§ 4. ПРИЧИННАЯ СВЯЗЬ

I. Принципиальным требованием советского уголов­ного права является положение, что ответственность за общественно опасные последствия возможна лишь тогда,

58 В.   Н.   Кудрявцев.   Объективная    сторона    преступления, стр, 163,

338

когда они причинены деянием лица. Верховный Суд СССР констатирует: «При отсутствии причинной связи между действиями подсудимого и наступившими послед­ствиями эти последствия, как бы тяжелы они ни были, не могут быть поставлены в вину подсудимому».57 По­этому всякий раз, когда уголовная ответственность опре­деляется в зависимости от факта наступления тех или иных указанных в составе преступления общественно опасных последствий, причинная связь между деянием и последствиями выступает в качестве признака объек­тивной стороны состава соответствующего преступления и должна специально устанавливаться судом. Установ­ление причинной связи между деянием и общественно опасными последствиями означает, таким образом, ответ на вопрос: чье деяние вызвало этот результат и кому, следовательно, этот результат должен быть вменен в вину, если есть субъективные предпосылки ответствен­ности.

Наука уголовного права не создает особого понятия причинной связи, независимого от философского — диа-лектико-материалистического — понятия причинности.

Проблема причинной связи — одна из наиболее об­стоятельно разработанных в теории советского уголов­ного права. Значительное внимание уделяют ей и крими­налисты других.социалистических стран. В основу ре­шения проблемы причинной связи теория социалистиче­ского уголовного права кладет следующие выработан­ные марксистско-ленинской наукой положения.

Причинность — это объективная, т. е. существующая вне и независимо от человеческого сознания, связь между явлениями материального мира, которая характеризует их генезис —отношение между порождающим (причина) и порождаемым (следствие) явлениями. Причинность — лишь часть связей, существующих в материальном мире. Причинно-следственные связи сложны, роль каждого слагаемого в их общем комплексе неравноценна. При­чинные связи познаваемы, их познание предполагает ис­кусственное изолирование исследуемых явлений из общей системы взаимосвязи.

Специфика уголовно-правового исследования причин­но-следственных связей заключается в том, что в каче­стве причины всегда рассматривается общественно опас-

57 «Советская юстиция», 1940, № 8, стр. 31.

339

ное деяние человека, а в качестве следствия — общест­венно опасный результат.

II. Сущность проблемы причинной связи в уголовном праве заключается в определении грани, разделяющей отношения между деянием и последствием, необходимые и достаточные для обоснования (с объективной стороны) уголовной ответственности за последствия, и отношения, не играющие этой роли.

Очевидно, что причина должна быть найдена среди необходимых условий исследуемого результата.58 Боль­шинство криминалистов считает, что каждое условие есть причина результата, но не любая причинная связь может быть признана «юридически значимой», т. е. слу­жить обоснованием уголовной ответственности. «Любое условие, без которого результат не наступил бы, т. е. любое conditio sine qua поп, имеет каузальное значение, и поэтому для установления причинной связи между действием человека и общественно опасным последст­вием достаточно констатировать, что действие человека было необходимым условием его наступления».59 Однако «не всякая причинная связь может обосновать общест­венную опасность поступка, т. е. не со всякой причинной связью может быть связана уголовная ответствен­ность».60 По мнению В. Н. Кудрявцева, «проблема со­стоит в том, чтобы найти правильный критерий разгра-

58            Исторически первой попыткой решить проблему причинности

в  советском уголовном  праве была теория conditio sine   qua   non

(«условие — причина»), которая   провозглашала, что   причиной лю­

бого  события  является  каждое  необходимое для  его  наступления

условие. Эта теория исходила из полного равенства всех условий и,

таким образом, исключала необходимость их дифференцированного

рассмотрения. Теория conditio sine qua non была подвергнута серьез­

ной критике, так как в основе ее лежали воззрения механистиче­

ского материализма, а ее практическая непригодность определялась

вытекающим   из   нее  требованием   ничем   (с объективной стороны)

не ограниченной уголовной ответственности.

В настоящее время позиции этой теории разделяют М. Н. Мер-кушев (см.: М. Н. М е р к у ш е в. Вопросы причинной связи в уголовном праве. Сборник статей Белорусского гос. ун-та, вып. 1. Минск, 1958), Ф. Полячек (см.: Ф. Полячек. Состав пре­ступления по чехословацкому головному праву), криминалисты из ГДР И. Лекшас (см.: J. Lekschas. Di'e Kausalitat bei der verbrecherischen Handlung. Berlin. 1952) и И. Реннеберг (см.: И. Реннеберг. Объективная сторона преступления).

