо задаться вопросами: 1) претендовал ли отец на супружескую долю дачи 20 лет назад, после смерти своей жены, или он намеренно отказался от реализации своего права на эту часть дачи в пользу сына? 2) мог ли истец отказаться от реализации своего права на супружескую долю дачи и правомерен ли такой отказ? 3) знал ли отец и должен ли был знать о регистрации всей дачи па имя его сына? 4) и наконец, почему в течение 20 лет отец не оспаривал действительность свидетельства о праве на наследство, выданного сыну на всю дачу?

Если первые два вопроса связаны с обсуждением права пережившего супруга отказаться от истребования своей супружеской доли в имуществе, зарегистрированном на имя наследодателя, то другие два вопроса касаются сроков исковой давности по притязаниям пережившего супруга на выделение супружеской доли из наследственного имущества.

Обратимся к событиям 20-летней давности — смерти жены истца и матери ответчика. По ее завещанию единственным наследником дачи, нажитой супругами в период брака и зарегистрированной на ее имя, является Николай Константинович. Двое взрослых сыновей, один из которых кадровый офицер, а другой — специалист в области международного права, этим завещанием были обойдены.

Однако Николай Константинович отказался от наследства в пользу младшего сына, того самого, которого через 20 лет он будет называть не иначе, как ответчиком. В течение 20 лет в результате отказа отца от наследства его сип, в соответствии с выданным ему 1-й Московской Государственной нотариальной конторой свидетельством о праве на наследство, является собственником дачи. Теперь, спустя 20 лет после этого, Николай Константинович заявил претензии на половину дачи, составляющую его супружескую долю. Он утверждает: дача была приобретена в период его брака с

ныне покойной женой; в соответствии с нормами семейного законодательства доли супругов в имуществе, являющемся их общей совместной собственностью, признаются равными; коль это так, то наследство в связи со смертью его жены открылось не на всю дачу, а лишь ва ее половипу, составляющую супружескую долю жены; отказываясь от наследства, он не намерен был отказаться от своей супружеской доли.

В то же время, по признанию Николая Константиновича, он ни в течение 6 месяцев после открытия наследства, ни в последующие 20 лет не претендовал ва выделение своей супружеской доли из наследственного имущества.

Между тем реализация права пережившего супруга на истребование супружеской долп из наследственного имущь-ства возможна двумя путями: либо путем подачи в нотариальную контору заявления о выдаче свидетельства о праве собственности на '/2 долю этого имущества, либо в случав спора с наследниками о праве пережившего супруга на половину этого имущества — путем обращения в суд.

Мы знаем по материалам дела, что ни того ни другого Николай Константинович не сделал. Он решил восполнить этот «пробел» лишь спустя 20 лет после открытия наследства. Почему же он не делал этого раньше? Быть может, по незнанию закона? Но мы имеем дело не с дилетантом, а с юристом высшей квалификации — адвокатом, наконец, чья деятельность подчинена одной задаче — оказанию юридической помощи гражданам, защите их законных интересов, разъяснению им их прав и обязанностей, даче советов и справок по законодательству. И хотя по общему правилу незнание закона не освобождает от неблагоприятных последствий нереализации гражданином своего права, очевидно, что по настоящему делу вообще исключаются какие бы то ни было предположения о неосведомленности Николая Константиновича о порядке и сроках заявления претензий на супружескую долю дачи.

Вот мы и подходим к вопросу о том, не намеренно ля отказался Николай Константинович от истребования своей супружеской доли? Ведь когда речь идет о'юристе, не реализующем свое право в течение двух десятков лет, можно с уверенностью говорить только об одном — намеренном отказе от этих прав.

ХШ еС1Ь И СЮЬС1\1Л1т*»1С дим.у ылад^ а^и^аахл. <-« и_* х±1*^*1\д*>

всего запись нотариуса от 8 июня 1967 г. на наследственном деле покойной жены истца о разъяснении пережившему супругу его права на супружескую долю и о его нежелании получить свидетельство о праве собственности на половину дачи.

Нужны ли после этого другие, иные доказательства намеренного отказа истца от реализации своего права на половину дачи, если он сам явился 8 июня 1967 г. в нотариальную контору, сам заявил о своем отказе от наследства в пользу сына, и сам подписал заявление об этом, сам отказался от получения свидетельства о праве собственности па половину дачи.

Но есть и другое тому доказательство. Это собственноручное письмо истца к сыну. Написанное 17 лет назад и бережно хранимое сыном в знак любви и уважения к отпу, оно содержит прямое признание добровольности отказа Николая Константиновича от супружеской доли дачи. Будучи юристом с 50-летним стажем, он не мог даже в личных письмах к сыну изменить своей привычке изъясняться юридически точно. Вот почему летом 1970 года, давая сыну житейски мудрые советы, Николай Константинович прямо писал: «Дача перешла к тебе 1 июля 1967 года в порядке моего отказа в твою пользу наследственной доли и моей половины». Разве можно к этому что-либо добавить или дополнительно разъяснять? Но есть и еще другие доказательства намеренного отказа истца от реализации своего права на супружескую долю дачи. Николай Константинович в точение 20 лет после смерти жены не ставил вопроса о выдаче ему свидетельства о праве собственности на супружескую долю дачи, зарегистрированную на имя его умершей жены. В течение 20 последних лет он вообще не пользовался дачей. Будучи юристом, он никогда не ставил вопрос о регистрации исполкомом местного Совета половины дачи па его имя. С 1907 г. Николай Константинович не принимал никакого участия в содержании части дачи, уплате налогов за нее, страховании, ремонте дома.

Столь убедительные данные достаточны для обоснования добровольного, хорошо продуманного отказа истца от истребования супружеской доли дачи, зарегистрированной на имя его покойной жены.

