§ 1. Понятие нормы права. Форма и содержание права

I

Норма – это понятие, которое употребляется не только в юридической науке, но и в других общественных, а также естественных науках. В сфере общественных отношений людей действуют как правовые, так и некоторые другие, (например, нравственные или обычные) нормы. Определенные нормы существуют и применяются в области техники, искусства, литературы, грамматики и т.д. в связи с этим должно быть образовано общее понятие нормы и уже на этой основе выявлено то специфическое, что характеризует именно правовую норму.

Когда говорят «норма», то во всех случаях подразумевают правило, установленное людьми и обращенное к людям, правило, введенное для того, чтобы люди следовали ему либо в своих взаимных отношениях, либо в их отношениях с пpиpодою. Нормы являются правилами поведения, правилами практической деятельности людей в той или иной области.

Вследствие этого между нормами, с одной стороны, объективными закономерностями и законами науки – с другой, имеется органическая связь, подлежащая всестороннему учету и строжайшему соблюдению для того, чтобы обеспечить формулирование жизненных, правильных, научно обоснованных норм. Точно также как закон науки становится таковым только благодаря его соответ-

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 121

ствию объективным закономерностям, так и научность, и обоснованность нормы зависят от ее соответствия законам науки, а через них – объективным закономерностям развития природы или общества. Отмеченная связь между указанными категориями приводит нас к выводу, что норма всегда имеет определенные объективные предпосылки, но по своему содержанию она носит сознательно-волевой характер. Норма есть продукт сознательной деятельности потому, что она творится, создается людьми. Вместе с тем норма есть продукт волевой деятельности, так как в ней выражаются стремление и решимость людей строить свое поведение в соответствии с выработанной ими нормой.

Как и всякий иной продукт сознательной деятельности, норма может приблизительно верно или, наоборот, извращенно отражать действующие объективные закономерности естественного или общественного развития. Наряду с этим, как и всякий иной, волевой акт, норма может вызывать поддержку или, наоборот, противодействие со стороны тех, к кому она обращена. Тем не менее даже вызывающая противодействие норма остается нормой до тех пор, пока выраженное в ней правило сохраняет общее значение.

Общее значение нормы иногда основывается на убежденности людей в ее правильности, хотя бы на самом деле она была ошибочной. В то же время норме может быть придано общее значение путем ее принудительного навязывания большинству людей, хотя бы они и стремились противодействовать этой норме. Но на чем бы такая сила установленного правила поведения людей ни основывалась, только при этом условии его можно признать нормой. И наоборот, как только правило поведения утрачивает общее значение или до тех пор, пока оно не приобретает такого значения, оно перестает быть или еще не становится нормой.

Следовательно, норма – не просто правило, а общее правило поведения, имеющее значение не для отдельного индивида, а для всех людей, входящих в состав определенного коллектива. Одни нормы обязательны для всего человечества, другие – для населения данной страны, третьи – для лиц, входящих в состав данной организации и т.д. Важно лишь, чтобы в преде-

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 122

лах данного коллектива соответствующее правило имело всеобщую распространенность, так как только при этом условии оно приобретает общественную значимость и тем самым становится нормой.

Поскольку норма представляет собою отражение действительности (правильное или иногда извращенное), в ней всегда имеется определенный констатирующий элемент, который либо непосредственно выражается в содержании нормы, либо составляет молчаливо предполагаемую предпосылку формулирования ее правила. Например, нормы расходования топлива для поддержания определенной температуры в отапливаемом помещении можно выразить двумя способами: либо путем указания неизменной температуры, которая при отоплении постоянно должна поддерживаться, либо путем предварительного исчисления того количества топлива, расходование которого способно обеспечить заданную температуру. Но как бы ни была сформулирована данная норма, в обоих случаях она констатирует объективную связь между количеством расходуемого топлива и уровнем температуры, т.е. заключает в себе известный констатирующий элемент. Этим, однако, содержание нормы не исчерпывается, ибо тогда она ничем не отличалась бы от законов науки. Различие проявляется здесь в том, что констатация определенной объективной связи естественных или общественных явлений служит при формулировании нормы лишь предпосылкой для того правила поведения, которому люди намерены следовать в определенной области их практической деятельности. В частности, из констатации связи между количеством расходуемого топлива и уровнем температуры делается при формулировании нормы практический вывод о том, какое количество топлива должно быть израсходовано для получения определенного температурного эффекта.

Таким образом, констатируя условия, в которых осуществляется практическая деятельность людей, норма придает этой деятельности определенное целевое направление. Норма представляет собою, следовательно, не только сознательно-волевое, но и целенаправленное правило поведения.

В результате можно сказать, что норма есть объективно предопределяемое сознательно-волевое общее правило поведения,

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 123

устанавливаемое для обеспечения определенной целенаправленности практической деятельности людей в их отношениях с природой и во взаимных отношениях друг с другом.

Из приведенного определения нормы видно, что она подлежит применению либо в сфере отношений человека с природой, либо в области общественных отношений людей. Поэтому все многочисленные и многообразные нормы могут быть разбиты на две группы: на нормы технические и социальные. Технические нормы направляют поведение людей в их отношениях с природою. Социальные нормы регулируют поведение людей в их взаимных отношениях друг с другом.

Следует иметь в виду, что непроходимой пропасти между техническими и социальными нормами не существует. Технические нормы обладают определенным социальным содержанием, так как они создаются людьми, живущими в обществе, являются результатом обобщения общественно-производственной практики, а эффект, наступающий в силу выполнения требований технических норм, так или иначе сказывается на общественных отношениях людей. В свою очередь, социальные нормы, регулируя общественные отношения, также нередко ставят перед собою задачу посредством их нормирования добиться определенного эффекта в области отношений человека с природой. Поэтому технические нормы зачастую санкционируются нормами социальными, как это, например, имеет место при утверждении в государственных актах норм выработки, норм расходования строительных материалов, горючего и т.п. В таких случаях их несоблюдение является вместе с тем и нарушением соответствующих социальных норм со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Однако с учетом существующей между ними взаимосвязи отграничение друг от друга норм указанных видов практически полезно и оправдано теоретически, так как позволяет, путем сопоставлений и противопоставлений, глубже познать специфику социальных норм, к числу которых относятся также и нормы права.

У технических и социальных норм имеется то общее, что и те, и другие представляют собою объективно предопределяемые сознательно-волевые общие правила пове-

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 124

дения, устанавливаемые для обеспечения определенной целенаправленности практической деятельности людей. Основное различие между ними заключается в различии сфер их применения: социальные нормы применяются в области общественных отношений, технические нормы – в области отношений человека с природой. Этим предопределяются также различия в характере и содержании социальных и технических норм.

Если брать технические и социальные нормы в чистом виде, отвлекаясь от их взаимосвязи и взаимодействия, то демаркационная линия между ними может быть проведена по субъекту, которым эти нормы устанавливаются, по их содержанию и по последствиям их несоблюдения.

