ГЛАВА IV ЛИЧНОСТЬ   ПРЕСТУПНИКА   И   ОСВОБОЖДЕНИЕ ОТ УГОЛОВНОЙ  ОТВЕТСТВЕННОСТИ

Решениями XXI съезда КПСС была определена новая ли­ния борьбы с преступностью — применение мер общественного воздействия в отношении лиц, совершивших преступления, ко­торые не представляют большой общественной опасности. Это означало широкое привлечение общественности к участию в решении государственных задач, применение более эффектив­ных, чем наказание, мер воздействия на преступников, не представляющих большой общественной опасности, более вни­мательное отношение к личности виновного.

Программа КПСС предусматривает дальнейшее расшире­ние сферы общественного воздействия на лиц, случайно осту­пившихся, впервые совершивших нетяжкое преступление.

Меры общественного воздействия в виде передачи на пору­ки, разбирательства дела в товарищеских судах получили широкое распространение вскоре после принятия решений XXI съездом КПСС. 20 июля 1959 г. был издан приказ Гене­рального Прокурора СССР о необходимости в случаях неболь­шой общественной опасности деяния и личности виновного, на основании ст. 43 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, прекращать уголовные дела и пе­редавать виновных на поруки либо передавать материалы для разбирательства в товарищеские суды. Однако ст. 43 Основ уголовного законодательства предусматривала лишь возмож­ность освобождения от уголовной ответственности и наказания при отпадении общественной опасности деяния и личности ли­бо в связи с изменением обстановки, либо в случае безупреч­ного поведения виновного в период, прошедший с момента со­вершения преступления до рассмотрения дела в суде.    Таким

69

образом,  эта статья  не могла  служить правовым  основанием для передачи на поруки или в товарищеский суд.1

Жизнь диктовала необходимость издать законы, которыми регулировались бы вопросы освобождения от уголовной ответ­ственности, передачи на поруки, передачи дела в товарищеский суд. Вначале были опубликованы проекты закона об участии ■общественности в укреплении законности и положения о това­рищеских судах, а затем в уголовные кодексы союзных респуб-.лик включены статьи, определяющие основания и условия пе­редачи виновных на поруки, прекращения дела с передачей ма­териалов в товарищеский суд, в комиссию по делам несовер­шеннолетних (ст.ст. 10, 51, 42 УК РСФСР, ст.ст. 8, 9, 10 УПК РСФСР). Содержание статей УК РСФСР, предусматривающих возможность освобождения от уголовной ответственности и на­казания, сводится к следующему:

а)             если суд найдет, что исправление лица, совершившего в

возрасте до восемнадцати лет преступление, которое не пред­

ставляет большой общественной опасности, возможно без при­

менения уголовного наказания, он может применить к такому

лицу принудительные меры воспитательного характера, не яв­

ляющиеся уголовным наказанием (ст. 10 Основ, ч. III ст. 10 УК

РСФСР).

После принятия Основ уголовного законодательства текст ст. 10 был точно воспроизведен в ст. 10 УК РСФСР, а ст. 8 УПК РСФСР предоставляла право не только суду, но и прокурору, .а также следователю с согласия прокурора прекращать дело в отношении лица, которое не достигло восемнадцатилетнего воз­раста и совершило преступление, не представляющее большой .общественной опасности;

б)            если обстоятельства дела свидетельствуют, что преступ­

ление и само это лицо не представляют общественной опасно­

сти, и если деяние виновного не повлекло тяжких последствий,

а  сам  он  чистосердечно  раскаялся,  то  по  ходатайству  обще­

ственной организации или коллектива трудящихся оно    может

быть освобождено от уголовной ответственности и наказания и

передано для перевоспитания и исправления на поруки той об­

щественной организации или тому коллективу трудящихся, ко­

торые  возбудили  ходатайство   (ст.  52 УК  РСФСР);

в)             лицо может быть освобождено от уголовной ответствен-

'ности и наказания с передачей дела на рассмотрение товари­

щеского  суда,  если оно  совершило  впервые  малозначительное

преступление (ст. 51 УК РСФСР);

1 В 1959—1960 гг. передача на поруки на основании ст. 43 Основ в това­рищеский суд лиц, совершивших преступления, не была в достаточной мере /обоснована юридически, так как еще не было издано закона, предоставляю­щего такое право. Об этом правильно пишет В. И. Курляндский. (См.: В. И. Курляндский. Уголовная ответственность и меры общественного воздействия. М., изд. «Юридическая литература», 1965, стр. 81).

70

т) если ко времени расследования или рассмотрения дела в суде вследствие изменения обстановки совершенное виновным деяние потеряло характер общественно опасного или это лицо перестало быть общественно опасным (ч. I ст. 43 Основ уголов­ного законодательства, ст. 50 УК РСФСР);

д) если будет признано, что в силу последующего безупреч­ного поведения и честного отношения к труду лицо, совершив­шее преступление, ко времени рассмотрения дела в суде не мо­жет быть сочтено общественно опасным (ч. II ст. 43) Основ, ч. II ст. 50 УК РСФСР).

Включение указанных статей в уголовные кодексы союзных республик знаменует собой появление новых методов борьбы с преступностью, соответствующих принципам социалистического уголовного права, но не меняет оснований уголовной ответст­венности. Состав преступления, как и ранее, остается незыбле­мым основанием ответственности. При наличии состава пре­ступления в действиях виновного следственные и судебные ор­ганы вправе привлечь виновного к уголовной ответственности.

А. Н. Трайнин справедливо отмечал: «Наличие в действия^4 субъекта  состава преступления  в  достаточной  мере  обосновы­вает применение к виновному уголовной санкции. Отсюда, од­нако, нельзя еще сделать общего вывода, что наличие состава преступления всегда и безусловно влечет уголовную ответствен-, ность».2

К этой позиции примкнул и Г. Кригер. По его мнению, «со­став преступления, таким образом, всегда выступал лишь в качестве объективного мерила преступного и непреступного, а признание состава единственным основанием уголовной ответ­ственности не исключало ранее, точно так же, как и не исклю­чает сейчас, возможность освобождения лица от уголовной от­ветственности, если те или иные данные, относящиеся к лично­сти виновного, позволяют не применять уголовное наказание»Л

Может возникнуть сомнение, не колеблет ли такая поста­новка вопроса принципов ответственности, изложенных в Ос­новах уголовного законодательства? Нам представляется, что нет.

Ст. 3 Основ предусматривает, что уголовной ответственности и наказанию подлежит только лицо, виновное в совершении пре­ступления, т. е. умышленно или по неосторожности совершив­шее предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние. Это означает, что наказание может быть применено только к лицу, совершившему преступление. Это вместе с тем не значит, что лицо, совершившее любое преступное действие,

2              А.  Трайнин.   Учение   о   составе  преступления.   М.,   Юриздат.   1946,

«тр. 160.

3              Г. Кригер.   Основание уголовной ответственности. «Советская юсти­

ция», 1960, № 7, стр. 7.

7!

при любых условиях следует подвергнуть уголовному нака­занию.

Однако условия, при которых виновное лицо может быть освобождено от уголовной ответственности, должны быть установлены законодателем, в противном случае колеблются принципы законности. Эти условия и предусмотрены в ст.ст. 10,. 43 Основ уголовного законодательства, ст.ст. 10, 50, 51, 52 УК РСФСР. Все они носят принципиальный характер, поэтому бы­ло бы целесообразно закрепить их в общесоюзном законода­тельстве. В. И. Курляндский подробно обосновал необходи­мость этого: «В одной плоскости стоят как гарантии того, что ни один человек не может быть без законных оснований при­влечен к уголовной ответственности и наказан, так и того, что ни один виновный в совершении преступления без определен­ных законом оснований не может быть освобожден от уголовной ответственности и наказания».4

В практике следственных органов институт освобождения от уголовной ответственности применялся и до принятия нового уголовного законодательства, однако в несколько иной форме (без передачи на поруки).

Возможность отказа от уголовного преследования первона­чально предусматривалась Уголовно-процессуальным кодексом.

Ст. 4а УПК РСФСР 1923 г. гласила: «Сверх того, прокурор и суд имеют право отказать в возбуждении уголовного преследова­ния, а равно прекратить производством уголовное дело в тех случаях, когда деяние привлекаемого к уголовной ответствен­ности лица хотя и содержит в себе признаки преступления, предусмотренного Уголовным кодексом, но не может признавать­ся общественно опасным (ст. 6 Уголовного кодекса) вследствие своей незначительности, маловажности и ничтожности своих по­следствий, а равно, когда возбуждение уголовного преследова­ния или дальнейшее производство дела представляется нецеле­сообразным».5

В практике эта статья широко использовалась в случаях, когда применение уголовного наказания было нецелесообразно. Президиум Верховного суда РСФСР постановлением от 18 ноября 1925 г.6 предложил ограничить применение ст. 4а только случаями, когда последствия деяния незначительны или совершенное преступление было маловажно. Такое постановле­ние было вызвано тем, что критерий целесообразности не слу­жил достаточно ясным руководством для разграничения дея­ний, влекущих и не влекущих уголовного преследования.

