§ 2. Структура и классификация правовых норм

l

По общепринятому в советской юридической литературе мнению всякая правовая норма состоит из трех частей: гипотезы, диспозиции и санкции. При этом под гипотезой понимают часть нормы, определяющую условия, при наступлении которых данная норма подлежит применению; под диспозицией – изложение содержания самого правила поведения, выраженного в норме права; под санкцией – указанные в норме последствия ее несоблюдения.

Например, в ст. 225 ГК РСФСР говорится: «Если подрядчик не приступает к исполнению договора своевременно или настолько медленно выполняет работу, что окончание ее к сроку становится явно невозможным, заказчик имеет право, не дожидаясь истечения срока договора, требовать расторжения договора и возмещения убытков». Диспозиция этой нормы гласит, что подрядчик обязан приступить к исполнению договора своевременно и производить работы такими темпами, которые обеспечивают завершение их к установленному сроку. Если подрядчик не приступает к исполнению договора своевременно или настолько медленно выполняет работу, что окончание ее к сроку становится явно невозможным, – применению подлежит норма ст. 225 ГК РСФСР. Такова, следовательно, ее гипотеза. Наконец, предусмотренная ею санкция заключается в предоставлении заказчику при

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 152

указанных условиях права требовать расторжения договора и возмещения понесенных им убытков.

В литературе вместе с тем обращается внимание на то, что норма права и текст статьи нормативного акта не всегда совпадают друг с другом. Эти несовпадения сводятся к следующим основным вариантам.

Во-первых, в буквальном тексте статьи закона или иного нормативного акта перечисленные части нормы права не всегда отграничиваются с достаточной четкостью друг от друга. В таких случаях они могут быть выявлены только в результате соответствующего смыслового анализа законодательного текста. Например, нормы особенной части уголовного законодательства построены текстуально так, что гипотеза и диспозиция в них сливаются в одном и том же словесном выражении. Так, в ч. 1 ст. 206 УК РСФСР сказано, что хулиганство наказывается лишением свободы на срок до одного года или влечет за собою иные предусмотренные той же статьей меры наказания. Санкция этой нормы выражена в законе достаточно ясно: лишение свободы на срок до одного года. Что же касается гипотезы и диспозиции, то в самом законодательном тексте они четко друг от друга не отделены. Ясно, .однако, что эта норма запрещает совершать хулиганские действия (такова ее диспозиция) и что она подлежит применению в случае совершения хулиганских действий (такова ее гипотеза).

Во-вторых, в одной и той же статье закона или иного нормативного акта может содержаться одновременно несколько юридических норм. Так, ст. 153 УК РСФСР предусматривает наказуемость таких действий, как «частнопредпринимательская деятельность с использованием государственных, кооперативных или иных общественных форм» и «коммерческое посредничество, осуществляемое частными лицами в виде промысла или в целях обогащения». Здесь соединены в одном тексте две нормы, из коих одна говорит о борьбе с частнопредпринимательской деятельностью, прикрытой общественными формами, а другая – об ответственности за частное коммерческое посредничество.

В-третьих, составные части нормы иногда выражаются одновременно при помощи нескольких статей закона или иного нормативного акта. Например, ст. 27 ГК РСФСР устанавливает, что «сделки могут быть совер-

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 153

шаемы на словах или в письменной форме», но она ничего не говорит относительно последствий, наступающих e случае ее несоблюдения. Последним специально посвящается другая, 29, статья гражданского кодекса, определяющая, что «несоблюдение требуемой законом формы влечет за собой недействительность сделки лишь в том случае, когда такое последствие прямо указано в законе». Следовательно, для того, чтобы получить представление как о гипотезе и диспозиции, так и о санкции данной нормы, необходимо рассматривать воедино ст. 27 и ст. 29 ГК с привлечением тех специальных законов, к которым ст. 29 ГК отсылает и которые предусматривают недействительность сделок, совершенных с нарушением установленной формы.

Но, какие бы несовпадения между текстом нормативного акта и нормой права ни имели место в практической действительности, господствующий взгляд на вещи таков, что всякая юридическая норма содержит в себе три составных части: гипотезу, диспозицию и санкцию. «Норма права, – пишет, например, Ю. Г. Ткаченко, – всегда состоит из названных трех элементов. Не может действовать норма, если не предусмотрены те фактические обстоятельства, при которых она подлежит исполнению. Нельзя представить себе нормы права без диспозиции, ибо последняя составляет само правило поведения, определяемое волей господствующего класса в зависимости от конкретных общественных отношений. Не может существовать правовая норма и без санкции, так как именно санкция указывает на те меры государственного принуждения, с помощью которых охраняется соответствующее правило поведения от нарушений» [1].

Однако при всей категоричности подобных утверждений, встречающихся и в других работах по теории государства и права, высказывались также и суждения о том, что приведенные правила относительно структуры юридической нормы знают некоторые исключения.

Так, в литературе отмечалось, что в целом статьи особенной части уголовного кодекса не отличаются в смысле техники построения от статей в любой другой области законодательства, но в Особенной части действующих

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 154

уголовных кодексов имеется несколько статей, выпадающих из этого общего правила, они дают общие для целой главы определения, не предусматривая конкретного состава, и, таким образом, не являются типичными для статей Особенной части уголовного законодательства. Н.Г. Александров, со своей стороны, указывает: «От статей закона, содержащих юридические нормы в собственном смысле (т.е. правила поведения, установленные и охраняемые государственной властью), следует отличать статьи закона, которые закрепляют и юридически оформляют самые устои советского общественного и государственного строя. Такие статьи (как, например, ст. 1 Конституции СССР) определяют сущность и характер всех других статей закона, содержащих юридические нормы, служат политико-правовой основой для всей системы советского социалистического права, определяют основные принципы этой системы» [2].

Таким образом, уже давно признано, что действующее законодательство иногда включает в себя статьи, которые не укладываются в рамки традиционного учения о структуре юридической нормы. Но из признания этого факта Н.Г. Александров делает совершенно неожиданный вывод, утверждая, что подобные статьи закона вообще не содержат в себе нормы права – ни в полном составе, ни хотя бы в виде ее отдельной структурной части, а служат лишь политико-правовой основой для создания юридических норм.

