«Deus», «homo», «natura»

Мы можем сравнить с Великой Триадой дальне восточной традиции еще одну триаду, которая первоначально принадлежала еще существовавшим в средние века традиционным учениям Запада и которая теперь чаще встречается в экзотерических и даже просто в философских учениях: это триада, которая выражается формулой DEUS — HOMO — NATURA. Нередко в этих трех терминах видят определенные объекты различных видов познания, в любом случае не имеющие прямого отношения к тому познанию, которое в традиции индуизма считается высшим, то есть к познанию чисто метафизическому и трансцендентному. Очевидно, что средний термин здесь совпадает со средним термином Великой Триады; но нам предстоит еще выяснить, каким образом и в какой мере два других термина, обозначенные как «Бог» и «Природа», соответствуют Небу и Земле.

С самого начала следует заметить, что Бог в данном случае не может рассматриваться в качестве Принципа как такового, поскольку последний, находясь по ту сторону от всех и всяких различий, не может быть сопоставим ни с чем вообще, в то время как способ, каким данная триада представлена, очевидно, предполагает некоторое соответствие, что-то вроде отношения взаимодополнительности между Богом и Природой; Бог здесь занимает положение скорее «имманентное», чем «трансцендентное» по отношению к Космосу, внутри которого эти два термина представляют собой как бы два полюса, хотя и находящихся за пределами манифестации, но тем не менее не имеющих никакого значения отдельно друг от друга. Впрочем, в этой совокупности разного рода знаний, объединяемых под общим названием «философия», Бог является только объектом познания в рамках науки, именуемой «рациональная теология», которую следует отличать от «теологии откровения», хоть и не имеющей отношения к тому же самому «высшему» знанию, но все-таки способной хранить и передавать знание Принципов в специфически религиозной и экзотерической форме в той мере, в кой вообще возможно хранить и передавать истину, приспосабливая ее к постоянно изменяющимся условиям человеческого существования.

«Рациональная» же теология, то есть теология, ограниченная способностями человеческого индивида, не может, очевидно, никаким образом постичь трансцендентный Принцип, как не может, даже в самых благоприятных условиях, понять и его положение в проявленном Космосе. К тому же эти благоприятные условия налицо только в том случае, когда мы имеем дело с подлинным традиционным экзотеризмом, в чисто же профанических концепциях современной философии об этих условиях не может быть и речи. Теперь, если учесть все эти замечания, можно заметить, что первый термин триады, о которой мы ведем речь, более-менее точно совпадает с тем, что в дальневосточной традиции называют Небом, поскольку в проявленном мире трансцендентный Принцип можно хоть каким-то образом постичь только через Небо, являющееся инструментом и проводником Принципа. Поэтому в «перспективе» манифестации Принцип проявляется как «вершина Небах (Тянь-Цзи), о чем ранее мы уже говорили. Достаточно любопытно заметить, что христианские миссионеры, когда они хотели перевести слово «Бог» на китайский язык, всегда отдавали предпочтение либо слову Тянь («Небо»), либо Шань-ди («Высший повелитель»), которое является просто другим названием Неба; это, кажется, говорит о том, что они довольно ясно осознавали недостаточность чисто «теологической» точки зрения; несомненно, в этом не было никакой их вины, поскольку в этом случае они просто сталкивались с общей ограниченностью мышления западного человека, его неспособностью отделять друг от друга различные значения, которые слово «Бог» может иметь в западных языках, а также с отсутствием в этих языках понятий, которые бы соответствовали категориям восточной метафизики.

