6.6 Качества личности адвоката, определяющие его способность овладеть судебным ораторским искусством

Важнейшим качеством личности адвоката, от которого зависит его способность овладеть судебным ораторским искусством, выступить с убедительной защитительной речью и репликой, является его высокая общая культура. Известное высказывание А.Ф.Кони о том, что образованный юрист должен быть человеком, "в котором общее образование идет впереди специального"*(623), относится прежде всего к адвокату как судебному оратору.

Цицерон, отмечая важное значение высокой общей культуры для эффективного овладения основами ораторского искусства, писал: "Красноречием можно овладеть, лишь сравнявшись в знаниях с образованнейшими людьми"*(624). Особенно важное значение он придавал философскому и научному образованию оратора*(625).

"Основанием красноречия является философия... предмет этот весьма достоин познания: не зная его, сплошь и рядом допускаешь ошибки не только в жизни, но и в стихах и в прозе..."*(626);

"Оратор... без всестороннего научного образования не сможет иметь достаточных знаний и вкуса"*(627), не сможет овладеть предметом речи и содержательно разработать ее, ибо "речь должна расцветать и разворачиваться только на основе полного знания предмета"*(628).

На важное значение разносторонней научной подготовки для овладения основами ораторского искусства, умением построить, разработать и произнести искусную речь обращал внимание и М.В.Ломоносов: "Материя риторическая есть все, о чем говорить можно, т.е. все известные вещи в свете, откуда явствует, что, ежели кто имеет большее познание настоящих и прошедших вещей, т.е. чем искуснее в науках, у того большее есть изобилие материи к красноречию"*(629).

Разносторонняя научная подготовка, особенно философская, способствует развитию мышления судебного оратора, его способности генерировать конструктивные идеи, четко формулировать и излагать мысли в живой, свободной, импровизационной, экспромтной речи. Чрезвычайно ценной является мысль Г.Бетса о том, что ораторам, не умеющим "говорить речь, рассуждать... недостает не слов, а идей, и именно ясных идей"*(630) и что ораторская свобода речи "прежде всего есть способность созидать стройный ряд идей и располагать их во взаимной связи и зависимости. Она заключается гораздо больше в способности мыслить, чем говорить"*(631).

Когда мы проникаемся идеей, говорит Вольтер, хорошо овладели своей мыслью, она выходит из головы, вполне вооруженной подходящими выражениями, облеченной в подходящие слова, как Минерва, вышедшая из головы Юпитера в доспехах.

Таким образом, для овладения ораторским искусством адвокат не должен ограничиваться специальной юридической подготовкой, запасом знаний, полученных в средней школе и вузе. Едва ли способны быть настоящими судебными ораторами адвокаты, которые относятся к тому типу людей, о котором Козьма Прутков заметил: "Некоторые люди подобны колбасам: чем их наполнят - то и носят в себе всю жизнь".

Разумеется, судебный оратор должен обладать прежде всего основательной и всесторонней юридической подготовкой, т. е. высокой профессиональной культурой. Но она обязательно должна сочетаться с высокой общей культурой. Л.Е.Владимиров в своем "Пособии для уголовной защиты" писал, что, для того чтобы произнести искусную речь, отвечающую требованиям древних - доказывать, очаровывать и увлекать, оратор должен обладать высокой общей и профессиональной культурой, располагать огромными духовными ресурсами: "Нужно быть в одно и то же время и философом, и художником, и юристом, и государственным человеком. Таким защитником был покойный Спасович. Обаяние его ученых, художественных и разнообразных по содержанию речей не поддается описанию. Я думаю, что он был величайшим защитником своего времени, равного которому не было в то время в Европе"*(632).

Такой же разносторонней и глубокой философской, эстетической и юридической образованностью обладал и А.Ф.Кони. Л.Е.Владимиров особое внимание обращает на его основательную теоретическую подготовку: "Теоретическое образование спасло Кони от того беспомощного состояния растерянности в необозримом море отдельных случаев, какое замечается у практиков-криминалистов, лишенных научного приема..."*(633) Это лишает их способности вести эффективную интеллигентную борьбу в состязательном уголовном процессе, в частности при произнесении судебной речи.