В противоположность этому, мы полагаем, что статья закона или иного нормативного акта, не содержащая в себе хотя бы какой-либо одной из составных частей юридической нормы, была бы явлением, противоречащим самому себе. И дело здесь вовсе не в особенностях отдельных статей действующего законодательства, а в том, что господствующий взгляд на структуру правовой нормы оказывается неспособным объяснить все эти особенности.

Норма права есть установленная или санкционированная государством и охраняемая им норма общеобязательного поведения людей как участников регулируемых нормой повторяющихся общественных отношений

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 155

Какие выводы из этого определения необходимо сделать по вопросу об обязательных составных элементах структуры юридической нормы?

Поскольку норма права есть правило общеобязательного поведения, то без такого правила немыслимо и существование самой юридической нормы. Следовательно, диспозиция является для нормы права необходимым и решающим составным элементом. Поэтому мы найдем ее и в тех статьях закона, которые строятся отлично от общепринятого правила и которые, по мнению Н.Г. Александрова, вообще не являются юридическими нормами.

В числе таких специфических статей в литературе назывались статьи уголовного закона, которые формулируют понятие преступления данного вида, но не содержат в себе санкций. Например, ст. 1 Закона об уголовной ответственности за воинские преступления 1958 г. («Ведомости Верховного Совета СССР», 1959 г. № 1, ст. 10) не содержит в себе санкции, а лишь устанавливает, что воинским является преступление против установленного порядка несения военной службы, совершенное военнослужащими и военнообязанными во время прохождения последними учебных сборов. Но если сопоставить эту статью со ст. ст. 1, 7 Основ уголовного законодательства, предусматривающими наказуемость общественно опасных действий, то станет совершенно очевидным, что ст. 1 Закона об уголовной ответственности за воинские преступления не просто определение, а конкретное правило поведения, запрещающее под страхом наказания совершение перечисленных в ней действий.

Далее, поскольку норма права есть правило общеобязательного поведения в сфере регулируемых ею повторяющихся общественных отношений, она должна содержать в себе указание на те общественные отношения, которые ею имеются в виду, т.е. на те условия, при наличии которых эта норма требует соблюдения определенного, установленного ею правила поведения. Следовательно, гипотеза также является для нормы права ее необходимым составным элементом. Поэтому в любом законодательном тексте содержится либо диспозиция, либо гипотеза, либо и то, и другое одновременно. Это относится и к тем статьям закона, которые составляют политико-правовую базу для создания норм права.

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 156

Возьмем ту же ст. 1 Конституции СССР, в которой говорится: «Союз Советских Социалистических Республик есть социалистическое государство рабочих и крестьян». Поскольку перед нами статья закона, а не формула учебника, мы не можем относиться к ней только как к научному определению, но должны выявить и те юридические требования, которые из нее вытекают. И эта статья действительно требует от всех граждан, организаций, должностных лиц и от всех государств, признавших нашу страну, а значит, признавших и ее за« коны, рассматривать Союз Советских Социалистических Республик как социалистическое государство рабочих и крестьян. Такова ее диспозиция. Конечно, эта диспозиция имеет значение политико-правовой базы как внутри страны, так и в области внешних отношений. Внутри страны она определяет всю нормотворческую и иную деятельность Советского государства, а также правовое регулирование всех иных отношений нашего общества как отношений, складывающихся и. развивающихся именно в социалистическом обществе. На международной арене тот юридически закрепленный факт, что СССР является государством социалистического типа, имеет решающее значение для активного сотрудничества нашей страны с другими странами социалистического лагеря, а признание этого факта со стороны капиталистических государств служит юридической базой мирного сосуществования государств с различными общественными системами. Но все эти обстоятельства не только не опровергают, а, наоборот, подчеркивают огромное правовое значение ст. 1 Конституции СССР, огромное правовое значение содержащейся в ней диспозиции. В то же время эта статья имеет в виду Союз Советских Социалистических Республик, а не какое-либо иное государство. Значит, и она рассчитана лишь на определенный, хотя и достаточно широкий круг общественных отношений, очерчивая их в своей гипотезе. Аналогично строятся и все другие статьи закона общего характера. Следовательно, все статьи такого рода не только служат базой для создания иных юридических норм, но и сами содержат в себе определенные элементы, характерные для нормы права.

Наконец, соблюдение нормы права обеспечивается мерами государственной охраны. На этом основании

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 157

в литературе делается вывод, что обязательным элементом всякой нормы является санкция, поскольку именно в ней и определяются меры принудительного характера, применяемые государством в целях обеспечения соблюдения требований юридической нормы. Однако согласиться с таким выводом нельзя, так как он построен на слишком упрощенном рассмотрении в действительности весьма разнообразных способов, при помощи которых государство обеспечивает принудительную охрану правовых норм.

Всякая норма права обеспечивается мерами государственной охраны. Иначе она перестала бы быть нормой права. Но отсюда вовсе не следует, что эти меры во всех случаях должны быть воплощены в санкции самой нормы.

Иногда бывает так, что норма права обладает своей собственной санкцией, но, кроме того, она охраняется при помощи какой-либо другой нормы в целом, в том числе и при помощи ее санкции. Например, текст ст. 30 ГК РСФСР гласит: «Недействительная сделка, совершенная с целью, противной закону, или в обход закона, а равно сделка, направленная к явному ущербу для государства». В этой норме имеется и своя диспозиция (запрещение совершать противозаконные сделки), я своя гипотеза («если кто-либо совершит противозаконную сделку»), и своя санкция (объявление подобной сделки недействительной). Возьмем теперь ст. 147 ГК РСФСР, в которой говорится: «В случае недействительности договора, как противозаконного или направленного к явному ущербу для государства (ст. 30), ни одна из сторон не вправе требовать от другой возврата исполненного по договору. Неосновательное обогащение взыскивается в доход государства». У этой нормы тоже имеется и своя диспозиция (запрещение исполнять противозаконные сделки), и своя гипотеза («в случае исполнения противозаконной сделки»), и своя санкция (взыскание всего исполненного в доход государства). Ясно, однако, что норма ст. 30 ГК охраняется не только ее собственной санкцией (объявляющей недействительной противозаконную сделку), но и диспозицией нормы ст. 147 ГК (запрещающей исполнять противозаконные сделки), и санкцией последней (предусматривающей изъятие всего исполненного в доход государства).