Различие по субъекту заключается в том, что социальные нормы всегда исходят от какого-либо коллектива людей, тогда как технические нормы могут быть выведены и отдельным индивидом, формулирующим на основе познанных закономерностей правила, соблюдение которых должно привести к известному практическому эффекту. Указанное различие объясняется самою природою технических и социальных норм. В самом деле, для того, чтобы разработать техническую норму, необходимо выявить данную естественную закономерность и образовать соответствующее ей практическое правило. Но это могут сделать и нередко действительно делают отдельные индивиды. Напротив, для придания общего значения правилу, призванному регулировать отношения между людьми, недостаточно доказать справедливость и обоснованность такого правила вообще,– необходимо, чтобы это правило было признано тем коллективом (обществом, классом или иной группой людей), в интересах которого оно устанавливается.

Различие по содержанию заключается в том, что социальные нормы выражают правила субъективно-должного поведения, тогда как технические нормы – это правила объективно-целесообразного поведения. Действительно, социальные нормы целесообразны лишь с точки зрения того субъекта (класса или иной группы людей), в интересах которого они установлены и который поэтому считает должными выраженные в них правила, хотя они могут противоречить интересам другого субъекта (класса или иной группы людей), рассматри-

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 125

вающего их как нецелесообразные и недолжные. Напротив, технические нормы нейтральны в классовом отношении. Они указывают лишь на практический эффект, который может быть достигнут в результате их соблюдения независимо от того, какой класс или иная группа людей будет следовать этим нормам. К для того, кто стремится к вытекающему из них эффекту, технические нормы являются правилами не субъективно-должного, а объективно-целесообразного поведения.

Следует, однако, иметь в виду, что, несмотря на классовую нейтральность технических норм с точки зрения их содержания, самый процесс использования этих норм может быть подчинен определенным классовым интересам. Чтобы убедиться в этом, достаточно сопоставить, например, цели, ради достижения которых используется техника в эксплуататорском и в социалистическом обществах. С другой стороны, социальные нормы, будучи в классовом обществе классовыми по своему содержанию, когда они соответствуют объективным закономерностям общественного развития, как это, например, имеет место в условиях диктатуры пролетариата, становятся объективно целесообразными, хотя бы отжившие классы и относились к ним отрицательно. Различие между техническими и социальными нормами по последствиям их несоблюдения обусловлено отмеченным различием в их содержании.

Последствием несоблюдения технической нормы должен явиться отрицательный практический результат. Поэтому правильно построенная, научно обоснованная техническая норма рано или поздно прибивается в сознании людей, как правило, которому необходимо следовать, дабы не обрекать свою практическую деятельность на полную бесплодность, как и, наоборот, ошибочная техническая норма отбрасывается людьми сразу же, как только они убеждаются в ее вредоносном влиянии на их практическую деятельность.

Иначе обстоит дело с социальными нормами. Последние, конечно, тоже обеспечивают определенный положительный практический результат, но уже тому классу или группе людей, в интересах которых они были установлены. В то же время соблюдение таких норм порождает отрицательные практические последствия для других групп и классов, а иногда даже и для отдельных

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 126

представителей тех групп, от которых эти нормы исходят. И если они тем не менее соблюдаются, то происходит это не в силу отрицательных естественных последствий, а в результате мер общественно-классового воздействия, которые влечет за собою факт их нарушения.

Если теперь свести воедино все признаки, характеризующие социальную норму и отличающие ее от нормы технической, то социальную норму следует определить, как установленную заинтересованным коллективом (классом или обществом в целом) и охраняемую мерами общественно-классового воздействия норму должного поведения людей в их взаимных отношениях друг с другом.

Правовая норма представляет собой одну из разновидностей социальных норм. Это означает, что ей присущи все те признаки, которые, с одной стороны, характерны для нормы вообще, а с другой стороны, свойственны одним лишь социальным нормам. Поэтому норма права, как и всякая вообще норма, есть объективно предопределяемое сознательно-волевое общее правило поведения людей, установленное для обеспечения определенной целенаправленности их практической деятельности. Вместе с тем, как и всякая социальная норма, юридическая норма представляет собой установленную заинтересованным Коллективом и охраняемую мерами общественно-классового воздействия норму должного поведения людей в их взаимных отношениях друг с другом. Но наряду с этим у нормы права имеется ряд специфических признаков, отличающих ее не только от других норм вообще, но и от всех иных социальных норм. При этом, так же как и особенности всех социальных норм, специфика правовой нормы может быть выявлена в характере ее субъекта, содержания и последствий ее несоблюдения.

По субъекту особое качество правовой нормы заключается в том, что она может исходить не от любого, а лишь от такого коллектива людей, который представляет собою господствующий в обществе класс, организованный в государство.

Из того факта, что нормы права во всех случаях исходят от государства, вовсе не следует, что само государство в лице его компетентных органов должно

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 127

также и формулировать все без исключения нормы, приобретающие правовое значение. Одни нормы формулируются самим государством. Другие нормы, если они соответствуют воле и интересам господствующего класса, лишь санкционируются государством, хотя бы они и были разработаны помимо и без участия государства. При этом государство может осуществить не только последующее, но и предварительное санкционирование таких норм.

Последующее санкционирование имеет место в случаях, когда государство признает и утверждает уже ранее возникшие и применявшиеся в обществе социальные нормы. Такой характер носит, например, санкционирование обычаев. Однако вопреки распространенному на этот счет мнению санкционированные нормы не исчерпываются одними лишь санкционированными обычаями [1]. Когда, например, постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 6 марта 1956 г. [2] предоставило право колхозам дополнять свои уставы правилами, отличающимися от норм Примерного устава сельскохозяйственной артели 1935 года, но не противоречащими нормам советского законодательства, оно тем самым признало юридическую силу за такими правилами, хотя здесь уже применяется санкционирование не обычных норм, а правил совершенно иного порядка. То же самое происходит в случаях, когда государство наделяет полномочиями по изданию соответствующих нормативных актов некоторые негосударственные организации, такие, как ВЦСПС, Центросоюз и т.д. Иногда такие акты подлежат утверждению компетентными органами государственной власти, и тогда надлежит говорить об их последующем санкционировании. Но нередко последующее утверждение вовсе не применяется, так как уже в силу делегирования государством полномочий по их изданию эти акты приобретают правовое значение. В таких случаях имеет место предварительное санкционирование.

Не следует, однако, забывать о том, что как нормы, формулируемые самим государством, так и нормы, им

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 128

санкционированные, приобретают правовое значение только в результате нормотворческой деятельности компетентных государственных органов, ибо в распоряжении государства нет никаких иных средств для санкционирования обычных или каких-либо других правил, кроме их подтверждения путем издания по этому поводу специальной нормы, независимо от того, будет ли последняя выражена в форме нормативного акта или судебного прецедента, если последний -является источником права в государстве данного типа. В этом смысле все нормы права – как установленные государством, так и санкционированные им – всегда исходят от самого государства.

По содержанию специфика правовой нормы заключается в том, что правило субъективно-должного поведения, характерное для всякой социальной нормы, преобразуется в ней в правило общеобязательного поведения.

