§ 5. ТОЛКОВАНИЕ   СОВЕТСКОГО   УГОЛОВНОГО   ЗАКОНА

I. Укрепление социалистической законности и право­порядка, всемерная защита интересов государства и ох­рана прав граждан требуют точного и правильного при­менения уголовного закона.

Для того чтобы правильно применять закон, нужно понять социально-политическую обстановку и условия, вызвавшие его издание, содержание и смысл закона и, таким образом, уяснить волю законодателя. Это дости­гается путем толкования закона. Вместе с тем, пользу­ясь методом толкования, нельзя развивать, исправлять или приспосабливать волю законодателя, т. е. прида­вать закону новый смысл, так как толкование закона в этом случае превратится в деятельность по созданию закона  и  каждый  судья  станет  законодателем68. Зло-

68 См.: А. С. Шляпочников. Толкование уголовного закона, стр. 86, 112. — Такую же позицию по этому вопросу занимают О. С. Иоффе и М. Д. Шаргородский. «Тот, кто посягнет на совет­ский закон, какими бы политическими мотивами он ни прикрывался, посягает на важнейшие основы политики Коммунистической пар­тии» (О. С. Иоффе, М. Д. Шаргородский. Вопросы теории права, стр. 98).

84

употребление толкованием может привести к произволу и беззаконию.

Толковать закон можно только в соответствии с во­лей законодателя, нашедшей в нем свое выражение.

Важное значение имеет строгое и непреложное вы­полнение положения, что пока закон не отменен или не изменен законодателем, он выражает его волю. Никто, кроме законодателя, не может «поправлять» закон по своему усмотрению. Иначе требование «обеспечить стро­гое соблюдение социалистической законности», выражен­ное в Программе КПСС 69, не будет выполнено.

Поэтому нельзя согласиться с мнением, что закон надо толковать, исходя из конкретно-исторических усло­вий времени его издания, а не в соответствии с волей за­конодателя времени применения закона. Критикуя это положение, М. Д. Шаргородский дал единственно пра­вильное решение этого важного и принципиального во­проса: «В своей деятельности, толкуя законы, применяя действующее законодательство, суд должен стремиться установить не волю закона, что пропагандирует норма­тивная теория права, не волю законодателя времени из­дания закона, что никогда не может привести к пра­вильному решению конкретного вопроса, а то, что фак­тически имело и имеет место: закон толкуется и должен толковаться в соответствии с волей законодателя време­ни применения закона. Это единственное решение во­проса, которое фактически имеет место в жизни».70

По мнению В. Н. Кудрявцева, «в некоторых случаях закон мо­жет устареть и не соответствовать требованиям правосознания народа. Однако в нашей стране существуют и всегда существовали законные пути и средства пересмотра такого закона... Задача судеб-но-прокурорских органов состоит в том, чтобы строго соблюдать ту оценку общественной опасности деяния, которая содержится в за­коне, выражающем волю всего советского народа. Иное отношение к закону и законности нарушало бы принцип незыблемости совет­ского закона, поощряло бы произвол в судебной деятельности» (В. Н. Кудрявцев. Теоретические основы квалификации пре­ступлений. М„ Госюриздат, 1963, стр. 101).

69 Программа Коммунистической партии Советского Союза. Госполитиздат, 1962, стр. 106.

78 М. Д. Ш а р г о р о д с к и й. Закон и суд. Уч. зап. ЛГУ, № 8, 1956, стр. 18. — Такого же мнения придерживается и А. С. Шляпоч­ников (см.: А. С. Шляпочников. Толкование уголовного закона, стр. 107). В. Н. Кудрявцев, исходя из того, что признаки состава преступления делятся на две категории: постоянные и переменные,

' 85

Под толкованием уголовного закона понимается опре­деление его содержания, выявление его смысла, уясне­ние и объяснение терминов, употребленных законодате­лем 7|.

С. Г. Келина считает, что толкование уголовного за­кона— «одна из стадий его применения, которая необхо­дима всякий раз, когда применяется закон»72. Такое ре­шение вопроса, по нашему мнению, значительно сужает сферу применения закона. Правильно пишет по этому вопросу Н. Д. Дурманов, что «толкование уголовного за­кона осуществляется как органами государственной вла­сти, так и научными учреждениями, учеными-юристами, практическими работниками и другими гражданами»73.