Вскоре, 28 июня 1926 г., Верховный суд РСФСР вынес по-

В.  И.  Курляндский.   Уголовная ответственность и меры общест­

венного воздействия, стр. 112.

СУ РСФСР, 1925, № 9, ст. 68.

6              Сборник  циркуляров  и   важнейших  разъяснений   пленума   Верховного

суда РСФСР, январь 1&25 г. — чай 1926 г. М, 1927, стр. 14—16.

72

становление, в котором указал, что уголовное законодатель­ство должно быть дополнено статьями, соответствующими по* содержанию принятым впоследствии примечаниям к ст.ст. 6 и 8 УК РСФСР 1926 г. Одновременно из УПК была исключена ст. 4а.

Несмотря на исключение из компетенции следственных ор­ганов права прекращать дела вследствие нецелесообразности привлечения к ответственности лица, совершившего преступле­ние, в практике эта форма отказа от уголовного преследования продолжала применяться. Отказ оформлялся ссылкой на ст. 8 УК РСФСР.

Устанавливая возможность освобождения от уголовной ot-j ветственности лиц, которые совершили преступления, не пред­ставляющие большой общественной опасности, законодатель руководствуется принципом целесообразности, пронизывающим, все уголовное право. Еще в ст. 4 Основных начал 1924 г. гово­рилось о том, что «все меры социальной защиты должны быть целесообразными». О необходимости исходить из целесообраз­ности говорилось в резолюции XII конференции РКП (б): «Ре­прессии, которые неизбежно не достигают цели, будучи напра­влены против поднимающегося класса ... диктуются рево­люционной целесообразностью, когда дело идет о подавлении тех отживающих групп, которые пытаются захватить старые, от­воеванные у них пролетариатом, позиции».7

Какова юридическая природа мер общественного воздей­ствия, применяемых в соответствии со ст.ст. 10, 51, 52 УК РСФСР?

1. Эти меры означают освобождение лица от уголовной от­ветственности и наказания. До принятия Уголовного кодекса РСФСР 1960 г. в юридической литературе по вопросу о приро­де передачи на поруки были высказаны различные точки зре­ния. И. Д. Перлов считал, что передача на поруки — это мера уголовного наказания. Л. Н. Смирнов, критикуя позицию И. Д. Перлова, справедливо утверждал, что передача на пору­ки — это форма освобождения от уголовной ответственности и наказания. М. Ю. Рогинский утверждал то же, а Н. А. Беляев пытался доказать, что передача на поруки — это освобождение от наказания, а не от уголовной ответственности.

И. Д. Перлов обосновывал свою позицию тем, что передать на поруки можно лишь виновного, а признать лицо виновным имеет право только суд, а потому мера, применяемая судом к виновному,-—это мера наказания.8

Л. Смирнов и другие авторы доказывали, что передача на поруки — это освобождение от уголовной ответственности и на-

7              КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК,

ч. 1. Госпслитиздат. 1953, стр. 674.

8              И. Д. Перлов   Отдача на поруки   «Советская юстиция», 1959, № 9,

стр. 24—25.

7а-

казания, поскольку к лицу, совершившему преступление, при­меняются  меры  общественного  воздействия,   а  не  наказания.9

Н. А. Беляев утверждал, что передача на поруки не являет­ся освобождением от уголовной ответственности, так как в про­цессе исполнения решения о передаче на поруки возникают исправительно-трудовые правоотношения.10

В. И. Курляндский передачу на поруки считает «не освобож­дением от уголовной ответственности, а формой освобождения от уголовного наказания».11

Этот теоретический спор был решен законодателем, который установил, что несовершеннолетний может быть освобожден от уголовной ответственности и наказания с направлением его в комиссию по делам несовершеннолетних (ст. 10 УК РСФСР), что лицо может быть освобождено от уголовной ответственно­сти и наказания с передачей дела на рассмотрение товарище­ского суда (ст. 51 УК), что лицо может быть освобождено от уголовной ответственности и наказания и передано на поруки {ст. 52 УК РСФСР).

Действительно, меры общественного воздействия, применяе­мые в соответствии с указанными статьями, не являются нака­занием. Наказание — это мера государственного принуждения, назначаемая судом, она выражает осуждение государства и вле­чет за собой судимость. Наказанию присущи страдания, лише­ния (кара). Цель наказания заключается в специальном и общем предупреждении. Меры общественного воздействия при­меняются общественной организацией, они выражают обществен­ное осуждение и не влекут судимости. Хотя они не лишены эле­ментов страдания (осуждение на собрании, товарищеским су­дом причиняют моральное страдание, штраф по решению товарищеского суда ущемляет материально и одновременно яв­ляется мерой морального воздействия), но интенсивность этого страдания гораздо менее значительна, чем при на­казании.

Передача на поруки, решение товарищеского суда (по де­лам, указанным в ст. 51 УК.) или комиссии по делам несовершен­нолетних в соответствии со ст. 10 УК — меры общественного воз­действия, которые могут быть признаны целесообразными как органами расследования в первой стадии реализации уголов­ной ответственности, так и судом во второй стадии (когда ре­шается   вопрос  о   назначении   наказания).

9              См.: Л. Смирнов.   Дискуссия, которую не следовало начинать. «Со­

циалистическая законность»,  1959, №  11, стр.  12—15; М. Ю. Рогинский

Институт общественного поручительства как мера предупреждения правона­

рушений и перевоспитания правонарушителей. «Советское государство и пра­

во», 1959, № 10, стр. 77.

10            Н. А. Беляев.   Предмет советского исправительно-трудового права

Изд. ЛГУ, 1960, стр. 31.

11            В. И. Курляндский.   Уголовная ответственность и меры общест­

венного воздействия, стр. 128—129.

74

В ст.ст. 10, 51 и 52 УК РСФСР и аналогичных статьях УК дру-

тих союзных республик говорится об освобождении от уголов­

ной ответственности и наказания именно в том смысле, что ре­

шение вопроса об освобождении от уголовной ответственности

может быть принято как органами расследования, так и судом.

Это отнюдь не означает противопоставления наказания уго­

ловной ответственности, а подчеркивает, что вопрос о том, це­

лесообразна ли уголовная ответственность, может быть решен

уже в стадии расследования.           ._

Нельзя согласиться с Н. А. Беляевым и В. И. Курляндским, считающими, что передача на поруки не является освобождени­ем от уголовной ответственности. Их доводы, заключающиеся в том, что при передаче на поруки освобождение от уголовной ответственности носит условный характер и освобождает лишь временно от обязанности нести уголовную ответственность, не могут быть признаны убедительными. Во-первых, особый (условный) характер освобождения от ответственности не устраняет самого факта освобождения от уголовной ответствен­ности и лишь свидетельствует о его специфике. Во-вторых, со­отношение наказания и уголовной ответственности таково, что освобождение от наказания является в то же время и освобож­дением от уголовной ответственности, а лицо, освобожденное от уголовной ответственности, не может быть наказано. Нака­зание— это  реализация уголовной ответственности.

По мнению И. С. Ноя, смысл передачи на поруки состоит в том, что государство снимает с себя ответственность за даль­нейшее поведение лица, совершившего преступление, возлагая ее на общественную организацию или коллектив, согласивший­ся ручаться за перевоспитание лица, переданного на поруки.12 Такое утверждение ошибочно. Исходное положение автора о том, что государство, применяя наказание, берет на себя ответ­ственность за поведение осужденного, неверно. Государство, подвергая ответственности виновного, тем самым осуществляет обязанность использовать установленные законом формы для исправления. Но понятие «осуществление обязанности» не тож­дественно «ответственности». Государство поручает организации, возбудившей ходатайство о передаче на поруки, осуществлять перевоспитание лица, совершившего преступление, но не воз­лагает на эту организацию ответственность за его поведение. Пределы прав и обязанностей организаций и коллективов, ко­торые взяли на поруки лиц, совершивших преступления, огра­ничены законом (ст. 52 УК РСФСР) и в нем такая ответствен­ность не предусмотрена.

Юридическая природа мер общественного воздействия, при­меняемых в соответствии со ст.ст. 10, 51, 52 УК РСФСР, имеет

'2 См.:  И. С. Ной.   Вопросы теории наказания в советском уголовном праве. Изд. Саратовского ун-та, 1962, стр   122.

75

непосредственное значение для выявления того влияния, кото­рое эти меры должны и могут оказать на лицо, совершившее преступление. Природа этих мер тесно связана с вопросом об основаниях их применения, т. е. основаниях освобождения от уголовной ответственности и наказания.

Эти основания в случае освобождения от уголовной ответ­ственности с передачей дела в товарищеский суд несколько от­личны от оснований освобождения от уголовной ответственно­сти с передачей виновного на поруки.

