6.1. Сущность и основное содержание судебного ораторского искусства

Судебное ораторское искусство - это основанная на учете закономерностей функционирования здравого смысла, совести и других общих свойств человеческой природы, которые проявляются при произнесении и восприятии устной публичной речи, система общих положений из области риторики, логики, теории аргументации, культуры и техники речи, психологии, социальной психологии и других наук, в том числе уголовно-процессуального права, и основанных на них практических рекомендаций и приемов построения и произнесения убедительной судебной речи.

Основное содержание судебного ораторского искусства отвечает на три главных вопроса, от правильного решения которых зависит способность судебного оратора (государственного обвинителя и защитника) разработать и произнести в суде с участием присяжных заседателей убедительную по содержанию и форме судебную речь: 1) о чем говорить; 2) что говорить; 3) как говорить.

Вопросы "о чем говорить" и "что говорить" определяют содержание обвинительной и защитительной речей.

Вопрос "о чем говорить" направлен на определение предмета судебной речи с учетом того, что согласно ч. 2 ст. 336 УПК РФ прения сторон проводятся лишь в пределах вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями. Учитывая, что выступление адвоката перед присяжными заседателями с защитительной речью является одним из способов защиты, используемых адвокатом в целях добиться вынесения коллегией присяжных заседателей определенного вердикта по относящимся к их компетенции вопросам, при определении предмета защитительной речи следует исходить из требований уголовно-процессуального закона к постановке вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями с учетом результатов судебного следствия и прений сторон (ст. 338 УПК РФ), и содержанию вопросов присяжным заседателям (ст. 339 УПК РФ).

При определении предмета защитительной речи перед присяжными заседателями следует исходить прежде всего из содержания предусмотренных ч. 1 ст. 339 УПК РФ основных вопросов:

1) доказано ли, что деяние имело место?

2) доказано ли, что это деяние совершил подсудимый?

3) виновен ли подсудимый в совершении этого деяния?

Именно анализу этих вопросов с позиции защиты с учетом исследованных в суде доказательств и доводов обвинения, изложенных в речи государственного обвинителя, посвящено основное содержание защитительной речи.

В необходимых случаях в защитительной речи анализируется также вопрос о том, заслуживает ли подсудимый снисхождения (ч. 4 ст. 339 УПК РФ), а также предусмотренные ч. 3 ст. 339 УПК РФ вопросы:

о таких обстоятельствах, которые влияют на степень виновности либо изменяют ее характер, влекут освобождение подсудимого от ответственности;

о степени осуществления преступного намерения, причинах, в силу которых деяние не было доведено до конца;

о степени и характере участия каждого из подсудимых в совершении преступления;

вопросы, позволяющие установить виновность подсудимого в совершении менее тяжкого преступления, если этим не ухудшается положение подсудимого и не нарушается его право на защиту.

Вопрос "что говорить" направлен на логическую аргументацию позиции защиты по вопросам, относящимся к предмету речи в суде с участием присяжных заседателей. По своему содержанию защитительная речь представляет собой выступление, направленное на убеждение присяжных заседателей в том, что имеются фактические и правовые основания для принятия ими одного из следующих решений (соответствующих избранной позиции защиты):

1) вынесения оправдательного вердикта по всем деяниям, в которых обвиняется подсудимый (согласно ч. 3 ст. 343 УПК РФ оправдательный вердикт выносится, если за отрицательный ответ на любой из поставленных в вопросном листе основных вопросов проголосовало не менее шести присяжных заседателей. В соответствии с ч. 1 ст. 339 основные вопросы ставятся по каждому из деяний, в совершении которых обвиняется подсудимый);

2) вынесения оправдательного вердикта по одному или нескольким деяниям, виновность подсудимого в совершении которых защита не признает, и обвинительного вердикта по другим деяниям с признанием подсудимого заслуживающим снисхождения (когда защита полностью или частично признает подсудимого виновным в совершении других деяний, в которых он также обвиняется);

3) вынесения обвинительного вердикта с признанием подсудимого виновным в совершении менее тяжкого преступления, чем то, в котором он обвиняется, и заслуживающим снисхождения (когда защита оспаривает квалификацию деяния, в котором обвиняется подсудимый);

4) вынесения обвинительного вердикта с признанием подсудимого виновным в совершении того преступления, в котором он обвиняется, но в меньшем объеме, и заслуживающим снисхождения (когда защита оспаривает объем обвинения, но не оспаривает квалификацию деяния);

5) вынесения обвинительного вердикта с признанием подсудимого заслуживающим снисхождения (когда защита признает подсудимого виновным в полном объеме предъявленного ему обвинения).

