VI. Начала эстетики.

Софисты также были первыми среди тех, кто в значительной мере больше, чем другие, занимался эстетикой или, точнее говоря, теорией искусства. В этой области знания пионером был не Протагор, а Горгий. Теория искусства софистов еще не имела столь широкой сферы, как эстетика Нового времени: понимание искусств греками было более узким, они еще не выработали таких понятий, которые объединили бы в себе как поэзию, так и скульптуру, архитектуру. Греки считали их такими же ремеслами, как ткачество или строительство судов: их общей особенностью было то, что они создают реальные объекты. Поэзия же имеет другой характер, она ничего не создает, кроме слов, и, скорее, похожа на пророчество, чем на ремесло; то же относится и к музыке, которую греки также связывали с поэзией и объясняли ее как одно из пророчеств.

В силу этого эстетика, созданная софистами, была только теорией поэзии, поскольку она была инспирирована сценической поэзией. Она оперировала тремя понятиями: подражанием, иллюзией и очищением. Эстетика софистов имела три главных положения: 1) поэзия не создает реальных предметов, а лишь их словесные подобия, «подражания»; 2) поэзия возбуждает в разуме слушателей при помощи какихто чар иллюзии; слушатели, слыша со сцены о страдании, испытывают такие ощущения, как если бы они на самом деле страдали, как Эдип или Электра; 3) наконец, поэзия вызывает у слушателей быструю реакцию, воспитывает их чувства, и это воспитание, очищение доставляют им наслаждение и радость. Последнее положение напоминает религиозные идеи пифагорейцев и, возможно, у них и заимствовано; остальные положения первой эстетики были уже собственным творчеством софистов, прежде всего Горгия. Со временем из этой эстетики софистов вышли три великие эстетические теории: одна из них основывалась на подражании, вторая — на иллюзии, а третья — на воспитании чувств. Последнюю частично принял Аристотель, применив ее для объяснения природы трагедии. Вторая теория эстетического иллюзионизма развивалась только в период Нового времени. Между тем, теория подражания была воспринята Платоном и Аристотелем и на многие столетия стала ведущей эстетической теорией.

Философское значение Протагора и софистов. Протагор и  софисты были теми, кто впервые в центр философских исследований поставил человека, его деятельность и результаты этой деятельности. Протагор создал самостоятельную философскую теорию. После максималистских требований, касающихся познания, которые увлекали греческих философов до него, он первым выступил с теорией познавательного минимализма и заложил основы сенсуализма, релятивизма и практицизма, равно как и конвенционализма. Он был первым греческим философомрелятивистом, и этим определяется его историческое место.

Протагор был уже философом нового типа, поскольку его философия имела иную сферу приложения, чем философия ранних греческих мыслителей. Он уже не занимался созданием системы природы, не занимался и теологией, хотя и написал работу «О богах». Первым предложением в этой работе было: «О богах нельзя знать с уверенностью ни что они есть, ни что их нет; многие обстоятельства мешают мне это знать: неясность самого предмета и краткость человеческой жизни».

Последователи. Протагор оставил значительное количество учеников. Из них Ксениад из Коринфа и Евтидем с Хиоса сделали радикальные выводы из его теоретических положений, вплоть до отрицания возможности познания. Влияние Протагора испытали математик Теодор из Кирены, поэты Еврипид и Софокл, а также лирический поэт Диагор с острова Мелос. Его взглядами воспользовались даже ученики его противника Сократа — Антисфен и особенно Аристипп. В оппозиции к релятивистам находился Сократ, боролся с ними Платон; несмотря на это, позиция Протагора не перестала существовать в Греции: дальнейшее развитие основанного им направления продолжили скептики.

В XIX и XX вв. ряд философов, принадлежавших к позитивистскому и прагматическому направлениям, особенно Лаас в Германии и Шиллер в Англии, опирались на Протагора, почитая его не меньше, чем Платона и Аристотеля. Они называли его действительным основоположником современной философии.

Сократ

В то же самое время и в тех же Афинах, где владычествовала софистика, появился мыслитель, который, вопреки релятивизму софистов, стремился обнаружить всеобщие принципы познания и деятельности. Это был Сократ.

Жизнь. Сократ родился в Афинах и там же провел всю свою жизнь. Он был тем человеком, в личности которого мыслитель и гражданин неотделимы друг от друга. Когда того требовали обстоятельства, он служил солдатом, во время войны являя примеры мужества, а во времена мира — примеры рассудочности и гражданской отваги. Известен случай, когда он выступил в одиночку против разбушевавшейся толпы. Но, в целом, он не принимал участия в общественных делах. Сократ посвятил себя деятельности иного рода — он был учителем. Рассматривая с различных сторон деятельность софистов, современники считали Сократа тоже софистом; однако его отличало от софистов не только то обстоятельство, что он учил бескорыстно, но также и само содержание его учения. Его деятельность основывалась на обучении людей добродетели, а точнее говоря, Сократ учил их разуму, чтобы через разум привести к добродетели. В этой деятельности он видел смысл своей жизни. Она захватила его настолько, что он не думал о себе, живя с семьей в бедности. Сократ всегда был там, где мог найти собеседников. Он останавливал людей на рынке, в адвокатуре, на пиршествах для того, чтобы поговорить с каждым о его делах, побуждая собеседника размышлять по поводу желаний и добродетели. Он окружил себя сторонниками и учениками: блестящая афинская молодежь — Алкивиад, Критий, Платон, Ксенофонт — постоянно были возле него. Но кроме сторонников у него были и суровые критики. Он добился популярности, но она не имела отношения к признанию его деятельности. Напротив, большинство видели в нем чудака, поскольку настоящий афинянин серьезно не мог воспринимать человека, который забивал себе голову чужими делами и не был в состоянии заработать на новую одежду. Сократ даже стал героем одного из спектаклей в афинском театре. Другие видели в нем опасную личность, которая, анализируя и критикуя убеждения людей и их отношения между собой, представляла постоянную опасность для власти. Аристофан, который в 423 г. вывел Сократа в своих «Облаках», видел в нем воплощение бесцельных рассуждений, шкодливого вольномыслия, вымышленных обманов и непочтительного отношения к традициям. Несмотря на сложившееся мнение, Сократ еще 25 лет продолжал свои занятия. Когда он дожил до 70 лет, его публично судили, признав его деятельность вредной для общества. Возможно, здесь сыграли свою роль сугубо политические причины — ощущение начинающегося упадка Афин требовало поиска виновных. В 399 г. фабрикант Анит, оратор Ликон и поэт Милет подали в суд присяжных жалобу на Сократа, обвинив его в безбожии и деморализации молодежи. Суд признал вину Сократа; о смертной казни не думали в тот момент ни обвинители, ни осужденный. Эту крайнюю меру спровоцировала собственная позиция Сократа, который не признавал своей вины. Напротив, Сократ акцентировал внимание на осознанности своих действий. По религиозным соображениям, приговор не мог быть осуществлен сразу же, и Сократ был на 30 дней заключен в тюрьму. Он мог легко избежать смерти, так как ученики хотели устроить побег, но он отказался, оставаясь послушным закону. Последние дни он провел в беседах с учениками. Платон, хотя по болезни и не принимал участия в этих беседах, позднее описал в «Федоне» последние минуты учителя, основываясь на рассказах учеников Сократа. «Все единодушно признают, что еще ни один человек, насколько память нам позволяет судить, не заглядывал в глаза смерти с большей покорностью»,— писал ученик Сократа Ксенофонт.

Потомки во все времена видели в Сократе идеал философа, а в его жизни и смерти — точное исполнение предназначения философа. В нем удивительным образом сочетались холодный ум и горячее сердце. Сильная, скорее чувственная натура была подчинена сильной воле. Уродливость, приписываемая молвой, была символом высоты духа. Он обладал ровным характером, умением войти в положение, юмором и добротой. «Он казался наилучшим и самым счастливым из людей»,— писал Ксенофонт.

Сократ не оставил своих работ, поскольку учил только устно. О содержании его учения мы знаем из работ его учеников, главным образом из диалогов Платона и ь «Воспоминаний о Сократе» Ксенофонта. Аристотель  также в своих работах отмечал заслуги Сократа в философии.

Взгляды Сократа. Так же как софисты и большинство людей его эпохи, Сократ занимался только человеком. В человеке его интересовало лишь то, что он считал наиболее важным, и, вместе с тем, то, что может быть предметом изменений и совершенствования. «Он занимался,— как писал Аристотель,— только этическими проблемами, природой же, в целом, не интересовался». Сократ говорил, что дерево ничему не может научить, учат люди в городе. Он работал в двух областях: в этике, а также в логике, знание которой считал необходимым для занятий этикой.

I. Этические взгляды Сократа можно сформулировать в трех тезисах:

1. Добродетель есть абсолютное благо. «Добродетель» была древним понятием греков; она понималась обобщенно, как жизненная сила, деловитость, обязательность в выполнении гражданских обязанностей. Еще софисты таким образом понимали добродетель и утверждали, что эти требования относительны, различны для мужчин и женщин, младенца и зрелого ума. Сократ выступил против такого релятивизма, указав на достоинства, которые одинаково ценны для всего человеческого рода: справедливость, отвага, владение собой являются достоинствами всегда и во все времена. Называя эти достоинства «добродетелью», он придал этому термину более специальное и, собственно говоря, новое значение. Сократ создал новое понятие добродетели потому, что среди достоинств человека выделил специально моральные достоинства.

Законы, касающиеся моральных достоинств, «не писаны», их нет и в кодексах, но, тем не менее, они более устойчивы, чем писаные, поскольку выводятся прямо из природы вещей, а не из человеческих установлений: как же они могли бы быть установлены, если являются всеобщими для всех людей? В любом случае (так понимал Сократ) все люди не могли сойтись вместе и установить эти законы. Всеобщности моральных законов Сократ уделял особое внимание, ибо находился в оппозиции к релятивизму софистов. Всеобщность являлась принципиальной чертой добродетели в ее новом значении.