В этой же связи следует отметить и другое ошибоч­ное положение, высказанное С. Г. Келиной: «Примене­ние уголовного закона — это акт судебного органа, уста­навливающего соответствие совершенного лицом деяния признакам, указанным в законе, и назначающего на этом основании виновному предусмотренную законом меру наказания».74 Такое сужение возможностей тол­кования противоречит закону, так как право привлечения к уголовной ответственности, т. е. право применения норм уголовного права, предоставлено не только суду, но и органам дознания, следствия, прокуратуры, госу­дарственной безопасности, а, применяя уголовные за­коны, они толкуют их.

полагает, что формулировка М. Д. Шаргородского, приведенная выше, правильна лишь в отношении переменных признаков и непра­вильна в отношении постоянных признаков (см.: В. Н. Кудряв­цев Теоретические основы квалификации преступлений, стр. ПО, 116—117, 128).

Поскольку вопрос о тем. делятся или не делятся признаки со­става преступления на постоянные и переменные, выходит за рамки данного исследования, он не будет здесь рассматриваться подробнее. Однако необходимо заметить, что толкование одних признаков со­става преступления на основе воли законодателя времени издания закона, а других на основе воли законодателя времени применения закона может породить путаницу и не будет способствовать укреп­лению социалистической законности.

71            См.:  М  Д.  Шаргородский.  Уголовный  закон, стр.  132.

72            Советское уголовное право. Часть Обшая. М., «Юридическая

литература», 1964, стр. 39.

73            Советское   уголовное   право.   Часть   Общая.   М,   Госюриздат,

1962, стр. 57.

74            Советское уголовное право. Часть Общая. М., «Юридическая

литература», 1964, стр. 39,

86

Правильно решает этот вопрос А. С. Шляпочников: «Процесс применения уголовного закона образуют: уста­новление имевших место в действительности фактов, со­бытий и всех сопутствующих им обстоятельств; выясне­ние правовых признаков, объективно присущих этим фактам и событиям в соответствии с действующим уго­ловным законом; квалификация этих фактов, событий; определение наказания, оправдание, прекращение уго­ловного дела со всеми вытекающими отсюда правовыми последствиями» 75.

Противоречивей точки зрения придерживается В. Н. Кудрявцев. По его мнению, «в действительности нормы уголовного права применяют и следователь, и прокурор, и суд в распорядительном заседании»76, хотя «уяснение и истолкование закона — большая и важная область су­дебной деятельности» 77.

В советском уголовном праве толкование законов под­чинено главной и основной задаче— соблюдению и укреп­лению социалистической законности. Поэтому закон тол­куется не только тогда, когда он неясен или неполон, а во всех случаях его применения. Толковать закон нужно потому, что он дает общую характеристику, общее пра­вило поведения, а задача заключается в том, чтобы пра­вильно применить закон к конкретному, единичному.78 Это обстоятельство подчеркивал К. Маркс: «Закон все­общ. Случай, который должен быть определен на осно­вании закона, — единичен. Чтобы подвести единичное под всеобщее, требуется суждение... Для применения за­кона требуется также и судья... Для судьи нет другого начальника, кроме закона. Судья обязан толковать за­кон, в применении к отдельному случаю, так, как он понимает закон при добросовестном рассмотрении».79

75

 А.    С.    Шляпочников.    Толкование

 уголовного    закона, стр.  47.

76            В.   Н.   Кудрявцев.   Теоретические   основы   квалификации

преступлений, стр. 16.

77            Там же, стр. 105.

78            Аналогично     решают     этот    вопрос   М.    И.    Ковалев    (см.:

М.   И.   Ковалев.   Советский   уголовный   закон.   Свердловск,   1956,

стр. 38), А. А. Герцензон  (см.: А. А.  Г е р ц е н з о н. Введение в со­

ветскую     криминологию.    М.,    «Юридическая    литература»,     1965.

стр. 33), В. Н. Кудрявцев  (см.: В. Н   Кудрявцев. Теоретические

основы квалификации преступлений, стр. 47).

73 К. Маркс  и  Ф. Энгельс. Соч., т. 1, стр. 66—67,

87

Толкование закона особенно необходимо в случаях, когда в диспозиции указаны не все признаки преступле­ния, когда диспозиция относится к бланкетным, когда следует конкретизировать отдельные признаки состава или разъяснить общие специальные термины. Таким об­разом, без толкования закон не может быть правильно применен.

Закон должен толковаться диалектически, а это зна­чит, что, используя все приемы и методы толкования, руководствуясь правилами формальной логики, нужно брать их в совокупности, не отрывая текста закона от его содержания, ставя перед собой задачу правильно понять политическое и юридическое содержание закона.