Конкретное содержание защитительной речи по указанным выше вопросам определяется адвокатом с учетом результатов судебного следствия и избранной и согласованной с подзащитным позиции защиты.

Для убеждения присяжных заседателей в правильности и обоснованности позиции защиты важное значение имеет не только содержание, но и форма защитительной речи. Если разработка содержания защитительной речи направлена на решение вопросов, о чем и что говорить, то разработка формы речи - на решение вопроса о том, как говорить, чтобы убедить присяжных заседателей и председательствующего судью в правильности, справедливости и обоснованности своей позиции по вопросам, подлежащим разрешению присяжными заседателями.

Для произнесения убедительной защитительной речи в суде с участием присяжных заседателей одинаково важное значение имеют и содержание, и форма защитительной речи. Американские юристы отмечают, что "если у вас неудачная форма изложения, т.е. то, как вы говорите, то уже не имеет значения, что вы говорите, потому что все равно вас не будут слушать"*(397).

Вопрос "как говорить" направлен на разработку убедительной формы изложения и произнесения содержания защитительной речи при помощи языковых средств: языка, стиля речи, ораторских приемов, а также за счет оптимальной для убеждения присяжных заседателей композиции защитительной речи.

6.1.1. Требования, предъявляемые к композиции и содержанию защитительной речи

Композиция (от лат. сompositio - составление, упорядочение) - построение произведения, расположение его составных частей и материала каждой части в оптимальном для раскрытия темы порядке.

В устном выступлении композиция - это логика развития темы, реально-речевая структура выступления, в которой отражается соотношение ее частей: вступления, главной части, заключения - по их целевому назначению, по стилистическим особенностям, по соотношению общих положений и конкретных фактов, рациональных и эмоциональных средств речевого воздействия*(398).

При разработке композиции защитительной речи следует руководствоваться выработанными наукой и практикой общими требованиями (принципами), регламентирующими методику разработки композиции любой речи, в том числе и судебной.

Принцип органического единства требует логически-смыслового единства всех частей (вступления, главной части и заключения) и материала речи, их подчинения главной мысли. О логически-смысловом единстве совершенной речи очень красочно сказал Платон: "Всякая речь должна быть составлена, словно живое существо, - у нее должно быть тело с головой и ногами, причем туловище и конечности должны подходить друг к другу и соответствовать целому"*(399). Логически-смысловое единство всех частей речи обеспечивается их подчинением главной мысли (тезису). "Во всяком сочинении, - отмечал М.М.Сперанский, - есть известная царствующая мысль, к которой должно все относиться. Каждое понятие, каждое слово, каждая буква должны идти к сему концу, иначе они будут введены без причины, они будут излишни, а все излишнее несносно"*(400).

Именно тезис, главная мысль находится в центре композиции речи, связывая в гармоническое единое целое все ее части (вступление, главную часть и заключение речи), весь ее материал - имеющиеся в распоряжении оратора доводы, факты, доказательства, знания, которые используются в качестве логических посылок в доказывании тезиса (главной мысли).

При выступлении перед присяжными заседателями с защитительной речью в ней в качестве тезиса (главной мысли) выступают доказываемые адвокатом положения, в которых выражается сущность позиции защиты по решаемым присяжными заседателями вопросам о фактической стороне дела и виновности, а также о том, заслуживает ли подсудимый снисхождения.

Принцип расположения материала речи в оптимальной для доказывания тезиса (главной мысли) взаимосвязи, чтобы элементы речи, их форма и содержание (аргументы, доводы, доказательства) взаимно подкрепляли и усиливали убеждающее воздействие. М.М.Сперанский этот принцип сформулировал следующим образом: "Обозреть свой предмет, раздробить его на части и, сличив одну часть с другой, приметить, какое положение для каждой выгоднее, какая связь между ними естественнее, в каком расстоянии они более друг на друга отливают света; приметить все сие и установить их в сем положении, дать сию связь, поставить в сем расстоянии". При этом для обеспечения наибольшего убеждающего воздействия "надобно, чтобы один довод не только не вредил другому, но и поддерживал его. Доводы все могут доказывать одну и ту же вещь, но не иметь между тем близкой связи между собой"*(401).

