_ 3. Фигура предпринимателя как нормообразующий фактор

3.1. В основе построения системы гражданских договоров лежит признак направленности, той экономической и юридической цели, к которой стремятся участники правоотношения. Этот признак предопределяет наиболее существенные элементы юридического регулирования, большинство из которых являются общими для всех обязательств одинаковой направленности независимо от субъектных особенностей. "В условиях рыночной экономики не может быть принципиальных различий между регулированием предпринимательских отношений и отношений между другими участниками различного рода имущественных сделок"*(213). Изложенный концептуальный принцип закреплен в п. 1 ст. 2 ГК и последовательно реализован в других нормах Кодекса.

Это, однако, не исключает возможности и необходимости формирования специального регулирования, отражающего те или иные субъектные особенности правоотношения. Важно только правильно понимать характер и степень специфики. Данные особенности вторичны, они могут лишь уточнять правовое регулирование, обусловленное более фундаментальными системными признаками. Так, специальные нормы требуются для регламентации отношений, в которых участвует сторона (юридическое лицо или гражданин), преследующая предпринимательскую цель.

Что следует понимать под предпринимательской целью (предпринимательской деятельностью) как нормообразующим признаком?

В п. 1 ст. 2 ГК сказано, что предпринимательской является самостоятельная, осуществляемая на свой риск деятельность, направленная на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг лицами, зарегистрированными в этом качестве в установленном законом порядке. Необходимо иметь в виду, что формальный статус субъекта не является безусловным показателем наличия или отсутствия предпринимательской цели в конкретном правоотношении. Коммерческая организация, к примеру, может выступать в гражданском обороте и как предприниматель, и как потребитель. Предпринимательский признак следует устанавливать на основе выявления той цели, которую преследует сторона при заключении конкретной сделки. Однако можно говорить о презумпции, которая выражается в том, что коммерческая организация должна считаться преследующей предпринимательскую цель, если не доказано иное.

Установление предпринимательского или некоммерческого характера деятельности на практике порой вызывает значительные трудности. Для получения правильного ответа на вопрос о характере деятельности юридического лица необходимо установление различных обстоятельств. В результате может оказаться, что некоммерческая организация должна быть признана осуществляющей предпринимательскую деятельность, а коммерческая - наоборот, преследующей иные цели.

ОАО энергетики и электрификации "Мосэнерго" в лице его филиала "Энергосбыт" обратилось в арбитражный суд с иском к Российской экономической академии имени Г.В. Плеханова о взыскании задолженности по оплате электроэнергии и пени за просрочку платежей в соответствии с договорами энергоснабжения.

Решением, оставленным без изменения апелляционной и кассационной инстанциями, суд взыскал основной долг и пени, уменьшив их размер на основании ст. 333 ГК.

Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ, отменяя в порядке надзора указанные судебные акты в части неустойки, указал следующее.

Согласно п. 1 ст. 401 ГК РФ лицо, не исполнившее обязательство либо исполнившее его ненадлежащим образом, несет ответственность при наличии вины (умысла или неосторожности), кроме случаев, когда законом или договором предусмотрены иные основания ответственности. Поэтому при рассмотрении спора суду следовало установить, преследовал ли ответчик в спорных правоотношениях энергоснабжения предпринимательскую цель. Для решения этого вопроса важно было выяснить, имел ли он доходы от обучения студентов на платной основе и оказания других видов платных услуг, каков их размер и были ли эти доходы достаточными для оплаты электроэнергии и надлежащего исполнения обязательств по упомянутым договорам.

В постановлении Президиума также указано, что ответчик, выступая в роли абонента по договору энергоснабжения, действует как учреждение, не осуществляющее предпринимательской деятельности. Отдельные услуги, которые ответчик вправе оказывать населению за плату, не являются его основной деятельностью и не влияют на его уставные цели и задачи. Поэтому ответственность в форме неустойки может быть возложена на ответчика только в том случае, если будет установлено, что получаемые им от осуществления отдельных платных видов деятельности денежные средства были достаточными для надлежащего исполнения договорных обязательств, но ответчик не проявил заботливости в той степени, какая от него требовалась по характеру данного обязательства*(214).

Другой пример.

Арендным предприятием "Барнаульская горэлектросеть" и жилищно-коммунальной конторой треста "Стройгаз" был заключен договор на пользование электроэнергией. В процессе приватизации треста "Стройгаз" его жилищный фонд не был включен в уставный капитал созданного ОАО, а обслуживался последним в соответствии с договором от 1 января 1993 г. о передаче в хозяйственное ведение ведомственного жилищного фонда и объектов соцкультбыта, заключенным с Комитетом по управлению государственным имуществом администрации Алтайского края.

В связи с тем, что ОАО "Стройгаз" не рассчиталось за электроэнергию, потребленную жилищным фондом, предприятие "Барнаульская горэлектросеть" обратилось в арбитражный суд с иском о взыскании с ОАО "Стройгаз" задолженности за отпущенную электроэнергию и процентов за пользование чужими денежными средствами.