Основательная теоретическая подготовка помогала А.Ф.Кони разработать и произнести искусную судебную речь как в тех случаях, когда он выступал в качестве обвинителя, так и тогда, когда он действовал в качестве судьи. По свидетельству Л.Е.Владимирова, когда Кони объясняет присяжным заседателям их положение в суде, он понятными словами излагает то, что составляет выработанную в науке и жизни народов теорию*(634).

Но для того чтобы то или иное общее положение теории доказательств или закона стало достоянием правосознания каждого присяжного, его необходимо "наполнить" конкретным содержанием, облечь в живую, бытовую форму с учетом специфических особенностей рассматриваемого дела. Это уже работа естественной логической способности суждения по применению общих и частных знаний к конкретным ситуациям.

Анатолий Федорович Кони, по свидетельству очевидцев, был "весь проникнут индивидуальными особенностями случая; если он прибегает к какому-нибудь отвлеченному положению, то он сумеет его отыскать, раскрыть в данном отдельном случае и воплотить в живую бытовую форму..."*(635). "Научная мысль под руками Кони живет и дополняется богатым содержанием психологического анализа преступления и бытовой стороны уголовной действительности"*(636).

Неумение раскрывать ясным, понятным языком общие положения закона и теории и связывать их с бытовой психологической стороной рассматриваемой судебной драмы - одно из характерных проявлений функциональной безграмотности судебных ораторов, страдающих дефицитом здравого смысла. Этот недостаток, разрушающий убедительность судебной речи, проявляется чаще всего в речах обвинителей.

"Служители правосудия совсем забывают о главном вопросе, с самого начала поставленном в общественной совести: как? отчего?- и погружаются всецело в технические подробности, представляющие как бы юридическую анатомию деяния виновного, - писал П.С.Пороховщиков в своих "Прокурорских заметках". - Мы излагаем обстоятельства дела, представляем улики и, разъяснив присяжным, что "судебным следствием установлены все признаки состава преступления в деянии подсудимого", опускаемся в кресло с сознанием исполненного долга. Это, может быть, правильно в коронном суде, но это совсем не то, что нужно в суде с присяжными... Наши противники знают это и ведут защиту, разбирая бытовые стороны дела. В этой области они естественным образом несравненно чаще соприкасаются с настроением и чувствами присяжных, чем мы в наших рассуждениях и выводах. Поэтому они имеют на них и больше влияния, чем мы"*(637).

Для того чтобы в судебной речи правильно и убедительно разобрать бытовые стороны дела, обвинитель и защитник, как мы в этом убедились выше, при анализе речи С.А.Андреевского, должны обладать достаточным запасом не только общих, но и частных знаний об окружающей действительности.

В процессе анализа бытовых сторон дела систематизированные общие и частные знания об окружающей реальности выступают в роли источника правильных идей, понятий и нужных для их выражения в судебной речи слов. Г.Бетс, основываясь на личном опыте и опыте других известных адвокатов, полагал, что для приобретения значительного запаса идей, понятий и нужных для их выражения слов адвокат, как мольеровская женщина, должен иметь "понятие обо всем, и, заметьте, понятия точные, ясные, а не темные, смутные представления. Адвокату нужно знать сущность всех предметов, подлежащих научному исследованию, иметь ясное понятие обо всех явлениях, хотя бы и не с самой глубокой стороны их; но это совершенно не то, что поверхностное знание всего доступного знанию. Он должен быть готов при знании основных положений быстро усвоить себе самые специальные стороны известного вопроса"*(638).