Принцип расположения аргументов (доводов, доказательств) в оптимальном для доказывания главной мысли (тезиса) порядке (очередности), усиливающем убеждающее воздействие. Известный российский специалист по психотехнологии убеждающего воздействия доктор психологических наук А.Ю.Панасюк полагает, что при определении последовательности предъявления аргументов следует руководствоваться следующими правилами:

1) если неизвестна исходная установка собеседника, то сильные аргументы следует поместить в начало и в конец;

2) если исходная установка собеседника не негативная, то начинайте со слабых, а заканчивайте сильными;

3) если исходная установка собеседника негативная (явно не дружественная), то начинайте с сильных аргументов, а заканчивать можно и слабыми*(402).

С учетом того что защитительная речь адвоката направлена на убеждение и переубеждение не только и не столько собеседника (процессуального противника), а прежде всего присяжных заседателей, а также того, что после выступления прокурора с обвинительной речью, которая может сформировать у присяжных заседателей некоторое предубеждение в пользу обвинения (особенно если прокурор произнес сильную, убедительную по содержанию и форме обвинительную речь), представляется, что адвокату для опровержения доводов обвинения, обеспечения наибольшей убедительности защитительной речи чаще всего следует придерживаться "гомерова порядка" расположения доводов, доказательств, который считался наилучшим в классических риториках: сначала сильные аргументы, затем масса доказательств средней силы, в конце - один наиболее мощный аргумент*(403). Слабые доводы в защитительной речи в этом случае лучше не приводить вообще.

Принцип изложения материала речи в логической последовательности, чтобы каждая мысль (фраза) вытекала из предыдущей или была соотнесена с ней. Как отмечал М.М.Сперанский, "все мысли в слове должны быть связаны между собой так, чтоб одна мысль содержала в себе, так сказать, семя другой"*(404), что способствует ясности речи. На это указывал и другой известный русский риторик - К.Л.Луцкий: "Ясность речи значительно увеличивается благодаря естественности в развитии мыслей, являющейся для судебного оратора вообще ариадновой нитью, заключающейся в том, что каждая мысль помещается в соответствующем ей месте, притом так, что первая подготовляет вторую, вторая влечет третью, и все вместе образуют одну неразрывную цепь, в которой звенья соединяются без всякого усилия"*(405).

На типичные проявления логически непоследовательной речи указывал А.Ф.Кони: "Если мысль скачет с предмета на предмет, перебрасывается, если главное постоянно прерывается, то такую речь почти невозможно слушать"*(406). И наоборот, если мысли текут, развиваются в четкой логической последовательности, такую речь не только возможно, но и приятно слушать, ибо она покоряет ум и сердце своим ладным, гармоническим единством. "Естественное течение мысли, - писал он, - доставляет кроме умственного глубокое эстетическое наслаждение"*(407).

Логическая последовательность изложения материала в речи обеспечивается планом речи. План речи - это ее содержательная схема, в которой отражается естественный переход от одной мысли к другой. "Надо построить план так, - указывал А.Ф.Кони, - чтобы вторая мысль вытекала из первой, третья - из второй и т.д. или чтобы был естественный переход от одного к другому"*(408).

Рассмотренные общие принципы разработки композиции речи учитываются и при подготовке защитительной речи с учетом предназначения ее вступительной, главной и заключительной частей.

Подготовку защитительной речи целесообразно начинать с разработки ее главной части. При выступлении перед присяжными заседателями целью главной части защитительной речи является изложение и обоснование позиции защиты по вопросам, разрешение которых относится к компетенции присяжных заседателей, убеждение их в правильности и обоснованности позиции защиты, а также опровержение позиции и доводов обвинения в целях переубеждения присяжных заседателей и судьи (поскольку, как уже отмечалось, после речи государственного обвинителя у них складывается определенное мнение о позиции обвинения). На решение указанной задачи направлены следующие элементы этой части защитительной речи:

1) изложение фактических обстоятельств дела;

2) анализ и оценка доказательств;

3) характеристика личности подсудимого и потерпевшего;

4) анализ причин и условий, способствовавших совершению преступления.

