11. ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЙ ОБЗОР

Как мы увидели из предшествующего изложения, в период Позднего средневековья в европейских странах закладывалась основа правопорядка, восходящая к позднеантич-ному римскому праву, к общественным наукам, философии и системе образования в греческих полисах. С точки зрения всеобщей исторической перспективы средневековая европейская правовая культура по своей сути является эллинистической. Ибо именно в рамках эллинистического культурного мира сложилось то интеллектуальное и рационалистическое отношение к проблемам человека и общества, которое сформировало римскую правовую науку, в свою очередь, повлиявшую на средневековых легистов и канонистов.

В средневековых школах легистов и канонистов также выкристаллизовалась рационалистическая методика, которая впоследствии стала общим наследием и характерной чертой европейских юристов. Эта методика отличает европейскую правовую культуру от других, например, от восточноазиат-ской и арабской. Особенно заметно отличие от средневекового арабского права. Несмотря на то, что арабы испытали сильное влияние эллинистической культуры и сами внесли выдающийся вклад в различные области науки, например, в философию, астрономию, математику и медицину, им не удалось освободиться от влияния Корана, который был для них авторитетным правовым источником. И даже наиболее культурно развитое средневековое арабское государство - мавританский халифат в Кордове не только не развивал независимое от Корана право, но и не воспользовался римским правом, несмотря на тесные контакты - не всегда враждебные! -с христианскими и романизированными северными областями Испании. Ислам был так привязан к авторитету Корана, что законотворчество было немыслимо. В задачу ученых входила только разработка деталей правопорядка путем умозрительного философского толкования отдельных мест Корана. Это дало начало соединению мотивированных религиозными воззрениями моральных и собственно правовых норм. Арабские правоведы, однако, не стремились создать отдельное право на основе рационального анализа текстов. Им были также чужды попытки приспособить авторитетные нормы к потребностям оощества и тем самым к теоретически осмысленному и одновременно действенному правопорядку, как это делали Церковные Соборы в Восточной Европе.

Сохранилось знаменитое свидетельство того, насколько раздражало арабов западноевропейское право. В XII в. один хорошо образованный мавр из арабского государства в Испании путешествовал по Средиземноморью. Он посетил основанное крестоносцами Иерусалимское королевство (1099 -1187 гг.), записав в своем отчете, как правоверному мусуль-

2 04

манину страшно смотреть на то, что делают неверные: в королевстве крестоносцев царили общий порядок и правовая безопасность, поэтому путешествовать можно было без опаски; торговля процветала, а во время судебного процесса можно было положиться на беспристрастность судей. "У нас . же, - продолжает он, - только вороватые взяточники вместо кади" .

Тот факт, что средневековая западноевропейская правовая культура находилась на более высоком уровне по сравнению с арабскими странами и большей частью современной Восточной Европы, имел много причин. Мы не будем подробно их рассматривать. Остановимся только на одной стороне западноевропейской правовой культуры, которая имеет центральное значение для истории права, на высокоразвитой юридической технике. Источники со всей ясностью показывают, что в этой области Западная Европа имела огромное преимущество перед арабским и восточноевропейским правом.

В чем же состояло это преимущество? Чтобы ответить на вопрос, нужно прежде всего посмотреть, о каком техническом уровне развития свидетельствуют древнейшие правовые источники стран Средиземноморья. Как мы знаем, они полностью пронизаны примитивной казуистикой. Они содержат решения простых конфликтов, классифицированные только » по функциональному принципу, т. е. вместе помещаются нормы, касающиеся одной области общественной жизни. Естественно, что когда правовые нормы были составной частью исторических хроник или религиозных сочинений, они вообще не классифицировались с юридической точки зрения. В первом случае их изложение не было основной задачей, во втором они были лишь частью религиозных воззрений и включались в описание последних. Ни библейская Книга Моисеева, ни Коран не содержат системного изложения правовых норм.

Попытку такового мы находим в законах вавилонского царя Хаммурапи. Сначала в них проводится разделение процессуального и уголовного права, после этого по порядку излагаются нормы земельного, торгового и семейного права. Затем приводятся нормы уголовного права, и заканчивается текст бессистемным перечислением правил из большого числа различных областей общественной жизни. Простая систематизация легко объяснима. Закон исходит от ритуального самодержца, а в законодательствах подобного рода вполне естественно прежде всего развивать нормы, касающиеся его судебной власти и уголовных санкций, с помощью которых он управляет людьми. Отсутствие системы в заключительной части связано с тем, что законы Хаммурапи были

Кади - судья, рассматривающий дела на основе мусульманского права {прим. пер.).

i 205

не единой кодификацией, а лишь серией соединенных друг с другом законов.

Другие архаичные законы (например, законы афинского политического деятеля и поэта Солона или римские Законы 12 таблиц) также строились на основе в высшей степени элементарной систематизации по принципу простого расположения материала. Совсем не были систематизированы эдикты преторов. И даже в составленном Сальвием Юлианом документе - постоянном преторским эдикте - нельзя найти единый принцип систематизации. В нем изложение правил прерывалось тем, что отдельные правовые нормы, которые нельзя было объединить в какие-нибудь более крупные единые блоки, помещались на первое попавшееся подходящее место.