В первом случае основанием является совершение малозна­чительного преступления и малозначительная опасность личности виновного, во втором (при освобождении от уголов­ной ответственности с передачей на поруки) — совершенное преступление и само это лицо не представляют большой обще­ственной опасности.

Во всех случаях применения ст.ст. 10, 51, 52 УК РСФСР непреложным требованием является установление в действиях лица состава преступления. Отсутствие состава исключает воз­можность ставить вопрос о передаче на поруки, в товарищеский суд или комиссию по делам о несовершеннолетних. Это не означает, что товарищеский суд или комиссия не вправе рас­сматривать дела о действиях, не составляющих преступление. Такое право им предоставлено положениями о товарищеском суде, о комиссии по делам несовершеннолетних, однако оно но предусмотрено в указанных  статьях Уголовного кодекса.

Тот факт, что совершенное деяние рассматривается как преступление, должен быть очевидным для организаций, приме­няющих меры общественного воздействия, а также и для ви­новного в совершенном деянии. Содеянное должно психологиче­ски оцениваться лицом как выходящее за пределы администра­тивного проступка, дисциплинарного или иного нарушения и по степени своей общественной опасности более значительное, чем указанные нарушения.13

Признание основанием освобождения от уголовной ответ­ственности наряду с меньшей опасностью деяния (как в слу­чаях применения уголовного наказания) менее значительной опасности личности обусловлено тем, что   применение  мер   об-

13 По вопросу о природе деяний, совершение которых дает основание передать дело ка рассмотрение товарищеского суда или виновного на поруки, высказаны различные суждения. Некоторые авторы пришли к выводу о целе­сообразности разделить все общественно опасные деяния на три группы: тяжкие преступления, преступления, проступки (см., например: А. А. П и о н т-к о в с к и й. Усиление роли общественности в борьбе с преступностью и не­которые вопросы советского уголовного права. «Советское государство и право», 1961, № 4, стр. 40). О выделении мало рачительных по своей общест­венной опасности деяний в группу проступков писал М. Д. Шаргородский в статье «Вопросы общего учения о наказании в теории советского права н» современном этапе» («Советское государство и право», 1961, № 10, стр.. 145—147).

76

щественного воздействия означает решение вопроса о целесо­образной мере воздействия, об индивидуализации этих мер. По­этому весьма неточно утверждение В. И. Курляндского, что «как основания привлечения к уголовной ответственности и на­казания, так и основания освобождения от уголовной ответ­ственности и наказания в определенном смысле равнозначны (с точки зрения определения границ уголовно-правового регу­лирования)».14

Критерий, который использует законодатель для разграни­чения преступлений, административных нарушений и дисципли­нарных проступков, — степень общественной опасности дея­ний— недостаточен для разграничения преступлений, влеку­щих уголовную ответственность, от преступлений, влекущих меры общественного воздействия. Поскольку применение ст.ст. 10, 51, 52 УК РСФСР означает выбор меры воздействия, следует исходить не только из характера и опасности содеян­ного, но и из особенностей личности виновного лица.

Такой вывод не противоречит общим принципам ответствен­ности. Ст. 32 Основ уголовного законодательства предписывает при назначении наказания лицу, виновному в совершении пре­ступления, учитывать характер и степень общественной опас­ности действия, отягчающие и смягчающие обстоятельства и личность виновного.

Поскольку цели, преследуемые при применении наказания и

мер общественного воздействия к лицам, совершившим пре­

ступления, аналогичны (они состоят в том, чтобы исправить

виновного, не допустить совершения им новых преступлений и

воздействовать на неустойчивых лиц) и достижение их зависит

в частности от того, будет ли учтена совокупность всех обстоя­

тельств при выборе целесообразной меры (уголовной или меры

общественного воздействия), следует учитывать эти обстоятель­

ства.      

Таким образом, личность преступника, не являясь отдель­

ным от состава преступления основанием ответственности, рас­

сматривается законодателем как условие замены мер уголов­

ной ответственности мерами общественного воздействия (наря­

ду  с  соответствующей   степенью  опасности  деяния).         

Личность преступника — не основание ответственности, а основание для индивидуализации мер воздействия, как тогда, когда следственные органы решают вопрос об освобождении от ответственности, так и тогда, когда суд решает вопрос о назна­чении наказания.

В уголовно-правовой литературе высказано суждение о том, что основанием для передачи на поруки являются свойства личности   преступника   (небольшая    степень его общественной

14 В. И.   Курляндский. Уголовная ответственность и  меры   общест­венного воздействия, стр. 112.

77

опасности). Степень же общественной опасности совершенного преступления, являясь обязательным условием передачи на по­руки, выполняет здесь роль признака, характеризующего лич­ность виновного.15 Такая позиция представляется ошибочной. Передача на поруки — это определенная форма воздействия на лицо, совершившее преступление. Необходимым основанием для применения любой принудительной меры, предусмотренной Уголовным кодексом, является совершение преступления. Осно­вание— это причина. Передача на поруки возможна лишь тогда, когда совершено преступление, не представляющее боль­шой общественной опасности. Это объективно точное, указан­ное в законе основание. Не личность виновного сама по себе, а преступление дает правовое основание для суждений об ответ­ственности. Конечно, нельзя недооценивать и степень опасно­сти личности виновного, которая в дополнение к факту совер­шенного преступления служит основанием для вывода о воз­можности  освобождения  от уголовной  ответственности.

Освобождение от уголовной ответственности с передачей дела в товарищеский суд в соответствии со ст. 51 УК РСФСР возможно в случаях, когда лицо совершило впервые одно из малозначительных преступлений, указанных в п. 1 ст. 51 УК (ч. II ст. 112, ч. I ст. 130, ст. 131 УК РСФСР), преступление, за которое в санкции статьи Особенной части предусмотрена воз­можность применения мер общественного воздействия. К та­ким преступлениям относятся: причинение имущественного ущерба государству или общественной организации путем обмана или злоупотребления доверием при отсутствии призна­ков хищения (ст. 94), присвоение найденного или случайно ока­завшегося у виновного государственного или общественного имущества (ст. 97), злостное уклонение от оказания помощи родителям (ст. 123), оставление в опасности (ч. I ст. 127), не­оказание помощи больному (ч. I ст. 128), оскорбление предста­вителя власти или представителя общественности, выполняю­щего обязанности по охране общественного порядка (ст. 192), самоуправство (ст. 200), угроза убийством, нанесением тяжких телесных повреждений или уничтожением имущества (ст. 207), приобретение имущества, заведомо добытого преступным путем (ч. I ст. 208), незаконное врачевание (ст. 221).

Кроме этого, в товарищеский суд могут быть переданы дела и о других малозначительных преступлениях, если по характе­ру совершенного деяния и личности виновного ясно, что он мо­жет быть исправлен без применения уголовного наказания, с помощью мер общественного воздействия. Таким образом, пе­редача дела в товарищеский суд возможна только тогда, когда? виновный впервые  совершил   малозначительное  преступление.

15 К. К. В а в и л о в.   Об основаниях освобождения от уголовной ответ­ственности. Вестник ЛГУ, 1963, № 5, стр. 105—109.

78

Объективная малозначительность деяния возможна и в слу­чаях квалификации действия по статье, карающей не за мало­значительное преступление, а за третьестепенное участие в групповом хищении, халатность, последствия которой не столь, значительны, обман покупателей и т. д.

В практике борьбы с обманом потребителей в Ленинграде w других городах РСФСР передача таких дел в товарищески» суд весьма распространена и эффективна по своим резуль­татам.

Во всех уголовных кодексах союзных республик, за исклю­чением Уголовного кодекса Грузинской ССР, критерии мало­значительности преступления точно не определены. Ст. 52 УК Грузинской ССР предусматривает, что преступление, дело о ко­тором может рассматриваться в товарищеском суде, должно» караться по статье Особенной части лишением свободы на срок не выше 1 года. Хотя многие юристы считают такое реше­ние вопроса более определенным, чем в УК РСФСР, и способ­ствующим укреплению законности,16 представляется целесооб­разным сохранить право следственных и судебных органов пе­редавать дело на рассмотрение в товарищеский суд, исходя из конкретных особенностей преступления — его малозначительно­сти и малозначительной опасности личности преступника.

Эти общие замечания о характере преступления необходимы для раскрытия основного интересующего нас вопроса — особен­ностей личности преступника, дающих основание передать дело о нем в товарищеский суд.

В самой малозначительности совершенного общественно опасного деяния по общему правилу заключена малозначитель­ная опасность личности виновного. Это, однако, не значит, что невозможна коллизия между общественной опасностью деяния и общественной опасностью личности виновного. Такая колли­зия возможна, когда общественная опасность личности преступ­ника велика, а содеянное им малозначительно. Передача дела в этих случаях на рассмотрение в товарищеский суд исклю­чается.