Вы помните, товарищи судьи, что Николай Константинович оспаривал достоверность доказательств по делу, ссылался на учинение подлога его письма к сыну и записи нотариуса в наследственном деле. Эти серьезные обвинения в добропорядочности сына сегодня сняты отцом, отказавшимся от своей версии о подлоге письма. Спор же о подлинности записи нотариуса на наследственном деле покойной жены истца трансформировался в спор о правомерности учине-ния нотариусом такой записи, о соответствии ее требованиям закона и общим постулатам наследственного права.

Вопрос о правомерности такой записи — это вопрос о праве пережившего супруга отказаться от истребования своей супружеской доли из имущества, зарегистрированного на имя покойного наследодателя. Мог ли истец отказаться от реализации своего права на супружескую долю дачи и правомерен ли такой отказ?

По мнению истца и его поверенного, такого права у пережившего супруга нет, ибо право на супружескую долю в наследственном имуществе принадлежит пережившему супругу пожизненно, как его имя, и не зависит от желания либо нежелания вдовца оформить это право. По их концепции, чтобы отказаться от права на супружескую долю в наследственном имуществе, необходимо сначала получить ь нотариальной конторе свидетельство о праве собственности пережившего супруга на половину имущества, затем зарегистрировать это имущество на свое имя, а лишь после этого отказаться от права собственности путем отчуждения его по договору купли-продажи либо дарения.

Но здравый смысл подсказывает: тому, кто хочет отказаться от своего права, достаточно простого бездействия, а вовсе не удостоверения своих прав и последующего отказа от них, связанного со значительными хлопотами — получением свидетельства о праве собственности на половину дачи; регистрацией в исполкоме местного Совета этой части дачи на имя пережившего супруга; получением разрешения исполкома местного Совета на отчуждение этой части дачи; заключением через нотариальную контору договора дарения либо купли-продажи ее.

Законодатель не устанавливает вообще ни обязательности получения пережившим супругом свидетельства о праве собственности на '/2 долю имущества, зарегистрированного

•а имя наследодателя, ни какой оы то ни оыло фо()мы выражения отсутствия у такого супруга намерения на выдачу ему свидетельства о праве собственности.

Инструкция о порядке совершения нотариальных действий государственными нотариальными конторами РСФСР, утвержденная Верховным судом РСФСР 28 января 1966 г., предусматривала выдачу свидетельства о праве собственности на долю в общем имуществе супругов лишь по заявлению пережившего супруга и с согласия всех наследников (п. 112).

В связи с этим при отсутствии у пережившего супруга намерения на истребование своей супружеской доли из наследственного имущества он не должен облекать в какую бы то ни было форму свой отказ от получения свидетельства о праве собственности на '/2 долю имущества. Для этого достаточно простого бездействия (что и имело место в данном случае).

Вот почему нотариальная практика десятки лет идет по пути разъяснения пережившему супругу его права на истребование супружеской доли из наследственного имущества путем подачи заявления о выдаче свидетельства о праве собственности, а при отсутствии намерения такого супруга на получение этого свидетельства выдает наследникам свидетельство о праве на наследство в общем порядке, т. е, на все имущество, зарегистрированное на имя наследодателя.

Результатом обобщения Министерством юстиции СССР этой многолетней практики нотариальных контор явилось «Практическое пособие для государственных нотариусов по вопросам охраны прав граждан на наследование личной собственности» от 21 апреля 1980 г. № К-11-340, в п. 7 которого в целях установления единства практики оформления наследственных ирав граждан прямо указано, что: при оформлении наследственного права как по закону, так и по завещанию нотариус во всех случаях должен выяснить, есть ли у наследодателя переживший супруг, имеющий право на получение свидетельства о праве собственности, и разъяснить супругу порядок подачи заявления о выдаче свидетельства на '/г долю в общем имуществе, нажитом во время брака.

Если переживший супруг отказался от получения сви-

дь-кзлы^два о праве о1Ш1пвенности, нотариус должен сделать об этом отметку в наследственном деле. В подобном случае имущество распределяется между наследниками на общих основаниях.

Аналогичное суждение было высказано в 1977 г. практиковавшим и весьма авторитетным нотариусом Эйдиновоц 0. Б.: если от пережившего супруга не поступило заявления о выдаче супружеской доли, то имущество, значащееся по правоустанавливающему документу за наследодателем, поступает в общую наследственную массу и на него по просьбе наследников выдается свидетельство о праве на наследство (см. «Сделки в нотариальной и судебной практике», методическое пособие для адвокатов).

При таких обстоятельствах, хотя спорное правоотношение и возникло в июне 1967 г., является правомерной ссылка на пособие Минюста СССР, изданное в 1980 г., так как содержащиеся в нем рекомендации полностью соответствуют Инструкции о порядке совершения нотариальных действий, утвержденной Верховным судом РСФСР в 1966 г. Эта рекомендация закрепила сложившуюся многолетнюю практику нотариальных контор по выдаче на общих основаниях свидетельств о праве на наследство при отсутствии заявления пережившего супруга о выдаче ему самому свидетельства о праве собственности на половину имущества, зарегистрированного на имя наследодателя.

Вот почему, констатируя отсутствие у истца после смерти, его жены намерения на истребование супружеской доли дачи, следует говорить о правомерности его отказа от получения свидетельства о праве собственности на долю в общем имуществе супругов.