Только что выделенное достоинство стало для Сократа высшим благом. Все остальное, что люди привыкли считать благом: здоровье, богатство, слава,— довольно часто есть зло. Человек должен стремиться к наивысшему благу, не считаясь даже с опасностью, со смертью. Во имя моральных ценностей должно отказаться от более низких и позорных устремлений. «Не стыдно ли заботиться о деньгах, славе, защите, а не о разуме, истине и о том, чтобы душа стала наилучшей?»

Сократ был первым, кто выделил моральные ценности, собственно говоря, как предмет этики (за что и назвали его «творцом этики»), а также был первым представителем той точки зрения, которую мы назовем морализмом и которая ставила моральные ценности выше любых других.

2. Добродетель связана с пользой и счастьем. Сократ говорил, что рад бы послать в пекло того, кто первым разделил благо и пользу. Но эту связь он видел не в том, что благо зависит от пользы, а наоборот, что польза зависит от блага. Только то, что добродетельно, то и полезно. Люди часто ошибаются и поступают наперекор собственному благу, потому что не знают, что такое благо. Сократ был противником утилитаризма, однако занял позицию неразделимости блага и пользы; он часто высказывался как утилитарист, заявляя, что действие является благом, когда приносит пользу, а требования справедливости и лояльности, усилий в труде или компетентности в деле влияют на получаемую пользу.

Подобным образом он трактовал также отношения добродетели и счастья: счастье всегда связано с добродетелью, поскольку оно исходит из добродетели. Счастливым является тот, кто постигает наивысшее благо, а наивысшим благом является добродетель.

3. Добродетель есть знание. Любое зло исходит из незнания, ибо никто умышленно и сознательно зла не причиняет. Иначе и быть не может, поскольку благо полезно и гарантирует счастье; значит, нет повода для того, чтобы ктото по незнанию не делал блага. В этом случае знание есть достаточное условие для достижения добродетели и, говоря тем ярким языком, которым пользовался Сократ, является тем же, что и добродетель. Это одно и то же — знать, что такое справедливость и быть справедливым. Как определил Сократ, добродетель есть знание.

Однако почему же в действиях людей часто проявляется разрыв между знанием и поступком, между тем, что нам диктует разум, и тем, куда нас влечет страсть, особенно это касается сферы желаний, где кроме знания необходима еще и воля? На это Сократ отвечал, что если знания недостаточно Для добродетели, значит, оно поверхностно и неполно, а тот, кто постигает истинное и полное знание, тот не может не постигнуть его глубины и не может поступать иначе, как твори благо. Знание, которое необходимо для добродетели, очевидно, иного рода, чем то, которым обладают греческие философы: это не знание о стихиях, звездах и космосе, а знание о справедливости и храбрости, это не знание природы, а эти ческое знание. Оно опирается не на чисто теоретичес кое обоснование, а на практический рассудок.

Такая позиция получила название этического интеллектуализма. Сократ не был единственным философом, который занимал такую позицию. Греки, вообще, имели склонность к интеллектуальному пониманию жизни, и такое понимание было особенно распространено в Афинах V в., в период античного просвещения. То обстоятельство, что Сократ занимал интеллектуалистическую позицию, имело особые причины: вопервых, он сам был рефлексивной личностью, которая руководствуется в жизни разумом, не допуская спонтанных поступков, обладал сильной волей, не испытывал колебаний при принятии решений; вовторых. Сократ привык трудно усваиваемые моральные достоинства сравнивать, по аналогии, с достоинствами из сферы производительного труда, особенно ремесленного. В этой последней области ты достигаешь блага в том случае, если умеешь работать, если знаешь, как выполнить работу.

Как следствие интеллектуализма возникают следующие положения этики Сократа. Вопервых, добродетели можно научить, поскольку добродетель есть знание, а знанию можно научиться. Это была выдающаяся идея: высшее благо, каким является добродетель, не является врожденным. Его можно приобрести, если от нас самих зависит, постигаем ли мы это благо.

Вовторых, добродетель единственна. Справедливость определялась, как знание о том, что кому принадлежит; на божность — как знание о богах; отвага — как знание о том. чего следует добиваться; остальные оставшиеся добродетели также являются знанием, однако в сущности своей единым i; неразделенным/Тезисом о единственности добродетели Сократ выражал свой протест против этического плюрализма софистов.

Свою интеллектуалистическую позицию Сократ ничем не ограничивал. В собственных решениях он неоднократно обращался за консультацией к своему внутреннему голосу — голосу демона (даймонион), как он выражался, кото рый его не раз предостерегал от дурных поступков. Этот внутренний голос не был дополнением интеллекта другими психическими факторами, типа воли или чувства, скорее он являл собою дополнение этики религиозным фактором, был упованием на помощь, которую боги оказывают людям.

Этические положения Сократа связывались в логическую цепочку и приводили его к ясному выводу: люди стремятся к счастью и пользе. Истинное счастье и истинную пользу дает только благо. Истинным благом является добродетель. Добродетель единственна, поскольку она есть знание. Добывая знания, мы достигаем блага, а вместе с ним — пользы и счастья. Отсюда делается простой вывод: необходимо искать знание, а кто способен, должен и других учить знанию. Сократ не только провозгласил эту общую теорию, но и применил ее к себе, с железной последовательностью управлял своей жизнью в соответствии со своей теорией. Понимая обучение как наиболее важную задачу, он полностью себя ему посвятил. Не считаясь с собственными склонностями и условиями жизни, Сократ стремился непременно к тому, что является наивысшим благом, что обязательно для всех и во все времена. Его жизнь и смерть были в полном единстве с его учением.

II. Логические взгляды. Сократ не только призывал к добродетели, но и старался возвыситься над нею. В качестве учителя он не давал готового знания, которое можно было бы передавать другим, не обещал, как софисты, что учеников научит истине, нет, он обещал лишь, что будет вместе с ними ее искать. Его теория знания была теорией поиска знания, или его методологией. И в силу этого она имела огромное значение, поскольку учила тому, что для поиска знания необходимо продумать специальные методы. Внимание философов, которое до сих пор было направлено на реальность, обращалось к знанию и способам его получения.

Сократ не был теоретиком, но виртуозно владел своим методом; он не формулировал предписаний, а на собственном примере демонстрировал его применение. Метод, которым он пользовался, был методом дискуссии, интеллектуального сотрудничества. Он состоял из двух частей: негативной и позитивной, «эленктической» и «майевтической». В первой части Сократ учил тому, как избежать ложных представлений, а во второй — как получить истинное знание.

1.Эленктический метод, или метод сшибки, который Сократ считал «наиболее значимым и наиболее результативным среди способов очищений разума», основывался на приведении к абсурду: ложную позицию противника Сократ принимал как истинную (это называлось «иронией» Сократа) и своими вопросами заставлял его делать выводы, которые противоречили исходным посылкам. Целью было разоблачение того, что является только видимостью знания, и очищение разума.

Сократ полагал, что может быть подвержен критике, по скольку другие, поддаваясь заблуждению, считают, что постигают знания. Он же осознавал свое незнание. Он знал то, чего не знали другие, называя это нечто «знанием незнания». Это было психологическое знание, поскольку, утверждая свое незнание, он демонстрировал познание самого себя. Прежде всего, здесь присутствовало э п истемологическое знание: он осознавал, что знает, на чем основано знание, поскольку мог распознавать его отсутствие, постигал понятия и критерии знания.

Наиболее важным Сократ признавал, собственно говоря, начало и порядок исследования: вначале критерии знания и лишь затем только само знание. Прежде чем начинать исследование природы вещей, необходимо осознать природу познания. Сократ первым занял позицию, которая впоследствии была широко распространена в Новое время и состояла в том, что критика познания является главной из философских наук и должна предварять все остальные. Парадоксальное понятие «знание незнания» было выражением не скептической, а критической позиции. Сократ верил в возможность нахождения истины, которая всеобща, и в этом было главное отличие между ним и софистами, придерживающимися релятивистских взглядов. Метод ошибки был для софистов результатом и целью, а для Сократа только началом познания.

2. Майевтический метод. Вторым методом Сократ называл майевтику, или искусство родовспоможения, поскольку каждый человек носит в себе истинное знание и ему необходимо помочь этим знанием овладеть. В силу этого искусство учителя аналогично искусству акушера. Сократ выполнял свою роль при помощи вопросов. Его метод был методом совместного поиска, метод, который сейчас носит название «эвристики». Роль учителя заключалась в корректной постановке вопросов. Сократ разделял сложные вопросы на предельно простые, и это давало возможность ученику отвечать самостоятельно и сводило его ответ к высказываниям «да» или «нет». Такими вопросами он припирал противника к стенке, вынуждая его дать ответ. Ответы на простые этические вопросы должны даваться легко, поскольку они не требуют никаких специальных знаний, кроме рассудочного, которым обладает каждый.

Сам Сократ, хотя и постоянно говорил о своем незнании, признавал, что обладает интуитивным знанием о благе. Каждый знает, что справедливость это благо, а трусость — зло. Это знание явилось исходным пунктом для его этических выводов, было для Сократа подтверждением правильности его понимания. Если, например, из определения справедливости, которое он хотел принять, следовало, что справедливость есть зло, то он знал, что это определение ошибочно, и также ошибочным было такое определение, из которого следовало, что трусость есть благо.