Каковы же особенности личности преступника, которые по­зволяют сделать вывод о малозначительной его опасности? Для решения этого вопроса необходимо рассмотреть прежде всего те признаки, которые обязательны для применения ст. 51 УК РСФСР.

Таким признаком является совершение малозначительного преступления впервые. Совершение преступления, даже мало­значительного   (однородного или разнородного), повторно сви-

!б О необходимости точно определить в законе случаи, когда возможна передача дела в товарищеский суд, см.: М. Д. Шаргородский. Вопросы общего учения о наказании в теории советского права на современном этапе, стр. 145.

73'

детельствует о том, что виновный не случайно оступился, что стимулы к антиобщественным поступкам, носящим характер малозначительного преступления, приобретают стойкий харак­тер и потому нельзя рассчитывать на возможность исправления с помощью мер общественного воздействия.

Точно так же нельзя применить ст. 51 УК к лицу, имеющему судимость или подвергавшемуся мерам общественного воздей­ствия за совершенное преступление. Опасность такого лица нельзя считать малозначительной, а неприменение наказания может породить чувство безнаказанности не только у него, но и у других неустойчивых лиц.17

Освобождение от уголовной ответственности с передачей виновного на поруки в практике гораздо более распространен­ный институт, чем освобождение от уголовной ответственности с передачей дела в товарищеский суд.

Особенностью передачи на поруки по сравнению с передачей дела в товарищеский суд и в комиссию по делам несовершенно­летних является условный характер освобождения от уголовной ответственности. В ч. IV ст. 52 УК РСФСР говорится: «Если лицо, взятое на поруки, в течение года не оправдало доверия коллектива, нарушило обещание примерным поведением и чест­ным трудом доказать свое исправление, не подчиняется нормам социалистического общежития или оставило трудовой коллек­тив с целью уклониться от общественного воздействия, то об­щественная организация или коллектив трудящихся, взявшие его на поруки, выносят решение об отказе от поручительства и направляют это решение в прокуратуру или суд для рассмотре­ния вопроса о привлечении виновного к уголовной ответствен­ности за то преступление, в связи с совершением которого он был передан на поруки».

Передача на поруки как форма общественного воздействия получила распространение со второго полугодия 1959 г. Чрез­мерное увлечение этой формой, отсутствие в законе точных рег­ламентации сначала привели к ошибочным решениям: часто пе­редавались на поруки лица, которые совершили тяжкие пре­ступления и потому не должны были быть признаны не пред­ставляющими большой общественной опасности. «В ряде мест был нарушен принцип сочетания мер общественного воздей­ствия и судебного наказания, допускалось немало фактов ли­берального отношения к злостным и опасным уголовным эле­ментам, принижалась роль государственного принуждения в пресечении преступных деяний».18

Вред такого рода ошибок заключался не только в том, что виновные, переданные на поруки, воспринимали эту меру, как

'7 Другие признаки, характеризующие общественную опасность преступ­ника и ее степень, будут рассмотрены в главе V.

18 К. Никитин. Общественность и правопорядок. «Коммунист», 1962, № 2, стр. 117.

«О

«прощение», как безнаказанность, и вскоре вновь совершали преступления, но и в том, что неустойчивые элементы, а также лица, в прошлом судимые, рассматривали массовое освобожде­ние от уголовной ответственности как всепрощение, изменение карательной политики в сторону огульного смягчения, как от­каз от твердой линии усиления борьбы с преступностью.

В 1961 г. ошибки в применении института передачи на по­руки были выявлены и указано на необходимость твердо и не­уклонно вести борьбу с преступностью, не допуская необосно­ванного применения мягких мер, передачи на поруки лиц, со­вершивших тяжкие преступления. В Программе КПСС говорится, что необходимо усилить борьбу с преступностью, а к лицам, совершающим тяжкие преступления, применять стро­гие наказания.19

Нельзя, однако, преуменьшать роль мер общественного воз­действия, и в частности института передачи на поруки, что под­черкнуто в постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 23 июля 1966 г. «Об усилении борьбы с преступностью».   ~"'

В последнее время в монографиях и периодической печати настойчиво выдвигаются предложения о внесении изменений в решение вопроса о передаче на поруки в уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве.20 Эти предложения сводятся к следующему:

установить общесоюзные нормы об основаниях и поряд­

ке передачи на поруки и устранить необоснованные различия в

уголовном   и  уголовно-процессуальном  законодательстве   союз­

ных республик;

определить более  точно  условия,   при   которых  преступ­

ление может быть признано не представляющим  большой  об­

щественной опасности (некоторые авторы считают, что этот во­

прос наиболее удачно регламентирован в УК Грузинской ССР);

исключить из компетенции прокурорско-следственных ор­

ганов право передавать на поруки и сохранить это право лишь

за судом.

Предложение об издании общесоюзного законодательного акта, определяющего единые для всех союзных республик пра­вила освобождения от уголовной ответственности, безусловно правильно. Основы уголовного законодательства четко форму­лируют основания уголовной ответственности, поэтому и усло­вия освобождения от нее точно так же должны быть едиными и четко сформулированными в общесоюзном законодательном акте.

Однако точное ограничение в законе случаев, когда дей­ствия признаются не представляющими большой общественной

19            См.: Материалы XXII съезда КПСС. Госполитиздат, 1961, стр. 400.

20            В.  И.  К у р л я н д с к и й. Уголовная ответственность и  меры  общест­

венного воздействия, стр. 133;   А. А. Лиеде.   Общественное поручительство

в уголовном судопроизводстве. Рига, 1963.

6 Н.  С. Лейкнна  31

опасности, подобно тому, как это сделано в Уголовном кодексе Грузинской ССР, представляется нецелесообразным.21 Оценка общественной опасности деяния по сроку лишения свободы, обо­значенному в санкции статьи, лишает возможности учитывать фактическую опасность деяния и роль виновного лица в его со­вершении.

Предложение о лишении следственных органов и прокура­туры права решать вопрос о передаче на поруки и предоставле­нии этого права лишь суду (поскольку передача на поруки означает признание лица виновным, на что исключительное право имеет лишь суд22) при всей убедительности выдвигаемых его сторонниками доводов представляется весьма спорным. Как ранее уже указывалось, следователь может привлечь лицо к уголовной ответственности лишь тогда, когда он убежден в его виновности, однако такое убеждение не равнозначно по своим юридическим последствиям признанию лица виновным судом. Реализовать уголовную ответственность и назначить наказание может только суд, и это не вызывает никаких сомнений, но пе­редача на поруки — это условное освобождение от уголовной ответственности и она не может быть приравнена к назначению наказания.

Убежденность следователя в том, что определенное лицо ви­новно в совершении преступления и оно может быть исправле­но без наказания, должна служить достаточным основанием для решения вопроса об отказе от уголовной ответственности и целесообразности применения мер общественного воздействия. Разумеется, такому решению должно предшествовать привле­чение к уголовной ответственности на основании совокупности собранных доказательств о виновном совершении лицом обще­ственно опасного деяния.

Вменить следователю в обязанность принять решение о на­правлении дела в суд, когда он убежден в наличии правовых оснований для освобождения от уголовной ответственности и прокурор согласен с этим мнением, значит существенно огра­ничить права следователя, принудить его к решениям, противо­речащим его убеждениям.

Наконец (что особенно важно), человек, совершивший пре­ступление, которое не представляет большой общественной опасности, и как личность не опасный, в случае передачи на по­руки осознает, что он не предстал перед судом потому, что ему оказано доверие, а с другой стороны, испытывает чувство страха перед судом, и все это помогает ему исправиться. Чело­век, дело которого рассмотрено в суде, уже пережил страх   и

21            См.: А. А. Лиеде.   Общественное поручительство в уголовном судо­

производстве, стр. 132 и ел.

22            См.: В.   И.  Курляндский.   Уголовная ответственность и меры об­

щественного воздействия, стр. 131.

82

стыд перед судом, и передача на поруки судом может быть вос­принята им не как предостережение, а как освобождение от всякой ответственности (а не только от уголовной). Статисти­ческие данные о преступлениях, совершенных лицами, ранее переданными на поруки милицией и следственными органами, свидетельствуют об эффективности этой меры.

Основанием освобождения от уголовной ответственности с передачей на поруки является совершение преступления, не представляющего большой общественной опасности. Наряду с этим необходимо, чтобы и виновное лицо не представляло боль­шой общественной опасности (что служит, так же как и неболь­шая общественная опасность деяния, основанием передачи на поруки).

Ознакомление с данными практики следственных органов Ленинграда в 1963—1965 гг. показывает, что число переданных на поруки по делам о хищении государственного имущества по-отношению к общему числу лиц, переданных на поруки, колеб­лется в пределах 10—15%; о мелких хищениях — 8—10%; о кра­жах личного имущества— 7—14%; о хулиганстве — 25—32%; о нарушении правил безопасности движения и эксплуатации ав­тотранспорта — 3—6%.