Но есть еще один вопрос, имеющий значение по делу: знал ли отец и должен ли был знать о регистрации всей дачи на имя его сына? Николай Константинович уверяет, что до 1986 года ему не было известно содержание выданного его сыну свидетельства о праве на наследство на всю дачу. Можно ли всерьез принять эти его утверждения? Разве добровольный отказ Николая Константиновича от наследства и получения свидетельства о праве собственности на супружескую долю дачи, удостоверенный нотариусом, не означал для него, практикующего адвоката, передачу сыну на общих основаниях наследованных прав на всю дачу? Ведь

дача была зарегистрирована на имя умершей жены истца. Его отказ от наследства в пользу сына наряду с отказом от получения свидетельства о праве собственности на супружескую долю дачи влекли за собой безусловную выдачу сыну свидетельства о праве на наследство на всю дачу. Будучи юристом, истец это отлично понимал.

Более того, из уже цитированного нами письма отца к сыну от 30 июня 1970 г. усматривается, что истец еще 17 лет назад признавал право собственности сына на всю дачу. Следовательно, уже тогда отец не мог не знать содержания выданного его сыну свидетельства о праве на наследство.

Наконец, вы располагаете, товарищи судьи, и свидетельскими показаниями второго сына истца и их общего знакомого о добровольном отказе отца от прав на всю дачу.

Об этом же свидетельствует факт полного самоустранения истца от пользования, управления и содержания дачи.

При таких обстоятельствах следует признать, что истец без уважительных причин пропустил общеисковой трехгодичный срок давности, течение которого следует исчислять с июня 1967 года.

В соответствии со ст. 87 ГК РСФСР истечение срока исковой давности является основанием к отказу в иске.

Остался без ответа теперь лишь один вопрос — почему сдустя 20 лет после смерти своей жены Николай Константинович, когда-то благородно отказавшийся от наследства в пользу сына, начал столь неосновательную судебную тяжбу, стоившую здоровья не только ему самому, но и его де-*ям, которой он провел страшный водораздел между собой н детьми?

Кто они, его дети? Один — убеленный сединами боевой офицер, прошедший Великую Отечественную, чей ратный подвиг отмечен высокими наградами Родины, ныне полковник в отставке. Другой — ученый, профессор, специалист в области международного права, имеющий правительственные награды, много лет представлявший нашу страну за рубежом.

Быть может, сыновья плохо относились к своему отцу? Не уважали его старость, а сын, ставший владельцем дачи, не позволял ею пользоваться отцу? Судя по приобщенным к материалам дела письмам сторон, для таких предположений нет и не может быть места. Вот одно из писем отца к

СЫН.}. 1 Лаос 11С 11(Л1Л1<*С1 К ИСЙ1 <Л<ЗЦ, 110 иОЬЛО (54 О (ЛКйЛи

от наследства в пользу сына тот одарил его шестью тысячами рублей? И разве не была полностью компенсирована истцу супружеская доля дачи за счет другого ценного имущества, нажитого им в период брака и оставшегося у истца после отказа его от наследства в пользу сына?

И разве не читаем мы в письмах сына настоятельные предлоисения отцу провести лето на даче, занять лучшие комнаты в дачном помещении и заверения сына помочь отцу со сборами и переездом на дачу? Он поддерживает это предложение и здесь, в суде.

Однако все эти 20 лет отец не хотел пользоваться дачей. Он выезжал на отдых далеко за пределы Московской области.

Если теперь Николай Константинович намерен пользоваться дачей, а ему не только не препятствуют в этом, а напротив, его настоятельно приглашают на дачу, — то зачем, во имя чего начат этот явно неправый для истца спор?

Значит, дело вовсе не в желании Николая Константиновича пользоваться дачей. Здесь кроется другой интерес: лишить сына права собственности на половину дачи. Нетрудно догадаться, зачем. У Николая Константиновича новая жена. Она па 25 лет моложе его. У нее есть собственные дети ог другого брака, по нет дачи. Она заботится о своих детях, а поэтому толкает 90-летнего мужа па эту тяжбу. Она не только «морально» поддерживает мужа в этом споре, сидя рядом с ним в судебном заседании, она, по существу, отг-е-чаот за мужа, руководит им, настраивает отца против родных сыновей.

Вот почему мои нравственные симпатии на стороне сына, а не на стороне престарелого отца. Вот почему интерес Николая Константиновича по этому делу не может быть признан нравственно безупречным и отвечающим требованиям Закона.

Я прошу об отказе в иске.

Краткое содержание дела: Виноградова Е. В. являлась нанимателем однокомнатной квартиры 20,5 кв. м в Москве. Ее единственная сестра — Комкова М. В. проживала со

своей семьей, в том числе внуком 20 лет, в 3-комнатной квартире в г. Волгограде. Они решили произвести родственный обмен жилой площади, по которому престарелая Виноградова вселялась в качестве члена семьи своей сестры в ее квартиру в г. Волгограде, а внук Комковой М. В. — Комков Андрей, обучающийся в Московском военном институте, — вселялся по обмену в квартиру Виноградовой в Москве.

Комиссия исполкома Моссовета по вопросам обмена жилой площади отказала в прописке Комкову А. Ю. и, следовательно, в обмене жилой площади. Виноградова Е. В., Комков А. Ю. и Комкова М. В. совместно с членами своей семьи обратились в суд Дзержинского района Москвы с иском к городскому бюро обмена жилыми помещениями о нетанеиии препятствий к обмену и о выдаче обменных ордеров.

Решением Дзержинского районного народного суда Москвы исковые требования Виноградовой и Комковых были удовлетворены. Решение вступило в законную силу.

Уважаемые судьи!

Отнесение законодателем к судебной компетенции разрешения подавляющего большинства жилищных споров, в том числе споров об обмене жилого помещения, имеет своей задачей усиленную охрану со стороны государства в лице органа правосудия - - суда жилищных интересов граждан и устранение препятствий в их реализации.