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 158

Возможны и такие случаи, что норма не имеет своей собственной санкции, но охраняется при помощи каких-либо других юридических норм, в том числе и при помощи их санкций. Например, согласно ст. 58 ГК «собственнику принадлежит в пределах, установленных законом, право владения, пользования и распоряжения имуществом». В этой статье выражена как гипотеза нормы («если лицо является собственником»), так и ее диспозиция (собственник вправе владеть, пользоваться и распоряжаться имуществом). Однако в ней отсутствует санкция, причем ни в гражданском кодексе, ни в каком-либо ином законе нет такой статьи, которая ограничивалась бы только тем, что формулировала одну лишь санкцию к ст. 58 ГК. В то же время в одном только гражданском кодексе имеется по крайней мере три нормы, служащие делу охраны правила ст. 58 ГК., Согласно одной из них (ч. 1 ст. 59) собственник вправе отыскивать свое имущество из чужого незаконного владения; согласно другой (ч. 2 ст. 59) собственник вправе требовать устранения всяких нарушений его права, хотя бы они и не были соединены с лишением владения; согласно третьей (ст. 403) причинивший вред имуществу другого лица обязан возместить причиненный вред. Тем же целям служат и нормы уголовного законодательства об ответственности за хищение, истребление имущества и т.д. Все эти нормы имеют свою гипотезу, диспозицию и санкцию. Их поэтому нельзя рассматривать как санкцию ст. 58 ГК, ибо они являются вполне самостоятельными нормами. Но все они так или иначе охраняют соблюдение правила ст. 58 ГК. Значит, ст. 58 ГК содержит в себе норму права, ибо она является правилом общеобязательного поведения, охраняемым государством. Но меры такой охраны не выражены в ней самой, в ее собственной санкции. Следовательно, она представляет собою юридическую норму без санкции, хотя и обеспеченную мерами государственного принуждения.

В особую группу следует выделить нормы, которые не имеют своей собственной санкции, но охраняются не какими-либо иными отдельными юридическими нормами, а всей системой действующего права, всей совокупностью его норм. Например, ст. 1 Конституции СССР, как Мы уже видели, содержит в себе как гипотезу, так и диспозицию, но в ней нет собственной санк-

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 159

ции. При этом нельзя сказать, что только какая-то часть норм действующего советского законодательства служит делу охраны Союза ССР как социалистического государства рабочих и крестьян. Эта функция выполняется при помощи всей совокупности норм советского социалистического права.

Все сказанное дает основание прийти к выводу, что структурными элементами юридической нормы являются: гипотеза, диспозиция и санкция. Однако к числу обязательных элементов структуры правовой нормы относятся только гипотеза и диспозиция. Санкция же не обязательно должна входить в состав элементов данной нормы. В зависимости от конкретных задач, выполнение которых государство связывает с этой нормой, ее охрана может быть обеспечена посредством санкций, содержащихся в других юридических нормах, либо при помощи всей системы действующего права.

Относясь к числу составных элементов структуры юридической нормы, гипотезы, диспозиции и санкции бывают различных видов.

Разнообразные гипотезы, встречающиеся в юридических нормах, подразделяются на два вида: односторонние и двусторонние.

Односторонние гипотезы определяют либо только правомерные, либо, наоборот, только неправомерные обстоятельства, с наступлением которых связывается применение данной юридической нормы. Так, гипотезы всех норм особенной части Уголовного кодекса являются односторонними в том смысле, что они предусматривают лишь неправомерные акты, влекущие за собою применение этих норм. Напротив, правомерные действия ни в одном случае не могут повлечь за собою применение норм особенной части Уголовного кодекса. Но уже в общей части уголовного законодательства мы находим ряд норм, односторонняя гипотеза которых предполагает только правомерные обстоятельства для того, чтобы такие нормы могли быть применены. Например, согласно п. 1 ст. 41 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик лицо не может быть привлечено к уголовной ответственности, если со дня совершения им преступления, за которое судом может быть назначено лишение свободы на срок не свыше двух лет, прошло три года. Условием применения этой

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 160

нормы является истечение предусмотренного ею срока, т.е. наступление обстоятельства, которое ничего неправомерного в себе не содержит. Нормы с такой односторонней гипотезой чаще всего встречаются в государственном, административном, гражданском, процессуальном праве. Так, согласно ст. 2 ГПК суд приступает к рассмотрению дела не иначе, как по заявлению заинтересованной в том стороны, а в соответствии со ст. 108 УПК, поводом к возбуждению уголовного дела являются: заявления и письма граждан, сообщения общественных и государственных организаций, а также должностных лиц, явка с повинной, непосредственное обнаружение признаков преступления органами дознания и следствия, прокуратурой и судом. В обоих случаях гипотезы приведенных норм предусматривают определенные правомерные действия в качестве условия их применения.

В отличие от односторонних двусторонние гипотезы характеризуются тем, что они определяют применение нормы при наступлении предусмотренных ими как правомерных, так и неправомерных обстоятельств. При этом, однако, само собою разумеется, что практическое действие нормы права будет прямо противоположным в зависимости от того, вызывается ли ее применение правомерными или, наоборот, неправомерными обстоятельствами. Например, согласно ст. 185 ГК РСФСР купля-продажа строений должна быть под страхом недействительности нотариально удостоверена с последующей регистрацией в подлежащем коммунальном отделе. Эта норма подлежит применению не только при несоблюдении установленной ею формы, но и тогда, когда стороны обращаются к компетентным государственным органам за оформлением заключаемого ими договора. Однако в первом случае условием применения нормы являются неправомерные действия и предусмотренные ст. 185 ГК последствия выражаются в признании договора недействительным, а во втором случае совершаются правомерные действия и норма реализуется путем облечения договора в предусмотренную ею форму. Такой же двусторонний характер носят и гипотезы многих норм административного и процессуального права. Так, ч. 2 ст. 100 ГПК устанавливает, что в случае неявки сторон без уважительных причин по вторичному вызову суд выносит определение о прекра-

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 161

щении дела производством. Значив если стороны не явились по вторичному вызову без уважительных причин (неправомерное поведение), суд дело производством прекращает, а если они не явились по уважительным причинам (правомерное поведение), дело не прекращается, но лишь откладывается его разбирательство. Обратимся теперь к характеристике разновидностей диспозиции.