Приведенные данные дают примерное представление о ха­рактере преступлений, признаваемых не представляющими большой общественной опасности.

Данные о числе лиц, переданных на поруки в 1959 г. и пер­вом квартале 1960 г. в целом по РСФСР показывают, что 25% этого числа составили лица, совершившие хулиганство, более 25%—хищение государственного или общественного имуще­ства в небольших размерах, около 10%—мелкие кражи лич­ного имущества, около 15%—незаконно изготовлявшие спирт­ные напитки.23

Изучение практики передачи на поруки в прокуратуре Вы­боргского района Ленинграда за 1962 г. показало, что 33% из. общего числа переданных на поруки лиц совершили хищения государственного и личного имущества, 56%—хулиганство и сопротивление милиции, 5,5%—половое сношение с лицом, не достигшим половой зрелости, 5,5%—угрозу убийством.24 Сле­довательно, в этом районе передача на поруки производилась, преимущественно по делам о нарушениях общественного поряд­ка и имущественных преступлениях.

В период 1962—1963 гг. для ленинградской судебной практики, характерна тенденция применять меры общественного воздей­ствия к нарушителям общественного порядка, что позднее стало одной из причин увеличения числа случаев хулиганства. Недо-

23            В. В. Клочков.  Некоторые вопросы передачи на поруки лиц, совер­

шивших правонарушения. «Советское государство и право»,  1960, № 7, стр.

89—90.

24            Архив прокуратуры Выборгского района г. Ленинграда за 1962 г.

6*            83

статки в борьбе с хулиганством, в том числе и этот, были от­мечены в постановлении ЦК и Совета Министров от 23 июля 1966 г.

Передача на поруки возможна лишь при условии соверше­ния лицом преступления. Отсутствие в действиях лица состава преступления исключает возможность передачи его на поруки. Между тем в практике прокуратуры Выборгского района такой случай произошел. Гр-н К-, 23-х лет, в ноябре 1961 г. вступил в интимные отношения с С, которой в то время было 15 лет 11 месяцев. Вскоре С. забеременела, о чем узнала ее мать и сообщила в прокуратуру. В то время, когда С. вступила в близ­кие отношения с К-, она уже работала станочницей на заводе. Экспертиза дала заключение, что поскольку беременность сти­мулирует половое развитие, С. до беременности, очевидно, не достигла половой зрелости. Такое заключение эксперта не могло служить основанием для признания в действиях К- со­става преступления, предусмотренного ч. I ст. 119 УК- Если к тому же учесть, что К. имел положительные характеристики с работы и с места жительства (член КПСС, был активным об­щественником, работал сантехником, учился в вечерней школе), полюбил С. и хотел на ней жениться, то станет очевидно, что в действиях К- не было состава преступления и потому направ­лять его на исправление в коллектив не было никаких осно­ваний.

Передача на поруки лиц, не совершивших преступления, ди­скредитирует этот институт, вызывает сочувствие к передавае­мому, и потому превращает общественное воздействие в пустую формальность. При оценке общественной опасности совершен­ного преступления следует исходить из квалификации преступ­ления и из фактических обстоятельств, так как по одной и той же статье могут квалифицироваться разные по своим послед­ствиям действия лиц, принимавших различное участие в пре­ступлении и пр.

Как уже ранее было сказано, основанием для освобождения от уголовной ответственности с передачей виновного на поруки служит небольшая общественная опасность преступника.

При исследовании проблемы личности преступника необхо­димо установить, какие обстоятельства свидетельствуют о том, что виновный не представляет большой общественной опасно­сти. Законодатель установил ряд обязательных условий, харак­теризующих лицо и определяющих возможность передачи его на поруки: отсутствие судимости за совершение умышленного «преступления; тот факт, что лицо ранее не передавалось на по­руки; чистосердечное раскаяние в совершенном. Первые два условия характеризуют лицо до совершения преступления, чи­стосердечное раскаяние — свидетельство отношения к содеян­ному после совершения преступления. Кроме этих условий, не­обходимо установить и ряд других данных о личности, которые

84

в совокупности дают основание сделать вывод о том, что ви­новный не представляет большой общественной опасности.

Каковы критерии, позволяющие определить степень обще­ственной опасности преступника?

Все обстоятельства, относящиеся к личности виновного, ко­торые дают возможность определить степень общественной опасности, могут быть разделены на две группы:

обстоятельства, характеризующие личность в связи с со­

вершением преступления;

все иные обстоятельства, характеризующие личность.

Такая классификация позволяет наиболее полно проанализи­ровать те обстоятельства, которые имеют значение для опре­деления степени общественной опасности преступника. В то же время, как ранее уже отмечалось, степень и характер обще­ственной опасности преступления не является исчерпывающей характеристикой личности преступника. Ряд обстоятельств, ха­рактеризующих личность, не входит в состав преступления, но вместе с тем имеет непосредственное отношение к преступи лению.

Для суждений о личности преступника необходимо иметь в виду все эти обстоятельства в совокупности.

А. А. Лиеде делит признаки, характеризующие личность, на две группы: юридические и морально-бытовые. К юридическим признакам он относит: 1) совершение виновным преступления, не представляющего большой общественной опасности; 2) от­сутствие умышленного преступления в  прошлом у этого лица;

отсутствие  обстоятельств,  отягчающих  его  ответственность;

признание им своей вины и чистосердечное раскаяние.

Морально-бытовыми  признаками  он  считает:   1)   отсутствие

в поведении виновного резко выраженных антиобщественных установок; 2) добропорядочное его отношение к трудовым обя­занностям; 3) добропорядочное отношение к общественным и семейным обязанностям.25

Приведенная классификация спорна как по терминологии

(названию групп), так и по существу. А. А. Лиеде считает одни

признаки юридическими, другие — моральными, видимо, исхо­

дя из того, что первые приведены в ст. 52 УК, а моральные со­

ставляют общее понятие «личность».                          

Между тем юридическое значение имеют как признаки, на­

званные юридическими, так и «моральные» признаки. Разница

состоит лишь в том, что одни признаки точно определены в за­

коне и в процессе расследования преступления должны быть

установлены и отражены в материалах следственного дела, а

другие — не раскрыты в законе и в совокупности охватываются

общим понятием «личность».       

25 А. А. Лиеде.   Общественное поручительство в уголовном судопроиз­водстве, стр. 140.

SS

А. А. Лиеде ошибочно относит к признакам, которые харак­теризуют общественную опасность лица, совершение им пре­ступления, не представляющего большой общественной опасно­сти. Такое решение вопроса приводит к выводу, что этот факт не является самостоятельным и определяющим основанием ос­вобождения от уголовной ответственности и передачи на пору­ки, а служит лишь признаком, определяющим общественную 'опасность лица, что неправильно. Как основанием для уголов­ной ответственности, так и основанием для передачи на поруки является факт совершения преступления. Личность преступни­ка не может быть признана основанием уголовной ответствен­ности, а для освобождения от уголовной ответственности она имеет значение в качестве второго, дополняющего первое, ос­нования. Отнесение факта совершения преступления к призна­кам, характеризующим личность, превращает общественную опасность личности в первостепенное и единственное основание освобождения от ответственности, а совершение преступления — в признак, характеризующий общественную опасность личности, что противоречит требованию уголовного закона — точно опре­делять объективные границы уголовной ответственности.

К обстоятельствам, характеризующим личность преступника и связанным с совершенным преступлением, относятся все смяг­чающие и отягчающие обстоятельства, предусмотренные ст.ст. 38, 39 УК РСФСР и соответствующими статьями УК дру­гих союзных республик: например, причины и мотивы совершен­ного преступления, состояние аффекта, беременность, несовер­шеннолетие, опьянение виновного. К иным обстоятельствам, ха­рактеризующим личность преступника, относится весь комплекс признаков, всесторонне раскрывающих личность преступника, его психологическую и общественную сущность, с которыми преступление внешне непосредственно не связано.

Все указанные обстоятельства аналогичны тем, которые должны быть учтены при назначении наказания.26 Индивидуа­лизация наказания возможна лишь на основе учета всех осо­бенностей личности преступника. Выбор целесообразной меры воздействия в отношении лица, которое совершило преступле­ние, не представляющее большой общественной опасности, это своего рода индивидуализация мер ответственности, и осуще­ствлять ее нужно на тех же началах, что и назначение нака­зания.

Одним из указанных в законе (ст. 52 УК РСФСР) призна­ков, характеризующих личность, отсутствие которых исключает возможность передать лицо, совершившее преступление, на по­руки, является чистосердечное раскаяние. Оно служит одним из условий освобождения от уголовного преследования потому, что как бы очевидно ни было, что преступление    не   представляет

26 Этот вопрос более подробно рассматривается в V главе настоящеи работы.