Содержание и последовательность расположения этих элементов в защитительной речи строго индивидуальны и зависят от результатов судебного следствия, избранной защитой позиции, характера предъявленного обвинения, особенностей доказательственного материала и других обстоятельств рассматриваемого дела, а также от содержания речи государственного обвинителя, приведенных в ней доводов и соображений. Вряд ли поможет правильному разрешению уголовного дела и своему подзащитному такой адвокат, который, игнорируя результаты судебного следствия, позицию и доводы государственного обвинителя, будет строить главную часть своей речи, упрямо следуя заранее принятой схеме.

В зависимости от результатов судебного следствия, избранной позиции и тактики защиты, других конкретных обстоятельств указанные элементы защитительной речи могут располагаться в различной последовательности.

Так, если адвокат считает доказанной иную фактическую фабулу обвинения по сравнению с той, которую сформулировал прокурор, то, как правило, он излагает фактические обстоятельства дела после или в ходе анализа и оценки доказательств.

Когда подсудимый отрицает предъявленное ему обвинение, главную часть защитительной речи можно начать с характеристики личности подсудимого, если, разумеется, она положительная. Такое начало расчищает защитнику дорогу для анализа оправдательных доказательств. При отрицательной характеристике подсудимого главную часть речи можно начать с анализа сомнительных и недоброкачественных доказательств обвинения.

Таким образом, разработка главной части защитительной речи - дело живое, творческое, оно не терпит шаблона, однообразия, заранее установленного трафарета.

При разработке и произнесении главной части речи особое внимание адвокат должен уделять разъяснению присяжным заседателям с позиции защиты сомнительных фактов, обстоятельств. По свидетельству С.Хрулева, "та речь произведет впечатление на присяжных заседателей, которая разъясняет сомнительные для них обстоятельства, освещая их с должных сторон, т.е. затрагивает самую суть дела, и говорится понятным для них языком, и... та речь, которая не удовлетворяет этим условиям, как бы ни была эффектно изложена по форме, не производит никакого впечатления или, лучше сказать, не окажет влияния на решение дела"*(409).

Представляется, что для приобщения начинающих адвокатов к искусству творческой разработки указанных элементов главной части защитительной речи им будет полезно познакомиться с прилагаемыми к книге образцами убедительных защитительных речей и комментариями к ним. Эти речи систематизированы с учетом типичных нравственно-конфликтных ситуаций, которые складываются при рассмотрении уголовных дел в суде с участием присяжных заседателей в следующем порядке:

1) защитительные речи по "уликовым" делам, обвинение по которым построено на косвенных доказательствах;

2) защитительные речи по делам об убийствах, совершенных обвиняемыми под давлением экстраординарных внешних обстоятельств, виктимного поведения, безнравственных и противоправных действий потерпевших;

3) защитительные речи при ведении коллизионной защиты по делам о групповых преступлениях.

В этих речах удачно разработана не только главная часть, ее основные элементы, объяснены с позиции защиты сомнительные обстоятельства, но и "композиционная рамка" защитительной речи - ее вступление и заключение.

Во вступлении защитительной речи адвокат стремится решить следующие задачи по созданию условий для эффективного убеждения и переубеждения присяжных заседателей (в связи с тем, что, как отмечалось, после речи государственного обвинителя у них уже сложилось определенное мнение), формированию у них внимательного и благосклонного отношения к позиции и доводам защиты:

1) овладеть вниманием присяжных заседателей;

2) вызвать их интерес к речи;

3) установить с ними психологический контакт, расположить их к себе, завоевать их доверие;

4) сформировать у них ответственное отношение к правильному и справедливому решению относящихся к их компетенции вопросов в соответствии с требованиями, изложенными в тексте присяги и в юридическом наставлении, которое им будет приведено в напутственном слове председательствующего судьи;

5) психологически подготовить присяжных к восприятию позиции и доводов защиты, изложенных в главной части речи.