59            Т.  В. Церетели.  Причинная   связь   в   уголовном   праве,

стр. 193.

60            Там же, стр. 207,

340

ничения причиненных связей...».61 Аналогичную позицию занимают и все те авторы, которые подразделяют при­чинные связи на «причинно-необходимые» и «причинно-случайные», противопоставляя вторые первым в каче­стве неспособных обосновать уголовную ответствен­ность. 62

Естественно, что при таком понимании проблемы от­вет на вопрос, что такое причинная связь в уголовном праве, диктуется не природой причинной связи вообще. От объективно существующей причинной связи отсе­кается «лишнее звено», в результате чего и образуется «юридически значимая» причинная связь. Такая поста­новка вопроса не может считаться правильной. Она про­тиворечит общепризнанному положению, что наука уго­ловного права не создает особого, «юридического» по­нятия причинной связи. В окружающем мире нет «юри­дически значимых» причинных связей.

Неприемлемость рассматриваемой позиции в конеч­ном итоге заключается в том, что она дает возможность произвольного определения границ причинения. «Судья, исследующий вопрос о причинной связи в аспекте уго­ловной ответственности, прерывает свое исследование там, где противоправное и виновное поведение уже не может предполагаться, т. е. когда исследование дальней­ших звеньев причинности не может представлять инте­реса для практических целей уголовного права».63 Од­нако интересы не могут быть критерием причинности, даже если они служат практическим целям. Интересы меняются, а сущность причинной связи неизменна. Сле­дует возразить также против мнения В. Н. Кудрявцева, что требование единого решения проблемы причинности во всех отраслях права «верно лишь с точки зрения об­щих принципов данной проблемы. Однако необходимо обратить внимание, — продолжает В. Н. Кудрявцев,— и на разновидности причинной связи в разных составах преступлений, не говоря уже о возможности неодинако­вого решения этого вопроса в разных исторических ус-

61            В. Н. Кудрявцев.    Объективная    сторона    преступления,

стр. 198; см. также: Советское уголовное право. Часть Общая. Изд.

ЛГУ, 1960, стр. 269.

62            См.: Я. Б. Б р а й н и н. -Уголовная ответственность и ее осно­

вание в советском уголовном праве, стр. 203 и ел.

63            Т. В. Церетели.   Причинная   связь   в   уголовном   праве

стр. 193.

341

ловиях».64 Процесс причинения разных последствий про­текает действительно различно, и это выражается в кон­струкции составов преступлений, однако речь может идти лишь о своеобразии процесса причинения, а не о разновидностях причинной связи. Тем более никакого значения для решения вопроса о причинной связи не может иметь изменение исторических условий. Когда В. Н. Кудрявцев пишет, что «при бурном развитии тех­ники и расширении границ человеческого предвидения некоторые более отдаленные от результата деяния могут приобрести общественную опасность, а лица, их совер­шившие, подлежат наказанию, и, наоборот, более близ­кие к наступлению вреда действия человека подчас ут­рачивают общественную опасность, потому что вырабо­таны новые современные методы обеспечения безопас­ности», 65 то этим доказывается вовсе не то, что в одних исторических условиях причиной должно признаваться одно, а в других — другое, а лишь то, что в различных условиях законодатель по-разному определяет круг по­следствий, причинять которые запрещено.

Таким образом, проблема причинной связи должна решаться не путем дифференциации самих причинно-следственных отношений и выделения из их числа «юри­дически значимых» отношений, а путем выделения из всей массы объективных связей одной из них — причин­ной. «Каузальность, обычно нами понимаемая, есть лишь малая частичка всемирной связи, но (материалистиче­ское добавление) частичка не субъективной, а объек­тивно реальной связи».66 Именно это обстоятельство по­зволяет в теоретическом исследовании противопостав­лять причинную связь иным формам взаимодействия между явлениями.67

III. В теории советского уголовного права нет един­ства мнений в решении вопроса, что является критерием, отграничивающим причинную связь между деянием и его последствиями от других условий, необходимых для их наступления (или, пользуясь терминологией ряда ав-

64            В.   Н.   Кудрявцев,   Объективная   сторона    преступления,

стр. 210.

65            Там же, стр. 211.

66            В. II. Ленин. Поли. собр. соч., т. 29, стр.  144,

67            Неприемлемость   подразделения   самих   причин   не означает,

что критерии, при помощи которых такое подразделение проводится,

сами по себе не представляют интереса, они важны для отграниче­

ния причинных связей от иных видов зависимости.