Исковые требования были удовлетворены. Постановлением апелляционной инстанции решение отменено, в иске отказано. Федеральный арбитражный суд округа отменил постановление апелляционной инстанции и оставил в силе решение суда первой инстанции.

Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ отменил судебные акты в части взыскания процентов за пользование чужими денежными средствами на том основании, что в современных условиях деятельность приватизированных предприятий по содержанию жилищного фонда, не включенного в их уставный капитал и находящегося в федеральной собственности, по сути не является предпринимательской, поэтому ответчик может нести имущественную ответственность лишь при наличии вины в просрочке оплаты*(215).

Специфика предпринимательской деятельности как фактор, обусловливающий специальное регулирование, в основном не зависит от того, кто ею занимается - юридическое лицо или гражданин. Нормы российского законодательства о предпринимательстве должны быть единообразными для юридических лиц и граждан, поскольку этому не препятствуют естественные свойства физических лиц*(216). Ярким примером реализации данного принципа является пункт 3 ст. 401 ГК, согласно которому лицо, не исполнившее или ненадлежаще исполнившее обязательство при осуществлении предпринимательской деятельности, по общему правилу, несет ответственность независимо от вины. Из Федерального закона от 30 ноября 1994 г. "О введении в действие части первой Гражданского кодекса Российской Федерации"*(217) следует, что данная норма распространяется и на граждан-предпринимателей.

В литературе высказывается мнение о том, что установление безвиновной ответственности для граждан-предпринимателей является несправедливым, что граждане в любом случае должны нести ответственность лишь при наличии вины и что идея постановления Президиума Верховного Совета РСФСР от 3 марта 1993 г., предусматривавшего в п. 5 сохранение в отношении граждан, занимающихся предпринимательской деятельностью без образования юридического лица, общих правил о гражданско-правовой ответственности за вину, была более правильной*(218). Представляется, что вопрос о том, должны ли граждане-предприниматели нести ответственность независимо от вины, нужно решать с учетом того влияния, которое оказывает на субъективное основание гражданской ответственности специфика гражданина как физического лица. Если на гражданина в силу его естественных свойств нецелесообразно возлагать ответственность независимо от вины, значит, конструкция п. 3 ст. 401 ГК нуждается в совершенствовании. Если же идея о повышенной ответственности предпринимателя не противоречит особенностям физического лица, она должна распространяться на любых предпринимателей, в том числе и на граждан.

Специальное регулирование, обусловленное участием в правоотношении лица, преследующего предпринимательскую цель, проявляется в нескольких аспектах.

Во-первых, если предпринимателю в договоре противостоит потребитель, может возникать экономическое неравенство контрагентов, требующее правового реагирования.

Во-вторых, фигура предпринимателя сама по себе специфична. Это - профессионал, который, действуя в обороте, знает и может больше и с которого, соответственно, должен быть и больший, чем с обычного гражданина или с некоммерческой организации спрос*(219). Кроме того, в ряде случаев необходимы правила, направленные на обеспечение нормальной профессиональной деятельности предпринимателя. Указанные особенности обусловливают специальные нормы, применимые к предпринимателю независимо от того, кто ему противостоит в договоре (потребитель или другой предприниматель).

В-третьих, в том случае, когда в правоотношении участвуют только предприниматели, возникает специфичное правоотношение, для эффективного регулирования которого требуется особая правовая база.

Ниже будут подробно проанализированы два последних аспекта*(220).

3.2. Характеризуя законодательное регулирование, обусловленное участием в договоре предпринимателя, необходимо отметить следующее. Данный фактор позволил сформулировать большое количество унифицированных норм, применимых к любым типам (видам) договоров, в которых участвует предприниматель. Неприменение их к конкретным видам обязательств является исключением из общего правила.

Наиболее значимой в этом контексте представляется норма п. 3 ст. 401 ГК, согласно которой лицо, не исполнившее или ненадлежаще исполнившее обязательство при осуществлении предпринимательской деятельности, несет ответственность независимо от вины. Принцип безвиновной ответственности означает, что предприниматель может быть освобожден от ответственности только в том случае, если надлежащее исполнение обязательства оказалось невозможным вследствие непреодолимой силы.

Практическое применение принципа безвиновной ответственности выявило ряд важных моментов, нуждающихся в конкретном обозначении.

Во-первых, ответственность независимо от вины должна применяться ко всем предпринимателям, если иные основания ответственности не предусмотрены законом или договором.

На это особо обращалось внимание Президиумом Высшего Арбитражного Суда РФ при рассмотрении споров об ответственности банков за ненадлежащее исполнение обязательств по договорам банковского счета.

Между банком и санаторием был заключен договор банковского счета. Банк исполнил платежное поручение санатория и перечислил с его счета на счет третьего лица 168750000 руб. в качестве предварительной оплаты за продукты питания. Впоследствии было установлено, что указанное платежное поручение подложно, а продукты питания (кофе) отпущены по подложной доверенности неизвестному лицу.