А) Свои поиски истины Сократ начинал с рассмотрения известных и признанных фактов, которые подтверждались опытом и поступком. Эти факты касались деятельности человека: ремесленника, художника, политика, вождя. Он трактовал их как предпосылки для понимания. К моральным ценностям, понять и выделить которые сложно, он подходил путем аналогий. Основанием мышления, по аналогии, была устойчивость структуры любого действия. Если деятельность ремесленника имеет свои особенности, о которых необходимо знать, свое зло, которого надо избегать, свое знание, которого она требует, своих обязанностей, то и каждая иная деятельность, в том числе и моральная, должна иметь свои собственные достоинства, свои собственные зло, знание и обязанности. Впоследствии аналогия ведет нас от известных фактов к новым фактам. Например, к утверждению, что смелость и отвага существуют не только на войне, но и в мирной жизни, как на земле, так и на море, в политике и частной жизни, в радости и горе, в желаниях и действиях.

Б) В любом случае аналогия помогает только в установлении объема понятия, но не его содержания. Чем является смелость (или добродетель)? На этот вопрос аналогия не дает ответа. Для этого необходимо сопоставить все случаи смелости как с теми, которые считаются обычными, так и с теми, на которые указывает аналогия, и затем обнаружить их о бщие черты. Этого можно достигнуть при помощи индукции. По свидетельству Аристотеля, Сократ был творцом индуктивного метода. Как он понимал этот метод, лучше всего Демонстрирует его разговор с Евтидемом, который был записан Ксенофонтом. Для того чтобы установить, что такое справедливость, Сократ попросил разделить лист на две колонки: «С» и «Н». Под буквой «С» вписывать то, что считается справедливым действием, а под буквой «Н» — то, что считается несправедливым. Пришлось описать весьма разнообразные и разнородные позиции. На это разнообразие указывали софисты, чтобы доказать, что справедливость относительна.

Сократ, напротив, стремился к тому, чтобы преодолеть относительность и обнаружить те черты, которые присуши всем справедливым действиям, всеобщие черты справедливости.

В) И так было в каждом диалоге Сократа, поскольку он в каждом отдельном случае искал общие черты. Он искал общие черты отваги или справедливости, для того чтобы установить, что такое отвага и что такое справедливость. Сократ искал понятие (эйдос) отваги или справедливости, и это было целью его поисков. Он был убежден, что в таком индуктивно полученном понятии содержится истинное и всеобщее знание, в отличие от софистов, которые не смогли в своих взглядах выйти за пределы релятивизма. Для того чтобы получить понятие, надо его определить. Когда ктолибо в разговоре с ним уходил от темы, Сократ всегда возвращался к определению: если хвалишь коголибо за спра ведливость, то скажи о том, знаешь ли ты, что такое «справедливость»; говоря о том, что ты не трус, а смельчак, то определи, что такое «смелость».

Аристотель писал, что «есть две вещи, которые каждый должен по справедливости признать сократовскими: индуктивное мышление и определение». Сократ был первым, кто систематически занялся проблемой определения понятия и указал на индукцию, как на способ нахождения определения. И до Сократа множество людей пользовались индукцией и определяли понятия, но то, что они делали неосознанно, он совершал сознательно и методически. Он искал методы, которые устойчивы по своей природе и обя зывают исследователя поступать так, а не иначе. Его цель носила чисто практический характер. Он искал понятия, поскольку тот, кто имеет понятия, имеет знания, а кто имеет знание, тот обладает добродетелью. И хотя цель его была чисто практической, достижение ее дало важный теоретический результат: результатом были совершенные логичес кие методы. Правда, как интуиция, так и определения применялись только в узкой сфере этических понятий; однако, когда эти методы хорошо обоснованы, их можно легко применить и в других областях; это сделали ученики Сократа.

Логические достижения Сократа кажутся, на первый взгляд, достижениями софистов, особенно культивирование определения. Так происходит потому, что софисты также занимались высказываниями и их значением и получали значимые результаты. Однако различие было принципиальным: у софистов речь шла об исследовании языка, а Сократ говорил о вещах как таковых, которым язык дает лишь названия.

Софисты были эрудитами, старались собрать как можно больше энциклопедических знаний. Сократ же был логиком, стремящимся получить единую всеобщую формулу. Цель исследования он понимал достаточно близко к софистскому ее пониманию: как он, так и они эту цель понимали практически, и он, и они говорили о знании и стремились извлечь из него пользу. Но саму пользу они понимали поразному: софисты трактовали ее как материальную и временную, Сократ же — как духовную и постоянную. Более глубокое различие лежало в том, что софисты понимали истину как относительную и условную, хотели получить не то, что истинно, а то, что полезно; Сократ же принимал то, что истинно, в убеждении, что только истина эффективна для тех целей, которые он поставил для морального улучшения людей. Софисты были утилитаристами, а Сократ — моралистом; они были релятивистами, а он признавал всеобщее и абсолютное знание.

Для взглядов Сократа характерен крайний морализм, связанный с крайним интеллектуализмом. Добродетель для него — цель стремлений человека, а знание — главное средство ее достижения. Знание он понимает как понятийное, а способом получения понятия видит индукцию. Кто постигает знание и следующую за ним добродетель, тот достигает наибольшего блага и, в силу этого, счастлив. Следовательно,счастье, разум и добродетель нераздели мы — такое утверждение стало характерной чертой сократизма. Этот вывод восприняли все школы греческой философии, и именно на этом фундаменте они строили этику.

И второй вывод воспринят последователями Сократа: поскольку знание заключено в общих понятиях, значит, знание может быть только всеобщим. На этом основании последующие столетия строили теорию познания.

Ученики. Оппозиция против Сократа сформировалась в рядах непрофессионалов, в то время как философы постоянно высказывались в пользу Сократа. Влияние Сократа на современников и последующую философию было огромным. Два великих представителя классической греческой философии были его учениками: непосредственным — Платон, а опосредованным — Аристотель. Они восприняли его веру в познание и на основании его этического учения создали великие философские системы. Платонизм и аристотелизм были результатом деятельности Сократа.

Но это лишь часть его учеников. Другие, менее известные, но более многочисленные ученики, использовали иным образом его учение. Речь идет об общих учениках Сократа и софистов, которые восприняли у Сократа лишь отдельные элементы его учения: либо его морализм, либо его теорию понятий, не порывая в то же время с релятивизмом софистов.

Ученики софистов и Сократа

Несмотря на то, что софисты во главе с Протагором и Сократ стояли на противоположных позициях, однако нашлись люди, которые попытались объединить их взгляды. Так поступили, прежде всего,. Антисфен и Аристипп. Первый из них основал школу киников (циников), а второй — школу киренаиков. Оба они считались секратиками, однако фактически в их взглядах преобладало влияние Протагора, В теоретической философии они, в целом, были верны про тагоровскому релятивизму. Под влиянием же Сократа они обратили основное внимание на этику, в которой развивали две наиболее крайние теории: киники — теорию морализма, а киренаики — гедонизма.

I. Киники. Антисфен из Афин был основателем школы, название которой произошло от гимназии Киносарга, где он преподавал. Вначале он был учеником Горгия, а затем Сократа, которого внешне он очень напоминал. Антисфен принадлежал к афинскому пролетариату и в своей доктрине изложил его идеологию. Он был плодовитым писателем, в древности его ценили за хороший стиль, но до нас его рабо ты не дошли. Отношения его с Платоном были достаточно враждебными: вопервых, оба осознавали, что являются выдающимися учениками Сократа, соперниками в будущей борьбе за его наследие, и, вовторых, понимали, что они представляют полярные позиции в осмыслении его наследия, между которыми не может быть достигнуто взаимопонимания.

Взгляды. У Сократа Антисфен воспринял убеждение в том. что наиважнейшей вещью в жизни является добродетель. В сравнении с тем, что наиболее важно, все остальное нейтрально, и, между прочим, нейтральным является знание. Антисфен выводил этот взгляд из учения Сократа, однако этот взгляд был чужд самому Сократу. Собственно говоря, он и отделил киников от Сократа.

Антисфен отрицал вместе с софистами, что понятия якобы являются самостоятельным инструментом познания, и ограничивал познание восприятиями. И когда другие сократики во главе с Платоном отличали познание от основывающегося на восприятиях допущения, Антисфен определил его лишь как удачное допущение, которое связано с объяснением. Придерживаясь сенсуалистической концепции познан и я, он также склонялся к материалистическому пониманию природы и резко выступал против антиматериалистических теорий, которые развивал Платон. Сократ говорил лишь о части философских проблем и высказывался только формально, поэтому его последователи могли дополнить его взгляды как в духе сенсуализма и материализма, так и в духе рационализма и идеализма.

Особенностью киников было то, что они отошли от обычаев, традиций и правил хорошего тона как в философских, так и в моральных и политических взглядах. Они игнорировали новые идеи философов и обратились к наиболее наивным и архаичным взглядам. Киники утверждали, что существуют только конкретные вещи, а если мы говорим о чемто большем, то это слова, а не реальность. Существует только конкретный человек, а нет «человечества», существуют столы и стулья, а не «мебель вообще». Трудной бывает попытка определить вещи, и их можно только описать. Минуло много веков, но лишь в XX в. философы стали высказывать взгляды, близкие к взглядам киников, на первый взгляд таких простых.

Этика стала центром философии Антисфена. В ней он довел до крайних пределов взгляд Сократа: единственное благо и цель жизни человека — добродетель, все остальное не является необходимым. Собственно говоря, употребляя известные среди софистов понятия, он утверждал, что лишь добродетель по своей «природе» является благом, все же остальное, если и принимается за благо, то только по договору. Наконец, кроме добродетели ничего не нужно, поскольку она достаточна для счастья.

Эти мнения киников объясняются довольно легко. Творцы кинизма принадлежали к пролетариату, который был лишен всякой собственности. Антисфен был сыном рабыни, не имевшим гражданских прав, а наиболее прославленный его ученик Диоген был сыном банкрота, лишенным средств к существованию. Они ничего не имели, и им оставалась только природа. А также то, что они имели в самих себе,— добродетель. Если киники превозносили добродетель, то не потому, что не боролись за удовлетворение своих нужд. Напротив, они прославляли ее, а порицали внешние блага и гедонистические устремления. Эти блага Не приносили им удовлетворения, поскольку они их не имели, и объясняли себе, что раз они ими не обладают, то отказывают им в ценности. Их философия выросла не на основе теоретических рассуждений, а на почве жизненных обстоятельств.