Действительно, если иметь в виду оценку, которую норма права получает в сознании людей, то она представляет собою правило субъективно-должного поведения, т.е. правило, рассматриваемое как должное господствующим классом и оцениваемое в большинстве случаев как недолжное его классовыми противниками. Но так как правовая норма исходит от государства, устанавливается или санкционируется им, выраженное в норме правило становится общеобязательным, подлежащим соблюдению независимо от субъективного отношения к нему со стороны различных классов, прослоек или иных групп людей.

В то же время и самое качество общеобязательности, присущее правовой норме, не следует толковать абстрактно-логически, в смысле ее обязательности для всех и вся, начиная от момента принятия нормы права и кончая моментом ее отмены. При таком подходе к делу пришлось бы прийти к выводу, что едва ли не подавляющее большинство юридических норм не имеет общеобязательной силы. Ясно, что если норма права рассчитана, например, на особые условия деятельности транспорта, она не подлежит применению в промышленности, торговле или в сельском хозяйстве, или если норма сконструирована для урегулирования специфических отношений, складывающихся в колхозе, ее нельзя применять к отношениям, возникающим на государственном про-

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 129

мышленном предприятии. Но дает ли это основание утверждать, что правовые нормы такого рода лишены общеобязательной силы?

Не подлежит сомнению, что, хотя, например, соответствующие нормы рассчитаны лишь на транспорт, а не на какую-либо иную отрасль народного хозяйства, они обязательны для всех, кто окажется участником отношений, складывающихся на транспорте, как и нормы, рассчитанные на внутриколхозные отношения, приобретают всеобщее значение в том смысле, что они обязательны для всех, кто в такие отношения вступает. Каждая данная норма права не регулирует всех без исключения общественных отношений. Поэтому она и не является общеобязательной в абстрактном значении этого слова. Однако, будучи общим правилом, норма права имеет дело не с единичными, а с повторяющимися общественными отношениями. Повторяемость отношения, регулируемого нормой права, и приводит к тому, что она становится общеобязательной, т.е. обязательной для всех, кто уже является или может стать в будущем участником отношений данного вида. Следовательно, когда говорят об общеобязательности нормы, имеют в виду ее обязательность для всех, но не в любой, а лишь в данной конкретной ситуации, иными словами, в тех повторяющихся общественных отношениях, которые составляют предмет ее регулирования.

По последствиям ее несоблюдения специфика правовой нормы заключается в том, что к ее нарушителям применяются меры государственного принуждения.

Меры государственного принуждения представляют собою одну из разновидностей мер общественно-классового воздействия на поведение людей. В этом смысле они не выходят за пределы мер, которые обеспечивают соблюдение всех вообще социальных норм. Не составляет чего-либо специфического для правовой нормы и то обстоятельство, что она обеспечивается принудительными мерами, так как принуждение может сопутствовать и не правовой, а, например, нравственной, обычной или иной социальной норме. Особое качество правовой нормы проявляется в том, что она обеспечивается мерами государственного принуждения. Вследствие этого и самое принуждение, обеспечивающее норму права, суще-

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 130

ственно отличается от принуждения, которое может стоять за иными социальными нормами.

Всякое общественное принуждение, применяемое в обществе, разделенном на классы, является классовым по своему содержанию. Но оно далеко не всегда исходит от класса в целом. Когда, например, та или иная группа людей исключает из своего состава лиц, не подчиняющихся правилам, которые установлены этой группой, здесь бесспорно имеет место принуждение, однако, принуждение, исходящее лишь от данной группы людей, а не от соответствующего класса в целом. Напротив, поскольку за нормами права стоят меры государственного принуждения, а государство является органом господствующего класса, оно и применяет эти меры от имени представляемого им класса в целом. Следовательно, меры государственного принуждения являются классовыми не только по их содержанию, но и по субъекту, который их применяет и от которого они исходят.

Помимо этого, принудительные меры, стоящие за иными, неправовыми социальными нормами, не всегда носят организованный характер. Так, например, обеспечение соблюдения нравственных норм покоится на мнении или убеждении той группы людей, нравственные воззрения которой эти нормы выражают, хотя содержание последних, само собою разумеется, воплощает в себе мировоззрение определенного класса или общества, не разделенного на классы. Напротив, принудительные меры, стоящие за правовыми нормами, исходят от класса организованного в государство. Вследствие этого самое принуждение приобретает здесь характер организованного принуждения. Поэтому характеристика юридической нормы как нормы, обеспечиваемой мерами государственного принуждения, означает, что она опирается на организованное принуждение, исходящее от господствующего в обществе класса в целом.

Тот факт, что норма права охраняется государством, придает особое качество и ее общеобязательности. Дело в том, что общеобязательными могут быть и некоторые другие социальные нормы. Так, при первобытно-общинном строе, когда не было ни классов, ни государства, существовали определенные нормы, которые признавались обязательными для рода или племени в целом. В условиях социализма общеобязательное значение

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 131

имеют не только правовые нормы, но и правила социалистического общежития. Однако поскольку нормы права исходят от государства и им охраняются, оно в случае необходимости применяет особые меры, направленные на обеспечение соблюдения правовых норм, а именно, меры организованного общеклассового принуждения. Это обстоятельство как раз и обусловливает специфический характер той общеобязательности, которая свойственна нормам права.

Изложенное дает основание признать, что норма права есть установленная или санкционированная государством и охраняемая им норма общеобязательного поведения людей как участников регулируемых ею повторяющихся общественных отношений.

II

Проблема юридической нормы есть проблема формы права. Она имеет большое научное и практическое значение. Известно, что среди теоретических проблем, разработка которых нашла свое отражение в докладе Н. С. Хрущева на XXI съезде КПСС, важное место занимает проблема формы и содержания социалистического права. Эта проблема была поставлена в связи с анализом вопроса о социалистическом принципе распределения, который гласит: «от каждого по его способностям, каждому по его труду». Указанный принцип означает применение одинакового правового мерила к различным (по способностям к труду, по семейному положению и т, п.) людям, и в этом смысле влечет за собою сохранение остатков «буржуазного права». Но, как указывает тут же Н. С. Хрущев, «нельзя смешивать правовые формы с сущностью выражаемых ими общественных отношений» [3]. Вместе с тем принцип распределения по труду утверждается лишь с победою социализма, что оказывает соответствующее влияние и на вызываемые к жизни новые правовые формы

Чтобы уяснить глубокий смысл этих теоретических положений, нужно рассмотреть в целом вопрос о форме

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 132

и содержании права вообще, о форме и содержании социалистического права в особенности.

Следует разграничивать два внешне сходных, но по существу далеко не одинаковых понятия:, понятие «правовых форм» и понятие «формы права».

Когда говорят «правовые формы», то при этом имеют в виду право как определенное социальное явление, отличающееся от иных идеологических форм (таких, как политика, нравственность, религия и т.п.), которые вместе с правом определяются материальными условиями жизни данного общества, его экономическим Оазисом и служат способом или средством отражения и закрепления последнего. Иными словами, право в целом выступает как форма по отношению к экономическому базису общества, который со своей стороны по отношению к праву в целом выполняет функцию содержания. Именно в этом смысле понятие «правовые формы» используется Н. С. Хрущевым, когда он говорит о недопустимости их смешения с сущностью выражаемых ими общественных отношений.