Для развития этой важной способности, от которой зависит убедительность судебной речи, Г.Бетс рекомендовал ораторам "...открыть наши чувства, эти двери нашей души, выходящие во внешний мир... Нужно много, постоянно наблюдать, видеть, слышать, трогать, даже пробовать и нюхать. Нужно много читать, т.е. пользоваться наблюдениями других людей, заключенными в книгах; читать, без сомнения, юридические книги, но не ограничиваться ими, так как тот, кто ограничивается чтением только книг по известной специальности, становится человеком крайне односторонним, своего рода маньяком... Порхайте, как бабочка*(639) Представляется, что этот метод пополнения жизненного опыта, расширения житейского и научного кругозора точнее было бы уподоблять не поверхностному "порханию бабочки", а продуктивной работе трудолюбивой пчелы по собиранию нектара и преобразованию его в качественно новый ценный продукт - мед, особенно если учесть, что Г.Бетс приобретенные таким образом знания советует основательно переработать собственным умом, осмыслить и систематизировать их, т.е. преобразовать в составные части личного мировоззрения: "...Не оставляйте в хаотическом виде, случайно нагроможденными друг на друга эти обрывки и наблюдения; приводите ваше случайное чтение к единству, делайте из него нечто целое путем изучения основных руководств по каждой науке; отдавайте себе строгий отчет в терминологии. Основные понятия будут притягательными центрами, вокруг которых будут группироваться по закону логического сродства: приобретенные сведения", читайте при всяком удобном случае... что вам попадется под руку... Читайте газеты, журналы, романы, поэтические произведения; читайте научные сочинения, направляйте вашу любознательность по всем ветвям человеческого знания... Я выигрывал процессы - и очень удачно - благодаря в значительной степени тому, что знал формулу эликсира Гаруса и терапевтическое значение ликера Fowler. Однажды я поздравил себя с тем, что прочел случайно статью одного инженера о роли снарядов, предохраняющих от пыли при работе в каменноугольных копях. Каким образом станете вы судить об экспертизе, не владея техническими познаниями, не будучи знакомы с терминами данной специальности?"*(640).

О важном значении для успешной защиты в состязательном уголовном процессе частных знаний об окружающей действительности говорил и Р.Гаррис: "В адвокатском искусстве вообще обращают слишком мало внимания на мелочи, забывая, что нередко ничтожнейшее обстоятельство бывает осью, на которой вертится все дело"*(641).

Почитайте произнесенные в крупнейших состязательных уголовных процессах судебные речи А.Ф.Кони, В.Д.Спасовича, С.А.Андреевского, Ф.Н.Плевако, Н.П.Карабчевского, П.А.Александрова, К.К.Арсеньева, А.Н.Урусова, В.И.Жуковского и других выдающихся судебных ораторов - и вы убедитесь, что все дело здесь "вертится" на существенных "мелочах", на их интерпретации с позиции обвинения и защиты, особенно при исследовании вопросов о виновности в нестандартных нравственно-конфликтных ситуациях.

Но для того чтобы обратить внимание присяжных заседателей на эти существенные "мелочи" во время судебного следствия и правильно "обыграть" их в обвинительной и защитительной речах, надо обладать высокой общей и профессиональной культурой, располагать "морем" общих и частных знаний об окружающей действительности, о человеке, об общих свойствах человеческой природы, человеческого характера. В руках здравомыслящего обвинителя и защитника эти знания, особенно понимание человеческих характеров, общих свойств человеческой природы, представляют собой мощнейшее средство, интеллектуальное оружие интеллигентной состязательной борьбы, что имеет особенно важное значение в деятельности защитника. "Вся работа адвоката, - писал Р.Гаррис, - идет в области человеческой природы. Люди - его рабочий прибор, люди - та нива, над которой он трудится. Измеряет ли он силы противника, настроение присяжных, оценивает ли умственные способности и добросовестность свидетеля, все равно ключ к успеху лежит в знании человеческой природы или человеческого характера"*(642).

Одним из важнейших источников этих знаний является художественная литература, что подчеркивает С.Залыгин: "Спрашивается, каким же образом юрист сможет обвинять или защищать людей, не обладая теми знаниями о природе человека, которые дает классическая литература?"*(643) В этом отношении особенно ценными являются "Воскресение" Л.Н.Толстого, "Преступление и наказание" и другие произведения Ф.М.Достоевского, рассказы русского писателя А.Шкляревского*(644), "Американская трагедия" Т.Драйзера и другие содержательные художественные произведения на криминальные темы, в том числе классические произведения детективного жанра Э.По, А.Кристи, А.Конан-Дойла и др.*(645) И конечно же ценнейшим источником знаний об общих свойствах человеческой природы, которые проявляются при подготовке, совершении и сокрытии преступления, а также в процессе его раскрытия и расследования, являются речи выдающихся российских судебных ораторов, которых мы перечислили выше.