В таком случае, необходимо обесценить, сделать безразличным для любого человека все, кроме добродетели,— только тогда мы понастоящему свободны и независимы. Безразличие и полученная посредством него независимость — главные лозунги этой философии. Позитивное определение добродетели Антисфеном — если оно существовало — кануло в небытие, сохранилось лишь негативное определение: существуют безразличие по отношению к внешним благам и независимость по отношению к судьбе. Людей, которые полностью независимы, киники называли мудрецами. Образцом мудреца для них был Сократ, ибо он был как бы живой моделью их теории.

Ценя только жизнь «в соответствии с природой», он» отрицали любые общественные и государственные установления, находя их конвенциональными (договорными). Вслед за Сократом они утверждали, что добродетель одинакова для всех; придавая значение лишь добродетели, а не происхождению или собственности, они считали всех людей равными. Киники выступали против любого неравенства, за равноправие женщин и рабов. Они не признавали государственных границ, считали себя гражданами мира, «космополитами».

Киническая школа. Учеником Антисфена был Диоген из Синопа (умер в 323 г.?); в свою очередь, наиболее выдающимся учеником Диогена был Кратет из Фив, который вместе со своей женой Гиппархией и другими членами семь ч принадлежал к кинической школе. Он был первым из киников, кто имел усадьбу и положение в обществе, однако добровольно отказался от них под влиянием кинической теории. Кинизм начинался как теория, но затем перешел в практику. Этот шаг сделал Диоген, один из наиболее популярных философов, несмотря на то, что. он не внес в философию ничего значительного в теоретическом плане. Он обвинил Антисфена в том. что тот разработал теорию, но недостаточно применял ее в жизни; сам же Диоген начал жить в соответствии с кинической теорией. Она требовала, как он считал, отказа не только от негативных, но и вообще от всех достижений культуры. Традиция создала этот тип киника. Существенным для многих киников было то, что они жми и так же, как и Диоген,— как добровольные пролетарии и неряшливые люди, без дома и собственности; это были чудакп, умышленно отрицающие общественное мнение, насмехающиеся над ним. Когда же они боролись с цивилизацией в своих работах, то, как правило, писали о ней в грубом и  непристойном тоне. Во времена Цезарей их было достаточно много. Их способ жизни, насмешки над обществом и общественным мнением, над культурой и всеми почитаемыми добродетелями получил название «цинизма». (Для определения первоначальной философии киников, в целом, не «циничной», имеется другой термин — «кинизм».) Циники с философией уже не имели ничего общего.

Распространение кинических идей в античности было огромным. Многие из них использовали стоики, и, собственно говоря, такой поздний стоик, как Эпиктет, по своим взглядам нисколько не отличался от киников. Позднеантичное понятие философа сложилось, прежде всего, под влиянием киников. «Настоящий философ» имел их черты: был убог, но счастлив. Даже мыслители иных направлений, достаточно отличающихся друг от друга, такие как Юлиан Апостат и Григорий Назианзин,— враг христианства и его защитник,— как правило, поразному описывали образ философа, но характеризовали его как киника. В частности, идеи киников соответствовали раннему христианству. Их влияние распространялось за пределами школы, да и сама школа просуществовала до VI в.

II. Киренаики. Аристипп из Кирены был основателем школы, которая названа им по городу, в котором он родился, стала называться киренской. Он жил во времена Платона. Вначале познакомился со взглядами Протагора, позже — со взглядами Сократа, стал его учеником, но остался верен доктрине софистов во многих отношениях. Аристотель называл его софистом: основанием для этого были как его взгляды, так и бродячий образ жизни; он был первым из учеников Сократа, кто, по обычаям софистов, брал плату за  учебу. Но это был тип, совершенно не похожий на Антисфе: на: если тот жил как пролетарий, то Аристипп вел жизнь придворного и светского человека. Анекдоты, которые ходили о нем в древности, представляли его как оппортуниста и лакея (угодника) и специально противопоставляли его поведение исполненному достоинства поведению Платона, с которым он встречался при сицилийском дворе. Его воззрения сформировались ранее, еще при жизни Сократа. Он жил в соответствии со своими взглядами, осуществляя на практике   гедонизм.

Взгляды. У Сократа и софистов Аристипп научился тому  же, что и Антисфен,— практические действия важнее теоретических рассуждений. Одинаковое неуважение к знанию и неверие в него формировали как киренаиков, так и киников. Знание они трактовали полностью в духе Протагора, как получаемое исключительно чувствами и всецело относительное. Кроме того, они ограничивали его в субъективном плане: мы познаем лишь собственные состояния, а не вещи, которые эти состояния вызывают.

Отсюда уже вполне естественным был переход к этике Аристиппа. Известны нам лишь наши состояния, те, которые либо приятны, либо неприятны, и лишь те их характеристики, которые дают нам основания для выбора между ними. А фактически мы всегда заботимся только о приятном и избегаем неприятного. Значит, приятное является единственным благом, соответственно неприятное — единственным злом. Это состояние происходит от греческого термина, означающего приятное, и получило название «гедонизм». Аристипп был, повидимому, наиболее решительным и бескомпромиссным гедонистом, какого знала история этики. То обстоятельство, что он мог называться сократиком, основывалось, скорее всего, на том, что он, как Сократ, связывал благо и удовольствие, в то время как Аристипп считал, что удовольствие является единственным благом.

В пяти положениях можно представить гедонизм Аристиппа:

1. Удовольствие является единственным благом. Это принципиальное положение. Дополнительным является положение о том, что неудовольствие есть единственное зло.

2. Удовольствие, будучи единственным благом, является преходящим моментальным состоянием, сохраняющимся до тех пор, пока действует раздражитель. Это «частичное удовольствие» является целью жизни, а счастье есть совокупность «частичных удовольствий». Частичное удовольствие привлекательно, желаемо само по себе, а счастье — не само по себе, а в связи с частичными удовольствиями, которые оно в себя включает. Неблагодарным делом является попытка получить настоящее удовольствие для будущего счастья, но необходимо получать удовольствие, которое существует в настоящий момент.

3. Удовольствие имеет телесную природу. Аристипп писал: «Телесное удовольствие является целью жизни».

4. Удовольствие — это позитивное состояние. В противоположность некоторым более поздним гедонистам, таким как Эпикур, которые считали его негативным состоянием, полагая, что удовольствие основывается на отсутствии страдания. Аристипп же отрицал, что сам по себе недостаток страданий и огорчений уже есть удовольствие: он утверждал, что удовольствие и огорчение являются видами движения, происходящего в нас, в то время как недостаток удовольствия, так и недостаток огорчения являются, собственно говоря, признаками отсутствия такого движения.

5. Удовольствия отличаются друг от друга только интенсивностью, в то же время они не различаются между собой по качеству, следовательно, не существует удовольствия, которое само по себе было бы высшим или низшим по отношению к другим. Все одинаково добродетельно, если доставляет одинаковые удовольствия, и даже желания являются ценными только в той мере, которая достаточна  для удовольствия. «Удовольствия отличаются друг от друга только тем, что одно по отношению к другому более приятно».

Киренская школа. Аристипп приобрел достаточно много сторонников своей философии. Кроме его дочери, а также внука и Аристиппа Младшего к ним принадлежал и Феодор, называемый Атеистом, Гегесий, прозванный Зовущим к смерти, Анникерид и другие.

Киренаики развивали свою гедонистическую этику в пяти  темах: 1) о добре и зле, или, как тогда говорили, о том, чего надо избегать и к чему надо стремиться; 2) о состояниях, вызываемых добром и злом; 3) о действиях, вызываемых этими состояниями; 4) о внутренних причинах этих состояний; 5) об основаниях решений.

Исходные положения Аристиппа, простые и непримиримые в своем гедонизме, оказались достаточно односторонними и трудными для защиты, к тому же его ученики начали  делать уступки, искать компромиссы и отбрасывали одну за другой его посылки:

1. Феодор считал, что настоящим благом и целью жизни являются не мгновенные состояния удовольствия, а постоянная радость, а злом же является не кратковременное  огорчение, а постоянная грусть. Мимолетное удоволь; ствие перестало для него быть наивысшим благом, а мимолетное огорчение — наивысшим злом.

2.  Духовные удовольствия были признаны отдельным видом удовольствий, отличным от телесных, в том случае, «когда не все духовные удовольствия и неприятности удается вывести из телесных удовольствий и неприятностей».

3. Гегесий отказался от позитивного характера удовольствий. Этот пессимист считал, что позитивных удовольствий нельзя достигнуть в течение жизни, и в силу этого необходимо перед собой ставить целью избегать тоски и озабоченности. Цель гедонистов становится негативной, сводимой, как правило, к избеганию неприятностей. Чтобы достичь этой цели, необходимо отречься от блага, богатства, устремлений по отношению к чемулибо иному, кроме жизни и смерти; таким образом эта практическая идеология перешла к идеологии отказа, а Гегесий оказался близок к киникам, и, проникнутый пессимизмом, призывал к смерти, которая легче, чем жизнь, может освободить от страданий.

4. Наконец, Анникерид вводил качественные различия между удовольствиями, призывая гедонистов служить дружбе, любви, Отчизне, поскольку такое служение доставляет высшие удовольствия.

5. В силу вышеперечисленных уступок, особенно последних, отброшенной оказалась даже и исходная принципиальная позиция гедонизма, так как удовольствие перестало быть единственным благом.

Такая эволюция школы киренаиков послужила основанием для воззрений новой гедонистической школы. Эта школа была основана Эпикуром приблизительно столетие спустя после возникновения киренской школы. Она восприняла доктрину киренаиков так же, как в тот период стоическая школа — взгляды киников.