Для решения этих задач во вступительной части защитительной речи используются различные приемы:

оценка с позиции защиты общественного и морально-этического значения рассматриваемого дела. Этот прием удачно использовал адвокат К.Ф.Хартулари в защитительной речи по делу Левенштейн:

"Господа судьи и господа присяжные заседатели! Если только вы признаете за судом уголовным и его приговорами нравственно-педагогическое значение и не отрицаете того глубокого интереса, какой представляет собой настоящий процесс, затрагивающий одну из самых больных сторон нашего общественного организма, то, несомненно, должны будете отнестись к участи обвиняемой с тем особенным вниманием и осторожностью, которыми только и обусловливается справедливость человеческого суда вообще и вашего будущего приговора в особенности!

Правда, что переданная вам, господа присяжные заседатели, подсудимой история ее прошлой жизни, со времени знакомства с Линевичем и до совершения настоящего преступления, не нова - она так же стара и обыденна, как история десятка и сотни тысяч женщин, увлеченных, обманутых и покинутых теми, для которых пожертвовали всем, что дает право на звание честной женщины и на уважение общества! Но столь же устарелым следует признать, в свою очередь, и предположение, что суровостью судебных приговоров, которых требует от вас обвинительная власть, можно предотвратить в будущеми подобные драматические эпизоды среди незаконной семьи.

Мне кажется, что сообщенные обвиняемой факты из жизни ее, как обольщенной девушки, незаконной жены и такой же незаконной матери, будут повторяться независимо от судебной кары, до тех пор, пока, по справедливому замечанию одного из поборников женского вопроса, не будет закона, который защищал бы нравственный капитал женщин с такой же строгостью, с какой осуждает вора, похитившего имущество:..."*(410);

описание картины преступления и причастных к нему лиц. В качестве примера можно привести следующий фрагмент из речи А.П.Карабчевского в защиту Ольги Палем:

"Господа присяжные заседатели! Менее года тому назад, 17 мая, в обстановке довольно специфической, с осложнениями в виде распитой бутылки дешевого шампанского на столе, стряслось большое зло. На грязный трактирный пол упал ничком убитый наповал молодой человек, подававший самые большие надежды на удачную карьеру, любимый семьей, уважаемый товарищами, здоровый и рассудительный, обещавший долгую и благополучную жизнь. Рядом с этим пошла по больничным и тюремным мытарствам еще молодая, полная сил и жажды жизни женщина, тяжело раненная в грудь, теперь измученная нравственно и физически, ожидающая от вас решения своей участи. На протяжении какой-нибудь шальной секунды, отделившей два сухих коротких выстрела, уместилось столько зла, что немудрено, если из него выросло то "большое", всех интересующее дело, которое вы призваны теперь разрешить"*(411);

указание на специфические особенности рассматриваемого дела. Этот прием удачно использовал С.А.Андреевский в речи по делу о краже изумрудной брошки (см. с. 391-393 прилагаемых образцов убедительных защитительных речей);

апелляция к отдельным положениям, выдвинутым в речи государственного обвинителя, с разбором отдельных положений, ошибок и т.п. Данный прием использован в речи А.И.Урусова по делу Волоховой, речи Ф.Н.Плевако в защиту Каструбо-Карицкого (см. с. 399-401, 459-462 прилагаемых образцов убедительных защитительных речей);

приведение приправленных "философской солью" общих предпосылок (нравственно-этического, психологического или чисто житейского характера) для обоснования позиции защиты. Этот прием использован С.А.Андреевским в речи в защиту Тарновского и в речи в защиту Андреева, Ф.Н.Плевако в речи в защиту князя Г.И.Грузинского и в речи в защиту В.В.Ильяшенко (см. с. 405-408, 411-413, 430-432 прилагаемых образцов убедительных защитительных речей);

разъяснение присяжным заседателям социального смысла и правомочий защиты при рассмотрении уголовного дела. В качестве примера приведем вступительную часть речи Ф.Н.Плевако в защиту Гаврилова:

"Господа судьи и господа присяжные заседатели!