«6

большой общественной опасности, и виновный характеризуется положительно, если нет чистосердечного раскаяния в совершен­ном преступлении, бессмысленно передавать такое лицо на по­руки. Общественное воздействие может быть эффективно толь­ко тогда, когда нарушитель сам отрицательно относится к со­деянному, раскаивается в нем, воспринимает применяемую к нему меру как средство помочь ему исправиться. Именно чисто­сердечное раскаяние дает основание полагать, что мера обще­ственного воздействия окажется наиболее действенным сред­ством воздействия на нарушителя.

Если лицо, совершившее преступление, не раскаивается в совершенном, то его общественная опасность очевидна, поэто­му для его исправления недостаточно общественного воздей­ствия. Упорство и нежелание осознать вред совершенного пре­ступления для общества свидетельствуют об устойчивости ан­тисоциальных тенденций и необходимости силой наказания заставить виновного действовать в соответствии с правилами социалистического общежития.

Важно, чтобы раскаяние было чистосердечным. Юристы, отстаивающие точку зрения, что право освобождения от уголов­ной ответственности должно принадлежать только суду,27 од­ним из аргументов выдвигали то, что виновный может в про­цессе расследования создать видимость раскаяния для того, чтобы избавиться от ответственности и не нести наказание, ли­бо для того, чтобы скрыть совершение другого, более тяжкого преступления. Эти опасения основательны, поэтому необходимо, как и требует закон, установить именно чистосердечность рас­каяния.

Чистосердечность означает искреннее, откровенное призна­ние своей вины и желание исправиться. Для того чтобы выявить его, очень важно правильно организовать обсуждение содеян­ного виновным на собрании трудящихся. Следователь прокура­туры или работник органов дознания (в зависимости от того, в чьем производстве находится дело) докладывает о совершен­ном преступлении собранию, обвиняемый подробно объясняет обстоятельства дела, после чего коллектив обсуждает проис­шедшее, причем необходимо, чтобы в обсуждении участвовало как можно большее число людей. Только в таких условиях мож­но выявить, насколько искренне раскаяние виновного. Следо­ватель может использовать также свои беседы с виновным, на­блюдение над ним в ходе следствия. Как правило, в процессе расследования легче сделать вывод об отношении виновного к совершенному им преступлению, чем в судебном заседании (где подсудимый находится в течение короткого периода времени).

Однако выводы следователя о чистосердечности раскаяния, сделанные в постановлениях о прекращении    дела, не    всегда

27 И. Д. Перлов.   Отдача на поруки. «Советская юстиция», 1959, № 2.

87

правильны.28 Так, например, в практике прокуратуры Выборг­ского района был привлечен к уголовной ответственности гр-и И. за то, что он в нетрезвом виде оказал сопротивление работ­никам милиции, когда те пытались его задержать во время драки между ним и прохожим. И. — 1925 г. рождения, участник Отечественной войны, квалифицированный рабочий, на работе его характеризуют как добросовестного и дисциплинированно­го работника. На предварительном следствии И. не признал себя виновным, заявив, что милиционеры были неправы, хотя он сам был пьян и ничего не помнит. На собрании в цехе, ко­торое было созвано для решения вопроса — ходатайствовать ли о взятии на поруки, все выступавшие дали И. положительную характеристику, но вместе с тем отметили, что И. не раскаи­вается. После этого И. сказал, что он раскаивается. Очевидно, что это раскаяние не было чистосердечным, а было вызвано тем, что если бы оно не последовало, коллектив цеха не принял бы решения о взятии его на поруки.29

Судимость лица за умышленное преступление или тот факт, что оно ранее передавалось на поруки (ст. 52 УК),30 являются условиями, исключающими возможность передачи его на пору­ки. Практика передачи на поруки в 1959—1960 гг. лиц, имев­ших судимость, имела отрицательные последствия. Во-первых, многие из таких лиц вновь совершили преступления после пере­дачи на поруки. Во-вторых, это отрицательно влияло на других граждан, создавая у них впечатление, что, если рецидивисты освобождаются от уголовной ответственности, значит, все мо­гут безнаказанно совершать преступления.31

Характерным примером, иллюстрирующим эти отрицатель­ные последствия, служит дело по обвинению П. Он был трижды судим: за ношение кинжала (в апреле 1956 г.), за хулиганство (в октябре 1956 г.), за кражу (в ноябре 1956 г.). В 1959 г. П. был освобожден из места заключения, а 1 ноября 1959 г. угнал мотоцикл и бросил его, 5 ноября 1959 г. сорвал замок с сарая гражданина Иванова, угнал его мотоцикл и тоже бросил на до­роге. 18 ноября 1959 г. П. пытался угнать мотоцикл, принадле-

28            Следует согласиться с мнением, что осознание вины и раскаяние долж­

ны произойти  до изобличения виновного следствием, т. е. должно быть до­

бровольным, чистосердечным  (см.:   С.   А.   Д о м а х и н,   В.   Г.   Степанов.

Общественное поручительство. М., Госюриздат,  1962, стр. 24).

29            Архив прокуратуры  Выборгского района  г.  Ленинграда за   1962 год.

30            В  уголовных кодексах  союзных  республик  это  условие сформулиро­

вано различно:  например,  в УК Украинской, Молдавской, Узбекской, Азер­

байджанской ССР передачу на поруки  исключает совершение умышленного

преступления (независимо от судимости); в УК Казахской ССР препятствием

служит судимость лишь в том случае, если лицо было осуждено к лишению»

свободы или ссылке; в УК Литовской и Туркменской ССР судимость исклю­

чает передачу на поруки независимо от характера ранее совершенного пре­

ступления.

31            См.: В. И. Кур л ян деки и. Уголовная ответственность и меры об­

щественного воздействия, стр. 76.

жащий гражданину Коппель, но был задержан. Уголовное дело» в отношении П. было прекращено, и он передан на поруки кол­лективу скотоубойного пункта, где он работал. В феврале 1960 г. П. был принят в комсомольский патруль и зачислен членом районного штаба патруля. Через 3 месяца он снова со­вершил преступление — взломав замки от гаража Кингисеппско­го райисполкома, пытался угнать автомашину и опять был пе­редан на поруки.

Воспользовавшись обстановкой безнаказанности, созданной вокруг него, П. организовал преступную группу, которая совер­шила кражу продуктов на сумму 1288 рублей. Соучастники-П. были задержаны, а сам он скрылся и на следующий день нанес тяжелое огнестрельное ранение своему брату, в связи с чем и был арестован. Если бы в ноябре 1959 г. было принято правильное решение о привлечении П. к уголовной ответствен­ности, так как он трижды судим и вновь совершил преступле­ние, не были бы совершены остальные преступления. В послед­ние годы в практике следственных органов Ленинграда подоб­ные случаи не встречаются.

Законодатель, указывая в качестве условий, исключающих возможность передачи на поруки, судимость и передачу ранее на поруки, не устанавливает сроков, по истечении которых эти ограничения не действуют. Между тем если срок судимости ре­гулируется уголовным законодательством (ст. 57 УК РСФСР), то срок, по истечении которого факт передачи на поруки не должен учитываться, нигде не определен.

В ст. 52 УК РСФСР законодатель ограничивает воспитатель­ное воздействие коллектива на лицо, переданное на поруки, одним годом (срок поручительства), а ст. 39 УК признает отяг­чающим обстоятельством совершение нового преступления в течение срока поручительства и одного года после окончания этого срока.

В литературе высказаны различные мнения о том, какой-срок должен иметь значение для применения ст. 52 УК РСФСР. С. А. Домахни и В. Г. Степанов считают, что по истечении сро­ка поручительства отпадают формальные основания к ограни­чению применения порук.32 По мнению А. А. Лиеде, повторная передача на поруки должна быть ограничена сроком в 2 года с момента первой передачи на поруки, а после этого передача на поруки возможна по истечении срока давности.33

По нашему представлению, ни срок поручительства, ни один год после истечения его не могут служить обстоятельством,, дающим возможность вновь передать это лицо на поруки. Лицо,  отбывшее  строгое  наказание, считается  не  судившимся

32            С. А. Домахан,   В. Г. Степанов.  Общественное поручительство,

стр. 23.

33            А. А. Лиеде   Общественное поручительство в уголовном судопроиз­

водстве, стр. 162.

39'

по истечении длительного срока; точно так же нельзя считать, что передача на поруки привела к эффективным результатам, если виновный по истечении двух или трех лет совершил новое преступление. Поэтому сроком, по истечении которого передача на поруки не может учитываться как ограничивающее условие, должен быть срок давности уголовного преследования. Это до­полнение необходимо внести в ст. 52 УК РСФСР.

Установление общественной опасности личности имеет зна­чение не только для решения вопроса о целесообразности при­влечения к уголовной ответственности за совершение преступ­ления, не представляющего значительной общественной опас­ности (ст. 52 УК) или малозначительное по своей опасности (ст. 51 УК). Если лицо перестало быть общественно опасным вследствие изменения обстановки или после совершения пре­ступления к моменту рассмотрения дела в суде в силу безупреч­ного поведения и честного отношения к труду не может быть сочтено общественно опасным, оно должно быть освобождено от уголовной ответственности (следственными органами или судом в первом случае) и от наказания (судом во втором случае).