Санаторий обратился в арбитражный суд с иском к банку о взыскании 307968750 руб., включающих 168750000 руб., незаконно списанных с расчетного счета истца, и 139218750 рублей штрафа на основании п. 7 Положения о штрафах за нарушение правил совершения расчетных операций, утвержденного постановлением Совета Министров СССР от 16 сентября 1983 г. N 911.

Решением, оставленным без изменения апелляционной и кассационной инстанциями, в удовлетворении исковых требований отказано в связи с отсутствием вины банка в исполнении подложного платежного поручения.

Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ отменил указанные судебные акты, указав следующее. Списав денежные средства по подложному платежному поручению, банк исполнил обязательство ненадлежащим образом. Согласно п. 3 ст. 401 ГК субъекты предпринимательской деятельности несут ответственность за ненадлежащее исполнение обязательств независимо от вины. Поскольку банк является субъектом предпринимательской деятельности, спор должен рассматриваться с учетом указанной нормы. В связи с этим суд должен рассматривать вопрос о возложении на него ответственности за риск*(221).

Во-вторых, обязательным условием применения имущественной ответственности, в том числе и независимо от вины, является неисполнение или ненадлежащее исполнение договора. При отсутствии факта правонарушения не может ставиться вопрос об основаниях ответственности. Между тем на практике нередко смешиваются понятия надлежащего исполнения обязательства и отсутствия вины в ненадлежащем исполнении обязательства, в результате чего предприниматель, не нарушивший обязательства, признается нарушившим его безвиновно, и, как следствие, привлекается к гражданско-правовой ответственности.

Так, в п. 9 "Обзора практики рассмотрения споров, связанных с использованием аккредитивной и инкассовой форм расчетов" приведен следующий пример.

Организация-плательщик обратилась в арбитражный суд с иском к банку-эмитенту и исполняющему банку о возмещении сумм, неосновательно выплаченных получателю средств с аккредитива. Плательщик указывал, что исполняющий банк не должен был производить выплаты на основании представленных документов, поскольку реально товар не отгружался. Организация - получатель денежных средств фактически прекратила свое существование, в связи с чем возврат полученных ею средств невозможен. Факт изготовления сотрудниками организации-получателя поддельных товарно-транспортных документов подтвержден приговором суда по уголовному делу.

Арбитражный суд исковые требования удовлетворил за счет исполняющего банка, указав, что он не проверил надлежащим образом представленных ему документов. Ссылка банков на отсутствие вины в причинении истцу ущерба не была принята судом во внимание, поскольку в соответствии с п. 3 ст. 401 ГК банки как лица, ненадлежащим образом исполнившие обязательство при осуществлении предпринимательской деятельности, несут ответственность и при отсутствии вины, если иное не предусмотрено законом или договором.

Апелляционная инстанция решение отменила и в иске отказала, исходя из следующего. При расчетах с аккредитива на банк возлагается обязанность проверки документов, представленных получателем средств, а не факта поставки товаров. На банк не может возлагаться ответственность за несоответствие документов реальному положению дел, если такое несоответствие не могло быть выявлено исключительно на основании документов и банк действовал осмотрительно и с разумной тщательностью. Выплаты с аккредитива должны были производиться по представлении копий товарно-транспортных накладных и упаковочных листов. Указанные документы, а также реестр счетов, требовавшийся по условиям данного аккредитива, в исполняющий банк были представлены. Наименование товара соответствовало указанному в аккредитиве. По форме представленные документы отвечали предъявляемым требованиям. Фальсификация документов могла быть установлена лишь при использовании специальных технических средств, и при обычном осмотре ее невозможно было выявить, что подтверждается проведенной по уголовному делу экспертизой. Истцом не были представлены доказательства, подтверждающие причастность сотрудников банков к мошенническим действиям получателя.

Поскольку банки действовали в соответствии с условиями аккредитивного обязательства и не допустили каких-либо нарушений, отсутствуют основания для привлечения их к ответственности за ненадлежащее исполнение аккредитивного поручения. Ссылка суда на положения ст. 401 ГК неосновательна, поскольку при отсутствии самого факта правонарушения не может ставиться вопрос об основаниях ответственности*(222).

В-третьих, согласно ст. 404 ГК размер ответственности должника-предпринимателя может быть уменьшен, если неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства было вызвано поведением кредитора. Представляется, что правило "о вине обеих сторон" необходимо применять не только при виновном поведении кредитора, но и в случае ненадлежащего исполнения, допущенного кредитором невиновно, если оно способствовало нарушению обязанности со стороны должника.

В-четвертых, как обоснованно отмечалось в юридической литературе, формулировка правила об учете вины кредитора в ст. 404 ГК явно неудачна - в ней говорится только о возможности уменьшения ответственности должника, но не о полном освобождении от ответственности, что во многих случаях необходимо и справедливо, если действия кредитора делают надлежащее исполнение невозможным*(223).