Когда при применении закона возникает необходи­мость его толкования, нужно прежде всего установить подлинный действующий текст закона и пользоваться только им.

С этой точки зрения действующим признается текст закона, опубликованный в официальном издании. В офи­циальный текст закона в последующем (после его при­нятия) могут быть внесены дополнения и изменения. Так, например, текст ст. 25 Закона об уголовной ответ­ственности за государственные преступления 1958 г. два­жды в течение 1961 г. дополнялся и изменялся.80 Поэто­му необходимо пользоваться текстом закона, вклю­чающим в себя все последующие дополнения и изме­нения.

II. В советской юридической науке высказываются разные мнения о видах, средствах, способах и приемах толкования юридических норм, хотя принципиальных различий между этими мнениями нет.

Распространенной является классификация толкова­ния по субъектам, по юридической силе толкуемых ак­тов, по приемам и объему толкования.81

80            См.: Ведомости Верховного Совета СССР, 1961, № 13, ст. 137,

и Ведомости Верховного Совета СССР, 1961, № 27, ст. 291.

81            См.:   Теория  государства   и    права.   М..   Госюриздат,    1955,

стр.  388. — А.  С.  Шляпочников  критикует  такую  громоздкую  клас­

сификацию, считая наиболее целесообразным разделение видов тол­

кования по субъектам толкования, по приемам и объему толкования

(см.:   А.    С.    Ш л я п о ч В и к о в.   Толкование   уголовного    закона,

стр.   140). Такую же классификацию видов толкования  предлагает

С.  Г.  Келнна   (см.:  Советское уголовное право. Часть Общая. М,

«Юридическая литература», 1964, стр. 39),

88

Субъектами толкования признаются государственные органы, должностные лица, общественные организации, а также отдельные граждане.

По юридической силе толкование подр аз-деляется на имеющее юридическую силу и не обладаю­щее такой силой, но опирающееся на авторитет общест­венного мнения. Толкование, имеющее юридическую си­лу, в свою очередь, делится на толкование органом, из­давшим закон, правомочным на это органом и судебное толкование.

Приемами толкования признаются историче­ское, систематическое, грамматическое и логическое.

По объему р. аз л и чаются следующие ви­ды толкования: распространительное и ограничи­тельное.

Наряду с этой классификацией существуют и другие. Так, А. А. Пионтковский82 предлагает трехчленную клас­сификацию видов толкования: 1) в зависимости от ре­зультатов толкования правовой нормы (распространи­тельное, ограничительное и буквальное); 2) в зависимо­сти от приемов толкования (грамматическое, логиче­ское, систематическое и историческое); 3) по субъекту толкования  (аутентическое, судебное и доктринальное).

А. А. Герцензон 83 различает два вида толкования: по степени обязательности (аутентическое, или легальное, судебное и доктринальное) и по объему его содержания (ограничительное и распространительное). Приемами толкования он считает грамматическое, систематическое, историческое и логическое.

М. Д. Шаргородский 84 различает толкования закона по методу, объему и по органу или лицу, которые-его толкуют. По методу (средствам) толкования выделяют­ся грамматическое, логическое (в тесном смысле), исто­рическое и систематическое; по объему — ограничитель­ное и распространительное и по органу — легальное (и как частный случай его аутентическое), судебное и док­тринальное.

82            См.: Теория государства и права. Основы марксистско-ленин.-

ского учения о государстве и праве, стр. 445—450.

83            См.:  А.  А.   Герцензон   Уголовное  право.   Часть   Общая,

стр. 195—200.

84            См.: М. Д. Шаргородский. Уголовный закон, стр. 154—

179.

89

Ю. Г. Ткаченко, различая в толковании уяснение разъяснение закона, признает два вида толкования пра­вовых актов: официальное и неофициальное: официаль­ное толкование — даваемое управомоченными органами власти и имеющее обязательную силу, неофициальное — даваемое любым человеком, общественными организа­циями и т. д., не имеющее обязательной силы для орга­нов государства. Официальное толкование, в свою оче­редь, он делит на нормативное и казуальное, считая ви­дом официального нормативного толкования аутентиче­ское.

Приемами уяснения смысла и содержания правовых норм Ю. Г. Ткаченко считает грамматический, историко-целевой и систематический, и три варианта применения нормы права: буквальное, ограничительное и распрост­ранительное. 85

А. С. Пиголкин, деля толкование на уяснение и разъ­яснение норм права, относит к уяснению приемы толко­вания и объем его. По приемам он подразделяет толко­вание на грамматическое, систематическое и историко-политическое, а по объему — на распространительное, ограничительное и буквальное (адекватное).