Исторически эта норма в советском уголовном законодатель­стве сложилась так: в Уголовном кодексе 1922 г. ее не было. О праве отказать в уголовном преследовании или прекратить дело, когда «возбуждение уголовного преследования илд даль­нейшее производство дела представляется явно нецелесообраз­ным», было впервые сказано в законе от 9 февраля 1925 г.

В связи с тем, что в практике обнаружилась тенденция к слишком широкому применению ст. 4а УПК (воспроизводившей текст закона от 9 февраля 1925 г.), пленум Верховного суда РСФСР внес предложение включить в Уголовный кодекс статью, в которой говорилось бы о том, что «действия, не пред­ставляющие по своему содержанию того минимума социальной опасности, который в силу ст. 6 УК является необходимым свойством преступления»,34 не являются преступлением, и вве­сти норму, по содержанию соответствующую ст. 8 УК РСФСР 1926 г.

Эти предложения были приняты, и в Уголовный кодекс 1922 г. включены статьи, по содержанию соответствующие при­мечанию к ст. ст. 6 и 8 УК РСФСР 1926 г. В Уголовном кодексе 1926 г. содержание этих статей осталось прежним.

В данном случае нас интересует ст. 8 УК РСФСР 1926 г., на основе которой была разработана ст. 43 Основ уголовного законодательства   и   соответствующая  ей   ст.   50  УК   РСФСР.

Ст. 8 УК РСФСР 1926 г. предусматривала: «Если конкрет­ное действие,  являвшееся  в  момент  совершения  его  согласно

суда •80

34 Сборник циркуляров  и  важнейших разъяснений  пленума  Верховного а РСФСР, январь 1925—май 1926 гг. М., 1927, стр. 14—16.

статье 6 настоящего кодекса преступлением, к моменту рассле­дования его или рассмотрения в суде потеряло характер обще­ственно опасного вследствие ли изменения уголовного закона, или в силу одного факта изменившейся социально-политической обстановки, или если лицо, его совершившее, по мнению суда, к указанному моменту не может быть признано общественно опасным, действие это не влечет применения меры социальной защиты к совершившему его».

Из содержания этой статьи следовало:

Основанием  для  освобождения от  наказания  по  обстоя­

тельствам, относящимся к личности, является отпадение обще­

ственной опасности виновного к моменту рассмотрения дела в

суде. Это значит, что  суду  надлежит дать  оценку  изменений,

происшедших с  виновным   за   период  времени  от  совершения

преступления до рассмотрения дела в суде, что только появле­

ние новых обстоятельств, положительно характеризующих лич­

ность   виновного   после   совершения   им   преступления,   может

свидетельствовать об отпадении общественной опасности и при­

вести  к освобождению  от наказания,  что общественная  опас­

ность действия и личности в момент совершения преступления

не вызывает сомнений.

Только суд вправе принять решение об освобождении от

наказания по мотивам отпадения общественной опасности лич­

ности. Органы дознания и следствия не вправе по этим основа­

ниям прекращать уголовное преследование.

Только так можно толковать содержание ст. 8 Уголовного кодекса РСФСР 1926 г. (аналогичные статьи имелись и в уго­ловных кодексах других союзных республик).

В практике судебных и следственных органов применение ст. 8 характеризовалось тем, что:

основанием признавалось   не   только   отпадение   общест­

венной  опасности  лица,  совершившего  преступление,   а  незна­

чительная  общественная  опасность   его  в  момент совершения

преступления, определяемая по его отношению к труду, по по­

ведению на производстве и в быту, по психофизическим и дру­

гим данным в дополнение к обстоятельствам, характеризующим

преступление;

прекращение уголовных дел   по   указанному   основанию

осуществлялось не только и не столько судом, сколько органа­

ми милиции и прокуратуры.

Верховный суд СССР нередко применял ст. 8 УК РСФСР по тем же основаниям, что прокуратура и милиция. Так, прекра­щая дело по обвинению Минаевой, виновной в пользовании весами, употребление которых не разрешалось, Верховный суд указал: «Эти действия Минаевой, как нарушение правил тор­говли, подлежали квалификации по ч. I ст. 105 УК. РСФСР; учитывая вместе с тем, что Минаева ранее ни в чем предосуди­тельном   не  замечена,  что  самое  нарушение  правил  торговли

91

было допущено ею с целью удовлетворить требования получа­телей муки, а также наличие на ее иждивении малолетнего ребенка, отец которого находится в Советской Армии, примене­ние в отношении Минаевой меры наказания является нецелесо­образным».35

Аналогично по содержанию постановление пленума Верхов­ного суда СССР от 12 августа 1943 г. о прекращении дела по обвинению Василькова: «Учитывая, что по всем обстоятельст­вам дела Васильков, как ни в чем неопороченный в прошлом, имеющий положительную характеристику о своей работе, явля­ется лицом, не представляющим общественной опасности...» 36 Конечно, практика применения ст. 8 УК РСФСР характеризо­валась не только такими решениями, но они не случайны, об этом свидетельствует то, что в уголовно-правовой литературе подобной точки зрения придерживался ряд авторов. Так, обоб­щив практику Верховного суда СССР, Т. Л. Сергеева писала: «Применяя статью 8 УК РСФСР, Верховный суд СССР учиты­вает также обстоятельства, относящиеся к личности обвиняемо­го. Возможны случаи, когда человек, хотя и совершил преступ­ление, но вся его предшествующая совершению этого преступ­ления деятельность показывает, что он не может рассматривать­ся в качестве опасного для советского социалистического обще­ства. В таких случаях применение к нему наказания нецелесо­образно».37 Следовательно, автор обосновывает мнение, что основанием для применения ст. 8 УК РСФСР служит не по­следующее после преступления, а предшествующее ему поведе­ние. На такой же позиции стоял А. Н. Трайпин.38

Иное, правильное, толкование ст. 8 УК. РСФСР, соответст­вующее ее смыслу, дал Н. Д. Дурманов.39

По нашему мнению, отступление практики от текста ст. 8 УК и применение ее в случаях, когда уголовная ответственность нецелесообразна в силу незначительной общественной опасности преступления и лица, совершившего его, были обоснованы общими принципами, лежащими в основе нашего уголовного права. Их сущность заключалась в следующем: уголовное на­казание применяется в целях специального и общего преду­преждения, оно нецелесообразно, когда лицо, положительно ха­рактеризуемое, случайно совершило незначительное преступле­ние и может быть исправлено мерами морального воздействия. Несправедливое наказание  (примененное к лицу, представляю-

35            Сборник постановлений  пленума  и определений  коллегий  Верховного

суда Союза ССР, 1943 г. М., Юриздат, 1948, стр. 102.

36            «Судебная практика Верховного суда СССР», 1943, вып. V, стр. 5—6.

37            Т. Л. Сергеева.   Вопросы виновности и вины в практике Верхов­

ного суда по уголовным делам. М., Изд. АН СССР, 1950, стр. 147.

38            А.   Н.  Т р а й н и н.    Состав   преступления   по   советскому  уголовному

праву. М., Госюриздат, 1951, стр. 331—336.

39            Н. Д. Дурманов.   Освобождение от наказания по советскому пра­

ву. М., Госюриздат, 1957, стр. 39—43.

92

тему незначительную общественную опасность)  не может ока­

зать предупредительное воздействие на окружающих.            —-»

В настоящее время в связи с принятием нового Уголовного   \ кодекса  (в который включены ст. ст. 51 и 52 УК РСФСР)  на-    ]

добность в применении ст. 50 в указанных выше случаях от; <

пала.

Сущность ст. 43 Основ уголовного законодательства (ст. 50 УК РСФСР) состоит в том, что «лицо, совершившее преступле­ние, может быть освобождено от уголовной ответственности, если будет признано, что ко времени расследования или рас­смотрения дела в суде, вследствие изменения обстановки, со­вершенное виновным деяние потеряло характер общественно опасного, или это лицо перестало быть общественно опасным.

Лицо, совершившее преступление, может быть освобождено

' от наказания, если будет признано, что в силу последующего

безупречного поведения и честного отношения к труду это лицо

ко времени рассмотрения дела в суде не может быть сочтено

общественно опасным».

Изменение обстановки, вследствие чего лицо утрачивает об­щественную опасность, может состоять, например, в том, что прекратилась война, что государство вступило в новый этап развития экономики. Кроме этого, как правильно писал Г. Кри-гер,40 может измениться и конкретная обстановка в районе, мест­ности, в быту и на работе этого лица, в связи с чем оно переста­ет быть общественно опасным. В практике ч. I ст. 43 Основ при­меняется очень редко.