По естественному праву, которое принято нашим законом, подсудимый, прежде чем вы произнесете вердикт о его виновности или невиновности, может требовать, чтобы избранная им защита указала вам в деле все те данные, которые или оправдывают его, или значительно ослабляют те основания, доводы и улики, которые только что вы изволили выслушать в обвинительной речи господина прокурора.

Только в этих пределах слово защитника и будет верно своему назначению. Только в этих пределах он использует то, что ожидает от него общество и чего вправе ожидать сам подсудимый... Вот чем ограничивается право защиты и чем исчерпывается ее обязанность перед подсудимым"*(412).

В тех случаях, когда защита, не оспаривая доказанности обвинения, добивается признания обвиняемого заслуживающим снисхождения, вступительную часть защитительной речи можно начать с изложения существа позиции. Именно таким образом начал свою речь Ф.Н.Плевако по делу Бартенева:

"Между обвинением и подсудимым в настоящем деле нет места для захватывающей дух борьбы, для непримиримого спора. Подсудимый, сознавшийся на предварительном следствии, подтвердил без всяких уклонений свое слово и здесь, на суде. Это упрощает задачу защиты, сужает объем ее, ограничивает ее доводы теми, которые по данным делам могут влиять лишь на меру и степень заслуженной подсудимым кары.

Формулируя с достаточной точностью признаки, по которым судья распознает между безнравственными поступками такие, которые влекут за собой уголовную кару, указывая на роды и виды наказаний, сопровождающих то или иное преступление, закон не исчерпал всех случаев, которые влияют на понижение назначенного наказания, но предоставил судьям значительную долю усмотрения при смягчении его. Все, что в жизни подсудимого, в его характере, в его прирожденных достоинствах и недостатках, наконец, в обстановке совершенного им преступления возбуждает сожаление, снисходительное сострадание в честном человеческом сердце, все это имеет право принять во внимание и судья, отправляющий правосудие. Отсюда следует, что изучение условий, которые влияют на меру наказания, ожидаемого подсудимым, должно совпасть с воспроизведением тех фактических подробностей дела, в которых заключаются яркие признаки наличности данных, уполномочивающих меня говорить о пощаде и снисхождении к моему клиенту. Останавливаясь на них, я воспользуюсь планом обвинителя: сначала изучу прошлое подсудимого и его жертвы до их первой встречи и затем уже, проследив печальную драму, начавшуюся их знакомством, подойду к ужасной минуте преступления. Вся разница будет заключаться в том, что я введу в дело факты, пройденные молчанием со стороны обвинителя, а эти факты дадут место иным выводам, более мягким, чем те, к которым пришел он; но метод, обнаруживающий в своем применении присутствие человечности и сострадания, надеюсь, имеет право конкурировать с тем, которому он противополагается. Итак, к делу"*(413).

В данном случае при построении вступительной части были использованы и другие приемы: апелляция к отдельным положениям, выдвинутым в речи государственного обвинителя, и изложение программы выступления в главной части речи. Последний прием применяется чаще всего во вступительной части защитительной речи по сложным многоэпизодным и (или) групповым делам.

Если вступительная часть речи - это своеобразная прелюдия к фортепианному произведению, то заключительную часть речи можно сравнить с заключительным аккордом. О значении заключительной части речи очень хорошо сказал К.Л.Луцкий: "Заключение - последняя и одна из наиболее важных частей судебной речи. Успех оратора на суде часто зависит от него, еще чаще от него зависит неуспех его. Задача заключения - нанести последний для победы удар и подействовать в последний раз на ум и волю судей и присяжных. Судебного оратора тут можно сравнить с артистом, певцом или музыкантом: последние ноты решают успех всей исполнявшейся вещи"*(414).

При выступлении перед присяжными заседателями заключение защитительной речи направлено на то, чтобы окончательно убедить присяжных заседателей в правильности и справедливости позиции защиты по вопросам, относящимся к их компетенции, побудить их вынести по этим вопросам соответствующий позиции защиты вердикт. С этой целью адвокаты в заключении используют следующие приемы:

краткое повторение позиции защиты по указанным вопросам;

краткое подведение итогов судебного следствия с суммированием основных доказательств и доводов защиты;

напоминание присяжным основных данных, положительно характеризующих подзащитного и (или) вызывающих к нему сочувствие (его молодость, чистосердечное раскаяние, совершение им преступления не по злой воле, а под давлением неблагоприятных внешних обстоятельств, виктимного поведения потерпевшего и т.п.);

обращение к чувству милосердия и справедливости присяжных заседателей и судьи;

обращение внимания присяжных заседателей и судьи на уникальные особенности рассматриваемого дела, обусловленные мотивами, причинами и условиями совершения преступления, личностью подзащитного, с кратким приведением общих предпосылок нравственно-психологического и житейского характера, обосновывающих справедливость позиции защиты.