Разъяснение норм права как вид толкования он де­лит на официальное и неофициальное, в свою очередь, подразделяя официальное на нормативное и казуальное. Видами официального нормативного толкования А. С. Пи­голкин считает аутентическое и так называемое легаль­ное. 8Й

Средства и способы толкования могут быть разнооб­разны. Следует различать.такие виды (приемы) толко­вания: грамматическое и логическое (включающее в себя систематическое и историческое). По объему толкование может быть ограничительном или распространительным, а в зависимости от того, какой орган толкует закон, оно может быть легальным, аутентическим, судебным и на­учным (доктринальным).

Грамматическое толкование состоит в уяс­нении буквального содержания закона путем этимологи­ческого и синтаксического разбора его текста, а также выяснения значения и смысла употребляемых в законе слов, понятий, терминов. Так, для выяснения вопроса о

85 См.: Теория государства и права. М., «.Юридическая литера­тура», 1965, стр. 449—468.

8° См.: Общая теория советского права. М.,  1966, стр. 220—249.

90

том, необходимо ли для привлечения лица к ответствен­ности по п. «г» ст. 14 Закона об уголовной ответственно­сти за воинские преступления 1958 г. установить в его деянии одновременно наличие как утраты, так и порчи вверенного ему для служебного пользования имущест­ва, прибегают к грамматическому толкованию этой нор­мы и устанавливают, что между первым и вторым при­знаками законодатель поставил разделительный союз «или». Следовательно, даже одного из этих признаков (утрата, порча) при наличии других элементов состава преступления достаточно для привлечения к уголовной ответственности.

Особенно большое значение приобретает толкование употребленных в законе понятий и терминов. Этим ви­дом толкования систематически занимаются верховные суды СССР и союзных республик. Так, в ст. 14 ' Закона об уголовной ответственности за государственные пре­ступления (ст. 771 УК РСФСР) по отношению к лицам, преследующим в местах лишения свободы заключенных, которые встали на путь исправления, употребляется тер­мин «терроризующие». В связи с ошибками, допускае­мыми судами при применении этой нормы закона, и, в частности, в связи с ошибками, допускаемыми в квали­фикации действий виновных по признаку «терроризиро­вания» заключенных, вставших на путь исправления, пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 3 де­кабря 1962 г. разъяснил судам, что «под терроризирова­нием заключенных, вставших ня путь исправления, сле­дует понимать случаи насилия или угроз применения насилия с целью заставить отказаться от добросовест­ного отношения к труду и соблюдения правил режима, либо те же действия, совершенные на почве мести за выполнение общественных обязанностей по укреплению дисциплины и порядка в исправительно-трудовом учреж­дении. Как терроризирование должно рассматриваться также глумление и издевательства над заключенными в целях их устрашения и воспрепятствования перевос­питанию». 87

87 Постановление пленума Верховного Суда СССР «О судебной практике по делам об уголовной ответственности за действия, дез­организующие работу исправительно-трудовых учреждений» (Сбор­ник постановлений пленума Верховного Суда СССР 1924—1963 гг., стр. 240). См. также постановление пленума Верховного Суда СССР от 31  июля   1962  г. «О судебной  практике по делам  о взяточниче-

91

Логическое толкование имеет своей целью различными приемами установить волю законодателя, прямо не выраженную в тексте закона.

Различаются логическое толкование в широком смы­сле, включающее в себя систематическое и историческое толкование, и логическое толкование в узком смысле.

Основным видом логического толкования является

толкование систематическое, заключающееся в сопоста­

влении между собой разных уголовно-правовых норм

внутри Уголовного кодекса, с другими действую­

щими уголовно-правовыми актами, не вошедшими

в Уголовный кодекс, а также сопоставление норм раз­

личных отраслей права и установление места этой

нормы в системе законодательства. Вопрос о месте той

или иной нормы в системе законодательства нельзя

считать только техническим. Это вопрос и о существе

самой нормы. При систематическом толковании сопо­

ставляются тексты двух или нескольких статей, дела­

ются выводы из места нахождения статей в главах Ко­

декса. .   >

Правильное применение статей Уголовного кодекса, предусматривающих наказание за преступления, послед­ствием которых может быть смерть потерпевшего: тер­рористический акт (ст. 66 УК), убийство (ст. ст. 102—■ 106), нарушение работником транспорта правил без­опасности движения и эксплуатации транспорта, в ре­зультате которого последовала смерть потерпевшего (ст. 85 УК), и пр., — возможно при анализе этих статей и с учетом места, которое каждая из них занимает в си­стеме Особенной части. Так, ст. 66 УК может быть при­менена к лицу, совершившему убийство другого лица, только если установлено, что это преступление совер­шено в связи с государственной или общественной дея­тельностью потерпевшего и с целью подрыва или ослаб­ления Советской власти.