Р.Гаррис считал, что знание и понимание адвокатом людей имеет особенно важное значение в процессах по сложным делам, обвинение по которым основано на противоречивых уликах, когда присяжных надо предостеречь от ошибочного вердикта, "привести их к более внимательной оценке противоречивых домогательств сторон. Для этого нужны не громкие фразы, а рассудочная деятельность. Вы должны уничтожить не только теорию, ими изобретенную, но и основания ее. Для этого нужны и проницательность, и способность к логическим рассуждениям. Вам необходимо выяснить с несомненностью, какое создалось у них представление о сравнительных преимуществах сторон. Как это сделать? Шарлатан сказал бы: "Чтением мыслей". Адвокат ответит: "здравым смыслом", т. е. посредством умозаключений, основанных на знании людей. Вам, может быть, ни разу не удастся уловить их точку зрения: если удастся и речь ваша будет искусна по приемам и содержанию, вы подчините их себе; если нет- тем хуже для вашего клиента: у вас нет надлежащего знания людей, и он ничего бы не потерял, если бы вы молчали вместо того, чтобы говорить"*(646)(выделено мной. - В.М.).

Неумение судебных ораторов в состязательном уголовном процессе уловить точку зрения присяжных заседателей, повлиять на нее своей искусной по приемам и содержанию речью - одно из типичных проявлений функциональной безграмотности обвинителя и защитника, обусловленной их низкой общей и профессиональной культурой. Следует особо отметить, что этот недостаток, лишающий оратора способности предвидеть, как его звучащее слово "аукнется" в душах слушателей, повлияет на их умы и сердца, снижает эффективность публичного выступления в любых видах ораторского искусства, а не только в судебных речах.

В связи с этим сохраняет актуальность глубокая мысль, которую высказал А.В.Луначарский в 1918 г. при открытии Института живого слова: "Дать речь, как целесообразное орудие индивидууму, - это значит проложить правильные пути между внутренним человеческим миром и словесным его выражением...", чтобы слово вызывало у людей, к которым мы обращаемся, адекватную реакцию, находило "именно тот резонанс, которого мы хотели... нам нужно приучить человека понимать внимающих ему и окружающих его, приучить прослеживать судьбу слова не только в воздухе, но и в душах тех, к кому слово обращено. Я настаиваю на том, что с этой точки зрения искусство речи глубоко психологично и глубоко социально, что, не изучивши той общественной психологической среды, в которой слово раздается как духовный символ, а не как просто физическое явление, нельзя, в сущности говоря, сказать, что ты умеешь говорить"*(647).

В состязательном уголовном процессе эта проблема приобретает особую значимость в связи с тем, что защитник, не умеющий предвидеть судьбу своего слова в душах слушателей, прежде всего присяжных заседателей и председательствующего судьи, - это источник повышенной опасности и для подсудимого, и для интересов правосудия в целом. Такой адвокат в состязательном процессе создает угрозу для интересов подзащитного и правосудия еще на подступах к судебным прениям, в процессе судебного следствия тем, что из-за своей неспособности предвидеть влияние своих вопросов на формирование внутреннего убеждения присяжных заседателей и председательствующего судьи предрасположен задавать опасные дополняющие, уточняющие и контрольные вопросы, которые могут вызвать неблагоприятные для подзащитного ответы, склоняющие весы правосудия в сторону обвинения. А это особенно опасно при исследовании вопросов о виновности в нестандартных нравственно-конфликтных ситуациях.