По объему выраженного в них правила поведения диспозиции подразделяются на казуальные и абстрактные.

Казуальные диспозиции перечисляют конкретные предписываемые, запрещаемые или дозволяемые ими действия. Напротив, абстрактные диспозиции предусматривают определенный тип поведения в качестве предписанного, запрещенного или дозволенного. Следует при этом иметь в виду, что нормы с казуальными диспозициями также являются правилами общеобязательного поведения. Они поэтому имеют дело с конкретными повторяющимися, а не с единичными неповторяющимися действиями. Ввиду этого нельзя согласиться с С.А. Голунским и М.С. Строговичем, когда они утверждают, что Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении орденом представляет собою конкретную (т.е. казуальную) норму [3]. Это вообще не норма права, а лишь индивидуальный акт по ее применению. Нормы права являются общими правилами, и в таком их понимании нормы с казуальными диспозициями ничем не отличаются от норм с абстрактными диспозициями. Различие между ними состоит только в том, что первые предусматривают хотя и повторяющиеся, но строго индивидуализированные случаи, тогда как вторые охватывают все случаи данного рода.

Нормы с казуальными диспозициями крайне неудачны в техническом отношении, ибо, не обеспечивая беспробельности закона, они обусловливают его чрезвычайную громоздкость. Например, в русском Уложении о наказаниях, в котором диспозиции строились казуистически, содержалось 2034 статьи (в редакции 1857 года). Исторически такие диспозиции появляются

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 162

в результате фиксации или иного способа придания юридической силы прецеденту. Поэтому в странах, в которых действует прецедентное право (например, в Англии), широкое распространение получили казуальные диспозиции.

Советское законодательство исключает возможность придания общеобязательного значения судебному или иному прецеденту. Ввиду этого наше право и не знает казуальных, а применяет лишь абстрактные диспозиции, что обеспечивает необходимую краткость издаваемых у нас нормативных актов и сводит до предельного минимума возможные пробелы закона. Однако, сами абстрактные диспозиции могут обладать абстрактностью различных степеней. Достаточно в виде примера сопоставить ст. 103 УК РСФСР, предусматривающую наказуемость умышленного убийства, и ст. 102 УК, говорящую об ответственности за умышленное убийство, совершенное из корысти, хулиганских побуждений и т.д. Диспозиция первой нормы имеет в виду вообще умышленное убийство, а диспозиция второй нормы – лишь такое умышленное убийство, которое характеризуется особыми признаками, указанными в ст. 102 УК. Следовательно, хотя обе диспозиции абстрактны, но степени их абстрактности существенно различны. Используя сочетание абстрактных диспозиций различных степеней, советский законодатель получает возможность конкретизировать устанавливаемые им общие правила применительно к особенностям отдельных видов общественных отношений.

По способу выражения содержащихся в них правил поведения диспозиции подразделяются на простые, описательные, ссылочные и бланкетные.

Простые диспозиции характеризуются тем, что они ограничиваются лишь наименованием предписываемых, запрещаемых или дозволяемых ими действий, не давая определения этим действиям. Так, ст. 221 ГК РСФСР указывает, что подрядчик обязан производить работу своим иждивением, не разъясняя, однако, что следует понимать под иждивением подрядчика. Такая диспозиция и будет называться простой. Законодатель прибегает к ней в тех случаях, когда используемый им общераспространенный термин широко известен и достаточно

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 163

ясно выражает суть устанавливаемого правила поведения. Ясно, например, что под иждивением подрядчика следует понимать выполнение работ собственным инструментом и из собственных материалов.

Описательные диспозиции в отличие от диспозиций простых уже не ограничиваются только наименованием соответствующего правила, но и определяют все его существенные признаки. Такой прием построения диспозиции применяется в случаях, когда наименование правила само по себе недостаточно ясно и может вызывать различные суждения относительно его подлинного содержания. Например, в обычном словоупотреблении в понятие кражи не всегда вкладывается один и тот же смысл. По-разному трактуется это понятие в законах различных стран и в различные исторические эпохи. Чтобы внести в данный вопрос полную определенность, наш закон, устанавливая ответственность за кражу, прибегает к описательной диспозиции, определяя кражу как «тайное похищение личного имущества граждан» (ст. 144 УК РСФСР). Открытое похищение того же имущества рассматривается законом уже не как кража, а как грабеж (ст. 145 УК РСФСР).

Ссылочные диспозиции могут строиться по тому же принципу, что и диспозиции простые или даже описательные. Однако характеристика содержащихся в них правил не исчерпывается только теми моментами, которые отражены в данной норме, так как они ссылаются, кроме того, на диспозиции определенных других норм, в которых эти правила получают дальнейшую конкретизацию. Например, в ст. 70 ГК РСФСР лишь упоминается конфискация имущества, но ее содержание не разъясняется. Можно было бы поэтому предположить, что перед нами простая диспозиция. Однако сущность конфискации разъяснена в ст. 30 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 года, которую и нужно привлечь для выяснения смысла ст. 70 ГК- Следовательно, диспозиция ст. 70 является не простой, а ссылочной. В ст. 137 УК Армянской ССР не только упомянуты бездействие власти и халатное отношение к службе, но и разъяснено содержание названных понятий. Можно было бы поэтому предположить, что перед нами описательная диспозиция. Однако для дальнейшего уточнения ее содержания ст. 137 УК отсы-

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 164

лает к признакам, упомянутым в ст. 135 того же УК. Значит, мы имеем дело не с описательной, а со ссылочной диспозицией. Ссылочные диспозиции применяются в целях исключения повторяемости в законах и обеспечения их максимальной краткости.

[1] Ю.Г. Ткаченко, Нормы советского социалистического права и их применение, Госюриздат, 1955, стр. 19.

[2] Н.Г. Александров, Законность и правоотношения в советском обществе, Госюриздат, 1955, стр. 91.