Экономические отношения непосредственно в правовые нормы не включаются, они находятся за пределами права, получая в нем лишь идеальное отражение, отражение в «снятом» виде, в виде, переработанном сознанием господствующего класса. Отсюда и известная самостоятельность права, Которая приводит к тому, что, будучи формой в сопоставлении с экономическими отношениями, оно в то же время обладает как своей собственной формой, так и своим особым содержанием.

Этим как раз и определяется смысловое различие между такими понятиями, как «правовая форма» и «форма права». Понятие «правовая форма» ориентируется на право в целом, его место среди других идеологических явлений, его роль по отношению к экономическому базису общества. Понятие «форма права» имеет другой смысл. Здесь уже право рассматривается как известное самостоятельное явление, которое выражается вовне при помощи определенных конкретных способов. Такая форма вместе с его особым содержанием делает право тем, чем оно и является в действительности, т.е. именно правом, а не каким-либо иным социальным явлением.

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 133

В качестве формы выражения права выступает юридическая норма. Но если норма есть внутренняя форма права, то нормативные акты государства и другие способы формулирования юридических норм образуют его внешнюю форму. Проведение различия между внутренней и внешней формой права важно как в теоретическом, так и в практическом отношении.

Как уже было отмечено, норма представляет собою тот способ, который делает волю господствующего класса общеобязательной. Однако между различными правовыми нормами существует определенная система их соподчинения, и в этом смысле можно говорить о их различной юридической силе. Так, например, в наших условиях сила правовых норм, выраженных в решениях местных Советов, иная, нежели сила тех норм права, которые включены в постановление республиканского или тем более союзного правительства. В свою очередь правительственные постановления подчинены закону как акту, имеющему высшую юридическую силу, законы же с точки зрения их соподчиненности подразделяются на законы конституционные и текущие. Следовательно, тот факт, что соответствующее правило исходит от государства и обеспечивается мерами государственного принуждения, делает его общеобязательным, но его юридическая сила в смысле подчиненности другим правовым нормам зависит от того, в каком именно государственном нормативном акте данное правило выражено и какую юридическую значимость этот факт имеет. Мы можем поэтому сказать, что внутренняя форма права (юридическая норма) сообщает ему общеобязательность, а внешняя форма (нормативные акты государства) определяет место данной правовой нормы в общей системе их соподчинения. Ввиду этого для правильного применения юридических норм на практике важно установить не только содержание правил, которые в них воплощены, но и характер нормативных актов, в которые включены применяемые нормы. В частности, решение такой проблемы, как проблема коллизии права в пространстве (а практическое значение этой проблемы особенно возрастает в современных условиях, когда развивается принцип кодификации советского законодательства в масштабе союзных республик), по сути дела целиком опирается на сопоставление

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 134

юридических норм по характеру выраженных в них правил и по характеру государственных нормативных актов, в которых выражены сами юридические нормы.

В то же время юридические нормы, составляющие внутреннюю форму права, образуют содержание государственных нормативных актов, от характера которых зависит юридическая сила каждой данной правовой нормы. Но форма должна соответствовать содержанию, и это обстоятельство приобретает решающее значение для классификации нормативных актов Советского государства. Законы, указы, правительственные постановления, приказы и инструкции министерств, постановления совнархозов, решения местных Советов и их исполкомов отличаются друг от друга не только по органу их издания, но и по своему содержанию, т.е. по характеру решаемых ими вопросов. Несоблюдение этого принципа приводило бы к сковыванию инициативы нижестоящих органов, если бы вопросы, отнесенные к их компетенции, получали разрешение в нормативных актах более высокой юридической силы. Вместе с тем оно означало бы нарушение начал социалистической законности в результате того, что данный государственный орган принимал бы нормативные акты по вопросам, выходящим за пределы его компетенции. Правильно построенная система законодательства (в широком смысле слова), последовательно опирающаяся на принципы социалистической законности и демократического централизма, предполагает как соподчиненность юридических норм и выражающих их государственных нормативных актов, так и строгое разграничение последних не только по формальным признакам (от какого органа данный акт исходит?), но и с точки зрения существа дела (какие именно правила могут быть в том или ином акте формулированы?).

Будучи формой права, юридическая норма, как и всякая форма вообще, обладает своим содержанием.

Непосредственное содержание нормы составляет выраженное в ней правило поведения. Правило поведения является непосредственным содержанием нормы права потому, что оно выражено в ней самой, и для его обнаружения не требуется ничего другого, кроме ознакомления с законодательным текстом, в котором эта норма воплощена. Вместе с тем правило поведения предопре-

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 135

деляет юридические последствия, связанные с действием данной правовой нормы: из него вытекают права и обязанности участников отношений, регулируемых нормой; несоблюдение этого правила влечет за собою применение к правонарушителям предусмотренных нормой мер государственного принуждения. Ввиду этого правило поведения может рассматриваться как юридическое содержание нормы права.

Но у правовой нормы имеется также более глубокое и более существенное, а именно классово-волевое, содержание, которое в различных нормах по-разному соотносится с их юридическим содержанием. Иногда классово-волевое содержание правовой нормы находит в ее юридическом содержании непосредственное выражение. Так, когда ст. 1 Конституции СССР устанавливает, что «Союз Советских Социалистических Республик есть социалистическое государство рабочих и крестьян», то в этом случае из самого текста закона видно, что он выражает волю рабочего класса и всех трудящихся. Однако подобное совпадение классово-волевой сущности нормы и ее юридического содержания далеко не всегда имеет место. Например, ст. 180 Гражданского кодекса РСФСР устанавливает, что «по договору купли-продажи одна сторона (продавец) обязуется передать имущество в собственность другой стороне (покупателю), а покупатель обязуется принять это имущество и уплатить условленную цену». Сопоставим эту статью с § 1582 французского гражданского кодекса, в котором говорится: «Продажа есть соглашение, в силу которого один обязуется предоставить вещь, а другой оплатить ее». Если бы мы сравнивали приведенные нормы, ориентируясь только на соответствующие законодательные тексты, мы должны были бы признать, что эти нормы по своему юридическому содержанию ничем друг от друга не отличаются. Но возможно ли это, если они исходят от противоположных исторических типов государства и, следовательно, обладают противоположным классово-волевым содержанием?