С другой стороны, если Природу понимают в самом первом значении этого слова, то есть как Природу изначальную и нерасчлененную, являющуюся корнем всех вещей (Мула-Пракрити в традиции индуизма), то она, разумеется, может отождествляться с Землей дальневосточной традиции; но здесь все осложняется тем обстоятельством, что когда речь идет о Природе как объекте познания, то этот термин чаще всего используется в менее точном своем смысле для обозначения всего того, что можно назвать проявленной природой, то есть для обозначения всей космической среды в целом. Использование одного и того же слова «природа» в этих двух различных значениях не может не приводить к определенной путанице понятий; но эта путаница, между прочим, характерна лишь для европейских языков, тогда как, например, в арабском языке изначальная природа обладает названием Эль-Фитрах, а природа проявленная именуется эт-табьях. Расширение содержания этого термина в европейских языках еще можно было бы в некоторой степени оправдать, допустив, что здесь природа рассматривается в ее «субстанциальном», а не «сущностном» аспекте или что здесь мы имеем дело с концепцией, подобной индуистскому учению Санкхья, где все вещи рассматриваются как «порождения» Пракрити и совершенно не учитывается влияние Пуруши, без которого на самом деле никакое «порождение» было бы просто невозможно, поскольку, отталкиваясь только от чистой возможности, которую и обозначает термин Пракрити, ни одна вещь не может перейти в состояние действительности; вполне вероятно, что именно такой способ рассмотрения вещей и характерен для «физики», или для «натурфилософии». Мы берем здесь слово «физика» в его этимологически самом раннем значении как «науку о природе в целом»; но в английском языке выражение «натурфилософия», которое сначала являлось синонимом «физики», в Новое время, по крайней мере уже до Ньютона, начинают использовать для обозначения «физики» в более узком и специализированном значении, то есть так, как его чаще всего и употребляют в наши дни. Однако объяснение такому употреблению термина «Природа» можно найти и в том простом наблюдении, что космическая среда в целом образует по отношению к человеку «внешний мир»; действительно, здесь не идет речь о какой-то другой Природе, поскольку с собственно человеческой точки зрения все то, что является по отношению к человеку «внешним», вполне правомерно может быть названо «земным», подобно тому как все то, что является для него «внутренним», может быть названо «небесным». Мы можем здесь также напомнить и о том, что касается важнейших алхимических принципов Серы, Ртути и Соли:[49] то, что «божественно» является обязательно «внутренним» в любой вещи и по отношению к человеку действует как «сера», в то время как то, что «естественно», образует собой «окружающую среду», которая играет ту же самую роль, что и «ртуть»; и человек, порожденный в одно и то же время и «божественным», и «естественным», обнаруживает себя в положении Соли, на границе «внутреннего» и «вешнего» или, другими совами, там, где встречаются и уравновешиваются «небесные» и «земные» влияния.

Бог и Природа, рассматриваемые как соотносимые или даже дополняющие друг друга понятия (разумеется, нельзя упускать здесь из виду то, что мы же сказали ранее о границах, в пределах которых термин «Бог» должен употребляться для того, чтобы избежать любой разновидности «пантеизма»), представляют собой, соответственно, активный и пассивный принципы манифестации, или «акт» и «потенцию» в аристотелевском значении этих терминов:[50] чистый акт и чистую потенцию в отношении всего ансамбля манифестации и акт и потенцию в относительном смысле на любом другом, более обусловленном и ограниченном уровне. По-видимому, известное определение Бога как «чистого акта» применялось на самом деле даже не к бытию в целом, а только к активному полюсу манифестации; можно сказать, что в дальневосточной традиции это определение соответствовало бы в таком случае не Тай Цзи, а Тянь. Для того чтобы обозначить признаки активности и пассивности, используют также выражения Natura Naturans и Natura Naturata, в которых термин Natura, вместо того чтобы, как раньше, употребляться только по отношению к пассивному принципу, теперь в одно и то же время прямо указывает на два симметричных принципов «становления».[51] Здесь мы опять можем найти соответствие дальневосточной традиции, согласно которой именно сочетание Ян и Инь, или Неба и Земли, изменяет все вещи и в мире манифестации «взаимное превращение Инь и Ян (соответствующее действию и противодействию небесных и земных влияний) управляет любой вещью. Сила Инь, достигнув предела, навлекает великий холод. Сила Ян, достигнув предела, создает великий жар. Холод исходит от Неба, жар вырывается из Земли. Воздействуя друг на друга, они создают всеобщее согласие, и в нем рождаются все вещи. Нечто связывает все нити мироздания, но никто не видел его формы. Уменьшаясь и увеличиваясь, переполняясь и опустошаясь, то угасая, то разгораясь, обновляясь с каждым днем и преображаясь с каждым месяцем, оно трудится каждый день, но никто не видит плодов его труда. Все живое из чего-то рождается, все умершее куда-то уходит, начала и концы извечно сплетены в мировом круговороте, и никто не знает, где его предел».[52] Действие и противодействие Неба и Земли — это единственная движущая сила всего этого круговорота, ведущего через череду бесконечных изменений все существа к окончательному преобразованию, к возвращению к Принципу, из которого они все некогда и вышли.