Судебный порядок рассмотрения споров наиболее демократичен. Только суд, деятельность которого осуществляется на основе строжайшего соблюдения законности и демократических принципов социалистического правосудия — равенства сторон перед законом и судом, гласности судебного разбирательства, коллегиального рассмотрения дела, независимости судей и подчинения их только закону и других постулатов, обеспечивающих охрану прав и законных интересов граждан, — способен объективно, независимо от узковедомственного интереса, разрешить спор в соответствии с духом и буквой закона, обеспечить реальное, быстрое и эффективное восстановление либо ограждение прав.

Решение об удовлетворении иска, о котором Вас просит 83-летняя тяжелобольная Виноградова Евдокия Василь-

евиа. будет означать не только торжество законности и справедливости. Оно явится свидетельством подлинной перестройки в правоприменительной практике судов.

Еще «вчера» было не просто безнадежно, а вообще невозможно обращение в суд с иском об иногороднем обмене жилой площади, если исполком Мосгорсовета в лице комиссии по обмену жилой площади отказал в прописке в Москве иногороднему контрагенту по обмену. Это объяснялось тем, что вопросами прописки суд не ведал и правильность отказа в ней при иногороднем обмене не проверял даже тогда, когда налицо был спор о праве гражданском.

Сегодня, в условиях демократизации всех сфер нашей жизни, когда партией задан курс на укрепление социалистической законности и правопорядка, усиление ^охраны прав и законных интересов граждан, снят неосновательный запрет на судебную защиту при отказе в прописке при иногороднем обмене.

Это прямо вытекает из гг. 7 постановления Пленума Верховного- Суда СССР от 3 апреля 1987 г. «О практике применения судами жилищного законодательства», впервые указавшего на возможность признания судом права на жилое помещение за лицом, которому в прописке необоснованно отказано.

Задача суда по настоящему делу -- проверить соответ^ ствие закону мотивов отказа исполкома Моссовета истцам в иногороднем обмене и констатировать наличие либо отсутствие законных препятствий к такому обмену.

При этом суд исходит из того, что намерение истца на совершение родственного обмена жилыми помещениями охраняется законом. Ведь Основы жилищного законодательств Союза ССР и союзных республик, а также Жилищный кодекс РСФСР, значительно расширившие жилищные права и гарантии граждан, регламентируют обмен жилой площади членом семьи нанимателя.

В соответствии со ст. 70 Жилищного кодекса РСФСР совершеннолетний член семьи нанимателя вправе с письменного согласия нанимателя и остальных членов семьи обменять приходящуюся на его долю жилую площадь с другим лицом при условии, что въезжающий в порядке обмена вселяется в качестве члена семьи нанимателя этбго помещения. Такой обмен жилыми помещениями, именуемый в быту род-

ствешшм, допускается независимо от того, в пределах одпо-го города либо в равных населенных пунктах находятся помещения. Ведь Основы я;илищного законодательства и Жилищный кодекс РСФСР не устанавливают каких-либо изъятий при иногороднем обмене жилой площади членом семьи нанимателя, а инструкция о порядке обмена жилых помещений, утвержденная министром коммунального хозяйства РСФСР 9 января 1967 г., прямо закрепляет права нанимателей и членов их семей на иногородний обмен.

Вот почему следует признать отвечающим требованиям закона намерение истцов произвести родственный иногородний обмен жилой площади. В результате этого обмена одинокая Виноградова Евдокия Васильевна, достигшая весьма почтенного возраста и страдающая тяжкими недугами, а потому нуждающаяся в уходе, из однокомнатной квартиры 20,05 кв. м в Москве, нанимателем которой она является, вселяется в 3-комнатную квартиру своей сестры Комковой Марии Васильевны в г. Волгограде, в качестве члена ее семьи, а внук Марии Васильевны —- Комков Андрей, 20 лет, в порядке обмена с Виноградовой выезжает из Волгограда в Москву на ее жилую площадь.

Настоятельная необходимость такого обмена жилой площади для Евдокии Васильевны очевидна: в течение многих лет она остро страдает от одиночества, от отсутствия рядом с нею близких ей людей, готовых прийти на помощь в любое время суток. Будучи тяжело больной, Евдокия Васильевна вот уже несколько лет не в состоянии обслужить себя — она не может ходить по магазинам, готовить себе пищу, стирать, содержать свое жилище в чистоте. Она практически слепа и нуждается в срочной операции.

Давно уже сама больная, она мужественно держалась лишь до тех пор, пока был жив ее муж — инвалид Великой Отечественной войны, 9 лет прикованный к постели. Теперь ей не о ком заботиться. И некому заботиться о ней. Нет детей. Нет в одном городе с нею никого из родных либо близких. Единственная оставшаяся в живых родная сестра— Комкона Мария Васильевна — вместе со своей семьей — мужем, сыном, невесткой, внуком Андреем — живет в г. Волгограде. Сестры близки не только по крови, но и по духу: старенькая Мария Васильевна который раз приезжает в Москву к сестре -- поухаживать за ней, помочь ей, обогреть

душу. Это связано для Марии Ьасильевны со значительными, явно не по возрасту и средствам хлопотами и материальными затратами.

Долгие поиски выхода из ситуации, раздумья, совет с адвокатом в юридической консультации. И вот он — простой и реальный путь избавить Евдокию Васильевну от одиночества и беспомощности — объединение сестер под одной крышей, или, говоря юридическим языком, обмен жилыми помещениями, причем такой обмен, который не нарушит уклада и условий жизни семьи Комковых, не заставит ее сниматься с места, обустраиваться в новой квартире, что всегда не просто, а обмен, по которому совершеннолетний внук Андрей, обучающийся в Москве в военном институте, переедет в квартиру Виноградовой, а она — вместо него — в квартиру своей сестры.