Иногда для правильного уяснения воли законода­теля возникает необходимость сопоставить нормы раз­личных отраслей права. Так, для решения вопроса о наличии в действиях лица уголовно наказуемого хули­ганства или мелкого хулиганства, влекущего админист-

стве», в котором толкуются и объясняются употребленные в законе термины «ответственное положение должностного лица», «лицо, ранее судившееся за взяточничество», «неоднократное получение взятки», «вымогательство взятки» (там же, стр. 261—262),

92

ративную ответственность, необходимо сопоставить ч. 1 ст. 206 УК РСФСР и ст. 1 Указа Президиума Верхов­ного Совета СССР от 26 июля 1966 г. «Об усилении от­ветственности за хулиганство».

Вторым видом логического толкования является толкование историческое. Большое значение для такого вида толкования имеет уяснение мнений составителей закона, материалов комиссий, работавших над законом, и других исторических документов, сопоставление про­ектов с принятым текстом закона. Это дает возмож­ность прийти к выводу о том, какие случаи законодатель хотел предусмотреть, а какие сознательно исключил.

При логическом толковании в узком смысле закон толкуется по его внутреннему содержанию на основе общих законов логики. При этом следует учитывать вы­работанные наукой общие принципы, соблюдение кото­рых при толковании законов обеспечивает точное, в со­ответствии с волей законодателя, применение закона и одновременно отражает гуманистический, демократиче­ский характер применения законов в советском уголов­ном праве.

К числу таких общих положений относятся: 1) вся­кое сомнение при толковании закона должно рассмат­риваться в пользу подсудимого; 2) исключительные за­коны подлежат ограничительному толкованию; 3) законы, устанавливающие смягчение ответственности, например привилегированные составы, могут быть толкуемы рас­пространительно; 4) законы, устанавливающие усиление ответственности, например квалифицированные составы, подлежат ограничительному толкованию; 5) изъятия из общих правил подлежат ограничительному толкова­нию88. Эти принципы «должны приниматься не как абсолютные положения, а в диалектическом взаимодей­ствии с другими принципами и методами толкования»89.

А. С. Шляпочников, соглашаясь с этим перечнем об­щих положений, полагает, что они относятся не только

88            См.: М. Д. Шаргородский. Уголовный закон, стр.  167 —

168. — Об общих принципах толкования писал еще и С.  В. Позны-

шев  (см.: Учебник уголовного права. М., 1923, стр. 37). Следуя этим

принципам,   пленум   Верховного  Суда  СССР    в    постановлении   от

4 июня 1960 г. «О судебной практике по делам об умышленном убий­

стве» указал судам на недопустимость расширительного толкования

отягчающих обстоятельств, указанных в ст. 102 УК РСФСР  (Сбор­

ник постановлений пленума Верховного Суда СССР   1924—1963 гг.,

стр.275).

89            М, Д. Шаргородский.   Уголовный закон, стр, 168.

93

к логическому толкованию, но вообще ко всей теории толкования. Он называет их «общие положения теории толкования»90 и выдвигает несколько основных принци­пов (исходных положений) советской теории толкова­ния уголовных законов. По его мнению, толкование за­кона «не может быть оторвано от цели, которую ставил перед собой законодатель, и основания, послужившего причиной издания данного закона»9'.

К числу исходных положений теории толкования А. С. Шляпочников относит:

Принцип обеспечения  интересов Советского госу­

дарства   и  созданного   им   социалистического   правопо­

рядка. Это, в частности, означает, что нельзя толковать

закон в ущерб интересам государства, для обеспечения

которых он был издан.

Принцип, согласно которому уголовный закон не

может быть толкуем во вред установленным советским

законодательством  правам  и  интересам  личности.  Ил­

люстрацией этого положения может служить неправиль­

ное толкование действующего закона о  праве граждан

на необходимую оборону  (ст.  13 УК РСФСР), которое

приводило на практике к нарушениям прав граждан.