Мы можем сравнить с Великой Триадой дальне восточной традиции еще одну триаду, которая первоначально принадлежала еще существовавшим в средние века традиционным учениям Запада и которая теперь чаще встречается в экзотерических и даже просто в философских учениях: это триада, которая выражается формулой DEUS — HOMO — NATURA. Нередко в этих трех терминах видят определенные объекты различных видов познания, в любом случае не имеющие прямого отношения к тому познанию, которое в традиции индуизма считается высшим, то есть к познанию чисто метафизическому и трансцендентному. Очевидно, что средний термин здесь совпадает со средним термином Великой Триады; но нам предстоит еще выяснить, каким образом и в какой мере два других термина, обозначенные как «Бог» и «Природа», соответствуют Небу и Земле.

С самого начала следует заметить, что Бог в данном случае не может рассматриваться в качестве Принципа как такового, поскольку последний, находясь по ту сторону от всех и всяких различий, не может быть сопоставим ни с чем вообще, в то время как способ, каким данная триада представлена, очевидно, предполагает некоторое соответствие, что-то вроде отношения взаимодополнительности между Богом и Природой; Бог здесь занимает положение скорее «имманентное», чем «трансцендентное» по отношению к Космосу, внутри которого эти два термина представляют собой как бы два полюса, хотя и находящихся за пределами манифестации, но тем не менее не имеющих никакого значения отдельно друг от друга. Впрочем, в этой совокупности разного рода знаний, объединяемых под общим названием «философия», Бог является только объектом познания в рамках науки, именуемой «рациональная теология», которую следует отличать от «теологии откровения», хоть и не имеющей отношения к тому же самому «высшему» знанию, но все-таки способной хранить и передавать знание Принципов в специфически религиозной и экзотерической форме в той мере, в кой вообще возможно хранить и передавать истину, приспосабливая ее к постоянно изменяющимся условиям человеческого существования.

«Рациональная» же теология, то есть теология, ограниченная способностями человеческого индивида, не может, очевидно, никаким образом постичь трансцендентный Принцип, как не может, даже в самых благоприятных условиях, понять и его положение в проявленном Космосе. К тому же эти благоприятные условия налицо только в том случае, когда мы имеем дело с подлинным традиционным экзотеризмом, в чисто же профанических концепциях современной философии об этих условиях не может быть и речи. Теперь, если учесть все эти замечания, можно заметить, что первый термин триады, о которой мы ведем речь, более-менее точно совпадает с тем, что в дальневосточной традиции называют Небом, поскольку в проявленном мире трансцендентный Принцип можно хоть каким-то образом постичь только через Небо, являющееся инструментом и проводником Принципа. Поэтому в «перспективе» манифестации Принцип проявляется как «вершина Небах (Тянь-Цзи), о чем ранее мы уже говорили. Достаточно любопытно заметить, что христианские миссионеры, когда они хотели перевести слово «Бог» на китайский язык, всегда отдавали предпочтение либо слову Тянь («Небо»), либо Шань-ди («Высший повелитель»), которое является просто другим названием Неба; это, кажется, говорит о том, что они довольно ясно осознавали недостаточность чисто «теологической» точки зрения; несомненно, в этом не было никакой их вины, поскольку в этом случае они просто сталкивались с общей ограниченностью мышления западного человека, его неспособностью отделять друг от друга различные значения, которые слово «Бог» может иметь в западных языках, а также с отсутствием в этих языках понятий, которые бы соответствовали категориям восточной метафизики.