Наконец-то можно было бы порадоваться, что сбудутся намерения сестер — Марии Васильевны и Евдокии Васильевны и они будут жить вместе! Евдокия Васильевна будет ухожена и не одинока. Разве не в том заключается общественный интерес, чтобы создать необходимые социальные условия для спокойной, ухоженной, окруженной близкими людьми старости? В силу этих социальных, высоко гуманных установок государство заинтересовано в оказании содействия одиноким старым людям в объединении их с родными, в совместном их проживании.

Все имеет Евдокия Васильевна — благоустроенную квартиру, хорошую пенсию и даже 2-разовую в неделю помощь сотрудников собеса, доставляющих ей продукты первой необходимости и лекарства. Но не хлебом единым жив человек. В своей благоустроенной просторной квартире со всеми удобствами она, одинокая и беспомощная, не чувствует себя счастливой. Сейчас она нуждается лишь в одном — совместном проживании с сестрой. Лишить ее этой возможности — значит сократить ее жизнь, лишить радости общения с родными, обречь на вынужденное одиночество.

Комиссия исполкома Моссовета по вопросам обмена жилой площади решением от 20 сентября 1987 г. отказала Виноградовой и Комковым в обмене, указав, что «данный обмен со стороны Комкова А. Ю. не отвечает требованиям Положения о прописке и выписке населения в г. Москве», по

* .

данному варианту обмена отказать».

Причем в решении комиссии вообще не указано, каким конкретно требованиям Положения о прописке этот обмен противоречит и почему именно Комкову отказано в прописке' в Москве.

Такое умолчание не случайно — оно объясняется отсутствием законных препятствий к реализации истцами своего права на обмен жилых помещений и проживанию Комко-ва в результате такого обмена в Москве.

Что кроется за этой таинственной общей формуднров-кой отказа в прописке при обмене? И соответствует ли такой отказ действующему закону? Право на обмен жилыми помещениями1 есть право гражданское, оно подлежит судебной защите во всех случаях, когда мотивы отказа исполкома местного или городского Совета в обмене ве основаны на законе.

Конечно, от комиссии, являющейся органом исполкома Мосгорсовета, призванного выступать гарантом личных прав и свобод граждан, осуществлять контроль за правильным применением законов на местах, мы вправе ожидать не волюнтаристских, а основанных на законе решений.

Представитель городского бюро по обмену жилыми помещениями, обосновывая правильность решения комиссии, ссылается на п. 6 Положения о прописке, в силу которого не подлежат прописке в Москве обучающиеся в воинских учебных заведениях курсанты, как проходящие срочную воинскую службу, а также на решение исполкома Моссовета и Президиума МГСПС от 6 февраля 1976 года № 290 «О мерах по улучшению распределения п обмена жилой площади и обеспечению своевременного ее заселения», установившее порядок прописки, предоставления или обмена жилой площади в Москве приглашенных на работу иногородних специалистов только по ходатайствам за подписью заместителя министра СССР и РСФСР, ведающих в соответствующих министерствах этими вопросами. Насколько обоснованны эти ссылки? Конечно же, вопрос о прописке в Москве контролируется исполкомом городского Совета. Нельзя отрицать и того, что акты, изданные органами государственной власти и управления, каковым, в частности, является исполком, в пределах предоставленных им полномочий, подлежат приме-

Б4

пению судом при разрешении дела ^1. 1^ , ии 1^,->_.,./.

Но они применяются только тогда, когда не противоречат ни самому закону, ни назначению прав в социалистическом обществе. При сопоставлении решения № 290 от 6 фев-рчля 1976 г., вынесенного более 11 лет назад (!), с нормами нового жилищного законодательства, расширившего жилищные права граждан, нельзя не констатировать следующее: законодатель четко регламентирует условия, при которых обмен жилого помещения не допускается (ст. 73 ЖК РСФСР). Перечень препятствий к обмену является ограничительным и расширительному толкованию ни судом, ни тем более органами власти и управления не подлежит. Дополнительные, сперх приведенного в ст. 73 ЖК РСФСР перечня условия, при которых обмен жилыми помещениями не допускается, могут быть установлены лишь законодательством Сонма ССР и РСФСР. На это прямо указано в упомянутой норме нрава.

Очевидно, что решение исполкома Моссовета № 290 от 6 февраля 1976 г. к таковым не относится и, будучи ведомственным актом, не является ни союзным, ни республиканским законодательством.

При таких обстоятельствах следует признать, что установленные этим решением ограничения при совершении иногороднего обмена жилыми помещениями, не вытекающие из союзного или республиканского законодательства, не имеют правового значения.

При возникновении противоречий между общесоюзный (республиканским) законодательством и ведомственным актом действует общесоюзный (республиканский) закон.

Этот принцип непреложен и при применении судом закона. Им должен руководствоваться суд и при разрешении настоящего дела, при оценке юридической значимости решения исполкома Моссовета № 290 от 6 февраля 1976 г. и соответствия его общим нормам союзного и республиканского законодательства.

Вы убедились, товарищи судьи, что ни положение о прописке и выписке в Москве, утвержденное соответствующим нормативным актом, ни инструкция о порядке обмена жилыми помещениями, утвержденная Министерством коммунального хозяйства РСФСР 9 апреля 1967 г., не содержат каких бы то пи было ограничений в прописке Комкова Андрея и

Москве. Этот молодой человек, явдшохципеи иуусашши > энного института, блестяще учится и также блестяще характеризуется командованием, ходатайствующим о совершении Комковым родственного обмена и переезде в Москву для улучшения его жилищно-бытовых условий и обучения и заверяющим, что при положительном решении вопроса курсант остается служить в Москве.