342

торов, критерием «юридически значимых» причинных связей). Одним из наиболее распространенных решений этой задачи является теория, сторонники которой ис­пользуют философские категории необходимости и слу­чайности (теория «необходимого причинения»).68

Сторонники теории «необходимого причинения» ос­новываются на том, что «различие необходимости и случайности как объективных категорий является осно­вой решения всей проблемы причинности в праве».69 По их мнению, «необходимое последствие есть проявле­ние закономерности развития данного явления, оно внут­ренне ему присуще. Случайное последствие закономерно не вытекает из данного явления, хотя само причинно обусловлено. Оно наступает потому, что в своем разви­тии данная закономерность переплетается с действием других, посторонних для нее обстоятельств. Случайные последствия возникают под влиянием воздействия дру­гой цепи причинности, оказавшей влияние на развитие рассматриваемых событий».70 Вывод, к которому при­ходят сторонники этой теории, формулируется следую­щим образом: «Вопрос об ответственности за наступив­шее последствие может быть поставлен и положительно решен лишь тогда, когда эти последствия были необхо­димыми, закономерными последствиями совершенного лицом действия, имели в нем свое основание».71

Различно решается вопрос, что является критерием необходимости. Так, по мнению Т. Л. Сергеевой, «по­следствия следует признавать необходимыми тогда, ко-

6S См.:А. А. П и о н т к о в с к и й. Учение о преступлении по со­ветскому уголовному праву; М. Д. Шаргородск и й. Причинная связь в уголовном праве. Уч. труды ВИЮН, вып. X. М. 1947; Его же. Некоторые вопросы причинной связи в теории права. «Со­ветское государство и право», 1956, № 7; Н. Д. Д у р м а н о в. Общие основания учения о причинной связи в уголовном праве. В сб.: Во­просы уголовного права. М., ИПАН СССР, 1945; Т. Л. Сергеева. Вопросы виновности и вины в практике Верховного Суда СССР по уголовным делам. М. — Л„ Изд. АН СССР, 1950; М. И. Ковалев, П. Т. В а с ь к ов. Причинная связь в уголовном праве. М., Госюр-издат, 1958; Я. М. Б'райнмн. Уголовная ответственность и ее основание в советском уголовном праве. — Подробную библиогра­фию см. в кн.: Т. В. Церетели. Причинная связь в уголовном праве, стр. 129.

69            А. А.  П и о н т к о в с к и й. Учение о преступлении  по  совет­

скому уголовному праву, стр. 213.

70            Там же.

71            Там же,

343

гда преступный результат был действительно причинен обвиняемым при наличии определенных для наступле­ния этого результата условий»,72 а «действительное при­чинение имеет место тогда, когда поведение лица, яв­ляясь одним из необходимых условий наступления пре­ступного результата, вместе с тем претворило в действи­тельность реальную возможность наступления этого ре­зультата, созданную им самим, другими лицами или иными силами, или активно участвовало в этом претво­рении совместно с другими лицами или силами».73 Как полагает А. А. Пионтковский, «для установления необхо­димой причинной связи всегда следует выяснить реаль­ную возможность наступления рассматриваемого собы­тия от совершенного действия. Установление необходи­мой причинной связи в отличие от случайной связи тре­бует выяснить, было ли наступившее в действительности последствие реально возможным последствием совер­шенного виновным действия. Необходимая причинная связь между данным действием и последствием создается в результате превращения этой реальной возможности в действительность».7i

Несмотря на некоторые расхождения в определении необходимости, все сторонники этой теории тождественно определяют случайность, что по существу снимает воп­рос о расхождениях и делает беспредметной полемику по поводу необходимости, так как при постановке воп­роса, который лежит в основе этой теории — либо слу­чайность, либо необходимость, — и при единогласии в понимании случайности следует сделать вывод: все, что причинено не случайно, необходимо.

Теория «необходимого причинения» подвергалась весьма обстоятельной критике в советской юридической литературе и в работах юристов других социалистиче­ских стран.75 Основным аргументом было то, что исход­ные положения  рассматриваемой теории  противоречат

72            Т, Л. Сергеева. Вопросы   виновности   и вины в практике

Верховного Суда СССР по уголовным делам, стр. 80.

73            Там же, стр. 90.

~4 А. А. Пионтковский. Учение о преступлении по совет­скому уголовному праву, стр. 216.