Показателен в этом аспекте следующий пример.

Между банком и товариществом (клиентом) был заключен договор валютного счета. В течение длительного времени бессменным руководителем товарищества был С. В марте 1994 г. на должность руководителя избран К. В мае 1994 г. С. представил в банк документы, подтверждающие его полномочия как руководителя товарищества: последний протокол собрания учредителей о его переизбрании и удостоверенную нотариусом карточку с образцами подписей. Через несколько дней С. сдал в банк платежное поручение за своей подписью о перечислении третьему лицу со счета товарищества 2 000 000 долларов США. Банк это платежное поручение исполнил. Впоследствии выяснилось, что общее собрание участников товарищества, на котором был решен вопрос об избрании С. на должность руководителя, было неправомочным и, соответственно, банк исполнил ненадлежащее платежное поручение.

Клиент предъявил в арбитражный суд иск о взыскании с банка списанной суммы и процентов за пользование чужими денежными средствами.

Решением, оставленным без изменения апелляционной инстанцией, иск удовлетворен.

Федеральный арбитражный суд округа судебные акты отменил и в иске отказал по следующим основаниям. Исполнив платежное поручение, подписанное неуполномоченным лицом, банк ненадлежаще выполнил обязанности по договору банковского счета. Учитывая конкретные обстоятельства спора, следует признать, что это нарушение было невиновным. В то же время невиновное нарушение договора банком было вызвано виновным поведением клиента, выразившимся в необеспечении порядка в его органах управления и незаконных действиях его должностных лиц и работников, представивших в банк подложные документы. По смыслу ст. 401 и 404 ГК, должник, невиновно нарушивший свою обязанность при осуществлении предпринимательской деятельности, не должен нести имущественной ответственности, если нарушение обязанности вызвано виновным поведением кредитора*(224).

Согласно п. 3 ст. 401 ГК ответственность предпринимателя независимо от вины применяется, если иное не предусмотрено законом или договором. В то же время для некоторых предпринимателей безвиновная ответственность установлена законодателем в императивной форме. К примеру, императивная норма об ответственности независимо от вины сформулирована в отношении ломбарда (ст. 358 ГК).

Применению унифицированного принципа ответственности предпринимателя независимо от вины в ряде случаев препятствует та или иная специфика гражданских правоотношений. Важно четко представлять, какие факторы потребовали в конкретных обязательствах восстановления для предпринимателей принципа ответственности за вину. Это необходимо для того, чтобы распространять подобные исключения лишь на те отношения, которые характеризуются соответствующим признаком.

Так, сельскохозяйственный предприниматель, продающий выращенную им продукцию другому предпринимателю по договору контрактации, несет ответственность при наличии вины (ст. 538 ГК). Возврат к виновному основанию ответственности обусловлен экономической слабостью сельскохозяйственного производителя, зависимостью сельскохозяйственного производства от природных условий. Однако экономическая слабость сельхозпроизводителя является фактором, устраняющим безвиновную ответственность, лишь в том случае, когда ему противостоит предприниматель. Сельскохозяйственный предприниматель, продающий выращенную им продукцию потребителю, будет нести имущественную ответственность за нарушение договора независимо от вины.

Специфика отношений энергоснабжения обусловила необходимость установления принципа виновной ответственности энергоснабжающей организации (п. 2 ст. 547 ГК). Особенности услуг перевозки потребовали восстановления принципа ответственности за вину для перевозчика (ст. 795, 796). Виновная ответственность экспедитора по договору транспортной экспедиции предопределена связью данного обязательства с перевозочным процессом (ст. 803 ГК).

В ГК имеются и другие унифицированные правила, обусловленные участием в правоотношении предпринимателя.

Так, в ст. 316 ГК, регламентирующей место исполнения обязательства, предусмотрено, что передача товара или иного имущества предпринимателем (если договорное имущество не является недвижимостью и договор не предусматривает его перевозки) должна быть произведена в месте изготовления или хранения имущества, если это место было известно кредитору в момент возникновения обязательства. Эта норма отличается от общего правила, согласно которому обязательство должно быть исполнено в месте жительства должника, а если должником является юридическое лицо - в месте его нахождения.

В п. 2 ст. 322 ГК содержится диспозитивная норма, согласно которой обязанности нескольких должников по обязательству, связанному с предпринимательской деятельностью, равно как и требования нескольких кредиторов в таком обязательстве являются солидарными. Хотя законодатель указал на обязательство, связанное с предпринимательской деятельностью, думается, данное правило следует понимать в том смысле, что солидарность относится именно к случаям множественности лиц на стороне предпринимателей. Если в договоре одному предпринимателю противостоят несколько граждан-потребителей, то на граждан-потребителей действие п. 2 ст. 322 ГК не должно распространяться. Идея рассматриваемой нормы заключается в том, чтобы установить более жесткие правила именно для предпринимателей.