Предостерегая адвокатов от постановки таких рискованных вопросов, ответы на которые могут окончательно "потопить" подзащитного, снизить шансы добиться целей защиты, Р.Гаррис писал: "Необходима величайшая осмотрительность, чтобы решить, следует ли предложить известный вопрос или нет... А делается как раз наоборот... молодой человек, которому поручена защита, старается задавать как можно больше вопросов каждому свидетелю... и получает невыгодные, а иногда и губительные, роковые для обвиняемого ответы. Чтобы сажать под замок всяких злополучных "преступников", правительству нет нужды заботиться о государственных обвинителях, пока существуют начинающие защитники, ибо эти молодые люди могут задавать свидетелям вопросы по таким обстоятельствам, о которых [даже] обвинитель не имеет права спрашивать"*(648).

По мнению Р.Гарриса, молодые адвокаты повышенно предрасположены к подобным ошибкам из-за недостатка жизненного опыта, плохого знания людей: "Я видел людей, признанных виновными только вследствие ошибок их защитников, видел немало несомненных преступников, уходивших на свободу вследствие неумелости обвинителей. Можно быть превосходным законником и плохим адвокатом. Не зная людей, не обладая большой опытностью, нельзя быть настоящим адвокатом... Одно знание закона не сделает вас адвокатом, как длинный шест не научит ходить по канату"*(649).

И все же основной причиной неадекватной деятельности защитников в состязательном уголовном процессе, при которой защитник невольно превращается во второго обвинителя, является не молодость, ибо подобные ошибки случаются и с убеленными сединой мэтрами, которые уже давно избавились от этого "недостатка". Главное здесь - дефицит здравого смысла, обусловленный слабым развитием способности суждения, а также то, что в структуре жизненного опыта оратора отсутствует достаточное количество общих и частных знаний, которые в совокупности образуют его общую и профессиональную культуру.

В заключение следует особо отметить такое важное качества личности, от которого зависит способность адвоката овладеть судебным ораторским искусством, как трудолюбие. По свидетельству Гарриса, "люди, получившие известность выдающихся ораторов, достигали этого путем огромной работы, неутомимого упражнения и старательного изучения великих художников слова... если принять во внимание, что умение говорить есть верное средство успеха, то надо признать, что ради успеха можно трудиться всю жизнь"*(650).

Заключение

Одним из важнейших направлений судебной реформы в Российской Федерации является признание права каждого лица на разбирательство его дела судом с участием присяжных заседателей в случаях, установленных законом. Это право получило закрепление в Декларации прав и свобод человека и гражданина и нескольких статьях Конституции Российской Федерации, потому что процессуальная форма суда с участием присяжных заседателей:

более надежно, чем обычная форма судопроизводства, защищает права и свободы человека и гражданина от обвинительного уклона следователей, прокуроров, профессиональных и непрофессиональных судей, их произвола, ошибок;

обеспечивает формирование в уголовном процессе наиболее благоприятных процессуальных и социально-психологических условий для последовательной реализации демократических принципов (основ) справедливого правосудия, в том числе принципа состязательности и равноправия сторон и принципа презумпции невиновности;

активизирует наиболее сильные стороны духовного потенциала защитника, обвинителя, председательствующего судьи, присяжных заседателей, прежде всего их здравый смысл и совесть, которые выступают в качестве движущей силы состязательного уголовного процесса с участием присяжных заседателей;

нейтрализует присущие участникам процесса элементы авторитарно-бюрократической совести и другие "человеческие слабости", являющиеся источниками следственно-прокурорского и судебного произвола, ошибок.

Эти преимущества суда с участием присяжных заседателей имеют особенно важное значение для предупреждения непоправимых ошибок по делам об убийствах и других тяжких преступлениях, наказуемых длительными сроками лишения свободы, пожизненным лишением свободы или смертной казнью, особенно при рассмотрении и разрешении таких дел в нестандартных нравственно-конфликтных ситуациях. По таким делам в подобных ситуациях суд с участием присяжных заседателей выступает в качестве высшего суда общественной совести для общества и высшего суда последней надежды для неповинного или формально виновного человека, совершившего общественно опасное деяние не по злой воле, а "поневоле", случайно, под давлением внешних обстоятельств, виктимного, безнравственного и противоправного поведения потерпевшего.