75 См., например: В. Н. Кудрявцев. Объективная сторона преступления, стр. 203; Т. В. Церетели. Причинная связь в уго­ловном праве, стр. 131; Советское уголовное право. Часть Общая. Изд. ЛГУ, I960, стр. 275; И, Реннеберг, Объективная сторона преступления, стр. 69,

344

марксистско-ленинской философии, устанавливающей относительность понятий необходимости и случайно­сти. 76

Ошибочность теории «необходимого причинения» оп­ределяется не тем, что она противопоставляет в конкрет­ном исследовании необходимость случайности, а выво­дами, которые она из этого делает. Относительное про­тивопоставление необходимости и случайности не проти­воречит диалектическому материализму, а, напротив, соответствует ему. Не существует ни абсолютной слу­чайности, ни абсолютной необходимости, но есть в дан­ной конкретной ситуации необходимые и случайные явления. Все зависит от того, в какой связи они нахо­дятся. Так, например, преступность по отношению к при­роде социализма — случайность, ибо она не вытекает из его закономерностей, но в то же время она необходима, обусловлена другой закономерностью — отставанием общественного сознания от общественного бытия на дан­ном историческом этапе. Конкретное преступление — случайность по отношению к природе социализма, но одновременно оно и необходимо, и случайно по отноше­нию к явлению другого порядка — преступности (необ­ходимо, поскольку определяется его закономерностями; случайно, поскольку эти закономерности могут проя­виться так или иначе, в совершении того или иного пре­ступления).

Случайность есть, во-первых, форма проявления за­кономерности, так как каждая конкретная закономер­ность проявляется не иначе, как пробиваясь сквозь слу­чайности, индивидуализирующие внешнюю картину этого явления. Во-вторых, случайность — дополнение необхо­димости, потому что по отношению к этой закономерно­сти другие закономерности есть случайности, дополняю­щие в данный момент данную закономерность в общей картине развития событий. Вот почему совершенно не­достаточно, как это делает И. Реннеберг,77 сводить слу-

76            «Главная ошибка сторонников рассматриваемой концепции,—

пишет, например,  В.  Н. Кудрявцев, — состоит именно в механисти­

ческом  разрыве  и  противопоставлении  случайности  и  необходимо­

сти»    (В. Н.  Кудрявцев.   Объективная   сторона   преступления,

стр. 203). Аналогичным образом формулируют основное возражение

против этой теории и другие ее противники (см., например: И. Рен­

неберг. Объективная сторона преступления, стр. 71).

77            См.:  И.  Реннеберг4 Объективная  сторона   преступления,

стр. 71.

345

чайность лишь к случайности «внешнего, конкретного хода событий», ибо это означает отрицание двуединой природы случайности по отношению к необходимости, которую она не только проявляет, но и дополняет.

Таким образом, подразделение связей на необходи­мые и случайные возможно и тогда, когда речь идет об изолированных для конкретного исследования явлениях, однако признание этого еще не предрешает вопроса о значении указанного различия для ответственности. Для того чтобы решить этот вопрос, следует показать, по­чему различие между необходимостью и случайностью играет столь существенную роль. Когда сторонники тео­рии «необходимого причинения» отмечают, что «случай­ное явление не связано с сущностью предшествовавших ему явлений, не имеет в них своей основы, хотя косвенно и может быть зависимо от них»,78 то это означает лишь повторение утверждения, что случайное — не необходи­мое, но не ответ на вопрос, почему косвенная зависи­мость не обосновывает уголовной ответственности. Тео­рия «необходимого причинения» уклоняется от решения этого вопроса в объективной плоскости и переносит его решение в иную — субъективную.

По мнению ее сторонников, случайный результат «не охватывается и, разумеется, не может охватываться предвидением субъекта»,79 «при случайном наступлении результата субъект может предвидеть вероятность его наступления... но такое предвидение не может быть до­статочным для признания наличия ответственно­сти». 80

Для уголовного права не имеет значения, находятся между собой деяние человека и связанные с ним послед­ствия в необходимом или случайном отношении. Подобно тому, как случайное ненаступление последствия исклю-

78            А. А.  П и о н т к о в с к и й.  Учение о преступлении  по совет­

скому уголовному праву, стр. 215.

79            Уголовное право. Общая часть. М.,  Юриздат,   1948, стр. 306

(автор раздела — А. А. Пионтковский); см. также: А. А. П и о и т-

к о в с к и й. Учение о преступлении по советскому уголовному праву,

стр. 240.