По делу Пономарева, причинившего в драке тяжелое телес­ное повреждение Васейкину, Военный трибунал вынес определе­ние о прекращении дела на основании ст. 43 Основ уголовного законодательства. Военная коллегия Верховного суда СССР от­менила определение Военного трибунала, указав, что «никакого изменения обстановки, которое обусловило бы отпадение общест­венной опасности этого преступления или самого Пономарева за это время не произошло».41

Гораздо чаще применяется ч. II ст. 43 Основ, в которой пре­дусмотрено право суда освободить виновного от наказания в связи с его безупречным поведением и честным отношением к труду после совершения преступления. При этом характерно, что в практике применяют эту часть статьи не только суды, но и ор­ганы расследования. Так, например, гр-ка Т., 1939 г. рождения, работавшая на швейной фабрике, зная о наличии у нее венери­ческой болезни —• хронической гонорреи, вступила в половую связь с Д., в результате чего заразила его гонорреей. Управление милиции прекратило это уголовное дело потому, что преступле­ние было совершено за 7 месяцев до возбуждения уголовного

40            Г. Кригер.   Условия применения ч. II, ст. 7 и ст. 43 Основ уголов­

ного законодательства. «Советская юстиция», 1959, № 5.

41            «Бюллетень Верховного суда СССР», 1961, № 2, стр. 31.

93

дела. В течение этого времени Т. излечилась, ведет себя хороша, добросовестно работает, потерпевший тоже вылечился. Таким образом, к моменту расследования дела гр-ка Т. уже не пред­ставляла общественной опасности.

Аналогичных примеров применения ч. II ст. 43 Основ (ст. 50 УК РСФСР) в практике органов расследования Ленинграда много.

Иногда в соответствии со ст. 52 УК РСФСР передаются на поруки утратившие общественную опасность лица, к которым следовало бы применить ч. II ст. 50 УК РСФСР. При прекраще­нии дела в связи с отпадением общественной опасности винов­ного применение к нему наказания, как и мер общественного воздействия, бесцельно и излишне. Лицо, осознавшее свою вину, изменившее поведение, не нуждается в воспитательном воздей­ствии в связи с совершенным ранее преступлением. Вот почему' при прекращении дела по ч. II ст. 50 УК не должно быть пере­дачи на поруки.

Следует остановиться и на вопросе о том, вправе ли следст­венные органы прекращать дела по ч. II ст. 50 УК- УК и УПК не предусматривают такого права органов следствия и прокура­туры. Оно предоставлено только суду. Между тем сложилась многолетняя практика применения этой нормы органами рассле* дования. Целесообразно было бы предусмотреть в законе право! органов расследования решать этот вопрос (как это и осущест­вляется на практике), так как передача дела в суд при очевид­ной необходимости его прекращения является формальным ак­том. В условиях, когда органам следствия предоставлено право решать вопрос о передаче на поруки лица, представляющего небольшую общественную опасность, ограничение прав органов расследования в прекращении уголовного преследования против лица, не представляющего общественной опасности, не обуслов­лено необходимостью.

Анализ практики применения ст. 50 УК РСФСР свидетельст­вует также о том, что дела часто прекращаются при отсутствии указанных в этой статье оснований. Следственные органы РСФСР нередко ссылаются на ст. 50 УК и ст. 6 УПК, когда лич­ность преступника не представляла значительной опасности или преступление было малозначительно в момент совершения и ни­каких изменений после этого не произошло. Более того, в некото­рых случаях дела прекращаются на основании ст. 6 УПК, когда лицо, совершившее общественно опасное деяние, не обладало необходимыми данными, дающими возможность признать его субъектом преступления, т. е. вообще отсутствует состав пре­ступления. Так, в практике Дзержинского РО милиции было прекращено дело по обвинению Т., учинившего драку с насили­ем, на том основании, что Т. страдает психическим заболеванием и находился на излечении в психиатрической больнице. Примене­ние ч. II ст. 50 УК РСФСР было обосновано в постановлении

94

тем, что виновный невменяем и потому не представляет общест­венной опасности.

Значение личности преступника и круг обстоятельств, ее ха­рактеризующих, установление которых необходимо для приме­нения ст. 50 УК РСФСР, определяется юридической природой института, регулируемого в этой статье.

Статья 50 озаглавлена — «Освобождение от уголовной ответ­ственности и наказания». В первой ее части говорится об усло­виях освобождения от уголовной ответственности, во второй — об условиях освобождения от наказания.

Освобождение от уголовной ответственности означает осво­бождение лица от обязанности подвергнуться применению нака­зания за совершенное преступление, следовательно, освобожде­ние от уголовной ответственности является и освобождением от наказания. Действительно, если изменилась обстановка и в связи с этим деяние потеряло характер общественно опасного, или лицо перестало быть общественно опасным, применение наказа­ния, как и уголовная ответственность, лишены смысла.

Несмотря на то, что в тот момент, когда совершалось престу­пление, не было сомнений в необходимости подвергнуть лицо, совершившее это преступление, наказанию, в последующем, когда изменилась обстановка, эта необходимость отпала. Следо­вательно, к моменту рассмотрения вопроса о реализации ответ­ственности, действие уже не является общественно опасным.

Отпадение общественно опасного характера деяния следует отличать от случаев отпадения общественной опасности лица.

Второе может быть тогда, когда изменилась обстановка (ч. I ст. 50 УК), т. е. изменились объективные обстоятельства, и когда лицо после совершения преступления в течение некоторого пе­риода времени безупречно вело себя, честно относилось к труду (ч. II ст. 50 УК), т. е. изменились субъективные обстоятельства. В этих обоих случаях, как в момент совершения деяния, так и в момент расследования или рассмотрения дела, само деяние ос­тается преступным, но лицо утрачивает общественную опасность.

Следовательно, общественная опасность лица может изме­няться после совершения преступления под влиянием различных обстоятельств. Так как ответственность реализуется в течение определенного времени, то в каждой из ее стадий следует учиты­вать происшедшие изменения в личности преступника.

Если общественная опасность лица отпала, то нецелесообраз­но применять по отношению к нему наказание.

В ч. II ст. 50 УК РСФСР сказано о праве суда освободить от наказания лицо, утратившее общественную опасность. Возни­кает вопрос, означает ли это, что такое лицо освобождается и от уголовной ответственности? Ответ должен быть положительным. Суд, освобождая от наказания, тем самым считает, что обязан­ность лица быть подвергнутым ему (ответственность) снимается. Против этого возможны следующие возражения:

95-

В ч. II ст. 50 УК сказано лишь об освобождении от нака­

зания в отличие от первой части, где говорится об освобождении

от ответственности.

Ст. 309 УПК устанавливает, что   в  случае, когда   деяние

утратило общественную опасность, или лицо перестало быть об­

щественно опасным, суд выносит обвинительный приговор. Обви­

нительный приговор означает, что лицо признано виновным в со­

вершении преступления. Нам представляется, что указание в ч. II

ст. 50 УК на освобождение от наказания, а не от уголовной от­

ветственности   объясняется   процессуальной   стороной вопроса,

заключающейся в том, что право применять ч. II предоставлено

суду, а ч. I — как суду, так и следственным органам. Суд в ста­

дии судебного разбирательства    не   может путем прекращения

дела освободить от наказания.

Обвинительный приговор выносится и на основании ч. I ст. 50 УК, где сказано об условиях освобождения от уголовной от­ветственности. Следовательно, право суда вынести обвинитель­ный приговор не свидетельствует о том, что лицо не освобож­дается от ответственности.

3. Соотношение между ответственностью и наказанием тако­во, что в наказании реализуется ответственность — обязанность лица понести наказание, следовательно, освобождение от наказа­ния означает и освобождение от ответственности. """ Данные о личности преступника, которые служат основанием для освобождения от уголовной ответственности по ч. II ст. 50 УК, заключаются в последующем (после совершения преступле­ния) безупречном поведении и честном отношении к труду.

Безупречное поведение и честное отношение к труду характе­ризуют образ жизни человека в течение продолжительного вре­мени и не могут быть сведены к поступкам, связанным с пори­цанием преступления сразу же после совершения его. Поэтому аргументация определения Верховного суда РСФСР, прекратив­шего дело по обвинению Иванова: «Иванов после совершения им кражи часов явился с повинной в органы милиции, чистосер­дечно раскаялся в совершенном преступлении и отдал часы. Ра­нее Иванов судим не был»,42 представляется недостаточно убе­дительной.

Безупречное поведение и честное отношение к труду харак­теризуется добросовестностью в труде, соблюдением правил об­щежития, отсутствием антиобщественной направленности, при­знанием и уважением к социальным ценностям, соответствую­щим нашей морали. Такая социально-психологическая характе­ристика базируется не на отдельных поступках, а на образе, строе жизни человека, на свойственных ему стойких чертах.

42 Сборник постановлений и определений Судебной коллегии по уголов­ным делам Верховного суда РСФСР. 1957—1959. М., Госюриздат, I960, стр. 24.