Софисты также были первыми среди тех, кто в значительной мере больше, чем другие, занимался эстетикой или, точнее говоря, теорией искусства. В этой области знания пионером был не Протагор, а Горгий. Теория искусства софистов еще не имела столь широкой сферы, как эстетика Нового времени: понимание искусств греками было более узким, они еще не выработали таких понятий, которые объединили бы в себе как поэзию, так и скульптуру, архитектуру. Греки считали их такими же ремеслами, как ткачество или строительство судов: их общей особенностью было то, что они создают реальные объекты. Поэзия же имеет другой характер, она ничего не создает, кроме слов, и, скорее, похожа на пророчество, чем на ремесло; то же относится и к музыке, которую греки также связывали с поэзией и объясняли ее как одно из пророчеств.

В силу этого эстетика, созданная софистами, была только теорией поэзии, поскольку она была инспирирована сценической поэзией. Она оперировала тремя понятиями: подражанием, иллюзией и очищением. Эстетика софистов имела три главных положения: 1) поэзия не создает реальных предметов, а лишь их словесные подобия, «подражания»; 2) поэзия возбуждает в разуме слушателей при помощи какихто чар иллюзии; слушатели, слыша со сцены о страдании, испытывают такие ощущения, как если бы они на самом деле страдали, как Эдип или Электра; 3) наконец, поэзия вызывает у слушателей быструю реакцию, воспитывает их чувства, и это воспитание, очищение доставляют им наслаждение и радость. Последнее положение напоминает религиозные идеи пифагорейцев и, возможно, у них и заимствовано; остальные положения первой эстетики были уже собственным творчеством софистов, прежде всего Горгия. Со временем из этой эстетики софистов вышли три великие эстетические теории: одна из них основывалась на подражании, вторая — на иллюзии, а третья — на воспитании чувств. Последнюю частично принял Аристотель, применив ее для объяснения природы трагедии. Вторая теория эстетического иллюзионизма развивалась только в период Нового времени. Между тем, теория подражания была воспринята Платоном и Аристотелем и на многие столетия стала ведущей эстетической теорией.

Философское значение Протагора и софистов. Протагор и  софисты были теми, кто впервые в центр философских исследований поставил человека, его деятельность и результаты этой деятельности. Протагор создал самостоятельную философскую теорию. После максималистских требований, касающихся познания, которые увлекали греческих философов до него, он первым выступил с теорией познавательного минимализма и заложил основы сенсуализма, релятивизма и практицизма, равно как и конвенционализма. Он был первым греческим философомрелятивистом, и этим определяется его историческое место.

Протагор был уже философом нового типа, поскольку его философия имела иную сферу приложения, чем философия ранних греческих мыслителей. Он уже не занимался созданием системы природы, не занимался и теологией, хотя и написал работу «О богах». Первым предложением в этой работе было: «О богах нельзя знать с уверенностью ни что они есть, ни что их нет; многие обстоятельства мешают мне это знать: неясность самого предмета и краткость человеческой жизни».

Последователи. Протагор оставил значительное количество учеников. Из них Ксениад из Коринфа и Евтидем с Хиоса сделали радикальные выводы из его теоретических положений, вплоть до отрицания возможности познания. Влияние Протагора испытали математик Теодор из Кирены, поэты Еврипид и Софокл, а также лирический поэт Диагор с острова Мелос. Его взглядами воспользовались даже ученики его противника Сократа — Антисфен и особенно Аристипп. В оппозиции к релятивистам находился Сократ, боролся с ними Платон; несмотря на это, позиция Протагора не перестала существовать в Греции: дальнейшее развитие основанного им направления продолжили скептики.

В XIX и XX вв. ряд философов, принадлежавших к позитивистскому и прагматическому направлениям, особенно Лаас в Германии и Шиллер в Англии, опирались на Протагора, почитая его не меньше, чем Платона и Аристотеля. Они называли его действительным основоположником современной философии.

Сократ

В то же самое время и в тех же Афинах, где владычествовала софистика, появился мыслитель, который, вопреки релятивизму софистов, стремился обнаружить всеобщие принципы познания и деятельности. Это был Сократ.

Жизнь. Сократ родился в Афинах и там же провел всю свою жизнь. Он был тем человеком, в личности которого мыслитель и гражданин неотделимы друг от друга. Когда того требовали обстоятельства, он служил солдатом, во время войны являя примеры мужества, а во времена мира — примеры рассудочности и гражданской отваги. Известен случай, когда он выступил в одиночку против разбушевавшейся толпы. Но, в целом, он не принимал участия в общественных делах. Сократ посвятил себя деятельности иного рода — он был учителем. Рассматривая с различных сторон деятельность софистов, современники считали Сократа тоже софистом; однако его отличало от софистов не только то обстоятельство, что он учил бескорыстно, но также и само содержание его учения. Его деятельность основывалась на обучении людей добродетели, а точнее говоря, Сократ учил их разуму, чтобы через разум привести к добродетели. В этой деятельности он видел смысл своей жизни. Она захватила его настолько, что он не думал о себе, живя с семьей в бедности. Сократ всегда был там, где мог найти собеседников. Он останавливал людей на рынке, в адвокатуре, на пиршествах для того, чтобы поговорить с каждым о его делах, побуждая собеседника размышлять по поводу желаний и добродетели. Он окружил себя сторонниками и учениками: блестящая афинская молодежь — Алкивиад, Критий, Платон, Ксенофонт — постоянно были возле него. Но кроме сторонников у него были и суровые критики. Он добился популярности, но она не имела отношения к признанию его деятельности. Напротив, большинство видели в нем чудака, поскольку настоящий афинянин серьезно не мог воспринимать человека, который забивал себе голову чужими делами и не был в состоянии заработать на новую одежду. Сократ даже стал героем одного из спектаклей в афинском театре. Другие видели в нем опасную личность, которая, анализируя и критикуя убеждения людей и их отношения между собой, представляла постоянную опасность для власти. Аристофан, который в 423 г. вывел Сократа в своих «Облаках», видел в нем воплощение бесцельных рассуждений, шкодливого вольномыслия, вымышленных обманов и непочтительного отношения к традициям. Несмотря на сложившееся мнение, Сократ еще 25 лет продолжал свои занятия. Когда он дожил до 70 лет, его публично судили, признав его деятельность вредной для общества. Возможно, здесь сыграли свою роль сугубо политические причины — ощущение начинающегося упадка Афин требовало поиска виновных. В 399 г. фабрикант Анит, оратор Ликон и поэт Милет подали в суд присяжных жалобу на Сократа, обвинив его в безбожии и деморализации молодежи. Суд признал вину Сократа; о смертной казни не думали в тот момент ни обвинители, ни осужденный. Эту крайнюю меру спровоцировала собственная позиция Сократа, который не признавал своей вины. Напротив, Сократ акцентировал внимание на осознанности своих действий. По религиозным соображениям, приговор не мог быть осуществлен сразу же, и Сократ был на 30 дней заключен в тюрьму. Он мог легко избежать смерти, так как ученики хотели устроить побег, но он отказался, оставаясь послушным закону. Последние дни он провел в беседах с учениками. Платон, хотя по болезни и не принимал участия в этих беседах, позднее описал в «Федоне» последние минуты учителя, основываясь на рассказах учеников Сократа. «Все единодушно признают, что еще ни один человек, насколько память нам позволяет судить, не заглядывал в глаза смерти с большей покорностью»,— писал ученик Сократа Ксенофонт.

Потомки во все времена видели в Сократе идеал философа, а в его жизни и смерти — точное исполнение предназначения философа. В нем удивительным образом сочетались холодный ум и горячее сердце. Сильная, скорее чувственная натура была подчинена сильной воле. Уродливость, приписываемая молвой, была символом высоты духа. Он обладал ровным характером, умением войти в положение, юмором и добротой. «Он казался наилучшим и самым счастливым из людей»,— писал Ксенофонт.

Сократ не оставил своих работ, поскольку учил только устно. О содержании его учения мы знаем из работ его учеников, главным образом из диалогов Платона и ь «Воспоминаний о Сократе» Ксенофонта. Аристотель  также в своих работах отмечал заслуги Сократа в философии.

Взгляды Сократа. Так же как софисты и большинство людей его эпохи, Сократ занимался только человеком. В человеке его интересовало лишь то, что он считал наиболее важным, и, вместе с тем, то, что может быть предметом изменений и совершенствования. «Он занимался,— как писал Аристотель,— только этическими проблемами, природой же, в целом, не интересовался». Сократ говорил, что дерево ничему не может научить, учат люди в городе. Он работал в двух областях: в этике, а также в логике, знание которой считал необходимым для занятий этикой.

I. Этические взгляды Сократа можно сформулировать в трех тезисах:

1. Добродетель есть абсолютное благо. «Добродетель» была древним понятием греков; она понималась обобщенно, как жизненная сила, деловитость, обязательность в выполнении гражданских обязанностей. Еще софисты таким образом понимали добродетель и утверждали, что эти требования относительны, различны для мужчин и женщин, младенца и зрелого ума. Сократ выступил против такого релятивизма, указав на достоинства, которые одинаково ценны для всего человеческого рода: справедливость, отвага, владение собой являются достоинствами всегда и во все времена. Называя эти достоинства «добродетелью», он придал этому термину более специальное и, собственно говоря, новое значение. Сократ создал новое понятие добродетели потому, что среди достоинств человека выделил специально моральные достоинства.

Законы, касающиеся моральных достоинств, «не писаны», их нет и в кодексах, но, тем не менее, они более устойчивы, чем писаные, поскольку выводятся прямо из природы вещей, а не из человеческих установлений: как же они могли бы быть установлены, если являются всеобщими для всех людей? В любом случае (так понимал Сократ) все люди не могли сойтись вместе и установить эти законы. Всеобщности моральных законов Сократ уделял особое внимание, ибо находился в оппозиции к релятивизму софистов. Всеобщность являлась принципиальной чертой добродетели в ее новом значении.