Следует указать и на ограничение прав предпринимателя, присоединяющегося к обязательству, которое может быть квалифицировано как договор присоединения. В п. 3 ст. 428 ГК сказано, что требование о расторжении или об изменении договора, предъявленное стороной, присоединившейся к договору в связи с осуществлением своей предпринимательской деятельности, не подлежит удовлетворению, если присоединившаяся сторона знала или должна была знать, на каких условиях заключает договор.

Фигура предпринимателя обусловливает не только формулирование унифицированных норм, применение которых, как правило, не зависит от типа или вида договора. В ряде случаев данный признак предопределяет создание конкретных видов договоров. Правовая база таких обязательств обычно отражает два момента: во-первых, экономическое неравенство, обусловленное участием в правоотношении предпринимателя*(225), и, во-вторых, иные особенности предпринимателя как субъекта гражданского оборота*(226). Однако в любом случае предпринимательская специфика в таких договорных институтах "привязана" к той или иной направленности обязательства (купля-продажа, аренда, подряд и т.д.). Так сформулированы в ГК, в частности, договоры розничной купли-продажи (_ 2 гл. 30), проката (_ 2 гл. 34), бытового подряда (_ 2 гл. 37), хранения на товарном складе (_ 2 гл. 47).

Не всегда участие в правоотношении предпринимателя требует создания специального вида договора. Во многих случаях законодатель ограничивается формулированием отдельных норм, отражающих данный фактор, которые включаются в договорный институт, выделенный по иным системным признакам. Размещение таких норм в конкретных институтах второй части ГК объясняется тем, что они отражают предпринимательскую специфику участника правоотношения не абстрактно, а в контексте определенного типа (вида) договора.

Например, в ст. 809 ГК предусмотрено специальное правило, обусловленное участием предпринимателя в договоре займа: если хотя бы одна из сторон в заемном обязательстве является предпринимателем, заем предполагается процентным.

Пункт 1 ст. 995 ГК отражает особенности участия предпринимателя в договоре комиссии: комиссионеру, действующему в качестве предпринимателя, может быть предоставлено право отступать от указаний комитента без предварительного запроса.

Поскольку договор поручения может быть как возмездным, так и безвозмездным, в п. 1 ст. 972 предусмотрено, что в случаях, когда он связан с осуществлением хотя бы одной из сторон предпринимательской деятельности, действует презумпция возмездности договора.

Применительно к купле-продаже в ГК также содержится несколько положений, отражающих участие предпринимателя в договоре. В п. 4 ст. 469 ГК сказано, что если в установленном законом порядке предусмотрены обязательные требования к качеству продаваемого товара, продавец, осуществляющий предпринимательскую деятельность, обязан передать покупателю товар, соответствующий этим обязательным требованиям. Кроме того, если такие обязательные требования предусмотрены к таре и (или) упаковке, продавец-предприниматель обязан передать товар в соответствующей таре и (или) упаковке (п. 3 ст. 481 ГК). Аналогичная норма, отражающая наличие нормативно установленных требований к качеству работы, предусмотрена в отношении подрядчика-предпринимателя (п. 2 ст. 721 ГК).

Анализ ГК показывает, что в ряде случаев законодатель, "привязав" нормы, отражающие специфику отношений с участием предпринимателя, к конкретному виду договора, необоснованно ограничил сферу применения этих норм. Некоторые нормы, на наш взгляд, заслуживают более широкой унификации.

Так, уже упоминавшийся п. 1 ст. 972 ГК, устанавливающий презумпцию возмездности договора, в котором участвует предприниматель, хотя и распространяется только на отношения поручения, не обусловлен спецификой данного обязательства. Полагаем, что данный принцип применим к любым договорам, обязательства по которым могут выполняться возмездно и безвозмездно.

Аналогичный вывод можно сделать также в отношении п. 4 ст. 469, п. 3 ст. 481 и п. 2 ст. 721 ГК. Данные нормы исходят из совершенно справедливой посылки о том, что предприниматель должен знать и выполнять установленные нормативными актами обязательные требования, касающиеся его предпринимательской деятельности. Однако эта посылка является общей для любых договоров, в которых предприниматель совершает основное договорное действие. Поэтому было бы целесообразно сформулировать в ГК, во-первых, соответствующее унифицированное правило и, во-вторых, специальные нормы, уточняющие его с учетом специфики конкретного типа (вида) договора.

Интересен в этом аспекте анализ ст. 514 ГК. Она предусматривает обязанность покупателя принять товар, от которого он отказывается, на ответственное хранение. Данная норма размещена в институте поставки, положения которого распространяются лишь на те отношения купли-продажи, в которых и продавец, и покупатель являются предпринимателями. В то же время обязанность по ответственному хранению обусловлена предпринимательским статусом покупателя безотносительно к тому, кто является продавцом. Например, разумно и справедливо возлагать такую обязанность на коммерческую организацию, покупающую товар у гражданина-непредпринимателя. Следовательно, ст. 514 ГК должна распространяться на все отношения купли-продажи, в которых участвует покупатель, приобретающий товары с предпринимательской целью. Поэтому институт договора поставки представляется узким для правила об ответственном хранении. Данную норму целесообразно разместить в общих положениях о купле-продаже с указанием о том, что применяется она лишь в том случае, когда покупатель приобретает товар с предпринимательской целью.