Очевидно, что п. 6 Положения о прописке и выписке в Москве на Комкова не распространяется, ибо он претендует на прописку не в связи с обучением в Москве, а в связи с намерением выполнять обязанности нанимателя однокомнатной квартиры в результате родственного обмена жилыми помещениями. Имея самостоятельный источник средств к существованию, он может выполнять обязанности нанимателя.

Особого внимания заслуживает вопрос о том. что обмен жилыми помещениями не ущемляет интересов города.

В результате обмена из города выезжает старый, больной, нетрудоспособный человек, а въезжает молодой и полный сил, готовый к труду, хорошо подготовленный специалист, получающий высшее образование. Число выезжающих из Москвы и въезжающих в Москву лиц одинаково. Наконец, будучи военным, Комков в случае направления его на службу в другой город немедленно теряет право на жилую площадь в Москве, и тогда она поступит в фонд городскою Совета.

Так почему же исполкомом Моссовета чинятся препятствия истцам в родственном обмене жилыми помещениями, хотя именно этот орган власти должен оказывать содействие семье Комковых, снимающих с государства заботу о каждодневном уходе за престарелым человеком и тем самым потенциально освобождающим место в интернате для тех, кто действительно нуждается в государственном попечении?

Как заявил представитель городского бюро обмена, Виноградова имеет право на обмен жилыми помещениями, но меняться она должна в г. Волгоград лишь с тем лицом, которое предложит ей в качестве контрагента по обмену комиссия исполкома Моссовета.

Это не только неосновательно ограничивает право гражданина на обмен жилыми помещениями, но и создает для

ПреСТарйЛОИ ЬВДОКИИ Оа^ИЛЬВЬИШ ^рисоиеишио ик^дичихи^.

переезд в Волгоград на указанную исполкомом площадь, а затем — по мысли городского бюро — съезд с Комковыми на повой жилой площади.

Беспомощной, слепой 83-летней Виноградовой предлагают дважды переезжать, что ей явно не по силам. Ведь не зря говорят в народе: два раза переехать — все равно что один раз сгореть. Это не отвечает и интересам Комковых, которые не намерены выезжать из своей квартиры.

Вот почему я призываю суд к защите права истцов па обмен жилой площади, удовлетворению заявленного ими иска к обязанию городского бюро обмена жилой площади испол-т^.ла Моссовета не чинить препятствий к обмену и выдать истцам обменные ордера. Только такое решение суда будет отвечать требованиям закона, принципу социальной справедливости и будет способствовать укреплению законности и правопорядка.

К вынесению такого решения я и призываю вас.

Краткое содержание дела: Совхоз «Красная Заря» Московской области обратился с иском к кассиру Ромовой и продавцу магазина Лекаловой о взыскании недостачи в сумме 580 руб. Решением народного суда, оставленным без изменения Мособлсудом, иск совхоза был удовлетворен, и недостача в сумме 580 руб. взыскана с Ромовой. В порядке надзора эти судебные постановления были отменены.

При новом рассмотрении дела решением Подольского городского народного суда в иске к Ромовой было отказало и к возмещению ущерба обязаны Лекалова и вновь привлеченная по делу в качестве соответчика Абова — главный бухгалтер совхоза.

Это решение оставлено без изменения Судебной коллегией по гражданским делам Московского областного суда.

Товарищи судьи!

Долгие четыре года сначала следственные, а затем судебные органы занимаются делом Ромовой.

Совхоз ранее предъявлял иск к двум соответчицам —

Ромовой и Лскаловой. Сегодня на ответной стороне мы ви-лнм еще одно лицо -- главного бухгалтера совхоза Абову, ранее уж* участвовавшую в деле, но на стороне истца.

Ваша задача, товарищи судьи, установить, кто из ответчиц — Ромова, Лекалова или Абова -- виновен в причинении материального ущерба совхозу, а потому обязан егэ возместить.

Ромова работала кассиром, Лекалова — продавцом одного из магазинов совхоза. Продавцы магазина, в том числе и Лекалова, сдавали в кассу совхоза кассиру Ромовой торговую выручку за несколько дней, в подтверждение чего им выдавались за подписью кассира квитанции к приходным ордерам. Они являлись для продавца расходными документами и каждую декаду вместе с материальным отчетом по магазину сдавались в бухгалтерию совхоза. Ответчица Лекалова приложила к материальному отчету в качестве расходного документа квитанцию к приходному ордеру № 2286 от 6 июня, подтверждающую сдачу ею в кассу совхоза 580 руб. Однако самого ордера за указанным номером в кассовых документах обнаружено не было: 580 руб. по кассе не оприходованы. Кассир Ромова оспаривала как поступление денег в кассу, так и свою подпись на квитанции к приходному ордеру. Лекалова же настаивала на сдаче денег кассиру, в подтверждение чего ссылалась на квитанцию с подписью Ромовой.

Таким образом, у истца есть квитанция, свидетельствующая о сдаче продавцом денег в кассу, и подпись кассира на ней но вызывает у него сомнений: но деньги по кассе не оприходованы и их в наличии нет.

Если не принимать во внимание заявления Ромовой о подделке ее подписи на квитанции к приходному ордеру, то можно прийти только к одному выводу: действия Ромовой, скрывшей поступление в кассу 580 руб., причинили совхозу материальный ущерб и содержат признаки деяния, преследуемого в уголовном порядке. Так и решила администрация совхоза, передав в прокуратуру материалы о «неоприходовании» 580 руб. Прокуратура г. Подольска отказала в возбуждении уголовного дела.

Вместе с тем следует учесть, что Ромова, занимавшая должность кассира, относится к той категории работников, на которых может быть возложена полная материальная от-

. - . ..

умышленных действий, так и в случае небрежного или недобросовестного отношения к своим обязанностям. Это прямо предусмотрено Положением о ведении кассовых операций, утвержденным Постановлением Совета Министров ССГ.Р от 6 августа 1973 г.