[3] См. С.А. Голунский и М.С. Строгович, Теория государства и права, М., 1940, стр. 249.

Бланкетные диспозиции, как и любые диспозиции вообще, формулируют определенные правила поведения. Но эти правила исчерпываются тем, что они предписывают соблюдение нормативных актов, относящихся к упоминаемому в них вопросу, но не включаемых в диспозицию данной нормы, а имеющих самостоятельное значение. Так, например, ст. 138 УК РСФСР предусматривает ответственность за умышленное существенное нарушение законодательства о труде; ст. 25 Закона об уголовной ответственности за государственные преступления («Ведомости Верховного Совета СССР» 1959 г. № 1, стр. 8) говорит о наказуемости нарушения правил о валютных операциях; ст. 407 ГК возлагает на государственные учреждения ответственность за вред, причиненный такими действиями их должностных лиц, которые предусмотрены в специальных законах. Бланкетные диспозиции, так же как и диспозиции ссылочные, способствуют обеспечению краткости закона и исключению повторений. Но они обладают и своим особым качеством, заключающимся в том, что бланкетные диспозиции остаются неизменными, как бы ни изменялись упоминаемые в них нормативные акты. Содержание бланкетной диспозиции остается одним и тем же: она требует соблюдения нормативных актов определенного вида.

В заключение рассмотрим вопрос о видах санкций.

По их содержанию санкции бывают полными и неполными.

Полные санкции предусматривают применение мер принуждения к лицу, нарушившему требования диспозиции нормы. Таковы, в частности, все санкции норм особенной части уголовного кодекса, предполагающие применение наказания к преступнику. Такой же характер носят и многие процессуальные, административно-правовые и гражданско-правовые санкции. Например, полными являются те санкции норм гражданского права, в соответствии с которыми производится принудительное

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 165

изъятие имущества у правонарушителя, возмещение за его счет причиненных им убытков и т.д.

Неполные санкции не сопряжены с применением мер принуждения к правонарушителю и выражаются они в том, что если лицо не соблюдает требования диспозиции нормы, то в силу этого не наступают те юридические последствия, к которым данное лицо стремилось, совершая определенные действия. Такова, например, санкция ст. 30 ГК РСФСР, объявляющая недействительной противозаконную сделку, или санкция ч. 2 ст. 1 КЗоБСО РСФСР, признающая юридическую силу только за зарегистрированным браком. Подобные санкции применяются также в административном и в процессуальном праве. Изредка они встречаются и в уголовном праве. Так, согласно ст. 11. Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии невменяемости. Поэтому, если бы в отношении такого лица был вынесен обвинительный приговор, этот приговор не имел бы юридической силы и был бы отменен в надлежащем порядке.

Следует отметить, что неполные санкции не связаны с применением мер государственного принуждения к правонарушителю, но, как и всякие санкции вообще, они носят принудительный характер, так как проводятся государством в жизнь в обязательном порядке.

По степени их определенности санкции подразделяются на абсолютно определенные, относительно определенные, альтернативные и кумулятивные.

Абсолютно определенные санкции имеют точно фиксированное выражение и не могут быть ни уменьшены, ни увеличены в своем объеме органом, их применяющим. Таковы в подавляющем большинстве случаев санкции гражданского права, предусматривающие возмещение правонарушителем всей суммы причиненных им убытков, или те санкции административного права, которые устанавливают точную величину штрафа, подлежащего взысканию с правонарушителя. В прошлом абсолютно определенные санкции иногда встречались и в уголовном законодательстве. УК РСФСР 1960 года от их применения полностью отказался, предоставив

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 166

судам во всех случаях возможность выбора мер наказания, наиболее отвечающих обстоятельствам дела и личности обвиняемого, но в рамках, установленных законом.

Санкции, которые определяются в законе по их высшему и низшему пределу с тем, что в указанных пределах в каждом отдельном случае точный размер санкции устанавливается органом, ее применяющим, называются относительно определенными. Такими в подавляющем большинстве случаев являются санкции уголовного права (например, санкция в виде лишения свободы на срок от пяти до пятнадцати лет, предусмотренная ч. 3 ст. 93 УК РСФСР за совершение мошенничества, причинившего крупный ущерб государству или общественной организации). Подобные санкции применяются иногда в административном праве, когда, например, его нормы устанавливают минимальный и максимальный размер подлежащего взысканию штрафа. Таким образом, основная практическая особенность относительно определенных санкций состоит в том, что эти санкции допускают их конкретизацию с учетом степени вины правонарушителя и других обстоятельств каждого отдельного случая. Поскольку в гражданском праве предусматривается в виде общего правила обязанность правонарушителя возместить все причиненные им убытки независимо от степени вины и других обстоятельств дела, здесь относительно определенные санкции встречаются лишь в виде редчайшего исключения.

Альтернативные санкции включают в себя две или несколько санкций различного рода с тем, что выбор одной из этих санкций может быть произведен органом, который их применяет. Иногда в качестве альтернативы используется несколько абсолютно определенных санкций. Так, согласно ст. 33 ГК РСФСР, рассматривая дело о кабальной сделке, суд вправе либо признать сделку недействительной, либо прекратить ее действие на будущее время. В других случаях в качестве альтернативы используется несколько относительно определенных санкций, как это сделано, например, в ст. 199 УК РСФСР, предусматривающей в виде санкции исправительные работы на срок от шести месяцев до одного года или денежный штраф.

Кумулятивные санкции также включают в себя две или несколько санкций различного рода с тем, однако,

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 167

что допускается соединение этих санкций при их применении к одному и тому же правонарушению. При этом в одних случаях такое соединение является факультативным и зависит от усмотрения органа, применяющего санкции, а в других случаях оно предусматривается в качестве обязательного в самом законе. Так, согласно ст. 26 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью может назначаться в качестве как основного, так и дополнительного наказания. Значит, соединение этой меры с каким-либо иным наказанием зависит от усмотрения суда. Здесь, следовательно, имеет место факультативно-кумулятивная санкция. Напротив, если взять штрафную неустойку, то согласно примечанию 1 к ст. 141 ГК РСФСР в случаях, указанных в законе, она подлежит обязательному взысканию сверх суммы возмещения убытков. Здесь, следовательно, имеет место обязательная кумулятивная санкция.