Только что выделенное достоинство стало для Сократа высшим благом. Все остальное, что люди привыкли считать благом: здоровье, богатство, слава,— довольно часто есть зло. Человек должен стремиться к наивысшему благу, не считаясь даже с опасностью, со смертью. Во имя моральных ценностей должно отказаться от более низких и позорных устремлений. «Не стыдно ли заботиться о деньгах, славе, защите, а не о разуме, истине и о том, чтобы душа стала наилучшей?»

Сократ был первым, кто выделил моральные ценности, собственно говоря, как предмет этики (за что и назвали его «творцом этики»), а также был первым представителем той точки зрения, которую мы назовем морализмом и которая ставила моральные ценности выше любых других.

2. Добродетель связана с пользой и счастьем. Сократ говорил, что рад бы послать в пекло того, кто первым разделил благо и пользу. Но эту связь он видел не в том, что благо зависит от пользы, а наоборот, что польза зависит от блага. Только то, что добродетельно, то и полезно. Люди часто ошибаются и поступают наперекор собственному благу, потому что не знают, что такое благо. Сократ был противником утилитаризма, однако занял позицию неразделимости блага и пользы; он часто высказывался как утилитарист, заявляя, что действие является благом, когда приносит пользу, а требования справедливости и лояльности, усилий в труде или компетентности в деле влияют на получаемую пользу.

Подобным образом он трактовал также отношения добродетели и счастья: счастье всегда связано с добродетелью, поскольку оно исходит из добродетели. Счастливым является тот, кто постигает наивысшее благо, а наивысшим благом является добродетель.

3. Добродетель есть знание. Любое зло исходит из незнания, ибо никто умышленно и сознательно зла не причиняет. Иначе и быть не может, поскольку благо полезно и гарантирует счастье; значит, нет повода для того, чтобы ктото по незнанию не делал блага. В этом случае знание есть достаточное условие для достижения добродетели и, говоря тем ярким языком, которым пользовался Сократ, является тем же, что и добродетель. Это одно и то же — знать, что такое справедливость и быть справедливым. Как определил Сократ, добродетель есть знание.

Однако почему же в действиях людей часто проявляется разрыв между знанием и поступком, между тем, что нам диктует разум, и тем, куда нас влечет страсть, особенно это касается сферы желаний, где кроме знания необходима еще и воля? На это Сократ отвечал, что если знания недостаточно Для добродетели, значит, оно поверхностно и неполно, а тот, кто постигает истинное и полное знание, тот не может не постигнуть его глубины и не может поступать иначе, как твори благо. Знание, которое необходимо для добродетели, очевидно, иного рода, чем то, которым обладают греческие философы: это не знание о стихиях, звездах и космосе, а знание о справедливости и храбрости, это не знание природы, а эти ческое знание. Оно опирается не на чисто теоретичес кое обоснование, а на практический рассудок.

Такая позиция получила название этического интеллектуализма. Сократ не был единственным философом, который занимал такую позицию. Греки, вообще, имели склонность к интеллектуальному пониманию жизни, и такое понимание было особенно распространено в Афинах V в., в период античного просвещения. То обстоятельство, что Сократ занимал интеллектуалистическую позицию, имело особые причины: вопервых, он сам был рефлексивной личностью, которая руководствуется в жизни разумом, не допуская спонтанных поступков, обладал сильной волей, не испытывал колебаний при принятии решений; вовторых. Сократ привык трудно усваиваемые моральные достоинства сравнивать, по аналогии, с достоинствами из сферы производительного труда, особенно ремесленного. В этой последней области ты достигаешь блага в том случае, если умеешь работать, если знаешь, как выполнить работу.

Как следствие интеллектуализма возникают следующие положения этики Сократа. Вопервых, добродетели можно научить, поскольку добродетель есть знание, а знанию можно научиться. Это была выдающаяся идея: высшее благо, каким является добродетель, не является врожденным. Его можно приобрести, если от нас самих зависит, постигаем ли мы это благо.

Вовторых, добродетель единственна. Справедливость определялась, как знание о том, что кому принадлежит; на божность — как знание о богах; отвага — как знание о том. чего следует добиваться; остальные оставшиеся добродетели также являются знанием, однако в сущности своей единым i; неразделенным/Тезисом о единственности добродетели Сократ выражал свой протест против этического плюрализма софистов.

Свою интеллектуалистическую позицию Сократ ничем не ограничивал. В собственных решениях он неоднократно обращался за консультацией к своему внутреннему голосу — голосу демона (даймонион), как он выражался, кото рый его не раз предостерегал от дурных поступков. Этот внутренний голос не был дополнением интеллекта другими психическими факторами, типа воли или чувства, скорее он являл собою дополнение этики религиозным фактором, был упованием на помощь, которую боги оказывают людям.

Этические положения Сократа связывались в логическую цепочку и приводили его к ясному выводу: люди стремятся к счастью и пользе. Истинное счастье и истинную пользу дает только благо. Истинным благом является добродетель. Добродетель единственна, поскольку она есть знание. Добывая знания, мы достигаем блага, а вместе с ним — пользы и счастья. Отсюда делается простой вывод: необходимо искать знание, а кто способен, должен и других учить знанию. Сократ не только провозгласил эту общую теорию, но и применил ее к себе, с железной последовательностью управлял своей жизнью в соответствии со своей теорией. Понимая обучение как наиболее важную задачу, он полностью себя ему посвятил. Не считаясь с собственными склонностями и условиями жизни, Сократ стремился непременно к тому, что является наивысшим благом, что обязательно для всех и во все времена. Его жизнь и смерть были в полном единстве с его учением.

II. Логические взгляды. Сократ не только призывал к добродетели, но и старался возвыситься над нею. В качестве учителя он не давал готового знания, которое можно было бы передавать другим, не обещал, как софисты, что учеников научит истине, нет, он обещал лишь, что будет вместе с ними ее искать. Его теория знания была теорией поиска знания, или его методологией. И в силу этого она имела огромное значение, поскольку учила тому, что для поиска знания необходимо продумать специальные методы. Внимание философов, которое до сих пор было направлено на реальность, обращалось к знанию и способам его получения.

Сократ не был теоретиком, но виртуозно владел своим методом; он не формулировал предписаний, а на собственном примере демонстрировал его применение. Метод, которым он пользовался, был методом дискуссии, интеллектуального сотрудничества. Он состоял из двух частей: негативной и позитивной, «эленктической» и «майевтической». В первой части Сократ учил тому, как избежать ложных представлений, а во второй — как получить истинное знание.

1.Эленктический метод, или метод сшибки, который Сократ считал «наиболее значимым и наиболее результативным среди способов очищений разума», основывался на приведении к абсурду: ложную позицию противника Сократ принимал как истинную (это называлось «иронией» Сократа) и своими вопросами заставлял его делать выводы, которые противоречили исходным посылкам. Целью было разоблачение того, что является только видимостью знания, и очищение разума.

Сократ полагал, что может быть подвержен критике, по скольку другие, поддаваясь заблуждению, считают, что постигают знания. Он же осознавал свое незнание. Он знал то, чего не знали другие, называя это нечто «знанием незнания». Это было психологическое знание, поскольку, утверждая свое незнание, он демонстрировал познание самого себя. Прежде всего, здесь присутствовало э п истемологическое знание: он осознавал, что знает, на чем основано знание, поскольку мог распознавать его отсутствие, постигал понятия и критерии знания.

Наиболее важным Сократ признавал, собственно говоря, начало и порядок исследования: вначале критерии знания и лишь затем только само знание. Прежде чем начинать исследование природы вещей, необходимо осознать природу познания. Сократ первым занял позицию, которая впоследствии была широко распространена в Новое время и состояла в том, что критика познания является главной из философских наук и должна предварять все остальные. Парадоксальное понятие «знание незнания» было выражением не скептической, а критической позиции. Сократ верил в возможность нахождения истины, которая всеобща, и в этом было главное отличие между ним и софистами, придерживающимися релятивистских взглядов. Метод ошибки был для софистов результатом и целью, а для Сократа только началом познания.

2. Майевтический метод. Вторым методом Сократ называл майевтику, или искусство родовспоможения, поскольку каждый человек носит в себе истинное знание и ему необходимо помочь этим знанием овладеть. В силу этого искусство учителя аналогично искусству акушера. Сократ выполнял свою роль при помощи вопросов. Его метод был методом совместного поиска, метод, который сейчас носит название «эвристики». Роль учителя заключалась в корректной постановке вопросов. Сократ разделял сложные вопросы на предельно простые, и это давало возможность ученику отвечать самостоятельно и сводило его ответ к высказываниям «да» или «нет». Такими вопросами он припирал противника к стенке, вынуждая его дать ответ. Ответы на простые этические вопросы должны даваться легко, поскольку они не требуют никаких специальных знаний, кроме рассудочного, которым обладает каждый.

Сам Сократ, хотя и постоянно говорил о своем незнании, признавал, что обладает интуитивным знанием о благе. Каждый знает, что справедливость это благо, а трусость — зло. Это знание явилось исходным пунктом для его этических выводов, было для Сократа подтверждением правильности его понимания. Если, например, из определения справедливости, которое он хотел принять, следовало, что справедливость есть зло, то он знал, что это определение ошибочно, и также ошибочным было такое определение, из которого следовало, что трусость есть благо.