Дело в том, что классово-волевая сущность права закрепляется при помощи юридического содержания правовых норм, но непосредственного совпадения между волей законодателя и содержанием отдельных норм может и не быть. Классово-волевое содержание правовой

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 136

нормы образует то, что В.И. Ленин называл сущностью второго порядка. Но такая сущность, как известно, не находится на поверхности явления, предопределяя характерные для него глубинные процессы. Для того чтобы выявить классово-волевую сущность юридической нормы, нужно рассматривать ее не изолированно, а в связи с другими нормами или даже в общей системе законодательства, с которым эта норма связана. В результате такого рассмотрения выясняется, что внешне сходные юридические нормы в действительности обладают не только противоположным классовым содержанием, поскольку они исходят от противоположных типов государства, но и различным смысловым, т.е. юридическим содержанием, поскольку последнее предопределяется классово-волевой сущностью права. Так, например, § 138 и другие германского гражданского уложения говорят о «добрых нравах», которые должен учитывать суд при разрешении предусмотренных этими параграфами вопросов. Характеризуя практическое назначение подобных правил для капиталистического государства, советские юристы с полным основанием отмечали, что эти нормы преследовали цель дать «буржуазному суду возможность самого широкого усмотрения при применении буржуазных законов, возможности решать споры в интересах крупного капитала, ставленниками которого являются судьи» [4]. Но в настоящее время германское гражданское уложение действует в ГДР – государстве социалистического типа. Следовательно, классово-волевое направление этих норм изменилось коренным образом. Можно ли при таких условиях считать, что их юридическое содержание и практическое назначение остались неизменными? Отнюдь нет. В учебнике гражданского права ГДР сказано по этому поводу: «Недействительны сделки, противоречащие интересам рабочих и крестьян и их союзников. В этих случаях говорят о нарушении добрых нравов... Под добрыми нравами следует понимать воззрения господствующего класса, в Германской Демократической Республике – воззрения рабочих и крестьян и их союзников» [5]. Уже один

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 137

только этот пример показывает, что подлинное научное исследование правовых норм, проводимое как в теоретических, так и в практических целях, лишь начинается изучением их непосредственного, юридического содержания, но ни в коем случае не исчерпывается им и обязательно должно быть продолжено для выявления классовой сущности нормы права.

[1] «Не следует думать, – правильно отмечает И.Е. Фарбер, – что государство санкционирует только обычаи, оно может санкционировать как другие социальные, так и технические нормы» (Е.И. Фарбер, О сущности права, Саратов, 1959, стр. 52).

[2] См. «Правда» 10 марта 1956 г.

[3] «Внеочередной XXI съезд Коммунистической партии Советского Союза Стенографический отчет», т I, Госполитиздат, 1959, стр. 99

[4] «Гражданское и торговое право капиталистических стран», Госюриздат, 1949, стр. 21.

[5] Das Zivilrecht der Deutschen Demokratischen Republik, Allgemeiner Teil, Berlin, 1954, S, 136.

Юридическое и классово-волевое содержание правовой нормы определяется теми реальными отношениями, которые вызывают ее к жизни. Установление юридических норм обусловливается потребностями господствующего класса в урегулировании в определенном направлении наличных общественных отношений. Поэтому вне учета сущности самих этих отношений не может быть понято и содержание нормы права.

Так, уже приводившиеся в качестве примера нормы о купле-продаже устанавливаются государством потому, что в обществе существуют меновые, стоимостные отношения, нуждающиеся в определенном правовом регулировании в соответствии с интересами господствующего класса. Однако стоимостные отношения капиталистического общества коренным образом отличаются от стоимостных отношений общества социалистического. Противоположны также связанные с этими отношениями интересы капиталистического государства, с одной стороны, и социалистического государства, с другой стороны. Первое стремится всячески развивать товарное производство в целях извлечения максимальной капиталистической прибыли. Второе подчиняет товарное производство закону планомерного развития хозяйства при социализме в целях максимального удовлетворения постоянно растущих материальных и культурных потребностей всего общества. Поэтому при более глубоком рассмотрении выясняется, что внешне сходные нормы о купле-продаже буржуазного и советского права в действительности различны не только по классово-волевому, ко и по их юридическому содержанию. В самом деле, и там, и здесь продавец обязуется передать вещь покупателю. Но вещи, которые свободно продаются и покупаются в капиталистическом обществе (например, предприятия и другие основные средства производства), нередко вообще не могут быть предметом купли-продажи в обществе социалистическом. И там, и здесь покупа-

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 138

тель обязуется уплатить продавцу покупную цену. Но если в условиях капитализма цена зависит от рыночной конъюнктуры, то в условиях социализма она складывается под прямым или косвенным воздействием плана.

Чтобы понять процесс образования данной нормы и в полной мере усвоить ее смысловое, юридическое содержание, необходимо продвигаться в глубь изучаемого явления и юридическое содержание раскрыть путем выявления классовой сущности нормы права, а последнюю обосновать теми материальными отношениями, которые отражаются в норме идеально, но в реальной жизни находятся за ее пределами. «...Правовые отношения, как и формы государства, – писал Маркс, – не могут быть поняты ни из самих себя, ни из так называемого всеобщего развития человеческого духа...» [1]. Изучение правовых явлений предполагает поэтому изучение тех реальных протекающих в обществе процессов, отражением которых они являются.

Анализ юридических норм в указанном плане еще более подтверждает и усиливает то общеизвестное положение, что социалистическое право противоположно праву буржуазному как по содержанию, так и по форме.

Что касается материальных отношений, обусловливающих, с одной стороны, социалистическое право, а с другой – буржуазное, а также их классово-волевого содержания, то здесь эта противоположность настолько очевидна, что она едва ли нуждается в особом доказывании: социалистическое право опирается на общественную социалистическую собственность и отношения товарищеского сотрудничества свободных от эксплуатации работников и потому выражает волю рабочего класса и всех трудящихся, тогда как буржуазное право опирается на частную собственность и эксплуатацию, выражая волю буржуазии, навязанную всему обществу.

В отношении юридического содержания все действующие в социалистических государствах правовые нормы могли бы быть разбиты на две группы.

Первую группу составляют нормы, которые вообще не имеют аналога в законодательстве буржуазных государств. Таковы, например, нормы земельного законодательства, основанные в СССР на факте национализации

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 139

земли и в странах народной демократии – на подчинении земли такому режиму, в силу которого она по существу исключается из гражданского оборота; нормы колхозного законодательства, появившиеся в результате утверждения колхозного строя; нормы о плановых основаниях возникновения договорных правоотношений и т.д. В этих случаях коренное отличие социалистического права от права буржуазного по их юридическому содержанию столь же очевидно, как и их отличие по характеру материальных отношений и по их классово-волевому содержанию.

Вторую группу составляют нормы, которые по своему словесному выражению напоминают соответствующие нормы буржуазного права. Таковы, в частности, некоторые нормы гражданского законодательства (например, о купле-продаже или о бытовом подряде), уголовного законодательства (например, нормы об уголовной ответственности за убийство или телесные повреждения) , административного законодательства (например, нормы об ответственности за нарушение общественного порядка) и др. Однако сходство в словесном выражении правовых норм само по себе не доказывает тождества их юридического содержания.

Необходимо иметь в виду, что смысл правовой нормы выявляется на основе не только ее текста, но и определения того места, которое данная норма занимает в общей системе законодательства. Поскольку соответствующая норма включена в систему социалистического законодательства, ее смысловое содержание не может совпадать с юридическим значением внешне аналогичной нормы буржуазного права. Например, диспозиции норм советских уголовных кодексов, устанавливающих ответственность за убийство или телесные повреждения, на первый взгляд кажутся ничем не отличающимися от аналогичных диспозиций норм уголовного законодательства капиталистических стран. Не следует, однако, забывать, что эти диспозиции подчинены правилам общей части советского уголовного законодательства, в том числе и тем его нормам, которые определяют материальное понимание преступления, цели наказания в социалистическом обществе и т.д., т.е. нормам, которых нет и не может быть в уголовном законодательстве капиталистических государств. В результате нормы, ка-

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 140

жущиеся сходными при их изолированном рассмотрении, выступают как существенно отличные, когда они исследуются,; как того и требует диалектический метод, в об» щей системе взаимодействия с другими юридическими нормами государства данного исторического типа.