По способу формулирования санкции подразделяются на прямые и ссылочные.

Прямые санкции непосредственно выражаются в самой правовой норме. При ссылочном характере санкции она в самой норме не формулируется, но последняя отсылает к какой-либо другой норме, в которой необходимая санкция имеется. Так, ст. 9 Закона об уголовной ответственности за государственные преступления, предусматривая наказуемость организационной деятельности, направленной к совершению особо опасных государственных преступлений, а равно участие в антисоветской организации, отсылает к санкциям ст. ст. 1–8 того же закона.

Необходимо иметь в виду, что нормы со ссылочными санкциями не являются нормами без санкций. У них имеется своя собственная санкция. Но поскольку последняя по своему содержанию полностью совпадает с санкцией какой-либо другой юридической нормы, законодатель для того, чтобы не воспроизводить ее заново, прибегает к такому техническому приему, каким является отсылка. Нужно, впрочем, сказать, что экономия места, достигаемая при помощи ссылочных санкций, не всегда компенсирует те неудобства в использовании и применении закона, которые ими порождаются. Поэтому

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 168

Следовало бы прибегать к такому техническому приему лишь в тех редких случаях, когда это действительно является целесообразным.

II

Мы рассмотрели вопрос о классификации различных структурных элементов юридической нормы, подразделив на определенные виды применяемые в законах или в иных нормативных актах гипотезы, диспозиции и санкции. Обратимся теперь к классификации правовых норм в целом.

По их структуре юридические нормы подразделяются на нормы регулятивные и дефинитивные.

Регулятивные нормы строятся по принципу ясно выраженного правила поведения. Например, ст. 49 КЗоБСО РСФСР гласит: «Дети обязаны доставлять содержание своим нетрудоспособным родителям». Это регулятивная норма, ибо она прямо и непосредственно формулирует соответствующее правило поведения. В дефинитивных нормах также содержится Правило поведения. Но это правило в нормах такого рода не получает прямого выражения. Подобные нормы формулируют определения понятий, .категорий, явлений, которые имеют юридическое значение, а воплощенное в них правило поведения может быть выведено лишь в результате анализа соответствующих определений. Так, в ст. 4 Конституции СССР говорится: «Экономическую основу СССР составляют социалистическая система хозяйства и социалистическая собственность на орудия и средства производства, утвердившиеся в результате ликвидации капиталистической системы хозяйства, отмены частной собственности на орудия и средства производства и уничтожения эксплуатации человека человеком». Из этой нормы также вытекает определенное правило поведения: она требует отношения к социалистической системе хозяйства и к социалистической собственности на орудия и средства производства именно как к экономической основе СССР, что оказывает определяющее влияние на законодательную деятельность Советского государства в области правового регулирования соответствующего комплекса общественных отно-

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 169

шений и на содержание конкретных прав и обязанностей советских граждан в отношении социалистической собственности и социалистической системы хозяйства. Но правило поведения здесь не формулируется непосредственно в самой норме, сконструированной по принципу определения, а не правила поведения. Такая норма и является нормой дефинитивной.

Различие между регулятивными и дефинитивными .нормами сказывается и на их структурном составе. Регулятивные нормы чаще всего снабжаются санкциями. Так, диспозиция ст. 49 КЗоБСО РСФСР обеспечивается санкцией, помещенной в ст. 50 того же кодекса, которая предоставляет родителям право на взыскание алиментов в судебном порядке, если дети уклоняются от доставления им содержания. Напротив, дефинитивные нормы не снабжаются санкциями, а обеспечиваются или какими-либо другими нормами, в том числе и их санкциями, или всей системой действующего права. Так, в частности, обстоит дело с нормой ст. 4 Конституции СССР, делу охраны которой прямо или косвенно, непосредственно или в конечном счете служит вся совокупность юридических и иных средств, имеющихся в распоряжении Советского государства.

По сфере их применения юридические нормы подразделяются на общие, специальные и исключительные.

Характерная особенность общих норм состоит в том, что они применяются ко всем отношениям данного рода. Так, например, ст. 15 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик формулирует общую норму, ибо во всех отношениях, связанных с совершением преступления и применением наказания к преступникам, вопрос о стадиях развития преступной деятельности (о приготовлении и покушении на преступление) должен решаться в соответствии с нормой ст. 15 Основ. В отличие от этого специальные нормы регулируют не все, а только определенный вид отношений данного рода. Так, например, нормы Гражданского кодекса о купле-продаже являются нормами специальными, ибо они могут быть применены только к отношениям по купле-продаже, а не к каким-либо иным гражданским правоотношениям. Специфика исключительных норм состоит в том, что они являются дополнением либо к общим, либо к специаль-

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 170

ным нормам, причем таким дополнением, которое устанавливает изъятие из правил указанных норм. Так, например, норма ст. 2 Гражданского кодекса является общей. Она устанавливает, что споры о праве гражданском разрешаются в судебном порядке. Эта норма потому и является общей, что она распространяется на все вообще гражданские споры. Однако Указ Президиума Верховного Совета СССР от 11 января 1955 г. ввел административный порядок ответственности владельцев скота за потравы посевов в колхозах и совхозах («Ведомости Верховного Совета СССР» 1955 г. № 1, ст. 4). В этом случае мы имеем дело с исключительной нормой, устанавливающей изъятие из правила общей нормы. Напротив, Указ Президиума Верховного Совета СССР от 10 сентября 1953 г. является специальным нормативным актом, так как он относится не ко всем вообще, а только к жилищным гражданским правоотношениям. Вместе с тем ч. 2 ст. 1 данного Указа устанавливает общее правило о том, что выселение из жилых домов может производиться только в судебном порядке и лишь с предоставлением выселяемым другой, годной для жилья площади. Но наряду с этим ст. 2 того же Указа допускает в виде исключения в предусмотренных ею случаях административное выселение без предоставления другой площади. Здесь мы уже имеем дело с исключительной нормой, устанавливающей изъятие из правил специальной нормы.

Деление юридических норм на общие, специальные и исключительные имеет большое практическое значение.