Принцип  установления   объективной   истины.  По

мнению А. С. Шляпочникова,   «толкование   уголовного

закона не может и не должно ни при каких условиях

идти вразрез   с   установленными   по   делу   правовыми

признаками факта и содержанием распространяемой на

них уголовно-правовой нормы, а должно способствовать

правильному применению этой нормы, полностью соот­

ветствуя ее смыслу»92.

В этих принципах, выдвинутых А. С. Шляпочнико-вым, нет ничего специфического именно для толкования закона. Первые два принципа: охрана интересов госу­дарства и охрана прав и интересов личности — опреде­лены в качестве главных и основных задач всего уго­ловного,    законодательства    в    ст.     1    Основ     (ст.     1

90            А.    С.    Шляпочников.    Толкование    уголовного    закона,

стр. 116, 133—140.

91            Там   же,  стр.   119. — Задача   толкования  закона,   по    мнению

А. С. Шляпочникова, заключается в том, чтобы «правильно уяснить

смысл закона в соответствии с выраженной в нем волен законода­

теля, не забывая при этом о связи толкуемого закона   с   другими

правовыми нормами, о его месте в системе законодательства»  (там

же, стр. 108).

92            Там же, стр. 132.

94

УК РСФСР), и поэтому они должны строго соблю­даться (решаться) при пользовании любым институтом уголовного права, в том числе и при толковании зако­нов. Третий принцип имеет непосредственное отношение к уголовно-процессуальному праву (см., например, ст. 14 Основ уголовного судопроизводства). Кроме того, разъ­ясняя этот принцип, А. С. Шляпочников сводит его к необходимости соблюдать первые два принципа93.

По объему различается ограничительное и распро­странительное толкование уголовных законов94. Как правило, применение закона должно точно соответство­вать буквальному смыслу закона. Однако в отдельных случаях необходимо прибегать и к ограничительному или распространительному толкованию.

При ограничительном толковании закон при­меняется к более узкому кругу случаев,, чем это явст­вует из его буквального текста, а при распростра­нительном толковании — к более широкому кругу случаев, чем это вытекает из буквального текста закона.

Примером ограничительного толкования может слу­жить разъяснение ст. 15 Основ (ст. 15 УК РСФСР), данное пленумом Верховного Суда СССР: «Деяние ви­новного может быть признано покушением на убийство лишь в тех случаях, когда оно было непосредственно направлено на лишение жизни другого человека и, сле­довательно, совершалось с прямым умыслом».95

Примером распространительного толкования может служить толкование пленумом Верховного Суда СССР п. «з» ст. 102 УК РСФСР" В п. «з» ст. 102 УК указано, что умышленным убийством при отягчающих обстоя­тельствах  признается  убийство  «двух  или  более лиц».

93            См. там1 же, стр.  133.

94            М. А. Шнейдер указывал, что по объему толкование может

быть      ограничительное,     расширительное     и     буквальное      (см.:

М.   А.   Шнейдер.    Советское   уголовное   право.   Часть   Общая,

стр. 66)   При буквальном толковании его результаты полностью со­

ответствуют точному тексту закона, поскольку содержание и смысл

нормы и ее словесное выражение в законе целиком совпадают. Вы­

деляют буквальное толкование также С. Г. Келина  (см.: С.  Г. Ке-

л и н а.    Советский    уголовный    закон.    М.,     Госюриздат,      1961),

Ю. Г. Ткаченко (см.: Теория государства и права. М, «Юридическая

литература», 1965) и А. С. Пиголкин (см.: Общая теория советского

права).

95            Постановление пленума  Верховного Суда СССР от   3 июля

1963 г. «О некоторых вопросах, возникших в судебной практике по

делам об умышленном  убийстве-»   (Сборник постановлений пленума

Верховного Суда СССР 1924—1963 гг., стр, 280—281),

95

Пленум Верховного Суда СССР разъяснил, что «при установлении того, что умысел виновного был направ­лен на лишение жизни двух или более лиц, убийство одного человека и покушение на жизнь другого следует квалифицировать как оконченное преступление по ст. 102, п. «з» УК РСФСР и по соответствующим статьям УК других союзных республик»96.

Ограничительным и распространительным толкова­нием следует пользоваться очень осторожно, чтобы не произошло искажения воли законодателя. На это неод­нократно обращал внимание судов Верховный Суд СССР в своих руководящих разъяснениях, постановлениях и определениях по конкретным делам97.