В суде с участием присяжных заседателей права и свободы подсудимого, который невиновен вовсе либо хотя и виновен, но не в такой степени, чтобы его можно было лишать права на жизнь или на свободу почти на "всю оставшуюся жизнь", более надежно защищены от незаконного и необоснованного обвинения, вызванного обвинительным уклоном, ошибками и произволом следователей, прокуроров и профессиональных и непрофессиональных судей. Такая защищенность обусловлена тем, что сложная процессуальная форма суда присяжных обеспечивает более последовательное соблюдение принципа презумпции невиновности и других демократических принципов уголовного судопроизводства. Этому, в частности, способствует рассмотренный выше процессуальный механизм, обеспечивающий двойную защиту "от дурака", двойную перестраховку от обвинительного уклона, произвольных, ошибочных решений.

Здесь уместно привести мудрое высказывание французского философа-просветителя Ш.Монтескье о значении сложной процессуальной формы для защиты прав, свобод и законных интересов людей: "Формализма оказывается слишком много для стороны, действующей недобросовестно, потому что он ее стесняет, и, наоборот, его слишком мало для честного человека, которого он защищает: его сложность, а также порождаемые им медлительность и издержки представляются ценою, за которую каждый покупает свою свободу и обеспечивает свое добро".

Из всех форм уголовного судопроизводства с участием народных представителей, которые смогло до сих пор придумать человечество, суд присяжных является самой совершенной и надежной для защиты свободы, других прав и законных интересов человека и гражданина. Поэтому с издержками на содержание такого суда, на формирование оптимального качественного и количественного состава коллегии присяжных заседателей, на оплату труда 12 присяжных заседателей необходимо смириться.

В свете проведенного выше анализа становится очевидно, что такой количественный состав коллегии присяжных заседателей представляет собой оптимальную избыточность, которая является одним из универсальных механизмов обеспечения надежности функционирования систем различной природы*(651), в том числе и судебной. Пора понять, что издержки на содержание суда присяжных - это те самые издержки, экономя на которых граждане, общество и государство на трагических судебных ошибках обычных судов-"конвейеров" в очередной раз убеждаются, что дешевая юстиция нам дорого обходится.

Было бы странно, если бы общество, тратя огромные средства на совершенствование техники, на повышение ее надежности путем усложнения ее конструкции в целях защиты людей, общества от "дурака"-оператора, не позаботилось о создании более надежной, а значит, и более сложной и дорогой формы судопроизводства для защиты прав и свобод человека и гражданина от незаконного и необоснованного обвинения, следственных и судебных ошибок, обусловленных обвинительным уклоном профессиональных юристов, особенно по делам об убийствах и других особо тяжких преступлениях, наказуемых смертной казнью, пожизненным лишением свободы или длительными сроками лишения свободы. Как уже отмечалось, в современных условиях цена судебных ошибок по таким делам возросла: в новом Уголовном кодексе резко повышены верхние пределы наказания за все преступления с применением насилия - с 15 до 20 лет, а за особо тяжкие преступления, посягающие на жизнь, смертная казнь в порядке помилования может быть заменена пожизненным лишением свободы или лишением свободы на срок 25 лет (ст. 59 УК), а по совокупности приговоров сроки лишения свободы могут достигать 30 лет (ст. 70 УК).

Настороженное и негативное отношение к суду с участием присяжных заседателей со стороны судей и работников правоохранительных органов в определенной степени вызвано тем, что в условиях недостаточного финансирования многие судьи, следователи и прокуроры психологически предрасположены относиться к возрожденному в России суду присяжных как к подброшенному сытым Западом прожорливому растущему ребенку, из-за расходов на содержание и развитие которого приходится отказывать себе в самом необходимом.

Кроме того, "аллергия" профессиональных юристов на суд присяжных - это нормальная психологическая реакция обыкновенных следователей, прокуроров, судей и адвокатов, как добросовестных, так и недобросовестных, как компетентных, так и не очень компетентных. В основе этой реакции лежит действие великого закона экономии энергии, поскольку новая форма судопроизводства заставляет их работать более качественно и интенсивно, с большими затратами сил.