80            М.   Д.   Шаргородский.   Некоторые   вопросы   причинной

связи в теории права. «Советское государство и право», 1956, № 7,

стр. 48.—Аналогична    позиция   Т. Л. Сергеевой   (см.:   Т. Л. Сер­

геева. Вопросы виновности  и вины в практике  Верховного Суда

СССР по уголовным делам, стр. 76),

346   .

чает ответственность за него, ответственность за слу­чайные последствия не должна исключаться, так как деяние в этом случае есть причина результата. Разве по отношению к действиям того, кто поджег дом, порывы ветра, перебросившие пламя на другие постройки, не «побочная причина», а сгоревшая деревня не «случай­ное последствие, возникшее под влиянием воздействия другой цепи причинности, оказавшей влияние на разви­тие данных событий»? Разве из действий соучастника (например, пособника, давшего обещание укрыть убий­цу) вытекает с необходимостью, закономерностью пре­ступный результат, причинно связанный сего действиями (смерть потерпевшего)? Скорей наоборот: этот резуль­тат является следствием пересечения двух самостоятель­ных цепей причинности. При этом, очевидно, на разви­тие причинной связи не может оказывать никакого влия­ния субъективная сторона преступления. Психическое отношение поджигателя к конечному результату может заключаться и в косвенном умысле, и в неосторожности, пособник действует с прямым умыслом, характер же объективно существующей связи остается неизменным, т. е. вполне достаточным, чтобы обосновать ответствен­ность за наступивший результат.

В природе случайных связей нет ничего непознавае­мого, т. е. случайное последствие можно предвидеть. Правда, это предвидение может быть различно по сте­пени конкретности, но и в том случае, если общественно опасный результат вырисовывается в сознании субъекта лишь в общих чертах и степень вероятности его наступ­ления представляется незначительной, такого предвиде­ния достаточно, чтобы была налицо вина субъекта.

В литературе вполне обоснованно отмечалось, что теория «необходимого причинения» попадает в беспо­мощное положение всякий раз, когда надо ответить на вопрос, как быть в том случае, если «побочные причины», присоединившиеся к каузальной цепи, приведенные в движение действующим лицом и определившие ее на­правление к общественно опасным последствиям, были известны самому, действующему лицу, были им преду­смотрены— при определенных обстоятельствах услов­но— в плане своих действий, сознательно им использо­вались и комбинировались с его собственными действия­ми или даже сами были им приведены в действие путем

347

подготовительных мер.81 А. А. Пионтковский согла­шается с тем, что подобное положение возможно (и тем самым опровергает свое утверждение, что результат пе­ресечения разных закономерностей нельзя предвидеть), но полагает, что в этом случае «совершенное лицом дей­ствие существенно меняет свое содержание, превра­щается в действие, закономерным последствием которого является наступление исследуемого общественно опас­ного последствия».82 Другие сторонники подобного ре­шения, рассматривая традиционный пример, где Сидо­ров наносит рану Алексееву, а тот погибает во время пожара в больнице, в которой он находился на излече­нии, также приходят к выводу, что случайная причин­ная связь между нанесением ранения и смертью Алек­сеева, если Сидоров не знал о предстоящем поджоге, становится необходимой, если он знал о нем.83 Все ав­торы, признающие возможность подобного превращения, аргументируют его тем, что человеческое деяние есть единство субъективного и объективного и, таким обра­зом, изменение субъективных моментов деяния меняет характер деяния в целом. Это решение противоречит представлению о причинной связи как объективной ка­тегории. Независимость причинности от человеческого сознания, признаваемая в общем виде, не может быть обойдена в каком-либо частном случае, так как законы диалектики всеобщи. Именно поэтому «решение может быть только одно: признание того, что отображаемый нашим сознанием внешний мир существует независимо от нашего сознания. Только это материалистическое ре­шение совместимо с естествознанием, и только оно устра­няет идеалистическое решение вопроса о причин­ности...»84.

IV. В  теории  советского  уголовного   права сущест­вуют и другие взгляды на решение проблемы причинной

81            См.:  И.  Реннеберг.  Объективная  сторона   преступления,

стр.  72; см. также:  В. Н. Кудрявцев.   К  вопросу о причинной

связи в  уголовном  праве.  «Советское  государство  и  право»,  1950,

№ 1, стр. 41; А. Н. Т р а й н и н. Вопрос о причинной связи в со­

циалистическом праве. «Советское государство и право», 1951, №5,

стр.  26;  Т.  В.  Церетели.  Причинная  связь  в  уголовном   праве,

стр. 146 и ел.