От распространительного толкования надо отличать применение закона по аналогии. Под анало­гией понимается применение к общественно опасному деянию, ответственность за которое прямо не была пре­дусмотрена законом в момент его совершения, уголов­ного закона, устанавливающего ответственность за на­иболее сходное преступление.

Институт аналогии, не совпадая с институтом толко­вания закона, близко с ним соприкасается. Лица, тол­кующие закон, исходят из действующего закона, прямо предусматривающего ответственность за определенные деяния, и путем толкования стараются уяснить волю законодателя. При применении же аналогии отсутствует закон, признающий данное деяние преступлением и предусматривающий за него ответственность, поэтому . прокурор, следователь или судья сознательно применяют закон к случаю, который законодатель не имел в виду.

Практически вопрос о необходимости аналогии воз­ник в советском уголовном праве при подготовке пер­вого Уголовного кодекса РСФСР (1922 г.). Введение в советское уголовное законодательство института ана­логии объяснялось тем, что в Уголовном кодексе было невозможно предусмотреть ответственность за все пре­ступления,  а для  борьбы  с опасными   для   советского

98 Постановление пленума Верховного Суда СССР от 3 июля 1963 г. «О некоторых вопросах, возникших в судебной .практике по делам об умышленном убийстве» (Сборник постановлений пле­нума Верховного Суда СССР 1924—1963 гг., стр. 282).

97 См., например, постановления пленума Верховного Суда СССР от 31 июля 1962 г. и от 3 июля 1963 г. (см.: Сборник поста­новлений пленума Верховного Суда СССР 1924—1963 гг., стр. 261, 289).

96

строя явлениями необходимо было иметь институт, даю­щий возможность суду карать общественно опасные деяния и тогда, когда ответственность за них прямо в законе не была предусмотрена.98 Поэтому в УК 1922 г. (ст. 10), а затем в Основных началах уголовного зако­нодательства Союза ССР и союзных республик (ч. 3 ст. 3) и в УК РСФСР 1926 г. был установлен институт аналогии.

Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г. не предусматривают приме­нения аналогии. Это означает, что"никто не может быть привлечен к уголовной ответственности и подвергнут наказанию по суду, если совершенное им деяние прямо не предусмотрено в действующем общесоюзном или республиканском уголовном законодательстве.

По субъекту толкование бывает аутентическим, легальным, судебным и научным  (доктринальным).

Аутентическим толкованием, которое яв­ляется одной из форм легального толкования уголовного закона, называется толкование, даваемое органом, при­нявшим этот закон." В СССР аутентическое толкова­ние могут осуществлять только Верховный Совет СССР и Верховные Советы союзных республик. Толкование закона этими органами по существу означает принятие нового закона, имеющего такую же силу, какую имеет толкуемый закон. 10°

98 См.: Бюллетень 3-й сессии ВЦИК IX созыва, 1922, № 4, стр. 75. — Неправильна точка зрения, что институт аналогии был известен лишь советскому уголовному праву и что уголовное зако­нодательство капиталистических стран не только не знает, но и от­рицает этот институт. В отдельных капиталистических странах дей­ствуют законы, разрешающие анзтогню (например, в Дании), а в тех странах, (где такие законы не изданы, «широкая практика рас­пространительного толкования законов фактически заменила анало­гию» (А. А. Герцензон. Уголовное право. Часть Общая. М., 1944, стр. 60).

93 В связи с тем, что уголовно-правовые нормы принимаются и президиумами Верховных Советов СССР и союзных республик, аутен­тическим толкованием следует признать толкование, даваемое этими органами путем принятия ими указов.

100 Так же решают этот вопрос М. Д. Шаргородский (см.: М. Д. Шаргородский. Уголовный закон, стр. 171) и Я. М. Брай-нин (см.: Я. М, Б р а й н и н. Советское уголовное право. Общая часть. Изд. Киевского ун-та, 1955, стр. 174). Иного мнения придерживается А. С. Шляпочников, который считает, что «любое толкование закона, если оно является действительно толкованием и не выходит за его пределы, не создает новых норм и не является правотворчеством» (А. С. Шляпочников, Толкование уголовного закона, стр. 141).