А) Свои поиски истины Сократ начинал с рассмотрения известных и признанных фактов, которые подтверждались опытом и поступком. Эти факты касались деятельности человека: ремесленника, художника, политика, вождя. Он трактовал их как предпосылки для понимания. К моральным ценностям, понять и выделить которые сложно, он подходил путем аналогий. Основанием мышления, по аналогии, была устойчивость структуры любого действия. Если деятельность ремесленника имеет свои особенности, о которых необходимо знать, свое зло, которого надо избегать, свое знание, которого она требует, своих обязанностей, то и каждая иная деятельность, в том числе и моральная, должна иметь свои собственные достоинства, свои собственные зло, знание и обязанности. Впоследствии аналогия ведет нас от известных фактов к новым фактам. Например, к утверждению, что смелость и отвага существуют не только на войне, но и в мирной жизни, как на земле, так и на море, в политике и частной жизни, в радости и горе, в желаниях и действиях.

Б) В любом случае аналогия помогает только в установлении объема понятия, но не его содержания. Чем является смелость (или добродетель)? На этот вопрос аналогия не дает ответа. Для этого необходимо сопоставить все случаи смелости как с теми, которые считаются обычными, так и с теми, на которые указывает аналогия, и затем обнаружить их о бщие черты. Этого можно достигнуть при помощи индукции. По свидетельству Аристотеля, Сократ был творцом индуктивного метода. Как он понимал этот метод, лучше всего Демонстрирует его разговор с Евтидемом, который был записан Ксенофонтом. Для того чтобы установить, что такое справедливость, Сократ попросил разделить лист на две колонки: «С» и «Н». Под буквой «С» вписывать то, что считается справедливым действием, а под буквой «Н» — то, что считается несправедливым. Пришлось описать весьма разнообразные и разнородные позиции. На это разнообразие указывали софисты, чтобы доказать, что справедливость относительна.

Сократ, напротив, стремился к тому, чтобы преодолеть относительность и обнаружить те черты, которые присуши всем справедливым действиям, всеобщие черты справедливости.

В) И так было в каждом диалоге Сократа, поскольку он в каждом отдельном случае искал общие черты. Он искал общие черты отваги или справедливости, для того чтобы установить, что такое отвага и что такое справедливость. Сократ искал понятие (эйдос) отваги или справедливости, и это было целью его поисков. Он был убежден, что в таком индуктивно полученном понятии содержится истинное и всеобщее знание, в отличие от софистов, которые не смогли в своих взглядах выйти за пределы релятивизма. Для того чтобы получить понятие, надо его определить. Когда ктолибо в разговоре с ним уходил от темы, Сократ всегда возвращался к определению: если хвалишь коголибо за спра ведливость, то скажи о том, знаешь ли ты, что такое «справедливость»; говоря о том, что ты не трус, а смельчак, то определи, что такое «смелость».

Аристотель писал, что «есть две вещи, которые каждый должен по справедливости признать сократовскими: индуктивное мышление и определение». Сократ был первым, кто систематически занялся проблемой определения понятия и указал на индукцию, как на способ нахождения определения. И до Сократа множество людей пользовались индукцией и определяли понятия, но то, что они делали неосознанно, он совершал сознательно и методически. Он искал методы, которые устойчивы по своей природе и обя зывают исследователя поступать так, а не иначе. Его цель носила чисто практический характер. Он искал понятия, поскольку тот, кто имеет понятия, имеет знания, а кто имеет знание, тот обладает добродетелью. И хотя цель его была чисто практической, достижение ее дало важный теоретический результат: результатом были совершенные логичес кие методы. Правда, как интуиция, так и определения применялись только в узкой сфере этических понятий; однако, когда эти методы хорошо обоснованы, их можно легко применить и в других областях; это сделали ученики Сократа.

Логические достижения Сократа кажутся, на первый взгляд, достижениями софистов, особенно культивирование определения. Так происходит потому, что софисты также занимались высказываниями и их значением и получали значимые результаты. Однако различие было принципиальным: у софистов речь шла об исследовании языка, а Сократ говорил о вещах как таковых, которым язык дает лишь названия.

Софисты были эрудитами, старались собрать как можно больше энциклопедических знаний. Сократ же был логиком, стремящимся получить единую всеобщую формулу. Цель исследования он понимал достаточно близко к софистскому ее пониманию: как он, так и они эту цель понимали практически, и он, и они говорили о знании и стремились извлечь из него пользу. Но саму пользу они понимали поразному: софисты трактовали ее как материальную и временную, Сократ же — как духовную и постоянную. Более глубокое различие лежало в том, что софисты понимали истину как относительную и условную, хотели получить не то, что истинно, а то, что полезно; Сократ же принимал то, что истинно, в убеждении, что только истина эффективна для тех целей, которые он поставил для морального улучшения людей. Софисты были утилитаристами, а Сократ — моралистом; они были релятивистами, а он признавал всеобщее и абсолютное знание.

Для взглядов Сократа характерен крайний морализм, связанный с крайним интеллектуализмом. Добродетель для него — цель стремлений человека, а знание — главное средство ее достижения. Знание он понимает как понятийное, а способом получения понятия видит индукцию. Кто постигает знание и следующую за ним добродетель, тот достигает наибольшего блага и, в силу этого, счастлив. Следовательно,счастье, разум и добродетель нераздели мы — такое утверждение стало характерной чертой сократизма. Этот вывод восприняли все школы греческой философии, и именно на этом фундаменте они строили этику.

И второй вывод воспринят последователями Сократа: поскольку знание заключено в общих понятиях, значит, знание может быть только всеобщим. На этом основании последующие столетия строили теорию познания.

Ученики. Оппозиция против Сократа сформировалась в рядах непрофессионалов, в то время как философы постоянно высказывались в пользу Сократа. Влияние Сократа на современников и последующую философию было огромным. Два великих представителя классической греческой философии были его учениками: непосредственным — Платон, а опосредованным — Аристотель. Они восприняли его веру в познание и на основании его этического учения создали великие философские системы. Платонизм и аристотелизм были результатом деятельности Сократа.

Но это лишь часть его учеников. Другие, менее известные, но более многочисленные ученики, использовали иным образом его учение. Речь идет об общих учениках Сократа и софистов, которые восприняли у Сократа лишь отдельные элементы его учения: либо его морализм, либо его теорию понятий, не порывая в то же время с релятивизмом софистов.

Ученики софистов и Сократа

Несмотря на то, что софисты во главе с Протагором и Сократ стояли на противоположных позициях, однако нашлись люди, которые попытались объединить их взгляды. Так поступили, прежде всего,. Антисфен и Аристипп. Первый из них основал школу киников (циников), а второй — школу киренаиков. Оба они считались секратиками, однако фактически в их взглядах преобладало влияние Протагора, В теоретической философии они, в целом, были верны про тагоровскому релятивизму. Под влиянием же Сократа они обратили основное внимание на этику, в которой развивали две наиболее крайние теории: киники — теорию морализма, а киренаики — гедонизма.

I. Киники. Антисфен из Афин был основателем школы, название которой произошло от гимназии Киносарга, где он преподавал. Вначале он был учеником Горгия, а затем Сократа, которого внешне он очень напоминал. Антисфен принадлежал к афинскому пролетариату и в своей доктрине изложил его идеологию. Он был плодовитым писателем, в древности его ценили за хороший стиль, но до нас его рабо ты не дошли. Отношения его с Платоном были достаточно враждебными: вопервых, оба осознавали, что являются выдающимися учениками Сократа, соперниками в будущей борьбе за его наследие, и, вовторых, понимали, что они представляют полярные позиции в осмыслении его наследия, между которыми не может быть достигнуто взаимопонимания.

Взгляды. У Сократа Антисфен воспринял убеждение в том. что наиважнейшей вещью в жизни является добродетель. В сравнении с тем, что наиболее важно, все остальное нейтрально, и, между прочим, нейтральным является знание. Антисфен выводил этот взгляд из учения Сократа, однако этот взгляд был чужд самому Сократу. Собственно говоря, он и отделил киников от Сократа.

Антисфен отрицал вместе с софистами, что понятия якобы являются самостоятельным инструментом познания, и ограничивал познание восприятиями. И когда другие сократики во главе с Платоном отличали познание от основывающегося на восприятиях допущения, Антисфен определил его лишь как удачное допущение, которое связано с объяснением. Придерживаясь сенсуалистической концепции познан и я, он также склонялся к материалистическому пониманию природы и резко выступал против антиматериалистических теорий, которые развивал Платон. Сократ говорил лишь о части философских проблем и высказывался только формально, поэтому его последователи могли дополнить его взгляды как в духе сенсуализма и материализма, так и в духе рационализма и идеализма.

Особенностью киников было то, что они отошли от обычаев, традиций и правил хорошего тона как в философских, так и в моральных и политических взглядах. Они игнорировали новые идеи философов и обратились к наиболее наивным и архаичным взглядам. Киники утверждали, что существуют только конкретные вещи, а если мы говорим о чемто большем, то это слова, а не реальность. Существует только конкретный человек, а нет «человечества», существуют столы и стулья, а не «мебель вообще». Трудной бывает попытка определить вещи, и их можно только описать. Минуло много веков, но лишь в XX в. философы стали высказывать взгляды, близкие к взглядам киников, на первый взгляд таких простых.

Этика стала центром философии Антисфена. В ней он довел до крайних пределов взгляд Сократа: единственное благо и цель жизни человека — добродетель, все остальное не является необходимым. Собственно говоря, употребляя известные среди софистов понятия, он утверждал, что лишь добродетель по своей «природе» является благом, все же остальное, если и принимается за благо, то только по договору. Наконец, кроме добродетели ничего не нужно, поскольку она достаточна для счастья.

Эти мнения киников объясняются довольно легко. Творцы кинизма принадлежали к пролетариату, который был лишен всякой собственности. Антисфен был сыном рабыни, не имевшим гражданских прав, а наиболее прославленный его ученик Диоген был сыном банкрота, лишенным средств к существованию. Они ничего не имели, и им оставалась только природа. А также то, что они имели в самих себе,— добродетель. Если киники превозносили добродетель, то не потому, что не боролись за удовлетворение своих нужд. Напротив, они прославляли ее, а порицали внешние блага и гедонистические устремления. Эти блага Не приносили им удовлетворения, поскольку они их не имели, и объясняли себе, что раз они ими не обладают, то отказывают им в ценности. Их философия выросла не на основе теоретических рассуждений, а на почве жизненных обстоятельств.