Именно блестящее окончание защитительной речи с использованием последнего приема помогло П.А.Александрову добиться оправдательного вердикта присяжных по делу Веры Засулич, обвинявшейся в покушении на убийство петербургского градоначальника Трепова. Как известно, Вера Засулич не отрицала, что она стреляла в него с целью убить его за надругательство над политическим заключенным Боголюбовым.

Об искусном, корректном, надежном и эффективном применении указанного приема свидетельствует то, что Александров в заключительной ("просительной") части защитительной речи не только не обращался к присяжным заседателям с просьбой об оправдании подзащитной, но и, как это видно из приведенного ниже фрагмента, признавал возможность вынесения обвинительного вердикта. Однако при этом он привел такие соображения, которые послужили основанием для вынесения присяжными заседателями оправдательного вердикта. Вместе с тем эти соображения содержали основания для признания подзащитной заслуживающей снисхождения на случай, если бы присяжные вынесли обвинительный вердикт (его вероятность была велика, особенно если учесть, что, как отмечалось, защита не оспаривала факта покушения Веры Засулич на умышленное убийство потерпевшего). Таким образом, в заключении была реализована скрытая альтернатива:

"Господа присяжные заседатели!

Не в первый раз на этой скамье преступлений и тяжких душевных страданий является перед судом общественной совести женщина по обвинению в кровавом преступлении.

Были здесь женщины, смертью мстившие своим соблазнителям; были женщины, обагрявшие руки в крови изменивших им любимых людей или своих более счастливых соперниц. Эти женщины выходили отсюда оправданными. То был суд правый, отклик суда божественного, который взирает не на внешнюю только сторону деяний, но и на внутренний их смысл, на действительную преступность человека. Те женщины, совершая кровавую расправу, боролись и мстили за себя.

В первый раз является сюда женщина, для которой в преступлении не было личных интересов, личной мести, женщина, которая со своим преступлением связала борьбу за идею, во имя того, кто был ей только собратом по несчастью всей ее молодой жизни. Если этот мотив проступка окажется менее тяжелым на весах общественной правды, если для блага общего, для торжества закона, для общественности нужно признать кару законною, тогда - да совершится ваше карающее правосудие! Не задумывайтесь!

Не много страданий может прибавить ваш приговор для этой надломленной, разбитой жизни. Без упрека, без горькой жалобы, без обиды примет она от вас решение ваше и утешится тем, что, может быть, ее страдания, ее жертва предотвратили возможность повторения случая, вызвавшего ее поступок. Как бы мрачно ни смотреть на этот поступок, в самых мотивах его нельзя не видеть честного и благородного порыва.

Да, она может выйти отсюда осужденной, но она не выйдет опозоренною, и остается только пожелать, чтобы не повторялись причины, позволяющие подобные преступления, порождающие подобных преступников"*(415).

Эффективное воздействие заключения судебной речи Александрова на присяжных заседателей было обусловлено и тем, что оно, так же как и вступление, было органически связано с содержанием главной части речи как по содержанию, так и по стилю изложения.

Резюмируя сказанное, можно сделать вывод, что основное содержание судебного ораторского искусства как средства построения убедительной защитительной речи составляют общие положения и рекомендации, которые отвечают на три главных вопроса: о чем, что и как говорить, чтобы убедить присяжных заседателей в правильности и справедливости позиции и доводов защиты и в необходимости вынести соответствующий вердикт по решаемым ими вопросам о фактической стороне дела, а также о том, заслуживает ли подсудимый снисхождения.

Вместе с тем для построения убедительной по содержанию и форме судебной речи защитник должен знать и другие (рассмотренные ниже) общие положения, которые лежат в основе судебного ораторского искусства.