Лёкалова как продавец тоже несет полную материальную ответственность за вверенные ей в подотчет товары.

Для возложения на работника обязанности возместить предприятию причиненный ущерб должны быть установлены такие обстоятельства, как факт причинения ущерба, противоправность того действия работника, которым причинен ущерб, причинная связь между действием работника и причиненным ущербом и, наконец, вина работника в причинении ущерба своим действием либо бездействием.

Первое условие — наступление материальной ответственности — налицо: совхоз недополучил 580 руб., либо их присвоила Ромова, либо на эту сумму есть недостача у Ле-каловой, в целях сокрытия которой она представила истцу квитанцию к приходному ордеру с сомнительной подписью.

Противоправность действий Ромовой либо Лекаловой, если таковые в действительности были, а также причинение этими действиями материального ущерба совхозу очевидны и едва ли нуждаются в доказывании. Однако паше трудовое законодательство, в частности ст. 121 КЗоТ РСФСР, предусматривает, что причиненный такими действиями ущерб может быть взыскан с работника лишь при доказанности его вины. Действия работника, причинившие ущерб, могут быть поставлены ему в вину только в том случае, если они совершены умышленно или по неосторожности. При отсутствии в действиях работника умысла или неосторожности материальная ответственность за ущерб но наступает.

Следовательно, если Ромова докажет, что вред причинен не по ее вине, она освобождается от возмещения ущерба. Неполное выяснение обстоятельств дела при первом его разбирательстве привело к тому, что вынесенные по делу решение народного суда и определение Московского областного суда о взыскании с Ромовой 580 руб. были отменены Президиумом Московского областного суда по протесту замес ш-теля Председателя Верховного Суда РСФСР.

Передавая дело на новое рассмотрение, надзорная ип-

станция предложила расширить круг доказательств и тщательно проверить уже собранные, а также всесшронне«выяснить обстоятельства, от которых зависит установление оснований и условий материальной ответственности.

Может ли суд в порядке гражданского судопроизводства признать одну пз ответчиц виновной в умышленном ^.совер-шении противоправного действия, если в возбуждении уголовного дела против них отказано? Именно этот вопрос поставлен на разрешение суда, и поверенный Ромовой видит свою задачу в том, чтобы помочь ей доказать, что вред истцу причинен не по ее вине, а потому она должна быть освобождена от материальной ответственности. И доказать это нам поможет ответ на традиционный вопрос следствия: «Кому это выгодно?» Кто заинтересован в причинении материального вреда совхозу тем методом, который имел место?

Присвоение Ромовой выручки Лекаловой путем уничтожения приходного ордера № 2286 от 6 июня, но при условии выдачи Лекаловой квитанции к приходному ордеру ла сумму 580 руб. -- невыгодный для кассира метод присвоения средств. Почему? При первой же сверке отчета данных Ромовой и данных отчета продавца последует неминуемое разоблачение кассира, а вслед за ним — привлечение к уголовной ответственности. Причем это произошло бы не позднее, чем через четыре дня, ибо отчет Лекаловой за первую декаду должен был проверяться 11 июня.

Вместе с тем подделка подписи кассира на квитанции к приходному ордеру для Лекаловой крайне выгодна. Для нее квитанция с подписью кассира — это оправдание того, что в магазине нет товара. Приложив такую квитанцию к товарному отчету, Лекалова могла изъять деньги из кассы магазина. Разоблачение в этом случае весьма сомнительно, так как подпись за кассира могла быть учинена любым посторонним лицом по просьбе продавца. И тогда, если в крайнем случае будет установлено, что эта подпись выполнена не Ромовой, разве можно будет установить, кем она выполнена в действительности?

В то же время у Лекаловой есть и образцы подписей Ромовой, ведь она до составления отчета за декаду хранит у себя квитанции к приходным ордерам за несколько выручек. При этом следует учесть, что, как отмечено судебно-графологической экспертизой, подпись Ромовой крайне про-

стп, состоит из трех букв «Ром», а потому подделать ее легко.

Далее, если бы Ромова присвоила выручку Лекаловой за 6 июня в сумме 580 руб., то отсутствие этих денег в кассе она могла бы объяснить кражей денег из сейфа совхоза, случившейся в ночь с 6 на 7 июня, когда было похищено 109 руб. Как на доказательство того, что из кассы совхоза было похищено не 109, а на 580 руб. больше, Ромова сослалась бы на квитанцию к приходному ордеру, выданную ею Лекаловой. Такая возможность безнаказанного сокрытия присвоения средств могла представиться только вследствие необычного стечения обстоятельств. Однако Ромова не воспользовалась ею, что служит лучшим доказательством ее непричастности к причинению совхозу ущерба.

Вместе с тем нельзя не обратить внимания на то, что у Лекаловой, как видно из имеющейся в деле справки, неоднократно были недостачи в магазине. Последняя недостача в сумме 625 руб. образовалась в период с 26 мая по 19 июля, т. е. менее чем за два месяца. Именно к этому периоду относится спорная квитанция. Для покрытия недостачи Лека-лова нуждалась в деньгах. Но где она могла взять столь крупную сумму? Подделка подписи кассира в квитанции к приходному ордеру и приложение ее к материальному отчету могли явиться для Лекаловой способом «погашения» недостачи, сокрытия ее от администрации совхоза. Если бы Лекалова не представила квитанцию к спорному ордеру на 580 руб., недостача по ее магазину составила бы не 625 руб., а 1205 руб., в связи с чем она должна была бы предстать перед органами следствия.

Важно, на наш взгляд, и то обстоятельство, что Лекалова, давая объяснения в прокуратуре г. Подольска в связи с настоящим делом, пыталась скрыть, что у нее были недостачи за время работы у истца.