С другой стороны, если Природу понимают в самом первом значении этого слова, то есть как Природу изначальную и нерасчлененную, являющуюся корнем всех вещей (Мула-Пракрити в традиции индуизма), то она, разумеется, может отождествляться с Землей дальневосточной традиции; но здесь все осложняется тем обстоятельством, что когда речь идет о Природе как объекте познания, то этот термин чаще всего используется в менее точном своем смысле для обозначения всего того, что можно назвать проявленной природой, то есть для обозначения всей космической среды в целом. Использование одного и того же слова «природа» в этих двух различных значениях не может не приводить к определенной путанице понятий; но эта путаница, между прочим, характерна лишь для европейских языков, тогда как, например, в арабском языке изначальная природа обладает названием Эль-Фитрах, а природа проявленная именуется эт-табьях. Расширение содержания этого термина в европейских языках еще можно было бы в некоторой степени оправдать, допустив, что здесь природа рассматривается в ее «субстанциальном», а не «сущностном» аспекте или что здесь мы имеем дело с концепцией, подобной индуистскому учению Санкхья, где все вещи рассматриваются как «порождения» Пракрити и совершенно не учитывается влияние Пуруши, без которого на самом деле никакое «порождение» было бы просто невозможно, поскольку, отталкиваясь только от чистой возможности, которую и обозначает термин Пракрити, ни одна вещь не может перейти в состояние действительности; вполне вероятно, что именно такой способ рассмотрения вещей и характерен для «физики», или для «натурфилософии». Мы берем здесь слово «физика» в его этимологически самом раннем значении как «науку о природе в целом»; но в английском языке выражение «натурфилософия», которое сначала являлось синонимом «физики», в Новое время, по крайней мере уже до Ньютона, начинают использовать для обозначения «физики» в более узком и специализированном значении, то есть так, как его чаще всего и употребляют в наши дни. Однако объяснение такому употреблению термина «Природа» можно найти и в том простом наблюдении, что космическая среда в целом образует по отношению к человеку «внешний мир»; действительно, здесь не идет речь о какой-то другой Природе, поскольку с собственно человеческой точки зрения все то, что является по отношению к человеку «внешним», вполне правомерно может быть названо «земным», подобно тому как все то, что является для него «внутренним», может быть названо «небесным». Мы можем здесь также напомнить и о том, что касается важнейших алхимических принципов Серы, Ртути и Соли:[49] то, что «божественно» является обязательно «внутренним» в любой вещи и по отношению к человеку действует как «сера», в то время как то, что «естественно», образует собой «окружающую среду», которая играет ту же самую роль, что и «ртуть»; и человек, порожденный в одно и то же время и «божественным», и «естественным», обнаруживает себя в положении Соли, на границе «внутреннего» и «вешнего» или, другими совами, там, где встречаются и уравновешиваются «небесные» и «земные» влияния.

Бог и Природа, рассматриваемые как соотносимые или даже дополняющие друг друга понятия (разумеется, нельзя упускать здесь из виду то, что мы же сказали ранее о границах, в пределах которых термин «Бог» должен употребляться для того, чтобы избежать любой разновидности «пантеизма»), представляют собой, соответственно, активный и пассивный принципы манифестации, или «акт» и «потенцию» в аристотелевском значении этих терминов:[50] чистый акт и чистую потенцию в отношении всего ансамбля манифестации и акт и потенцию в относительном смысле на любом другом, более обусловленном и ограниченном уровне. По-видимому, известное определение Бога как «чистого акта» применялось на самом деле даже не к бытию в целом, а только к активному полюсу манифестации; можно сказать, что в дальневосточной традиции это определение соответствовало бы в таком случае не Тай Цзи, а Тянь. Для того чтобы обозначить признаки активности и пассивности, используют также выражения Natura Naturans и Natura Naturata, в которых термин Natura, вместо того чтобы, как раньше, употребляться только по отношению к пассивному принципу, теперь в одно и то же время прямо указывает на два симметричных принципов «становления».[51] Здесь мы опять можем найти соответствие дальневосточной традиции, согласно которой именно сочетание Ян и Инь, или Неба и Земли, изменяет все вещи и в мире манифестации «взаимное превращение Инь и Ян (соответствующее действию и противодействию небесных и земных влияний) управляет любой вещью. Сила Инь, достигнув предела, навлекает великий холод. Сила Ян, достигнув предела, создает великий жар. Холод исходит от Неба, жар вырывается из Земли. Воздействуя друг на друга, они создают всеобщее согласие, и в нем рождаются все вещи. Нечто связывает все нити мироздания, но никто не видел его формы. Уменьшаясь и увеличиваясь, переполняясь и опустошаясь, то угасая, то разгораясь, обновляясь с каждым днем и преображаясь с каждым месяцем, оно трудится каждый день, но никто не видит плодов его труда. Все живое из чего-то рождается, все умершее куда-то уходит, начала и концы извечно сплетены в мировом круговороте, и никто не знает, где его предел».[52] Действие и противодействие Неба и Земли — это единственная движущая сила всего этого круговорота, ведущего через череду бесконечных изменений все существа к окончательному преобразованию, к возвращению к Принципу, из которого они все некогда и вышли.