Так обстоит дело с противоположностью между буржуазным и социалистическим правом по их содержанию. Рассмотрим теперь ту же противоположность в плане категории формы.

Норма представляет собою тот способ, который придает воле господствующего класса общеобязательную силу. В этом плане она и рассматривается как внутренняя форма права. Общеобязательность юридической нормы в любом государстве основывается на том, что, поскольку она исходит от государства, последнее обеспечивает ее соблюдение мерами принуждения. Общеобязательность юридической нормы в условиях социализма основывается в первую очередь на убежденности народа в ее правильности, поскольку она выражает волю рабочего класса и всех трудящихся, а меры государственного принуждения играют при этом вспомогательную роль. Это существенное своеобразие в факторах, обеспечивающих общеобязательность юридических норм социалистического государства, сказывается и на самом их характере.

Во-первых, норма социалистического права может выступать не только как правило, но и как государственный призыв к определенному поведению. Таковы, например, многочисленные поощрительные нормы советского законодательства, которые юридически не обязывают граждан, а лишь стимулируют их к достижению определенных результатов в соответствующих областях общественно полезной деятельности. Но это, конечно, правовые нормы, ибо при наступлении предусмотренных в них условий у компетентного органа Советского государства возникает право на применение поощрения, которое, как и всякое право вообще, обеспечивается силою государственной охраны.

Во-вторых, нормы социалистического права могут вообще, с юридической точки зрения, обладать не обязательной, а только рекомендательной силой, как это, например, имеет место при установлении правовых норм в области колхозного строительства. Из этого, однако,

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 141

не следует, что рекомендательная норма обладает «пониженной» юридической силой, ибо она проводится в жизнь так же на основе убежденности в ее правильности, как в подавляющем большинстве случаев реализуются и все другие нормы социалистического права. Юридическая сила рекомендательной нормы проявляется и в том, что когда, например, колхоз принимает в соответствии с нею определенное правило, последнее опирается на государственную охрану, стоящую за рекомендательной нормой [2].

В-третьих, устанавливая правовую норму, социалистическое государство нередко рассматривает применение мер убеждения к ее нарушителям как обязательное предварительное условие, подлежащее использованию прежде, чем определится и выявится потребность применения мер государственного принуждения. Так, например, члены добровольных народных дружин по охране общественного порядка обязаны прежде всего требовать от граждан, нарушающих общественный порядок, прекращения нарушения, и лишь в случаях, когда это не приводит к должному эффекту, возникает необходимость в применении принудительных мер.

Весьма своеобразны также и внешние формы социалистического права, т.е. те способы, при помощи которых формулируются юридические нормы в социалистическом обществе.

Прежде всего руководящая роль коммунистических и рабочих партий в системе социалистического государства, признанная и закрепленная законом (в нашей стране – ст. 126 Конституции СССР), служит основой для принятия совместных постановлений руководящим партийным органом и правительством по важнейшим вопросам политической, хозяйственной и культурной жизни. Издание таких совместных постановлений партийными и правительственными органами возможно потому, что социалистическое право – выражение сознательной воли трудящихся масс, возглавляемых и руководимых коммунистическими и рабочими партиями. Те же факторы приводят к тому, что директивы, содер-

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 142

жащиеся в решениях съездов и других руководящих органов партии, составляют основное ядро законов, принимаемых высшими органами власти социалистических государств.

Далее, советский законодатель отдает решающее предпочтение так называемому писаному праву, сводя до предельного минимума применение обычаев, поскольку именно писаное право обладает той четкостью и определенностью, которая необходима для последовательного осуществления принципа социалистической законности. По тем же причинам наше право не знает и такого источника, как судебный прецедент.

Затем, система нормативных актов, издаваемых в Советском государстве, основывается на принципе демократического централизма. Это означает, что каждый государственный орган, имеющий право принимать нормативные акты, полновластен в их издании в пределах своей компетенции, но он не вправе ни изменять, ни отменять акты, имеющие более высокую юридическую силу.

Наконец, существенное значение имеют нормативные акты различных объединений трудящихся, получающие правовую силу в результате либо последующего их санкционирования государством, либо предоставления соответствующим организациям в предварительном порядке полномочий по изданию нормативных актов определенного рода. Таковы, рапример, акты по вопросам труда, издаваемые ВЦСПС, типовые договоры, утверждаемые правлением Центросоюза, и т.д. Лишь особая природа социалистического права и место, которое объединения трудящихся занимают в социалистическом государстве, способны объяснить наличие таких специфических способов формулирования юридических норм, как нормативные акты, издаваемые указанными организациями.

И все же при всей противоположности социалистического права буржуазному как по содержанию, так и по форме К. Маркс в «Критике Готской программы» и В.И. Ленин в работе «Государство и революция», имея в виду принцип распределения по труду, обращали внимание на сохранение остатков «буржуазного права» при социализме. Нет ли здесь какого-либо противоречия?

Н. С. Хрущев, говоря на XXI съезде КПСС об остатках буржуазного права при социализме, тут же отме-

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 143

чает решающие направления, в которых выражается коренная противоположность между социалистическим и буржуазным правом. «Буржуазное право, – указывается в докладе Н. С. Хрущева, – признает средства производства частной собственностью отдельных лиц, а социализм делает их общественной собственностью и в этом отношении полностью порывает с буржуазным правом» [3]. Разрыв социализма с буржуазны» правом проявляется также и в том, что «в социалистическом обществе для всех трудоспособных членов общества действует правило – кто не работает, тот не ест» [4].

Что же касается принципа распределения по труду, то сам этот принцип тоже неизвестен капиталистическому обществу.

«При капитализме фактическое распределение происходит не по труду, а прежде всего по капиталу, регулируется законами стоимости, прибыли, земельной ренты» [5]. Поэтому в буржуазном праве подобный принцип не находит своего выражения. Только закон социалистического государства мог установить правило, гласящее: «В СССР осуществляется принцип социализма: «от каждого по его способности, каждому – по его труду». (ст. 12 Конституции СССР). Как по своему классово-волевому, так и по своему юридическому содержанию это правило характерно лишь для социалистического общества. Перед нами, следовательно, такая норма, которая не имеет даже словесного сходства с какими-либо нормами права капиталистического государства.

Но то, что при одном уровне абстракции выступает как существенно различное, при другом, более высоком уровне абстракции может обнаружить некоторые черты сходства. Так, социалистическое государство противоположно государству буржуазному, но оно тем не менее является государством и потому наряду со специфическими неизбежно обладает и такими признаками, которые свойственны любому государству вообще.