Таким образом, правовые нормы, обусловленные участием в обязательстве предпринимателя, должны распространяться на любые правоотношения с его участием, если тому не препятствует иная специфика данных правоотношений. Поскольку фигура предпринимателя может обусловливать создание не только унифицированных норм, но и положений, значимых только для конкретных договорных институтов, выделенных по иным системным признакам, необходимо глубоко исследовать вопрос о том, всегда ли подобная специализация является адекватной и нет ли оснований для распространения соответствующих норм на более широкий круг правоотношений.

3.3. Договоры, заключаемые между предпринимателями (далее именуются предпринимательскими договорами), характеризуются спецификой, требующей правового отражения. ГК исходит из того, что предприниматели - это знающие, опытные профессионалы, которые должны нести риск того, что они делают в гражданском обороте. С учетом этого обязательство между профессионалами - отношения, имеющие свои особенности. Они характеризуются большей свободой в действиях контрагентов, к которым одновременно предъявляются повышенные требования. Не случайно именно в сфере предпринимательских договоров меньше всего государственного регулирования, больше всего свободы, саморегулирования, регулирования посредством договора*(227). Предприниматели заключают договоры в целях получения прибыли. Их деятельность динамична и привязана к конкретным условиям. Поэтому предпринимательская цель при заключении договора диктует более жесткие условия его исполнения. То, на чем предприниматель может заработать прибыль сегодня, завтра может оказаться убыточным. Необходимость специального регулирования предпринимательских обязательств актуальна не только для российского гражданского права. Американские юристы, классифицируя договоры, выделяют обязательства между предпринимателями в отдельную группу*(228).

Характеризуя законодательное регулирование предпринимательских договоров, необходимо отметить следующее.

Прежде всего данный нормообразующий фактор позволил сформулировать унифицированные нормы, применимые к любым типам (видам) предпринимательских договоров.

Так, существенное значение имеют положения ст. 310 ГК. По общему правилу, односторонний отказ от исполнения обязательства и одностороннее изменение его условий не допускаются, за исключением случаев, предусмотренных законом. В то же время односторонний отказ от исполнения обязательства, связанного с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, и одностороннее изменение условий такого обязательства допускаются также в случаях, предусмотренных договором, если иное не вытекает из закона или существа обязательства. Кодекс исходит из того, что "если одна из сторон идет на то, чтобы дать другой возможность в ходе осуществления договора в одностороннем порядке от него отказаться, то она знает и понимает, что она делает. Возможно, она идет на это потому, что что-то за это получает в каких-то других условиях договора: в цене, в сроках, еще в чем-то"*(229). Важно иметь в виду, что данное правило обусловлено предпринимательским характером договора и потому должно применяться лишь к тем обязательствам, в которых все стороны являются предпринимателями.

Необходимо помнить, что договорное соглашение о предоставлении права на одностороннее расторжение или изменение договора является законным лишь в том случае, если оно не противоречит общим принципам гражданского права и существу обязательства. Показателен в этом отношении следующий пример.

В соответствии с договором купли-продажи ценных бумаг продавец обязался передать в собственность покупателя 1 000 000 штук акций на сумму 8 000 000 000 руб. Покупатель обязался оплатить 50% договорной суммы непосредственно после заключения договора, а остальные 50% - в срок, не превышающий 90 дней со дня получения выписки из реестра о переоформлении акций в его собственность.

Продавец обязательство исполнил. Покупатель, в свою очередь, перечислил продавцу первые 50% суммы договора.

Согласно п. 2.7 договора в течение 80 дней, но не ранее 75 дней с момента его заключения, покупатель вправе расторгнуть договор в одностороннем порядке, уведомив об этом продавца в письменной форме. В таком случае продавец обязан в течение 10 дней с момента получения уведомления вернуть покупателю ранее полученную сумму и уплатить 130% годовых, начисленных на нее за весь период пользования денежными средствами. При нарушении продавцом указанного выше срока возврата средств более, чем на 20 дней с момента расторжения договора, ценные бумаги, являющиеся предметом настоящего договора, остаются в собственности покупателя. Таким образом, покупатель приобретает пакет акций за 4 000 000 000 руб. (п. 3.1 договора).

Покупатель письмом уведомил продавца о расторжении договора в одностороннем порядке на основании п. 2.7. Поскольку продавец не исполнил предусмотренной договором обязанности по возврату ранее полученной от покупателя суммы и уплате 130% годовых за пользование чужими денежными средствами, покупатель, основываясь на п. 3.1 договора, сделал вывод об отсутствии у него обязанности уплаты оставшихся 50% суммы договора.