82            А. А. Пионтковский.   Учение   о преступлении по совет­

скому уголовному праву, стр. 240.

83            См.: М. И. Ковалев, П. Т. В а с ь к о в. Причинная связь

в уголовном праве, стр. 42—43.

84            В. И. Л е н и н. Поли. собр. соч., т. 18, стр. 11,

348

связи. Так, по мнению А. Н. Трайнина, «человеческое действие в качестве причины общественно опасного ре­зультата... может выражать собой различные степени причинения», 85 если при этом степень причинения «до­ведена до еле уловимого уровня», то она не может обос­новать уголовную ответственность.86 Эта позиция не по­лучила поддержки в теории советского уголовного права, так как она не содержит ясного критерия разграниче­ния собственно причины и' ее «микроскопической дозы», лишь наличие которой исключает ответственность за на­ступивший результат, хотя само требование различать главные и второстепенные причины является правиль­ным.'

Близкие позиции при решении рассматриваемой про­блемы занимают В. Н. Кудрявцев и Т. В. Церетели. По их мнению, необходимое условие преступного результата есть его причина, но установления этой причины недо­статочно для уголовной ответственности. «Причинная связь как элемент состава преступления должна обла­дать и дополнительными юридическими признаками».87 По мнению В. Н. Кудрявцева, для того чтобы причине­ние приобрело уголовно-правовое значение, необходимо его соответствие ряду требований, касающихся харак­тера действия (оно должно быть общественно опасно в момент его совершения), характера последствий (они должны быть однородными по своему характеру с опас­ностью деяния), степени протяженности связи между действием и последствиями (причинная связь должна развиваться в пределах от реальной возможности на­ступления вреда до ее претворения в действительность).88 С точки зрения Т. В. Церетели, вопрос об ответственно­сти может быть решен положительно лишь тогда, когда причинение носит общественно опасный и виновный ха­рактер.89 Общественную опасность причинения опреде­ляют    цель   действия,   социальная значимость объекта

85            А.  Н.  Т р а й н и н.  Общее  учение  о   составе   преступления,

стр. 166.

86            А.  Н.  Т р а й н и н.  Состав  преступления  по  советскому уго­

ловному праву. М, Госюриздат, 1951, стр. 118.

87            В.   Н.   Кудрявцев.   Объективная   сторона    преступления,

стр. 197.

88            См. там же, стр. 207—208.

. 89 См.: Т. В. Церетели. Причинная связь в уголовном праве, стр. 193.

349

преступления и степень созданной лицом возможности наступления последствия.90 Т. В. Церетели поясняет, что «одинаковая степень способствования результату бла­годаря существованию других компонентов обществен­ной опасности в одном случае может оказаться достаточ­ной для положительного решения вопроса об обществен­ной опасности деяния, а в другом случае нет»91 и по­этому «предельной мыслимой границей общественной опасности деяния является реальная возможность лица оказать воздействие на фактический ход собы­тий». 92

Итак, В. Н. Кудрявцев и Т. В. Церетели считают, во-первых, что понятие причинной связи должно быть скон­струировано с использованием юридических признаков. Во-вторых, решающим, по мнению Т. В. Церетели, или существенным, по мысли В. Н. Кудрявцева, элементом этой конструкции является общественная опасность дея­ния, назначение которого состоит в том, чтобы опреде­лять характер причинной связи. В-третьих, в качестве вспомогательного средства решения проблемы исполь­зуется категория реальной возможности, оказывающая либо прямое влияние на причинность, как полагает В. 11. Кудрявцев, либо опосредствующее, т. е. имеющая значение постольку., поскольку она необходима для оп­ределения общественной опасности деяния, как считает Т. В. Церетели. Эти взгляды не могут быть признаны правильными. Прежде всего неверно определять поня­тие причинной связи, используя юридические признаки, т. е. создавать особое понятие причинной связи в уго­ловном праве. Общественная опасность деяния не мо­жет служить критерием причинности, во-первых, потому, что не общественная опасность деяния определяет ре­шение вопроса, есть причинная связь или ее нет, а, нао­борот, причинная связь между деянием и общественно опасным последствием придает деянию общественно опасный характер. Во-вторых, сама общественная опас­ность зависит как от исторически изменчивых оценоч­ных моментов (социальная значимость того или иного блага, на которое производится посягательство), так и

90            См. там же, стр. 196—199.

91            Там же, стр. 203.

92            Там же, стр. 206.