Норма социалистического права, закрепляющая принцип распределения по труду, с точки зрения самого

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 144

этого правила ничего общего с буржуазным правом не имеет. Нo она может быть подведена под более абстрактное понятие, охватывающее любые правила, которые предполагают применение равного правового мерила к различным людям, и тогда у нее появляются известные черты сходства с буржуазным правом. Однако (и это имеет решающее значение) буржуазное право подходит с равным мерилом к людям, различным по их классовому положению, тогда как равное мерило социалистического права применяется к людям, различным лишь по их способностям к труду, семейному положению и т.п. Сходство здесь, следовательно, чисто внешнее, поэтому, говоря об остатках «буржуазного права» в социалистическом обществе, В.И. Ленин и другие марксисты всегда берут эти слова в кавычки.

Мы рассмотрели вопрос о юридической норме с различных сторон, в том числе и в плане философских категорий формы и содержания. Однако не все пути исследования правовой нормы и тем более не все результаты этого исследования должны быть включены в определение понятия нормы права. Как уже отмечалось, норма есть решающая, органически связанная с правом форма выражения его сущности. Поэтому все, что говорилось о сущности права в целом, относится и к сущности юридической нормы. Но после того, как сущность права выявлена и предметом непосредственного исследования становится правовая норма, важно подчеркнуть то, что характерно для нее именно как для формы права, не повторяя заново всего того, что характеризует право вообще – и со стороны его формы, и со стороны его сущности. По этим соображениям мы и считали возможным в определении нормы права ограничиться лишь указанием на то, что она представляет собою установленную или санкционированную государством и охраняемую им норму общеобязательного поведения людей как участников повторяющихся общественных отношений.

Это определение не совпадает с другими определениями, широко распространенными в нашей литературе.

Так, М. П. Карева и А. М. Айзенберг пишут: «Правовые нормы – это правила поведения людей, установленные либо санкционированные государством, выра-

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 146

жающие волю класса (или классов), держащего в своих руках государственную власть, обусловленные в конечном счете материальными условиями жизни этого класса (а, следовательно, производственными отношениями данного общества), имеющие своей целью закрепление порядков, выгодных и угодных тому классу, волю которого эти нормы выражают, применение которых обеспечивается принудительной силой государства» [6].

Не говоря уже о громоздкости этого определения (и, заметим в скобках, его редакционных погрешностям), оно по существу ничем не отличается от определения права вообще, сформулированного и предложенного в 1938 году. Для полного тождества этих двух определений вполне достаточно в первом из них слова «правовые нормы» заменить словом «право». Это обстоятельство лишило авторов возможности выявить специфику юридической нормы в достаточно полном объеме. Из того, что относится собственно к норме, в приведенном определении существенно только указание на то, что норма права исходит от государства и что ее нарушение влечет за собой применение к соответствующим лицам мер государственного принуждения. Но так как перед авторами стояла задача установить особенности нормы права, а не права вообще, не менее важно было отметить и такие характерные для юридической нормы моменты, как то, что она представляет собою правило общеобязательного поведения и что ее общеобязательность распространяется на участников регулируемых нормой повторяющихся общественных отношений.

В той или иной мере указанные моменты нашли отражение в советской юридической литературе. Однако при этом не всегда с достаточной четкостью проводится грань между тем, что свойственно всякой норме вообще, и тем, что характеризует именно юридическую норму.

Например, С.Ф. Кечекьян пишет: «Норма права –это общее правило...» [7]. А.И. Денисов также отмечает, что

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 146

норма права есть правило, отличающееся более или менее общим характером [8]. Правильность подобных утверждений никаких сомнений не вызывает. Но дело в том, что всякая, а не только правовая, норма является общим правилом. Особый характер правовой нормы, в отличие от других социальных, да и не только социальных норм проявляется в том, что она является нормой общеобязательного поведения для любых лиц, становящихся участниками регулируемых ею общественных отношений. На этот момент и надлежало обратить внимание в первую очередь, поскольку речь идет не о нормах вообще, а конкретно о правовых нормах.

С гораздо более правильных позиций к решению той же проблемы подходил С. С. Студеникин, обращавший внимание на то, что в литературе без достаточных к тому оснований «не указывается на общий характер правил поведения и, следовательно, не подчеркивается роль юридических норм как средства регулирования определенных видов общественных отношений» [9]. Н.Г. Александров, который первоначально возражал против точки зрения С. С. Студеникина [10] , впоследствии полностью воспринял ее. В частности, в работе «Сущность права» он указывает, что норма права рассчитана «на определенный вид обстоятельств (фактов) и соответственно определенный вид общественных отношений» [11].

В обоих приведенных высказываниях дело не ограничивается характеристикой нормы только как общего правила поведения. Центр тяжести переносится на то, что юридическая норма имеет общее значение для дачного вида общественных отношений. Авторы, однако, не сделали из этих правильных посылок необходимых конечных выводов и воздерживаются от того, чтобы признать норму права нормой общеобязательного

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 147

поведения. Вероятнее всего, этому препятствовало примененное ими понятие вида общественных отношений. Действительно, вид – это не все, а лишь какой-то определенный комплекс общественных отношений. Но если только с данным видом отношений имеет дело юридическая норма, то можно ли в таком случае говорить о ее общеобязательности?

При ближайшем рассмотрении поставленного вопроса выясняется, что на него следует ответить утвердительно, если понятие вида рассматривать не статически, а динамически, учитывая повторяемость тех общественных отношений, на урегулирование которых данная правовая норма направлена. Хотя юридическая норма и регулирует только определенный вид общественных отношений, но так как эти отношения обладают свойством повторяемости, то рассуждая абстрактно, любое лицо может стать их участником, а потому для всех лиц имеет обязательную силу правило, выраженное в правовой норме. По этим причинам и нужно говорить об общеобязательности нормы права для всех, кто уже является или может стать в будущем субъектом тех повторяющихся отношений, которые ею регулируются.

III

Обращаясь к характеристике состояния учения о норме в современном буржуазном правоведении, надлежит прежде всего отметить, что норма права не занимает в нем того видного и едва ли не центрального места, которое отводилось ей в буржуазных юридических концепциях XIX века. Раньше норме права посвящались многочисленные и весьма объемистые трактаты. Теперь же наиболее модные течения в буржуазной юриспруденции, и, в первую очередь, социологическое направление, устремляют все свои усилия на то, чтобы ниспровергнуть господство в правовой системе юридической нормы, заменив ее фактическими действиями судебных чиновников и иных должностных лиц государственного аппарата. Поэтому, если в юридической литературе подобного рода и появляются рассуждения о норме, норма выступает в них не в виде объекта исследования, а в качестве объекта критики.

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 148

Исключение в этом отношении составляют лишь нормативисты и те из современных юристов капиталистических стран, которые не пошли пока еще на полный разрыв с традициями классической буржуазной юриспруденции. Но и в их произведениях учение о норме права выражает совершенно иные тенденции, свойственные современному буржуазному правоведению вообще, независимо от того, о каком из его конкретных направлений идет речь в каждом отдельном случае.