Продавец обратился в арбитражный суд с иском к покупателю о признании недействительными п. 2.7 и 3.1 договора купли-продажи ценных бумаг.

Решением суда первой инстанции в иске отказано. По мнению суда, ответчик действовал в соответствии с условиями договора, которые не противоречат действующему законодательству.

Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ решение отменил и исковые требования удовлетворил, указав следующее.

В том случае, когда договор продавцом полностью исполнен, его расторжение невозможно. В момент передачи акций в собственность покупателю продавец выполнил свои обязательства, и в соответствии со ст. 424 ГК у него осталось право требования к покупателю уплаты полной цены договора. Поэтому оспариваемые условия договора, предоставляющие покупателю право расторгнуть договор после получения им договорного имущества, являются ничтожными*(230).

Другая унифицированная норма, отражающая предпринимательский характер правоотношения, касается удержания. Согласно ст. 359 ГК, по общему правилу, кредитор, у которого находится вещь, подлежащая передаче должнику либо лицу, им указанному, вправе в случае неисполнения должником в срок обязательства по оплате этой вещи или возмещению кредитору связанных с нею издержек и других убытков удерживать ее до тех пор, пока соответствующее обязательство не будет исполнено. В предпринимательском договоре удержанием вещи могут обеспечиваться также и иные требования, возникшие из этого обязательства.

В ст. 184 ГК предусмотрены унифицированные правила о коммерческом представительстве, которое имеет место в том случае, когда лицо постоянно и самостоятельно представительствует от имени предпринимателей при заключении ими договоров в сфере предпринимательской деятельности.

Предпринимательский характер обязательства обусловливает не только формулирование унифицированных правил, применение которых, как правило, не зависит от типа или вида договора. В ряде случаев данный признак предопределяет создание конкретных видов договоров. Наиболее характерным в этом отношении является договор поставки.

Не всегда предпринимательский характер обязательства требует создания специального вида договора. В некоторых случаях законодатель ограничивается формулированием отдельных отражающих данный фактор норм, которые включаются в договорный институт, выделенный по иным системным признакам.

К примеру, договор поручения основан на признаке направленности на оказание определенных юридических услуг. Большинство норм гл. 49 ГК распространяются на правоотношения поручения независимо от того, носят ли они предпринимательский характер. Однако некоторые положения отражают особенности коммерческого представительства, при котором и доверитель, и поверенный действуют с предпринимательской целью (ст. 184 ГК).

Так, коммерческий представитель в отличие от обычного поверенного имеет право на удержание (п. 3 ст. 972 ГК). Поскольку при коммерческом представительстве требуется большая определенность и устойчивость отношений, в п. 3 ст. 977 ГК сказано, что сторона, отказывающаяся от договора поручения, предусматривающего действия поверенного в качестве коммерческого представителя, должна уведомить другую сторону о прекращении договора не позднее чем за тридцать дней, если договором не предусмотрен более длительный срок. При этом отмечается, что в случае реорганизации юридического лица, являющегося коммерческим представителем, доверитель вправе отменить поручение без такого предварительного уведомления. Предпринимательский характер коммерческого представительства диктует необходимость возмещения убытков, причиненных досрочным расторжением договора поручения (п. 2 и 3 ст. 978 ГК).

В то же время следует отметить, что ГК не лишен недостатков, устранение которых позволило бы сделать правовое регулирование предпринимательских договоров более эффективным.

Один из основных принципов построения системы гражданских договоров заключается в том, что юридическая регламентация, обусловленная определенным нормообразующим признаком, должна быть полной, а также надлежаще унифицированной и специализированной. Это в полной мере относится и к предпринимательскому характеру обязательства как нормообразующему признаку. Принцип полноты означает, что для всех договоров, предпринимательская специфика которых требует особой регламентации, должно быть предусмотрено специальное регулирование. Оно должно быть надлежаще унифицировано и специализировано. Это означает, что те предпринимательские правила, которые не зависят от направленности договора, должны быть унифицированы для всех обязательств и размещены в общей части ГК. Нормы, отражающие предпринимательский характер договора в контексте определенной направленности, не зависящие от других особенностей этого договора, должны быть унифицированы в рамках договора данной направленности. Если на нормы, обусловленные предпринимательским характером правоотношения определенной направленности, влияют иные системные признаки, такие нормы должны формулироваться применительно к специфике обязательств, основанных на этих системных признаках.

Анализируя ГК в данной плоскости, отметим следующее.

Во-первых, не все положения, отражающие предпринимательскую сущность договора безотносительно к его направленности, надлежаще унифицированы. Некоторые из них размещены лишь в отдельных договорных институтах, посвященных конкретным типам договоров. Так, согласно ст. 507 ГК оферент, получивший на свое предложение о заключении договора поставки не акцепт, а встречную оферту, обязан в течение 30 дней с даты получения встречной оферты принять меры по согласованию соответствующих условий договора либо уведомить контрагента об отказе от заключения договора на новых условиях. При невыполнении данной обязанности первоначальный оферент обязан возместить причиненные этим убытки, которые могут выражаться в виде разницы в цене товаров, если уклонение стороны от выполнения рассматриваемой обязанности привело к задержке направления заказа другому поставщику. Данное правило установлено для договора поставки. Между тем, поскольку оно отражает предпринимательский характер правоотношения как таковой, следовало бы продумать вопрос о его унификации и распространении на другие типы договоров.