У профессиональных судей дополнительные затраты энергии вызваны психологической перестройкой, адаптацией к новой форме судопроизводства, требующей от них новых знаний, умений и навыков по организации отбора присяжных, формированию коллегии присяжных заседателей, организации процесса на основе принципов состязательности и равноправия сторон, подготовке и произнесению напутственного слова и вообще по осознанию и реализации новой роли председательствующего судьи в состязательном уголовном процессе. При этом, как это ни парадоксально, чем более опытен судья, тем труднее ему адаптироваться к судопроизводству с участием присяжных заседателей, поскольку прежние его умения и навыки выступают в качестве сильнейшего психологического барьера.

Для недобросовестных и неквалифицированных судей, следователей, прокуроров и адвокатов суд присяжных неудобен и тем, что его сложная процессуальная форма, не прощающая ошибок, произвола, высвечивает их нравственную и профессиональную несостоятельность, заставляет их использовать только законные методы борьбы с преступностью.

Но именно всем тем, чем суд присяжных неудобен для недобросовестных и добросовестных профессиональных юристов, он удобен для граждан, всего общества. Как справедливо заметил Л.Е.Владимиров, "правосудие должно удовлетворять именно общество, а не юристов; народ, а не класс людей, зарабатывающих себе на жизнь и делающих карьеру разбором тяжб и расследованием преступлений"*(652).

Таким образом, при оценке социальной ценности суда с участием присяжных заседателей необходимо учитывать не только его юридическое значение, которое проявляется в конкретных делах, но и общественно-политическое, заключающееся в том, что социальное функционирование на определенном историческом этапе этой формы судопроизводства, предъявляющей повышенные требования к качеству предварительного расследования и судебного разбирательства, способствует построению в России демократического правового государства, в котором права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими, признаются, соблюдаются, защищаются, определяют смысл деятельности исполнительной, законодательной и судебной властей, прокуратуры. Кроме того, социальное функционирование суда с участием присяжных заседателей призвано способствовать формированию в Российской Федерации самостоятельной судебной власти, независимой от законодательной и исполнительной властей, повышению профессиональной культуры следователей, прокуроров, адвокатов и судей, поддержанию их профессиональной натренированности на уровне, обеспечивающем качественное выполнение ими профессиональных обязанностей в состязательном уголовном процессе с участием присяжных заседателей.

Только в условиях реальной состязательности и равенства сторон в суде с участием присяжных заседателей по-настоящему проверяется качество предварительного следствия, сполна выявляются и в полной мере формируются, развиваются, оттачиваются и шлифуются профессиональное мастерство адвоката, прокурора и судьи, знание и понимание ими закона, их теоретическая подготовка, их общая и профессиональная культура, умение адвоката и прокурора произносить живую, свободную, убедительную судебную речь. Поэтому, лишь пройдя горнило суда с участием присяжных заседателей, обыкновенные адвокат, прокурор и судья превращаются в настоящих профессионалов. И только когда у нас по-настоящему заработают суды присяжных, общество получит ответ на вопрос "А судьи кто?" и узнает настоящую цену своих прокуроров и адвокатов, выявит их истинное место в "табели о рангах".

Лишь когда у нас по всей стране, а не только в отдельных привилегированных регионах, которым наш законодатель "милостиво разрешил" возродить эту форму судопроизводства, начнут реально функционировать суды с участием присяжных заседателей, в обществе возникнет подлинная потребность в судьях, прокурорах и адвокатах такого масштаба, как А.Ф.Кони, В.Д.Спасович, Ф.Н.Плевако, С.А.Андреевский, Н.П.Карабчевский, талант которых расцвел именно после введения в России суда присяжных.

Поэтому сегодня сохраняет актуальность та высокая оценка суда с участием присяжных заседателей, которую ему в начале XX века дал известный российский судебный деятель и ученый-процессуалист И.Я.Фойницкий: "В той форме народного участия, которая известна под именем суда присяжных, судебные достоинства его получают самое высшее развитие, которого до сих пор достигало человечество, так что до наших дней суд присяжных представляется наиболее близким к идеалу суда... возражения против суда присяжных... говорят, собственно, в пользу этого института до тех пор, пока не будет изобретен и испробован другой, с которым его можно было бы сравнить"*(653).