В таком случае, необходимо обесценить, сделать безразличным для любого человека все, кроме добродетели,— только тогда мы понастоящему свободны и независимы. Безразличие и полученная посредством него независимость — главные лозунги этой философии. Позитивное определение добродетели Антисфеном — если оно существовало — кануло в небытие, сохранилось лишь негативное определение: существуют безразличие по отношению к внешним благам и независимость по отношению к судьбе. Людей, которые полностью независимы, киники называли мудрецами. Образцом мудреца для них был Сократ, ибо он был как бы живой моделью их теории.

Ценя только жизнь «в соответствии с природой», он» отрицали любые общественные и государственные установления, находя их конвенциональными (договорными). Вслед за Сократом они утверждали, что добродетель одинакова для всех; придавая значение лишь добродетели, а не происхождению или собственности, они считали всех людей равными. Киники выступали против любого неравенства, за равноправие женщин и рабов. Они не признавали государственных границ, считали себя гражданами мира, «космополитами».

Киническая школа. Учеником Антисфена был Диоген из Синопа (умер в 323 г.?); в свою очередь, наиболее выдающимся учеником Диогена был Кратет из Фив, который вместе со своей женой Гиппархией и другими членами семь ч принадлежал к кинической школе. Он был первым из киников, кто имел усадьбу и положение в обществе, однако добровольно отказался от них под влиянием кинической теории. Кинизм начинался как теория, но затем перешел в практику. Этот шаг сделал Диоген, один из наиболее популярных философов, несмотря на то, что. он не внес в философию ничего значительного в теоретическом плане. Он обвинил Антисфена в том. что тот разработал теорию, но недостаточно применял ее в жизни; сам же Диоген начал жить в соответствии с кинической теорией. Она требовала, как он считал, отказа не только от негативных, но и вообще от всех достижений культуры. Традиция создала этот тип киника. Существенным для многих киников было то, что они жми и так же, как и Диоген,— как добровольные пролетарии и неряшливые люди, без дома и собственности; это были чудакп, умышленно отрицающие общественное мнение, насмехающиеся над ним. Когда же они боролись с цивилизацией в своих работах, то, как правило, писали о ней в грубом и  непристойном тоне. Во времена Цезарей их было достаточно много. Их способ жизни, насмешки над обществом и общественным мнением, над культурой и всеми почитаемыми добродетелями получил название «цинизма». (Для определения первоначальной философии киников, в целом, не «циничной», имеется другой термин — «кинизм».) Циники с философией уже не имели ничего общего.

Распространение кинических идей в античности было огромным. Многие из них использовали стоики, и, собственно говоря, такой поздний стоик, как Эпиктет, по своим взглядам нисколько не отличался от киников. Позднеантичное понятие философа сложилось, прежде всего, под влиянием киников. «Настоящий философ» имел их черты: был убог, но счастлив. Даже мыслители иных направлений, достаточно отличающихся друг от друга, такие как Юлиан Апостат и Григорий Назианзин,— враг христианства и его защитник,— как правило, поразному описывали образ философа, но характеризовали его как киника. В частности, идеи киников соответствовали раннему христианству. Их влияние распространялось за пределами школы, да и сама школа просуществовала до VI в.

II. Киренаики. Аристипп из Кирены был основателем школы, которая названа им по городу, в котором он родился, стала называться киренской. Он жил во времена Платона. Вначале познакомился со взглядами Протагора, позже — со взглядами Сократа, стал его учеником, но остался верен доктрине софистов во многих отношениях. Аристотель называл его софистом: основанием для этого были как его взгляды, так и бродячий образ жизни; он был первым из учеников Сократа, кто, по обычаям софистов, брал плату за  учебу. Но это был тип, совершенно не похожий на Антисфе: на: если тот жил как пролетарий, то Аристипп вел жизнь придворного и светского человека. Анекдоты, которые ходили о нем в древности, представляли его как оппортуниста и лакея (угодника) и специально противопоставляли его поведение исполненному достоинства поведению Платона, с которым он встречался при сицилийском дворе. Его воззрения сформировались ранее, еще при жизни Сократа. Он жил в соответствии со своими взглядами, осуществляя на практике   гедонизм.

Взгляды. У Сократа и софистов Аристипп научился тому  же, что и Антисфен,— практические действия важнее теоретических рассуждений. Одинаковое неуважение к знанию и неверие в него формировали как киренаиков, так и киников. Знание они трактовали полностью в духе Протагора, как получаемое исключительно чувствами и всецело относительное. Кроме того, они ограничивали его в субъективном плане: мы познаем лишь собственные состояния, а не вещи, которые эти состояния вызывают.

Отсюда уже вполне естественным был переход к этике Аристиппа. Известны нам лишь наши состояния, те, которые либо приятны, либо неприятны, и лишь те их характеристики, которые дают нам основания для выбора между ними. А фактически мы всегда заботимся только о приятном и избегаем неприятного. Значит, приятное является единственным благом, соответственно неприятное — единственным злом. Это состояние происходит от греческого термина, означающего приятное, и получило название «гедонизм». Аристипп был, повидимому, наиболее решительным и бескомпромиссным гедонистом, какого знала история этики. То обстоятельство, что он мог называться сократиком, основывалось, скорее всего, на том, что он, как Сократ, связывал благо и удовольствие, в то время как Аристипп считал, что удовольствие является единственным благом.

В пяти положениях можно представить гедонизм Аристиппа:

1. Удовольствие является единственным благом. Это принципиальное положение. Дополнительным является положение о том, что неудовольствие есть единственное зло.

2. Удовольствие, будучи единственным благом, является преходящим моментальным состоянием, сохраняющимся до тех пор, пока действует раздражитель. Это «частичное удовольствие» является целью жизни, а счастье есть совокупность «частичных удовольствий». Частичное удовольствие привлекательно, желаемо само по себе, а счастье — не само по себе, а в связи с частичными удовольствиями, которые оно в себя включает. Неблагодарным делом является попытка получить настоящее удовольствие для будущего счастья, но необходимо получать удовольствие, которое существует в настоящий момент.

3. Удовольствие имеет телесную природу. Аристипп писал: «Телесное удовольствие является целью жизни».

4. Удовольствие — это позитивное состояние. В противоположность некоторым более поздним гедонистам, таким как Эпикур, которые считали его негативным состоянием, полагая, что удовольствие основывается на отсутствии страдания. Аристипп же отрицал, что сам по себе недостаток страданий и огорчений уже есть удовольствие: он утверждал, что удовольствие и огорчение являются видами движения, происходящего в нас, в то время как недостаток удовольствия, так и недостаток огорчения являются, собственно говоря, признаками отсутствия такого движения.

5. Удовольствия отличаются друг от друга только интенсивностью, в то же время они не различаются между собой по качеству, следовательно, не существует удовольствия, которое само по себе было бы высшим или низшим по отношению к другим. Все одинаково добродетельно, если доставляет одинаковые удовольствия, и даже желания являются ценными только в той мере, которая достаточна  для удовольствия. «Удовольствия отличаются друг от друга только тем, что одно по отношению к другому более приятно».

Киренская школа. Аристипп приобрел достаточно много сторонников своей философии. Кроме его дочери, а также внука и Аристиппа Младшего к ним принадлежал и Феодор, называемый Атеистом, Гегесий, прозванный Зовущим к смерти, Анникерид и другие.

Киренаики развивали свою гедонистическую этику в пяти  темах: 1) о добре и зле, или, как тогда говорили, о том, чего надо избегать и к чему надо стремиться; 2) о состояниях, вызываемых добром и злом; 3) о действиях, вызываемых этими состояниями; 4) о внутренних причинах этих состояний; 5) об основаниях решений.

Исходные положения Аристиппа, простые и непримиримые в своем гедонизме, оказались достаточно односторонними и трудными для защиты, к тому же его ученики начали  делать уступки, искать компромиссы и отбрасывали одну за другой его посылки:

1. Феодор считал, что настоящим благом и целью жизни являются не мгновенные состояния удовольствия, а постоянная радость, а злом же является не кратковременное  огорчение, а постоянная грусть. Мимолетное удоволь; ствие перестало для него быть наивысшим благом, а мимолетное огорчение — наивысшим злом.

2.  Духовные удовольствия были признаны отдельным видом удовольствий, отличным от телесных, в том случае, «когда не все духовные удовольствия и неприятности удается вывести из телесных удовольствий и неприятностей».

3. Гегесий отказался от позитивного характера удовольствий. Этот пессимист считал, что позитивных удовольствий нельзя достигнуть в течение жизни, и в силу этого необходимо перед собой ставить целью избегать тоски и озабоченности. Цель гедонистов становится негативной, сводимой, как правило, к избеганию неприятностей. Чтобы достичь этой цели, необходимо отречься от блага, богатства, устремлений по отношению к чемулибо иному, кроме жизни и смерти; таким образом эта практическая идеология перешла к идеологии отказа, а Гегесий оказался близок к киникам, и, проникнутый пессимизмом, призывал к смерти, которая легче, чем жизнь, может освободить от страданий.

4. Наконец, Анникерид вводил качественные различия между удовольствиями, призывая гедонистов служить дружбе, любви, Отчизне, поскольку такое служение доставляет высшие удовольствия.

5. В силу вышеперечисленных уступок, особенно последних, отброшенной оказалась даже и исходная принципиальная позиция гедонизма, так как удовольствие перестало быть единственным благом.

Такая эволюция школы киренаиков послужила основанием для воззрений новой гедонистической школы. Эта школа была основана Эпикуром приблизительно столетие спустя после возникновения киренской школы. Она восприняла доктрину киренаиков так же, как в тот период стоическая школа — взгляды киников.