Удивительно и то, что квитанцию к приходному ордеру на 580 руб. за 6 июня Лекалова сдала не с очередным отчетом за декаду к 11 июня, а лишь спустя месяц. Чем объяснить такую забывчивость? Не тем ли, что она выжидала удобного момента, тянула время, подсчитывала размер недостачи?

Как известно, спорный ордер № 2286 от 6 июня выпя-сан на сумму 580 руб. 8 июня Лекалова сдала в кассу совхоза по приходному ордеру № 2315 точно такую же сумму—

5КО руо. Между тем из справки о размере выручки лекало-кой за период с января по июль, т. е. за сем» месяцев, усматривается, что сумма сдаваемых Лекаловой выручек колеблется, но никогда не бывает одинаковой. Не странно ли, что в квитанциях от 0 и 8 июня значатся одинаковые суммы, хотя выручены они за разные периоды времени — по спорному ордеру значится выручка с 1 по 6 июня, т. е. зя пять дней, а по ордеру от 8 июня лишь за два неполных рабочих дня. Вы спросили у Лекаловой об этом, и на свет появилась новая версия, не упоагинавшаяся ею при первом рассмотрении дела. Она утверждает, что выручка с 1 по 6 июня составила не 580 руб., а целую тысячу, что все деньги она привезла в бухгалтерию истца, но после некоторых колебаний решила сдать в кассу лишь часть выручки — 580 руб., остальную сумму мелкими купюрами оставить для размена (?!)„ Прибавив к этой сумме выручку за 6 и 7 июня, она вновь сдала в кассу совхоза 580 руб. Совпадение же размеров выручек — случайность! Но не слишком ли много случайностей: недостача на крупную сумму и нуждаемость в средствах для ее покрытия в период появления спорного приходного ордера; несвоевременная сдача ею в бухгалю-рню квитанции к ордеру; сокрытие от органов следствия факта обнаружения у нее недостачи и, наконец, никогда ранее не встречавшееся совпадение размера выручек, следующих одна за другой.

В то же время принятый в бухгалтерии порядок ведения кассовых операций, при котором в нарушение закона приходные ордера выдавались на руки лицам, сдающим деньги, создавал возможность подделки квитанции к приходному ордеру заинтересованным лицом, которым могла быть а Лекалова; не создавал Ромовой нормальных условий тру т, обеспечивающих правильное производство ею кассовых операций с наименьшим риском для вверенных ей ценностей. Порядок выдачи приходного ордера, установленный истцом, не отвечает требованиям закона; в кассе совхоза оет штампа «получено», который страхует кассира от возможной подделки его подписи на квитанций к приходному ордеру; приходные ордера выдавались на руки лицам, вносящим деньги, что недопустимо.

Лица, участвующие в деле, а также работники бухгалтерии, допрошенные и качестве свидетелей, показали, что в

в кассу: продавец выписывает у бухгалтера приходный ордер с квитанцией к нему на любую сумму, которую укажет. Выручка продавца бухгалтерией не проверяется, а приходный ордер выписывается с его слов. Затем продавец подписывает приходный ордер у главного бухгалтера, который тоже не проверяет, есть ли у продавца выручка и каков ее размер. С подписанным ордером продавец наконец идет к кассиру. Тот проверяет выручку, сверяет ее с суммой, указанной в приходном ордере и квитанции к нему, подписывает квитанцию и отдает ее продавцу.

Этот порядок выписки приходного ордера и сдачи по нему выручки в кассу создает для кассира риск подделки его подписи на квитанции лицом, которое ордер выписало, но деньги не сдавало. Именно поэтому в Положении о ведении кассовых операций категорически указано, что выдача приходных кассовых ордеров на руки лицам, вносящим деньги, запрещается.

Следовательно, администрация истца, нарушившая Положение о ведении кассовых операций, не приняла необходимых мер, обеспечивающих кассиру правильное поступление и прием денег. Именно это обстоятельство явилось основанием для привлечения судом по нашему ходатайству к участию в деле в качестве ответчика главного бухгалтера совхоза Абовой.

Ведь в силу п. 2 ст. 120 КЗоТ РСФСР руководителя предприятий, учреждений, организаций и их заместители, а также руководители структурных подразделений несут материальную ответственность в пределах своего среднего заработка за ущерб, причиненный неправильной постановкой учета и хранения материальных или денежных ценностей.

Независимо от всех изложенных обстоятельств непричастность Ромовой к присвоению 580 руб. подтверждается л заключениями графических экспертиз, которые по делу назначались трижды. Первая из них, проведенная по постановлению следователя, не смогла ответить на вопрос: исключается ли исполнение подписи в квитанции к приходному ордеру самой Ромовой, что и послужило основанием к отказу в привлечении ее к уголовной ответственности.

Две другие, назначенные судом и проведенные в Центральном научно-исследовательском институте судебных экс-

АА*^|Л"0, 11^*11^1«.1*А ** НС* А Ч А Ч^/*1 А^ЪЛ Ч Л1 ^ ЧШиМ^, ЛЛЧ/^Ии»^- 14 О1 ЪХ1^^-

ной квитанции выполнена не Ромовой.

Таким образом, анализ всех собранных по долу доказательств приводит к непреложному выводу: Ромова непричастна к причинению ущерба совхозу в сумме 580 руб. Поэтому в иске к моей доверительнице должно быть оп.азаио.

«все книги «к разделу «содержание Глав: 8 Главы: < 3. 4. 5. 6. 7. 8.

5rik.ru

Материалы для учебы и работы

ПРИЛОЖЕНИЕ. РЕЧИ АДВОКАТА Г. В. ЛЮБАРСКОЙ