При ознакомлении с современной западноевропейской и американской литературой по этому вопросу бросается в глаза то обстоятельство, что спор все еще ведется вокруг старой проблемы – проблемы логичекого содержания нормы, т.е. о том, является ли она императивом или гипотетическим суждением. Но этот спор фактически сводится теперь на нет ввиду предельного сближения двух отмеченных точек зрения. Так, например, Дабэн считает, что норма права есть императив, поддерживаемый как внутренней, так и внешней силой [12]. По мнению же Кельзена, напротив, она является гипотетическим, а вовсе не абсолютным, категорическим правилом [13]. Однако тут же Кельзен разъясняет, что норма права носит характер гипотетического суждения лишь постольку, поскольку она выражает волю государства относительно его собственного поведения. Что же касается поведения всех других лиц, то оно составляет не содержание нормы права, а условие, при наступлении которого государство совершает определенные волевые действия. Выходит, следовательно, что норма обязательна и в этом смысле императивна для всех так называемых третьих лиц, которые должны считаться с тем, что ее несоблюдение повлечет за собою совершение государством соответствующих принудительных актов, но она не императивна для самого государства и ограничивается только тем, что определяет условия его волевой деятельности. Иначе говоря, нормативисты, будучи сторонниками гипотетического характера юридической нормы, полностью смыкаются с императивистами в оценке ее действия по отношению к лицам, подчиненным государству, но для самого госу-

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 149

дарства они объявляют норму не более, чем гипотетическим суждением. Небезынтересно отметить, что все это делается под лозунгом «правового государства», опирающегося якобы на идею законности.

К тому же если в юриспруденции XIX столетия правовая норма рассматривалась чаще всего как абстрактное и неизменное правило, то теперь она объявляется подвижной, изменчивой, динамичной, непрерывно меняющей свое содержание. «Норма не есть указательное (индикативное) предложение, – заявляет, например, Гезер.–Она динамична; она меняется соответственно мотивам и движениям, которые ее порождают» [14]. Противопоставляя правовые нормы действию природных факторов, тот же автор пишет: «Если, таким образом, естественный закон совершенно статичен, то норма наполнена энергией. Она не есть простой план; она является настоятельным приглашением к действию» [15].

Итак, речь идет о двух качествах нормы – о ее динамичности и о содержащемся в ней призыве к действию. Но если при этом учесть, что, по мнению Гезера, норма обращается не только к лицам, подчиненным ее правилу, но и к деятельности органов власти, призванных обеспечить ее соблюдение, то подлинный смысл указанных «качеств» правовой нормы уже не будет оставлять никаких сомнений. Качество динамичности вносит полную неопределенность в объем тех требований, которые могут быть предъявлены органами государственной власти к лицам, им подчиняющимся. Действительно, раз норма динамична по своему содержанию, раз она изменяется соответственно различным «мотивам» и «движениям», любые требования органов государственной власти, опирающиеся на такую «изменчивую» норму, придется признать юридически обоснованными, поскольку они не могут быть парализованы возражениями, которые отсылают к «застывшему» и «неизменному» тексту законодательного акта. Второе качество нормы – содержащийся в ней «призыв к действию» – совершенно недвусмысленно ориентирует должностных лиц государства на то, что именно благодаря их дея-

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 150

тельности юридические нормы наполняются тем реальным содержанием, в котором заинтересовано установившее эти нормы государство. Недаром автор с предельной настойчивостью проводит ту мысль, что «норма не существует вне субъекта, который думает о ней...» [16].

Но от этого тезиса уже рукой подать до тех представителей социологического направления, которые, не рискуя начисто отвергнуть юридическую норму, таким образом истолковывают ее сущность, что от самой нормы по сути дела ничего не остается. Так, например, Эрлих утверждал, что закон создает право в той мере, в какой он применяется, и что поэтому норма может быть объектом позитивного изучения лишь в процессе ее фактического действия [17]. По первому впечатлению этот тезис как будто бы не должен вызывать каких-либо возражений: нормы права государство устанавливает для того, чтобы определенным образом урегулировать соответствующие общественные отношения, и потому, естественно, в отрыве от этих отношений, т.е. вне ее практического действия, не может быть изучена и самая правовая норма. Но Эрлих имеет в виду нечто совершенно иное. Говоря о практическом применении нормы, он ставит своей задачей отодвинуть ее на задний план и свести все дело к тому, что совершается фактически, независимо от правил, содержащихся в юридических нормах. Отправляясь от тех же исходных положений, американские социологи делают на их основании достаточно откровенные, законченные в своей циничной прямолинейности выводы: если норма права важна лишь в той мере, в какой она применяется и действует, то можно вообще обойтись без юридических норм, заменив их фактическим образом действий должностных лиц государства.

Таким образом, различные направления современной буржуазной юриспруденции обнаруживают двоякое отношение к юридической норме: для одних она является предметом изучения, для других – предметом критики. Но и те, кто, изучая норму права, по внешней видимости всячески возвеличивают ее, фактически делают все от них зависящее для того, чтобы, с одной стороны, объявить норму неприкосновенной и недосягаемой для тех, чью

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 151

волю буржуазное государство стремится себе подчинить, и, с другой стороны, максимально смягчить, а то и вовсе свести к нулю строгости нормативизма в случаях, когда они обращаются против самого буржуазного государства. В этом смысле проблема нормы права, как и многие другие юридические проблемы, может служить не более, чем одной из иллюстраций к тому, уже давно отмеченному марксизмом факту, что споры между различными идеологами буржуазии могут нередко приобретать весьма острый характер, но они всегда ограничиваются по преимуществу частностями, не затрагивая основных задач, которые господствующий класс перед этими идеологами выдвигает.

[1] К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XII, ч. 1, стр. 6.

[2] Ср. Н.Г. Александров, Правовые и производственные отношения в социалистическом обществе, «Вопросы философии» 1957 г. № 1, стр. 50; В.А. Сыpцев, Социалистическое правосознание в СССР, Госюриздат, 1959, стр. 86 и сл.

[3] «Внеочередной XXI съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчет», т. I, Госполитиздат, 1959, стр. 99.

[4] «Внеочередной XXI съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчет», т. I, Госполитиздат, 1959, стр. 99.

[5] «Внеочередной XXI съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчет», т. I, Госполитиздат, 1959, стр. 99.

[6] М.П. Карева и А.М. Айзенберг, Правовые нормы и правоотношения, M , 1949, стр. 6.

[7] С. Ф Кечекьян, О понятии источника права, «Ученые записки МГУ», вып. 116, 1946, стр. 25.

[8] См. А.И. Денисов, Теория государства и права, Юриздат, 1948, стр. 398.

[9] С.С. Студеникин, Советская административно-правовая норма и ее применение, автореферат докторской диссертации, M, 1949, стр. 8–9.

[10] См. «Отчет о защите докторской диссертации С. С. Студеникиным», «Советское государство и право» 1949 г. № 7, стр. 77.

[11] H.Г. Александров, Сущность права, Госюриздат, 1950, стр. 34.

[12] A. Dabin, Theacute;orie geacute;neacute;rale du droit, Paris. 1944, pp. 54–56.

[13] H . Kelsen, Reine Rechtslehre, Leipzig, 1935, S. 49.

[14] J . Haesaert, Theacute;orie geacute;neacute;rale du droit, Bruxeless, 1948, p 404.

[15] Ibid., p. 406.

[16] J. Hаеsаегt, op. cit., p. 407.

[17] E . Ehrlich, Grundlegung der Soziologie des Rechts, Leipzig, 1913, S. 138.