Это деление важно для должной организации кодификационных работ и вообще работы по изданию законодательных и иных нормативных актов. Так, в частности, отграничение общих норм от норм специальных позволяет при разработке кодекса образовать в нем общую часть с включением в нее общих норм, что освобождает специальные разделы кодекса от повторяемости. Кроме того, любой нормативный акт для обеспечения логической последовательности в расположении его материалов должен строиться по принципу движения от общих к специальным или в необходимых случаях к исключительным нормам.

Рассматриваемое деление оказывает также влияние на применение и толкование юридических норм. Так,

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 171

например, при наличии к тому необходимых юридических предпосылок общие и специальные нормы могут толковаться распространительно или применяться по аналогии [1]. Напротив, исключительные нормы допускают только буквальное применение, так как если бы они применялись по аналогии или толковались распространительно, то тогда установленное ими изъятие фактически начало бы поглощать общее правило.

Существенно важно выявление различия между общими, специальными и исключительными нормами для обнаружения иногда встречающихся противоречий в законе или в ином нормативном акте. Если специальная норма решает какой-либо вопрос отлично от правила общей нормы, применению подлежит в соответствующих случаях норма специальная, ибо она для того и устанавливается, чтобы определенный вид общественных отношений в тех или иных направлениях урегулировать иначе, чем регулируются все вообще отношения данного рода. С другой стороны, к отношениям, на которые распространяется действие исключительных норм, не применяются соответствующие общие и специальные нормы, посвященные разрешению того же самого вопроса. Следовательно, действительное, а не мнимое противоречие может иметь место либо между общими, либо между специальными, либо между самими исключительными нормами.

По характеру их обязательности юридические нормы подразделяются на императивные и диспозитивные.

Императивными называются нормы, правила которых не могут быть заменены какими-либо иными требованиями, установленными для данного правоотношения его участниками. Например, ст. 213 ГК РСФСР^7 гласит: «Проценты начисляются только на капитальную сумму долга. Начисление процентов на проценты (сложные проценты) воспрещается». Норма этой статьи императивна, ибо, воспрещая начисление сложных процентов, она не допускает никаких отступлений от сформулированного в ней правила. Поэтому, если бы участники договора займа и пришли к соглашению о взимании сложных про-

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 172

центов, такое соглашение было бы лишено юридической силы.

Диспозитивными называются нормы, правила которых применяются лишь в случаях, когда участники правоотношения не выработали иного условия по вопросу, разрешенному в данной норме. Например, контрагенты договора имущественного найма могут договориться о том, кто из них будет производить капитальный ремонт сданного в наем имущества во время действия договора. Но как быть, если в процессе заключения договора они вообще не вспомнили о распределении обязанностей по капитальному ремонту? Тогда на помощь договорным контрагентам пришла бы ст. 159 ГК РСФСР, устанавливающая, что «производство капитального ремонта лежит на обязанности наймодателя, если иное не предусмотрено законом или договором». Норма этой статьи диспозитивна, ибо она позволяет участникам договора по-иному сформулировать определенное в ней условие и лишь восполняет достигнутое между ними соглашение в случае обнаружения в нем пробела. Поэтому, если бы договором обязанность по производству капитального ремонта была возложена на нанимателя, действовало бы договорное условие, а не правило ст. 159 ГК.

Таким образом, действие императивных норм существенно отличается от действия норм диспозитивных. Вследствие этого весьма важно четко отграничивать их друг от друга в процессе ознакомления с текстом нормативного акта.

Решение этой задачи в значительной степени облегчается тем, что диспозитивные нормы встречаются почти исключительно в области гражданского права. В других отраслях права они составляют редчайшее исключение, так как в этих отраслях соглашение участников правоотношения не имеет того значения, какое оно имеет в праве гражданском. В виде примера сошлемся на ст. 23 ГПК, позволяющую по соглашению между истцом и ответчиком передать рассмотрение спора на разрешение морской арбитражной комиссии, но если такое соглашение достигнуто не будет, дело подлежит рассмотрению в суде. Приведенная процессуальная норма является диспозитивной. Диспозитивными также являются уголовно-процессуальные нормы, касающиеся дел, возбуждаемых по жалобе потерпевшего, ибо по таким делам суд в виде

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 173

общего правила обязан вынести приговор лишь в том случае, если стороны не достигнут примирения (п. 6 ст. 5 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик «Ведомости Верховного Совета СССР» 1959 г. № 1, ст. 15 и п. 6 ст. 5 УПК РСФСР). За этими и некоторыми другими немногочисленными исключениями, во всех остальных случаях, если норма не относится к гражданскому праву, ее можно считать императивной.

Кроме того, разграничению норм названных видов способствуют иногда указания, содержащиеся по этому поводу в самом законе. Так, диспозитивные нормы сопровождаются обычно словами «при отсутствии иного соглашения» (см., например, ст. 214 ГК), «поскольку иное не установлено в договоре» (см., например, ст. 161 ГК) и т.п. В императивных нормах нередко употребляются такие формулы, как «недействительны» (см., например, ст. 10- ГК), «под страхом недействительности» (см., например, ст. 379 ГК) и т.п. Кроме того, императивными являются нормы, содержащие в себе запрет (таковы, в частности, нормы особенной части Уголовного кодекса) или категорически выраженное долженствование (например, нормы Конституции СССР, определяющие обязанности граждан).

Но если ни приведенных, ни иных аналогичных указаний в тексте закона нет, вопрос об императивной или диспозитивной природе соответствующей правовой нормы должен быть решен на основе анализа и оценки ее содержания.

Так, в ст. 9 ГК говорится: «Несовершеннолетние, достигшие четырнадцати лет, могут совершать сделки с согласия своих законных представителей...» Ясно, что такая норма, хотя в ней и нет на этот счет прямых оговорок, является императивной, ибо если без согласия своих законных представителей несовершеннолетний не может вообще совершать сделок, то он тем более не может заключить с кем-либо соглашение о том, что вступит с ним в сделку, минуя своих законных представителей. Напротив, ст. 178 ГК, хотя и в ней нет по этому поводу прямых указаний, формулирует диспозитивную норму. «В случае произведенного с разрешения наймодателя улучшения имущества, – говорится в этой статье, – наниматель имеет право на соответственное

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 174

вознаграждение от наймодателя». Имеет право, но отнюдь не обязан требовать вознаграждение! Следовательно, он может от него и отказаться. И если бы такой отказ был зафиксирован в самом договоре найма, наниматель уже не имел бы права, предоставляемого ему ст. 178 ГК.