4    Зак. 1452          Й7

Легальное толкование осуществляет орган, которому поручено это делать. В соответствии с п. «в» ст. 49 Конституции СССР толковать общесоюзные за­коны может только Президиум Верховного Совета СССР. Право толковать законы, принятые Верховными Сове­тами союзных республик, предоставлено в соответствии с конституциями союзных республик президиумам Вер­ховных Советов республик.101

Пользуясь способом (методом) легального толкова­ния, Президиум Верховного Совета СССР истолковал ст. 44 Основ, в своем постановлении от 6 мая 1964 г. «О применении ст. 44 Основ уголовного законодатель­ства» разъяснив, чго к лицам, которым в порядке, пре­дусмотренном ст. ст. 35 и 36 Основ, назначено наказа­ние за совершение двух и более преступлений, если хотя бы одно из этих преступлений предусмотрено в п. 3 ч. 4 ст. 44 Основ, условно-досрочное освобождение и замена неотбытой части наказания более мягким наказанием не применяются.102

Особенностью легального и аутентического толкова­ния является его общеобязательность для всех учреж­дений, должностных лиц и граждан Советского Союза.

Судебное, или казуальное, толкова­ние— наиболее распространенное и чаще всего приме­няемое толкование закона, даваемое судами при рас­смотрении каждого конкретного дела. Такое толкование обязательно только по тому делу, в связи с которым оно было произведено.

Кроме толкования уголовного закона, даваемого су­дами при рассмотрении конкретного дела, возможно судебное толкование закона, даваемое в руководящих постановлениях пленумов Верховного Суда СССР в со­ответствии со ст. 3 Положения о Верховном Суде СССР, утвержденного з-аконом Верховного Совета СССР от 12 февраля 1957 г.103 Это так называемое нормативное судебное толкование.

101          См.: Ведомости Верховного Совета СССР, !965, № 37, ст. 532.

102          См.: Ведомости Верховного Совета СССР, 1964, № 20, ст. 244.

103          А. С. Шляпочников полагает, что «руководящие разъяснения

пленума Верховного Суда СССР являются... важнейшей формой ле­

гального толкования советского уголовного закона»   (А. С.   Шля­

почников. Толкование уголовного закона, стр.  143). По мнению

М. А. Шнейдера, руководящие указания пленума «могут быть при­

знаны одним из видов легального толкования закона» (М. А. Шней-

дер. Советское уголовное право. Часть Общая, стр. 57),

98

Пленум Верховного Суда СССР в результате изу­чения и обобщения судебной практики, а также в ответ на запросы судебных органов и прокуратуры имеет право давать руководящие разъяснения судам о пра­вильности применения того или иного закона в судеб­ной практике. Такие руководящие указания обязательны для всех судов Советского Союза при рассмотрении тех категорий дел, по которым они даны.104

Примером судебного толкования может служить тол­кование, данное Верховным Судом СССР по вопросу о понятии «не менее тяжкое преступление». В руководя­щем постановлении № 17 «О практике назначения су­дами наказания в случае совершения нового однород­ного или не менее тяжкого преступления» от 3 декабря 1962 г. пленум разъяснил судам: «Не менее тяжким сле­дует считать преступление, за которое по закону может быть назначено такое же или более_строгое наказание по сравнению с наказанием, которое было фактически назначено  судом  за  ранее  совершенное  преступление.

При определении сравнительной тяжести различных видов наказания суды должны исходить из порядка, в котором перечислены эти виды наказаний в ст. 21 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союз­ных республик и в соответствующих статьях УК союз­ных республик».105

Однако такие руководящие указания не могут отме­нить, изменить или дополнить закон, т. е. не могут ме­нять его смысл. Верховный Суд СССР не законодатель­ный орган. Он дает на основании закона руководящие указания, которые должны быть основаны на точном соблюдении закона, а иногда должны устранять выяв­ленные практикой неясности действующего уголовного законодательства.

Научное (доктринальное) толкование — это толкование, даваемое научными учреждениями, от­дельными научными работниками в монографиях, учеб­никах,  статьях, докладах.  Научное толкование закона

104          Иное мнение высказывал М. А. Шнейдер. Он полагал, что

толкование законов, даваемое пленумом Верховного Суда СССР в

порядке ст. 75 Закона о судоустройстве, является общеобязательным

(см.: М. А. Шнейдер. Советское уголовное право. Часть Общая,

стр. 58—59).

105          Сборник  постановлений  пленума   Верховного   Суда   СССР

1924—1963 гг., стр, 225,

4'             99

может быть дано и практическими работниками орга­нов суда, прокуратуры и милиции, выступающими в пе­чати, на конференциях и т. п. Этот вид толкования не является 'обязательным, но играет существенную роль в развитии науки уголовного права, в обобщении су­дебной практики и подготовке нового законодательства.