350

от субъективных моментов, в то время как причинная связь объективна.уа

Наконец, следует отметить также, что в некоторых опубликованных постановлениях Верховного Суда СССР по конкретным делам выдвигается требование установ­ления «прямой», «ближайшей», или «непосредственной», причинной связи между деяниями и рассматриваемыми последствиями.94 Аналогичное требование выдвигают и некоторые авторы. Так, по мнению П. И. Гришаена, «для того чтобы данное действие или бездействие могло быть признано причиной наступления определенного преступ­ного последствия, оно должно являться главной и в то же время непосредственной причиной наступления дан­ного последствия».9;> Это требование не имеет никакого теоретического обоснования и практически неприемлемо. При таком понимании причинной связи нельзя обосно­вать ответственность соучастников, решить проблему ответственности за посредственное причинение, обосно­вать ответственность во всех тех случаях, когда между действием как начальным моментом причинности и об­щественно опасным последствием вклиниваются те или иные обстоятельства, учитываемые преступником.96

V. Так как каузальность является лишь частью объ­ективных связей между явлениями, при исследовании проблемы причинной связи прежде всего необходимо по­лучить ответ на вопрос, где проходит грань, отделяющая причинные связи от иных объективных зависимостей. В общем виде ответ на этот вопрос содержится в самом определении понятия причины как явления, порождаю­щего другое. Вместе с тем это общее определение нуж­дается в конкретизации, чтобы показать, как в объек­тивном мире возникают явления. Исследование меха­низма зарождения и развития явлений позволяет выде­лить из общей совокупности так или иначе связанных

93 На указанное обстоятельство обращает внимание В. Г. Смир­нов (см.: Советское уголовное право. Часть Общая. Изд. ЛГУ, 1960. стр. 277).

9* См., например: «Судебная практика Верховного Суда СССР», 1956, № 6, стр.  11; Бюллетень Верховного Суда,  1961. X» 4, стр.   10,

95 Советское уголовное право. Часть Общая. М., 1964, стр. 104; см. также: В. Д. Меньшагни, 3. А. Вышинская. Советское уголовное право. М.,  1950, стр.  102.

9S См.: Т. В, Церетели. Причинная связь в уголовном праве, стр. 156.

351

с изучаемым явлением обстоятельств те, которые поро­ждают его, — причины.

Глубокую внутреннюю связь явлений, факт их дви­

жения — становления и развития друг из друга — выра­

жают категории возможности и действительности. Каж­

дое явление, прежде чем возникнуть, имеет свое осно­

вание в определенной действительности, которое по от­

ношению к рассматриваемому явлению выступает как

возможность. Возможность, таким образом, выражает

тенденцию развития данной действительности.         ж

Диалектический материализм различает абстрактные (формальные) и реальные возможности. Абстрактная возможность выражает способность определенной дей­ствительности к развитию, но не предопределяет его на­правленности. Поэтому с точки зрения абстрактной воз­можности возможно все, что не содержит в себе внут­реннего (логического) противоречия. Это значит, что абстрактная возможность лишена конкретного содержа­ния. Поэтому она сама по себе не способна породить другое явление, т. е. превратиться в действительность. Иное значение имеет реальная возможность. Реальная возможность есть такая ступень развития действитель­ности, которая характеризуется наличием определен­ных реальных предпосылок для возникновения новой действительности, т. е. способна в своем развитии поро­дить определенное явление.

Из различия в объективной природе абстрактной и реальной возможностей следует, что явления, обусловив­шие абстрактную возможность наступления тех или иных последствий, не являются их причинами, если по­следовательное развитие абстрактной возможности в реальную, а затем в действительность привело к их на­ступлению. Напротив, явление (деяние человека), со­здавшее реальную возможность наступления результата (преступные последствия) или превратившее реальную возможность в действительность, всегда является его причиной.97

97 К такому же выводу приходят О. С. Иоффе (см.: О. С. Иоф­фе. Ответственность по советскому гражданскому праву. Изд. ЛГУ, 1955, стр. 227 и ел.) и В. Г. Смирнов (см.: Советское уголовное право. Часть Общая. Изд. ЛГУ, 1960, стр. 272 и ел.). Правда, по мне­нию В. Г. Смирнова, и деяние, создавшее абстрактную возможность результата, есть его причина, но за такой причиной отрицается юри­дическая значимость (там же, стр. 274).