Особое положение среди юридических норм занимают так называемые поощрительные нормы.

К числу поощрительных норм относятся, например, Положения об орденах, медалях, почетных званиях и почетных грамотах. Эти нормы, будучи правовыми нормами, имеют обязательное значение. Их обязательная сила состоит, в частности, в том, что они предоставляют право компетентным органам Советского государства при наступлении указанных в этих нормах условий применить их к тем лицам, которые заслуживают соответствующего поощрения. В этом смысле они обязательны и обеспечиваются мерами государственной охраны. Однако то поведение, которое служит основанием применения такой нормы, является не юридически обязательным, а только желательным с точки зрения интересов Советского государства. Поэтому невыполнение требований указанных норм юридически безразлично, но отнюдь не неправомерно, как и, с другой стороны, выполнение тех же требований не только правомерно, но и служит основанием для поощрения. В этом и заключается специфика поощрительных норм.

Юридическая конструкция поощрительных норм бывает различной.

Одни поощрительные нормы строятся так, что выполнение сформулированных в них требований не порождает субъективных прав для лиц, которыми эти требования выполняются, но служит юридическим фактом, порождающим для компетентного государственного органа право на применение поощрения. По такому принципу построены, в частности, Положения об орденах, медалях, почетных званиях и почетных грамотах. Так, ст. 1 Положения о звании Героя Социалистического Труда («Ведомости Верховного Совета СССР» 1938 г. № 23) устанавливает: «Звание Героя Социалистического Труда является высшей степенью отличия в области хозяйственного и культурного строительства и присваивается лицам, которые своей особо выдающейся нова-

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 175

торской деятельностью в области промышленности, сельского хозяйства, транспорта, торговли, научных открытий и технических изобретений проявили исключительные заслуги перед государством, содействовали подъему народного хозяйства, культуры, науки, росту могущества и славы СССР». При наличии этих условий государственные или общественные организации могут представить к присвоению, а Президиум Верховного Совета СССР присвоить звание Героя Социалистического Труда, но, само собою разумеется, право требовать присвоения такого звания ни у кого не возникает.

Другие поощрительные нормы строятся так, что на их основе возникают определенные субъективные права для лиц, выполняющих требования таких норм. Например, ст. 90 Кодекса торгового мореплавания устанавливает, что грузоотправитель, осуществивший погрузку груза на судно ранее обусловленного срока, имеет право на получение вознаграждения от перевозчика. В то же время в самой ст. 90 КТМ формулируются правила, в соответствии с которыми определяется размер такого вознаграждения. Эта норма носит поощрительный характер, но с той особенностью, что выполнение ее требований порождает для грузоотправителя субъективное право на получение вознаграждения, которое может быть осуществлено в принудительном, а именно в судебном, порядке.

Наряду с приведенными видами классификации, некоторые авторы предлагают, кроме того, подразделять юридические нормы на обязывающие, запрещающие и управомочивающие (или уполномочивающие) [2]. Но этот взгляд не разделяется рядом других авторов, подвергающих его критике [3]. Он не выдер-

Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. – М.: Юр. Литература. – 1961. С. 176

живает практической проверки потому, что в действительности не существует правовых норм, которые были бы либо только обязывающими, либо только запрещающими, либо только управомочивающими.

Всякая правовая норма носит одновременно и обязывающий, и запретительный характер: обязывая к совершению какого-либо действия, норма запрещает воздержание от его совершения, как и наоборот, запрещая совершение определенного действия, она обязывает к его несовершению. В то же время всякая правовая норма носит и управомочивающий (уполномочивающий) характер: норма, обязывающая к совершению того или иного действия и запрещающая его несовершение, как и, наоборот, норма, запрещающая совершение данного действия и обязывающая к его несовершению, управомочивает (уполномочивает) кого-либо требовать, соответственно, совершения или несовершения этого действия.

Деление норм на обязывающие, запрещающие и уполномочивающие основано не на .существе дела, а на чисто словесных признаках нормы. Иногда в качестве примера обязывающей нормы приводится ст. 42 КЗоБСО РСФСР («Родители обязаны доставлять содержание несовершеннолетним детям...»), а в качестве примера управомочивающей нормы – ст. 59 ГК РСФСР («Собственник вправе отыскивать свое имущество из чужого незаконного владения...»). Но не меняя содержания этих норм, их можно было бы сформулировать иначе («Несовершеннолетние дети вправе получать содержание от своих родителей...», «Незаконный владелец чужого имущества обязан возвратить его по требованию собственника...»), и тогда первая норма стала бы управомочивающей, а вторая – обязывающей. Придать же норме обязывающее или управомочивающее словесное выражение возможно только потому, что всякая норма права является и обязывающей, и управомочивающей одновременно.

По изложенным соображениям деление юридических норм на обязывающие, запрещающие и управомочивающие нельзя признать правильным и обоснованным.

[1] В настоящее время, как известно, в уголовном праве аналогия отменена. Но она сохранена в гражданском праве (ст. 4 ГПК РСФСР).

[2] См. С.А. Голунский и М.С. Стpогович, Теория государства и права, М., 1940, стр. 246–247; А. И. Денисов, Теория государства и права, Юриздат, 1948, стр. 400; «Теория государства и права», под ред. М.П. Каревой, Госюриздат, 1949. С некоторыми оговорками та же позиция нашла свое отражение в «Учебном пособии по теории государства и права», М., 1955, стр. 350–352.

[3] См. Н.Г. Александров, Юридическая норма и правоотношения, М., 1947, стр. 9; О.С. Иоффе, Правоотношение по советскому гражданскому праву, Л., 1949, стр. 51; А.Я. Беpченко, Нормы советского социалистического права как средство закрепления, охраны и развития социалистических общественных отношений (Отчет о защите кандидатской диссертации, «Советское государство и право» 1950 г. № 5, стр. 78).