Во-вторых, не во всех случаях законодатель сформулировал унифицированные нормы, применимые ко всем предпринимательским договорам одинаковой направленности. В частности, такие правила не предусмотрены для аренды, подряда, займа и некоторых других типов договоров. Представляется, что вопрос о том, обусловливает ли предпринимательский характер обязательства необходимость специального регулирования для указанных договоров, требует дополнительного глубокого анализа.

В-третьих, в некоторых случаях законодатель, сформулировав положения, отражающие предпринимательский характер обязательства определенного типа, "привязал" их к специфике одного из видов данного договорного типа, оставив неурегулированными особенности предпринимательских отношений других видов.

Характерным примером такого подхода является конструкция договора купли-продажи. В рамках данного договорного типа выделены его отдельные виды, отражающие те или иные особенности правоотношения. В частности, нормы, регламентирующие энергоснабжение, обусловлены спецификой передачи товара через присоединенную сеть. Положения института продажи недвижимости отражают особенности недвижимости как предмета договора. Договоры энергоснабжения и продажи недвижимости нередко заключаются между предпринимателями. Предпринимательская специфика в контексте указанных видов купли-продажи требует соответствующей регламентации. Между тем, надлежащее законодательное отражение этой специфики отсутствует в ГК. Так, в _ 6 и 7 гл. 30 ГК, посвященных энергоснабжению и продаже недвижимости, нет норм, касающихся предпринимательской специфики. Весьма затруднительно применение к предпринимательским разновидностям энергоснабжения и продажи недвижимости института поставки. Договор поставки выделен законодателем не только по предпринимательскому признаку, но и по признаку предмета договора. Большинство норм _ 3 гл. 30 ГК сформулировано применительно к движимому имуществу, которое передается от продавца к покупателю не через присоединенную сеть, а обычным путем. Как следствие, положения института поставки не могут применяться к тем предпринимательским договорам купли-продажи, предметом которых является иное имущество. Не случайно в юридической литературе отмечается, что к энергоснабжению нормы о поставках неприменимы*(231). Таким образом, сосредоточив нормы о предпринимательской купле-продаже в институте поставки, выделенном не только по предпринимательскому, но и по предметному признаку, законодатель осложнил их применение к иным видам купли-продажи.

Между тем, проблема специфического регулирования предпринимательской разновидности энергоснабжения и продажи недвижимости существует, и ее надо решать. Она решается судами при рассмотрении конкретных споров путем применения по аналогии тех норм поставки, отражающих предпринимательскую специфику, на которые не влияют иные особенности правоотношения (предмет, способ передачи товара и т.д.). Однако данный способ небезупречен. Прежде всего, выделение подобных унифицированных норм - сложнейший аналитический процесс. Его выполнение на правоприменительном уровне чревато судебными ошибками*(232). Поэтому задача надлежащей унификации норм, отражающих предпринимательский характер купли-продажи, должна решаться на законодательном уровне или, как минимум, путем дачи соответствующих руководящих разъяснений высшими судебными органами. Кроме того, подобные унифицированные правила не могут дать исчерпывающей регламентации предпринимательских отношений энергоснабжения и продажи недвижимости. Необходимы нормы, отражающие предпринимательскую специфику в контексте недвижимости и передачи товара через присоединенную сеть.

Для того чтобы регламентация любых предпринимательских обязательств купли-продажи была надлежащей, необходимо, на наш взгляд, следующее. Прежде всего, целесообразно выделить и унифицировать такие правила, отражающие предпринимательский характер купли-продажи, которые не зависят от предметных и иных особенностей договора. Эти правила целесообразно разместить в общих положениях о купле-продаже. Необходимо также установить, на какие нормы, обусловленные предпринимательской спецификой, влияют иные системные особенности правоотношения (предмет, способ передачи товара через присоединенную сеть), сформулировать эти нормы в контексте данных особенностей и разместить их в соответствующих договорных институтах (поставки, энергоснабжения, продажи недвижимости). Законодательная реализация такого подхода позволила бы сделать правовое регулирование предпринимательских договоров купли-продажи более полным и эффективным.

От предпринимательских договоров (договоров, правовая база которых отражает особенности субъектного состава участников), необходимо отличать обязательства, обусловленные иными системными признаками, специфика которых такова, что они действуют лишь в предпринимательской "среде". К числу последних относятся, в частности, аренда предприятия, финансовая аренда, коммерческая концессия. Например, договор аренды предприятия выделен по признаку предмета обязательства. Однако специфика этих отношений предопределяет, что его участниками могут быть только предприниматели.