352

Ряд авторов использует категорию реальной воз­можности для решения проблемы причинности, отводя ей либо вспомогательную роль, например для разъясне­ния понятия необходимости,98 либо рассматривая ее в качестве одного из моментов, характеризующих особое понятие причинной связи в уголовном праве." Вместе с тем высказываются соображения, что вопрос о нали­чии или отсутствии причинной связи нельзя решить при помощи категории возможности. Так, по мнению Т.В.Це­ретели, «это неизбежно привело бы к отождествлению понятий действительности и возможности. Поскольку причинная связь есть действительная связь между явле­ниями, постольку нельзя ее заменять возможной связью».шо Как полагает Т. Л. Сергеева, «признание категории «создания реальной возможности» самостоя­тельным критерием причинной связи необоснованно рас­ширяет объективное основание уголовной ответственно­сти». 101 По ее мнению, «практический результат при­знания возможности критерием причинной связи заклю­чается в том, что объективное основание уголовной ответственности признается уже тогда и именно тогда, когда установлено, что действие обвиняемого заключало в себе только одну возможность наступления данного результата, тем самым отпадает необходимость в уста­новлении того, претворена ли была эта возможность в действительность самим обвиняемым»,102 в то время как «действительное причинение» имеется лишь тогда, «ко­гда поведение лица... претворило в действительность реальную возможность наступления этого результата». 103

Такие возражения не убедительны. Во-первых, при­влечение категории реальной возможности для решения проблемы причинности вовсе не означает, что предметом исследования в конкретной ситуации являются еще не осуществившаяся возможность и гипотетические связи, а   объективное   основание   ответственности   признается

98            См.: А. А. П и о н т к о в с к и и. Учение о преступлении по со­

ветскому уголовному праву.

99            См.: В. Н. Кудрявцев. Объективная сторона преступления.

100          Т.   В.   Церетели.    Причинная    связь   в   уголовном    праве,

стр. 160—161.

101          Т. Л. Сергеева.   Вопросы  виновности  и  вины  в практике

Верховного Суда СССР по уголовным делам, стр. 82.

102          Там же, стр. 8Г>.

■    103 Там же, стр. 90.

12      Зак.  1455!   353

существующим тогда, когда интересующий уголовное право результат еще не наступил. Напротив, исходным пунктом изучения является действительно существующее общественно опасное последствие. Использование кате­гории реальной возможности основывается на том бес­спорном положении, что причина предшествует следст­вию и потому, чтобы найти причины, необходимо уста­новить, как развивался процесс причинения и какова роль каждого из взаимодействующих факторов, привед­ших к наступлению результата.

Во-вторых, нельзя согласиться также и с тем, что ис­пользование категории реальной возможности ведет к необоснованному расширению уголовной ответственно­сти. Позиция Т. Л. Сергеевой означает требование рас­сматривать в качестве причины лишь деяния, непосред­ственно вызвавшие преступный результат. А это озна­чает, что за пределами причинно-следственных связей и уголовной ответственности останутся действия соуча­стников (организаторов, подстрекателей и пособников), которые создают лишь реальную возможность наступле­ния преступного результата, превращаемую в действи­тельность действиями исполнителя.

ЛИТЕРАТУРА

Я. М. Б р а й н и н. Уголовная ответственность и ее основание в советском уголовном праве. М., Госюриздат, 1963; Н. Д. Дурма­нов. Понятие преступления. М. — Л., Изд. АН СССР, 1948; М. И. К о в а л е в, П. Т. В а с ь к о в. Причинная связь в уголовном праве. М., Госюриздат, 1958; В. Н. Кудрявцев. Объективная сторона преступления. М., Госюриздат, 1960; Н. Ф. Кузнецова. Значение преступных последствий для уголовной ответственности, М., Госюриздат, 1958; А. С. М и х л и н. Понятие и виды последствий преступления. В сб.: Вопросы уголовного права и процесса. М., ВИЮН, 1958; А. А. Пионтковский. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. М., Госюриздат, 1961; Ф. Полячек. Состав преступления по чехословацкому уголовному праву. М., ИЛ, 1960; И. Реннеберг. Объективная сторона преступления. М., Гос­юриздат, 1957; Т. Л. Сергеева. Вопросы виновности и вины в практике Верховного Суда СССР по уголовным делам. М. — Л., Изд. АН СССР, 1950; А. Н. Т р а й н и н. Общее учение о составе пре­ступления. М., Госюриздат, 1957; М. Д. Ш а р г о р о д с к и и. Неко­торые вопросы причинной связи в теории права. «Советское госу­дарство и право», 1956, № 7; Т. В. Церетели. Причинная связь в уголовном праве. М., Госюриздат, 1963.