Большое значение для дальнейшего развития основополагающей юридической систематизации в западноевропейском праве имел тот факт, что и в предшествующих Своду римского гражданского права кодексах, и в самом Своде законы систематизировались только в общих чертах. Единственным исключением была предпринятая Гаем в его институциях и юридическом учебнике попытка классификации правовых норм, основанная на последовательно проведенном создании понятий. Правовые нормы излагались им по принципу отношения к людям, причинам и обстоятельствам, связанным с конкретным иском.

И Свод, и Дигесты, напротив, построены очень просто. Так, первая книга Свода содержит правила, относящиеся к источникам права, отдельным областям права управления и церковного права. Книги 2-8 касаются частного права и гражданского процесса, а книга 9 - уголовного и процессуального права. Книги 10-12 посвящены праву управления и финансовому праву. Такое же деление проводится в основном и в Дигестах, в 50 книгах которых в центре внимания находится прежде всего частное право. Ему посвящены книги 2-47, в то время как уголовное право и уголовный процесс занимают только книги 48-49. Такое внимание к частному праву и гражданскому процессу естественно, поскольку они издавна играли большую роль в римской правовой традиции. В рамках этой традиции так и не развилась основанная на анализе понятий система, иерархически организующая различные институты права. Более того, изложенные в различных книгах правила нельзя было расположить по единому принципу. Поэтому приходилось довольствоваться разделением на институты, т. е. следовать функциональному методу. Характеризуя технический уровень позднеантичного римского права в целом, можно сказать, что римляне прекрасно развили казуистику, учитывающую даже практические последствия решения каждого конфликта, но не систему, основанную на анализе и синтезе понятий, позволявшую выработать наглядно и едино действующий механизм управле-

206

ния. Не пошли дальше глоссаторы и консилиаторы. Они исходили из развитой хитроумной казуистики. Для обеих школ исходным пунктом и в юридической работе, и в обучении был casus (случай ), а не понятие или теория. Основной задачей становилось уточнение решения проблем в каждом отдель

ном случае. Глоссаторы решали ее посредством филологической критики текста и сравнения с другими местами в Дигестах, консилиаторы - путем сравнения с современным им местным законодательством и судебной практикой. Позднее встала задача синтеза. Нужно было обобщить правила, разработанные для отдельных случаев, сопоставив ключевые понятия в различных "случаях" и сделав общие выводы. Таким образом закладывалась основа системного юридического мышления, которое приобрело большое значение в европейской правовой науке нового времени.

Каноническое право не было так привязано к традиционной последовательности правил. Основополагающее деление, которое проводилось в церковном праве, было поэтому более продуманным, вследствие чего оно развилось в последовательно системный порядок, основанный на единых принципах. В Liber extra (1234 г.) - первом наиболее четко построенном каноническом своде законов, основное разделение в котором восходит к более старым кодексам, правовые нормы распределены по пяти книгам, содержание которых можно охарактеризовать средневековым мнемоническим стишком: Judex, judicium, clems, sponsalia, crimen (судья - судебный процесс - духовенство - брак - преступление). Папский советник Раймундус из Пенафорте старался проводить четкие границы между различными областями права, которые рассматриваются в книге. Это показывает, что каноническое право стояло на более высоком уровне развития юридической техники, чем современное ему римское.

В европейском праве в средние века еще не предпринимались попытки юридической систематизации, основанной на общих понятиях и последовательно проведенных принципах, которые превратили бы правопорядок в иерархическую систему понятий. В основном функциональное расположение норм в каноническом и римском праве представляло собой лишь определенный шаг вперед по сравнению, например, с никак не организованным юридическим материалом в Коране.

Еще важнее было развитие казуистики от древнейших, выработанных средиземноморской культурой правил для каждого частного случая, к продуманным до мелочей решениям конфликтов, в которых углубленный анализ конфликта и введение абстрактных понятий давали возможность расширить область действия правила и придать ему более точную и конкретную форму.

207

Благодаря развитию юридической техники в средние века право стало гораздо более точным инструментом управления общественным развитием через законодательство и контроль юридической практики. Тем самым были созданы условия для более эффективной, чем раньше, организации разделения труда и совместной работы людей, но в этом и заключается первостепенная задача общественного порядка. Вследствие этого сложились также важные предпосылки для естественно-научного и технического прогресса в начале Нового времени, который во второй половине XVIII в. привел к первой промышленной революции. Ее быстрое течение было бы немыслимым, если бы не возможности юридической техники, позволявшие в условиях развитого частного права и права управления быстро решать чрезвычайно сложные общественные проблемы, порожденные новой промышленной техникой. Одной из предпосылок европейского индустриального общества и доминирующего положения Европы в мире в XIX в. была правовая деятельность легистов и канонистов полтысячелетия назад. Такую взаимосвязь будет легче понять, если вспомнить неоднократно приводившийся на страницах этой книги тезис о том, что право есть инженерное искусство общественной жизни.

■ О t: rf